Текст книги "Грозовой щит"
Автор книги: Дэвид Геммел
Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)
– Это стоило бы ему победы, – сказал Диос.
Геликаон остался, чтобы поапплодировать, когда Менестеос получал лавровый венок, затем вместе с Гершомом прошел по дорожке с колоннами к входу на стадион. Египтянин продолжал подозрительно оглядывать толпу вокруг.
Когда они пришли, финальные соревнования по метанию копья подходили к концу. Победу одержал житель Родоса с броском невероятной дальности, но Геликаон с радостью увидел, что его старый друг Биас оказался вторым. Команда «Пенелопы» бросилась к нему, подняв его на плечи, словно победил он. Сверху Биас заметил Геликаона, помахал ему рукой и широко улыбнулся. Юноша поднял руку и улыбнулся в ответ. Его охватила печаль. «Будем ли мы оба улыбаться, когда встретимся в следующий раз?» – подумал он.
В дальнем конце стадиона было построено еще одно царское заграждение. Геликаон и Гершом пробирались через толпу, пока не оказались рядом с ним. Затем юноша остановился. Спереди были расположены два блестящих трона, на которых под расшитым золотом навесом сидели Гектор и Андромаха. Ээтион, отец девушки, худощавый мужчина с глубоко посаженными, усталыми глазами сидел справа от нее, а Приам – рядом с сыном.
Геликаон стоял, молча глядя на любимую женщину. На ней было переливающийся хитон желтого цвета длиной до лодыжек и золотой пояс. Ее длинные рыжие волосы были завязаны золотой нитью и убраны с лица с помощью золотого обруча. Красота Андромахи поразила его сердце, словно острое лезвие.
– Ты собираешься войти? – спросил Гершом.
– Нет, тебя не пустят внутрь. Мы вместе останемся здесь, – ответил Геликаон.
Египтянин засмеялся.
– Поверь мне, друг, я бы предпочел, чтобы ты вошел. Меня нервирует то, что приходится ходить с тобой, выискивая в толпе убийц. Я встречу тебя здесь, после того как Ахилл завоюет свой приз.
Геликаон глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, затем прошел мимо стражи и вошел в ограждение. Приам увидел его и приветственно улыбнулся. Встреча с царем напомнила Счастливчику о событиях, произошедших прошлой ночью. Одиссей ответил на насмешки Приама угрозой войны. «И в этом момент, – понял Геликаон, – мир изменился». Он вспомнил тогда видение своей жены Халисии об огне и битве, множестве кораблей в кровавом море.
Теперь его захватило ощущение нереальности происходящего. Всего в пятидесяти шагах в собственном шатре собрались цари западных земель; они наблюдали за атлетами и шутили между собой: Одиссей, Агамемнон, Идоменей, царь Афин Менестеос, который все еще не снял свой лавровый венок. Рядом с ними – Пелей из Фессалии, Нестор с Пилоса, Пелемос, правитель Родоса, высокий Агапенор из Аркадии. Эти люди покинут Трою и уплывут к себе на родину, чтобы собрать армию и вернуться. Больше не будет дружеских соревнований, состязаний за обладание лавровыми венками. Одевшись в бронзовые доспехи и взяв в руки острые мечи, они будут пытаться убить или обратить в рабство всех, кто теперь радостно наблюдает за тем, как их будущие убийцы состязаются друг с другом. Когда соревнование в беге выиграл худой микенец, толпа радостно закричала и захлопала в ладоши. Возможно, они приветствовали человека, который в один прекрасный день будет убивать здесь мужчин и насиловать их жен.
Геликаон прошел в заднюю часть шатра, где стояли слуги, готовые предложить прохладительные напитки высокопоставленным вельможам. Взяв чашу, он сделал глоток. Это была такая же смесь из фруктов и специй, которую подавали на ипподроме. Затем он увидел, как Андромаха встала со своего места и направилась к нему. Его сердце забилось быстрее, дыхание перехватило, во рту немедленно пересохло. Андромаха взяла чашу с водой у слуги, затем, не поприветствовав Геликаона, пошла обратно на свое место.
– Ты сегодня невероятно красива, – сказал Счастливчик. Она остановилась, ее зеленые глаза серьезно посмотрели на него.
