Текст книги "Грозовой щит"

Менеши принесла ей свежую одежду – простое свободное одеяние из белого льна. Поднявшись из ванны, Андромаха постояла обнаженной, позволив теплому воздуху высушить ее тело. Затем она подошла к заднему окну и посмотрела на поля, которые раскинулись до покрытых лесами холмов.

В этот момент она увидела двух мужчин, которые прятались среди деревьев. Ей показалось, что они действовали украдкой. Она пристально смотрела, пытаясь еще раз увидеть их, но больше признаков движения не было. Первый мужчина показался ей знакомым, но девушка не могла вспомнить его. «Должно быть, он один из лесников Гектора», – подумала она.

Одевшись, она вернулась в дом. Хеон сидел на веранде в тени, наблюдая за двумя мальчиками, которые водили могучего серого жеребца вокруг загона. Животное было возбуждено и нервничало; когда один из мальчиков попытался оседлать его, жеребец встал на дыбы и сбросил его на траву. Хеон засмеялся.

– Он не хочет, чтобы на нем ехали, – сказал он. – У этих парней к вечеру будут синяки.

Андромаха улыбнулась.

– Я вижу, что ты все еще не снял свой венок. Ты собираешься спать в нем?

– Думаю, да, – признался молодой воин. – Я думаю, что буду носить его, пока он не сгниет и не рассыплется.

– Тебе не кажется это немного тщеславным, Хеон?

– Безусловно, – согласился он с улыбкой. Девушка села рядом с ним.

– Ферма выглядит опустевшей.

– Большинство мужчин отправились в город на последний день Игр. Они будут пить там до упада. Сомневаюсь, что мы увидим их до завтрашнего дня, когда они робко покажутся здесь с затуманенными глазами.

Когда начало темнеть, Андромаха ушла в дом. Менеши принесла ей простой ужин, состоящий из хлеба и сыра, и блюдо с порезанными фруктами. Андромаха поела и растянулась на кушетке, положив голову на толстую подушку.

Ее сны были беспорядочными и беспокойными; неожиданно она проснулась. Девушка внезапно вспомнила, где раньше видела человека, который прятался в лесу. Он не был человеком Гектора. Она заметила его, когда стояла вместе с Кассандрой в день приезда Агамемнона в Трою.

Этот человек был микенцем..

Испугавшись, Андромаха встала и пошла в центральные комнаты. Наверное, это были убийцы, посланные убить Гектора, они не поняли, что он остался во дворце. Ей нужно было найти Хеона и предупредить его.

Когда она приблизилась к передней части дома, то заметила красное пламя в окне. Распахнув дверь, девушка увидела старого Вахусиму и двух мальчиков, бегущих к горящей конюшне. Из конюшни доносилось ржание испуганных лошадей. Андромаха выбежала к ним на помощь, когда из-за дома появился Хеон.

Один из мальчиков внезапно споткнулся и упал. Вахусима добежал до дверей конюшни и попытался поднять засов. Вдруг он закричал – и Андромаха увидела стрелу, торчащую у него из спины.

Из тени показались темные фигуры с мечами в руках.

Глава 25 Кровь для Артемиды

Когда трое товарищей вышли из города, окутанного сумерками, в небе стояла совершенно круглая луна, словно вырезанная ножом.

Они вышли через Восточные ворота и пересекли защитный ров в тени огромной северо-восточной башни, а затем направились на север. Путь был легким – приятная прогулка по извилистым холмам и лугам, поэтому они шли довольно быстро. Они несли с собой все свои пожитки, потому что не собирались возвращаться. Каллиадес повесил на пояс меч Аргуриоса. Банокл нес на плече маленький мешок с провизией и тяжелый глиняный кувшин, который булькал при ходьбе. Пирия держала в руках лук и стрелы Андромахи.

В голове у нее царил настоящий хаос, и легкая прогулка нисколько не успокоила ее. Если бы она была сейчас на Тере, то побежала бы по черному песчаному берегу или по голым вершинам холмов, пока ее тело не заболело бы, а усталость не ослабила немного ее страхи. Или она обратилась бы к Андромахе, которая всегда успокаивала ее.

