Текст книги "Дом под снегом (сборник)"

Глава II

Глеб, ошарашенный новостью и совершенно не выспавшийся, сидел на постели, с недоумением рассматривая внезапно разбудивший его и так же внезапно угомонившийся мобильный телефон. Он осторожно положил аппарат на комод возле кровати, повернул голову к Лиле и с облегчением вздохнул. Похоже, не проснулась.

– Кто звонил? Что-то случилось? – не открывая глаз, спросила она. Глеба бросило в жар, и он выругался про себя.

– Да ничего страшного, – он старался говорить как можно более уверенно. – Прости, что разбудил. С работы звонили. Из Германии партнер прилетает. Дело срочное. Нужно встретить.

– Какие дела? Сегодня же суббота. – Она обиженно вздохнула. – Что-то я в первый раз слышу, чтобы в Англии человека беспокоили в выходные. У вас в банке что, с ума сошли?

– Да нет. Просто речь идет об очень серьезной сделке. Откладывать нельзя. К тому же с этим человеком только я и работаю.

– А потом ты его куда?

– Думаю, в Сити сразу поедем. Он всего-то на один день прилетает. Так что рано меня сегодня не жди. – Глеб совершенно искренне тяжело вздохнул и поцеловал Лилю в выглянувшее из-под простыни плечо.

– Ладно. Как знаешь. – Она поуютнее закуталась в шелковое покрывало. – Лично я собираюсь спать дальше. После твоих вчерашних подвигов на сексуальном поприще я теперь вообще раньше обеда в себя не приду.

Лиля мечтательно улыбнулась, отвернулась к стене и снова заснула.

Глеб тоже мог себе позволить поспать еще часа полтора или даже повторить что-нибудь из упомянутых вчерашних «подвигов», невзирая на Лилино намерение не приходить в себя до обеда, но он так разнервничался, что был совершенно не способен ни на то, ни на другое. Предстояло решить свалившуюся на него проблему и придумать, как спасти свою замечательную, размеренную и не лишенную известных удовольствий жизнь. Избавить ее от радикальных и никому не нужных перемен.

Так уж само собой получилось, что нравились ему только замужние женщины. Сначала, во времена неопытной юности, он находил себе сердечных подруг, не руководствуясь принципом их «занятости». И так выходило, что именно незамужние доставляли больше всего проблем. Проходил год, максимум – полтора, и подруга намеками или прямым текстом начинала склонять Глеба к женитьбе. Это было скучно. Тоскливо. Всегда одинаково. Глеб любил женщин, а не одну-единственную и неповторимую. Жениться означало навсегда перекрыть себе кислород.

Гораздо интереснее складывались романы с теми, кто уже решил для себя проблему брака – плохо ли, хорошо ли – и искал утешения, общения, радости, чувственных удовольствий на стороне. Зрелая, то есть замужняя, женщина умела отрекаться от реальности, могла переключаться и с удовольствием погружалась в сладкую, нежную и непристойную сказку. Особенно повезло ему со Светкой. Или нет – с Лилей. Да нет, все-таки со Светой. Хотя, похоже, что с Лилей. Глеб лежал в кровати и улыбался, вспоминая подробности последних четырех лет жизни. Света. Лиля. Лиля. Света. И опять. И снова. Так. И наоборот. Да чего уж там – с обеими повезло! Настолько, что не было ни сил, ни желания заглядываться на других. Когда одна из них была рядом, он был поглощен ею настолько, что даже на любимую работу ходил с трудом. И все время – беседуя с партнерами, разрабатывая методики, совершенствуя программы, сверяя данные, – он мечтал только о том, чтобы поскорее вернуться домой и осуществить все свои настойчивые, народившиеся за день сексуальные фантазии. Света с Лилей гармонично сменяли друг друга. Дополняли. Украшали. Придавали взаимной пикантности и остроты ощущений. «И обе они мне подруги, и обе упруги. И обе упруги, и обе имеют заслуги», – Глеб ухмыльнулся, вспомнив песню «Чайфа». Надо же – все как у него. Спустя два часа он уже трясся в вагоне подземки. Решил не ехать на машине – через центр нельзя, а в объезд будет слишком долго. Рядом с ним в метро пристроилась иссиня-черная негритянка, которую Глеб стал непроизвольно разглядывать. Он так и не научился, несмотря на длительную жизнь в Европе, а потом и в Англии, воспринимать чернокожих людей как обыденное, нормальное явление. Разумеется, отношение свое он никоим образом не демонстрировал, а, напротив, при непосредственном контакте мастерски играл скучающее безразличие. Одета дама была вполне прилично, насколько это возможно при наличии распухшей от жира, бесформенной фигуры. Но, взглянув на ее ноги, Глеб чуть не лишился окончательно и навсегда и так весьма пострадавшей за утро мужественности, а вместе с ней – и потенции. На кривых, узловатых, грязных пальцах ног, абсолютно не прикрытых драными сандалиями, красовался облупившийся ярко-алый лак. Глеб отвернулся, постарался дышать ровнее, чтобы успокоиться, и стал вдохновенно ругать про себя знаменитую английскую терпимость, дружелюбность и расовую восприимчивость. Не сознавая своих действий, он вертелся как уж, стараясь отодвинуться от толстухи. Чтобы никак, никакими частями тела не прикасаться к ней. Ему вдруг стало душно в вагоне метро – этой отвратительной, наполовину стеклянной капсуле, доверху забитой представителями всех человеческих рас и мастей. «Чертов Лондон! – думал он, скрипя от злости зубами. – Когда эти ублюдки додумаются перестроить свою доисторическую подземку?»

