Текст книги "Деление на Ноль"

– Ну-ну, не хочешь – не говори, – пробормотал он под нос.

В общем, расходились также по очереди.

Хофер раздал всем номер какого-то оперативного служебного коммутатора, куда каждый из собравшихся сможет позвонить, а специально обученный человек продиктует им ряд определенных цифр, которые будут означать длину волны для нашего передатчика. А чтобы никто не догадался, все четные числа будут лишними, взятыми произвольно для отвода любопытных глаз. После этого этапа мы сможем связываться друг с другом при помощи мощных портативных полицейских раций. У кого их нет – свяжется по стационарному передатчику, и мы ему достанем карманный вариант.

Затем начнется сбор данных, и будет назначена следующая встреча для мозгового штурма и анализа данных. А уже потом будет выработан тонкий и коварный план, как испортить жизнь обнаглевшему Нулю.

Спица попрощался со всеми и потащился к лифту, ему было ближе всех.

У Ганса оказалсаь такая же «волшебная бумажка», как и у меня, так что он взялся развезти по домам Гастона и, естественно, Хуареса. Ох, не хотел бы я ехать в этой машине!

Я же вызвался доставить Натана Яковлевича и Сантану: с последним я собирался провести воспитательную беседу о вреде подрыва авторитета его злопамятного напарника и благодетеля, а также о влиянии упомянутого вреда на его будущую карьеру.

Когда мы втроем вышли из подъезда отеля, на стоянке замерло около десятка желтых такси. Только ни у одной машины не горел зеленый огонек, означающий «свободно». Мы прошагали по опустевшей улице к стоянке и сели в мой «роллинг». «Волшебную бумажку» я заткнул за резиновую прокладку на ветровом стекле.

Я почти всю дорогу молчал, слушая негромкую беседу профессора и Сантаны на заднем сиденье.

Дальше всех жил Натан Яковлевич – почти на самой северо-восточной окраине, на набережной Святых.

– Больше отдыхай, – напутствовал меня Натан Яковлевич, захлопывая дверцу.

Потом Диего пересел на переднее сиденье, и мы поехали на его Шестую. По дороге я ему растолковал всю его несерьезность, которая, возможно, помешает его желанию работать в жандармерии. Диего сказал, что это все пустяки, и название действительно удачное. Но пообещал впредь шутить более плоско и непритязательно, как я люблю. После того, как я пообещал присмотреть за ним и его моральным обликом, Сантана, смакуя в подробностях и перемежая сюжет обещанными плоскими остротами, поведал мне об отсечении хвоста. Диего ловко запрыгнул в трамвай, куда впоследствии забрался и соглядатай. А на следующей остановке Сантана вырвался из дверей в тот момент, когда люди начали заходить. Пассажиры высказывали Диего всю правду о его умственных способностях и отсутствии внимательности, за что последний раздавал тычки локтями направо и налево. Рванувший было за ним незадачливый филер был встречен откровенной агрессией и непониманием пытающихся войти в трамвай. Потому, когда трамвай тронулся, Диего, как человек вежливый, помахал на прощанье своему филеру и был таков. Мы посмеялись, немного поболтали, и Диего отправился к жене.

Некоторое время я стоял на обочине с включенным двигателем, глядя в темноту сырой улицы.

На душе скребли кошки, настроение было такое, что пустой офис видеть не хотелось до обморока.

Обидно было еще и то, что Диего живет на северной Шестой, слева от которой есть перекресток с Биггл-стирт и Арт-авеню. Там как раз на углу «Синий бутон». Тут даже пешком, если срезать, – минут двадцать идти. А я на машине.

Скорее всего, клуб закрыт, и я только посмотрю на него, а потом, может, найду ночной бар незапертый, пропущу пару-тройку тумблеров и тогда уже домой.

Да – решено, только посмотрю.

«Синий бутон», куда я сегодня так активно не хотел, был открыт. Тут остались люди на всю ночь, чтобы переждать комендантский час.

Знакомых почти не было: только Таня Сурли в черном бархатном платье тихонько пела в овальный хромированный микрофон что-то об утерянных мечтах и голубом море.

Я решил, что мне это подходит и, заняв свой любимый столик справа у края стены, заказал себе бутылку «Девы Самии», чашку кофе и немного поесть.

