Текст книги "Как стать плохим"

– Черт… – прошептал я. – Кто это сделал?

– Марк, а вдруг никто? – Каро прижимала к носу подол ночной рубашки. От миссис Матер ощутимо несло мертвечиной. – Вдруг она сама выбралась с кладбища?

– Не сама. Ей помогли. – Каро вцепилась в меня так сильно, что у меня затекла рука. – Какой-то идиот пошутить решил.

Мы обыскали дом сверху донизу. Никаких следов взлома или чужого присутствия.

– Я знаю, как все было, – сказал наконец я. – Ключ выпал у меня из кармана на кладбище. Кто-то его подобрал.

– Плохой Иисус. – Каро покачала головой. – Больше некому.

– Вряд ли. Если бы он решил нас убить, сразу примчался бы сюда, как ротвейлер. Игры – не его стиль. Попытал, убил – и дело с концом.

– Бромли и Флетт? – предположила Каро.

– С какой стати?

– Ты же их видел. Они больные. Если они поняли, что Матер убили мы, нам крышка. Они смогут трахать меня, когда захотят. Я не выдержу. Скорее руки на себя наложу, чем разрешу этим подонкам ко мне притронуться…

Каро дрожала, ее зубы безостановочно клацали. Я принес одеяло, накинул ей на плечи и крепко обнял. Потом отвел на кухню, включил радио, а сам замотал неаппетитное тело в мешки для мусора, оттащил в заднюю комнату и там бросил. Комнату я запер на ключ.

Оставаться в доме с трупом нам не хотелось. С утра мы прошлись по магазинам, купили еды. Был четверг, в воскресенье уже Пасха. Повсюду продавались пасхальные яйца. В витринах кондитерских среди конфет и белочек царили печенья в виде зайчиков и мармеладные цыплята. Если бы события минувшей ночи не отбили у нас аппетит, вероятно, мы бы купили немало сладостей.

В приступе вполне оправданной паранойи нам мерещилось, что все, начиная от служащего в банке до прохожих на улице, косо смотрят нам вслед.

– А вдруг они знают? – прошептала Каро, когда телефонист пожелал нам доброго утра. – Что, если вся деревня знает?

На обратном пути мы прошли мимо участка Матеров. На стене дома красовалась фотография Джанет. «ПРОПАЛА БЕЗ ВЕСТИ. ВЫ ЕЕ ВИДЕЛИ?»

– Да уж, – горько усмехнулась Каро, – видели. И обоняли!

Мы ждали весь день – пока ветер не принес с моря темноту. С наступлением ночи волны, казалось, стали налетать на берег сильнее, их мерный гул перекатывался из одной комнаты в другую, не давая нам покоя. Мы сбились с ног в поисках пистолета, однако так и не нашли. Пришлось заключить, что оружие досталось неизвестному мучителю. Теперь только и оставалось, что ждать, пока он объявится.

Мы разожгли камин на кухне. Через открытую дверь ясно просматривался коридор. Запах миссис Матер сочился из закрытой комнаты и бесстыдно разгуливал по дому, совершенно отбивая аппетит.

Мы сидели у огня, лениво попивали ледяную водку и не сводили глаз с часов над дверью. Конечно, без пистолета мне было не по себе. Но если кто-то проник в спальню и украл его, значит, мы нужны ему живыми.

Ближе к восьми на стоянку въехали машины. Дело в том, что в ратуше каждый месяц заседал приходской совет. В одиннадцатом часу машины уехали; в наступившей тишине слышалось только успокаивающее потрескивание огня. В полночь Каро сделала крепкий кофе. От страха мы оба давно покрылись потом. Мы не знали, кто к нам явится, но чувствовали, что долго ждать не придется.

Я поднялся в ванную, плеснул в лицо холодной водой – хотелось смыть нечеловеческую усталость. Я уже выключил свет и собирался спускаться, как вдруг что-то заставило меня обернуться на лестничную площадку третьего этажа. Ступени скрывали решетчатые деревянные перила, а между ними что-то поблескивало. Лицо. На меня в упор смотрело бледное лицо, его обладатель обеими руками вцепился в перила.

Я так испугался, что помчался вниз, не чуя под собой ног, вихрем влетел в на кухню, выхватил столовый нож и затаился. Каро не успела и рта раскрыть, а незнакомец уже спустился за мной в коридор и возник в кухонном проеме, целясь в меня из моего же пистолета.