Как только вагон остановился на нужной станции и раздвинул свои пасти-двери, Глеб вылетел из него словно смачный плевок. Он и сам рад был бы плюнуть вслед удалявшемуся составу. Только воспитание не позволяло, да и положение – не мальчишка уже. Начальник серьезного аналитического отдела крупного британского банка. Не солидно. Насильно выкинув из головы мысли о неопрятных неграх, грязном метро и собственной впечатлительности, Глеб сосредоточился на размышлениях о своей блестящей карьере. По мере того как он погружался в «правильные» мысли, осанка его распрямлялась, лицо приобретало надменное выражение, а походка становилась легкой и стремительной. За три версты, точнее мили, в нем чувствовался теперь респектабельный, уверенный в себе господин. Истинный джентльмен.

Глава III

Как только самолет взлетел и погасла табличка «пристегните ремни», Светлана попросила бортпроводницу принести двойную порцию коньяку. С одной стороны, пить было рано, с другой – вчера Света не ложилась. Поэтому получалось скорее поздно. В любом случае она решила не мучиться размышлениями на тему «рано – поздно», а просто постараться расслабиться и, возможно, даже заснуть. Бортпроводница с улыбкой поставила перед Светой бокал, вазочку с орешками и скрылась в носовой части самолета.

Чокаться, слава богу, было не с кем – соседнее кресло в первом ряду пустовало. «Вот ведь, – подумала Света, оглядываясь назад, – могут, когда хотят». Пассажиров в салоне бизнес-класса было всего восемь. Только двое – судя по всему, муж с женой – сидели рядом. Остальных разместили по два в ряд – так, чтобы кресло по соседству оставалось свободным. На рейсе из Лондона все всегда было с точностью до наоборот – пассажиров рассаживали подряд, заполняя кресла по очереди. Так что в результате первые два ряда или больше – в зависимости от количества человек в бизнесе, оказывались забиты, а последние пустовали. «Неужели нельзя и на обратном пути прилично людей рассадить?» – вяло подумала Светлана и подняла бокал с коньяком. Терпкая жидкость приятно обжигала горло и согревала тело изнутри. Она сняла ботинки, залезла в кресло с ногами и очень скоро, поставив пустой бокал на подлокотник, спокойно уснула.

Разбудил ее голос командира воздушного судна. Самолет приступал к снижению. Света удивленно потянулась, посмотрела на пену белоснежных облаков в иллюминаторе и пристегнула ремень безопасности. Вот так. Через тридцать минут она увидит Глеба, и ей придется признаться ему во всем. Внезапно Света разволновалась – она успела слишком хорошо изучить своего любовника, чтобы не знать о нем элементарных вещей: по натуре он – одиночка. Ее присутствие переносилось «на пять», только если визит укладывался в неделю. Поэтому в результате Света научилась не экспериментировать и приезжала не больше чем на шесть дней. В этом случае все было восторженно, страстно – то есть идеально. Какая реакция ждала ее сегодня – Светлана сказать не могла.

