Текст книги "Страх"

Конечно, у умных родителей это не может не вызвать сомнений. Неважно, услышат они эту цифру от вас или от другой заинтересованной стороны, они справедливо решат, что это маркетинговая уловка, и не попадутся на эту удочку.

Хорошая новость для вас в том, что их сомнения не имеют большого значения. В конце концов, случаи, когда педофилы искали жертв онлайн, действительно были. Тут даже скептически настроенные родители, которые не верят в число 50 тысяч, обязательно задумаются: а какой же ответ правильный? Сколько педофилов находится в интернете? Почти немедленно у них возникнет правдоподобный ответ. Об этом позаботится Внутренний голос. При этом Внутренний голос будет руководствоваться Правилом привязки: начать с последнего услышанного числа и скорректировать его на понижение.

Скорректировать, но до какого уровня? Предположим, думающий родитель сократит эту цифру до 10 тысяч. Если Разум говорит, что число 50 тысяч лишено всякого смысла, то число, полученное путем произвольной корректировки этой цифры, не менее бессмысленно. Получается, что число 10 тысяч тоже лишено смысла и на него не стоит обращать внимания.

Тем не менее думающий родитель так не поступит. Он считает число 10 тысяч правильным по причинам, которые он и сам не может сформулировать. Его не остановит даже скептическое отношение к приемам корпоративного маркетинга и некачественной журналистики, так как он получил это число не от маркетологов и не от журналистов. Он сам его вывел. Поэтому оно кажется ему правильным. А для родителя мысль о 10 тысячах педофилов, охотящихся на детей онлайн, звучит очень пугающе.

Поздравляю. У вас появился новый клиент.

Правило привязки, хотя и чрезвычайно значимое само по себе, лишь малая часть более важного научного открытия. Как это часто бывает, у него много авторов и методов, но наиболее значимый вклад внесли два исследователя – это психологи Даниэль Канеман и Амос Тверски.

Сорок лет назад Канеман и Тверски изучали, как люди принимают решения в условиях неопределенности. На первый взгляд может показаться, что это весьма скромная и незначительная тема для научных изысканий, но на самом деле это базовые аспекты того, как люди мыслят и действуют. С научной точки зрения их работа позволила получить ответы на ключевые вопросы в самых разных областях человеческой деятельности, от экономики и юриспруденции до здравоохранения и общественной политики. Это касается нашей повседневной жизни: какую работу мы выбираем, какого спутника жизни, где мы живем, есть ли у нас дети и сколько их. А также как мы воспринимаем многочисленные угрозы – от вероятности подавиться тостом до террористических атак – и как на них реагируем.

Когда Канеман и Тверски начинали свое исследование, доминирующей моделью принятия решений была модель Homo economicus. «Человека экономического» отличает рациональность. Он анализирует доказательства. Он выясняет, что больше всего отвечает его интересам, и действует соответственно. Модель Homo economicus правила бал в экономических департаментах, ею руководствовались при разработке мер общественной политики, в том числе потому что в этой логической парадигме управление поведением людей казалось относительно простой задачей. Например, для снижения уровня преступности чиновникам достаточно ужесточить наказания. Когда потенциальные издержки от совершения преступления превысят потенциальную выгоду, потенциальные преступники решат, что совершение преступления больше не отвечает их интересам, и не будут их совершать.

«Для каждой проблемы есть решение – очевидное, простое и неправильное», – писал Генри Менкен[16]16
  Генри Луис Менкен (1880–1956) – американский журналист, эссеист, сатирик. Ф. Скотт Фицджеральд назвал Менкена «человеком, сделавшим для американской литературы больше, чем кто бы то ни было». Прим. перев.


[Закрыть], и в этом суть модели Homo economicus. В отличие от Homo economicus, Homo sapiens не идеально рационален. Это подтверждается тем, что человек время от времени совершает ошибки. В рамках модели Homo economicus это допустимо. В определенных обстоятельствах люди всегда совершают ошибки. В нас заложены системные ошибки. В 1957 году Герберт Саймон, блестящий ученый в области социальных, политических и экономических наук, впоследствии ставший лауреатом Нобелевской премии, ввел в употребление термин «ограниченная рациональность». Иными словами, человек рационален, но лишь до некоторого предела.