Но сейчас именно мысли об Андромахе пугали Пирию. В течение долгого времени ее единственным желанием было добраться до женщины, которую она любила. Вся ее воля была сосредоточена на достижении одной-единственной цели. Но теперь, в конце пути, ее одолели сомнения.

Что если Андромаха больше не хочет ее?

Ее вероломное воображение разыгрывало перед ней всевозможные сцены. Андромаха стоит у двери дома на ферме с суровым лицом и холодными глазами.

«Что ты здесь делаешь?» – спрашивает девушка. Пирия отвечает: «Я переплыла Зеленое море, чтобы быть с тобой». Тогда Андромаха восклицает: «Эта жизнь закончилась! Тебя здесь не ждут!» – и дверь закрывается прямо перед ее лицом.

Она попыталась вспомнить радостные сцены встречи, которые лелеяла в своем сердце так долго: Андромаха бежит к ней в объятия, признаваясь, что ненавидит своего мужа Гектора, умоляя Пирию забрать ее из Трои, чтобы счастливо и спокойно жить в маленькой деревушке у моря. Но черные мысли теперь испортили эту прекрасную картину. Ее тревожил вопрос: «Как ты будешь жить в этой деревне? Выращивать коз, шить одежду для крестьян или печь хлеб?» Они с Андромахой не обладали такими талантами. Две дочери царей, преследуемые семьями, великой Троей и Терой, живут неузнанными в тиши сельской местности? Теперь она знала, что это невозможно. Так что же им делать? Эта мысль принесла с собой новую волну отчаяния, и девушка вздохнула.

– Ты выглядишь обеспокоенной.

Каллиадес отстал, пропустив вперед Банокла, чтобы поговорить с ней. Она не знала, что ответить. Он не настаивал, и они продолжили путь в молчании, следуя за длинной тенью Банокла по мягкому склону холмов.

Два года, которые она провела на Тере с Андромахой, были единственным по-настоящему счастливым временем, которое девушка могла вспомнить. «Мне следовало остаться на благословенном острове», – подумала она, снова увидев, как дверь фермы закрывается перед ней и ее мечтами.

Каллиопа поняла, что остановилась, и двое мужчин смотрят на нее с любопытством.

Девушка часто задышала и почувствовала начало паники – дрожь в руках и неприятные ощущения в желудке. Путешественники достигли выступа на низком холме, и впереди у дороги она могла разглядеть маленькое белое святилище, которое сияло в лунном свете. Не желая, чтобы ее товарищи видели ее смятение, Каллиопа направилась к нему. У его основания лежали кости маленьких животных, а в алькове стояла статуя женщины с луком.

Это была статуя богини-охотницы, Артемиды, которая презирала мужчин. На Тере в честь нее был построен храм на самой высокой точке острова, на известняковом выступе. Они с Андромахой часто поднимались к этому храму, чтобы побродить по высушенным солнцем коридорам и услышать, как ветер свистит между белыми колоннами. Они обе чувствовали себя в безопасности в залах богини луны, которая была рада мужчинам только во время жертвоприношений.

Каллиопа посмотрела на лук в своей руке, почувствовав прикосновение гладкой кожи. Кажется, этот лук покоился в руке Андромахи всего несколько дней назад.

У святилища лежало много маленьких даров: деревянные фигурки беременных женщин, вырезанные неумело, но с большой заботой, бронзовые наконечники стрел, разноцветная галька, разрисованная изображениями богини, много глиняных животных – олени, собаки и перепела.

– О, госпожа диких животных, – прошептала она, – мне нечего дать тебе.

У нее была только поношенная туника и сандалии. Она держала лук Андромахи и кинжал Каллиадеса. Но у нее не было ничего своего. Даже свои светлые волосы девушка отрезала.

Внезапно Каллиопа вынула из-за пояса нож и подошла к святилищу, подняв руку.

– Прими мою кровь, богиня Луны! – воскликнула она. – Прими этот дар.

В этот момент она почувствовала прикосновение чьей-то руки и обернулась с широко открытыми, сердитыми глазами.

– Артемида не жаждет крови женщин, – мягко сказал Каллиадес.

Он постоял минуту, затем медленно протянул ей свою левую ладонь. Девушка посмотрела в его глаза, нахмурив лоб.