– Я рада видеть, что силы возвращаются к тебе, царь Дардании.
Тон Андромахи был холодным, и, несмотря на ее физическую близость, он почувствовал, что так же далек от нее, как луна от солнца. Ему захотелось найти какие-нибудь слова, чтобы приблизиться к ней, заставить ее, по крайней мере, улыбнуться. Но он не смог ничего придумать. К ним подошел Приам. Он наклонился к Андромахе, обнял ее за талию, его широкие пальцы остановились на изгибе ее бедер. Геликаон почувствовал, как у него сводит желудок при виде такой фамильярности, и с удивлением заметил, что Андромаха спокойно принимает это.
– Как тебе сегодняшний день, дочь моя? – спросил Приам, наклонившись, чтобы поцеловать ее в волосы.
– По правде говоря, я с нетерпением жду возвращения на ферму.
– Я думаю, что ты могла бы остаться во дворце, – сказал он.
– Ты очень добр, но я устала сегодня. На ферме спокойно и прохладно, и мне там нравится.
Геликаон увидел разочарование на лице Приама. Царь перевел свой взгляд на него.
– Ты выглядишь лучше, Геликаон. Это хорошо. Ты подумал о словах Одиссея, сказанных прошлой ночью? Ты считаешь, что мне следует бояться его блошиного укуса?
– Да, я думаю, следует, – ответил ему Геликаон. – Из всех своих врагов в лице Одиссея ты выбрал самого опасного.
– Я не выбирал его, – возмутился Приам. – Он убил моего родственника. Твоего отца. Я подумал, что для тебя это может быть веской причиной ненавидеть его.
– Теперь он мой враг, – согласился юноша. – Этого достаточно, потому что я бы никогда не смог его возненавидеть.
– Я думал, что кинжал пронзил тебе грудь, а не отрезал твои яйца, – зашипел царь Трои, его светлые глаза засверкали от гнева.
Ответ Геликаона был холодным:
– Я вижу, что желание приобретать новых врагов еще не покинуло тебя. Разве уже не достаточно, дядя? Или ты хочешь, чтобы я тоже перешел в лагерь Агамемнона?
– Правда! Правда! – воскликнул Приам, заставив себя улыбнуться. – Нам не следует ссориться. Мои слова были сказаны поспешно и без всяких на то оснований.
Погладив напоследок талию Андромахи, он пошел обратно на свое место, чтобы наблюдать за Играми.
Девушка подняла чашу с водой и сделала глоток. Затем она посмотрела на Геликаона.
– Вы действительно теперь враги с Одиссеем? – спросила она.
– У нас не было выбора, – сказал он, – но я очень его люблю.
– Он будет страшным врагом, – тихо заметила она.
– Конечно. Агамемнон кровожаден и жаден. А Одиссей – мыслитель и стратег. Война, которую он принесет нам, будет во много раз ужасней, чем то, что мог сотворить Агамемнон.
– Я разговаривала с Гекубой перед ее смертью. Она сказала, что царь Итаки представляет для Трои угрозу. Я не поверила в это. Когда ты вернешься в Дарданию?
– Завтра, после того как завершатся Игры. Если у Агамемнона нет других планов. Микенские шпионы ходят кругами вокруг моего дворца. Скоро, наверное, придут и убийцы.
Она побледнела, в ее глазах появился страх.
– Зачем ты говоришь мне это? Он наклонился к ней:
– Чтобы увидеть беспокойство в твоих глазах. Мы признались в любви друг другу, Андромаха. Судьба распорядилась так, что мы не можем быть вместе, но любовь не умерла – по крайней мере, во мне. А ты холодна, и я не знаю причин этого.
– Неприлично говорить о любви в день моей свадьбы, – сказала она, и ему показалось, что он услышал печаль в ее голосе. – Я знаю, что скрыто в моем сердце. Я знаю, о чем кричит моя душа. Но я также знаю, что не могу иметь того, что хочу, и мысли об этом, разговоры об этом не облегчат мою боль. Возвращайся домой к своей жене, Геликаон, а я вернусь к своему мужу.
Она отвернулась, помолчала, а затем снова повернулась к нему лицом.
