Текст книги "Похищение благословенного ожерелья Фреи"

– Долгах? – Амонэтис нахмурилась. – Хм…армия, содержание замка – все это безусловно требует затрат, но Лорд достаточно зажиточный господин, сомневаюсь, что он мог влезть в сомнительную историю, скорее уж задолжали ему.

– И последнее, – я не знал, как спросить, сложно выказывать подозрения объекту твоего восхищения, – Твой танец: ты танцевала с заточенными клинками?

– Эх, в любой другой раз я бы ужасно обиделась Тер, и не потому что ты допускаешь возможность того, что я украла Ожерелье. Ты считаешь меня халтурщицей. Я всегда танцую с настоящими клинками. Но, да, в тот вечер я была в костюме Аэнкинель со всей прилагающейся бутафорией, включая и незаостренные клинки. Можешь спросить Румании, он делал костюмы. И, Тер, я честно-честно ни при чем!

– Не сомневаюсь. Где я могу найти Архонеста?

* * *

В Академии Хардина вечно царила гнетущая атмосфера. Темные своды, усеянные мрачными сталактитами, напоминали рты жутких тварей, которые вот-вот проглотят тебя.

Больше всего в некромантах меня пугала их внешность. Они не были ужасными дряхлыми старикашками с глубоки глазницами, на них не было черных мантий или другой жуткой атрибутики в виде черепов на кольцах, или прочих символов, которые им зачастую ошибочно приписывают в легендах. Некроманты пугали своей молодостью. Магу могло быть уже за 200 лет, а выглядел он как 17-летний мальчишка. Конечно, путь некроманта имел свои издержки: бледные лица, впалые щеки и морщинки у глаз (маги много времени проводят в катакомбах и солнце зачастую слепит их), худосочное телосложение. Однако, отдавшись силе тьмы, некроманты обретали такую разрушительную силу, что целый отряд мог пасть от одного заклинания чародея, а чудовищные создания Эльморедена бессильно пытались вырваться из магических пут.

Архонест сидел со скучающем видом в углу просторной залы и кидал кость оживленной собаке. Жутковатого вида пес, состоящий из разлагающийся плоти, послушно приносил предметы. Завидев меня, некромант нервно улыбнулся и приветливо помахал рукой:

– Быстро действуете детектив. Я сдаюсь.

– Прям вот так легко и просто?

– Слабоумный догадается, что это я атаковал гостей на вечере, но тьма свидетель, я колдовал, не используя магических артефактов. Так что легкая сонливость гостям графини не повредила.

– И с какой целью вы это сделали?

– Глупое ребячество. Я был обижен на Лорда из-за ожерелья, но пожалел почти сразу же, что отказался от приглашения. Там было довольно интересно. Я решил все-таки извиниться и прийти, однако им было весело и без меня. Я разозлился и, поддавшись минутной ярости, наслал на них вампирический туман. Видели бы вы Кразвольда – он был похож на пьяного Гренделя. – Архонест улыбнулся.

– А после вы решили украсть ожерелье?

– Не понял?

– Ожерелье Графини пропало тем вечером.

– Как? – Глаза некроманта пытливо бегали по моему лицу. – Как пропало?

– Его украли, а вместо него положили копию.

– Мерзкий гном! – Архонест сжал правую руку в кулак, и алые всполохи стали вырываться между пальцев. Рука дернулась, чтобы отправить проклятие в невидимую цель, но левой рукой некромант вовремя остановился сам себя.

– Вы ведь уже говорили с ним? – Ноздри некроманта раздувались от ярости. Это было ужасающие зрелище: из мальчишки с мешками под глазами он превратился в могущественного мага.

– Пока еще нет.

– Этот коротышка весь вечер не сводил глаз с артефакта. Смотрел так, словно ожерелье уже принадлежит ему, я следил за ним сверху.

– Я приму это к сведению. Господин Архонест, вы приближенный Лорда, вы знаете что-нибудь о его денежных проблемах?