Канеман и Тверски поставили себе цель выяснить границы этого предела. В 1974 году они свели воедино результаты нескольких лет своего интеллектуального труда и написали научную работу с впечатляюще скучным названием: Judgement under uncertainty: Heuristics and Biases («Принятие решений в условиях неопределенности: эвристические правила и предубеждения»). Для ее публикации они выбрали не специализированный академический журнал, а Science, поскольку сочли, что некоторые их выводы могут заинтересовать не только психологов. Их небольшая статья привлекла внимание философов и экономистов и вызвала ожесточенные споры. Эти споры не утихали не одно десятилетие, но выводы Канемана и Тверски так и не удалось опровергнуть. Сегодня принцип «ограниченной рациональности» перешел в разряд общепринятых, а его следствия стимулируют дальнейшие исследования во многих социальных науках. Даже экономисты соглашаются с тем, что Homo sapiens не является Homo economicus. Активное развитие получила новая область – «поведенческая экономика», в рамках которой психологические аспекты интегрируются в экономическую науку.

Амос Тверски умер в 1996 году. В 2002 году Даниэль Канеман пережил академический триумф, сопоставимый с парадом победы, который главнокомандующий проводит в завоеванном им городе: он стал лауреатом Нобелевской премии в области экономики. Вероятно, Канеман единственный в истории лауреат премии по экономике, не посетивший ни одного занятия по экономике.

Самое удивительное, что статья из Science, вызвавшая такой переполох в научном сообществе, выглядит более чем скромно. Канеман и Тверски вообще не говорили о рациональности. Они не называли модель Homo economicus мифом. Все, что они сделали, это предоставили неопровержимые научные доказательства, обосновывающие некоторые из эвристических – универсальных – правил, которыми пользуется Внутренний голос при вынесении таких суждений, как, например, в каком возрасте умер Ганди или насколько безопасно добираться на работу на автомобиле. Сегодня Даниэль Канеман убежден, что именно это сделало статью настолько действенной. Они не выдвигали грандиозных теорий – только научные доказательства, но настолько убедительные, что они выдержали все попытки их опровергнуть в последующие десятилетия.

Как и сама научная работа, описанные в ней эвристические правила на удивление просты и очевидны. Первое из них – Правило привязки – мы уже обсудили. Второе правило в психологии закрепилось под названием «эвристика репрезентативности», я буду называть его Правилом типичных вещей. И, наконец, третье правило – «эвристика доступности», или Правило примера, которое в значительной степени формирует наше восприятие риска и реакцию на него.

Правило типичных вещей

Линде 31 год. Она не замужем, прямолинейна, очень умна, имеет степень по философии. В студенческие годы она активно интересовалась проблемами дискриминации и социальной справедливости, а также принимала участие в демонстрациях за ядерное разоружение.

Насколько вероятно, что Линда:

• учитель начальных классов?

• работает в книжном магазине и занимается йогой?

• активистка феминистского движения?

• социальный работник, оказывающий помощь людям с психическими заболеваниями?

• участница League of Women Voters?[17]17
  League of Women Voters – некоммерческая организация, основанная в 1920 году в США с целью помочь женщинам принимать более активное участие в общественной и политической жизни страны после того, как они получили право голосовать. Прим. перев.


[Закрыть]

• кассир в банке?

• страховой агент?

• кассир в банке и активистка феминистского движения?

Пожалуйста, расположите приведенные выше утверждения в последовательности от наиболее вероятного к наименее.

Это один из самых известных психологических тестов. Когда Канеман и Тверски почти 40 лет назад составляли «психологический портрет» воображаемой Линды, они старались, чтобы он как можно более точно соответствовал общественному представлению об активистке феминистского движения (на тот момент этот образ выделялся сильнее). Некоторые характеристики из предложенного списка, казалось, били прямо в цель. Участница League of Women Voters? Да, подходит. Скорее всего, это соответствует действительности, и этот пункт почти наверняка окажется в верхней части списка. Активистка феминистского движения? Несомненно. Этот пункт тоже переместится вверх. Но страховой агент? Кассир в банке? Ничто в описании Линды не указывает на то, что это может быть правдой, так что люди, выполнявшие тест, чаще всего переносили эти пункты в нижнюю часть списка.

