Текст книги "Да поможет нам Босс"

– Лолита… Нет, вы не поняли, мы не от нее.

– Тогда кто? Анита – ее сестра? Все не может успокоиться, что Назар хотел оставить дом мне?

– Хотел?

– Ну да, хотел. Да только я отказался.

– Почему?

– Мне от них ничего теперь не нужно! – тяжело ответил Эмин. – Было время, когда я нуждался в их сочувствии и помощи. Но те времена давно прошли. Все прошло. Жизнь я прожил один. И под старость не собираюсь ничего менять. И уж точно, мне не нужно ничего из их паршивого имущества.

Подруги переглянулись. Выходит, Эмин общался с Назаром. И тот даже хотел сделать его своим наследником. Эмин отказался. Но это ведь не могло помешать Назару написать завещание в пользу Эмина, а не своего племянника Нурика. Интересно. Интересно, что подумала об этом сама Анита? Хотя нет, она уверена, что Назар завещания не оставил.

– Понимаем, – кивнула Юля. – Вы расстроены тем, как ваши родственники – отец, мать и старший брат – поступили с вами. Но мы приехали совсем не от…

Договорить она не успела. Эмин внезапно взревел. И стукнул огромным кулаком по прилавку. Эффект был не слабый. Стоящая на прилавке керамическая кружка в виде хорошенькой усатой кошечки подпрыгнула в воздух почти на полметра, совершила кульбит и, упав, разбилась на множество осколков. Чай, который был в кружке, пролился. И оставил пятна на брюках, выложенных на прилавке.

– Поступили?! – гневно уставился на подруг Эмин, не обращая никакого внимания на нанесенный своему товару ущерб. – Вы это так называете? Да они фактически вышвырнули меня на улицу! А за что, спросите вы меня?

– Нет, мы знаем. Вы были…

И снова Эмин не дал Юльке докончить фразу.

– Ничего вы не знаете! Наверное, эти господа рассказали, что я убийца и бог весть какой жуткий человек? Так?

– Ну, вроде того, – промямлила Юлька, уже не осмеливаясь ни на какие высказывания.

– Так я ничего не совершал. Брат меня же и оговорил! Это была его девушка! Не знаю, сам он ее убил или она что-то с собой сделала из-за него, только он был виноват. А сесть пришлось мне!

Подруги молчали. Все преступники, даже если их вина стопроцентно доказана и не подлежит сомнению, все равно изображают, что их заставили, вынудили злые люди. Но высказать это прямо в лицо явно взбесившегося южанина ни Юлька, ни Мариша не рискнули. Хочет выглядеть белым и пушистым – это его дело. В конце концов, они сюда приехали не для того, чтобы ворошить те давние события.

Внезапно Эмин замолчал. И, тяжело дыша, присел на стул. При этом он держался за предплечье.

– Как болит! – произнес он. – Проклятая оса! Ужалила, и как больно! Всегда у меня на их яд была аллергия.

И пока мужчина тяжело дышал и кривился от боли, держась за руку, подруги поспешили рассказать ему про старую Гоар Акоповну, которой под старость приспичило найти своих наследников.

– С этой целью она и отрядила нас в Армению.

– А чем Назар вам не подошел? – удивился Эмин.

Подруги переглянулись. Сказать о том, что Назар мертв, или нет? Как отреагирует Эмин? Вдруг снова впадет в бешенство? Но вроде бы у родственников не было теплых отношений. Поэтому подруги решили рискнуть и сказать правду. Во всяком случае, какую-то часть из нее.

– Видите ли, Назар погиб.

– Как?

– Приступ язвы.

Эмин хлопнул ладонью по колену.

– Это его жена отравила!

– Отравила? – ахнули подруги.

– Ну, довела до язвы. Помяните мое слово – она Назара ненавидела! Вздорная баба. Она и ее сестрица только и думали, как бы им дом и все хозяйство к рукам прибрать. Уверен, Лолита специально доводила мужа, чтобы у него снова открылась язва. Вот и добилась своего.

И, помолчав, Эмин добавил:

– Жаль его, я не винил Назара за то, как поступил со мной его отец. Я не считаю, что грехи отцов должны падать на головы детей.

