Текст книги "Песня любви"

Глава 29

Оцепеневшая Рика молча смотрела ему вслед. Бьорн свернул к дверям в дальнем углу двора и скрылся, ушел из ее жизни. Орнольф чуть заметно кивнул Йоранду, и тот поспешил за своим капитаном. Большой евнух закрыл за ними дверь и запер ее на массивный засов. Первое впечатление, что она попала в тюрьму, с каждой минутой все больше укреплялось в сознании Рики.

– Пожалуйста, пройдемте со мной. Наверное, с дороги вам надо освежиться. – Аль-Амин провел их в увитую виноградом беседку в просторном дворе. Он хлопнул в ладоши, и явились служанки с чашами розовой воды. – Если вы соблаговолите подождать, я сообщу хозяину о вашем прибытии. – И он еще раз поклонился перед тем, как скользнуть в сумрак дома.

Рика последовала примеру Орнольфа и поплескала душистой розовой водой на лицо. Может быть, это заставит ее хоть что-то почувствовать. У нее было какое-то нереальное ощущение, что она наблюдает все происходящее со стороны… извне…

Ей хотелось только одного: спрятаться куда-нибудь подальше и без всякого стеснения выплакаться. Слишком много непролитых слез скопилось в ней. Но ей казалось, что если она начнет плакать, то уже никогда не сможет остановиться.

– Ой, хозяйка, – сказала Хельга. – Какое чудесное место! Не правда ли? Я никогда не видела ничего подобного.

Рика огляделась вокруг. Дом араба был великолепным. Даже в самых дерзких мечтах она не могла себе представить ничего подобного. Размеры, изысканные формы, дорогие материалы – все это свидетельствовало не только о достатке владельца, но и о его утонченном вкусе. Рика шмыгнула носом. Какой бы раззолоченной и надушенной ни была эта клетка, все равно это, по сути, клетка.

Дом представлял собой прямоугольный колодец с обширным внутренним двором-садом и множеством разнообразных цветников. Рика обратила внимание на то, что первый этаж занимали конюшни и кладовые. Кухни, видимо, тоже располагались там же, потому что именно оттуда аппетитно пахло жареным мясом и свежей выпечкой. Эти ароматы приятно смешивались с уютными теплыми запахами конюшни и чистой соломы. В середине двора находился фонтан, был слышен тихий плеск воды, стекающей в его чашу. За ним – небольшое строение из белого мрамора, похожее на баню.

Суровая простота наружных стен делала здание похожим на коробку, в то время как интерьер был смягчен множеством арок и каких-то почти чувственных изгибов. Рике все это показалось неестественным. Она предпочитала прямолинейность и аскетизм длинных домов викингов. Комнаты второго этажа имели выход на широкую веранду, огражденную балюстрадой, нависавшей над внутренним двором. Рика никого не заметила, но чувствовала устремленные на нее взгляды и выпрямила спину.

«Никогда не забывай, кто ты».

Уже много дней она не слышала голоса Магнуса, и сейчас голос старого скальда прозвучал в ее голове как поддержка, которой она обрадовалась. Уголки ее губ изогнулись. Она не забудет, что скальд должен вести себя с достоинством, вызывать уважение… А она его заслуживает. Сердце ее заледенело, и, возможно, никогда не оживет, но она скальд, и это поможет ей выжить и справиться с туманным будущим. Она надеялась, что будет именно так. Больше ей надеяться не на что.

Абдул-Азиз откинулся на подушку и бросил в рот сладкий финик. Его молодой гость наслаждался обстановкой и беседой, что было к лучшему. Яхья Аль-Газзал, придворный поэт из Кордовского халифата, был послан сюда в качестве представителя при византийском дворе и потому заслуживал внимания Абдула.

Всегда хорошо иметь доброе знакомство в коридорах власти. Если Абдул-Азиз сможет завязать дружбу с Аль-Газзалем, у него будет свой бесплатный, источник полезных сведений об императорском дворе. Заходы дрейфа в волнах византийских интриг Абдул усвоил, что такого рода внутренняя информация гораздо важнее и интереснее, чем всяческая чепуха, которую собирают платные доносчики.

А если поставщик сведений даже не подозревает о том, что его используют, так это еще лучше и выгоднее.

– Как вы находите жизнь при дворе? – осведомился Абдул-Азиз равнодушным тоном.

– Здесь или дома? – уточнил молодой человек, промокнув уголок рта надушенным льняным платком.

