Электронная библиотека » Дэйв Волвертон » » онлайн чтение - страница 32

Текст книги "Братство волка"


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 22:49


Автор книги: Дэйв Волвертон


Жанр: Зарубежное фэнтези, Зарубежная литература


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 32 (всего у книги 40 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Глава 47
В ожидании Саффиры

Мел снег в горах Хест, лошади осторожно ступали по узкой горной тропе, ведущей вниз. Боринсон, Саффира и ее охранники спускались с крутого перевала.

В небольшой ложбине Боринсон заметил вдруг стадо заметенных снегом слонов. Почти все они уже окоченели и походили на обледеневшие валуны. Лишь двое при виде людей приподняли хоботы и затрубили.

Слоны были ручные – в медных наголовниках, с подпиленными бивнями. И так истощены, что сами уже не выбрались бы из этой ложбины. Погонщики же бросили их.

По всей вероятности, Лорд Волк пытался провести через Хест боевых слонов – но ничего не вышло. За ночь отряду Боринсона трижды приходилось обходить войска Радж Ахтена. То были обычные солдаты, сотни тысяч пехотинцев и лучников, с обозами. Боринсону и в страшном сне не приснилось бы, что можно вести поздней осенью через горы столь многочисленную армию. На такой высоте в горах для лошадей практически не было корма – вдоль узких троп лишь изредка встречались трава и низкорослый кустарник, и жажду утолить можно было только снегом. Топлива тоже не было, и людям приходилось жечь в кострах навоз вместо дров.

Расстояние, которое Боринсон проезжал на сильной лошади за час, для этих солдат означало целый день пути. Дорога, которую он одолевал за ночь, у них отняла бы не меньше недели. Лошади их были в ужасном состоянии – просто живые скелеты. Еще немного, и они застрянут в снегу, и Всадникам их останется только умереть, как умерли эти слоны.

Авантюра Радж Ахтена грозила гибелью и людям, и животным.

«Но ему все равно», – сказал себе Боринсон. Он ведь не своей жизнью рискует.

Воздух на такой высоте был разреженным. Ледяной ветер продувал насквозь. Боринсон плотнее запахнулся в плащ, поджидая отставшую Саффиру. Может, при виде мертвых слонов она осознает наконец, сколь глуп ее лорд. Это же просто бросается в глаза. По слухам, у Радж Ахтена даров ума было больше тысячи. Каждый момент своей жизни он должен был помнить до мельчайших подробностей. Но дары ума не прибавляют человеку ума как такового, они всего лишь улучшают память.

«И со своей тысячей даров, – подумал Боринсон, – он глупее моей задницы».

Услышав накануне вечером от Саффиры, что Радж Ахтен – величайший человек на свете и обязательно спасет человечество от опустошителей, Боринсон ей поверил. Но сейчас он ее не видел, и сила ее Голоса не соблазняла его.

Нет уж, умом Радж Ахтен не отличается. Только дурак мог отправить в горы столько простых солдат.

«Или дурак или безрассудный, отчаянный человек», – уточнил он для себя.

Может быть, Радж Ахтен слишком долго был Властителем Рун. И забыл, как слабы обыкновенные люди. Строй из таких солдат воин с дарами силы и метаболизма мог прорвать без труда, опрокинул бы их как огородные чучела.

Их так легко убить! Снег шел, не переставая, всю ночь и все утро. Если он не прекратится, войска застрянут в горах. Скот и лошади умрут через две недели, и люди, оставшись без топлива для костров, попросту замерзнут.

Неужели Радж Ахтен рассчитывал на теплую погоду? Ведь, зная климат Рофехавана, он должен был понимать, на какой риск идет.

«Он дурак, – думал Боринсон, – а Саффира этого не видит».