– Я не беспокоюсь об убийцах, Геликаон, – сказала девушка. – Я знаю тебя. Ты можешь быть добрым, ты заботишься о тех, кто рядом с тобой. Но ты тоже убийца, хладнокровный и страшный. Когда они придут, ты убьешь их без всякой жалости.
С этими словами Андромаха снова отвернулась. Наступила самая жаркая часть дня, солнце светило на ясном небе, ветер стих. В финале соревнований лучников победил молодой троянский воин, Хеон, который отправил Мерионеса на второе место.
Когда день приблизился к концу и канаты, сдерживающие толпу, опустили, тысячи зрителей пошли по стадиону, желая посмотреть последний поединок, в котором могучий Ахилл завоюет корону победителя.
Геликаон наблюдал за тем, как Фессалии шагает по площадке. Он был обнажен по пояс, его тело было открыто для солнечных лучей, а волосы цвета воронова крыла были убраны с лица. Толпа следовала за ним, но не подходила слишком близко. «Он выглядит словно лев, – подумал Геликаон, – окруженный овцами». Царь Дардании оглянулся в поисках его противника, но никого не увидел. Ахилл молча остановился перед тронами.
Цари западных земель под предводительством Агамемнона покинули свой шатер и прошли по полю, толпа расступилась, пропуская их. Одиссей подошел и встал перед Приамом.
– Я только что узнал, – громко сообщил он, – что мой боец, Леукон, получил травму. Он споткнулся и упал, сломав два пальца. Он не может биться сегодня.
В толпе раздались разочарованные крики. Геликаон почувствовал, как сжалось у него сердце. Он ни на секунду не поверил в эту историю и чувствовал нависшую опасность.
Приам встал со своего места, подняв руки и призвав всех к молчанию.
– Это, несомненно, печальные новости, Одиссей, – сказал он. – Всегда жаль, когда человек становится чемпионом вследствие отказа его противника от поединка. Однако вряд ли кто-нибудь будет отрицать, что Ахилл достоин короны.
С этими словами он наклонился и поднял лавровый венок, собираясь увенчать им а Фессалии. В этот момент заговорил Ахилл.
– С твоего позволения, царь Приам, – начал он, – мне кажется, что собравшиеся здесь люди заслужили того, чтобы увидеть поединок. Почему бы тогда не устроить для них показательный бой? Некоторые говорят, что твой сын, Гектор, прекрасный боец. Я бы считал честью для себя сразиться с ним, и я уверен, что жители Трои с удовольствием посмотрят на это.
Поднялся невероятный крик, и толпа начала скандировать:
– Гектор! Гектор!
Геликаона охватила гнев. Гектор не готовился к этим Играм и весь день ел и пил. Ахилл говорил о показательном поединке. Но это было ложью. Как только они встретятся друг с другом, это будет бой до самого конца. Он понял, что таков был план: закончить Игры тем, что троянский герой упадет без чувств в грязь, а Троя будет унижена могуществом запада.
С любым другим противником Геликаон бы не сомневался в исходе поединка. Гектор был великолепным бойцом. Но теперь он впервые задумался над тем, нельзя ли победить Гектора. Было предательством друга даже думать об этом, но Геликаон видел обоих противников в действии. Гектор был очень силен, храбр и быстр. Но Ахилл был хладнокровней, в нем была жестокость, которая делала его страшным. Геликаон посмотрел на Приама, надеясь, что тот заметит грозящую опасность. Его сердце упало: блеск в глазах царя Трои говорил о его уверенности в победе сына. Здесь не было человека, которому могла прийти в голову мысль о поражении троянского царевича. Что касается Приама, для него Гектор был самим олицетворением Трои, и поэтому его было невозможно победить. Царь Трои снова поднял руки, призывая к молчанию. Когда крики стихли, он повернулся к своему сыну:
– Ты окажешь честь своему народу и примешь вызов? – спросил он его.
Гектор встал с мрачным выражением лица.
– Как всегда, я подчиняюсь воле моего отца, – сказал он. Сойдя с помоста, он снял свой драгоценный пояс и тунику. Судья принес ему кожаную повязку, которую он завязал вокруг бедер. Геликаон подошел и встал рядом с ним.