Это был не Плохой Иисус и даже не призрак миссис Матер, но я его узнал. Странник, вернувшийся из долгого пути, пути любви и ненависти.

– Дэнни? – пробормотал я.

– Отлично. Ты меня помнишь.

Дэнни Курран, учитель рисования. Годы его не пощадили. Впрочем, иного он и не заслуживал. Шутник, позер… На уроках только и делал, что рассказывал, будто эпоха настоящей музыки завершилась в шестьдесят седьмом. Он и сам походил на реликт той эпохи. Старый прохвост, мечтательный наркоман… Лицо покрыто мельчайшими оспинками, словно, устав искать место для уколов, он принялся всаживать шприц прямо в щеки.

– Дэнни? – Каро шагнула к нему – и ужаснулась, увидев, во что превратилась ее былая любовь.

Дэнни перехватил ее взгляд и кивнул.

– Да. – Он нежно смотрел на Каро. – Что, не верится? Неужели это тот самый сногсшибательный учитель?… Я тогда был немного похож на лорда Байрона. Он ведь тоже калека – наверняка ты знаешь. А теперь я неудачник, старик. Я потерял жену, детей. Я потерял все! Из-за тебя. – Он рассмеялся. Это был смех отчаяния, его ни с чем не спутаешь. – Из-за тебя, Каро. А ведь я все еще тебя люблю. Ты знаешь, что Каро – по-итальянски «дорогая»? Видит Бог, ты недешево мне обошлась. – Дэнни снова рассмеялся.

Я смотрел на пистолет: ствол застыл между мной и Каро.

– Если ты меня любишь, – заговорила она, – то зачем притащил труп? Зачем ты делаешь мне больно?

– Я хотел, чтобы ты поняла. Я видел, что ты творишь. Жил по соседству, любовь моя. Я жил в том самом доме, который вы считали пустым.

– Ты пришел нас шантажировать? – Каро глубоко вздохнула, и ее легкие наполнились запахом смерти.

– Да, она с душком, – кивнул Дэнни. – Давайте прикроем дверь. Сядем у камина, побеседуем. Мило, по-домашнему.

Заряженный пистолет обладает определенной убедительностью. Я никак не мог поверить, что учитель рисования – человек, который давал мне послушать Леонарда Коэна и убеждал, что война – это зло, – может нас застрелить. И все же противоречить ему не стоило.

Мы сели за стол.

– У тебя отвратительный вкус, – поморщился Дэнни. – Сплошные убийцы или идиоты.

– Приз за отгадку, к какой категории я отношусь, не дадут? – мрачно поинтересовался я.

Дэнни кивнул.

– Да, вы поженились. Я присутствовал на церемонии.

Тут я вспомнил. Старик на скамье – одинокий и несчастный, пристав, который приходил к Каро домой, бегун на пляже… Дэнни преследовал ее целых пять лет!

– Она даже в суд на меня подала, – сказал Дэнни, будто прочитав мои мысли. – А ты не знал?

Я помотал головой.

– Мне запретили подходить ближе, чем на четыре километра. Или на два? Никак не запомню. Впрочем, милая, это совершенно не важно. – Он одарил Каро нежной улыбкой. – Посмотри! Едва ли не самое прекрасное, что есть на свете. Как ей это удается? Полночи ждала вооруженного психа – и что? Кожа нежнее персика, глаза лучатся. Ну, можно меня после этого винить? Можно, а?

– Ладно, – заговорил я. – Хотите чаю?

Дэнни кивнул.

– Будем себя вести как цивилизованные люди. Мы же не дикари. А чай – очень по-английски. Только не рыпайся. Я тебе живо пулю в башку всажу.

– Не посмеешь! – воскликнула Каро.

– Еще как посмею! – Дэнни перегнулся через стол и осклабился. – Ненавижу этого придурка. Ненавижу любого, кто хоть раз к тебе прикоснулся. Почему, думаешь, я его паршивую лавчонку сжег?

Я почувствовал, как к горлу подкатывает ярость. В этот самый момент мне больше всего на свете хотелось убить его.

– Полагаю, письма тоже ты посылал?

Дэнни меня не слышал. Его внимание было приковано к Каро. Он смотрел на нее с неподдельным восторгом, будто скромный итальянский крестьянин, внезапно повстречавший Деву Марию.