В состав государства Индопал входило ныне много королевств. Боринсон побывал только в Дейаззе и Муйатте, он не углублялся на юг, не видел бескрайних просторов Картиша и старого Индопала. А в одном только старом Индопале, еще до того, как Радж Ахтен завоевал всех своих соседей, в Индопале с его буйными джунглями и бескрайними полями проживало около ста восьмидесяти миллионов человек. Теперь же подданных у Радж Ахтена было раза в три больше. Но даже он не мог позволить себе выбросить просто так полмиллиона обученных пехотинцев и лучников.

Конечно же, он дурак. Или безумец, которого околдовала собственная красота, сила собственного Голоса.

И, как это ни ужасно, Саффира в наивности своей не замечает ни безрассудства Радж Ахтена, ни его недостатков.

Она – орудие в его руках, и если ей не удастся подчинить его своей воле, он, без сомнения, подчинит ее своей.

Боринсон ждал Саффиру несколько минут. Когда она подъехала, он постарался встать так, чтобы загородить ее своим телом от пронизывающего ветра.

– Ах, смотрите, слоны моего лорда, – сказала Саффира, остановившись, чтобы дать передохнуть лошади. Та принялась жадно хватать губами снег. – Мы должны их как-то спасти.

Боринсон безнадежно посмотрел на полумертвых слонов. При свете дня красота Саффиры внушала страх, при одном взгляде на нее перехватывало дыхание. Способствующие в Обране, должно быть, трудились всю ночь, передавая ее векторам дары красоты и голоса остальных наложниц. Их было у Саффиры уже больше тысячи. Она была так невозможно хороша, что Боринсона обдало жаром, когда он взглянул на се, он чувствовал себя недостойным даже стоять рядом с нею.

С туши мертвого слона взлетели два грифа.

– Что вы предлагаете, о Звезда Индопала? – спросил Боринсон. Она не ответила, и он перевел взгляд на Пэштака и охранников. Самому ему в голову ничего не пришло, кроме того, что можно съездить за сеном в Мистаррию и обратно, потратив на это целый день.

Попроси его Саффира об этом – он, конечно, поедет, но при мысли о такой задержке ему сделалось не по себе. Ведь им нужно поскорее добраться до Радж Ахтена, чтобы убедить его отказаться от этой самоубийственной войны.

– Я… я не знаю, что делать, – сказала Саффира.

– Они паслись здесь, пока не съели всю траву, о Величайшая из Звезд, – сказал Пэштак. – Если мы сумеем перевести их в какую-нибудь ложбину пониже, где есть трава, они, может, и выживут.

– Замечательно! – с восторгом воскликнула Саффира.

Боринсон хмуро посмотрел на Пэштака, надеясь дать ему понять своим видом, что идея совсем не хороша. Но по лицу его понял сам, что Неодолимый – такой же раб Саффиры, как и он. Все, чего хотел Пэштак – это ей угодить.

– О, Светлая Леди, – сказал Боринсон, – ваш лорд повел этих слонов в горы слишком поздно, перед самой зимой. Нам их не спасти.

– Мой лорд не виноват, – ответила Саффира. – В это время года еще должно быть тепло. Ведь обычно бывает гораздо теплее, не правда ли?

– Да, – согласился Боринсон, ибо голос ее звучал столь убедительно, что устоять было невозможно. Разумеется, она права. В это время года обычно гораздо теплее.

– И все-таки, – добавил он, – слонов он повел поздновато.

– Не вините моего лорда, – сказала Саффира. – Упрекать легко, но стоит ли? Он делает только то, что необходимо, чтобы прекратить бесчинства Рыцарей Справедливости. Если кого и упрекать, так это ваш народ.

Слова эти хлестнули его, словно плеть. Боринсон только поежился, не зная, что возразить. Он пытался вспомнить, о чем только что думал, но Саффира запретила винить Радж Ахтена, и ее приказа было достаточно, чтобы все его недобрые мысли улетучились.