– Ты знаешь, что это будет не показательный бой? – прошептал он.
Гектор кивнул.
– Конечно, знаю. В этом кровавом бою на кону стоят честь и достоинство.
Глава 24 Павший герой
Более двадцати тысяч людей присутствовали при этом бое, хотя меньше десяти могли бы на самом деле заявить, что были свидетелями происходившего. Зрители не первых рядов, могли только случайно увидеть противников, а стоящие сзади слышали лишь крики толпы. Но много десятков лет спустя представители разных народов будут утверждать, что их отец или дед стоял там в тот день. Через двести лет царь Македонии по имени Антипас будет настаивать, что его предок держал плащ победителя. На протяжении семи поколений его семья носила имя Держателей плаща. Музыканты будут воспевать этот поединок, говоря, что Зевс и другие боги спустились в тот день в Трою, притворившись смертными, они ставили звезды на исход этого боя.
Одиссей не видел богов, когда стоял в дальнем конце круга с царями запада. Он видел только двух гордых мужчин в полном расцвете молодости и силы, которые кружили друг вокруг друга под палящим солнцем. Ахилл предпринял первую атаку.
Приблизившись и отвлекая противника слева, он нанес страшный удар правой рукой по лицу Гектора. Троянский чемпион ответил ударом, который пришелся в живот фессалийца, а левой рукой попал в висок Ахилла. Затем они разошлись и снова начали кружить. В этот раз первым начал Гектор. Ахилл уклонился от прямого удара слева, затем пошел вперед, заставив Гектора отступить. Троянец закрылся, отражая руками дальнейшие удары, затем перешел в наступление и попал по щеке а Фессалии.
Ахилл был крупнее и быстрее Гектора, он наносил больше ударов. Одиссей внимательно наблюдал, как бойцы снова начали кружить. Каждый из них теперь проверял другого, и оба знали, что легкой победы не будет.
Одиссей стоял молча, а над ним поднимались крики толпы. Он знал, что Ахилл силен, но также знал, что не только умение и скорость определяют исход поединка. Это был план Агамемнона, и Одиссей не стал возражать против него. Если Гектора смогут победить, это нанесет удар по духу троянцев. А если проиграет Ахилл, то это только пошатнет самоуверенность фессалийцев и произведет мало впечатления на другие народы, втянутые в битву за Трою.
Однако ему было тяжело наблюдать за этим боем. Ему нравился Гектор, и он не хотел быть свидетелем его унижения. Но ему страстно хотелось увидеть лицо Приама, когда его любимый сын будет повержен. Одиссей посмотрел на царя Трои. Приам наблюдал за поединком со спокойным и невозмутимым выражением лица. «Оно изменится», – подумал царь Итаки.
Оба бойца теперь блестели от пота, у Гектора распухла правая щека под глазом. Ахилл был без видимых повреждений. Он бросился вперед, наклоняя голову под сокрушительным ударом справа, затем нанес два удара по лицу троянца и ранил его, кровь из раны брызнула на стоящих поблизости зрителей.
У толпы перехватило дыхание. Гектор ударил Ахилла слева по голове. Царевич Фессалии обрушился на живот противника и справа ударил его в подбородок. Потеряв равновесие, Гектор упал в грязь и перевернулся на спину.
Одиссей бросил взгляд на Приама и улыбнулся. Лицо царя Трои было пепельно-бледным, он застыл с открытым от удивления ртом.
Гектор встал на колени, потряс головой и задержался так на минуту, прерывисто и глубоко дыша. Затем он поднялся, подошел к копью, воткнутому в землю, и похлопал по рукоятке. Кровь текла по его лицу.
Теперь в толпе воцарилось молчание.
Ахилл предпринял быструю атаку, но он был слишком уверен в себе и налетел на удар слева и прямой в живот, который сбил его с ног. Гектор последовал за ним, но Ахилл увернулся, нанеся болезненный удар справа, который еще больше открыл рану на лице Гектора.
Время шло, солнце тихо опускалось над морем.
Реакция Гектора стала медленней, немногие из его ударов достигали цели, в то время как сила Ахилла, казалось, только росла. Еще два раза Гектор падал и дважды поднимался, чтобы коснуться рукой копья.