Народу действительно было немного, темный зал был полупустой.

В какой-то момент на краю сцены за кулисами появился Рой с бокалом коктейля и сигаретой. Он обнимал какую-то жилистую девицу из кордебалета.

Я помахал ему рукой, он жестом попросил девицу подождать, подошел ко мне и обрадованно затараторил. Очень соскучился. И сказал, что сегодня они с «котами» будут джемовать – программа не коммерческая, так что обещал настоящее искусство. Я предложил им с Пэт (так звали девицу) присоединиться ко мне. Пообещав вернуться минут через десять, Рой ускакал в недра закулисья, прихватив свою подружку.

Таня меж тем сексуально проводила руками в длинных атласных перчатках по своему аппетитному телу, затянутому в черный бархат. И я подумал – а почему бы не предложить ей выпить после номера по старой памяти?

Глядя на ее кисти, я увлекся, и потому, когда на мои плечи легли чьи-то руки (явно женские), я не сразу понял, что это реальность, а не мое разыгравшееся воображение.

– Ты знаешь, а я уже начинаю привыкать к нашим случайным встречам, Заг, – раздался у меня за спиной голос Анджелы Пакеда.

Глава 8
Прощай, птица. Рыбак рыбака… Странное завещание

Я некоторое время молча смотрел на милое детское лицо Анджелы, в глазах которой даже в полутемном зале блестели озорные огоньки. На ней была модная, но неброская шляпка, надвинутая на глаза, фиолетовый жакет и узкая деловая юбка.

О Зодиак – я думал! Я в первый раз думал, что ответить красивой девушке, но вариантов было настолько много, что ни один не слетел с моего языка. Потому я счел за лучшее отвернуться обратно к столу, налив себе виски.

Анджела, напротив, застыла под звуки джаза, ожидая моего ответа.

– Ты уехала, не попрощавшись, – наконец ответил я, стараясь придать тону абсолютную нейтральность, – мы с друзьями волновались за тебя.

– Вы с друзьями? – кокетливо улыбнулась Анджела, присаживаясь за столик.

– Да, мы с друзьями. Твое здоровье! – Я отсалютовал стаканом с виски и опрокинул его в свою пасть.

– Наверное, больше всех расстраивался милый мистер Хофер? – Анджела продолжала говорить в шутливом тоне. – Ах! Или галантный Рауль?!

– Мы думали, – продолжил я, стараясь не менять тона, – что твоя милая тетушка Лив, которая убила твоего отца, взяла тебя в заложники, чтобы подправить завещание Джо Пакеды и завладеть активами его корпорации…

– Да… я все знаю, Заг, – Анджела крепко зажмурила глаза, и ее пухлые губы искривись в болезненной гримасе, – я для того и пришла сюда, понимаешь? Мне надо развеяться, иначе я сойду с ума…

Она наконец распахнула свои огромные глубокие зеленые глаза с золотистыми искорками, и только сейчас я заметил под косметикой покрасневшие и слегка припухшие веки.

– И тут я вижу тебя, и мне кажется, что это добрый знак… – Она всхлипнула, голос ее дрожал. – Каким бы он ни был… как бы я к нему ни относилась…

Она глубоко вздохнула, подняв глаза к потолку, и промокнула их платком, достав из дамской сумочки.

– Какой бы он ни был, – произнесла она уже более твердо, будто натягивая на себя безликую маску, – она не имела никакого морального права так поступить с ним… Налей мне виски, Заг…

– Ты уверена, что это сделала Лив? – спросил я, плеснув в стакан: у меня не было ни малейшего желания рассказывать о той отвратительной сцене, которой я был свидетелем.

Девушка молча кивнула и выпила.

В это время послышались жидкие аплодисменты, Таня поклонилась, и джаз-банд грянул бодрую инструментовку на мотив Люка Беннингтона.

– Я повзрослела за эти дни, Заг, не смейся. – Она закурила и теперь, действительно казалась взрослой женщиной: ни следа не осталось от того шутливого тона, с которого началась наша беседа.