– И тут и там, – пояснил Абдул.

Более двадцати лет назад Абдул приехал в Константинополь с дипломатической миссией из Мавританского халифата. Ему понравился этот христианский город, он здесь остался и создал свою торговую империю. Длинные щупальца его связей протянулись на восток, в Индию, – за шелком и пряностями, на север, к ледяным фьордам, – за янтарем и мехами, на юг, в Африку, – за драгоценными камнями и слоновой костью. Абдул мог легко позволить себе, не пошевелив пальцем, просто наслаждаться роскошью – его достояния хватило бы на безбедную жизнь нескольких поколений. Но он был игроком, ему нравилось торговать, и он умел это делать.

– Как наши сарацинские братья, мы воюем с ближними христианами и торгуем с дальними, – усмехнулся Яхья и взял с тонкого фарфорового блюда сочный кусочек жареной дичи во фруктовой глазури. – Весь мир сошел с ума.

– А если б все происходило иначе, то не нужны поэты были бы, чтобы вернуть нам разум. – Небольшая порция лести всегда развязывала язык собеседника быстрее, чем вино, которым он поил немусульман.

– Верно. – Молодой человек принял слова Абдула как должное. – И все же не кажется ли вам странным, что византийцы, пославшие своих людей в Иерусалим воевать против сарацинов, торгуют и заключают договора с людьми из Кордовского халифата, последователями того же Пророка?

– Странно? Да, – кивнул Абдул-Азиз, – но нам очень выгодно. Это возможность свободно торговать в Константинополе, не соперничая с нашими сарацинскими братьями. – Он сделал глоток охлажденного гранатового сока. Лед был роскошью, в которой он никак не мог себе отказать, хотя знал, что его доставляют с гор по большой цене. – Что вы думаете об императорской чете?

– О-о, императрица Феодора… – Яхья закатил глаза и схватился за сердце. – Меня изумляет, что император позволяет ей появляться без вуали. Ее красота прекрасней луны. Любой, кто увидит ее вблизи, не может не плениться ее бездонными черными очами. Признаюсь, что я сражен.

Абдул-Азиз слегка встревожился, услышав столь бурное проявление чувств собеседника.

– Сдерживайте свои страсти, мой юный друг, или они погубят вас. Христиане ведут себя неумно, если выставляют своих женщин напоказ, но не думайте, что они потерпят какую-либо нескромность по отношению к ним. Приберегите свой любовный пыл для стихов, воспевающих прелести Феодоры, и все будет в порядке. И параллельно подыскивайте себе жену, – подмигнул он Яхье, – даже двух.

Поэт захихикал.

– Вы правы. Я с радостью последую вашему совету.

В этот момент со стороны ажурной каменной решетки в комнату осторожно вошел слуга и низко поклонился Абдул-Азизу.

– Тысяча извинений, хозяин, – произнес Аль-Амин высоким голосом, совершенно не соответствующим его крупной фигуре. – С севера к вам прибыла невеста с сопровождением.

– Так скоро? – нахмурился Абдул. – Я не ждал их раньше будущей весны. Ну хорошо. Веди их сюда.

Аль-Амин поклонился и выскользнул из комнаты, двигаясь легко и изящно.

– У вас какое-то личное дело, – промолвил Яхья, вытирая рот, и встал. – Благодарю вас за трапезу. Теперь я вас покину.

– Нет, пожалуйста, останьтесь. – Абдул-Азиз положил руку на плечо молодого человека. – Это всего-навсего прибыла моя новая жена. Мой северный торговый партнер, небольшой хозяин в этом мире льдов и снега, прислал мне невесту, чтобы укрепить наш союз. У меня сейчас три жены. Она станет четвертой.

– Я слышал о том, что вы знаток женских прелестей и ваш гарем полон красавиц. – В голосе поэта прозвучало восхищение в сочетании с завистью. – Браво, у вас уже больше женщин, чем позволяет всемилостивый Аллах.

– Это так. Женщин у меня в избытке, но жен… – Он покачал головой. – Разве не прекрасно, что нам положено иметь только четырех жен, но нет ограничения на число наложниц, которыми мужчина может наслаждаться? – Чувственная улыбка изогнула его губы. – А из всех удовольствий, которые женщина может предложить мужчине, мой юный друг, самое великое – разнообразие.

– А эта женщина с севера красива?