Подруги промолчали. А Эмин тем временем продолжал:

– Что касается вашей бабки, то я ни про какую сестру Гоар от своего отца никогда не слышал. У него было два сына – я и старший Назар. Назар уже покинул этот мир. Пусть господь будет ему судьей. А теперь и его сын последовал за ним. Но я-то жив. И могу сказать, что наш отец никогда не упоминал про то, что у него была сестра.

– А про своих родителей он тоже ничего не говорил?

– Сказал, что они погибли.

– Когда? Как?

– Во время схода оползня в горах, – сухо ответил Эмин. – Так что даже тела не удалось найти и похоронить. Так и остались там, под завалом.

– Но это ложь! У нас есть доказательства. Сестра вашего отца жива до сих пор. И ее родители тоже не погибли в горах. Последние пятьдесят лет они жили вместе со своей дочерью в Питере.

Эмин выглядел очень удивленным.

– Для меня это новость, – признался он. – И если все так, как вы рассказываете… Тогда в этом кроется какая-то тайна.

– Дядя Эмин, а вот и мы! – раздался голос Саркиса.

И следом появился он сам, держа за руку заплаканную Сюзанну.

– Иди ко мне, девочка, – велел ей Эмин. – Что это на тебя накатило?

Но надувшаяся Сюзанна не желала так быстро сдаваться. Эмин нахмурился.

– Ты не беременна?

– Вот еще!

И внезапно лицо Эмина исказилось словно от боли. Он схватился за грудь. И застонал.

– Дорогой! – тут же забыла про обиду Сюзанна, кидаясь к любовнику. – Что с тобой? Сердце?

– Дышать трудно, – прошептал Эмин. – Принеси воды!

Он и в самом деле как-то опух. Кожа на шее, лице и груди приобрела ярко-красный цвет, словно ее обварили кипятком. Саркис сорвал с Эмина рубашку. И сразу же стало видно, что краснота идет от крохотной точки на предплечье мужчины. По телу Эмина словно бы распространялся какой-то яд.

– Оса! – с трудом прошептал мужчина, увидев это пятно. – Укусила!

– Ой, у тебя же на них аллергия! – испугалась Сюзанна. – Нужно врача! Скорей! Скорей!

Поднялась суматоха. Эмина на рынке знали и уважали. И теперь поднялся страшный шум. Кто-то помчался за врачом. Кто-то совал Эмину таблетки от аллергии. Какая-то старушка принесла отвар собственного приготовления, который как на вид, так и на запах сам по себе был способен отправить на тот свет любого смельчака, отважившегося его попробовать. Кто-то давал умные советы, как следует поступать в данном случае. Но остальные торговцы и покупатели, охая и ахая, просто сгрудились живописной массой возле лавки Эмина, закрывая тем самым доступ свежего воздуха.

– Разойдитесь же! – рассердилась на них Мариша. – Вы что, не понимаете? Человеку и так трудно дышать! А вы лишаете его последнего глотка воздуха!

– Правильно, вынесем его на улицу!

Несколько крепких рук подхватили совсем уже тяжело дышащего Эмина и вынесли его на улицу. Тут же откуда-то взялось одеяло, на которое и уложили мужчину. Он уже основательно распух. И его лицо стало синеть. Он задыхался.

– Боже мой! – уже в голос рыдала Сюзанна. – Сделайте же что-нибудь!

Но, увы, как ни отличалась кончина Эмина от недавней кончины его родственника, это все равно был конец. Над Назаром его женой не было пролито ни единой искренней слезинки, и родственники вели себя сдержанно и даже сухо. А Эмин был омыт горючими слезами Сюзанны, и столпившиеся возле него люди не скрывали своей скорби. Но как и первому из скончавшихся в присутствии подруг Назарянов, Эмину это было уже все равно. Он сделал свой последний вздох. Его глаза закатились и начали стекленеть.

Глава седьмая

Пробившемуся вскоре через базарную толпу врачу оставалось только констатировать факт смерти. Больше он поделать ничего не мог.

– Подключите его к искусственному сердцу! – требовала Сюзанна, заливаясь слезами. – Включите искусственную вентиляцию легких. Сделайте хоть что-нибудь! Как в сериалах про врачей. Ведь вы тоже врач?