– Мы расстались как-то нехорошо, Заг, – продолжила Анджела, – и потом мне позвонили… рассказали про все это… – Она тяжело вздохнула, выпуская дым, и снова затянулась своей тонкой сигаретой в дорогом мундштуке. – После чего меня очень попросили приехать: там какие-то проблемы с документами корпорации, а я по завещанию должна вступить в должность управляющего. Конечно же я сейчас не в состоянии это сделать, да и потом: нужно всему учиться заново… я вообще не знаю – хочу ли я этого? Писать картины мне нравится гораздо больше…

Во мне вдруг шевельнулось некое чувство вины – я выплеснул на нее волну своего эгоистического раздражения, понимая при этом, что она не может не знать о смерти отца. Я волновался, что она находится в лапах сумасшедшей Лив и что я не могу ничего сделать – и вот, пожалуйста, начал разговор с претензий к юной девушке. Хотя что-то в моей голове опять не укладывалось.

– Прости, Анджела, – вздохнул я, – я действительно боялся, что ты у этой психопатки, а мне пришлось самому выбираться с курорта очень непростыми путями, да еще с боевиками Лив на хвосте…

– Я все понимаю, Заг, – она накрыла своей крохотной, холодной, как лед ладошкой мою лапу, – простим же друг друга: мы оба были не правы…

И она посмотрела мне прямо в глаза, да так, что внутри у меня все похолодело от каких-то эмоций, а потом обдало жаром.

– Так теперь тебя нужно называть «госпожа управляющая»? – Я слегка улыбнулся, решив перевести разговор на другую тему.

– Пока нет, – так же улыбнулась Анджела, – там какой-то бардак с документами…

– Я думал, что уж в корпорации Пакеды все бумаги в порядке. – Я налил нам еще.

– Я тоже так думала, – Анджела усмехнулась, – да только из-за этих уличных беспорядков сгорела нотариальная контора, где отец хранил подлинники самых важных бумажек…

– Контора Андерсона? – спросил я наугад.

– Да, а откуда ты знаешь? – удивилась Анджела.

– Слышал от полицейских, – ответил я.

– Да я и забыла, что ты у нас в курсе всех дел. – Она снова грустно улыбнулась.

– Твои слова, да в уши Зодиаку, – теперь усмехнулся я, – если бы я был в курсе всего… ох, я бы дел натворил, Анджела!

– Я не хочу быть сегодня ангелом, – в ней снова проснулась та самая юная взбалмошная девчонка, которая убегала от меня из беседки, – называй меня Джо.

– Хорошо, Джо. – Я снова почувствовал некую тягу к ней.

Мне хотелось утонуть в этих бездонных глазах, купаясь в их золотых искорках, хотелось все делать так, чтобы стереть грусть с ее лица, защитить, укрыть… Но… вдруг в моем сознании возникли другие зеленые глаза: только не теплые, с золотыми искрами, а холодные, словно ледник на дне Андарского моря. Но почему-то именно этот лед казался мне честнее, что ли, как-то ближе. Глаза Анджелы затягивали тебя, не спрашивая о твоем мнении, а глаза Алисы – они колют тебя в сердце: если хочешь, закрой его, но смотри в эти глаза. И когда ты заметишь там маленькую серебряную рыбку, ты радуешься сильнее, чем всем искоркам Анджелы… Не знаю, как это правильно объяснить… не знаю…

– О! Заг! Представь мне свою прекрасную даму! – раздался голос Роя, который пришел скрасить мой досуг, но уже без дамы.

Анджела чуть надвинула шляпку на глаза и, опередив меня, ответила:

– Меня зовут Зоя! Мне очень нравится, как вы играете, мистер Сабковски, ваша музыка действительно берет за душу!

– Благодарю вас, мисс…

– Можно просто Зоя.

– Благодарю вас, Зоя! Мне лестно слышать такой отзыв о моих скромных талантах… Скоро мы порадуем вас нашим творческим беспорядком: собираемся играть джем.

– Обязательно, мистер Сабковски, – Анджела выдала ослепительную улыбку, по-прежнему прикрываясь шляпкой и не глядя на Роя, – но если вам не покажется это невежливым, мы с мистером Моррисоном должны окончить важный разговор…

– О! Конечно же! – рассыпался любезностями Флэш. – Мы начнем через полчаса! Заходите к нам в гримерку!

