Текст книги "Ложа рыси"

Глава 25

К рассвету следующего утра видимость над Кэйрнгормскими горами уменьшилась почти до нуля из-за густого, низкого тумана. Ориентируясь в основном по приборам, Барклей, пилот Ребурна, медленно вел вертолет над кремовым одеялом, которое выглядело настолько материальным, что по нему, казалось, можно было идти, обходя изредка попадающиеся заснеженные пики, поднимающиеся из тумана. Сверхъестественную тишину нарушал только гул вертушки да бормотание пилота. Сам Ребурн невозмутимо сидел на сиденье рядом с Барклеем. Усиливающийся сигнал приводного маяка объявил о скором прибытии.

Задержав дыхание, пилот начал спускаться. Это было похоже на погружение в стакан с топлеными сливками. Через несколько секунд полной слепоты они вынырнули в мрачные сумерки над укрывшим все снежным одеялом. Прямо по курсу прожекторы возле замка указывали путь к посадочной площадке.

Через несколько минут Ребурн, инстинктивно пригнув голову под замедляющимися лопастями, неуклюже пробежал через заснеженную лужайку к парадной двери; под мышкой у него был зажат портфель. Когда он оказался внутри, молчаливые, вежливые слуги помогли ему сменить верхнюю одежду на свободное белое одеяние, служившее под этим кровом формой. Облаченный подобающим образом, он позволил им проводить себя к подножию лестницы, ведущей в башню Верховного Мастера.

Подъем потребовал от Ребурна некоторых усилий. На бледном аскетическом лице появились нежелательные морщины напряжения, когда он поднимался по ступеням. Ноги еще дрожали от усталости, вызванной первым опытом использования торка, но он наслаждался этим утомлением, желанным подтверждением увеличивающейся силы. Переведя дыхание, он трижды постучал в дверь, потом открыл ее.

Верховный Мастер восседал среди подушек во главе круга служителей. Перед ним на коврике из шкуры черного барана лежал манускрипт, а на нем – что-то завернутое в алый шелк. Атмосфера в круглой комнате была пронизана ожиданием, дюжина пар глаз жадно сверкала в газовом свете. Морщинистое лицо Верховного Мастера было непроницаемо, глаза горели среди морщин, как угли.

Переступив порог, Ребурн закрыл за собой дверь и низко поклонился Верховному Мастеру, почти коснувшись головой колен. Он выпрямился, осознавая устремленные на него взгляды, и возвестил:

– Дело сделано, Верховный Мастер. Владыка Таранис соизволил принять наше подношение.

Нотка ликования в его голосе эхом отозвалась от древних камней. Тихий вздох пробежал по кругу – шепот жадного восторга. Отзываясь на этот вздох, Верховный Мастер сделал Ребурну знак приблизиться, кивнув, когда тот опустился перед ним на колени в знак подчинения.

– Добро пожаловать, Сын Повелителя Бурь, – сказал он. – Сегодня Громовержец истинно породил тебя.

Он протянул руку над манускриптом и большим пальцем начертил на челе Ребурна рунический символ. Его прикосновение было холодным и сухим, как змеиная кожа, и Ребурн слегка вздрогнул.

– Да будет увековечено в Анналах Тени, что предсмертная агония строителя храма была сочтена подобающим жертвоприношением, – провозгласил Верховный Мастер с суровым удовлетворением. – Пусть его жизненная сила питает бурю, что скоро разрушит бессмертной молнией сам Храм. И пусть скорее начнет час, когда сам Громовержец войдет в мир через врата плоти, приготовленные, чтобы принять его.

Этот призыв был встречен шепотом одобрения среди служителей. Один Ребурн хранил молчание, лицо его в тусклом мерцании газового света было твердым и бледным. Мастер поднял лысую голову.

– Сын Громовержца, – сказал он, – тебе есть еще что сказать?