– Слишком поздно. Если бы мы успели доставить его в больницу, тогда у него еще мог быть шанс. А так…

И врач обреченно махнул рукой.

– Впервые вижу такой явный случай аллергической реакции на осиный яд, – заявил он. – Странно.

И, наклонившись к ранке на руке Эмина, повторил:

– Очень даже странно.

Подругам тоже было странно.

– Не успели мы приехать, как прямо какой-то падеж на род Назарянов напал, – прошептала Юлька. – Это даже мне подозрительно.

Мариша была с ней совершенно согласна. Смерть Эмина сама по себе, может быть, и не насторожила бы ее столь сильно. Но вот в сочетании с отравлением Назара… Да, теперь укус якобы осы вызывал в Марише живейшие сомнения. Что это за оса такая, от яда которой люди умирают так быстро?

И, отозвав Юльку в сторону, Мариша зашептала:

– Помнишь, майор говорил, что акокантера – это стрельный яд?

– Ну да.

– Индейцы использовали его для своих копий и стрел.

– И что?

– А не мог ли кто-то воспользоваться им для убийства Эмина?

– Индеец?

– Тьфу ты! – в сердцах сплюнула Мариша. – Юлька, включи мозги! При чем тут индеец?!

– Но ты же сама сказала…

– Я сказала, что кто-то, понимаешь, не обязательно индеец, мог использовать этот яд, чтобы уколоть отравленным шипом Эмина.

Юлька задумалась.

– А что? В базарной толчее такое сделать вполне реально.

– Эмин так и не заметил своего убийцу! Решил, что ему оса под рубашку заползла.

– А это была совсем и не оса!

– И не от ее яда скончался Эмин! Уверена, если сделают экспертизу, то в его крови обнаружат сок этой самой акокантеры.

– Но зачем? – прошептала Юля.

– Что – зачем?

– Зачем кому-то сначала травить Назара этой акокантерой, а потом убивать Эмина?

Мариша этого не знала. Хотя у нее и зрел богатый урожай различных предположений, кому и зачем могли понадобиться смерти двух последних Назарянов.

– Может быть, их род кто-то настолько сильно ненавидит, что хочет уничтожить под корень. Предположим, давным-давно отец или дед отца Гоар Акоповны оскорбил или предал своего друга. А тот поклялся, что он сам или его потомки будут изводить род Назарянов и изведут до конца.

Это предположение вызвало у Юли живейший скептицизм. Она полагала, что если кто-то задался бы целью извести Назарянов, то мог бы организовать это еще раньше. А не откладывать все до последнего дня и не устраивать теперь такую спешку.

– Обязательно было ждать, пока мы приедем?

– Просто так совпало.

– Все равно могли бы действовать не торопясь. В один месяц Назара убили, через полгодика Эмин бы отправился за ним следом. Никому бы и в голову не пришло связать эти две смерти. А так может прийти.

Ну да, подругам ведь уже пришло.

– Или кому-то не дает покоя мысль, – продолжала развивать свои догадки Мариша, – что деньги Гоар Акоповны перейдут не к нему, а к некоему мифическому Назаряну, которого она в жизни в глаза не видала, но которому тем не менее, впав в маразм, хочет завещать все свои миллионы.

– А у нее действительно миллионы?

– Наверное. Не знаю.

Тем не менее это предположение понравилось Юльке куда больше первого. Хотя бы уже тем, что давало одну, но вполне реальную зацепку – Гоар Акоповну.

– Нужно позвонить старушке и выяснить у нее, не зарится ли кто-то в Питере на ее денежки, – сказала Юля. – Может быть, какая-нибудь шустрая социальная работница. Или прислуга. Или любовник.

– Думаешь, у старушки есть любовная связь?

– Почему бы и нет?

– Она армянка! Старая дева старой закалки. Рослая и жилистая. Какой там любовник! У нее даже мужа никогда не было.

– Мужа не было, а любовника завела, – стояла на своем Юлька. – Ты же сама сказала, что старушка весьма продвинутая. Вот и изменила свои взгляды на мораль и прочую чушь.

– Только не она! Кремень, а не бабка!

