Текст книги "Струны"

– Все это мы знаем.

– Вы не знаете остального. Четвертого числа они подверглись воздействию яда. Это произошло совершенно неожиданно. Доктор Чоллак и доктор Ван Шунинг подрались. Победил Чоллак – он был и младше, и крупнее.

Сквозь густую пелену усталости, смятения и злости в мозгу Пандоры проступил образ.

– Так он что, выиграл женщину? А потом – изнасиловал?

Седрик брезгливо поморщился (чему сильно мешал распухший нос).

– Вряд ли можно говорить тут об изнасиловании. Мне не говорили об этом, щадили чувства родственников, однако.., одним словом, яд подействовал на доктора Джилл ничуть не меньше, чем на мужчин. Можно даже считать, что именно она и спровоцировала драку. Мне не хотелось упоминать этого, но приходится в связи с дальнейшим. После драки доктор Ван Шунинг ушел в лабораторный отсек, нашел среди собранных образцов подходящий камень и вытесал ручное рубило.

На этот раз Пандора позволила себе презрительно расхохотаться. Затем ей стало по-настоящему смешно. Она заливалась тонким, подвизгивающим смехом, смеялась взахлеб, до слез – и не могла остановиться. Глупость, ну какая же это глупость! Проделать поистине адскую работу, собрать и показать всему миру неопровержимые доказательства, а потом приходит вдруг такой вот сопляк и пытается бросить тень на блистательный, несравненный триумф блистательной, несравненной Пандоры Экклес. А тут еще Моррис – кричит что-то в заушник, надрывается, будто без него делать мне нечего… Пандора увидела ошеломленное лицо Седрика, длинно закашлялась и смолкла.

– Я уже говорил, что этот яд вызывает иногда распад личности. – Так и чешет, недоносок, так и чешет, и таким себе серьезным голосом, словно упрекает меня за неуместное веселье! – Все зависит от того, какие именно части мозга поражены. В данном случае произошла полная утрата здравого смысла. В СОРТе можно было найти множество более подходящих предметов – тот же, например, молоток, которым Ван Шунинг обтесывал камень, – но он все трудился и трудился, пока не изготовил рубило. А затем вернулся к тем двоим и забил Чоллака насмерть.

И ведь малец искренне верит во всю эту плешь собачью! А с такой, как у него, юной и невинной физиономией он вполне способен убедить зрителей.

– Вот тут и развернулась, – чуть поморщился Седрик, – столь страстно желаемая вами сцена изнасилования.

– Пандора, – терпеливо повторил Моррис. – Кутионамин лизергат выделяется из грибов. Внешняя атмосфера имела избыточное давление.

Седрик замолк, давая Пандоре высказаться, но та молчала, растерянно путаясь в его рассказе и в бессмысленной болтовне Морриса.

– А затем произошло второе убийство, – продолжил Седрик, отчаявшись дождаться ответа. – Его, конечно же, совершила женщина. Она отомстила.

– И пошла сдаваться полиции? Седрик покачал головой, безмолвно осуждая Пандору за глупую шутку:

– Затем она пошла по следу – судя по всему, доктор Джилл сообразила, что что-то здесь не так. Действие этого яда бывает самым разнообразным и неожиданным, вполне возможно, что она сохранила некоторую способность рассуждать логически – хотя и не могла контролировать свои эмоции. Вы меня понимаете?

– Пошла по следу? На кого же это могла она охотиться?

Седрик недоуменно моргнул и тут же улыбнулся:

– Простите, пожалуйста, я это в переносном смысле. Она начала обшаривать все уголки машины. Как вы помните, эти события развернулись на третий день, первые два дня яд себя не проявлял. Нет никаких сомнений, что его выпустило в воздух некое устройство, подобное бомбе замедленного действия.

– И что же она нашла?

– Мы не знаем. – Седрик говорил медленно и осторожно; похоже, его предупредили заранее, что здесь он ступает на зыбкую почву. – Какой-то предмет, она прижимала его к себе обеими руками, в результате ни один из кадров не позволяет понять, что же это такое в точности. Доктор Джилл попыталась выкинуть эту штуку наружу. Она открыла…

– Понятно, – громко прервала его Пандора. Нужно было снова брать интервью в свои руки. – Вы «считаете, что она нашла устройство с часовым механизмом, распылявшее яд. Устройство это, должно быть, было довольно маленьким, иначе они заметили бы его с самого начала. Она хотела выкинуть его наружу. Но почему она не опустила его попросту в мусоросборник – или не положила в герметичный контейнер для образцов?