«Скоро, – подумал Одиссей, – конец неизбежен». Сила Гектора таяла с каждым ударом. Только гордость и смелость удерживали его на ногах.
Ахилл, чувствуя, что победа близка, наступал; нанеся два прямых удара по лицу троянца, он сбил его с ног.
Гектор сильно ударился о землю и перевернулся на колени. Он попытался встать, упал, затем медленно поднялся и коснулся копья.
И тут Ахилл совершил ужасную ошибку.
– Иди сюда, троянская собака, – презрительно усмехнулся он. – У меня есть еще удары для тебя.
Одиссей увидел, как изменился Гектор. Его голова выпрямилась, а светлые глаза сузились. Затем, ко всеобщему удивлению, он улыбнулся.
Ахилл, заметив изменения в противнике, бросился в атаку. Гектор пошел навстречу ему, остановил его удар справа и нанес удар в живот Ахилла. У царевича Фессалии перехватило дыхание. Сокрушительный удар слева обрушился на его голову, разорвав кожу над правым глазом. Ахилл попытался отступить. Гектор нанес ему яростный удар слева, затем ударом справа разбил ему губу о зубы. Ахилл в отчаянии наклонил голову, пытаясь защитить лицо руками. Удар прошел между поднятыми руками. Голова Ахилла отклонилась назад. Он зашатался, но отступать было некуда. Гектор наступал, нанося удар за ударом по разбитому лицу противника. Кровь текла теперь в оба его глаза, и царевич Фессалии не видел удара, который положил конец бою. Гектор отступил и со всей силой обрушил на противника сокрушительный удар справа, от которого фессалийца развернуло, прежде чем он, потеряв сознание, упал в грязь.
В толпе раздались громкие крики радости. Гектор повернулся и пошел обратно к помосту, где поднял лавровый венок победителя. Вернувшись туда, где лежал Ахилл, он бросил его ему на грудь, затем повернулся лицом к Одиссею и царям западных земель. Когда радостные крики стихли, он показал на павшего героя. Когда троянский заговорил, его голос прозвучал холодно:
– Слава могучему Ахиллу! – сказал он. – Слава чемпиону Игр!
Банокл был в ярости, что пропустил такой бой. У него не было желания наблюдать за тем, как устрашающий Ахилл победит Леукона, поэтому он пошел в нижний город, чтобы насладиться компанией Рыжей толстушки. Только позже вечером, когда он вернулся во дворец Гектора, великан узнал, какой поединок он пропустил. Толпы людей, идущих со стадиона, радостно говорили только об этом.
Во дворце команда «Пенелопы» собирала свои пожитки, готовясь к отъезду. Банокл нашел Каллиадеса сидящим в тени цветущего дерева позади сада. Рухнув рядом с ним, он сказал:
– Я бы поставил на Гектора. Каллиадес засмеялся:
– Ты сказал, что считаешь Ахилла непобедимым. Ты говорил, что даже у Гектора нет против него шансов. Я помню это.
– Ты всегда слишком много всего помнишь, – проворчал Банокл. – Это был великий поединок?
– Лучший из тех, что я когда-либо видел.
– И я пропустил его!
– Не расстраивайся так, друг. В скором времени ты будешь хвастаться, что был здесь, и никто не догадается.
– Это правда, – согласился великан, воспрянув духом. Несколько моряков покинули здание дворца со своими пожитками в руках. – Куда все направляются? Я думал, что они собирались отплывать утром.
– Одиссей покидает город прямо сейчас, – сказал Каллиадес. – Говорит, что найдет бухту где-то вверх по побережью.
– Почему?
– Нейтралитет Игр заканчивается сегодня. Я слышал, что большинство западных царей уезжают вместе с ним.
– Что мы будем делать? – спросил Банокл.
– Мы направимся на юг, прямо к Фивам у горы Плака. Царя там беспокоят разбойники, которые нападают на его торговые караваны.
– Это очень далеко от Трои? Молодой воин посмотрел на него.
– Твои ноги устали?
– Нет. Просто спрашиваю.
Банокл попросил проходящего мимо слугу принести вина, но тот никак не отреагировал.