– Ты принадлежала мне… – прошептал Дэнни. Из кармана он достал мятый листок бумаги и неторопливо разгладил. – Помнишь? На мое сорокапятилетие ты подарила мне словарь. А внутрь вложила записку: «С днем рождения, милый Дэнни! Я всегда буду тебя любить. Твоя Каро. P.S.: Ты мой бесподобный, восхитительный, дорогой, драгоценный, любимый, ненаглядный, неподражаемый, обожаемый, сладкий».

Я отвернулся и поставил чайник.

– Да, – промолвила у меня за спиной Каро. – Когда я это писала, все так и было.

– Любовь не может взять и исчезнуть, – растерянно произнес Дэнни. – Это ведь не лампочка, выключил – и все. Правда?

Когда я повернулся, они уже держались за руки через стол. Дэнни чуть не рыдал. Все еще наставленный на Каро пистолет придавал сцене налет сюрреализма. Да, этот подонок сжег мой магазин и выкопал из могилы миссис Матер, но сейчас я искренне верил, что он бедный, грустный, жалкий, несчастный, одинокий, отчаявшийся, покинутый, раздавленный.

– В стране сотни женщины, с которыми ты был бы счастливее, чем со мной, – убеждала его Каро.

– О, как ты права, – горестно усмехнулся Дэнни. – Я ведь просто красавец! Женщины со всего мира в очередь выстраиваются за хромыми стариками.

Мы с Каро рассмеялись. Последние слова напомнили нам старого доброго Дэнни, которого любили все ученики.

– Опусти пистолет, – попросил я.

Говорил я очень осторожно, но Дэнни вскипел.

– Не смей мне указывать, ты, грязный пидор, ублюдок паршивый, обезьяна, импотент!

– Прямо как в письмах.

Последнее замечание, кажется, совсем выбило его из колеи. Я повернулся к кипящему чайнику, и тут Дэнни выстрелил.

Пуля вошла в дверцу шкафа у меня над головой. Посыпался град осколков. Я так и не понял, правда ли он хотел меня пристрелить или просто пугал. Как-то в суматохе забыл спросить.

Каро чуть со стула не свалилась, когда он спустил курок.

– Дэнни! – заорала она. – Хватит меня пугать!

– Пугать? – невинно переспросил он. – Это ты меня напугала, когда сбежала с Энди Уоллесом!

– Что? – Выстрел все еще звенел у меня в ушах, и я подумал, что ослышался.

– Ах, ты не знал? – Дэнни оскалился в щербатой улыбке. – Когда у нас все пошло наперекосяк, Каро нашла утешение в объятиях твоего дружка – толстяка Уоллеса. Да, даром наша девочка время не теряла.

Так вот почему Уоллес не пришел к нам на свадьбу. Не мог вынести, что его пассия снова ко мне прибежала. Еще один. Она его любила – и бросила. Сколько нас таких?

– Чего ты хочешь? – спросила Каро.

– А ты не изменилась, – улыбнулся Дэнни. – Все так же сразу к делу… Мне нужна ты, Каро. Хочу, чтобы ты принадлежала мне одному. Впрочем, я реалист и трезво смотрю на вещи. Так что я бы хотел тебя поделить.

– Ты о чем? – вмешался я.

– Заткнись, – бросил Дэнни и наставил на меня пистолет. Пришлось подчиниться. – Знаю, ты не утолишь мою боль. Хотя можешь ее облегчить, – продолжал он.

– С какой стати? – удивилась Каро.

– С такой, что иначе я скажу полиции про тело, и вы, голубки, не скоро на свободу вылетите.

Я разлил чай. Пили мы его в молчании.

– Дэнни, ты не мог бы кое-что прояснить? – попросила наконец Каро.

– Постараюсь.

– Зачем ты выкопал тело? Ты знал, что мы сделали, так почему бы просто не сказать?

Дэнни, кажется, удивился.

– Как-то в голову не пришло, – со смехом признался он. – Я, наверное, просто псих. Но это не проблема.

Марк поможет ее закопать. Никто и не заметит. Если ты, конечно, хорошо обойдешься со мной.

Каро словно бы пробовала на вкус тошнотворное значение его слов. Что Дэнни имел в виду? «Хорошо» – это как? Он ждет, что Каро будет гладить ему рубашки, готовить еду, стирать носки? Вряд ли. Судя по всему, она пришла к такому же выводу.

– Вот что я вам скажу, – заявил Дэнни. – Для начала я приму ванну. Потом Каро покажет, как она раскаивается в том, что разрушила мне жизнь. А ты, паразит паршивый… – Он ткнул пистолетом мне в лицо. – Ты умрешь. Бомба в машине предназначалась тебе.