И подмигнув мне, с самым заговорщическим видом Рой удалился.

– Не хочу, чтоб меня узнавали тут, – пояснила Анджела, – особенно сейчас… Знаешь, Заг, я действительно собиралась найти тебя и поговорить.

– О чем же? – поинтересовался я.

– О нас с тобой, Заг… – Она кинула на меня пронзительный взгляд из-под шляпки.

– О нас? – делано удивился я. – А мне показалось, что там, на юге, ты решила вести свою игру, в которой я только помеха…

– Заг, – она укоризненно поглядела на меня, – мы же договорились простить друг друга… Ты нужен мне.

– Да, Джо? – Я снова сделал растерянное лицо. – Но в каком качестве? Любовника? Мужа? Игрушки?

– Я хочу нанять артефактора. – Она лукаво улыбнулась, быстро вынув из сумочки серебряную монету, и опустив в мой стакан с виски. – Я слышала, что в старину так нанимали рекрутов в ополчение…

Я аккуратно извлек из кармана такую же монетку и кинул ей в стакан.

– Мои услуги стоят дороже, – усмехнулся я.

– Для управляющей корпорацией это не проблема, Заг. – Она выпила свою порцию и, вынув монетку, положила ее на скатерть.

– Пока мы квиты, – ответил я.

– Мне сейчас очень трудно и одиноко, Заг, – глаза ее затемнились шальной поволокой, – ты надежный и честный человек. Ты нужен мне не в каком-то одном качестве, ты нужен мне как личность, как мужчина, как близкий… Я даже не хочу вешать на это чувство какой-либо ярлык, название… это убьет и опошлит мои ощущения… Просто я нуждаюсь в тебе. Близко. Рядом – понимаешь?

Я понимал. По крайней мере, как мне представлялось – а представлялось широко. Я очень долго ждал Алису, хотя мне было плевать на обычные связи. И тут неожиданно стало не плевать. Алиса отпрянула… но… это не значит, что предала меня или совсем отвернулась. Анджела же затеяла какую-то свою игру, в которой мне отводилась роль пусть и не пешки, но не игрока. Да – это по-юношески глупо, это можно понять и принять. Но (опять же «но»), я не чувствовал в Анджеле и половины того доверия, которое было в колючей Алисе. Скорее, наоборот, я ощущал, что это я должен ей что-то доказывать, оберегать, защищать. Правда, пока она явно в защите не нуждается – разве что в психологической. Общаться мне с ней пока в любом случае придется, а если позволить себе намек на близость, это означает предать Алису, и это главное. А второе – в лучшем случае я буду выглядеть как удачливый проныра-альфонс, который воспользовался ситуацией. Нет – эта ситуация мне не нравилась в целом. Даже если предположить мое полное поражение с мисс Линсдэйл.

– Послушай, Джо, – я сделал серьезное выражение лица, – я абсолютно не против твоего предложения. Ты мне нравишься…

Я кинул на нее резкий взгляд, дабы проверить: похож ли мой стиль поведения на тот, который она хочет видеть.

– Но? Обычно в конце таких фраз должно быть но, – она вскинула левую бровь, ожидая моей позорной капитуляции, – ты не знаешь, ударить меня или поцеловать?

– Не но, а и, – поправил я ее, разочарованно поморщившись, – и потому нам необходимо сделать так, чтобы ни одна живая душа не заподозрила, что мы с тобой играем вместе!

– Не поняла? – нахмурилась Анджела.

– Оливия в городе, и она знает, что я не только не умер, но и тут, в столице, – я загнул указательный палец, – это раз. Поэтому, находясь рядом с тобой, я только буду притягивать к тебе опасность. Два – поняв, что наши намерения – вывести всех этих негодяев на чистую воду, следующий удар нанесет Зеро, а я не смогу тебя защитить от него даже всеми своими чувствами. У него банально больше людей. Вот буквально сегодня он подослал ко мне убийцу-сиблинга…

– Какой ужас! – Анджела прикрыла рот ладонью.

– Да, сиблинга Парвиза, – кивнул я. – Случайно его заметил, грязь на него попала… Понимаешь, почему я осторожен?

– Да, – как-то глухо согласилась девушка, глядя в стол.