– Кто знает? – поднял брови Абдул-Азиз. – Их мужчины сильны и красивы и очень ловко управляются с клинками. Они абсолютно бесстрашны, но хорошими манерами не отличаются. Я допускаю, что их представитель может быть просто безграмотен.

– Необразованные дикари, – скривил губы Яхья. – Неравные партнеры для такого опытного купца, как вы.

– Они не получили такого образования, как мы, и в этом нам проигрывают, однако не стоит их недооценивать. Они ловкие и опытные торговцы. Признаюсь, что этот Орнольф раз или два обставил меня в наших сделках, – неохотно признался Абдул, хотя в его голосе прозвучало уважение. Именно это делает торговлю увлекательной игрой. – Вы должны остаться и встретиться с ними. Я думаю, вам будет интересно посмотреть, какие цветы растут на морозном севере.

Рика не заметила появления в беседке евнуха, пока не услышала его голос:

– Хозяин счастлив, что вы приехали. Пожалуйста, пройдемте со мной.

Они последовали за Аль-Амином в прохладу дома, поднялись по круговой мраморной лестнице, а затем вышли на длинную веранду, одна сторона которой открывалась во внутренний двор, а с другой стороны были проходы в разные комнаты. Рика успела заметить полированные ониксовые полы, украшенные вычурными коврами и дорогой мозаикой. От такой пестроты у нее закружилась голова. Когда евнух наконец свернул в один из проемов, Рика с облегчением остановилась у каменной решетки, чтобы глаза привыкли к царившему здесь полумраку. Она увидела в комнате двух мужчин, откинувшихся на подушки около низенького столика, уставленного разнообразной изысканной едой. Один из них, склонный к полноте, был моложе. Он бросил в рот какую-то сладость и тут же старательно вытер пальцы.

Второй мужчина был постарше. Его темные волосы и аккуратно подстриженная бородка были тронуты сединой, но при этом подбородок оставался твердым и подтянутым.

Вероятно, его можно было считать красивым: он был хорош своей хищной восточной красотой. Крутой изгиб темных бровей и расчетливый блеск в глазах подсказали Рике, что ей не стоит делать его своим врагом. Кто же из них был ее будущим мужем? В общем-то ей было все равно, но она сразу поняла, что старший мужчина был опаснее.

Они вошли за Аль-Амином в комнату и помедлили, пока он их объявит. Впереди широко шагал Орнольф, за ним поспешали Торвальд и Хельга, явно ошеломленные роскошью дома, а уже за ними шла Рика. Она высоко держала голову, напоминая себе, что происходящее – малая жертва за жизнь брата и честь мужчины, которого она любила.

Более молодой мужчина откровенно уставился на нее и едва сдерживал ухмылку. Старший нахмурился и что-то пробормотал по-арабски. Рика не могла быть уверена, но уловила несколько слов, вроде бы «рыжая северная корова». Затем этот мужчина выдавил из себя улыбку, которая так и не достигла глаз, и встал, приветствуя Орнольфа. Рика с удивлением посмотрела на араба. Она была выше его на полголовы.

– Добро пожаловать, мой друг, – произнес Абдул-Азиз, переходя на греческий. Они с Орнольфом привыкли разговаривать на этом языке. – Я думал, что долго не увижу тебя. Не говоря уже о редкой северной… – он замолчал, явно ошеломленный внешностью Рики, – лунной красоте, которую ты мне привез.

Гость Абдул-Азиза, глядя на Рику, не мог скрыть презрения. С легкой гримасой он пробормотал несколько слов хозяину дома, подтвердив ее подозрение, что арабский идеал красоты – это миниатюрные пухленькие смугляночки, которыми уже был переполнен гарем ее будущего мужа.

Абдул судорожно глотнул и уставился на нее, как будто размеры его новой невесты умаляли его мужское достоинство. Он прошептал какой-то едкий ответ своему другу, повторил обидное замечание насчет ее кричащего цвета волос и сверкающих светлых глаз. Рике показалось, что он даже сделал рукой знак, отгоняющий дурной глаз. Было очевидно, что когда Абдул предлагал заключить этот союз, ему не приходило в голову, что высокие светлые варяги-северяне родятся от высоких северянок.

Рика заметила, что Орнольф сжал кулаки. Он, должно быть, тоже услышал оскорбительные замечания, но притворился, что ничего не понял.

– Ярл Согне рад выполнить твою просьбу о невесте и посылает тебе высокочтимую дочь дома, Рику из Согнефьорда. – Орнольф махнул в ее сторону рукой, и Рика склонила голову перед арабом.