– К этому моменту ее мозг наполовину превратился в кисель. Она надела скафандр для наружных работ, но забыла о шлеме. В нормальном своем режиме шлюз сперва проверяет по монитору скафандра, что все в порядке, и только затем открывается; очевидно, она сняла запрет при помощи мастер-кода. Она мгновенно умерла, а наружный люк тут же закрылся. Аварийное закрытие…

Пандора начала было говорить, но Седрик прокричал конец фразы:

– ..Ведь она заклинила внутренний люк в открытом состоянии! Собственным шлемом!

Пандора абсолютно не нуждалась в таких жалостных подробностях.

– Сворачивай поскорее, – скомандовал заушник. Сворачивать? И чтобы вся эта патетическая чушь испоганила ее специальный выпуск, с которым связано столько надежд? Она выдернула из-под ног этих проходимцев ковер и не позволит им так вот, с легкостью, взять и расстелить его снова.

– Понятно. Вот такой, значит, версии придерживается Институт. Но ты-то сам просто пересказываешь чужие слова, доказательств ты не только не имеешь, но даже и не видел.

Седрик густо покраснел и мотнул головой.

– Очень это получилось удобно, что все доказательства изъяты стражами закона. Правда, я не совсем понимаю, какие именно законы действуют на Ниле.

Вот, снова настороженность, он чего-то боится.

– Кейнсвиллские законы. ООН и канадское правительство заключили на этот счет специальное соглашение.

Седрик попытался сказать что-то еще, запутался в слове “экстерриториальность”, покраснел совсем уже до свекольного цвета и растерянно смолк.

Пандора заметила брешь в обороне противника, пришпорила свой измочаленный мозг и бросилась на приступ:

– Канадское правительство? Какое именно, их ведь очень много. Да ладно, не так уж это и важно. Но до чего же все-таки удобно, позавидовать можно. Этим так называемым убийством занимается не кто иной, как институтская Служба безопасности. Доказательства под замком на долгие месяцы, а за это время струна, соединяющая нас с Нилом, исчезнет навсегда. И кто же тогда сможет выяснить правду? Очень, очень удобно. Сколько же, интересно, подобных секретов припрятал Институт за долгие годы своего существования?

Наглый малолетка открыл рот, попытался что-то сказать, начал заикаться и смолк; лицо его побелело, как мел. Странно, более того – загадочно. Не будь Пандора такой усталой, она обязательно попыталась бы тут разобраться.

– Как нетрудно догадаться, новых экспедиций на Нил не предусмотрено – а то вдруг еще они ненароком наткнутся на каких-нибудь троглодитов.

– Пандора, – назойливо трещал Моррис, – если этот шлюз управлялся голосом…

– Будут доказательства! – выкрикнул Седрик. – Будут завтра! – В его глазах снова появился торжествующий блеск. – Завтра откроется окно, и мы поедем туда и заберем тело доктора Джилл. Оно должно находиться в том самом месте, где стоял СОРТ. В скафандре есть радиомаяк, так что найти будет очень просто. Там же должна лежать и эта штука, которую она нашла!

– Ты как-то так странно говоришь это “мы”…

– Мне обещали, что я тоже поеду! – Ликующая, от уха до уха, улыбка сделала Седрика похожим на десятилетнего ребенка. – Никаких ночевок, туда – и сразу обратно. Во время этих событий меня в Кейнсвилле еще не было, вот меня и берут на Нил в качестве беспристрастного, независимого свидетеля, посмотреть, как будут забирать оттуда тело.

– Ты? Беспристрастный и независимый? Ты что это – всерьез?

– Вы хотите назвать меня лжецом?

– Нет, просто я представляю себе независимых свидетелей несколько иначе.