– Ладно. Тогда не любовник, а человек, которого она пригрела как родного. К которому относилась по-матерински. А он или она возомнили, что смогут воспользоваться чувствами старого человека в своих корыстных целях.

– Ага! А тут такой облом! Старушка решила завещать все свои денежки армянской родне.

– Есть от чего взбеситься.

И подруги задумались. Хорошо, предположим, рядом с Гоар Акоповной находится человек, которого она посвящает в свои планы и который, образно выражаясь, держит руку на пульсе тех поисков, которые ведут подруги. Но этот человек не может быть сразу в двух местах! Тут, в Армении, чтобы устранять конкурентов одного за другим, и дома в Питере, рядом с Гоар Акоповной, чтобы быть в курсе хода поисков наследника. Или он с Гоар Акоповной держит связь по телефону? Но к чему тогда старухе посылать подруг в Армению?

– Выходит, преступников двое, – прошептала Мариша. – И один из них корректирует действия другого.

– Как минимум двое, – кивнула Юлька. – И один из них армянин.

– Почему?

– Слишком хорошо он ориентируется на местности. В дом к Назару проник! Акокантеру опять же спер! Ведь знал же, где искать ядовитое растение. Нет, что ни говори, а один из преступников точно местный!

Эти слова заставили Маришины мозги заработать в новом направлении. Акокантера! Вот ключ к разгадке преступлений! Если про Эмина они еще только подозревают, что его отравили соком этого растения, то с Назаром уже все ясно. Он был отравлен. И следовало хорошенько потрясти ту целительницу, которая с непонятными целями культивировала в своем садике такую опасную гадость.

– А вообще-то, если хочешь знать мое мнение, то мы с тобой снова уперлись в стену, – сказала Юля, когда подруги вернулись в свой гостиничный номер, который просили сохранить за собой и который преданно ждал их все это время.

– Ну да. Очередной наследник убит.

– И мы снова не знаем – ни кто его убил, ни где искать следующего претендента на наследство Гоар Акоповны.

– Просто не представляю, как я расскажу старушке о смерти Эмина, – вздохнула Мариша.

– Ничего. Ты же сама сказала: она крепкая. Переживет. Тем более что она Эмина, так же как и Назара, в глаза никогда не видела. Они для нее всего лишь абстракция. Уверяю тебя, старушка не станет сильно переживать из-за исчезновения мифической фигуры.

Так оно и оказалось. Гоар Акоповна поахала, поохала, но этим дело и ограничилось. Истерики и сердечного приступа, чего так опасалась Мариша, не последовало.

– И что же теперь делать? – спросила Гоар Акоповна, когда закончились ее вздохи. – Вы уверены, что у Эмина не осталось наследников? Может быть, дочь или сын? Мне годится кто угодно. Лишь бы в нем текла кровь Назарянов.

Подруги это уже сто раз слышали. Выслушали они и в сто первый. И пообещали, что насчет наличия детей у Эмина они все досконально выяснят.

– Но у нас к вам, Гоар Акоповна, в свою очередь, есть просьба, – сказала Мариша.

– Пришлось войти в дополнительные расходы? Сегодня же вышлю деньги!

– Нет. Дело совсем в другом.

– В чем же?

– Вы должны пообещать, что никому, понимаете, совсем никому, ни единой живой душе не расскажете про то, что мы собираемся продолжать поиски ваших армянских наследников.

Гоар Акоповна некоторое время молчала. А когда заговорила вновь, ее голос совершенно изменился:

– Понимаю, что ты имеешь в виду, – произнесла она. – Думаешь, кто-то из моих друзей положил глаз на мое наследство?

– Иначе я не вижу причины, по которой за такой короткий промежуток времени погибли сразу два Назаряна.

– Может быть, это простое совпадение?

– Может, но мне не верится.

– Хорошо, я буду молчать.

– Никому не скажете?

– Ни единой живой душе! Клянусь!

– Ладно. Тогда мы продолжаем поиски. А своим знакомым можете сказать, что второй претендент на ваше наследство тоже не пережил этой новости. И что вы отчаялись. И, видно, бог не хочет, чтобы ваши деньги остались Назарянам.

– Найду, что соврать, – заверила Маришу Гоар Акоповна. – Главное, вы уж найдите мне наследничка!