Глеба она увидела еще издалека. Как всегда, элегантный. Как всегда, подтянутый. Ей хотелось подкрасться к нему незаметно и избежать длительного вопрошающего взгляда серых глаз. Жаль только, с огромным чемоданом сделать это было невозможно. Он отыскал ее взглядом довольно быстро и, пробираясь через вереницу встречающих, направился к ней. Взял чемодан. Поцеловал в губы. И, несмотря на Светины опасения, спрашивать ни о чем таком не стал.

– Ты как долетела? – ласково поинтересовался Глеб, расплываясь в улыбке. С утра ему казалось, что, увидев Свету, он не сможет скрыть своей злости на нее. А теперь – она была такой близкой, такой родной и желанной, что он и не подумал сердиться. Даже решил, что не будет мучить ее расспросами, пока она сама не захочет все ему рассказать.

– Долетела хорошо. Даже выспаться успела. – Света действительно чувствовала себя бодрой и полной сил. Странно, если учесть, что спала она за прошедшие сутки всего часа три, да и то свернувшись калачиком в кресле самолета. Хотя чего уж там – Глеб всегда действовал на нее как хороший афродизиак, заодно возрождающий жизненные силы и радость бытия.

– Да? Так это же здорово. – В голову Глеба, которая с самого утра отказывалась отвечать на вопрос, что делать со Светой и куда ее девать, неожиданно пришла удачная мысль: устроить романтическую прогулку по столице Соединенного Королевства.

– Как, прямо сразу? Может, домой заедем – я хоть переоденусь.

– Да ты и так замечательно выглядишь! – ответил Глеб с искренним восхищением. – Кроме того, просто-напросто не успеем. Я хотел тебя в Tower сводить. Мы же внутри так и не побывали ни разу. А они в пять уже всех выгоняют и закрываются.

– Ничего себе – порядочки! – Света делано возмутилась. – Ну, ладно. Как скажешь. Сегодня я вообще не могу думать сама. Поэтому с удовольствием буду подчиняться тебе.

– М-м-м. Заманчиво. У меня уже появилось несколько идей на этот счет.

– Да? Каких же? – Света прижалась к Глебу и почувствовала, как возбуждение накрывает ее сладостной волной.

– Расскажу. Только позже. А то мне и так уже идти тяжело.

Света опустила глаза, хотя изо всех сил старалась этого не делать, и убедилась в обоснованности жалоб Глеба. В еще какой обоснованности. Ей стало чертовски приятно. Всего-то и было – пара намеков да мимолетный поцелуй. А он уже хочет ее, да еще как!

– Ладно. Расскажешь, когда сможешь. – Света улыбалась и выглядела счастливой, как блудливая кошка. – Только куда вот это девать? – Она ткнула пальцем в свой чемодан.

– Да это-то как раз не проблема. Мы сейчас все равно едем на King’s cross – сдадим там в камеру хранения.

– Как скажешь, радость моя. – Она с необъяснимым удовольствием взяла Глеба за руку и почувствовала себя маленькой глупенькой девочкой, которая обнимает во сне любимую игрушку с намерением никогда ее не отпускать.

Глава IV

Из подземки они выходили, окруженные толпой туристов – белых, желтых, черных. Всем не терпелось выбраться наружу и увидеть то, о чем писали в учебниках английского языка, с чем было связано столько историй, мифов и легенд и чему посвятили свои произведения многие писатели по всему миру – The Tower of London. Свету, как ни старался Глеб оградить ее от толпы, совсем затолкали. И она выглядела обиженной, смешно надув и без того пухлые губки. Но как только они поднялись на поверхность и Света, хотя и не в первый раз, увидела древние башни своими глазами, обиженное выражение лица сменилось радостным и восхищенным.

– Мы что, сможем, наконец, вовнутрь зайти? – спросила она.

– Нет, конечно. – Глебу стало смешно: иногда Светка напоминала наивного пятилетнего ребенка, который ну ничегошеньки не знает о жизни, и ему можно рассказывать все, что угодно. – Мы только вокруг походим и уйдем. А зайти нельзя – там все очень заняты: одни страшные дяди мучают, пытают и отрубают головы другим страшным дядям и тетям. И так без остановки – двадцать четыре часа в сутки.