– Хм, дела наши не так уж хороши, наемники требуют все большую плату за свои услуги, а без их помощи мы не сможем удерживать земли Руны. Но если бы и были проблемы, Ретчет сообщил бы мне.

– Иелиам и Дементис сказали что видели странного человека в плаще.

– Ну да, это был капитан наемников, я видел его еще у парадного входа. Лорд обновлял контракт с ним. Ничего особенного.

– И еще одна просьба, не говорите Лорду об ожерелье пока я все не выясню все сам, и не предпринимайте действий против гнома.

– С Румании я все же поквитаюсь позже. Но как скажете.

Чем больше я узнавал тем красочнее и сюрреалистичнее смотрелась картина: инцест, черная магия, денежные махинации, зависть.

Я был измотан. Безумно хотелось лечь спать. Фастингз уже давно не проявлял никакой активности: он сопровождал меня словно молчаливый зомби. Последние признаки жизни он подавал, когда мы приветствовали Амонетис. Я хотел отложить визит к Румании на следующее утро, но загадки, окружающие это дело, все равно бы не дали мне уснуть. Не ровен час в следующем сне Фрея зайдет дальше поцелуев. Я хотел перевести дух в своей квартире, а после наведаться к гному.

Едва мы переступили порог, как Фастинг оттеснил меня ко входу, и, не говоря ни слова, ринулся в глубь комнаты. Через секунду раздался страшный грохот. Фастингз беспомощно замер в центре гостиной, опустив руки вдоль тела. Сзади, прижав нож к его горлу, стоял авантюрист.

– Вы должно быть загадочный Гилбред.

Кинжальщик толкнул Фастингза вперед. Тот плюхнулся в кресло.

– Не ожидал что ваш помощник настолько ловкий, я хотел поговорить с вами лично и без свидетелей.

– И потому пробрались в мой дом и напали на моего друга.

– Так получилось. Вы, должно быть, уже пришли к выводу, что ожерелье похитил я, и потому сам решил поговорит с вами, до того как вы придете ко мне со стражей. Я люблю Геверлин. У меня был мотив украсть безделушку. Пропади ожерелье, Геверлин и лорд наверняка бы поссорились, и кто бы как не я утешил ее. Так ведь? Не говорите, что вы не знаете о моих чувствах к графине.

– У вас верные друзья господин Гилбред. Никто даже не обмолвился о вашей привязанности к Геверлин.

– Правда? Поверьте, я бы с ней так не поступил. Кразвольд рассказал мне утром о том, что произошло. Вы должны найти ожерелье. Оно так много значит для графини. Она безумно любит Ретчета. Я для нее всего лишь верный друг, который никуда не уйдет и будет безнадежно вздыхать по ней. Хотя, какое это имеет значение теперь, своими действиями я сам себя выдал, верно?

– Да, довольно глупо было вламываться в мою квартиру. Расскажите мне о замке на витрине.

– Весьма хитрое устройство, даже в чертогах башни Крумы замки похожи на детские головоломки. Но чтобы понять принцип этого, уйдут месяцы кропотливой работы. В нем сочетается магия и технология гигантов. Похитить ожерелье мог либо тот, у кого был ключ, либо кто-то снял его с шеи Графини. Но я не сводил с нее глаз весь вечер, я бы увидел, если бы кто-то притронулся к ней. Это было невозможно.

Если юноша не врал, то круг подозреваемых сужался, я был уверен, что еще пара визитов, и я выясню, кто украл ожерелье.

– Спасибо господин Гилбред. Можете сказать, насколько богат Лорд?

– Богат? Я не раз бывал в сокровищнице клана. Проверял замки – от скуки. Там пусто. Хотя, возможно Ретчет хранит все в банке, боясь воровства. Но мне сложно сказать что-либо о его благосостоянии на данный момент

– Чудесно, – я дышал разгадке в затылок.

Гилбред был немало удивлен, что я отпустил его, не мучая дальнейшими расспросами. Но он уже был бесполезен мне, а тратить время вместо того, чтобы навестить Румании, я не хотел.