– А последнее, – я поддержал тон ее голоса, – есть мнение, и не только мое, что Лив попытается заполучить активы твоего отца, потому тебе немедленно нужно обрести свой статус. А уж охранять тебя будет целая армия вашей службы безопасности, а не один-единственный Моррисон. А мне нужно подготовиться к противостоянию, и лучше, если я не буду подвергать еще и твою жизнь опасности.

– Всегда обожала умных мужчин, – печально улыбнулась Анджела, – а ты очень неглуп, Заг.

Было непонятно: она говорила это серьезно или с сарказмом?

– Да брось ты, – отмахнулся я, – был бы я умным, я бы во все это просто не влез, поверь мне.

– И это правда, – она качнула головой. – Тогда прошу тебя об одном: я сейчас не хочу быть умной. Именно сегодня, Заг, я хочу про все забыть. И не хочу торчать в публичном месте. К тому же, как я поняла, в этом заведении ты личность известная… Давай уедем отсюда?

– Куда, Джо? – спросил я, чувствуя, что весь мой план летит к Хиусу.

– У меня есть неподалеку квартира, – как глупому школьнику начала объяснять Анджела, – она снята на имя Зои Манос. Я хотела бы посидеть там с тобой, немного выпить и послушать музыку. Ты согласен? Я просто устала, Заг! Я хочу забыться…

Так как я в этот момент проглатывал напиток, едва не подавился: да – Анджела была более чем конкретна, и отвечать следовало в ее же манере. Наконец-то во мне закипело раздражение.

– Знаешь, Джо, – задумчиво протянул я, затягиваясь сигаретой, – я не хочу набивать себе цену, но вчера, буквально вчера в меня стреляла милая тетя Лив, за мной бегали шагающие бронеходы, и пытались задрать горные йети. А вот сегодня едва не грохнул невидимка. Почему ты не спросишь, устал ли я? Не то чтоб я такой слабенький и немощный, просто, понимаешь, как-то я не готов…

– Понимаю… – Глаза ее потемнели, и она резко встала из-за стола, с горечью произнеся: – Ты постарел душой, прости, что я не стала твоей удобной ошибкой… не ты герой моих грез… Прощай, птица Заг!

Она развернулась, но потом бросила вполоборота на прощанье:

– Говорят, у тебя симпатичная секретарша. Передавай ей привет!

И звонко щелкая каблуками по плиткам зала, абсолютно точно попадая в ритм звучащей со сцены песни «Верни мне это время вишен», направилась к выходу.

Я провожал ее взглядом, который можно смело назвать «медленным»: как бы запоминая это на пленке кинокамеры, чтобы вставить эпизодом в какую-то дурацкую мелодраму…

Все дальнейшее я помню в каком-то сумбуре, словно это был кошмарный сон.

Я что-то делал, но как-то машинально, без желания запомнить…

Самое яркое впечатление это мой приход в темный и пустой офис. Ни страха, ни жути – только тоска и одиночество. Наверное, потому я быстро лег спать. А может, потому что был в стельку пьян.

Только благодаря моей «волшебной бумажке» полицейские меня не отвезли в вытрезвитель: когда меня остановил патруль на предмет проверки, сержант даже поморщился от моего перегара.

Первая примета моих жизненных проблем и одиночества: отсутствие по утрам звонкого голоса Алисы и частых звонков телефона…

Разбудили меня ближе к одиннадцати.

Первый же позвонивший был Рой, который явно хотел со мной поквитаться за тот случай с запрещенными веществами. Он с фальшивым сочувствием рассказывал мне, как вчера я напился до такой степени, что заказал трех проституток, которым зачитывал стихи Джимми Поппа, лидера группы «Окна». Причем никаких плотских поползновений я не совершал, чем вызвал законное негодование жриц любви, несмотря на то что заплатил им денег. Этот поступок был признан Роем аморальным. А самое аморальное, с его точки зрения, было то, что я в таком состоянии сел за руль, сорвавшись в офис.

Я посоветовал ему пойти работать звонарем в общину Великого Круга и повесил трубку, чем спас его тонкую творческую натуру от водопада ругательств, которые булькали у меня в горле.