– Кажется, нам здесь больше не рады, – сказал великан. Одиссей вышел из дворца.
– Парни, вы можете остаться на «Пенелопе», если хотите. Я поговорил с Агамемноном, и он отменил ваше наказание. Он будет считать вас воинами Итаки, и я буду рад, если вы согласитесь, – добавил царь Итаки.
– Это хорошо, – кивнул великан. Он посмотрел на Каллиаде-са. – Это хорошо, правда?
Молодой воин встал перед царем Итаки.
– Благодарю тебя, царь Одиссей, но я обещал Пирии доставить ее к другу. Чтобы она в безопасности достигла своей цели.
– Мужчина всегда должен держать слово, – согласился Одиссей, – но я боюсь, что для этой девушки не существует безопасного места. Ты понимаешь?
– Полагаю, да.
– Ее действия, продиктованные любовью и предсказанием, были необдуманными. По-моему, она теперь начинает это понимать.
– Не так давно, – напомнил ему Каллиадес, – ты говорил мне, что ей нужны друзья. Верные друзья. У нее есть такие, Одиссей. Мы позаботимся о ней. Мы с Баноклом не позволим причинить ей вред или поймать ее. Если ее не примет друг, она может отправиться с нами в Фивы у горы Плака. Там ее не знают.
– Я не думаю, что друг откажется от нее, – сказал Одиссей, – хотя благоразумие говорит об обратном. – Он взял микенца за руку. – Будьте осторожны, парни. Если вам когда-нибудь понадобится друг, отправляйтесь в Итаку или на любой корабль Итаки. Скажите там, что вы друзья Одиссея, и вас доставят ко мне, куда бы они ни плыли.
– Приятно это сознавать, – улыбнулся молодой воин.
– Мой последний совет таков. Я рассказал Пирии, как добраться до фермы Гектора. Заставьте ее подождать до заката. В городе еще много фессалийцев, которые могут узнать ее при свете дня.
– Мы проследим, чтобы она добралась туда в безопасности, – пообещал Каллиадес.
Одиссей повернулся к Баноклу.
– Я не видел тебя во время боя, великан.
– О, я был там, – возразил Банокл. – Я бы не пропустил его.
– На это стоило посмотреть, и я сомневаюсь, что Ахилл когда-нибудь забудет произошедшее. Не насмехайтесь над такими людьми, как Гектор. Герои всегда сильнее, чем обычные люди. У них есть источник храбрости, который бездонен. Я думаю, вы оба понимаете это. Я рад, что познакомился с вами.
Когда он ушел, Биас, Леукон и другие моряки команды подошли к ним попрощаться; затем Каллиадес и Банокл остались одни в саду.
Немного погодя к ним присоединилась Пирия. На ней был длинный гиматий темно-зеленого цвета, а в руках – фригийский лук, за плечом болтался колчан со стрелами.
– Собираешься на охоту? – спросил великан.
– Нет, – покачала головой девушка. – Это лук Андромахи. Служанка сказала мне, что она просила доставить его на ферму. Я пообещала, что отнесу его. Почему вы все еще здесь?
– Мы думали, что тебе, возможно, понадобится компания в дороге, – ответил Каллиадес.
Пирия застенчиво улыбнулась.
– Я с удовольствием… друзья, – сказала она им.
Банокл пошел в комнату, которую он делил с другом. Там он надел свою старую кирасу и пристегнул меч к поясу. Сегодня они покинут Трою. Эта мысль тяжким грузом легла на его сердце. Он представил себе Рыжую толстушку такой, какой видел ее последний раз: она сидит в старом плетеном кресле в своем маленьком саду. Она зашивала дыры на кайме хитона. Женщина посмотрела на него, когда он собрался уходить.
– У тебя крошки от пирога на бороде, – сказала Рыжая. Банокл смахнул крошки.
– Увидимся завтра? – спросил он. Рыжая пожала плечами.
– Игры заканчиваются сегодня, – заметила она. – Все разъедутся.
Не было объятий и прощальных поцелуев. Он подумал о том, чтобы вернуться в Нижний город и разыскать ее. Но зачем? Он не хотел прощаться с ней. Со вздохом великан покинул комнату и прошел по дворцу. «За городом будет еще много женщин», – сказал он себе. Если повезет, он сможет купить несколько рабынь, чтобы они обслуживали его.