Фраза в свете последних событий прозвучала немного зловеще. Но Мариша постаралась не придавать этому такого уж большого значения. В конце концов, мало ли что может почудиться, когда нервы напряжены.

– За такой короткий срок мы с тобой стали свидетельницами сразу двух смертей, – словно прочитала ее мысли Юля. – Ничего не скажешь – веселый отдых ты нам приготовила.

– Могли лететь в Турцию. Ты же сама не захотела.

– Да. Была не права, – призналась Юлька и с мечтательным вздохом добавила: – А ведь там всего лишь взрывы.

Этим же вечером подруги снова навестили супругу Эмина. Вспоминая, какой нелюбезный прием был им оказан утром, они опасались, что сейчас их попросту спустят с лестницы. Ничуть не бывало. В квартире было не протолкнуться от людей. В большой комнате стоял гроб. Пока что пустой, но все было приготовлено к приему тела покойного.

По здешнему обычаю прощание с покойником происходило в его доме. И не один или два, а несколько дней подряд набальзамированное тело умершего оставалось в том доме, где он провел свою жизнь. О том, что тело еще находится у криминалистов, друзья и знакомые Эмина не знали. И потому явились прощаться с дорогим другом. Но за неимением последнего довольствовались тем, что сгрудились возле вдовы и утешали ее, кто и как мог.

– Ой, какое горе! Какое горе! – причитала женщина по-армянски, но подругам не было нужды знать этот язык, сейчас им было все понятно и так. – Как же ты рано умер! На кого ты меня оставил!

Когда женщина умолкала, в дело вступал хор подружек, которые тонкими голосами заводили не менее жалостливый припев. В общем, церемония шла своим чередом, невзирая на отсутствие самого покойника.

– Нам нужен достаточно хорошо знающий Эмина человек, – шепотом произнесла Мариша. – Как думаешь, кого из этой толпы взять?

Сюзанны, разумеется, в доме официальной супруги Эмина не наблюдалось. Но и едва ли девушка могла пригодиться подругам, так как вряд ли знала что-то о детях своего босса. Похоже, у Эмина с продавщицей был всего лишь легкий романчик. И сомнительно, чтобы он делился с девушкой сокровенным.

Рыдающая вдова могла быть в курсе. Все-таки жила бок о бок с Эмином, как поняли подруги, все последние десять лет. Но как к ней подобраться? Она была окружена плотным кольцом сочувствующих, прорваться сквозь которое подруги вряд ли смогли бы. Оставалось выбрать «языка» из числа скучающих вдоль стен и по углам граждан и гражданок.

– Вот та тетка мне кажется перспективной, – прошептала Юля. – Пока мы тут находимся, успела поговорить уже с четверыми.

– Местная сплетница! – оживилась Мариша и, бодро встряхнув своей гривой, двинулась наперерез облюбованной тетке.

Та как раз устремилась на кухню, чтобы сунуть любопытный нос во все кастрюли и проверить, правильно ли томится фасоль для поминальных трапез.

– А в доме Назара подобного столпотворения не было, – осуждающе заметила Юля, пока они с Маришей протискивались следом за облюбованной жертвой на кухню.

– Ну так он и жил уединенно. Помнишь, старик сосед его даже назвал нелюдимым. И потом, мы же не знаем, что сейчас творится в доме у Назара. Может быть, там тоже все плачут и говорят, как рано он ушел и каким прекрасным человеком был.

– Странно, что тут никто и словом не обмолвился, что Эмин сидел в тюрьме, – заметила Юля. – И не один раз.

– Видимо, он полностью завязал с криминальным прошлым. Потому об этом и не говорят.

Войти в контакт с болтливой теткой оказалось на диво легко. Стоило подругам немного потолкаться рядом с ней, как она сама заговорила с девушками:

– Какая жалость, что такой замечательный человек и так рано умер! – произнесла Юля.

– И так нелепо! – подхватила Мариша. – Укус осы! И здорового, полного сил мужчины уже нет.

– И не говорите! – кивнула головой женщина. – Просто злая шутка! Но у Эмина вся судьба такая злая!