– Да, Верховный Мастер, – сказал Ребурн. – Кое-что, касающееся всех присутствующих. У меня есть новости об Охотничьей Ложе, что преследует нас по пятам. И если я не очень ошибаюсь, это могло бы подвергнуть опасности все наши планы.

Это заявление вызвало новое движение в комнате. Морщинистые губы Верховного Мастера сложились в гримасу неудовольствия.

– Объясни.

Ребурн снова слегка поклонился и сел на пятки.

– Все присутствующие знают, что наша недавняя попытка обезвредить одного из Охотников была сорвана из-за вмешательства некоего сэра Адама Синклера из Стратмурна, которого у нас теперь есть причины считать Повелителем Охоты, – сказал он. – Еще надо сказать, что этот Синклер явно ухитрился использовать то, что он, Маклеод и Ловэт видели в Мелроузе после воскрешения колдуна Майкла Скотта месяц назад, чтобы разыскать новую инкарнацию Скотта. Очень скоро, если он уже не сделал этого, Синклер, несомненно, попытается преодолеть разрыв веков, чтобы добраться до знаний, которые хранит Скотт.

Если он намеревался вызвать сенсацию, то не был разочарован. Верховный Мастер напрягся и пристально посмотрел на Ребурна, его пергаментное лицо исказилось в злобной гримасе горгульи.

– Как дозволили такому случиться? – спросил он. – Почему мне не сообщили об этом ранее?

– Информацию нельзя было проверить до последних нескольких дней, – бесстрастно сказал Ребурн. – До вторника на этой неделе никто из нас ничего не подозревал, и понадобилось несколько дней для проверки.

– И кто же нынешняя инкарнация Скотта? – спросил Верховный Мастер.

– Ребенок по имени Джиллиан Толбэт, – сказал Ребурн, вызвав испуганное движение среди учеников Мастера. – В настоящее время она считается психически больной и находится под наблюдением Синклера. Впервые на нее обратили внимание в понедельник, когда один из мелких агентов заметил ее прибытие в эдинбургскую больницу, где работает Синклер. Поскольку обычно Синклер не занимается детьми, мой агент заинтересовался. Осторожные расспросы обнаружили, что девочку перевезли из больницы в Лондоне, где она лежала в коме с утра после ночи, когда мы призвали Скотта.

– Чтобы облегчить дальнейшее расследование, были добыты пробы волос и крови девочки, которые впоследствии были использованы как физическая связь для начала обследования ее астрального прошлого. Наших изысканий хватило, чтобы подтвердить, что Джиллиан Толбэт действительно является самым последним воплощением Скотта. К счастью, в результате длительного отделения души Скотта от тела месяц назад она в данный момент не в том, что можно назвать здравым умом… но если Синклер сумеет привести ее в чувство, то, несомненно, она могла бы существенно повредить нам в нашем нынешнем предприятии.

Служитель справа от Верховного Мастера поднял руку; лица в тени белого капюшона почти не было видно.

– Говори, – сказал он резко.

– Верховный Мастер, всем известно, что большая часть знаний Скотта была зафиксирована в его книге заклинаний, – произнес женский голос; акцент был похож на немецкий. – Сейчас эта книга на дне Лох-Несса. Если она недосягаема для нас, то, конечно, она недосягаема и для Скотта, особенно если его душа сейчас пребывает в теле ребенка.

– За исключением того, что, как у Повелителя Охоты, Синклера, вероятно, есть возможность взять эту информацию напрямую у Скотта или даже из самих Хроник, – едко сказал Верховный Мастер.

Он осторожно положил руки на торчащие в стороны колени, окинув комнату жарким и твердым взглядом слезящихся глаз.

– Ба, да что вы знаете! – прошипел он. – Сам Фюрер не знал. Он начал слишком рано, не овладев по-настоящему мудростью Тараниса, и сила обратилась против него.

Дрожащая, костлявая рука погладила верхнюю страницу манускрипта.

– Я не сделал такой ошибки, – прошептал он, сейчас не видя по-настоящему никого из них. – Полвека я учился и приносил жертвы способами, которые вы едва ли можете надеяться постичь, и понял то, чего не понял он. Я могу вызвать гнев Тараниса, чтобы разорвать хрупкий полог, что скрывает Тьму! Когда путь будет открыт…

Удушающий кашель привел его в себя, и он, слегка тряхнув головой, обратил взгляд на Ребурна; лицо его было твердым как камень.

– Не подведи меня, Сын Громовержца! Я не намерен бездеятельно наблюдать, как все рушится, когда успех так близок. Устрой все так, чтобы этот ребенок не остался в живых, чтобы стать орудием в руках наших врагов.

– Если бы все было так просто, Верховный Мастер, – сказал Ребурн осторожно, нащупывая шаткое равновесие между рассудком и безумием. – Вчера Синклер перевез и девочку, и ее мать в свой дом в Стратмурне. Мы не знаем наверняка, что вызвало его подозрения, но, к несчастью, это делает девочку недосягаемой для нас. Это место окружено непробиваемой защитой – мы уже пробовали и не смогли прорваться сквозь нее. Единственный способ преодолеть защиту, поскольку мы не можем попасть внутрь, заставить Синклера выйти.

– И что это даст? – угрюмо спросил женский голос со слабым французским акцентом. – Во всяком случае, разве не вероятно, что Синклер, выйдя из дому, усилит личную защиту?

– Я бы не осмелился испытывать его физическую защиту в такой ситуации, – сказал Ребурн с тонкой улыбкой, понемногу восстанавливая уверенность. – Но от такой защиты немного толку против более традиционного нападения.

– Пуля убийцы? – спросил мужчина, сидящий справа от Верховного Мастера.

– Над таким вариантом стоит поразмышлять, – согласился Ребурн. – Уверяю вас, вопрос будет решен своевременно, чтобы предотвратить его вмешательство в нашу следующую операцию.

– Смотри, чтобы так и было, – прорычал Верховный Мастер. – Синклер стал слишком уж мешать. А пока ты должен держать меня в курсе планов и их продвижения. Это ясно?

– В полной мере, Верховный Мастер, – сказал Ребурн с поклоном. – Вы не будете разочарованы.

– Смотри, чтобы не был. От этого может зависеть больше, чем твоя жизнь. – Он снова окинул комнату внимательным взглядом слезящихся глаз, в которых тлели гнев и безумие, потом перевел дух. – Но довольно об этом. Еще остается работа, которая требует полной концентрации от всех присутствующих. Ты принес торк?

– Вот, Верховный Мастер, – сказал Ребурн, кладя перед собой портфель и неловко открывая застежки.

– А медальон?

– Тоже здесь.

Сначала он отдал то, что осталось от медальона: маленький, металлически позванивающий сверток. Развернув алый шелк, Верховный Мастер положил руку на опаленные молнией остатки медальона, использованного на Кэлтонском холме, потом, кивнув, передал его женщине слева.

– Смотри, чтобы это предали горну, – приказал он.

– Будет сделано, Верховный Мастер, – сказала женщина и спрятала медальон в складках одеяния.

Тогда Ребурн во второй раз склонился над портфелем и вынул торк, тоже закутанный в тяжелый алый шелк. С какой-то неохотой он благоговейно положил его на протянутые ладони Верховного Мастера – по-прежнему завернутый в шелк.

– Великолепно, – выдохнул старик. – Начнем.

Он положил торк на пол перед собой. Служитель справа поднял алый сверток поменьше, все еще лежащий на манускрипте на шкуре барана, и осторожно развернул. В газовом свете сверкнул желтым еще один серебряный медальон, отмеченный эмблемой Рыси, – близнец того, что использовал Ребурн на Кэлтонском холме. Тихий гортанный звук пробежал среди служителей, когда Верховный Мастер обеими скрюченными руками взял медальон за цепь и поднял на уровень глаз.