– Это уж как вам хочется, – пожал плечами Седрик. – Только зря вы сомневаетесь, я ведь человек честный. Странно сказать, но честные люди все еще иногда встречаются. И я поеду на Нил вместе с доктором Девлином, а вечером мы устроим пресс-конференцию. Включайте телевизор и смотрите, что мы там найдем.

Сволочи, жулики! Они нагло, у всех на глазах, воруют ее триумф! Пандоре хотелось кричать и визжать. Вон как ухмыляется херувимчик этот недоделанный, а тут еще Моррис долдонит в ухо. У них же целых три дня было, придумали какой-нибудь новый фокус и спрячут теперь правду, так спрячут, что и не найдешь. Ясное дело, там, на Ниле этом, живут разумные существа! А Уиллоби Хейстингз приказал никому про них не рассказывать. А Агнес эта драгоценная – специалистка, уж сколько она за свою жизнь похоронила секретов, да и не таких вот, а похуже.

– Ты и Девлин – и все? Вдвоем?

– Не знаю, – пожал плечами Седрик. – Может, еще один разведчик или свидетель. И тут Пандору посетило вдохновение.

– Я скажу тебе, какой именно свидетель, – крикнула она. – Воистину беспристрастный и независимый свидетель! Я! Я поеду с вами и заставлю твоих дружков играть честно. Вам же нечего скрывать – вот и возьмите в экспедицию меня, дайте мне посмотреть все собственными глазами!

Долговязый сопляк начал было смеяться – и смолк, позабыв закрыть рот. Затем он повернулся и посмотрел в пустое место – туда же, что и в прошлый раз. На его затылке серебрился тонкий младенческий пушок.

– Вы шутите, – сказал Седрик, повернув к Пандоре красное, полное нескрываемой злобы лицо. – Вы что, и вправду хотите с нами поехать?

На какой-то момент у Пандоры мелькнуло сомнение, а не лезет ли она прямо в.., да нет, реакция этого олуха была вполне искренней, разве же может он такое изобразить?

– Да, конечно, хочу.

Седрик недовольно выпятил губы:

– Они говорят, что одно свободное место есть. Приезжайте сюда, в Кейнсвилл, к восьми утра.

Триумф! Победа, вырванная из когтей всех этих бандитов, желавших…

– Ну так что, о'кей? – мрачно спросил Седрик.

– Я приеду!

Он начал вставать, даже не попрощавшись, и тут же исчез вместе со своим стулом.

Неожиданный какой-то финал.

Пандора нашла расплывчатое пятно камеры, попробовала сфокусировать глаза, но не сумела. Студия дрожала и покачивалась, в ушах стоял глухой неумолчный звон.

– Нет никаких сомнений, что мы с вами очень интересно провели вечер. Завтра мы будем знать гораздо больше, и тогда.., тогда.., мне хочется пожелать вам всем приятного.., приятно пожелать всем…

– Отдохни, тебя уже отключили.

Красная лампочка, мерцавшая в расплывчатом пятне, потухла.

Все, слава тебе Господи. Все. Пандору тошнило.

Она попробовала встать, но в тот же самый момент студию заполнила густая, чернильная тьма, а пол под ногами круто накренился. Еще одну таблетку.., нет, ни в коем случае.

Как странно, еще ведь секунда – и я бы хлопнулась в обморок.

А чему тут удивляться? Не такая я все-таки молоденькая, как со стороны кажется.

Глава 16

Кейнсвилл, 8 апреля

– Вы знали, что так получится! – Седрик рванул дверь и чуть не забыл пригнуться, поднырнуть под низкую для его двух с лишним метров притолоку; Элия впервые видела парня в состоянии, близком к самой настоящей ярости. – Вы нарочно это подстроили.

Принцесса сидела в углу пультовой, рядом с Лай-лом Фишем; Багшо стоял за их спинами, лениво привалившись к стене. За все время, пока они наблюдали за мучениями Седрика, Фиш не проронил ни слова, да, пожалуй, и не пошевелился, этакий тебе загадочный гном. Ну, не совсем ни слова – в самом конце передачи он воспользовался своим микрофоном, приказал Седрику согласиться на требование Пандоры.