Любопытно, но эта мысль опечалила его.
Андромаха крепко держалась за бронзовые перила боевой колесницы, когда Хеон поехал по вымощенным дорогам города и за его пределы, на открытую местность, которая вела к ферме. Колесница, запряженная двумя гнедыми меринами, была хрупкой конструкцией: узкая плетеная основа была сделана из дерева, выпрямленного у верхнего обода медной проволокой. Здесь была подставка, на которую обычно ставили четыре копья, и два бронзовых крюка для лука и колчана стрел. В колеснице едва помещались два человека. Но эта упряжка была предназначена для развития скорости и маневренности на поле битвы, чтобы доставить лучника в ряды врагов и увезти прочь прежде, чем могла быть предпринята контратака. Хеон взял ее во дворце, поскольку все колесницы были заняты, а Андромахе страстно хотелось вернуться на ферму.
Девушка посмотрела на красивого темноволосого воина. Его шлем висел на крюке для лука, потому что он все еще не снял лавровый венок, полученный им за победу в турнире лучников. Люди на улицах узнавали его и громко приветствовали.
Как только они выбрались из города, народу стало меньше, и Хеон позволил меринам перейти на медленный шаг. Андромаха вздохнула с облегчением, потому что упряжка сильно тряслась на каменных мостовых, и ее колени болели от попыток удержаться прямо.
– Прости, что я не видела твоей победы, – сказала она молодому у. Он улыбнулся ей.
– Мне повезло, что у Мерионеса не было его лука. Я практиковался со своим почти год. А он почти победил меня с оружием, которое никогда прежде не держал в руках. А что действительно жаль, так это то, что меня массировали в галерее, когда Гектор победил Ахилла. Вы, должно быть, очень гордитесь этим?
Андромаха ничего не ответила, но вопрос эхом отозвался в ее голове. Гордилась ли она? Какое чувство она испытала, когда два чемпиона дубасили кулаками, раня друг друга и обливаясь кровью? Именно из-за гордости у нее свело желудок, потому что потребовалась вся ее воля, чтобы ее не стошнило? Она отводила глаза большую часть поединка, вместо этого наблюдая за реакцией людей, окружающих ее. Сначала Приам казался совершенно невозмутимым и просто ожидал неизбежной победы сына. Девушка наблюдала за тем, как его уверенность медленно таяла. Словно этот человек постарел на десять лет за несколько секунд. Только в самом конце, когда Ахилл упал в последний раз, царь Трои встал со своего места.
Но, несмотря на ее отвращение при виде этого жестокого боя, Андромаху обрадовал исход поединка – особенно когда она посмотрела на убитое горем лицо Пелея, царя Фессалии. Этот человек изнасиловал Каллиопу, лишив ее детства. Этот негодяй нанес непоправимую рану душе своей дочери. Даже в святилище Теры, куда входить было запрещено всем мужчинам, Каллиопа просыпалась с криком, все ее тело было покрыто потом. Затем она падала в объятия Андромахи, рыдая от ужасных воспоминаний.
Как только поединок закончился, Андромаха вернулась во дворец царя вместе с Гектором. Он говорил очень мало по дороге. Троянский царевич с трудом дышал и держался левой рукой за бок. Андромаха была с ним, когда пришел лекарь. Были сломаны три ребра и выбито несколько зубов. Она посидела с ним какое-то время, но затем он погладил ее по руке.
– Возвращайся на ферму, – сказал он, заставив себя улыбнуться. – Я отдохну здесь немного.
– Ты хорошо сражался, – похвалила она его, – с невероятной смелостью.
Его ответ очень удивил ее.
– Я ненавижу это, – вздохнул троянский царевич. – Каждую секунду жестокого боя. Мне больно думать, что, должно быть, чувствует Ахилл в этот момент: его достоинство втоптано в грязь.
Она посмотрела на него, на его разбитое лицо, заглянула в ярко-голубые глаза. Неосознанно девушка подняла руку и нежно убрала золотой локон у него со лба.