– Глеб, ну хватит! – Света возмущенно на него взглянула. – Я же серьезно говорю!

– Я тоже серьезно, – рассмеялся он. – Зайдем, конечно, если ты оторвешься от созерцания стен и сдвинешься с места. Пойдем. Надо билеты купить.

В кассу была большая очередь. Но люди спокойно ждали, улыбались друг другу и грелись на солнышке. Никто не пытался пролезть вперед или иным способом доказать свое превосходство. Очередь двигалась быстро, кассирша была вежлива. Так что о потерянных десяти-пятнадцати минутах никто в результате и не вспоминал. Глеб, купив билеты, застыл напротив информационного табло.

– Слушай, у них тут каждый час – экскурсионная программа. Водят от башни к башне, рассказывают разные истории. А потом можно самим прогуляться. Ну, как, послушаем для начала?

– Я не против. Давай.

– Тогда через полчаса нужно быть у центрального входа, а пока пойдем, на мостик еще разок посмотрим. Тебе же он нравится.

– Это ты The Tower Bridge «мостиком» называешь? У тебя совесть есть?

– Нет, – подмигнул ей Глеб. – Так ты идешь?

– Иду, конечно. – Света не без труда оторвала взгляд от башен и двинулась вслед за Глебом.

– Слушай, – Глеб не знал, как начать разговор, но понимал, что дальше тянуть нельзя. Сказать, что место под солнцем в его доме уже занято, он не решился. И начал импровизировать на ходу: – У меня дома страшный ремонт. Все вверх дном. Даже воды в ванной нет – трубы меняют.

– Да? Ужас какой. – Света почувствовала себя неловко: свалилась человеку как снег на голову без предупреждения, а у него и без нее, оказывается, куча проблем. – А ты сам как же?

– Да я пока номер снял в отеле. Деваться некуда. Так что если ты надолго – придется нам с тобой ютиться в гостинице.

– Но ремонт же закончится, надеюсь. Рано или поздно. – Света поняла, что сболтнула лишнего, но было уже поздно. Да и все равно же придется все ему рассказать. Только лучше не сейчас. Потом.

– Подожди, – Глеб почувствовал неладное и внутренне напрягся, – так ты ко мне надолго? Я, конечно, безумно рад тебя видеть и вообще, – он попытался исправить прозвучавший бестактным вопрос, – просто хотел понять, что происходит. Ты же не повидать меня приехала, как всегда, на пару дней. Ведь так?

– Нет, вот любишь ты из человека жилы тянуть. – Она тяжело вздохнула. – Я тебе все-все расскажу, не сомневайся. Только не сейчас. Сначала мне выпить нужно для храбрости, а потом – какие угодно тайны. Договорились?

– Как скажешь. – Глеб отвернулся. Только этого ему не хватало. Особенно в части «каких угодно тайн».

Они еще побродили по берегу Темзы. Света с явным удовольствием рассматривала сначала громадный, хорошо ей знакомый мост, а потом – людей, которые праздно бродили туда-сюда или сидели на деревянных лавочках вдоль крепостных стен, мирно беседуя друг с другом. Было хорошо. Спокойно. Кто бы мог подумать – какая это заразительная штука – чужое умиротворение и тихая уравновешенная радость.

К центральному входу они подошли как раз вовремя – там уже начала собираться публика, но народу еще было не слишком много, и им удалось подобраться поближе к элегантному тауэрскому стражнику в черном с красной отделкой наряде. На груди его красовалась вышитая красная корона и буквы «Е» и «К». С первой буквой все было понятно – Елизавета. А относительно «К» Светлана впала в небольшой ступор и решила обязательно спросить при случае, что она означает. Нарядный дядя был на редкость хорош – большой, статный, с красивой бородой и лукавым блеском в глазах. Когда он посмотрел на собравшихся туристов и заговорил, Светлане на миг показалось, что она очутилась в воинственном Средневековье: так властно, гулко и завораживающе звучал его голос. Толпа сразу же притихла и застыла, внимательно вслушиваясь в каждое слово. Многим не так-то просто было воспринимать английскую речь. Но, судя по дружным взрывам смеха или слаженным возгласам негодования, которыми аудитория то и дело вознаграждала оратора, дела обстояли не так уж плохо. Света, завороженная обаянием статного гида, не отставала ни на шаг и все время старалась подобраться поближе.