Двумя шагами перемахнув комнату, Седрик уставился в круглое, мучнистое, непроницаемо улыбающееся лицо. Черные волосы Фиша лоснились, как начищенные ваксой, отраженный свет флюоресцентных ламп превращал его толстые очки в пустые, ослепительно сверкающие круги, ну прямо не лицо, а вырезанная из тыквы маска со свечкой внутри, какими пугают детей, только кожа такая, что уж скорее не из тыквы, а из картофелины.

И чуть ощутимый запах дорогого одеколона.

– Великолепно, Седрик. – Не голос, а шелест листьев под легким ветерком. – Ты справился просто великолепно.

– Молодец, Шпрот, – низко прорычал Багшо. – Спасибо.

– Иногда казалось, что даже слишком великолепно, – добавил Фиш. – Ты ее почти убедил. Элия встала и улыбнулась. Однако Седрик ее словно не видел:

– Вы знали, что эта стерва попросится в завтрашнюю экспедицию! Почему мы согласились? Зачем она там нужна?

Сидящий в другом углу техник встал и сладко потянулся. От начала до конца передачи этот молодой, с нездорово желтушным, пятнистым лицом парень тоскливо ковырял в носу – всеми делами более практического плана занималась Система; теперь он снисходительно хлопнул Седрика по плечу и вышел из комнаты.

Встал и Фиш:

– Вы незаслуженно переоцениваете мои прекогнитивные способности. – На тонких губах – еле заметная улыбка. – Хотя, конечно же, я сделал некоторые прикидки. Система оценила вероятность подобного поведения доктора Экклес в нуль, запятая, семьдесят три – если, конечно же, вы не выбьетесь из намеченной роли, мне же казалось, что шансы еще выше.

– Но мы-то почему согласились? Зачем она нам? До этого момента Седрик едва удостоил Элию небрежного кивка. Просто удивительно, с какой скоростью росла его уверенность в себе – и его способность приходить в ярость. Всего два дня, и он стал совсем взрослым; сбросил детский кокон, спеленывавший его так долго. Теперь он заполнял пробелы в своих знаниях, с удивлением обнаруживал свои силы, пробовал их на окружающем мире. Он устоял под самыми жестокими, какие только могла себе представить Элия, ударами, и каждый новый успех придавал ему новые силы. Удивительный процесс, захватывающее зрелище, однако тут возникали и некоторые проблемы, например – открывать ему сегодня дверь, или пускай спит у себя в номере.

Словно прочитав эти мысли, Седрик повернулся к Элии, смущенно улыбнулся, обнял ее почти боязливо. А ведь он не всегда такой нежный и осторожный, далеко не всегда…

– Ты держался просто восхитительно, – вскинула глаза Элия. – Эта ужасная женщина! Ты скрутил ее в бараний рог!

– Правда?

Седрик воспринял слова Элии весьма скептически – тоже нечто новое, прежде такого за ним не замечалось. На Фиша же он смотрел с откровенным подозрением – еще большим, чем перед началом интервью. Нетрудно было догадаться, что его очень беспокоит неожиданный финал.

– А еще этот дурацкий костюм! – Седрик раздраженно подергал кружевную манжету. – Мне все время кажется, что я где-то забыл свою гитару.

– Вот уж не знала, что ты играешь на гитаре.

– А я и не играю, но…

Он поджал распухшие губы и осторожно чмокнул Элию в щеку. И снова вставал вопрос – где же этот мальчонка будет сегодня спать? Элия находилась в таком же жалком состоянии, как и Седрик. Синяки и ссадины – вполне пристойный предлог на одну-две ночи, но затем может случиться, что она уйдет в новый мир и никогда больше его не увидит. Человек, спасший жизнь своей возлюбленной, вправе рассчитывать на нечто большее, чем поцелуй в щеку.

– Сообщение заместителю директора Хаббарду от доктора Питера Квентина из 5СВС, – объявила Система.

– Ой! – Седрик вскинулся, как перепуганный жеребенок. – А-а, ну конечно. Фиш уже подходил к двери.

– Подождите! – в голос взмолился Седрик, бросаясь к коротышке и хватая его за руку.

– Поправка, – сказала Система. – Сообщения заместителю директора Хаббарду от доктора Питера Квентина из 5СВС и доктора Джейсона Гудсона из NABC.