– Богиня примет мою кровь, – тихо объяснил он. Она помедлила минуту, затем сделала небольшой надрез на его руке. Подойдя к статуе, молодой воин сжал свой кулак над жертвенником. Вниз закапала красная кровь, которая казалась темной на фоне белого камня. Он отошел и посмотрел на Банокла.

Великан переводил взгляд с одного на другого, потом пожал плечами и сделал шаг вперед. Пирия аккуратно надрезала сбоку его левую руку, и его кровь соединилась с кровью Каллиадеса.

Девушка заговорила:

– Артемида, девственница, богиня Луны, я приношу тебе в дар кровь этих мужчин. Дай нам свет в темноте и приведи нас к желаниям наших сердец.

Неожиданно леса и поля вокруг них погрузились в тишину. Поднялся небольшой ветерок, и все звуки – шорох листьев и веток, ночные крики маленьких животных – внезапно стихли, словно весь мир затаил дыхание. Луна казалась огромной на спокойном, темном небосклоне.

Впервые за несколько дней сердце Пирии успокоилось. Она улыбнулась мужчинам.

– Спасибо, – сказала она, – теперь я готова. Банокл прочистил горло и хрипло произнес:

– Если тебе будут не рады… ну… ты всегда можешь пойти с нами, ты же знаешь. Со мной и Каллиадесом. Мы направляемся на юг. В горы.

У нее затуманилось зрение, и она благодарно кивнула ему, не решаясь заговорить. Каллиадес наклонился к ней.

– Давай найдем твоего друга, потом ты сможешь решить, куда лежит твой путь.

Они вернулись на дорогу. Когда они приблизились к вершине холма, девушка посмотрела на двух воинов рядом с собой. Ее охватило ощущение покоя и безопасности, утраченное ею с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет. Она была с мужчинами, которым доверяла, с которыми чувствовала себя в безопасности.

Они остановились у выступа холма и посмотрели вниз на долину. Там поднималось страшное красное пламя, едкий запах дыма достиг их ноздрей. Огонь охватывал группу зданий, слышны были крики испуганных животных.

– Огонь! – воскликнул Каллиадес. – Ферма горит!. Темные фигуры двигались в огне, можно было расслышать звон мечей и крики раненых людей. Пирия побежала вниз по склону холма.

– Андромаха! – закричала она.

Обнажив мечи, двое друзей последовали за ней.

Андромаха остолбенела только на секунду. Затем она услышала голос:

– Вот она! Убейте ее!

Бородатый мечник показывал на нее. Хеон с мечом в руках бросился на первого из убийц, уклоняясь от удара мечом и вонзая собственное лезвие в лицо нападавшего. Его противник упал. Хеон наступал, но ему в бок вонзилась стрела. Появился еще один человек в темной одежде, он зарубил умирающего троянца.

Еще одна стрела пролетела мимо лица Андромахи. Оставив тело Хеона, пятеро мужчин бросились на нее. Развернувшись, девушка побежала по открытой равнине к холмам. И тут она услышала крик женщины:

– Андромаха! Беги ко мне!

Несмотря на страх, она узнала голос и подняла глаза.

Сверху по отвесному склону холма бежала Каллиопа с луком в руке. С ней были два воина, один – высокий и темноволосый, а другой – крепкий со светлыми волосами и в кожаной кирасе, покрытой сверкающими бронзовыми дисками.

– Берегись! – закричал высокий воин. Андромаха обернулась. Бородатый убийца приближался к ней с кинжалом в руке.

– Поймал тебя, сука! – зарычал он.

Андромаха прыгнула на него, сбив его с ног. Приблизились и другие убийцы. Стрела из лука Каллиопы пронзила горло ближайшего нападающего, а воин со светлой бородой пробежал мимо девушки и ударом слева разрезал лицо нападавшего. Кровь полилась из раны. Он отбросил плечом другого противника, затем кинулся на следующую группу, разя врагов мечом. Высокий воин присоединился к бою вместе со своим товарищем. Андромаха увидела еще убийц – всего девять человек, которые приблизились к этим двоим и, казалось, должны были одолеть их. За их спинами мальчик, который раньше пытался обуздать жеребца, шатаясь, подошел к двери горящей конюшни и поднял засов. Испуганные лошади вырвались наружу, в панике выскочив из огня.