Она ловила каждое слово сказочного стражника, пока дело не дошло до истории, которая возмутила и потрясла ее до глубины души. Они стояли как раз напротив White Tower – резиденции многочисленных английских королей, а по совместительству, на подвальных этажах, – темницы для особо важных преступников. Перед туристами зеленела небольшая лужайка – Tower Green – предмет всеобщего пристального внимания. Стражник с упоением рассказывал о том, что на этой самой лужайке английские короли взяли за правило казнить неугодных особ знатного происхождения и положения. И первой, кому отрубили голову на этом прелестном кусочке внутреннего дворика, была вторая жена короля Генриха VIII – Анна Болейн. Света прослушала, сколько пунктов обвинения было выдвинуто бедной Анне, но сам факт приказа короля казнить королеву страшно ее возмутил. Она как-то совсем забыла, что на дворе стоял 1536 год. И подобные и даже еще более кровавые сцены были в порядке вещей.

– Слушай. – Света обернулась к Глебу. Она старалась говорить тихо, чтобы не мешать другим слушать их невероятного экскурсовода. – А за что он ее, а? Надоела, что ли?

– Да нет, – также шепотом ответил Глеб. – Она никак не могла ему мальчика родить. Поэтому все так и вышло.

– Ничего себе! – Светлана возмутилась не на шутку. Постепенно она начала вспоминать некоторые подробности из истории о годах правления Генриха VIII. – Так он сам был тот еще урод – от него и первая жена Кэтрин Хауэрд ничего путного родить не могла. Он что, и ее тоже казнил?

– Вроде да. – Глеба удивила внезапная обеспокоенность Светланы. – По-моему, здесь же. Если хочешь, посмотри, там должна быть табличка со списком всех умерщвленных на Tower Green.

Света пробралась через толпу и уткнулась носом в табличку. Лицо ее стало еще мрачнее. Потом она, также с трудом прокладывая себе дорогу в толпе, вернулась к Глебу.

– Точно. Ее тоже. Вот козел!

– Нет, ну ты интересная девочка, – Глеб начал защищать Генриха, видимо, из известной мужской солидарности, – а что ему делать оставалось? Разводы тогда запрещены были. Наследник нужен был до зарезу. Куда деваться?

– Не знаю, – Светка огрызнулась. – Можно было что-нибудь придумать – король все-таки. А он, как все мужики, поперся по пути наименьшего сопротивления: нет жены, нет проблемы. Гад!

– Да ладно ты, успокойся. – Глебу стало смешно оттого, что Светка так кипятится из-за истории, которая давно канула в Лету, и воспринимает ее близко к сердцу. – Ну, а ты бы на его месте что делать стала?

– Да ничего! Подписала бы указ о законности многоженства для королей. И дело с концом! И все были бы живы.

– Так ты считаешь гарем более правильной структурой, чем традиционный брак? – Полушутливый вопрос Глеба неожиданно заставил призадуматься его же самого. Ему вдруг показалось, что от Светкиного ответа сейчас будет зависеть то, как он выкрутится в итоге из истории, в которую попал. Если она скажет «да», можно будет рассказать ей про Лилю – и дело с концом. А там сама пусть решает.

– Без крайней необходимости – нет! Но если уж ты крутой мужик, король или шах, или кто там еще, и можешь себе позволить содержать и любить сразу многих женщин – флаг тебе в руки. Все лучше, чем убивать их почем зря.

«Вот и ответила, – печально думал Глеб, – кажется, я пока не шах и не король, значит, гарема мне по статусу не положено. Что ж, будем выкручиваться, как простые смертные. А жаль! Неплохо было бы оказаться в одной постели с Лилей и со Светой». Глеб грустно усмехнулся собственным мыслям и потащился вслед за толпой, которая бодро перемещалась в Королевскую церковь Святого Петра.