– Да они же все захотят поехать! – завопил Седрик.

Фиш смотрел круглыми, непроницаемыми линзами и молчал. Молчал, пока Седрик не разжал пальцы.

– Да, скорее всего.

– А что же мне теперь…

– Поправка, – прервала его Система. – Ответа на свои сообщения ждут следующие пять личностей… Поправка. Ответа на свои сообщения ждут следующие восемь…

Седрик взвыл от отчаяния и встал на пути Фиша, попытавшегося тихо выскользнуть из комнаты. Ну и решительность, восхитилась Элия. Интересно, что сейчас думает этот лемур бесхвостый, ведь он же сам и довел парня до такого состояния. . Седрик испепелял шефа Службы безопасности взглядом.

– Не торопитесь, доктор, не торопитесь! Разве не вы заварили всю эту кашу? Зачем вы согласились на требование Пандоры Экклес? С какой такой стати? Мы же не можем втиснуть всех журналистов мира в…

– Дзинь!

Система, так и продолжавшая зачитывать список звезд мировой журналистики, замолкла на полуслове, в коммуникаторе выросло изображение Гранта Девлина; Элии на мгновение показалось, что с усов великого разведчика слетают длинные электрические искры.

– Что это за хренотень? – взревел Девлин. – Хаббард, по какому такому праву вы заявляете всему миру, что я отправляюсь на Нил?

Седрик подбоченился, полностью перекрыв дверной проем, и уставился на черную блестящую макушку Лайла Фиша, словно пытаясь заглянуть внутрь его головы, рассмотреть, что за ядовитая отрава варится в этом котелке.

– Мне дали понять, что все уже со всеми обговорено.

– Ах так, тебе, значит, дали понять? Лайл? Фиш с искреннейшим удивлением перевел глаза с Девлина на Седрика, затем – обратно.

– Здесь какое-то недоразумение. Я был практически уверен, что вы, Грант, захотите взять это дело в свои руки, но все же посоветовал Седрику, чтобы он переговорил с вами и только потом делал какие-то заявления.

Седрик, судя по выражению его лица, помнил свою беседу с доктором Фишем несколько иначе.

– Посоветовал, говоришь? – процедил Девлин сквозь зубы. – Как бы там ни было, еще несколько минут назад я даже не знал, что организуется новая экспедиция на Нил.

– Нужно забрать оттуда тело. Родственники Джилл хотят похоронить ее по-человечески.

Было видно, что Фиш искренне расстроен, даже потрясен случившимся; Седрик начал сомневаться в собственной памяти.

Девлин же напоминал вулкан, извергающий раскаленную лаву:

– Я и не подозревал, что мое руководство операциями находится под вопросом.

– Что вы, – огорченно вздохнул Фиш, – конечно, нет. И я очень надеюсь, что мы не станем возвращаться к системе докладных записок и официальных заявок – после стольких-то лет стараний минимизировать бюрократическую волокиту. Как руководитель расследования причин и обстоятельств смерти Ад ель Джилл, я попросил вернуть ее тело на Землю, во всяком случае – сделать такую попытку. Минуту назад я готов был поклясться, что этот вопрос обсуждался на первом же после трагедии совещании. А позже его поднимала Агнес – она сама мне об этом говорила.

Девлин закусил левый ус. Куртка его была расстегнута, волосы взъерошены, фоном великому разведчику служила розовая, уютная, вся в кружевных накидках спальня.

– Ну, может, что-то такое и было, – неохотно пробурчал он.

– Вот и прекрасно, вот мы во всем и разобрались, – расцвел Фиш. – А Седрик, явно никак не связанный с гибелью этих троих людей, не имеющий никакой возможности что-то там испортить на СОРТе или что-то туда подбросить, идеально подходит на роль независимого свидетеля, что я ему и сказал, не забыв добавить, чтобы он согласовал вопрос с вами. Так, на всякий случай – ведь я был уверен, что у вас не будет никаких возражений. Возможно, он пропустил мои слова мимо ушей. У человека был предельно загруженный, суматошный день, так что не стоит относиться к такой мелкой оплошности строго.

– Я.., – начал Седрик.

– Так вы скажите, Лайл, четко – что именно вам нужно? – спросил Девлин.