Поэтому Боринсон и Пэштак, оставив Саффиру с телохранителями, спустились к слонам. Всего их было пятьдесят, но в живых осталось лишь пятеро. Остальные погибли, видимо, не только от голода, но и от жажды, ибо в этой ложбине не было воды.

Пришлось потратить полдня, перегоняя слонов в безопасное место десятью милями ниже. Собрав их там, они прошли еще две мили и наткнулись на кромку деревьев.

За нею оказалась узкая долина, куда по боковой тропе Пэштак и отвел слонов. Там были вода и трава, которой слонам хватило бы дня на два, после чего они могли спуститься дальше, к низинам, но Боринсон все равно не надеялся на благополучный исход.

Трава уже высохла и вряд ли могла помочь животным восстановить силы. Сомнительно, чтобы слоны выбрались отсюда без человека, который бы их подталкивал.

Но больше ничего нельзя было сделать.

Наконец маленький отряд спустился с гор. Теперь его возглавил Боринсон. Эту дорогу должны были охранять солдаты герцога Палдана; большой отряд они, может, и не тронули бы, но Саффира и ее свита были слишком легкой добычей.

Боринсон не знал, где ждет их засада, однако в том, что без нее не обойдется, не сомневался.

Поэтому он опередил остальных ярдов на сто. И постоянно высматривал признаки засады. Но глаза его после утраты даров были уже не так остры, как прежде, и слышал он хуже, не мог учуять издалека запах человека. И уставал быстрее, лишившись жизнестойкости.

И все-таки дары – это не самое главное. Если знаешь, куда смотреть, зоркость не так уж и важна. Он вглядывался в каждое густое скопление сосен, присматривался к каждому выступу скалы, за которым можно укрыть лошадь, и был настороже, поднимаясь на вершины холмов, откуда открывался вид на долину.

А еще Боринсон надеялся, что в случае опасности его предупредит Габорн.

В середине дня полил дождь. Боринсон готов был, несмотря ни на что, продолжать путь, но Саффира распорядилась по-другому.

Спускаясь по лесистому склону, они наехали на поляну, на краю которой стояла старая охотничья хижина. Тростниковая крыша ее просела и прохудилась, но к этому времени Боринсон уже промок насквозь, и любая крыша казалась ему желанной. К тому же над хижиной нависали ветви сосны, отчасти прикрывая ее от дождя.

– Сэр Боринсон, помогите Махкиту развести огонь, а Пэштак и Ха-Пим приготовят поесть, – сказала Саффира. – Я проголодалась.

– О, Дивная Звезда, – сказал Боринсон. – Мы… нам надо спешить.

Саффира посмотрела на него укоризненно, и Боринсон прикрыл глаза рукою.

Он отправился разводить огонь, сказав себе, что за время этой небольшой передышки лошади успеют хотя бы поесть, пощипать траву возле хижины. Да и в отдыхе они нуждались не меньше людей.

Боринсон чувствовал себя слишком усталым, чтобы спорить.

Он вошел в хижину, отыскал сухой уголок, где крыша не протекала. К счастью, местечко это было возле самого очага. На полу валялись сухие сосновые шишки и хвоя, Боринсон с Махкитом собрали их и запихали в очаг. Вскоре в нем уже пылал огонь.

Что бы Боринсон ни делал, он постоянно ощущал близость Саффиры. Снаружи сухого дерева было не найти, поэтому он надергал тростника из крыши в дальнем углу хижины. И поддерживал с его помощью огонь в очаге, пока Пэштак и Ха-Пим ходили за водой, варили рис и разогревали баранину, тушеную в кокосовом молоке, которую везли из Дворца Наложниц.

Поев, Саффира прилегла поспать и приказала мужчинам стоять на страже. Она заявила, что не может «предстать перед Великим Светом, имея под глазами круги от усталости».

Она заснула в теплом сухом уголке, а Боринсон рядышком караулил ее сон.

Ему было не до отдыха. Хотя он очень устал за день, но внутри у него все кипело.