– Ты хотел меня взорвать?

– А чему ты удивляешься? Ты хоть представляешь себе, что я пережил? Я смотрел, как вы гуляете в ботаническом саду – за ручку гуляете! Я жил рядом и слышал, как вы спариваетесь! Я слышал ее стоны! – Теперь он смотрел мне в глаза. – Со мной она стонала громче. Гораздо громче.

Я кивнул. Дэнни встал и поковылял из кухни.

– И не пытайтесь выкинуть фортель, – предупредил он с порога.

Он поднимался в ванную и насвистывал себе под нос. «Я верю» Нила Даймонда.

Когда мы остались наедине, Каро подняла голову.

– Ты же знаешь, что делать?

– Звони военным, – устало предложил я.

– Какого черта? Зачем нам военные?

– Чтобы сражаться с полицией.

– Ты должен убить Дэнни, – гнула свою линию Каро. – Он нас погубит.

– Мы и так не в лучшем положении.

– Ты это сделаешь или нет?

– Почему именно я?

– Потому что последнюю жертву убила я, – логично заявила Каро.

– Да, но ее убивать было не обязательно. Так что не считается.

– Не считается? Мальчик, тебе сколько лет?

Колонка работала на полную. Похоже, Дэнни и впрямь решил принять ванну. Я взял у Каро сигарету и зажег. Курить не хотелось, просто надо было чем-то руки занять.

– Ладно, – решил я. – Убью.

Каро мрачно кивнула, будто чего-то ожидая.

– Что? – не понял я.

Она протянула мне длинный кухонный нож. Я неохотно взял его.

– Обязательно ножом?

– Поезда тут рядом не ходят, так что на рельсы его не столкнешь. Марк, ты убийца или кто?

Скажи правду.

Нет. Только хуже будет.

Все и так хуже некуда. Посмотри вокруг! В соседней комнате гниет труп, а наверху сидит голый шантажист.

– Я…

– Что? – переспросила Каро.

– Я все сделаю.

Глава двенадцатая
Отец

Я вышел в провонявший коридор. Подошвы липли к жидкости, которая натекла из трупа. Я медленно карабкался по ступенькам. На полпути остановился и прислушался. В ванной текла вода. Я посмотрел на выбранный Каро нож. Лезвие сантиметров двадцать длиной, обоюдоострое. Непонятно, что таким ножом резать. Да, из моего старого учителя выйдет недурная отбивная. Я положил рукоятку в ладонь, а лезвие спрятал за рукой.

Дверь в ванную была приоткрыта. Я медленно приблизился – шаг за шагом, пытаясь вспомнить, какие половицы скрипят, а какие – нет. Подойдя поближе, я осторожно заглянул в облако пара, но Дэнни не увидел. Я вошел. Ванна наполнилась до краев, вода переливалась. Я закрутил краны и спустился вниз.

Я открывал двери на первом этаже – одну за другой. Дэнни не было. Осталась только наша спальня на втором этаже. Дэнни лежал на кровати, одетый, и тихонько похрапывал. Его губы были слегка раскрыты. Руки раскинуты, пальцы все еще сжимают пистолет.

Я приблизился к кровати, каждую секунду ожидая, что Дэнни сейчас проснется и наставит на меня оружие. Я подошел уже достаточно близко, чтобы нанести удар. Но куда? В горло? Нет, для такого у меня кишка тонка. Меня тошнило от одной мысли о том, что придется кому-то перерезать горло.

Можно ткнуть в грудь с левой стороны – эффективно и несложно. Я решил так и поступить, перехватил нож поудобнее и приготовился нанести смертельный удар.

Пока я стоял над ним, я впервые задумался о том, что делаю. Это же Дэнни, Дэнни. Я не могу его ненавидеть. Когда-то он мне даже нравился. Да, моя подружка ушла к нему, но он-то в этом не виноват. Каро бросила его, и он так и не оправился от удара. Да, Дэнни меня обзывал. Да, он сжег мой магазин. Однако от горя у людей иногда крышу сносит. Неужели он заслуживает смерть?

Нет. И все-таки надо от него избавиться. Он не в себе и к тому же знает, что мы с Каро совершили убийство.

Я отвел глаза и ударил ножом Дэнни в грудь. Раздался хруст, лезвие сломалось и отлетело на кровать. Нож сломался о кости Дэнни.

Дэнни резко вдохнул, открыл глаза и сел. Посмотрел на обломок ножа у меня в руках, расстегнул рубашку и обнаружил на груди набухший кровоподтек.