На уровне его колен поплыли светящиеся буквы:

«16 АБОНЕНТОВ ЖДУТ СВЯЗИ С ЗАМЕСТИТЕЛЕМ ДИРЕКТОРА ХАББАРДОМ… ПОПРАВКА. 21 АБОНЕНТ ЖДЕТ СВЯЗИ С ЗАМЕСТИТЕЛЕМ ДИРЕКТОРА ХАББАРДОМ”. Седрик с тоской воззрился на сообщение. Он читал еще слишком медленно и не успел бы ухватить смысл этих огненных, быстро исчезающих письмен, однако гнусавый голос Системы бубнил те же самые слова через заушник.

– Ничего особенного, – пожал плечами Фиш. – Просто пошлите СОРТ, оборудованный манипуляторами для сбора образцов. Тело должно лежать в том самом месте, где оно упало. Даже если на Ниле есть хищники, они не могли уничтожить скафандр. Никаких троглодитов там, естественно, нет, однако Пандора Экклес не поверит нам на слово, нужно, чтобы она увидела все собственными глазами.

– Стерва она и больше никто!

– Совершенно верно. Вот я и решил усадить ее в небольшую, но очень грязную лужу. Кстати сказать, если вы очень заняты делами принцессы, можно послать любого другого разведчика, там же все будет предельно просто. Есть у вас на примете какой-нибудь молодой, не слишком обремененный работой парень?

Девлин сосредоточенно нахмурился. Элия почти слышала, как в его голове перекатываются шарики, со скрежетом вращаются шестеренки.

– Двадцать один.., нет, уже двадцать семь человек рвутся со мной поговорить, – вмешался Седрик. – Каждое крупное информационное агентство хочет послать своего представителя. Что я им скажу? И когда? Доктор Фиш, можно будет организовать утром пресс-конференцию? Если я приглашу их всех в Кейнсвилл – сумеете вы обеспечить безопасность?

– Разумеется! – Фиш сверкнул широкой, почти отеческой улыбкой. – Место обещано одной только Экклес, остальные посмотрят, как вы уходите и как возвращаетесь, хватит с них и этого. Грант, так что же вы там решили?

Девлин запустил в свои и без того всклокоченные волосы пятерню.

– Ну и гадина же ты, Лайл. Скользкая, пронырливая гадина. Ладно. Я и вправду очень занят, но это не займет много времени.

Еще бы, улыбнулась про себя Элия. Гранта Девлина хлебом не корми, только дай попасть в центр внимания телевизионщиков, кто же этого не знает.

– Но мне казалось, – мрачно заметил Девлин, – что руководитель следствия обязан лично участвовать в такой экспедиции.

– Увы, – печально развел руками Фиш, – врачи запрещают мне волноваться. С вами поедет Седрик.

– А заодно, – прищурился Девлин, – и Абель Бейкер.

Его слова звучали каким-то непонятным намеком. Странно, удивилась Элия, с чего бы это вдруг такое повышенное внимание к Абелю Бейкеру, заурядному трепачу? Седрик ничего не заметил – он хмуро следил за бегущей строкой. Количество желающих побеседовать с заместителем директора Хаббардом доросло до тридцати двух человек, упало до тридцати одного и замерло на этой цифре. Все посходили с ума.

– Это уж как вам хочется, – пожал плечами Фиш. – А теперь помолчим, пусть Седрик ответит на вызовы. Зовите их сюда, всех до единого.

– Пресс-конференцию проведу я! – торопливо вмешался Девлин.

При всей своей новообретенной решительности Седрик не был готов к прямой конфронтации с Девлином – а может, не очень-то и хотел встречаться с журналистами.

– Хорошо, – сказал он, – вы – так вы. К семи ноль-ноль?

Девлин что-то неразборчиво буркнул и исчез. И сразу же загнусавила Система:

– Сообщение заместителю директора Хаббарду от тридцати одного человека, перечисляю в порядке поступления…

Заместитель директора Хаббард закусил губу и повернулся к коммуникатору; Элия быстро отошла в сторону, с любопытством наблюдая, как он пытается подтянуть пониже манжеты. Воспользовавшись давно ожидаемым случаем, Фиш выскользнул из пультовой.