Он не смел высказать Саффире свое недовольство. Он страшился ее упреков, но был ужасно расстроен этими постоянными задержками по ее вине. Можно подумать, она просто не хочет видеть Радж Ахтена!

Саффира спала, тихо и глубоко дыша, свернувшись на полу под ярко вышитым одеялом, являя собою картину совершенного покоя.

Боринсон думал о том, что, возможно, ее придется убить. Имея столько даров обаяния и голоса, она была опасна – по-своему не менее опасна, чем Радж Ахтен.

Но глядя в ее чудесное лицо и не видя в нем ничего, кроме красоты и невинности, он понял, что убить ее, отнять у нее жизнь будет для него так же невозможно, как вырезать сердце у собственного ребенка.

Он оставил Саффиру на Ха-Пима и Махкита. И вышел наружу, к Пэштаку, который караулил на вершине ближайшего утеса, укрывшись от дождя под навесом из сосновых ветвей.

Горы остались позади. Внизу вдоль дороги стояли стройные темные сосны, полностью скрывая ее от глаз. В часе пути отсюда начинались теплые, сырые низины, где росли в изобилии дубы и вязы.

Боринсон посмотрел в сторону дороги.

– Как твои драгоценности? – спросил он у Пэштака. Он заметил, что «неодолимому» было неудобно сидеть в седле и он подложил под себя кое-что из своих вещей, чтобы стало помягче.

Мысль о том, чего будет стоить ему возможность смотреть на Саффиру, причиняла Боринсону изрядное беспокойство.

– Никак не могу понять, – сказал Пэштак, – каким образом части тела, которых у меня больше нет, могут причинять столь сильную боль.

– Да, скверно, – вздохнул Боринсон.

– Когда приедем в Каррис, – сказал Пэштак, – Радж Ахтен потребует и от тебя свою унцию плоти.

– Унцию? – шутливо переспросил Боринсон. – У меня побольше будет. Пэштак не улыбнулся.

– Я подозреваю, что ты сбежишь, – сказал он. – Ха-Пиму и Махкиту на своих лошадях тебя не догнать. Я бы догнал… но я не стану тебя ловить.

– Почему? – спросил Боринсон.

Пэштак покачал головой.

– Мой лорд издал этот указ, чтобы никому не вздумалось разыскивать Обран из праздного любопытства и чтобы дворцовые слуги не могли развлекаться с наложницами. Я думаю, что он не касается таких, как ты, – честных людей, которые верны своему слову.

Боринсон почувствовал искреннюю благодарность.

– Спасибо, – сказал он. – Но что же я за проводник, если сбегу раньше, чем моя подопечная будет в безопасности?

В глубине своего сердца он понял в этот миг, что не сможет сбежать, не сможет оставить Саффиру. Пока что он просто должен быть возле нее, но даже когда поручение будет исполнено и придет время ехать в Инкарру, вряд ли он найдет в себе силы расстаться с нею. Сама мысль об этом причиняла ему боль. И еще одно – он должен быть рядом, чтобы в случае, если она решит предать Короля Земли, вонзить ей в спину нож.

Пэштак покачал головой.

– Я предупредил тебя ради твоего же блага. Если ты сбежишь, я пойму. И позволю тебе сделать это.

Боринсон вновь посмотрел на дорогу. Пусть Пэштак думает, что он размышляет над предложением, только бы не догадался о тайных его причинах оставаться рядом с Саффирой.

– Может, ты и прав. Похоже на то, что я вам не нужен. Мы уже должны были столкнуться с мистаррийским дозором – в последние двадцать миль всяко, но, кажется, во всей округе никого нет.

Что было вполне объяснимо. После падения Голубой Башни в Мистаррии почти не осталось воинов, способных идти в разведку, и те сейчас должны были находиться в Каррисе.

– В моем присутствии нет смысла, – вздохнул он. – Ты обойдешься без меня. Но почему Саффира так мешкает? Чего она боится?