С этими пунктами все понятно, а что насчет последнего: «кассир в банке и активистка феминистского движения»? Подавляющему большинству людей, которые проходят этот тест, это утверждение кажется более вероятным, чем то, что Линда – страховой агент или кассир в банке. Когда Канеман и Тверски предложили этот тест студентам, 89 % респондентов решили, что вероятность того, что Линда – «кассир в банке и активистка феминистского движения», выше, чем то, что Линда просто «кассир в банке».

Если задуматься, это лишено смысла. Почему же два этих утверждения должны иметь разную степень вероятности? Если окажется, что Линда – кассир в банке и активистка феминистского движения, значит, она точно кассир в банке, а значит, вероятность этих утверждений как минимум равная. Более того, вполне может быть, что Линда – кассир в банке, но не активистка феминистского движения. Таким образом, выше вероятность, что Линда просто кассир в банке, а не кассир в банке и активистка феминистского движения. Это элементарная логика, но не многие люди ее видят.

Тогда Канеман и Тверски сократили условия теста и повторили его. Они предложили респондентам тот же «психологический портрет», а затем попросили оценить вероятность того, что Линда (а) кассир в банке или (б) кассир в банке и активистка феминистского движения.

В этом случае логика лежит на поверхности. Канеман и Тверски были убеждены, что участники теста заметят ее и скорректируют свой ответ. Они ошиблись. 85 % респондентов ответили, что более вероятно, что Линда – «кассир в банке и активистка феминистского движения», чем то, что Линда просто «кассир в банке».

Канеман и Тверски предложили обе версии «проблемы Линды», как они назвали свой тест, экспертам, изучавшим логику и статистику. Когда эксперты проходили первую версию теста, с длинным списком отвлекающих характеристик, они ответили так же неправильно, как и студенты. А вот когда они увидели сокращенную версию, у них словно пелена упала с глаз. Разум начал корректировать оценку Внутреннего голоса, и уровень ошибок значительно снизился. Когда этот тест проходил Стивен Джей Гулд[18]18
  Стивен Джей Гулд (1941–2002) – известный американский палеонтолог, биолог-эволюционист и историк науки, писатель научно-популярного жанра. Преподаватель Гарвардского университета и сотрудник Американского музея естественной истории в Нью-Йорке. Прим. перев.


[Закрыть], он понимал, что логика – Разум – подсказывает ему правильный ответ, тем не менее он продолжил настаивать на ответе, продиктованном интуицией – Внутренним голосом: «Я знаю [правильный ответ], и все же маленький человечек прыгает у меня в голове и кричит: “Но она не может быть просто кассиром в банке, почитай описание!”»

То, что происходит, просто и эффективно. Один из инструментов, который Внутренний голос использует для вынесения суждений, – Правило типичных вещей. Обычный летний день бывает жарким и солнечным. Какова вероятность, что отдельно взятый летний день окажется жарким и солнечным? Довольно высокая. Это простой пример того, что мы склонны считать «типичным», при этом человек способен генерировать довольно сложные представления о «типичности», например такие, как «типичная» феминистка или «типичный» кассир банка. Мы формируем такие суждения постоянно и даже не замечаем этого, так как обычно они работают. Благодаря этому Правило типичных вещей становится одним из эффективных способов упростить сложные ситуации и моментально вынести надежное суждение.

Или суждение, которое чаще всего бывает надежным. «Проблема Линды» демонстрирует, что Правило типичных вещей не всегда работает безошибочно. Когда речь идет о чем-то «типичном», первой реагирует наша интуиция. Она предлагает ответ, который кажется правильным. И, как всегда с интуицией, человек склонен придерживаться этого ответа, даже если он противоречит логике и фактам. В эту ловушку попадают не только обычные люди. Когда Канеман и Тверски попросили группу врачей оценить вероятность в конкретных медицинских ситуациях, в действие вступило Правило типичных вещей, и большинство респондентов руководствовались при вынесении суждений интуицией, а не логикой.

Еще одна проблема в том, что Правило типичных вещей эффективно ровно в той мере, в какой оно отражает наше представление о «типичности». Так, в западных странах, в частности в США, распространены стереотипы в отношении темнокожего населения: типичный темнокожий – преступник и типичный преступник – темнокожий. Некоторые верят в это осознанно. Другие, кто отвергает стереотипы, убеждены в этом подсознательно, даже сами темнокожие[19]19
  Проверить свои подсознательные убеждения можно на сайте проекта Project Implicit: www.implicit.harvard.edu.