– Коллективный ответ.

– Говорите.

Седрик глубоко вздохнул, пригладил ладонью волосы, а затем очень убедительно изобразил невинную детскую улыбку:

– Привет! Жаль, что я не могу ответить на звонки поштучно, но вы же навалились на меня все разом, словно темную устроить хотите. Билеты на СОРТ все проданы, но любой из вас получит возможность приехать в Кейнсвилл, посмотреть, как мы уходим на Нил и как возвращаемся.

Он замолк, пару раз сглотнул и снова улыбнулся.

– Как мне кажется, с СОРТом будет установлена телевизионная связь, так что вы увидите нас на мониторах. На все ваши вопросы ответит доктор Девлин – и до похода, и после. Ну так что, собираемся в семь ноль-ноль? Завтрак за счет конторы – и спасибо вам за долготерпение. Вот, пожалуй, и все. Да, еще одно. Не ищите никаких тайных причин, почему именно доктор Экклес попала в преимущественное положение, – таких причин попросту не существует. Все произошло абсолютно случайно. Спокойной ночи. Конец связи.

Наступившую тишину нарушил Багшо, ни разу не пошевелившийся и не проронивший ни слова с самого начала спора между Фишем и Девлином:

– Знаешь, Шпрот, местами ты действуешь совсем не так глупо, как выглядишь.

– Вот, скажем, сейчас! – сказал Седрик, обнимая и целуя Элию. Однако процедуру эту, задуманную весьма серьезно, на несколько минут, пришлось вскоре прервать. – Проклятый нос! – сказал он, хватая воздух ртом.

***

– Вымотался я вконец, – пробурчал Седрик, забираясь вслед за Элией в тележку.

Ну да, а потому – самое тебе время проявить жалость и сочувствие.

Как бы не так.

– Просто мечтаю добраться до постели! – Угловатое, с багровым, вздувшимся носом лицо светилось нескрываемой надеждой. – Купол Коламбус! – скомандовал он, обвивая Элию длинной, как пожарная кишка, рукой.

– Не забывай, что я тоже устала.

Спор, кто из них больше недоспал за последние дни, кончился мирно: оба.

В детстве Элии разрешалось бегать по окрестностям Резиденции где и когда ей заблагорассудится, чаще всего – без каких бы то ни было сопровождающих; буддхи пеклось о безопасности малолетней принцессы лучше всякого телохранителя. Элия полностью полагалась на свою интуицию, не ожидала от жизни ничего плохого, а потому оказалась на удивление легкой добычей, когда улыбчивый широкоплечий двадцатилетний садовник завел ее, тринадцатилетнюю девочку, в пыльную, затянутую паутиной беседку – и лишил, невинности. Это было потрясением – к счастью, не очень болезненным и опасным. Жаловаться особенно не приходилось – садовник проявил себя квалифицированным специалистом, и образование, полученное от него, оказалось весьма полезным.

Через три года Элии, капитану школьной баскетбольной команды, довелось принять участие в некой весьма разнузданной вечеринке – случай, о котором она предпочитала не вспоминать.

С этого момента принцесса стала более разборчивой, в связь она вступала только дважды и каждый раз – на очень короткое время. При первом же подозрении, что отношения становятся серьезными, они решительно прекращались; Элия знала свой кишмет, а ни один из этих любовников не пошел бы за ней в чужой, неведомый мир.

И вот неожиданно выяснилось, что Седрик далеко превосходит любого из четырех мужчин, знакомством с которыми и ограничивался весь ее прежний опыт. Сильный и высокий, он проявил вчера энтузиазм, близкий к неистовству, и в высшей степени похвальную неутомимость. Сегодня настроение Элии несколько изменилось; все ее тело болело, снаружи – по причине знакомства с веревочным деревом, изнутри – по причине знакомства с Седриком Хаббардом. Она была решительно не расположена заниматься любовью.

В отличие от Седрика.

– Давай поедим, – предложила Элия, и они зашли в кафе. Седрик ни на секунду не спускал глаз со своей спутницы, умудряясь при этом есть в четыре раза больше нее и в четыре раза быстрее.

– Окно на Ориноко в пять, – заметила она. – Не проспать бы.