– Все славьте Тараниса, Повелителя Молний! – хриплый, надтреснутый голос напоминал карканье ворона. – Тебе, Владыка Бурь, посвящаем мы эту медаль, металл земли и труд рук слуг твоих. Да будет железо повенчано с серебром, да сочетает их стихийный огонь. Да будет серебро служанкой железу, вместилищу небесного пламени!

С этими словами он слегка склонился, потом отложил медальон в сторону. Развернув Солисский торк, он взял его обеими руками, поднял и трижды описал им круг над медальоном – против часовой стрелки. При последнем круге он опустил руки так, чтобы торк и медальон на миг соприкоснулись. Прикосновение вызвало шипящее потрескивание и краткую вспышку искр, но, кажется, не повредило обладателю этой темной магии. Когда вспышка погасла, в воздухе запахло озоном. Верховный Мастер протянул тонкие, как у паука, руки и поднял торк над головой Ребурна жестом подношения.

– Хвала Таранису, Творцу Грома! – проскрежетал он. – Тебе, Наездник Бури, снова посвящаем мы этого человека, дабы был он твоим слугой, глашатаем твоего имени и опорой твоей силы. Отдай в его руки огонь небес, и он почтит тебя всесожжением во славу твою!

Он на миг прикоснулся торком к склоненной голове, и Ребурн содрогнулся, когда жало энергии внезапно пронзило основание черепа. Подобно статическому электричеству, энергия распространилась по позвоночнику, посылая трепещущие, ветвящиеся усики силы по нервам до самых кончиков пальцев на руках и ногах. Он затрепетал от наслаждения, тем более щекочущего, что было смешано с болью. Слегка напрягся и резко вздохнул, потом перевел дыхание, когда мгновение острого наслаждения рассеялось, оставив уверенность тайной власти.

Желание применить эту власть было почти болезненным, и тем слаще, что обуздано. Ребурн почти не слышал заключительного заклинания Верховного Мастера, настолько был поглощен ожиданием грядущего божественного экстаза. Он с большим трудом овладел собой – и обнаружил, что Верховный Мастер формально подносит ему торк.

– Хвала Таранису, – выдохнул он, беря торк из рук старика. – Я принимаю долг и клянусь выполнять волю Его.

* * *

За следующие несколько дней небо расчистилось, но по-прежнему было страшно холодно. После потрясения, вызванного пятничным нападением на Кэлтонском холме, Адам счел обязательным предупредить тех членов своей Ложи, которые еще были вне подозрений, избегать контактов, если не случится чего-то непредвиденного. Для предосторожности и он, и Маклеод занимались каждый своими обычными делами, оставив Филиппу охранять Стратмурн и его обитателей и продолжать лечение Джиллиан Толбэт традиционным образом. Перегрин также не покидал границ поместья и проводил большую часть дня у постели Джиллиан, делая наброски, которые не показывал никому, кроме Адама.

Самого Адама все время мучили дурные предчувствия, но он не смог найти ничего, кроме общего ощущения нависшей угрозы. Обещанные записи бесед в воскресенье днем доставил лично Маклеод, но и они не смогли пролить новый свет на ситуацию. Во вторник Маклеод посетил кабинет Адама в Джорданберне, но его единственная новость относилась к предыдущим нанимателям квартиры «с привидениями», где теперь жила бывшая прихожанка Кристофера Хелена Прингл.

– К несчастью, здесь нет ничего по-настоящему обнадеживающего, – уныло сказал Маклеод, ерзая в кресле. – Из троих в списке хозяйки первый – Джон Лэристон – тогда был холостяком, но с тех пор женился и переехал в Англию, где сейчас работает зубным врачом. Министерство почт смогло проследить его по трем последующим квартирам и дало нынешний адрес в Суссексе. Жизнь Лэристона кажется более или менее открытой книгой. Сомневаюсь, что это тот человек, которого мы ищем.

– Склонен согласиться, – сказал Адам. – Продолжайте.