Некоторое время, открыв глаза, я продолжал чувствовать духовную опустошенность с легкой тошнотой и головокружением. Только пирацетам, бутылка кефира и душ сгладили эту свинцовую тяжесть на моем сердце.

Чисто механически я набрал приемную Майнера, узнав, что меня ждут сегодня к трем часам в офисе госпиталя фонда Шпигеля.

Пару раз набрал Алисе – тишина. Собственно – я и не удивился.

Как хорошо, что сегодня не нужно гулять по городу: во-первых, ветер с мелким снегом, а во-вторых – не хочу сегодня видеть лица сограждан. Словно я сделал что-то гадкое и отвратительное, и все об этом знают.

Я не мог сидеть в офисе и поехал кататься по городу на машине.

Лицо у меня было настолько чудовищным, что ни один дорожный инспектор не осмелился меня остановить. Хотя – я бы расстрелял такого человека без проверки документов…

Потом я заехал в «Медведь и улей», и хвала Зодиаку, там не было Милы.

Так как я не прочитал газет в офисе, я послушал двенадцатичасовые новости. Там сообщалось о нападении неких террористов в Южных горах, о выявлении тайной организации эволюционеров. Про йети и башню Скорпиона – ни слова. Ни слова и про смерть Большого Джо и об Оливии. Все списывали на предвыборную борьбу, а в основном на злобных шпионов из других Куполов. Естественно, была на все лады расхвалена войсковая операция жандармерии и новые призывы к бдительности!

– Итак, самое шокирующее сообщение к этому часу, – с идиотским энтузиазмом проорал диктор, – второй день продолжается расследование полиции Нью-Фауда по поводу обнаружения автобуса с похищенными знаменитостями! Все, буквально все таинственно исчезнувшие известные люди были обнаружены в районе доков в школьном автобусе вчера после обеда! В их числе – популярная радиоведущая Катя Бланк, генерал-лейтенант жандармерии Эндрю Картер, заместитель председателя торговой палаты Нью-Фауда Ефим Клинко…

Я задумался: зачем вернули этих людей? Это новый ход Зеро? А смысл?

– Все они были обнаружены без сознания полицейским патрулем. В настоящий момент их жизням ничего не угрожает. С подробностями – наш корреспондент Мэт Даймон…

Да, стоит поспрашивать Пифагора, когда его увижу… Очень стоит: события развиваются и без моего участия, а держать руку на пульсе необходимо…

Затем, выпив немного пива и подкрепившись хот-догами, я продолжил свою обзорную экскурсию по хорошо знакомому мне городу и в результате свернул с Медисон на Десятую и начал искать парковку.

Здание госпиталя фонда Шпигеля чем-то напоминало корабль – центральная башня дирекции этажей на десять и пристроенные к ней два симметричных флигеля: клиники и блока лабораторий. Можно сказать, что, невзирая на «Фармацевтикал Дом Индастриз», часть управления которого базировалась в «Трезубце», а часть за городской чертой, на территории химического завода, управление самой компанией шло отсюда.

Офисы тестя Майнера – Мозеса Шпигеля как раз занимали несколько этажей «Трезубца», но фактически все основное руководство он передал своему зятю, переключившись на «Фауд-Моторс». Так что центральный госпиталь фонда и являлся фактически главным офисом всей корпорации.

Разбухшие серые облака серого города словно попытались швырнуть мне вслед горстку ледяной крупы, как бы загоняя меня в огромную стеклянную дверь-вертушку.

Я прошагал сквозь облицованный дорогим кафелем холл, больше напоминающий бассейн, и осведомился у секьюрити, как попасть в приемную. Он указал мне на лифт, назвав девятый этаж, но потребовал документы. Я показал свою лицензию артефактора, разумно решив «волшебную бумажку» не светить.

На девятом этаже, выйдя из лифта, я подошел к секретарше фотомодельной внешности, которая, качнув гигантским платиновым локоном на лбу, сообщила мне вежливым и равнодушным, как кусок мрамора, тоном, что меня ожидают.

Затем ей следовало бы сказать в селектор что-то вроде: «Господин граф Фаудский, виконт Корсунский, кавалер ордена НОБНОТа, сотник герцога Зеленского, сэр Загрей де Моррисон на прием к вашему высочеству!» Кажется, что-то подобное говорили в наших серединных веках, когда Купол был еще молод, и у нас царило махровое земельное право. Хотя иногда складывается впечатление, что с тех пор мало что изменилось.