– Иди ко мне, моя любовь! – закричала Каллиопа.

Андромаха побежал вверх по холму. Каллиопа все еще стреляла из лука в нападавших. Пока она карабкалась к своей подруге, девушка заметила лучника всего в пятидесяти шагах. Он выпустил стрелу. Андромаха упала на землю.

Но стрела предназначалась не ей.

Она увидела, как Каллиопа зашаталась, ее лук упал на землю, а из груди торчала стрела с черным оперением.

Гнев, сильный и холодный, охватил Андромаху. Вскочив, она побежала к Каллиопе, подхватила лук и вложила стрелу в тетиву. Лучник выпустил еще одну стрелу, которая пронзила ее белый хитон, царапнув кожу на бедре. Не обращая внимания на боль, она прицелилась. Мужчина, внезапно испугавшись, бросился под защиту деревьев. Андромаха прикинула скорость, изменила цель и выстрелила. На секунду она подумала, что промахнулась, но стрела вошла в его шею. У убийцы подкосились ноги, и он упал.

Взяв еще одну стрелу, девушка повернулась и увидела, что два воина стоят спиной друг к другу и жестоко сражаются. Тела четырех убийц лежали неподалеку. Еще один убийца закричал, когда меч высокого мужчины пронзил ему грудь. Затем один из нападавших обошел воинов и побежал к Андромахе.

Она позволила ему подойти ближе, затем послала стрелу, которая попала ему в грудь. Он, шатаясь, сделал несколько шагов, затем, предприняв последнюю отчаянную попытку выполнить свое задание, бросил в нее меч. Меч упал далеко, и мужчина завалился лицом вниз.

Внизу светловолосый воин споткнулся, но его товарищ защитил его, отразив удар мечом, и поднял на ноги. Теперь шесть тел лежало вокруг этих двоих, и два оставшихся в живых убийцы внезапно повернулись и побежали по направлению к горящей конюшне. Андромаха выстрелила в одного из них, но промахнулась.

Отбросив в сторону лук, девушка упала на колени рядом с Каллиопой, которая попыталась встать, но с криком упала назад. Подошли два воина, высокий отшвырнул меч и тоже упал на колени. Андромаха увидела боль, написанную на его лице.

Девушку охватило ощущение нереальности происходящего. «Это сон», – сказала она себе. Каллиопа не может быть здесь, тем более в компании мужчин. Убийцы не стали бы нападать на ферму Гектора, так близко от города. «Я проснусь, – подумала она, – и окажусь на кушетке. Это просто сон!»

Но когда она зашевелилась, ее бедро пронзила боль. Андромаха посмотрела вниз на кровь на своем разрезанном белом хитоне. Рука Каллиопы коснулась ее руки.

– Я пришла за тобой, – сказала девушка. – Не отсылай меня прочь! Пожалуйста, не отсылай меня!

– Никогда! – воскликнула Андромаха. – Никогда! Каллиопа снова попыталась встать. Высокий воин нежно помог ей сесть.

– Положи голову на мое плечо, Пирия, – попросил он дрожащим голосом.

– Я ранена? – спросила она его.

– Да, ты ранена, милая девочка.

Рука Каллиопы поднялась, и пальцы нашли стрелу. Ее глаза наполнились страхом, затем она улыбнулась и вздохнула.

– Он убил меня, да? Скажи мне правду, Каллиадес! Андромаха увидела, как молодой воин склонил голову.

– Я обещал позаботиться о тебе, – сказал он. – И подвел тебя.

– Не говори так! Ты не подвел меня, Каллиадес. Ни разу. Ты вернул меня к жизни. Ты и Банокл. Ваша дружба излечила меня.

Она перевела свой взгляд на Андромаху, которая наклонилась ближе и поцеловала ее.

– Это Мелита, – добавила Каллиопа слабеющим голосом. – Она рассказала мне, что враги придут за тобой. Я… должна была… быть здесь.

– И ты была, – прошептала Андромаха.

Каллиопа замолчала. Огромный светловолосый воин наклонился ближе, и девушка увидела слезы в его глазах.