– Ничего, я тебя растолкаю, – обрадовал ее Седрик и замер в ожидании.

Элия сочла за лучшее пропустить этот тонкий намек мимо ушей, однако совесть ее корчилась в муках. Вот сидит напротив человек, спасший ей жизнь, заплативший за свой героизм разбитым носом и измочаленным телом. И вполне достойный вознаграждения.

Они встали и направились к спиралатору.

– А там, на Тибре, – снова заговорил Седрик, – там же ты не будешь уже принцессой, верно?

Согласившись с этим замечанием, Элия автоматически вспомнила о Джетро. Она не знала, куда подевался господин министр, но от души радовалась его отсутствию. Да, никаких принцесс на Тибре не будет, однако не стоит забывать, что жители Банзарака истово верят в непогрешимость членов королевской семьи. Принцесса там или не принцесса, но для десяти – по крайней мере десяти – процентов поселенцев Элия останется непререкаемым авторитетом. И это – гарантия большого влияния в колонии, не имеющей, по причине своей раздробленности, общего для всех лидера. То самое, на что и рассчитывает Джетро.

– Элия, – взмолился Седрик, – а я ведь тоже туда хочу. Даже если ты.., если я.., если мы станем просто друзьями, все равно я хочу с тобой на Тибр.

Господи, какие же у него огромные, невинные глаза. Круглые, словно от испуга.

Ну как ему объяснишь? Прошлой ночью ее понуждало буддхи. Абсолютно беспринципное, оно велело Элии стать любовницей этого ловкого, необычайно высокого мальчика, привязать его к себе, чтобы завтра он был рядом, под рукой, готовый – ради спасения ее жизни – на любой риск. Она пришла к нему в комнату, легла в его постель. Она приняла его любовь и даже сделала вид, что получает удовольствие – в напрасной надежде, что так все скорее кончится.

Результат: она обратила Седрика Хаббарда в рабство. В нужный момент он бросился ее спасать, и на долю секунды не задумавшись о риске. Он оказался достаточно быстрым и высоким, чтобы схватить ее за ноги, достаточно сильным, чтобы уберечь ее от разверзнутой пасти дерева (пасть? дерева?) на то время, пока Девлин закрывал окно, и достаточно терпеливым, чтобы вынести сопутствовавшую этому боль. Седрик был послушным и легко обучаемым, жилистым и упорным, но и только.

И что же теперь?

Теперь вчерашняя необходимость оказалась достоянием прошлого. Элия испытывала к этому мальчику дружеские чувства, примерно такие же, как к десяткам других случайных знакомых. Они с Седриком были примерно одного возраста, они находились однажды в интимной близости. Выяснилось, что Седрик очень неплох в постели. Вот и все, и ровно ничего больше.

Сатори Элии не признавало никаких принципов, никакой морали, но из этого вовсе еще не следовало, что аморальна она сама.

– Седрик, я не имею никакой возможности решать, кто отправится на Тибр, а кто – нет. Да, я была бы очень рада, если бы ты ушел с нами, но решать это нужно с Девлином, или с Бейкером, или – что вернее всего – с твоей бабушкой.

Седрик судорожно сглотнул и качнул головой. Прежде чем шагнуть в спиралатор, он галантно подсадил Элию. Даже теперь, стоя на ступеньку ниже, Седрик смотрел на нее сверху вниз. Хорошенько сжав, он мог обхватить ее талию пальцами обеих рук, это выяснилось вчера – и очень ему понравилось. Он решил повторить эксперимент.

– Ой!

– Прости, пожалуйста!

– Я же сплошь в синяках, – примирительно объяснила Элия.

Седрик кивнул и виновато понурился, сейчас он очень напоминал побитую собаку.

Однако прошла секунда, и он снова поднял голову.

– Ты когда уходишь на Тибр? Одиннадцатого?

– Да, – подтвердила Элия. – Послезавтра.

Два дня, осталось всего два дня. Теоретически все зависело от того, с какими результатами вернется экспедиция, однако у Элии не возникало ни малейших сомнений. Тибр, она уйдет на Тибр и никуда больше. Вполне возможно, что в этот самый момент Джетро организует доставку первых поселенцев.