– Джозеф Маккеллар, второй человек из списка, немного более сомнителен, – продолжал Маклеод. – Мистер Маккеллар служит в Шотландском банке и два года назад был переведен в филиал в Париже. Мы пытаемся разыскать его адрес. Я дам вам знать, когда что-то найдем. Он также не кажется вероятным кандидатом на то, что уловил в квартире Перегрин.

Инспектор помедлил, сверившись с записями, и продолжил:

– Таким образом, остается наниматель как раз перед Хеленой Прингл, по имени Стивен Виктор Геддз. С ним тоже не слишком повезло. Он биолог, и пока жил там, работал лектором на неполной ставке в Эдинбургском университете, однако с тех пор покинул должность, не оставив записи о переходе на другую работу. Социальная служба пропустит его имя через компьютер, чтобы посмотреть, не перешел ли он на пособие. Если да, то они смогут дать нам нынешний адрес. Если нет, придется испробовать другую тактику.

Адам кивнул.

– Я по-прежнему считаю, что стоит поискать, хотя бы только из-за замеченного там Перегрином медальона с Рысью. Насколько я понимаю, ни у одного из троих нет судимостей?

– Не под этими именами, – ответил Маклеод. – И у нас нет причин подозревать, что они пользовались другими.

– Тогда это может оказаться тупиком, – сказал Адам. – а пока предлагаю заняться Балморалом и, конечно, продолжать работать над убийством на Кэлтонском холме. Полагаю, протокола вскрытия нет, иначе вы бы упомянули о нем.

– Мне обещали его завтра, – ответил Маклеод. – Хотя вы же не думаете, что это что-то изменит, верно?

Адам мрачно улыбнулся.

– Надежда всегда есть.

Но эта надежда оказалась необоснованной. Маклеод позвонил в среду: обещанный протокол прибыл, но все больше и больше становилось ясно, что физические симптомы смерти Мастера Каменщика Макферсона не подведут их ближе к преступникам. Как и с Рэндаллом, похитители использовали хлороформ и наркотики, но на этом сходство заканчивалось, если не считать факта, что оба были масонами. Ожог на груди жертвы предполагал присутствие на шее чего-то круглого и металлического – чего-то, кроме масонской подвески с камнем, более неправильные очертания которого тоже отпечатались на груди, выжженные сильным жаром, – но никаких следов какого-то подобного предмета на месте преступления найдено не было.

– Не исключено, что это был медальон с Рысью, как допустил Перегрин, – сказал Маклеод, – но если так, то преступники сняли его с тела перед тем, как сбежать. Я склонен согласиться, что все было именно то, как видел Перегрин, но у нас нет доказательств. А даже будь они, мы ничего не могли бы использовать в официальном расследовании. Я не могу вынести заключение, что Макферсона ударила сознательно направленная молния.

– Хотя скорее всего именно это и произошло, – сказал Адам, – подобно тому, как я начинаю сомневаться, не случилось ли это и в Балморале. Вы занялись этим?

– Нет еще, – ответил Маклеод, – но надеюсь завтра послать Дональда разыскать копии рапортов и фотографии. Перезвоню, когда будет еще о чем доложить. Как дела с девочкой Толбэт?

– Пока никак, – сказал Адам. – Перегрин сделал несколько очень интересных рисунков, и мы пока продолжаем традиционную терапию. Надеюсь, будем готовы к определенным шагам к началу следующей недели.

– М-да, похоже, мы все крепко засели, – ответил Маклеод.

* * *

В тот же вечер Фрэнсис Ребурн вызвал пилота Барклея в библиотеку своего дома в районе Стерлинга.

– Времени все меньше, – сказал он. – Вы решили, что делать с Синклером?

Барклей позволил себе хищную улыбку, пристраивая свое худое тело в кресло напротив начальника.

– Завтра к этому времени он будет мертв – или по крайней мере достаточно тяжело ранен, чтобы смерть была неизбежна. Об этом позаботится доктор Вемисс.