– На самом деле… – поспешно заговорил я.

– Ты пытался меня убить, а теперь рассказываешь, как все обстоит на самом деле?… Педик! Какого черта?!

Дэнни презрительно фыркнул и навел на меня пистолет.

– Забавно… – протянул я. – Ты употребляешь слово «педик» как оскорбление. А не ты ли нас в школе учил плевать на предрассудки? Говорил, что подобные слова люди изобрели, дабы лишить меньшинства человеческого облика – так легче их ненавидеть.

– Правда?

– Да, – кивнул я. – Ты нас вдохновлял. Что с тобой стало?

– Меня молнией ударило. Той же, что и тебя. – Дэнни вздохнул. Темная ярость сменилась унынием. – Ты же не хотел на самом деле меня убить?

– Не хотел, – признался я.

– Тебя заставила Каролина? Ну же, скажи.

Я пытался молчать, но Дэнни прочел ответ в моих глазах.

– Я тебя не виню. – Он покачал головой. – Она умеет убеждать. Как-то раз она просила меня о том же. Вы только что разошлись, ты не оставлял ее в покое… Вот она и попросила тебя убить.

– Не верю…

– Ну да. Я подошел так близко… Однажды ездил за тобой весь день, все думал, как бы тебя машиной сбить.

Я не нашел ответа. Дэнни не преминул воспользоваться моей слабиной.

– Смотри! – Он сунул мне руку под нос. На пальце поблескивало обручальное кольцо.

– Ну и что?

– У тебя кольца нет.

– Мы с Каро выше условностей.

– А может, она решила, что было бы слишком надеть еще и твое кольцо, – ухмыльнулся Дэнни.

– О чем ты?

– Каро не вышла за тебя замуж. Это невозможно. Она все еще замужем за мной. Я быстренько развелся в девяносто шестом. Потом женился на твоей жене. Или, вернее сказать, на моей.

– Чушь собачья!

– Спроси ее.

– Она на тебя в суд подала! – не унимался я. – Вы развелись.

– Официально нет, – покачал головой Дэнни. – Строго говоря, Каро – двоемужница. А еще убийца, мошенницам первоклассная сучка.

Я шумно сглотнул. Дэнни опустил глаза на пистолет.

– Впрочем, к чему я это говорю? Ты не хуже меня знаешь, что она собой представляет… Хотя от женитьбы это нас с тобой не уберегло. – Дэнни снял пистолет с предохранителя. – Марк, пойми, она не может принадлежать двоим. Кому-то придется уйти.

– Не стреляй, – прошептал я.

– У меня нет выбора.

Дэнни вставил дуло пистолета себе в рот и спустил курок. БАМ! Череп раскололся, на стену выплеснулась маслянистая кровь. Смерть наступила не сразу. Дэнни успел два раза моргнуть и произнести одно слово. Говорил он нечетко из-за пистолета во рту, но я определенно расслышал «Ох…».

Я не мог смотреть, как он облизывает дуло, так что взял пистолет себе. В эту секунду влетела Каро – и увидела Дэнни с простреленной головой, пистолет у меня в руке… Естественно, она решила, что я его убил.

– Господи… – прошептала она, и в голосе ее слышалось благоговение. – Ты вокруг да около не ходишь…

– Убирайся.

– Что?

– Ты слышала. Отвали, сучка!

Каро в ужасе отшатнулась.

– Понимаю… – сказала она. – Ты на взводе. Ничего. Поговорим позже.

Я не мог долго злиться на Каро. Не успев как следует осмыслить то, что сказал Дэнни, я уже начал придумывать ей оправдания. Пусть даже она просила Дэнни меня убить. Ну и что? Она не всерьез. Ей же семнадцать было, совсем ребенок.

Наверное, бросила что-нибудь в запале, а Дэнни и поверил. Да он же на головку больной. Точно! Какой псих в сорок лет закрутит роман с семнадцатилетней девчонкой?

А кто в сорок лет откажется такой роман закрутить?

Каро я нашел на кровати в одной из пустовавших комнат. На стене висела акварель. Художник, вероятно, рисовал ее во сне – причем в кошмарном. В комнате нашлась раковина. Краны при включении хрюкали и подвывали.

Мы обнялись и впали в какую-то дремоту. Каро дрожала. Я не мог понять, то ли она боится меня, то ли того, что в доме два трупа. Я чувствовал, что за окном рассветает, поют птицы… Прикрыл глаза и провалился в сон.