Кабинет Майнера был выполнен в классическом стиле, наверное, еще Мозесом Шпигелем: дорогущие стенные панели мореного дуба, стулья массивные также из дерева и длиннющий, как аэродром, стол, покрытый бордовой парчой с медными, блестящими, как елочные украшения, письменными принадлежностями, внушительной лампой на разлапистой металлической подставке, фотографиями в золоченых рамках. В общем, складывалось впечатление, что ты в музее прошлого века. Даже запах дорогого табака и какого-то ароматного одеколона не мог перебить странный дух затхлой, добротной древности.

По спине пробежала ледяная волна – комната просто усеяна артами.

В конце аэродрома восседал в черной фрачной паре с белой манишкой сам господин Майнер. Член верхней палаты Каведиума курил сигару и не очень походил на свои портреты в газетах, он был гораздо круглее и губастее. Щекастый отличник с розовым румянцем и в огромных очках. Владелец удивительной шахты «Берта», где коротает счастливые денечки Барри Шептун, и откуда полезли в первый раз мертвецы. Там-то и нашли тот самый сложный арт «Возрождение», что бы там не говорил док Меркер про свой «светлый гений».

– Здравствуйте, мистер Моррисон. – Голос тонкий и немного капризный.

Он молча изучал меня сквозь линзы очков, ожидая, когда я начну.

– Здравствуйте, мистер Майнер, – кивнул ему я, впервые в здании снимая шляпу. – Меня попросил поговорить с вами Рыбак.

Он нахмурился и снова окинул меня взглядом.

– А чего же Рыбак сам не пришел? – наконец поинтересовался он.

– У него сейчас много неотложных дел, – ответил я и, не дожидаясь предложения, присел, отодвинув рыцарский стул, – но он мой хороший товарищ. Потому и попросил меня встретиться с вами.

– Ну что ж, излагайте суть своего дела, – важно выдавил он.

– Да, собственно, мне нужна ваша небольшая помощь, – ответил я, – нужно кое-что прояснить.

– Слушаю, – сухо пискнул Майнер.

Мне показалось, что, как всегда, Пифагор переоценил свои связи и влияние.

– Скажите, пожалуйста, – начал я, – что вам известно о проекте «Возрождение»?

И снова он молчал, словно издевался надо мной.

– Не припомню что-то… – протянул он, прищурившись под очками, словно разглядывал что-то за моей спиной. – А это что за проект?

Я стиснул челюсти и, постаравшись сохранять полное спокойствие, продолжил:

– Хорошо, а название «башня Скорпиона» вам что-нибудь говорит?

– Это какая-то новостройка в центре? – Он играл идиота почти виртуозно, и я в очередной раз твердо пообещал себе вышибить из Юна дух парочкой хороших ударов.

– Нет, это секретный объект в районе Южных Озер, – ответил я холодно. – А что вы знаете о некоем мистере Зеро?

– Какая дурацкая кличка, – усмехнулся он, и щеки его порозовели, – это кто-то из уголовников? Но я не общаюсь с людьми подобного круга, мистер Моррисон, – это больше по вашей части.

Я держался из последних сил.

– А шрамика на виске вам не успели сделать, господин Майнер? А как насчет шахты, из которой полезли ожившие мертвецы?

– Мистер Моррисон, если вы пришли тратить мое время разговорами о каких-то байках из дешевых комиксов…

Я не выдержал и хлопнул по парчовому столу кулаком.

– Вы любите свою жену, мистер Майнер? – прошипел я.

– Конечно, я люблю Элси, – кровь внезапно отхлынула от его щек, – а при чем тут…

– Если вы не врете хотя бы в этом, я вам кое-что сообщу. – Я пытался прожечь его взглядом.