– Вы все такие печальные, – вздохнула Каллиопа. – Я не чувствую печали. Все люди… которых я люблю… со мной.

Она взглянула на яркую луну над головой.

– И там… Артемида. Затем она замолчала.

Андромаха посмотрела на бледное, спокойное лицо подруги и снова услышала слова Эклида. Его видение было правдиво, но неправильно истолковано. Он увидел Геликаона с одной сандалией и Гектора, который поднимался с земли, покрытый навозом свиней.

Но он также увидел фигуру, приходящую к ней в лунном свете с кровью и болью. И, разглядев короткие волосы, принял ее за молодого мужчину. Андромаха подняла руку Каллиопы и поцеловала ее пальцы.

– Ты – моя луна, – прошептала она, и слезы наполнили ее глаза. – Останься со мной, Каллиопа. Пожалуйста!

Банокл положил руку ей на плечо.

– Она ушла, госпожа. Храбрая девочка ушла.

КНИГА ТРЕТЬЯ
БИТВА ЗА ФРАКИЮ

Глава 26 Вероломная собака

На песчаном побережье под высокими серыми скалами Итаки было тихо, только кричали чайки. Деревянные хижины, в которых жили рыбаки со своими семьями, словно вымерли под подернутым дымкой полуденным солнцем.

Старая галера «Пенелопа» с высоко поднятым корпусом лежала на песке. Корабль был всеми покинут и забыт, его сверкающая обшивка облезала под палящим солнцем, доски рассохлись и покоробились.

С тенистого балкона своего дворца царица Итаки печально смотрела на корабль, названный в ее честь. Уже три долгих года судно лежало здесь, забытое Одиссеем, который предпочел ей военную галеру «Кровавый ястреб». Хотя «Пенелопа» и была идеальным торговым судном, все же это был не боевой корабль. Год еще она продолжала плавать под началом торговца с Итаки, но кровавая война на Зеленом море сделала морскую торговлю очень опасной, и галеру покинули, отдав предпочтение более маленьким и быстроходным судам, которые плавали в треугольнике между Итакой, Кефалленией и материком или на северо-запад, в далекое поселение Семи холмов.

Пенелопа закуталась в голубой плащ и посмотрела на море. Оно сегодня выглядело таким спокойным, но там, за горизонтом, умирали в отчаянии люди, шли ко дну их корабли и горели деревни. Во всех странах, расположенных вокруг Зеленого моря, жены и матери оплакивали погибших, враги накалывали на свои копья их мечты. С каждой новой вылазкой сеялось семя ненависти, которое прорастало в сердцах тех, кому удалось выжить; мальчики скоро превратятся в мужчин и будут жаждать мести.

Но, даже понимая все зло войны, она поддерживала Одиссея.

– Ты не мог поступить иначе, муж мой, – сказала она, когда он вернулся к ней три года назад все еще в ярости из-за нанесенного ему в Трое оскорбления, – потому что такое неуважение прощать нельзя.

Глубоко в сердце ей бы очень этого хотелось. Если бы цари западных земель были разумными людьми, ясно мыслящими и дальновидными, таких войн не случалось бы. Но разумные люди редко восходят на трон, а если такое и случается, то жизнь их длится недолго. Цари, достигшие успеха, были жестокими и грубыми, людьми крови и смерти, воинами, которые ни во что не верили, кроме силы копья и меча. Пенелопа вздохнула. Муж, которого она любила, пытался быть разумным человеком. Но за внешней любезностью всегда скрывался воинственный царь.

Он провел первую зиму с ней, лелея свою злость долгими ночами, а затем весной отправился с походом в земли своих новых врагов. Имя «Кровавый ястреб» теперь внушало страх на побережье Фракии, до самых дальних островов Восточного материка и до Ликии на юге. Последний раз она видела своего царя в начале года. Вынужденный провести зиму на Кипре, пока ремонтировался его поврежденный корабль, Одиссей поспешил обратно в Итаку, чтобы побыть немного с ней. Пенелопа разгладила подол своего хитона, вспоминая несколько дней и ночей, которые они провели вместе.