Подруги немедленно выразили горячее желание послушать про злую судьбу покойного. И женщина, которая оказалась близкой родственницей Амалии, супруги Эмина, с радостью удовлетворила любопытство подруг. По ее версии оказалось, что свой первый срок Эмин получил ни за что ни про что. Выгораживая другого человека.

– Но почему он взял на себя чужую вину, вы меня не спрашивайте! – тут же предупредила женщина подруг. – Не скажу. И не потому, что не хочу. А просто не знаю я этого. И сам Эмин никогда и никому не говорил, почему он так поступил. Просто поверьте.

Подруги обещали. И женщина продолжила вдохновенно сплетничать, стоя прямо над кастрюлей, в которой закипали куриные печенки, которые по мере готовности обсушивали на салфетках, обмакивали в муку и жарили на огромной плоской сковороде до хрустящей корочки в расплавленном масле. И посыпая пряностями и зеленью кинзы и петрушки, подавали на стол в качестве легкой закуски.

В соседней кастрюле, куда тетка также сунула свой нос, варились гребешки. Их полагалось мелко стругать, заливать остро-соленым соусом, напоминающим по вкусу соевый, и также подавать в качестве закуски.

– Ну так вот, – с удовольствием продегустировав первую партию этих гребешков, продолжила говорливая тетка, – а после он из тюрьмы вышел, но все и даже его семья от него отвернулись. Вот какие люди жестокие бывают. Эмин тогда совсем молодой мальчик был. Озлобился. И решил, что раз родные к нему так отнеслись, то и будет он уголовником. Как они о нем и думают.

– И что?

– Что-что, – проворчала женщина, которой мешал говорить горячий гребешок. – Снова сел.

– Во второй раз?

– Ну да. А когда вышел, то поумнел. И понял, что себе только хуже делает, а не кому-то там. И за ум взялся.

– Не испортила его тюрьма, выходит? – спросила Мариша.

– Да как сказать, – прошепелявила тетка, которая в этот момент увлеклась уже новым блюдом: тушеные овощи – баклажаны, кабачки, ранний перец, репчатый лук и томаты, все рубилось крупными кубиками, складывалось в кастрюлю, заливалось кукурузным маслом и тушилось на маленьком огне с чесноком и пряностями. – Я ведь его в молодости не знала. Может быть, он и другим был. Тюрьма людей все равно меняет, хотят они того или нет. Только слабых она губит. А сильный еще сильней становится.

Эмин оказался из числа сильных. Несмотря на свою юность и наивность, он не пропал. А впитав в себя новые законы и порядки, по которым жили его новые соседи, сумел сохранить и частицу прежнего Эмина.

– В общем, когда он с Амалией познакомился, он уже за ум взялся. Торговлю открыл. Не знаю, на какие деньги, может быть, кто-то из прежних дружков и помог, только Амалия зорко за этим делом следила. Чтобы никаких прежних криминальных отщепенцев даже поблизости от их дома не показывалось.

– Так и следила?

– Не за ними следила, – вздохнула тетка. – Но получалось, что и за ними тоже.

– Как это?

– Ревновала она его – жуть!

– Эмина?

– Да, Эмина своего.

– А было к кому?

Женщина прикрыла кастрюлю с тушеными овощами крышкой. И, заговорщицки оглядевшись по сторонам, поманила подруг нагнуться поближе к ней.

– Еще как было! Эмин, упокой Господь его душу, тот еще ходок был по части женского пола. Еще хорошо, что Амалия и десятой части его похождений не знала. А то бы вообще с ума сошла. Но и того, что знала, достаточно было, чтобы покой и сон потерять.

– И выслеживала?

– Не всякий раз, но бывало. Особенно вначале, пока Эмин еще не привык, что прятаться от жены нужно.

И, понизив голос почти до шепота, тетка произнесла:

– У него и внебрачные дети имеются! Вот так-то! Вот к кому Амалия мужа по-настоящему ревновала. Женщины – что! Пришли и ушли. А дети – они навсегда.

Услышав про детей Эмина, подруги превратились в одно сплошное ухо. И тут, как на грех, их информатора позвали в комнату к Амалии, которой именно сейчас приспичило терять сознание. Подруги едва успели перехватить женщину уже у дверей.