Как интересно, что он вовсе ее не хочет. Ее странно утешала его неловкость. Это доказывало, что не одна она попала, как муха, в паучьи сети Гуннара. Возможно, это был ее шанс вырваться на свободу. Она ощутила внутри слабый трепет, которого давно не испытывала. У нее зародилась надежда.

– Увы, – произнес Абдул-Азиз. – Появились непредвиденные осложнения, которые могут помешать нашему договору.

– А в чем они заключаются? – враждебным тоном осведомился Орнольф.

Араб несколько мгновений смотрел на Рику, прежде чем собрался с мыслями.

– Религиозные осложнения, – промолвил он. – Я, как ты знаешь, последователь Пророка, а люди с севера – известные языч… поклоняются многим богам. По законам моей веры я не могу вступить в брак с нечестивицей.

– Мы проделали долгий путь, чтобы услышать, что есть затруднения. И почему-то лишь сейчас ты вспомнил об этом, – яростно сверкнул на него глазами Орнольф.

– Мой друг, у нас с тобой давно установились успешные торговые отношения, – сказал Абдул. – Мы провели множество обоюдовыгодных сделок. Я'просто забыл, что между нами существуют такого рода различия.

– Ярл Согне будет очень недоволен, – настаивал Орнольф. – Скорее всего он станет искать нового торгового партнера, который будет держать слово.

Рика с трудом сдерживала улыбку. Гуннар просто озвереет от такого. Ведь ее вины нет в том что араб отказался от сделки. Кровь быстрее побежала пo ее жилам. Они с Бьорном смогут пожениться до возвращения в Согне, которое намечалось на будущую весну.

– Не торопись, – умиротворяющим тоном заговорил Абдул. – Твои слова меня ранят, северянин. Ты же знаешь, что я держал слово, даже когда ты обходил меня. Я охотно взял бы этот северный цветок в жены, но я не могу просить ее отречься от своих богов и принять мою веру. Это было бы слишком…

Огонек надежды взметнулся и погас. Первое впечатление Рики оказалось верным. Араб был опасен. Своим хитроумным доводом он переложил вину за провал их союза на нее. Гуннар действительно разозлится на нее. И Кетил поплатится за это жизнью.

Ей нужно каким-то образом повернуть все это против Абдул-Азиза. Может ли она отвергнуть Тора и других богов? Всему, что она знала о них, ее научил Магнус. Но Асгард вроде бы предал ее. В конце концов, разве они не видят ее злоключений? Но они как будто ничего не замечают и пальцем не пошевелят, чтобы ей помочь!.. Ей нужно время, чтобы все распутать и выбраться из этой переделки. Отречься от северных богов казалось не таким уж большим препятствием.

– Могу ли я что-то узнать о вашей религии, прежде чем принять решение? – спросила она на безупречном греческом. Обучение Орнольфа пригодилось.

Абдул-Азиз резко повернул голову к ней, явно пораженный тем, что она могла слышать их и следить за спором. Рика надменно выгнула бровь.

– Когда «рыжую северную корову» отправляют на новое пастбище, ей нужно дать время, чтобы она распробовала новую траву.

Сидевший рядом с Абдулом молодой человек чуть не подавился фиником. Не обращая на него никакого внимания, Абдул-Азиз уставился на Рику, явно изучая ее.

– С твоего разрешения, Орнольф. – Он поклонился и прижал кончики пальцев сначала к губам, потом ко лбу. – ' Могу ли я показать северной луне красоты моего сада? Чтобы быть спокойным за нее, ты можешь наблюдать за нами с веранды, но прошу предоставить мне возможность поговорить с ней наедине.

Орнольф вопросительно посмотрел на Рику, и когда она слегка кивнула, согласился. Абдул-Азиз предложил ей руку и повел из комнаты.

Они молча спустились на веранду, затем по мраморной лестнице вышли в сад. Солнце уже село за один из семи холмов Миклагарда, но сад еще хранил дневное тепло, хотя уже была ранняя осень. Абдул-Азиз остановился у фонтана, где было попрохладнее.

«Очень хитро», – подумала Рика. Плеск воды приглушит их голоса, если вдруг кто-то захочет их подслушать.

– Ты удивила меня, Рика их Согнефьорда, – произнес он, морщась оттого, как грубо звучит ее имя на его языке. – По моему опыту, ум и дерзость – необычное сочетание для женщины.