Ее печаль росла с каждым проходящим временем года, потому что каждый раз, как он возвращался к ней, казалось, Одиссей путешествовал во времени. Сначала он вступил в войну с некоторым сожалением, движимый гневом и гордостью. Но теперь она знала, что ее царь наслаждался забытыми ощущениями молодости. Одиссей, грубовато-простодушный, гениальный торговец, который медленно старился, исчез, его заменил Одиссей-грабитель, холодный и расчетливый стратег, мыслитель. У нее щемило сердце при воспоминании о том, каким он был.

Прикрыв глаза рукой, Пенелопа увидела какое-то движение на горизонте, там показался ряд кораблей. Они направлялись прямо к острову. На секунду ее сердце наполнила радость. Может, это Одиссей? Но надежда длилась всего несколько секунд. Совсем недавно она слышала, что «Кровавого ястреба» видели направляющимся на север из микенского поселения на Косе.

Теперь царица смогла разглядеть, что это был большой флот, и один огромный корабль рассекал волны впереди остальных.

Это «Ксантос»! Не было другого военного корабля такого размера.

Она услышала топот бегущих ног и, повернувшись, увидела Биаса. Старый воин стоял с мечом в левой руке. Круглый деревянный щит был неловко прицелен к обрубку его правой руки.

– Госпожа! Это «Ксантос»! Мы должны укрыться в крепости на холме.

Позади него из хижин показались рыбаки и небольшой военный отряд Итаки, многие воины которого были еще мальчиками или стариками. Испуганные, они бросились вниз на берег с мрачными лицами. Одиссей оставил отряд из двухсот человек, чтобы охранять крепость и царицу. Пенелопа осмотрела флот. Она насчитала тридцать один корабль. Примерно две тысячи воинов.

Она повернулась к Биасу, повысив голос, чтобы могли слышать и другие, и сказала:

– Я – царица Итаки, жена великого Одиссея. Я не буду прятаться, словно испуганная крестьянка.

«Ксантос» направлялся к побережью очень быстро, его нос разрезал волны со скоростью бегущей лошади. Пенелопа могла расслышать громкое пение гребцов и ясно разглядеть бородатое лицо моряка, который стоял на носу.

«Держись!» – раздался громкий приказ с корабля, и пение внезапно прекратилось, а весла были подняты. На минуту показалось, что «Ксантос» навис над берегом, затем он врезался килем в песок, разбросав гравий в разные стороны.

Когда огромная галера накренилась и с ее обшивки полилась вода, царица повернулась к своему маленькому отряду.

– Идите в крепость и приготовьтесь защищать ее. Ну же! Минуту они стояли неподвижно.

– Идите! – повторила она. Они неохотно подчинились, прошли мимо дворца и поднялись по склону холма к деревянному укреплению, безопасность которого была мнимой. Биас не двинулся с места.

– Разве ты не верный слуга своей царицы? – спросила она его.

– Ей принадлежит моя любовь и моя жизнь. Но я не буду прятаться за деревянными стенами, пока ты будешь рисковать своей жизнью.

Ее охватил гнев, и она уже собиралась приказать ему уходить, когда круглый щит соскользнул с его ссохшегося обрубка и с глухим звуком упал на песок. Пенелопа почувствовала его смущение и стыд.

– Пойдем со мной, Биас, – сказала царица. – Мне будет легче, если я буду чувствовать твою силу рядом.

Они пошли вниз по берегу. Она никогда раньше не видела «Ксантос», и ее восхитили размер и красота корабля, хотя ее лицо оставалось суровым.

С борта галеры сбросили канат, и на берег спустился Геликаон. Пенелопа печально посмотрела на известного убийцу, который когда-то был ее любимым мальчиком. На нем была выцветшая льняная одежда, его черные волосы были стянуты кожаным ремнем. Кожа Геликаона потемнела от лучей солнца, на одном его бедре был зашитый, едва залеченный шрам, и на груди – совсем свежий. Он посмотрел на корпус старого корабля Одиссея, когда шел по берегу, но на его лице не появилось никакого выражения.