– Мы те, кто мы есть, Гектор. Тебе не нужно сочувствовать Ахиллу. Он жестокий человек из семьи жестоких людей. Приезжай на ферму, когда сможешь.
Его огромная рука ласково взяла ее пальцы и поднесла к своим губам.
– Я рад, что ты моя жена, Андромаха. Ты – все, о чем я когда-либо мог мечтать. Прости, что я не могу…
– Не повторяй этого снова, – попросила она, прервав его. – Теперь отдыхай и возвращайся на ферму, когда сможешь.
Покинув комнату, она вышла на галерею, ее глаза застилали слезы, а сердце сжигала печаль. Девушку поразило то, что Гектор и Каллиопа были так не похожи друг на друга. Но у обоих была ранена душа. Оба – каждый по-своему – были прокляты Судьбой.
Мимо тихо проходили слуги, и она могла слышать голоса, которые раздавались в мегароне внизу. Внезапно девушка расслышала слова Приама:
– Ты сошел с ума? Она жена моего сына.
Андромаха подошла к самым перилам галереи, глядя вниз на мегарон с колоннами. Приам сидел на своем троне перед царем Микен, Агамемноном, и некоторыми из царей западных земель. Девушка узнала подлого Пелея, Нестора, Идоменея и Менестеоса. Геликаон, Антифон и Диос стояли рядом с царем Трои.
– Ты должен понять, царь Приам, – говорил Агамемнон, – что здесь никто не намерен нанести оскорбление. Ты разрешил брак Париса с женщиной по имени Елена. У тебя не было на это права. Елена – царевна Спарты, которую сюда прислал ее отец во время недавней войны. Мой брат, Менелай, теперь царь Спарты, а Елена – его подданная. Он решил в интересах своего народа жениться на ней.
Приам резко рассмеялся.
– Менелай привел микенскую армию в Спарту и убил царя. Он захватил трон и теперь столкнулся с мятежами. Чтобы укрепить свои ложные притязания на корону, он хочет жениться на какой-нибудь девушке царской крови. Ты думаешь, что я отошлю Елену домой, чтобы она спала с человеком, который убил ее отца?
Андромаха покачала головой.
– У тебя нет выбора. Мы все здесь союзники, но мы союзники, потому что согласились уважать права друг друга и границы наших государств, внутренние законы. Без такого уважения не может быть союза. Давай предположим, что одна из твоих дочерей решила посетить западное царство, а его правитель внезапно выдал ее замуж за одного из своих сыновей. Какая была бы у тебя реакция? И на что бы ты надеялся, требуя ее возвращения?
– Побереги для других мудрые слова, Агамемнон. Ты жаждешь войны с Троей, и ты искал себе союзников в этом предприятии много лет. Я устал от твоей двуличности, твои справедливые речи скрывают грязные поступки. Позволь мне облегчить тебе это дело. Елена останется в Трое. Союз разорван. Теперь убирайся из моего города.
Агамемнон развел руками, в его словах прозвучало сожаление:
– Мне грустно слышать, что ты говоришь подобным образом, царь Приам. Но, как ты уже сказал, союз разорван. Возможно, ты раскаешься в своем решении.
С этими словами он развернулся и вышел из мегарона в сопровождении других царей.
Голос Хеона оторвал ее от воспоминаний и вернул к действительности.
– Ты хочешь остановиться у святилища Артемиды, госпожа? – спросил он, когда колесница приблизилась к маленькому ручью.
– Не сегодня, Хеон. Отвези меня домой.
Дорога казалась бесконечной, вечернее солнце ярко светило в безоблачном небе. К тому времени, как они достигли старого каменного дома, Андромаха чувствовала невероятную усталость. Их поприветствовала старая служанка Гектора, Менеши, хеттская женщина, чей возраст был загадкой. Хеон утверждал, что она была самой старой из всех живых женщин – в это Андромаха могла поверить, потому что лицо Менеши напоминало пемзу.
Внутри здания ее муж, такой же старый Вахусима, приготовил для хозяйки ванну. Раздевшись, она легла в нее. Прикосновение холодной воды к ее разгоряченной коже было очень приятным. Она позвала Менеши, чтобы снять золотую нить, которая была вплетена в ее волосы, затем погрузилась в воду с головой.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.