– Тогда я замечу, что у вас не большой опыт общения с женщинами, – бросила она в ответ. – Вы тоже удивили меня. Мне говорили, что арабы в отношении женщин проявляют особую учтивость и такт.

Улыбка коснулась кончиков его губ.

– Тогда я оказался в невыгодном положении, потому что тебя обо мне предупредили. А мне никто не сообщил, что северные женщины сообразительны и остры на язык. – Он жестом пригласил ее присесть на одну из резных скамеек, окружавших фонтан. – Ты, безусловно, не «корова», и я, конечно, стыжусь, что так сказал. Мои глубочайшие извинения за столь недостойное суждение.

– Принимаю, – промолвила Рика. – Однако должна нам сказать, что никогда не осуждаю тех кто говорит правду. Это очень бодрит.

Он чуть склонил голову набок и уставился на нее, как свирепый ястреб, удивленный поведением полевой мышки, которой он собирался поужинать.

– Женщина, которая ценит правду, тоже бодрит. Расскажи мне о себе, Рика из Согнефьорда. Почему ты хочешь, чтобы наш брак состоялся?

Рика взвесила свой ответ. Если бы его оскорбительное замечание ранило ее, она могла бы бросить ему в лицо то, что оказалась в Миклагарде по принуждению. Но ее сердце все еще находилось в оцепенении после ухода Бьорна, так что она ничего не чувствовала. Даже обиды на слова этого маленького мужчины. Кроме того, лучше спорить с Абдул-Азизом, чем уклоняться от его любовных посягательств. Она была благодарна ему за то, что он не хотел их брака.

– Правда – редкая пряность, и ее нужно применять в небольших количествах. У меня свои резоны, и я не сказала, что хочу этого брака. – Она посмотрела ему прямо и глаза, что его озадачило и встревожило. – Я всего лишь сказала, что хочу ознакомиться с вашей верой.

– Если бы ты была мужчиной, то наверняка стала бы судьей, – усмехнулся Абдул, усаживаясь рядом с ней на скамью. Смеркалось, и в наступавших сумерках черты ее лица показались ему не такими уж резкими. Кроме того, теперь, когда она сидела, ее рост не так его смущал. – Для женщины ты очень тонко и умело обращаешься со словами.

– Возможно, вы не так много времени проводили с женщинами, которых знаете. А если бы я была мужчиной, мы не вели бы этот разговор в вашем чудесном саду, – улыбнулась она. – Но что касается моего умения обращаться со словами… В моем краю я считаюсь хорошим рассказчиком и неплохим поэтом.

– Это многое объясняет. – Искра уважения промелькнула в его глазах. – Признаюсь, поэзия трогает мое пресыщенное сердце и доставляет мне больше радости, чем успехи в торговле. Я польщен, что мой торговый партнер выбрал мне такую невесту.

– Но по вашим собственным словам, надо еще посмотреть, стану ли я вашей невестой, – вежливо возразила она. – Ведь у нас религиозные разногласия…

– Эту ситуацию я намерен исправить немедленно. Я сейчас же найму имама, чтобы он тебя наставил. – Темные брови сошлись над горбатым носом. – Любовных приключений с женщинами у меня было предостаточно. Но я никогда не встречал такую, которая бросала бы вызов моему уму. До сих пор такого не было. Твои уроки по исламу начнутся завтра же утром. Это тебя устроит?

– Очень хорошо, – ответила она и поспешила добавить, уловив вдруг мелькнувшую мысль: – Орнольф сообщил нам, что не может возвращаться на север зимой. Поэтому до весны у нас будет достаточно времени, чтобы как следует ознакомиться с вашей верой. Если за это время выяснится, что я не смогу ее принять или по-прежнему не понравлюсь вам, весной я отправлюсь с Орнольфом назад.

Абдул невольно улыбнулся.

– Ты только что растянула нашу помолвку на несколько месяцев. Ловко проделано. Я никогда не буду вести с тобой торговлю. На все это время ты и твои спутники должны стать почетными гостями моего дома. А ты будешь делиться со мной какими-нибудь своими северными историями.

– Я с радостью буду делать это, – кивнула она.

– Что ж, Рика из Согнефьорда, возможно, мы еще заключим с тобой союз. – Он встал и предложил ей руку. – Давай договоримся всегда говорить друг другу правду и…

– И что еще?

– И мудро ею пользоваться.

Ее губы растянулись в улыбке. Она сможет справиться с Абдул-Азизом, но придется внимательно за ним наблюдать.

– Согласна.