Я проснулся – меня кто-то звал по имени:

– Марк! Марк!

Комната выходила на улицу. Я подбежал к окну и вгляделся сквозь занавески. К моему ужасу, на площади я увидел своих родителей. Они стояли возле сверкающего «ситроена». И смотрели прямо на меня. Я нырнул обратно в комнату, но было уже поздно. Родители меня заметили. Мама помахала мне рукой.

– Черт! Черт! Черт!

– Полиция? – Каро рывком села на кровати.

– Хуже! Мои родители!

Папа за окном свистел и что-то кричал.

– Придется с ними поговорить, – решительно заявила Каро.

– Каким образом?! В задней комнате труп!

– Через окно.

Я открыл окно и высунулся наружу.

– Привет!

Папа улыбнулся.

– Ты что, дрыхнешь, лентяй? Да будет тебе известно, уже полдвенадцатого.

– Мы поздно легли.

– Что?

Я повторил громче.

– Ты нас впустишь или нет?

– Нет.

– Вот подкаблучник, – хмыкнул папа. – Ну же, открывай.

– Сейчас не слишком подходящий момент.

– Мы хотели сюрприз сделать, – растерялся папа.

– Вам это удалось.

Мама нахмурилась.

– Ты действительно не откроешь? Мы двести с лишним километров отмахали, а ты…

– Каро болеет, – пустился я в объяснения. – Ветрянка. Нам сказали, что ей ни с кем нельзя общаться.

– Мы переболели ветрянкой, – настаивала мама.

– Ее и второй раз подцепить можно.

Мама не особенно мне поверила.

– Хватит зубы заговаривать. Открывай дверь.

– Значит, так… – Надо было срочно что-то придумать. – За углом есть паб. Встретимся там через десять минут. Заодно пообедаем.

– Идет! Только платишь ты! – крикнул отец.

Родители совещались. Папа пытался рассуждать логически, а мама то и дело всплескивала руками и мотала головой. Когда они исчезли за углом, я чуть не плакал. Они желали мне добра, а я сидел в доме с двумя трупами и понятия не имел, что будет дальше.

– Вам Том сказал, где нас найти? – спросил я.

Папа кивнул.

– Ты ужасно выглядишь, – вздохнула мама.

– Что, Каро плохо тебя кормит? – вмешался папа.

– Пап, у нас современная семья. Женщина не обязана готовить.

– Все с вами ясно… А что же она обязана? На шее у тебя сидеть?

Мы примостились за столиком в обеденном зале, у каждого в руках было потрепанное меню. Мама еще не оправилась от удара: как же, родной сын не пустил ее в дом!

– Мог бы хоть чаем нас угостить, – сухо сказала она.

– Чай можно и здесь попить, – улыбнулся я. – Заказать?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем мама говорит. – Папа внимательно смотрел на меня.

– Вы, наверное, не в курсе, – завелся я, – но есть такое чудесное изобретение: те-ле-фон называется! Нормальные люди, знаете ли, сначала звонят!

– Не хочу я звонить! – возмутилась мама. – Мы же одна семья! Когда я была маленькая, тети и дяди всегда приезжали без предупреждения.

– Правда, не очень-то это было здорово, – рассмеялся папа.

– Как ты можешь так говорить! Людям нравится ходить в гости! Нам нравилось встречаться! А ты пытаешься нас отвадить какой-то басней про ветрянку!

Я ощутил небывалый прилив нежности, встал, подошел к маме и поцеловал ее.

– Извини.

На ее глаза навернулись слезы, и я понял, что прощен. Подошла официантка, хотела принять заказ. Мы попросили ее вернуться минут через пять.

– Просто есть у нас некоторые сложности, – признался я. – Вот я и сочинил про ветрянку. Атмосфера в доме натянутая. День и ночь грыземся.

– Знаю… – кивнула мама.

– В смысле? Откуда ты знаешь?

Папа снисходительно улыбнулся.

– Тебе ведь известно, какие у нее сны бывают. В последнее время ты вот стал сниться.

– И что?

Мама достала из сумки носовой платок и высморкалась.

– Плохие сны… Плохие, невнятные. Ясно, что все наперекосяк.

Папа согласно кивнул.

– Вот мы и приехали тебя навестить, сынок. Волновались.

– Каролина тебе не пара, – взялась за свое мама. – Не стоило на ней жениться.

– Теперь я от нее точно никуда не денусь. Каро беременна.