– Приветствую тебя, госпожа, – сказал он, слегка наклонив голову. Пенелопа посмотрела в его жестокие голубые глаза и увидела там усталость и напряжение. Зачем он здесь? Чтобы убить ее и ее людей? Она поняла, что ничего теперь о нем не знает, кроме его славы убийцы, не знающего пощады.

Пенелопа избегала смотреть на другие корабли, которые плыли прямо к берегу, и заставила себя дружелюбно улыбнуться.

– Приветствую тебя, Геликаон! Прошло слишком много лет, с тех пор как мы в последний раз принимали тебя здесь. Я прикажу принести еду и напитки. Мы сможем поговорить о более счастливых временах.

Он напряженно улыбнулся.

– Благодарю тебя, госпожа, но с провизией на моих кораблях все в порядке. Мы наслаждались гостеприимством старого Нестора и его народа по дороге сюда. У нас есть запас еды и воды на много дней.

Пенелопа была изумлена, хотя и не показала этого. Она понятия не имела, что на Пилос напали. «Сколько людей погибло?» – подумала царица. У нее там было много друзей и родственников.

– Но ты разделишь со мной хлеб, как мы обычно это делали? – спросила она, безжалостно прогоняя мысли о погибших на Пи-лосе. Пенелопа не могла им помочь, но она могла попытаться спасти свой собственный народ.

Геликаон кивнул и оценивающе посмотрел на старую крепость, вооруженных людей, которые теперь выстроились вдоль стен укрепления.

– Да, госпожа, мы разделим с тобой хлеб, – он повернулся к Биасу: – Я слышал, что ты потерял руку в битве у Крита. Я рад, что ты выжил.

Пенелопа сделал ему знак отойти, и старик, злобно глядя на Геликаона, сделал несколько шагов назад. Царица повернулась к нему.

– Мне не грозит сейчас опасность, Биас. Возвращайся в крепость.

Биас поклонился, еще раз посмотрел на Геликаона и ушел.

Слуги принесли одеяло, которое разложили на песке, Геликаон и царица сели. Хотя на небе светило солнце, Пенелопа приказала разжечь для гостей костер, соблюдая традицию встречи друзей. Перед ними лежал хлеб и стояло вино, но они мало пили и ели.

– Расскажи мне новости, Геликаон. До нас доходит мало новостей.

Юноша посмотрел ей в лицо.

– Единственные новости – о войне, госпожа. Я уверен, что ты вряд ли хочешь их услышать. Многие умирают по всему Зеленому морю. Победителей нет. Мне сообщили, что твой муж жив. Мы не встречались друг с другом. У меня нет сведений о «Кровавом ястребе». Я приехал сюда по одной причине – оказать уважение тебе…

– Я знаю, по какой причине ты здесь! – зло воскликнула Пенелопа, наклонившись и понизив голос. – Чтобы показать Одиссею, что ты мог бы сделать. Ты угрожаешь его народу…

Его лицо посуровело.

– Я не угрожал тебе и не стану этого делать.

– Само твое присутствие здесь – это угроза. Это сообщение Одиссею, что он не может защитить тех, кого любит. Твои первые слова, сказанные мне, были хвастовством о том, что ты напал на моего родственника на Пилосе. Я не глупа, Геликаон. Я правила здесь, когда ты был младенцем в колыбели. Я знаю, почему ты здесь.

– Он оставил тебе плохую защиту, – сказал он, показав на маленький отряд Итаки.

Они сидели молча какое-то время. Пенелопа злилась на саму себя. Для нее важней всего было спасти свой народ от нападения. Спорить с Геликаоном было более чем глупо. Она не могла поверить, что он пошлет убийц к ее народу, но напряжение вокруг его глаз говорило о неразрешимых проблемах, мучающих его.

Успокоившись, царица дружелюбно спросила:

– Как твой маленький сын? Ему, должно быть, три года. Лицо Геликаона посветлело.

– Он – моя радость. Я скучаю по нему каждый день, который провожу вдали от него. Но он не мой сын. Хотел бы я, чтобы он им был.

– Не твой сын?

Геликаон объяснил, что Халисию изнасиловали во время нападения микенцев, и рождение мальчика было результатом этого.

– Я надеялся, что это останется в секрете – ради Халисии. Но такие вещи редко удается сохранить в тайне. Некоторым слугам это было известно, и пошли слухи.