По территории Тауэра они бродили еще часа два – не меньше. Света ушла в себя и больше ни о чем не заговаривала. Особенно надолго прилипала она к витринам, на которых были разложены орудия пыток, и застревала в крохотных каменных нишах, отведенных когда-то под темницы. В итоге она опять отправилась на Tower Green и долго там стояла, словно воспроизводила перед мысленным взором события давно минувших дней.

– Пойдем. – Глеб уже начал замерзать. Как всегда, в Лондоне похолодало резко и неожиданно. – Мы с тобой еще вон туда не заходили. Там тоже была темница, в которой узники только и могли, что писать на стенах и умирать. Идешь?

– Иду, конечно. – Света окончательно погрузилась в свои мысли, и пока Глеб не очень-то понимал, как ее оттуда извлекать.

Пока они поднимались по узенькой винтовой лестнице на второй этаж каменной тюрьмы, на улице потемнело, и начался настоящий ливень. Shower – иначе и не назовешь, как ни ищи подходящее слово в других языках. Выходить на улицу было немыслимо – с зонтом или без, тут же промокнешь до нитки, и толпа сгрудилась у входа. Только вот очередной тауэрский стражник, судя по всему, ничем не отличался в части жестокости от своих давних предшественников. И вежливо, но настойчиво выталкивал людей на улицу, уверяя, что темница закрывается. Шестнадцать тридцать как-никак.

Глеб и Света одновременно вздохнули и вышли под дождь. Потоки воды текли под ноги, с неба лило как из ведра. Вокруг, как блохи, скакали припозднившиеся посетители. Они изо всех сил старались прыгнуть туда, где меньше воды, чтобы не промочить ноги в открытых ботинках и босоножках.

– Ну что, куда пойдем? – Глеб последние два часа чувствовал себя неуютно. Такая Света – молчаливая, грустная, мрачная – была ему не очень-то по душе, и он не знал, как себя вести. Хотя эта глупая и даже смешная печаль о давно ушедших придавала ее лицу необъяснимое очарование. – Ты же, наверное, с голоду умираешь?

– Нет.

– Что – нет?

– Не умираю.

– Светик, – Глеб прижал ее к себе и осторожно поцеловал мокрые от дождя щеки, – ну, хватит дуться на весь белый свет. Генрих VIII был скотина. Все это давно официально признали. Сейчас таких мужчин не существует – можешь мне поверить. Мы научились быть мудрыми, гибкими и понятливыми. Ясно?

– Ясно. – Света, наконец, улыбнулась, глядя Глебу прямо в глаза. Ей и самой стало вдруг смешно за свои детские обиды. – Ты тоже – мудрый, гибкий и понятливый?

– Ну да, – Глеб с облегчением вздохнул.

– Тогда идем ужинать. Я напьюсь и все тебе расскажу – все-все, до последнего слова. Идет?

– Конечно, идет. – На Глеба внезапно накатили неприятные мысли – ему-то ведь тоже надо кое в чем покаяться. А он никак не мог найти в себе душевных и моральных сил. – Куда поедем?

– Давай в Сохо! Там так интересно по вечерам! – сообщила Света заговорщическим тоном. – К тому же сегодня суббота – там явно полным-полно народу.

Глеб похолодел. Он подумал, что Лиля под вечер, скорее всего, тоже будет там. Сегодня самый активный день для клиентов и проституток, а она как раз пишет статью о Сохо для своей французской газетенки. В общем-то, по официальной версии для мужа и для редактора, именно за этим она в Лондон и приехала. Вероятность столкнуться нос к носу, конечно, невелика, но чем черт не шутит. Сохо – не бог весть какой большой район: три улочки вдоль, две – поперек.

– Свет, может, что-нибудь поспокойней поищем? Что-то не хочется мне шума и суеты. Посидели бы в приличном ресторане. Поговорили.

– Так, все! Делай что хочешь, а это не обсуждается. – Света заметно повеселела. – Как ты не понимаешь, у меня серьезные проблемы. И мне страшно. Я должна совсем-совсем забыться и решить, что все – суета, а главное в жизни – остаться самой собой. Понятно?

– Не очень. Но верю тебе на слово. – Глеб недовольно покачал головой, но сопротивляться не стал. В конце концов, будь что будет. И они, держась за руки, как школьники, спустились в подземку.