Родители остолбенели, даже не сразу смогли говорить. Я подозревал, что они недолюбливают Каро, но до этой минуты не догадывался, как сильно она им не по душе.

– А вы не в курсе, что будущие дедушка с бабушкой обычно радуются, когда им про внука сообщают?

– Мать из нее выйдет никудышная, – вздохнул отец. – Только о себе и думает.

– По-твоему, Каро плохой человек?

– Дело не в том. Просто мы хотим, чтобы ты остепенился, а с этой девчонкой все впустую. Вот когда я был молодым и пролез за кулисы на концерте «Wings»…

– О нет, – простонал я. – Только не надо снова про Пола Маккартни рассказывать!

– До конца ты эту историю еще не слышал. Да, встретил я Пола Маккартни. Да, поговорил с ним в гримерке. Не сказал я тебе одного. Пока мы болтали, Маккартни все глазами по комнате бегал – искал кого-нибудь поинтереснее.

– При чем тут Каро?

– Ну как же! – воскликнул папа. – Вечно она ищет кого-нибудь получше. Никогда с обычным парнем счастлива не будет.

Мама тихо кивала.

– Кого это ты обычным назвал? – возмутился я. – Я не обычный!

– Может, я неточно выразился. Ты нормальный. Нормальный парень.

– Еще лучше.

Папа откашлялся.

– Я тут недавно мимо квартиры Каро ехал. Окна заколочены, фонарь разбит„. Дыра, в общем. Такое впечатление, что там бомбу взорвали.

– Да, кстати, тебя спрашивали, – засуетилась мама. – Приятный молодой человек. Приходил к нам домой. Высокий, волосы длинные, борода. Как его звали? Виктор… А дальше? Сказал, что хочет с тобой пообщаться, адрес попросил.

– И ты дала?!

– Я решила сначала с тобой посоветоваться.

– Не говори ему, где я.

Родители обеспокоенно переглянулись.

– Мы в пабе познакомились, – поспешил успокоить их я. – Он из Свидетелей Иеговы. Вы же знаете, эти ребята так просто не отстанут.

– А что он в пабе делал? – удивился отец. – Я думал, Свидетели Иеговы не пьют.

– А кто сказал, что он пил?

Папа внимательно посмотрел на меня, давая понять, что его не проведешь.

– А ребенок? – вмешалась мама. – Ребенок-то запланированный?

– Не совсем.

Мама осуждающе покачала головой. Папа вздохнул.

– Да, дела у нас шли неважно, – признал я. – Но хочу вам кое-что сказать. Вы не виноваты ни в том, что было, ни в том, что может еще случиться. Лучших родителей и представить сложно. Просто такой уж у вас сын. Вы тут ни при чем.

– Сынок… – Отец похлопал меня по плечу. – Ну что ты говоришь? Мы тебя любим. Любим таким, какой ты есть.

После обеда мы прошлись по берегу моря. День стоял ветреный и сухой. В небе клубились облака, над морем вздымались и опадали волны.

– Жаль, – заметил папа. – Тут было бы не так плохо, если бы вы с Каро не ссорились.

Я проводил родителей до машины, подождал, пока она скроется за поворотом, а затем вошел в дом и быстро захлопнул дверь, чтобы наружу не просочился запах смерти.

Линолеум в коридоре был мокрым, в воздухе стоял явственный запах дезинфекции. Спустилась Каро – в платке и резиновых перчатках, – поцеловала меня и улыбнулась. Похоже, я реабилитировал себя, снова стал ее персональным убийцей.

– Я убиралась в спальне. Со стен кровь отмыла, а вот постельное белье придется стирать. К счастью, на матрас не просочилось. Только я на этой кровати больше спать не стану.

Я мрачно кивнул.

– Что такое?

– Перед смертью Дэнни кое-что мне сказал. Ты посылала его меня убить.

– Вранье! – выпалила Каро.

– Точно? Меня у дома чуть машина не сбила.

– Ну и что? Ты никогда проворством не отличался.

– И еще… – Я помолчал. – Что там насчет законности нашего брака?

Вот теперь Каро, кажется, обиделась.

– А что?

– Это правда?

– Если рассуждать с юридической точки зрения…

– Это правда?!

– Формально – да, – признала Каро. – Но не духовно.

– Еще бы! Если с Дэнни ты так и не развелась, о каком браке может идти речь?!

– Я решила, что мы в разводе, – настаивала она. – Я не хотела видеть его, слышать, находиться рядом с ним… Не хотела, чтобы он до меня дотрагивался… Какой еще развод тебе нужен?