Пэштак закусил губу и тихо сказал:

– Она хитрее, чем ты думаешь. А вдруг наш лорд рассердится? В Индопале говорят: «Нашего короля никто не сердит дважды». У нее будет только одна возможность передать послание и просьбу о перемирии. И сделать это надо как можно лучше. Ты привез тысячу форсиблей. Как по-твоему, за какой срок Способствующие могут их использовать?

– Не знаю, – сказал Боринсон. – А сколько Способствующих?

Ему казалось, что у Саффиры их должно быть не меньше дюжины.

– Двое, – ответил Пэштак. – Мастер и подмастерье.

Боринсон облизал губы. Всего двое. На передачу одного дара уходит пять минут. За час они вдвоем передадут двадцать четыре дара, за десять часов – двести сорок, за восемнадцать, если работать не щадя сил – четыреста даров.

Красота Саффиры прибывала всю ночь и все утро. Девушка становилась краше с каждой минутой.

Способствующие ее, похоже, не отдыхают вообще. И все равно они не смогут передать тысячу даров меньше чем за два дня.

Отряд же их находится в пути около двадцати часов. Боринсон подсчитал, что, если они не будут больше делать остановок, то достигнут Карриса часа через четыре, а то и раньше.

Но Саффире нужно выждать время.

– Нам нельзя задерживаться еще на день! – сказал Боринсон. – Радж Ахтен наверняка уже осадил Каррис. И Король Земли вот-вот будет там.

– Так ли уж это важно, если Каррис падет? – спросил Пэштак. – Ты хочешь предотвратить одну битву. А Саффира надеется покончить со всей этой войной.

– Но… еще целый день! Пэштак покачал головой.

– День не понадобится. Вчера, пока ты спал, я разговаривал с управляющим Дворца Наложниц. Во дворце проживают около пятисот женщин, стражники и слуги. Способствующие Саффиры поклялись, что к сегодняшнему заходу солнца они возьмут дары у всех, кто стоит форсибля. Если они подсчитали правильно, у Саффиры будет около тысячи двухсот даров голоса и две тысячи четыреста – обаяния. И единственные, кто после этого останется во Дворце Наложниц при своих дарах, – это верблюды, – Пэштак засмеялся своей шутке.

Боринсон улыбнулся. У Радж Ахтена самого даров обаяния было вполовину меньше. Ни одна королева в истории не обладала и десятой частью того, что соберет Саффира.

У нее будет одна возможность убедить Радж Ахтена. Всего одна.

Боринсон присел на корточки рядом с Пэштаком. Пусть Саффира отдохнет.

Саффира проснулась перед наступлением вечера и через несколько минут сказала голосом, который звучал слаще любого пения:

– У меня хорошая весть. Способствующие перестали передавать мне дары. Хорошо ли, плохо ли, но работа их завершена.

После чего Боринсон и Пэштак вновь оседлали лошадей.

Грязь на дорогах вынудила их ехать медленнее, чем хотелось Боринсону. Теперь он надеялся добраться до Карриса только к закату.

Они проскакали еще двадцать миль и наткнулись наконец на мистаррийский дозор, которого опасался Боринсон.

У обочины дороги лежали мертвые рыцари с эмблемой зеленого рыцаря, числом около дюжины. В ветвях дерева на высоте сорока футов застрял труп лошади. Воины были изрублены на куски: отдельно валялись туловища с выпущенными внутренностями, тут – нога, там – рука. Некоторые части тел отсутствовали, земля вокруг была вся истоптана. Рыцари не смогли одолеть одного-единственного противника. Боринсону не часто доводилось видеть подобную бойню. И произошло это не более часа назад. Тела еще не успели остыть.

– Похоже, что ваш дозор сражался с воинами моего лорда, – наивно предположила Саффира. И прикрыла краем шелкового покрывала свой точеный носик, спасаясь от запаха крови и желчи. Она была совершенно спокойна, и голос не дрожал, словно вид разорванных на куски людей был для нее привычным зрелищем.