– Ну, если моя любовь к жене поможет вам в ваших изысканиях… – начал было он, нацепив на лицо насмешливую ухмылку…

– Так вот, – снова перебил я его, – я ездил в Южные Озера и узнал там кучу интересных вещей. Вам наверняка сказали, что с вашей женой приключился несчастный случай, но я все выяснил: это было намеренное покушение на убийство. В двигатель ее аэроплана подложили грелку с водой и карбидом из вашей же шахты. На высоте из грелки начал выделяться ацетилен. Свечи двигателя засорились, и он заглох. После этого ваша любимая Элизабет рухнула на самолете вниз. Я даже боюсь представить, что она пережила в эти секунды… А знаете ли вы, кто заказал вашу жену? Знаете?!

– Догадываюсь, – глухо ответил он. Румянец так и не вернулся на его пышные щеки.

– Развею ваши догадки подтвержденными фактами: это сделала миссис Оливия Бич, – спокойно ответил я. – Она призналась в этом, перед тем, как выстрелить в меня. Правда, мне чудом удалось спастись. А вот Джо Пакеде не повезло – своего брата она хладнокровно пристрелила. Но есть еще как минимум четыре свидетеля, которые могут это подтвердить.

Снова потянулось тягостное молчание, но теперь Якоб смотрел не на меня – он смотрел расширившимися глазами в стол.

– Бедная Элси… – наконец вздохнул он. – Я всегда чувствовал, что дело тут нечисто… Но Лив! Зодиак всемогущий… Я никогда бы не заподозрил ее… Лив… Она же… Впрочем, это не существенно…

Он разговаривал сейчас не совсем со мной, но наконец его блуждающий взгляд остановился на моем лице.

– Я действительно очень люблю свою жену, мистер Моррисон, – в его глазах мелькнуло что-то, неуловимо напоминающее благородство, – вопреки мнению многих, считающих, что я женился на миллионах ее отца… Да… Элси относилась ко мне более легкомысленно… иногда она даже заводила любовников, но видит Зодиак, я никогда не возжелал бы для нее не только смерти, но даже малейшей травмы… Простите – я говорю о ней в прошедшем времени. Да, она сильно изменилась после того случая. Сейчас она более мягкая, спокойная, и… какая-то неживая. Это не та Элси, которая доставляла мне столько боли, но и столько же счастья… Оливия… Значит, она все же переметнулась к этому чудовищу Зеро, как и мой драгоценный тесть… Я пытался… я думал как-то противостоять этому артефактному безумию. Но что я мог? Что я мог сделать?!

– У вас миллионное состояние и целая армия наемных специалистов различного профиля, – не выдержав его славословия, вставил я.

– Да, верно, – мрачно кивнул он, – вам кажется, что люди нашего круга обладают огромным могуществом. Но, к сожалению, это не так. Чтобы владеть всем этим (он развел руками над парчовым аэродромом), необходимо подчиняться некоторым другим, таким же, как ты. Нужно соблюдать тысячи мелких условностей, идти на сотни компромиссов. Правительство, неформальные клубы, диктатура рынка и олигархических союзов… В общем, все это рождает множество досадных препятствий… Да, в наших лабораториях был заказ для этого чудовища, этого Зеро! Даже меня не допускали к этим разработкам – все благодаря этому старому пню, выжившему из ума!

– Кому же? – спросил я заинтересованно.

– Кому-кому, – передразнил меня Майнер. – Моему любимому тестю Моззи. Он все поставил на этот Ноль! Он начал чинить мне различные досадные препятствия! Он и уговорил меня на операцию Элси после этого… ну, этой трагедии… Он убеждал меня, что это новая технология, которая захватит мир! Ангр его разорви, я даже и не знал, что это дело рук Оливии! Паршивые отрыжки йети!

Некоторое время от тяжело дышал, пытаясь успокоиться…

– Так вот, – продолжил он, придя в себя, – проект существовал в нашем госпитале, в лабораторном комплексе, в секретном подразделении «лямбда», оно находится в подземной части госпиталя. Там делали что-то на редком артефактном оборудовании, но при этом что-то биологическое. Мне говорили, что это для реконструкции и улучшения человеческого тела. Обещали излечить Элси – сделать такой, как прежде… Да… Но недавно проект заморозили на некоторое время. Моззи объяснил это тем, что первые важные результаты уже достигнуты, и теперь необходимо их проанализировать. Сказал, что они создали усовершенствованный глаз, а потом засмеялся, как припадочный. Я уж понадеялся, что старик потерял рассудок… но нет…