– Решение принимает судья. А не ты.

– С какой стати? Почему ублюдок, который когда-то работал в школе и увлекается детским порно, должен мне сказать, замужем я или нет?

Я вздохнул.

– Если никто, кроме тебя, не имеет права объявлять тебя разведенной, то никто не имеет права и говорить, что ты замужем. Как же ты вообще за меня вышла? Почему сама церемонию не провела?

– Ты совершенно прав, – кивнула Каро. – Так и надо было сделать.

– А Уоллес? Ты с ним спала? Черт возьми!

Вероятно, Каро решила, что это риторический вопрос.

Я побежал за ней наверх и вновь отшатнулся при виде тела Дэнни. Успехи Каро были сильно преувеличены. Стены она оттерла, однако белая некогда краска приобрела отчетливый розоватый оттенок. Комната прямо-таки вопила об убийстве.

– Вот что я скажу насчет Дэнни! – Каро резко обернулась ко мне. – Когда я вышла за него замуж, он мне представлялся романтическим героем. А потом я выяснила, что он редко моется. Ногти у него грязные, жует с открытым ртом… Он преподавал рисование, но ни капли таланта у него не было! Его картины походили на кучи дерьма. Все время чесался и пердел. Я с таким же успехом могла бы за шимпанзе выйти.

Мы попытались натянуть на шимпанзе мешки для мусора, но ничего не вышло.

– Сколько длится трупное окоченение? – спросила Каро.

– Не знаю. Несколько часов… Какая разница? Все равно раньше полуночи мы из дома не выйдем.

– А куда мы это денем?

– Да все туда же. В ту могилу.

– А вдруг кто-то заметил, что она разрыта? Вдруг Дэнни не закидал ее землей?

– Тогда нам крышка.

Когда окончательно стемнело, я взял фонарик и пошел в соседний дом – проверить, не оставил ли Дэнни там улик. Черный ход был открыт, так что я вошел. Шаги глухо разносились по пустым помещениям. В одной из комнат обнаружился заскорузлый спальный мешок. Под подушкой лежал старый снимок. Семнадцатилетняя Каро сидела в поле и улыбалась прямо в объектив. Во рту она держала соломинку. На обратной стороне кто-то вывел чернилами: «Свободна и влюблена».

Вот и все. Пустой дом – мрачный и покинутый. Зато дом по соседству сиял огнями, а на стенах багровели пятна крови.

На кухню сквозь стенку пробивалось радио – Рики Крегг слушал новости. Старик был полностью погружен в себя, его радостное безразличие по отношению к окружающему миру просто поражало. Интересно, он хоть изредка чувствует себя одиноким?… Я закрыл дверь и вернулся домой.

Каро на полную катушку врубила музыку. Я поднялся в ванную, достал из-за пояса пистолет, присел на унитаз и попытался обдумать создавшееся положение. Вот к чему я пришел. Большая часть бед случалась из-за Каро. Иногда, правда, виноват был Господь Бог. Я же ни в чем не виноват. Чист, как младенец. Если честно, я собой просто восхищался.

Так что я переживаю?

Я вышел из ванной и стал спускаться по лестнице, как вдруг осознал, что в коридоре стоит посторонний человек. Меня словно холодной водой окатили – я узнал Джазиста. Выходит, Плохой Иисус нас все-таки отыскал. Я почему-то не сомневался, что на нас его вывели Бромли с Флеттом.

В руках Джазист сжимал ружье. Я беспомощно оглянулся: в ванной на корзине с грязным бельем остался пистолет. Не стоит ли вернуться за ним?

Джазист избавил меня от размышлений, вскинув ружье.

– Вниз! – словно непослушной собаке, велел он мне.

Каро с Иисусом сидели на кухне за столом. В глазах у Каро застыли слезы, а на щеке алело пятно. Иисус держал ее за руку; это был жест собственника-садиста, а не нежного любовника. На полу валялись осколки стекла. Джазист выбил окно – так они и вошли. Рядом громко чавкал жвачкой ухмыляющийся Рак – наверное, подсчитывал в уме наши денежки.

Иисус не улыбался. Лицо у него было холодное и застывшее; с таким изгоняют торговцев из храма.

– Ублюдок, ты убил моего брата, – бесстрастно сказал он.

– Нет, – возразил я. – Мне твой брат нравился. Я бы его и пальцем не тронул. Но я знаю, кто подложил бомбу.