– Двое у Эмина детей, – торопливо ответила она. – От разных женщин. Про мальчика ничего не скажу, не знаю. А девочка неподалеку живет. Хорошая такая девочка. А как мать ее второй раз замуж вышла да прочь укатила, Амалия девочку эту даже полюбила.

– Полюбила?

– А что? Вы не думайте, Амалия – она не злая. Кричит много, а сердце у нее доброе. Да и опасности девчонка больше для нее не представляла. Мать-то ее, любовница Эмина, испарилась. Ревновать стало не к кому. Так почему бы Амалии доброту свою перед мужем и не показать?

– Значит, дочка, – задумчиво произнесла Мариша.

– Ну да. Татевик девочку зовут. Не знаю даже, почему ее до сих пор тут нет. Должно быть, уехала куда-нибудь. Не знает еще, бедняжка, что отец у нее скончался. Ой, горе какое! Горе!

– Сколько же ей лет? – перебила запричитавшую вновь женщину Мариша.

– Да уж, помнится мне, двадцать еще в прошлом году ей исполнилось, – не сбиваясь с дыхания, ответила та. – Засиделась в девках, что и говорить.

И с этими словами тетка ловко вывернулась из рук подруг. И устремилась к своей Амалии. А подруги переглянулись. Засиделась в девках? Это в двадцать-то лет? Ну и понятия в этой Армении. Просто дикие какие-то.

Тем не менее подруги решили никуда не уходить, пока не поговорят с дочерью Эмина. Но сделать это оказалось сложней, чем им вначале показалось. Сколько они ни расспрашивали собравшихся, никто не знал, куда подевалась Татевик и придет ли она вообще. Наконец та самая болтливая женщина, родственница Амалии, отлепилась от вдовы. И, сжалившись над приунывшими подругами, объяснила им, где именно живет Татевик.

– Съездите, скажите девочке новость про отца, – велела она подругам. – А то мы Таточке звоним, звоним, а она то ли не слышит, то ли трубку не берет.

– Съездим, – согласилась Юля.

– Можно еще последний вопрос?

– Что еще?

– Вы не знаете, покойный владел какими-нибудь редкими или просто старинными вещами?

Тетка изумилась.

– Ну, есть у него одна шкатулка, – сказала она. – Амалия говорила, что Эмин трясется над ней, словно над великой драгоценностью.

– А как она выглядит?

– Обычная шкатулка из резной слоновой кости. Вся желтая от времени. Потрескалась. Никчемная вещь. Только и ценности, что старая. Эмин говорил, что это единственная вещь, которую он сохранил на память о своем древнем роде и вообще о семье.

– А вы не могли бы посмотреть – эта шкатулка на месте?

Женщина посмотрела на подруг, как на сумасшедших.

– В доме похороны! – воскликнула она. – Покойника вот-вот принесут. Всюду полно народу, всех надо обиходить, накормить и приветить!

– Мы понимаем. Но шкатулка…

– Амалия не в себе, ничего не соображает, все мне приходится тянуть.

– Понимаем. Но…

– И тем не менее вы хотите, чтобы я все бросила и занялась поисками какой-то паршивой шкатулки?

– Не сейчас, но, может быть, потом? – робко предположили подруги.

– Может быть, – кивнула женщина и строго прибавила: – А пока поезжайте за Татой. Пусть едет мне на подмогу. Срочно! От этих клуш, что явились, никакого проку, одна морока.

И подруги отправились на другой конец города. Чтобы не затевать суету и волокиту с общественным транспортом, подруги поймали такси. И, наслаждаясь местными невысокими ценами, двинулись по красивым улицам южного города.

– Вот мы и на месте, – сообщил подругам таксист. – Вас подождать?

– Да. Правда, мы не уверены, что обернемся скоро. Но рано или поздно мы точно придем.

– Мне все равно. Сколько нужно, столько и гостите. Счетчик-то тикает, – весело ухмыльнулся таксист.

Девушки поднялись на второй этаж обычного типового блочного дома. Тут он отличался тем, что блоки снаружи были украшены ярким национальным орнаментом. И благодаря этому украшению дом выглядел нарядно. А сейчас, когда солнце отсвечивало в чисто вымытых окнах и играло на стенах, и вовсе радовал глаз.