– Как к нему относится Халисия? – спросила его Пенелопа. Лицо Геликаона снова потемнело.

– Она не может смотреть на него без боли. Один его вид напоминает ей об ужасе того нападения, когда сожгли ее собственного ребенка и бросили со скалы, а ее тело истязали, насиловали и ранили. Те люди, с которыми теперь твой муж в союзе. Она увидела, как он старается сдержать свой гнев.

– Но ты любишь мальчика, – быстро добавила царица. Он снова расслабился.

– Да, я люблю. Он прекрасный ребенок, умный, добрый и забавный. Но она не может это увидеть. Халисия даже не прикасается к нему.

– В мире много печали, – вздохнула Пенелопа. – Столько нежеланных и нелюбимых детей! И есть женщины, которые отдали бы все, чтобы иметь ребенка. Мы с тобой оба теряли тех, кого любили.

– Да, мы теряли, – печально согласился он.

В этот момент сопереживания она разыграла свой последний козырь.

– Я беременна, Геликаон, – сказала она. – После всего этого времени. Через семнадцать лет после смерти маленького Лаэрта. Я снова беременна. Я никогда не верила, что смогу подарить Одиссею еще одного сына. Несомненно, сама великая богиня охраняет меня. – Пенелопа внимательно посмотрела в его лицо и, увидев, что оно смягчилось, поняла, что была близка к тому, чтобы выиграть свою битву. – Доходы от торговли с Семи холмами растут, – добавила она. – Одиссей хранит твои деньги, как и обещал. И у жителей поселения мало проблем. Теперь у них есть каменные стены для защиты.

Геликаон встал на ноги.

– Я должен ехать, – сказал он, – но надеюсь, ты поверила мне, когда я говорил, что рад тебя видеть, Пенелопа. Ты однажды приняла меня в своем доме, у меня только приятные воспоминания об Итаке. Я молюсь, чтобы твой ребенок родился здоровым и смог вырасти в мире, где нет войны.

Отойдя от нее, он направился к маленькой соломенной хижине на берегу. Отряд Итаки с подозрением наблюдал за тем, как он оторвал целую пригоршню соломы от крыши и вернулся к Пенелопе. Не говоря ни слова, он поджег солому в приветственном костре, подержал ее несколько секунд, затем бросил на песок. Вытащив свой меч, Геликаон вонзил его в пылающую солому и песок. Затем он молча вернулся к стоянке кораблей и поднялся на борт своего военного судна.

Пенелопа наблюдала за ним с облегчением и сожалением. Значение его поступка было ясно. Это было послание Одиссею. Мечом и огнем он мог бы уничтожить Итаку и ее народ. Но он выбрал другой путь.

На этот раз.

Геликаон стоял на высокой корме «Ксантоса» и смотрел на удаляющиеся скалы Итаки. Он больше не видел гордую фигуру Пенелопы, но все еще мог различить тонкую струйку дыма, которая поднималась от приветственного костра на берегу.

Он не солгал ей. В ту минуту, когда он сошел на берег, все мысли о войне покинули его, на место им пришли давно забытые воспоминания: как пьяный и счастливый Одиссей стоит на столе в мегароне, развлекая своих слушателей историями о богах и героях, как Пенелопа с любовью смотрит на него, как Биас качает головой и смеется.

«Я надеюсь, ты сгоришь вместе со своим кораблем смерти», – эти слова Биаса, такие неожиданные и резкие, ранили его острее, чем любое лезвие.

Он и Биас плавали вместе, вместе сражались против пиратов, вместе шутили и смеялись. Было тяжело видеть ненависть в глазах друга. В его воспоминаниях Биас всегда обладал хорошим чувством юмора. Он помогал и поддерживал его, когда Геликаон присоединился к команде «Пенелопы». Биас был человеком, которому моряки доверяли улаживать споры и разбирать разногласия. Команда любила его, потому что его действия всегда были продиктованы искренней любовью к людям, которые служили под его началом.

Теперь этот добрый и сострадательный человек желал его смерти, и на сердце Геликаона было тяжело от ненависти старика. Конечно, Биас знал, что он не хотел этой войны, что она была начата вопреки его желанию.