– Лучше бы никаких промахов, – сказал Ребурн. – Я не хочу помех в пятницу. Вы уверены, что сумеете подстроить несчастный случай?

– Синклер ездит быстро. – Барклей самодовольно улыбнулся. – А шины на большой скорости, бывает, лопаются.

* * *

В четверг Адам не выходил из дому, поглощенный серией тестов, которые Филиппа хотела провести с Джиллиан. В пятницу утром, когда Адам собирался ехать в больницу, позвонил Маклеод и предложил встретиться днем, чтобы изучить фотографии и рапорты из Балморала.

– У меня самого еще не было случая посмотреть их, – сказал Маклеод, – но Дональд приехал сегодня утром и вид у него, как у кота с канарейкой из пословицы.

– Что ж, как насчет позднего ленча? К примеру, в два у «Пимпернеля»?

– Закажете вы или лучше мне?

– Лучше вы, – попросил Адам. – Я вчера пропустил обход, чтобы мы с Филиппой могли поработать с Джиллиан, так что сегодня мне надо повидаться с другими моими пациентами.

– Договорились, – ответил Маклеод. – «Пимпернель» в два.

Поглощенный мыслями, Адам сел в «рейнджровер» и пристегнулся. В начале десятого было едва ли светлее, чем на рассвете, утро выдалось серое и унылое из-за тумана который, кажется, никак не мог решить, хочет ли он превратиться в мокрый снег или в дождь. Впрочем, «рейнджровер» был создан, чтобы справиться с такой погодой, а Адам был великолепным водителем.

Когда он преодолел скользкую подъездную аллею и, набирая скорость, выехал на дорогу, ведущую к шоссе, то перешел на полуавтоматический режим, поскольку ему было о чем подумать. В результате он не обратил особого внимания ни на севшего ему на «хвост» мотоциклиста, ни на желтый «мерседес», который тоже пристроился следом, когда Адам плавно вышел на автостраду и разогнал «рейнджровер» до удобной крейсерской скорости 70 миль в час.

Он приближался к Форт-роуд-бридж, когда мотоциклист сделал свой ход.

Синий «рейнджровер» шел по первой полосе, ближайшей к разделителю, и Адам заметил в зеркале заднего вида, что его быстро догоняет большой итальянский мотоцикл.

Прежде чем он смог взять правее, чтобы дать мотоциклу обогнать его, тот уже почти поравнялся с его левой задней дверью, поэтому Адам остался на своей полосе, только мимоходом осознав, что мотоцикл обходит «ровер» слева. Он не видел короткого дробовика, который мотоциклист незаметно вытащил из куртки и нацелил на левую переднюю шину «рейнджровера», и не слышал выстрела.

Когда лопнула левая передняя шина, Адам только отметил, что мотоциклист унесся дальше и теперь вне опасности; главным было то, что «ровер» неуправляемо несется по кругу, а обод колеса впился в асфальт.

Он боролся с рулем, но правая задняя часть машины развернулась и отскочила от центрального разделителя с тошнотворным «бам!» Это могло бы снова развернуть его прямо, если бы левое переднее колесо не продолжало врезаться в дорогу. Он почувствовал, как машина переворачивается, и весь собрался, молясь, чтобы едущие следом смогли не врезаться в него.

Ужасно медленно машина завалилась на правый бок – водительскую сторону – и покатилась дальше: на крышу, на пассажирскую сторону с тошнотворным визгом скручивающегося металла, – Адам вцепился в рулевое колесо и повис на ремне безопасности. Ветровое стекло пошло трещинами и частично погнулось, но он видел, что металлические ограждения сбоку автострады приближаются с ужасной скоростью; удар тяжело встряхнул его на ремнях безопасности, вывихнув правое плечо и приложив головой обо что-то твердое. Взрывная боль распространилась от точки удара, и мир мгновенно почернел.