На втором этаже они обнаружили тщательно закрытую дверь. И ни малейшего следа пребывания Татевик в квартире. Подруги звонили уже минут пять и поняли, что девушки либо нет дома, либо она не в состоянии открыть. В свете последних событий – убийства Назара и смерти ее родного отца – это молчание стало выглядеть пугающим.

– Слушай, а вдруг и ее тоже?.. – прошептала Юля, сделав страшные глаза.

– Да ну! Зачем?

– А Назара и Эмина зачем убили? Сама же сказала, кто-то планомерно истребляет всех наследников Гоар Акоповны.

– Во-первых, это только предположение. А во-вторых, не мог убийца так шустро обернуться. Сегодня Эмин и сегодня же Татевик? Да нет, чушь это!

– Вовсе не чушь! Дурное дело – оно не хитрое. И потом, вовсе не обязательно, что Татевик убили после Эмина. Могли и раньше.

– Раньше?

– Даже раньше Назара. Лежит себе, бедная. Никто и не знает.

– Ой! – содрогнулась Мариша, вспомнив, что после отъезда матери девушка жила совсем одна.

Тоже, между прочим, странная ситуация для Армении. Но у этих Назарянов вообще в семье одни сплошные загадки. Брат не знался с родной сестрой. Родители уехали в Россию, оставив старшего сына без всякого внимания. Младший брат не желал знаться со старшим, а тот в свою очередь отвернулся от него. Да, что и говорить – Назаряны были какие-то нетипичные армяне.

И испуганные дурными мыслями о бедной, одинокой, позабытой и позаброшенной Татевик, подруги с утроенными усилиями заколотили в дверь. Их усилия увенчались успехом лишь отчасти. Соседняя квартира открылась, и из нее появилась злая как черт бабка в домашнем, расшитом яркими цветами халате.

– Что вы тут погром устраиваете? – закричала она на подруг, просверлив их пронзительным взглядом. – Не стыдно вам? Ни стыда у современных девок нет, ни совести. Нету вашей шлюхи дома!

Все это было сказано на чистейшем русском языке практически без акцента. Так что предположить, что бабка просто перепутала слова, назвав Татевик шлюхой, подруги при всем своем желании не смогли.

– Вы кого это обзываете дурными словами? – насупившись, шагнула вперед Мариша.

Бабка проворно отпрыгнула назад. И, захлопнув перед Маришиным носом дверь, прокричала в замочную скважину:

– А вы мне не грозитесь! Знаю я таких! Что есть, то и говорю! Потаскуха ваша Татевик!

– Сами вы старая потаскуха! – не выдержала Юлька.

Почему-то подруг крайне возмутило, как старуха отзывалась о Татевик. Возможно, подсознательно они опасались, что Гоар Акоповна не захочет отдавать свои деньги молодой проститутке и порядком надоевшие поиски наследников придется продолжить. А они, признаться, уже начали не просто утомлять подруг, а вконец их достали. И не столько сами поиски, сколько трупы, которыми устилался их путь.

– Это вам должно быть стыдно! – кричала Юля в замочную скважину соседки. – Может быть, с Татевик что-нибудь случилось. А вы про нее тут гадости говорите!

Старуха продолжала выкрикивать оскорбления в адрес Татевик, подруг и всей современной молодежи женского пола и легкого поведения.

– В мое время вас бы всех розгами пороли, пока кровь бы не выступила. Или камнями бы забили! – сладострастно перечисляла она пытки, которым следовало подвергнуть современных девушек. – Грязные потаскухи. Замуж брюхатые уже идут!

– Пс-с-ст! – раздался за спинами подруг тихий голос. – Идите сюда!

Подруги обернулись и увидели средних лет женщину, которая выглянула на шум из другой квартиры. Это тоже была соседка Татевик. И похоже, у нее подруги могли встретить больше понимания. Поэтому с радостью и устремились к ней.

– Вы Тату ищете? – спросила у них женщина.

– Да, беспокоимся. Где она? Вы знаете?

– Не беспокойтесь, – улыбнулась женщина. – С Татой все в порядке. Она замуж выходит. Вот старая карга и бесится.

– Замуж? – обрадовались подруги, но тут же удивились: – Но почему же тогда старуха так злится?