«Чего же она успела насмотреться в столь нежном возрасте, – подумал Боринсон, – что так ожесточило ее сердце? Наверное, она спокойна, решил он, потому что эти воины были ее врагами».

Пэштак покачал головой, словно удивляясь ее наивности.

– Они столкнулись не с нашим дозором, о Великая Звезда. Люди не способны действовать с такой жестокостью. Это были опустошители.

– О, – сказала Саффира с таким выражением лица, словно мысль о том, что в лесу вокруг них бродят опустошители, ее ничуть не волновала. Но телохранители сразу подъехали к ней поближе.

Пэштак взглянул на Боринсона, и темные глаза его сказали без слов: «Если встретим опустошителей – беда».

Глава 48
Опустошители посылают сообщение

Когда Радж Ахтен вышел из Герцогской башни и отдал приказ своим воинам готовиться к атаке, защитники стен, и Роланд с ними разразились приветственными криками.

Его гордые Неодолимые бросились к лошадям, оруженосцы начали выносить из арсенала доспехи и копья. На подготовку к атаке требовалось не меньше часа, и Роланду оставалось только ждать.

Маги-опустошители продолжали свою работу на Холме костей; горная колдунья трудилась на вершине. Над руной вились струйки коричневого дыма.

Доносившийся оттуда запах смерти и разложения вызывал у Роланда тошноту. Желудок бунтовал, все тело болело, а глаза при взгляде на холм жгло так, что приходилось сразу отворачиваться.

Неодолимые уже надевали доспехи на лошадей, когда Роланд заметил на равнине кое-что новенькое. До этого черви-липучки жевали траву и деревья, непрерывно выделяя густую клейкую массу, а плакальщики с ее помощью скрепляли камни.

Они строили на южном берегу озера какие-то громадные купола. Теперь же, закончив, опустошители принялись подталкивать их к воде, и Роланд понял, что не купола это вовсе, а корабли – огромные корабли без весел и парусов, сделанные в виде половинок ореховой скорлупы.

Плакальщики заспешили, продолжая – камень за камнем надстраивать борта этих кораблей.

Роланда сковал холодный ужас. Прежде казалось, что опустошители не обращают на Каррис никакого внимания.

Но теперь стало понятно, что они, так же, как и Радж Ахтен во дворе крепости, готовятся к атаке.

На западе равнины они по-прежнему рыли норы. Уже всю разоренную землю покрывали оспинки входных отверстий с приподнятым для чего-то северным краем.

День близился к вечеру, и Роланд чувствовал себя все хуже. Сам воздух в Каррисе сделался каким-то душным, пах гнилью. У Роланда разболелась голова, сосало под ложечкой, усталость буквально валила с ног. Кое-кто из защитников начал потихоньку плакать, стараясь скрыть это от остальных.

Те, кто был покрепче, для поддержания духа своих товарищей осыпали опустошителей ругательствами и придумывали смешные названия для их странных сооружений.

Изогнутая каменная башня на юге, похожая не то на рог нарвала, не то на исполинский шип, постепенно росла. К середине дня она достигла высотой примерно восьмисот футов, а строительство все продолжалось. Горная колдунья дважды поднималась на нее, проверяя, как идут дела. Люди заметили, что башня напоминает чем-то половой орган самца-опустошителя, и прозвали ее «Башней Любви».

Место на берегу озера Доннестгри, где строили корабли липучки и плакальщики, получило название «Каменные верфи».

«Деревянной горой» стала груда бревен, кольев и вырванных с корнями деревьев. А норы на северо-западе с особым удовольствием прозвали «Трущобами лорда Палдана».

Но из всех мерзостей, созданных опустошителями в этот день, самой отвратительной была руна зла на Холме костей. Там трудились не какие-нибудь плакальщики. Они только вытаскивали землю, оставшуюся от рытья траншей, и носили дерево липучкам. Это наводящее ужас сооружение строили маги, головы которых были разукрашены рунами.