* * *

– Поздно господин, мы уже закрываемся, – Гномка с выпачканным в саже лицом и ладонями теснила меня к выходу.

– Мне срочно нужно поговорить с Румании.

– Всем срочно нужен Румании, сейчас, знаете ли, праздники, и всем хочется отдохнуть.

– Чинни, чертовка, проводи господина Тера ко мне!

Гномка закатила глаза и освободила проход.

– Чем могу помочь? – гном деловито убрал дневную выручку и нежно погладил крышку сундучка.

– Хочу узнать, не продавали ли вы недавно ожерелье Фреи?

– Продавал, конечно, этот товар всегда входу, особенно в зимние праздники. Вас интересуют ожерелья?

– Меня интересует, не покупал ли кто ожерелье Фреи дня два назад.

– Может, покупал, а может и нет, информация конфиденциальная, – при этих словах гном потёр пальцами и подмигнул.

С вздохом я кинул гному горсть драгоценных камней.

– Я тут устал немножко, – Румании сгреб камни толстенной ручищей, – и пойду вздремну на кушетке. При этих словах гном многозначно покосился на расчетную книгу.

Едва Румании вышел из комнаты, как я открыл ее. Нужная мне запись была как раз была сделана вчера утром. Я не мог сдержать улыбки и, захлопнув книгу, схватил за руку Фастингза и помчался к замку.

Геверлин встретила нас у ворот замка. Очевидно, слуги увидели нас на мосту и сообщили графине.

– О, Боги! Вы узнали? Вы узнали, кто украл ожерелье?

– Графиня, разумеется узнал, но вряд ли услышанное вас обрадует.

– О, нет, неужели это кто-то из друзей. Я так надеялась, что это кто-то чужой, незнакомый, – Геверлин закрыла лицо руками.

– Боюсь, правда может быть еще более неприятной, мне нужно поговорить с вами и вашим мужем с глазу на глаз.

Графиня обреченно опустила взор, и провела нас в кабинет лорда.

– Ретчет, нам надо поговорить.

Геверлин выглядела такой несчастной, такой виноватой, что я просто не мог позволить ей истязать себя дальше.

– Господин Ретчет, – я учтиво поклонился. – Я думаю, вы должны рассказать кое-что вашей супруге, пока она не лишилась чувств от переживаний.

Геверлин вопросительно посмотрела на меня. Лорд был в легком недоумении.

– О чем вы? – спросили они почти хором.

– Ожерелье никто не похищал так ведь, господин Ретчет?

– Лин, ты заметила? Это не было кражей. Я подменил ожерелье, на время.

– О чем ты? – Геверлин смахивала с щек слезы и часто моргала.

– У меня не было денег расплатиться с наемниками, а если бы не их поддержка, мы потеряли бы власть над землями и лишились бы замка. Я выгодно заложил ожерелье и хотел выкупить, когда решу проблему с долгами. Я так надеялся, что ты не заметишь.

– И потому купили копию ожерелья Фреи у Румании, – Ретчет лишил меня почти всех лавров, признавшись во всем.

– Почему ты не рассказал мне о проблемах? Ты считаешь меня настолько мелочной, что из-за денег и стекляшки я буду хуже относится к тебе? – Геверлин выбежала из кабинета.

Лорд сжал голову руками, затем яростно смахнул кипы бумаг со стола и побежал за супругой.

– Что же, Фастингз, нам тут уже нечего делать.

Мы брели по петляющей в гору дороге. Я думал о тех глупостях, которые многие совершают из-за любви: кто-то меняет ожерелья, кто-то игнорирует родственные связи, а кто-то становится безвольным рабом. Мне все это было так близко. Я прикоснулся к жизням стольких людей, заглянул в потаенные уголки сердец. Я глупо улыбался, радуясь не удачно раскрытому делу, а чему-то неуловимому, праздничному и светлому, витающему в воздухе.

* * *

Фастингз уселся в глубокое кресло и закинул ноги в грязных сапогах на мой любимый кофейный столик. Я проигнорировал его варварские замашки. Порывшись в столе, я достал бумагу и стал снова писать стихи.