[Закрыть]. Предположим, человек с подобным убеждением – осознанным или нет – идет по улице. Навстречу ему – темнокожий мужчина. Моментально Внутренний голос первого прохожего, руководствуясь Правилом типичных вещей, «предупреждает» его, что идущий навстречу мужчина, скорее всего, имеет преступные намерения. Если не вмешается Разум, этот человек начнет испытывать сильную тревогу и задумается, не перейти ли ему на противоположную сторону. Но даже если Разум положит конец этим внутренним метаниям как необоснованным, грызущее чувство тревоги никуда не денется – оно может проявиться в языке тела, выражающем недоверие и защитную реакцию, с чем довольно часто сталкиваются темнокожие люди на улице.

У Правила типичных вещей есть еще один существенный недостаток, который особенно важен при оценке риска. В 1982 году Канеман и Тверски приняли участие во II Международном конгрессе по вопросам прогнозирования, проходившем в Стамбуле. В конгрессе принимали участие эксперты – представители университетов, госструктур и корпораций, – чья работа заключалась в анализе и оценке существующих трендов и прогнозировании будущего. Если от кого-то и можно было ожидать рациональной оценки вероятности событий, то именно от них.

Психологи предложили вариант «проблемы Линды» двум группам экспертов. В общей сложности в тесте приняли участие 115 человек. Первую группу попросили оценить вероятность «полного прекращения дипломатических отношений между США и СССР к 1983 году». Второй группе предложили оценить степень вероятности «советского вторжения в Польшу и полного прекращения дипломатических отношений между США и СССР к 1983 году».

Если руководствоваться логикой, первый сценарий следует признать более вероятным, чем второй. И тем не менее оценки экспертов были прямо противоположными. Оба сценария сочли маловероятными, при этом второй сценарий был назван в три раза более вероятным, чем первый. Советское вторжение в Польшу расценивалось как «типичное» поведение СССР. В некотором роде оно подходило под описание задачи, как роль «активистки феминистского движения» подходила под описание Линды. И эта характеристика в значительной мере повлияла на экспертную оценку всего сценария.

Многочисленные вариации этого исследования давали похожие результаты. Так, Канеман и Тверски разделили 245 студентов Университета Британской Колумбии на две группы и предложили первой группе оценить вероятность «сильнейшего наводнения где-то в Северной Америке в 1983 году, в результате которого могут погибнуть более тысячи человек», а второй – оценить вероятность «землетрясения в Калифорнии в 1983 году, способное вызвать наводнение, в результате которого могут погибнуть более тысячи человек». И снова логика требует признать второй сценарий менее вероятным, чем первый, тогда как респонденты сочли его в три раза более вероятным. Все дело в том, что Калифорния прочно ассоциируется в массовом сознании с землетрясениями.

Как писали впоследствии Канеман и Тверски, Правило типичных вещей «работает в пользу результатов, которые выглядят как хорошие истории или хорошие гипотезы». Сочетание «кассир банка и активистка феминистского движения» звучит как более удачная гипотеза о Линде, а сценарий советского вторжения в Польшу с последующим дипломатическим кризисом – это более интересная история, чем просто «дипломатический кризис». Внутренний голос – большой любитель увлекательных историй.

Чтобы понять, в чем здесь проблема, достаточно открыть любую газету. В них полно историй, в которых эксперты предсказывают, что случится в будущем, причем достоверность этих прогнозов весьма плачевная. В журнале Brill’s Content, в настоящее время прекратившем свое существование, была опубликована статья, в которой проверялась точность простых, одноразовых прогнозов («Сенатор Смит станет главным кандидатом от Демократической партии на пост президента»), выдвинутых известными американскими экспертами Джорджем Уиллом и Сэмом Дональдсоном. Их прогнозы сравнили с прогнозами четырехлетней шимпанзе по кличке Чиппи, которая выбирала между разными карточками. Чиппи оказалась настоящей умницей. Если у обычного эксперта прогнозы были верны в 50 % случаев – это все равно что подбрасывать монетку, – то Чиппи выдавала верный прогноз в 58 % случаев. Впечатляющий результат!

Разумеется, эксперты не ограничиваются простыми прогнозами. Они предлагают и замысловатые сценарии: подробно объясняют, как сенатор Смит станет главным кандидатом от Демократической партии на пост президента и примет участие в следующих выборах, или как беспорядки в Ливане запустят цепную реакцию, которая приведет к войне между суннитами и шиитами на Ближнем Востоке, или как отказ Китая девальвировать национальную валюту станет первым шагом к грандиозному обвалу цен на недвижимость в США и глобальной экономической рецессии. Если следовать законам логики, то чтобы сбылся любой из подобных прогнозов, нужно, чтобы каждое из описанных звеньев цепи стало реальностью, а вероятность, что это произойдет, скорее всего, даже ниже, чем шансы Чиппи стать президентом.

К сожалению, Внутренний голос не слышит доводов логики. Руководствуясь Правилом типичных вещей, он с удовольствием хватается за подробности, звучащие достоверно, и по ним судит о вероятности того, насколько справедливым окажется весь сценарий. В результате, по словам Канемана и Тверски, «подробный сценарий, представленный в виде цепочки причинно-следственных событий, может выглядеть более вероятным, чем сами эти события». Добавьте детали, нагромоздите прогнозы, составьте витиеватый сценарий. Логика говорит, что чем дальше вы пойдете по этому пути, тем меньше вероятность, что ваш прогноз сбудется. К сожалению, для большинства людей Внутренний голос звучит убедительнее логики.

Канеман и Тверски поняли, какое значение это имеет для экспертных прогнозов: «Этот эффект делает более привлекательными сценарии и те мнимые выводы, которые они предлагают. Любой политический аналитик может улучшить сценарий, добавив кажущиеся достоверными причинно-следственные цепочки событий. Как объяснял Пу-Ба в «Микадо»[20]20
  «Микадо, или город Титипу» – комическая опера в двух действиях композитора Артура Салливана и либреттиста Уильяма Гилберта. Премьера оперы прошла 14 марта 1885 года в Лондоне в театре «Савой». Опера переведена на многие языки и сейчас является одним из наиболее часто исполняемых театральных произведений в истории. Прим. перев.


[Закрыть], это дополняет «лысое и неубедительное повествование подробностями, придающими ему художественную достоверность».

Насколько это важно? В большинстве случаев неважно. Чаще всего прогнозы на будущее у экспертов отличаются той же точностью, что гороскопы на соседних страницах тех же изданий, но это не имеет большого значения. Но иногда действительно важно, что говорят о будущем лидеры мнений, – как, например, это было за несколько месяцев до введения американских войск в Ирак в 2003 году, – и в такие моменты склонность Внутреннего голоса отдавать предпочтение хорошо рассказанным историям может иметь весьма серьезные последствия.

Правило примера

Результат игры в рулетку всегда носит случайный характер. Когда крутится колесо и бросают шарик, он может попасть на любое число, на красное или на черное. Вероятность никогда не меняется.

Тектонические плиты – это не колесо рулетки, а землетрясения – не случайные события. Высокая температура и давление, которые создает земное ядро, подталкивают плиты вверх, и мы ощущаем землетрясение. После этого давление вновь падает, и плиты на некоторое время обретают относительную устойчивость, а внутренний цикл тем временем начинается снова.

Для тех, чьи дома неудачно располагаются в местах соприкосновения тектонических плит, эти простые факты несут важную информацию о характере риска, которому они подвергаются. Во-первых, степень риска всегда разная. В отличие от колеса рулетки, вероятность землетрясения не бывает одинаковой. Самая низкая – сразу после того, как землетрясение уже произошло. А по мере увеличения давления под плитами эта вероятность растет. И хотя ученые пока не в состоянии предсказать точную дату вероятного землетрясения, они могут отслеживать повышение степени риска.

Зная это, можно предположить наличие такое же четкой закономерности в продаже страховок от землетрясения. Поскольку степень риска самая низкая сразу после землетрясения, то в это время должен наблюдаться ее спад. Со временем, по мере увеличения риска, должен расти и объем продаж страховок. Когда ученые предупреждают о вероятности серьезного землетрясения, продажа страховок должна достигать пика. На практике же мы наблюдаем прямо противоположную закономерность. Самый высокий объем продаж отмечается сразу после землетрясения, и со временем он снижается. Первая часть этой закономерности вполне понятна. После пережитого землетрясения легко поверить, что твой дом может быть стерт с лица Земли. Однако странно, что со временем внимание людей к этой проблеме снижается. И еще более странно, что люди не несутся со всех ног в страховые компании, когда ученые выступают с предупреждением.

По крайней мере, это странно с точки зрения Разума. С позиции Внутреннего голоса это вполне объяснимо. Одно из простейших универсальных правил Внутреннего голоса: чем легче вспомнить пример чего-либо, тем более распространенным это что-то должно быть. В психологии такой эффект называется «эвристика доступности», а я буду называть его Правилом примера.

Канеман и Тверски легко продемонстрировали его действие. Сначала они предложили группе студентов вспомнить как можно больше слов, имеющих структуру «– н –». На выполнение задания давалась одна минута. Среднее число слов составило 2,9. Затем второй группе студентов предложили выполнить аналогичное задание за тот же период времени для структуры «– ние». В этом случае средний результат составил 6,4 слова.

Приглядитесь внимательно, и вы заметите странность. Обе структуры совпадают, за исключением двух последних букв. То есть любое слово, соответствующее второй структуре, подходит и для первой. Таким образом, первая структура более распространена. Однако вторую легче вспомнить.

Опираясь на эти данные, Канеман и Тверски попросили студентов представить себе четыре страницы литературного произведения объемом две тысячи слов. Затем им задали вопрос, сколько, по их мнению, они могут встретить слов со структурой «– ние». Средний ответ был 13,4 слова. Тогда исследователи задали аналогичный вопрос другой группе студентов относительно структуры «– н –». Средний ответ был 4,7 слова.

Этот эксперимент неоднократно повторялся в самых разных вариациях, но результаты неизменно были одинаковыми: чем проще людям вспомнить пример чего-либо, тем более распространенным они это считают.

Обратите внимание, что интуитивные суждения Внутреннего голоса определяет не содержание примеров и даже не число примеров, пришедших на ум. Психологи Александр Ротман и Норберт Шварц в ходе исследования предложили респондентам перечислить от трех до восьми своих вредных привычек, способных увеличить риск возникновения сердечно-сосудистых заболеваний. Удивительно, но те, кто вспомнил всего три свои вредные привычки, оценили свои шансы заболеть выше, чем те, кто перечислил все восемь. С точки зрения логики все должно быть наоборот: чем длиннее список, тем выше риск. В чем же было дело? Объяснением стал тот факт – уже известный Ротману и Шварцу из предыдущих исследований, – что большинству людей легко вспомнить три свои вредные привычки и гораздо сложнее дополнить список до восьми. А интуиция опирается на легкость воспоминания, а не на его содержание.

Исследование Ротмана и Шварца также показало, насколько сложным и тонким может быть взаимодействие между Разумом и Внутренним голосом. Респондентов разделили на две группы: у одних в семье были случаи сердечно-сосудистых заболеваний, а у других – нет. У второй группы результаты эксперимента были такими же, как описано выше. Первая же группа продемонстрировала противоположные ответы: те, кто перечислил восемь своих вредных привычек, оценили вероятность заболеть выше, чем те, кто перечислил всего три причины. Чем объясняется подобная разница? Те люди, у кого в семье не было случаев сердечно-сосудистых заболеваний, не имели и особых причин для беспокойства. Так что они чаще опирались на интуитивные суждения, которые делал их Внутренний голос, руководствуясь Правилом примера. Те, у кого в семье были такие случаи, имели вескую причину всерьез задуматься над возможным риском, и тогда Разум убеждал их, что с точки зрения логики если у них восемь вредных привычек, то риск заболеть выше, чем если бы их было только три.

Для охотников и собирателей, живущих в африканской саванне, Правило примера было действенным универсальным правилом. Все потому, что мозг избавляется от незначительных воспоминаний: со временем оно стирается. Так что если охотник с трудом припоминает, что кто-то почувствовал себя неважно после того, как попил из этого водоема, скорее всего, это было достаточно давно и подобное больше не повторялось, а значит, логично предположить, что вода в этом водоеме безопасна для питья. Но если в памяти живо встает воспоминание, как у кого-то скрутило живот после нескольких глотков из пруда, высока вероятность, что это произошло совсем недавно, и лучше найти другой источник, чтобы утолить жажду. Так Внутренний голос опирается на практический опыт и память.

Правило примера особенно эффективно при обучении на негативном опыте. Змея свернулась кольцом и шипит в нескольких сантиметрах от вашего ботинка. Приближающийся грузовик занесло, и он вылетел на вашу полосу. Мужчина приставил нож к вашему горлу и советует не сопротивляться. В каждом из этих случаев амигдала – область мозга, имеющая миндалевидную форму, – стимулирует выработку особых гормонов, включая адреналин и кортизол. У вас расширяются зрачки, ускоряется сердцебиение, мышцы напрягаются. Это стандартная реакция «бей или беги». Ее цель – произвести быстрое ответное действие на непосредственную угрозу. Однако есть еще одна функция: гормоны временно усиливают функции памяти, чтобы ужасный опыт, вызвавший реакцию, хорошо запомнился. Подобные травматичные воспоминания могут сохраняться надолго. Иногда их с легкостью можно восстановить в памяти через несколько лет после события. И одного этого воспоминания Внутреннему голосу достаточно, чтобы заставить человека неясно чувствовать угрозу.

Амигдала играет значительную роль даже в менее драматичных обстоятельствах, чем те, которые запускают реакцию «бей или беги». Нейроученые обнаружили, что у людей, сидящих в безопасности в университетской лаборатории, амигдала неожиданно и быстро активируется, когда им показывают пугающие их изображения. И чем выше активность, тем более устойчивы последующие воспоминания. Психолог Дэниел Шактер в своей книге The Seven Sins of Memory («Семь грехов памяти») отмечает, что люди, которым показывают различные слайды – от повседневных (мать ведет ребенка в школу) до пугающих (ребенка сбивает машина), – лучше запоминают изображения с негативной информацией.

При этом изображение не обязательно должно быть настолько ужасным, как попавший под колеса автомобиля ребенок. Достаточно просто страшного выражения лица. Нейроученый Пол Уилан обнаружил, что даже кратковременное его появление – так, что респонденты не успевают осознать, что оно их пугает, – стимулирует активность амигдалы. В результате воспоминание получается более ярким и сохраняется дольше.

Несомненно, страх – лучший способ надолго что-то запомнить, но есть и другие. Любое эмоциональное содержание делает воспоминание более устойчивым. Конкретные слова – яблоко, автомобиль, автомат – запоминаются лучше абстрактных понятий, например цифр. Очень хорошо запоминаются человеческие лица, особенно если они выражают эмоции. По мнению ученых, все перечисленные изображения стимулируют активность амигдалы столь же эффективно, как и пугающие образы. Кроме того, срабатывает еще и кумулятивный эффект. Яркая и эмоциональная картинка, особенно если на ней есть лицо, почти наверняка привлечет наше внимание в череде отвлекающих факторов, с которыми мы сталкиваемся ежеминутно, и отложится у нас в памяти. Так, я с большей вероятностью запомню, по крайней мере на некоторое время, незнакомого мне ребенка, который громко плакал на улице, потому что упал и разбил коленку, чем скучную беседу о налогах за званым ужином с человеком, чье имя я забыл чуть ли не в тот же момент, как его услышал.

Содействует запоминанию и эффект новизны. Психологи обнаружили, что, как правило, люди способны подробно описать, чем занимались в течение предыдущего рабочего дня. Через неделю большинство деталей стираются из памяти, и их замещают события типичного рабочего дня. Иными словами, люди уже не вспоминают, а придумывают свои воспоминания. Дэниел Шактер назвал это эффектом интерференции. Рабочий понедельник похож на рабочий вторник и на все последующие рабочие дни, а потому, когда вы через неделю пытаетесь вспомнить, что делали на работе в прошлый понедельник, начинают накладываться воспоминания о других рабочих днях. А вот если прошлый понедельник был для вас последним днем перед отпуском, через неделю вы вспомните его подробности гораздо лучше, потому что он выбился из разряда типовых.

Запоминать лучше помогают концентрация и повторение. Когда вы что-то видите – все что угодно, – но даже не задумываетесь об этом, велика вероятность, что это никак не отложится у вас в памяти и забудется чуть ли не в тот же момент. Но если вы остановитесь и задумаетесь, воспоминание сформируется. Если вы мысленно вернетесь к этому моменту еще раз, воспоминание окрепнет. Например, студенты используют этот прием, когда зубрят билеты перед экзаменом. Но этот процесс может быть и не столь формальным: даже обычный разговор с коллегой у кулера будет иметь тот же эффект, так как делает воспоминания осознанными.