Руна все разрасталась, постепенно наливалась силой, источая зловещий дым. Линии ее извивались и переплетались, подобно змеям, свившимся в клубок. Она была страшна, как сами маги-опустошители, противоестественна и ужасна.

Стоило Роланду взглянуть на нее, глаза у него начинали буквально вылезать из орбит. Глазные мышцы схватывало судорогой, и невозможно было сфокусировать взгляд. И когда он наконец отворачивался, кожу лица жгло так, что он невольно принюхивался, боясь, что почует сейчас запах собственной горящей плоти.

Но действие, которое руна производила на людей, было, как оказалось, только частью ее силы. Ибо когда строительство ее приблизилось к завершению, вокруг Холма костей стало происходить нечто ужасное – те немногие кусты и трава, что еще уцелели у его подножия, внезапно задымились и начали умирать.

Трава посерела и поникла. Ветви миндальных деревьев под стеной, где стоял Роланд, медленно скрючились. Листья на них покрылись волдырями и начали опадать.

Роланд окинул взглядом всю равнину. На севере, юге и западе на протяжении многих миль трава и деревья умирали, испуская пар.

Холм костей защитники замка переименовали в «Трон Злосчастья». Сам же Каррис, невесело шептались они, вполне можно назвать «Загоном для скота». Роланд подумал, что народу в городе хватит, пожалуй, чтобы прокормить чудовищ несколько месяцев. А может, и меньше – они все еще продолжали подходить с юга. И каждый в замке уже представлял себя в виде блюда на их пиршественном столе.

Он посмотрел с надеждой на восток, в волны озера, на которых играло бледное солнце. Никаких лодок было не видать. Тогда Роланд начал тренироваться быстро выхватывать меч из ножен.

Опустошители все что-то строили. Но не нападали.

– Может, не будут нападать, – рискнул высказаться Роланд. – Может, им что другое нужно…

– Их притягивает Холм костей, – сказал стоявший позади него фермер, тощий мужичонка с козлиной бородкой. Из оружия у него была только мотыга. Роланд уже знал, что зовут его Мерой Благодум.

– Почему вы так думаете? – спросил Роланд.

– Мертвецы там, – сказал фермер. – На .холме этом воевало и погибло народу больше, чем в любом другом месте Рофехавана. Там пролилось столько крови, что земля стала отравленной, в самый раз для черного колдовства. Герцог даже думал, вдруг там образовался кровяной металл, пытался отрыть. Думаю, потому они сюда и пришли – чтобы выложить эту руну на земле, пропитавшейся человеческой кровью.

Благодум умолк, а барон Полл нахмурился.

– А я думаю по-другому. Они передают нам послание.

– Послание? – скептически переспросил Роланд. По его мнению, опустошители пытались при помощи своей искаженной магии просто отравить защитников Карриса. – Опустошители не умеют говорить.

– Умеют, – возразил барон, – только мы их не понимаем. Они говорят особым способом.

– И что же они говорят? – спросил Роланд. Барон Полл показал рукой на равнину. Насколько видел глаз, вся местность вокруг Карриса была разорена и изуродована. Селения, фермы, изгороди и даже крепости – разрушены и растащены. Уже дымились деревья на холмах в пяти милях от замка.

– Разве ты не можешь прочесть? – спросил барон. – Ведь это проще, чем человеческие письмена: «Ваша земля стала нашей. Ваши дома – это наши дома. Ваша пища… вы теперь наша пища. Мы заняли ваше место».

Внизу во дворе воины Радж Ахтена тем временем сели на коней. Боевые копья их казались сверху сверкающими иглами.

– Открывайте ворота! – прокричал Радж Ахтен, заняв место во главе отряда. Залязгали цепи, и разводной мост начал опускаться.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации