Текст книги "Трилби"

Глава 11

Сисси пошла к ручью, чтобы набрать воды для кофе, но мысли ее были заняты совсем другим. Вечер был прохладный, был поздний ноябрь, по небу плыли густые облака. Похоже, что скоро пойдет дождь. Это очень соответствовало ее настроению – на душе у нее тоже был дождь.

Когда она наклонилась, чтобы сполоснуть в ручье темно-синий металлический кофейник и затем наполнить его, она услышала что-то. Это были музыкальные звуки – красивая, приятная и спокойная мелодия. Мексиканец в лагере продолжал играть на гитаре, но эта мелодия звучала близко. Очень близко.

Сисси поднялась на ноги и прислушались. Звуки приближались.

Налив воды в кофейник, она направилась по лесной тропе к лагерю. Подойдя к большому раскидистому дереву, она заметила высокого мужчину, прислонившегося к стволу.

На плечи Наки было накинуто цветное пончо и он играл – ни много ни мало – на флейте. И играл довольно хорошо. Девушка была обижена на него, на его поведение, и решила пройти мимо, но индеец встал на ее пути.

– Наверное, я должна быть польщена тем, что, игнорируя меня весь день, вы вдруг решили вечером сыграть мне на флейте, – натянуто сказала она.

Наки слегка улыбнулся.

– Мы всегда себя так ведем. Мы не замечаем женщину в присутствии других. Разве вы не знали об этом?

Сисси крепко держала кофейник, прижимая его к себе.

– Такой обычай?

– Правильно. Мужчина и женщина не смотрят друг на друга, когда есть кто-то еще. Проявление любви или привязанности к противоположному полу на людях считаются невоспитанностью.

– О-о!

– Ты не знала об этом, – кивнул он. – Ты еще многого не знаешь, – Наки направился к ней, его поступь была слегка угрожающей. Он выглядел очень воинственно в наступающей темноте, высокий, сильный и волнующий. – Мужчины-апачи даже не моются вместе, когда становятся взрослыми. Даже когда они плавают в реке, они не снимают штаны. Скромность, застенчивость – это все апачи.

– А… флейта? – взглянула она на него.

– Любовь, – тихо ответил он.

Сисси покраснела, ее кожа запылала. Руки, державшие кофейник, занемели. Он подал ей флейту, забрал кофейник и поставил его на землю. Затем откинул одну сторону пончо.

– Это… тоже многозначительно? – с сомнением спросила она. – Этот жест?

– Очень.

Не колеблясь, она встала к нему под пончо, и он накрыл ее, обняв за плечи рукой.

– А что теперь? – прошептала она, дрожа от близости его теплого сильного тела. Сисси чувствовала себя совершенно в безопасности – ее обожали.

– А теперь мы можем разговаривать до тех пор, пока нас не обнаружат. Или поиграть для тебя на флейте?

Она протянула ему флейту и улыбнулась.

Музыка была нежной и протяжной, и девушка знала, что запомнит ее на всю жизнь. Когда звучит такая музыка, должны сиять звезды или, по крайней мере, полная луна, но ночь была облачной и слегка туманной от начинающегося дождя. Было так хорошо, что Сисси готова была умереть. Казалось, что вокруг другой мир, другое время. Она закрыла глаза и положила голову ему на плечо.

– Александра.

– Да, – прошептала она.

– Распусти свои волосы.

Сисси вытащила шпильки, и волосы тяжелой волной упали ей на плечи и дальше, до пояса.

– Да, хорошо, – Наки дотронулся до ее волос рукой, в которой была флейта. – Очень красиво. Ты никогда так не носишь волосы?

– Это… это было бы не очень прилично, – неуверенно сказала она.

– Табу?

– Возможно.

Он погладил ее о голове. Расхрабрившись, Сисси подняла руку и дотронулась до его густых волос, очарованная их прохладной чистотой. Он наклонился и потерся щекой об ее щеку.

– Апачи… никогда не целуются, да? – прошептала она.

– Никогда после женитьбы. Редко до женитьбы, – его губы потянулись к ее губам. – Но я был женат на мексиканке, ей нравилось целовать меня. Она научила меня целоваться, – последние слова он произнес уже прямо ей в губы.

Он поцеловал ее своими твердыми губами и прижал к себе. Она напряглась, у нее перехватило дыхание.

Наки слегка отодвинулся.

– Ты никогда не целовалась раньше?

– Ну… вообще-то нет, – призналась она. Ее большие глаза встретились с его глазами. – Видишь ли, я не такая хорошенькая, а кроме того, слишком образованная.

Он нежно улыбнулся.

– Для тебя не оскорбительно, когда я касаюсь губами твоих губ?

Она вся задрожала.

– О, нет, нет!

Он поднял ее подбородок.

– Если я нежно поцелую тебя, ты станешь меньше бояться меня?

– Я не боюсь, – возразила она неуверенно. – Действительно, не боюсь.

– Женщины-апачи целомудренны, – прошептал он, – как ты…

На этот раз она не была напряжена. Его губы были твердыми, теплыми и влажными, и ей было приятно, когда он сильнее прижался к ее губам. Она судорожно вцепилась руками в его рубашку и застонала.

Его руки погрузились в ее волосы, в то время как она перебирала пряди его волос, гладила его сильный затылок. Ее тело начало пульсировать от незнакомого раньше наслаждения. Ей хотелось еще сильнее прижаться к нему, но он уже так сильно прижал ее к себе, что ей даже стало трудно дышать.

Неожиданно он отпустил ее. Близость ее тела расслабила его. Ноги у него дрожали, он страстно хотел ее. Но этого нельзя было допустить. Как невозможно летать, так же невозможно обесчестить ее.

Наки целомудренно отодвинул девушку от себя, поставил рядом и укрыл ее и себя пончо. Прерывисто дыша, он снова стал играть на флейте, и через некоторое время дыхание его стало ровным. Сисси дрожала, прильнув к нему. И прошло гораздо больше времени, прежде чем сердце ее успокоилось.

– Как это называется? – наконец спросила она, имея в виду то, как они стояли, укрывшись одним пончо.

Наки издал звук апачи.

– Ухаживание, как это называют белые, – перевел он. – Обычно, это делается очень осторожно и осмотрительно.

– Я тебе уже говорила, что раньше я ни с кем не целовалась.

– Да, я заметил, – сдержанно ответил он.

– Было бы лучше, если бы я умела целоваться, – с грустью сказала она.

– У тебя это получается уже хорошо, но в интересах сохранения твоей чистоты нам нужно прекратить это сейчас.

– О-о!

Он взглянул на нее.

– Я тебя оскорбил? Об этом обычно не говорят. Ты понимаешь, что может случиться между мужчиной и женщиной, которые нравятся друг другу и которые проводят слишком долго времени наедине?

– Я не настолько глупа, – она почти задыхалась. Он тяжело вздохнул.

– Мы с тобой оказались в безнадежной ситуации. Я не хочу все осложнять, совершив что-то подлое, – он приподнял ее подбородок, – Александра, что бы ни случилось, нам нельзя иметь ребенка… Его никогда не должно быть.

Сисси зажмурилась. Эта мысль причинила ей боль, но она согласно кивнула.

– Это не мое желание, – добавил он, – но ребенок, принадлежащий к двум разным культурам, не принадлежит ни к одной. Такое смешение рас ни к чему хорошему не может привести.

– Тогда зачем ты укрыл меня своим пончо?

– Под смешением я имею в виду то, от чего рождаются дети, – пояснил он. Он попытался заглянуть ей в глаза и рассмотреть в темноте их выражение. – Я нахожу тебя очень привлекательной.

– Я чувствую то же самое, – прошептала она.

Он застонал и прижался щекой к ее волосам.

– Это безнадежно.

– Я знаю, – но она не двигалась, и он тоже.

Сисси прильнула к нему, чувствуя, себя надежно в его руках. Туман охладил ее кожу.

Сильный дождь пошел позже, когда Сисси очень неохотно покинула Наки и пошла спать. Трилби почти засыпала, когда ее палатка, в которой она спала одна, внезапно стала протекать с той стороны, где она лежала. Предполагалось, что она и Сисси будут спать в одной палатке, но в последний момент Джулия заупрямилась и настояла, чтобы Сисси спала с ней. Трилби оставалась одна, и ей казалось, что Джулия это сделала специально, чтобы позлить ее.

Вся одежда промокла. Трилби спала в широкой юбке и блузке, и невозможно было оставаться в мокром до конца ночи. Она достала из сумки сухую одежду, но в палатке кругом текла вода.

Решив, что нужно пойти в палатку Сисси и Джулии, чтобы переодеться, она выбралась наружу. Высокая тень внезапно возникла перед ней, и девушка вскрикнула от страха.

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – это был Торн. – Почему ты не спишь?

– Я совершенно промокла, вот почему. Я оказалась в той стороне, где протекает палатка.

– Вряд ли это случайно, – сказал он напряженно. – Пошли со мной. Кажется, я неумышленно стал частью плана. Ну, что ж, я помогу этому плану осуществиться.

– Я не понимаю, – она упиралась, а он тянул ее за собой под дождем.

– Сейчас поймешь.

Она думала, что Торн остановится у палатки Сисси, но он пошел дальше, ко второму ряду палаток, туда, где стояла палатка Ричарда, и остановился.

Внутри палатки горела лампа, две тени стояли, обнявшись, и о чем-то тихо говорили.

Это была палатка Ричарда. В лагере было только три женщины. Сисси была его сестрой, она сама была здесь, и это означало, что рядом с ним могла быть только Джулия. Трилби почувствовала себя обманутой и не сразу сообразила, что Торн привел ее в свою палатку.

Она стояла, прижав к себе сухую одежду, слегка оглушенная, ее большие серые глаза были широко раскрыты, она поняла, что всем ее мечтам пришел конец.

Торн снял шляпу и накидку и отшвырнул их в сторону. Он зажег спичку, чтобы посмотреть в лицо Трилби.

– Трагическая королева, – насмешливо сказал он. – Теперь ты знаешь правду, не так ли? Я уверен, что это было спланировано, чтобы ты все узнала. Я слышал, что кто-то здесь бродит, поэтому и встал. Очевидно, твоя подруга Джулия специально сделала так, чтобы твоя палатка протекла, ты вышла наружу и убедилась, что она с Ричардом. А сейчас, конечно, – добавил он безразлично, – я уверен, она вернулась в свою палатку и смеется своей удачной проделке.

Трилби почувствовала, как ее лицо загорелось от гнева.

– О-о!

Спичка погасла.

– Тебя шокирует, что она борется изо всех сил, чтобы завоевать его? А ты понимаешь, как это больно, хотеть кого-то так, как она хочет твоего хилого поклонника?

– Я не знаю, что вы имеете в виду…

Он закрыл ей рот поцелуем, не дав произнести дальше ни слова.

Трилби задохнулась, но Торн не обращал внимания на ее сопротивление, которое быстро ослабло, когда его сильные руки обняли ее и прижали к своему телу. Он был одновременно нежным и сильным. Его губы жадно целовали ее, и она застонала.

– Ты хочешь меня так же, как я тебя. Стой тихо, Трилби. Не надо шуметь, – прошептал он, жадно целуя ее. – Не надо шуметь, а то кто-нибудь может услышать нас даже при шуме дождя.

Торн прижал ее к себе сильнее и снова стал нежно целовать. Наслаждение, которое она испытывала с ним, настолько пронизывало ее, что ни о каком возражении не могло быть и речи. В его руках она становилась мягкой, как воск, и постепенно начала отвечать на его поцелуи. Во время бесконечных поцелуев она почувствовала, что он опустил ее на землю. Трилби не протестовала. То, что он делал с ней, было слишком прекрасно. Ей нравилось, как он целует ее. Он не спешил, был очень нежен и искусен, и ей хотелось большего.

И даже когда он лег на нее, она не протестовала. Он был тяжелым, но странным образом тяжесть его тела смягчила пульсирующую боль в ее теле. Она чуть изменила положение, чтобы он прижался к ней сильнее в том месте, где боль была сильнее всего, и задохнулась от незнакомого чувства возбужденного мужского тела. Она не знала раньше, что мужчины меняются, и не знала, как это происходит. Она чувствовала твердость его тела, не понимая, что это значит. Но это немного испугало ее, и Трилби вся напряглась.

В ответ на это он начал целовать ее опять и очень осторожно положил свою ногу, одетую в джинсы, между ее ног, покрытых длинной свободной юбкой. Едва заметные ритмичные движения заставили ее почувствовать странное, непривычное напряжение, но это было приятное, сладкое, увлекающее напряжение, которое ей очень нравилось. У нее кружилась голова, она обхватила его руками, без слов говоря, что она не хочет, чтобы он останавливался.

Он снова и снова целовал ее, нежно, без всякого усилия. Это была такая невероятная нежность, от которой у нее все горело внутри. Его тело начало дрожать, руки нежно гладили ее тело, не проявляя никакой агрессивности. Но то, как он касался ее, заставляло ее желать, чтобы он был более агрессивным, она изгибалась навстречу его прикосновениям. Ей хотелось, чтобы он ласкал ее грудь, снял с нее одежду, дотронулся до ее горячей кожи, чтобы та охладилась. Ей хотелось, чтобы он прикоснулся губами к ее соскам…

Лишь только она подумала об этом, как почувствовала его губы там, где ей хотелось. Она задрожала и прильнула к нему. Дождь стучал по палатке, заглушая ее страстные стоны.

Он что-то шептал ей, его голос был горячим и страстным. Она чувствовала его руки на своем теле, и боль постепенно угасла. Его сильная грудь прижалась к ее горячей груди. Его тело было покрыто волосами. Они щекотали ее, но она была совсем не против этого. Он целовал ее уже по-другому, глубоко и жарко, так, что она дрожала от наслаждения.

Его тело прижималось к ее телу, но что-то изменилось…

Через несколько секунд она поняла, что это. Но было уже слишком поздно. Его руки крепко держали ее, в то время как его голые ноги раздвинули ее ноги, и он прижался к ней. Он вошел в ее тело, внутрь ее. Вошел сильно и даже агрессивно. Она даже не могла представить, что такое могло быть! Все книги, которые она читала, не подготовили ее к такой интимности обнаженного мужского тела над женским, к реальности сексуального обладания.

Она в шоке вскрикнула от удивления, а затем от боли, когда его ритмичные движения заставили его тоже застонать, он горячо шептал ей что-то на ухо, в то время как его тело разрывало защитный барьер ее девственности, и вот он полностью овладел ею.

Глава 12

– Торн, ты не можешь…. – задохнулась она, когда поняла, что произошло.

Но он мог, и он это сделал. Он достиг удовлетворения, потеряв контроль над собой, ослепший от желания, которое невозможно было выразить словами. Он крепко держал ее и двигался над ней сильными энергичными толчками, пока, наконец, не достиг высшей точки наслаждения.

– О… мой Бог! – тело его дрожало, он на секунду остановился, а затем произошло его опустошение в нее.

Он затих в изнеможении, тело его расслабилось, в голове была лишь пустота. Он почувствовал такое удовлетворение, которого уже давно не испытывал.

Трилби заплакала. Она понимала, что он счастлив, но, что касается ее, она чувствовала себя обманутой. Ей было больно, нестерпимое желание, которое она испытала, когда он ласкал и целовал ее, было не удовлетворено. Он все еще лежал на ней, тяжело прижимая ее к земле. Ей стало холодно от пота на его груди, от ночного воздуха, который она вдруг ощутила. Ей казалось, что внутри нее все разорвано, ей было мокро и очень неприятно… там.

Слезы текли по ее щекам, она чувствовала себя жалкой.

– Пожалуйста, позволь мне уйти…

– Нет, малышка, не сейчас, – нежно прошептал он.

Удовлетворив свою бешеную страсть, Торн начал понемногу приходить в себя, начал понимать, каково сейчас Трилби.

– Я знаю, тебе больно, и ты разочарована, – он целовал ее лицо, осушая слезы и возбуждая опять. – Я дам тебе такое же наслаждение, которое сам испытал сейчас.

Продолжая нежно целовать ее лицо, шею, грудь, он опустил руку между ее бедер и начал поглаживать ее. У нее перехватило дыхание, она попыталась оттолкнуть Торна, но его прикосновения были так нежны, что ее тело снова полностью подчинилось ему. Сладкая истома охватила ее, пальцы впились ему в плечи, она перестала отталкивать его. Его руки ритмично двигались по ее телу, губы скользнули к ее груди, он целовал ее соски, лаская их языком. Ее наслаждение возрастало, и она кусала его губы, тихо постанывала и извивалась под его руками и губами, она хотела большего и стала умолять его закончить эту муку, прекратить это напряжение.

– Пожалуйста… пожалуйста… сделай это полностью…

– Скоро, – выдохнул он прямо ей в губы, – мы не должны торопиться. Это нужно делать медленно, чтобы твое тело было полностью готово принять мое, тогда я возьму тебя…

Он продолжал ласкать ее, ее тело задрожало, из горла вырвался короткий глубокий стон, в этот момент он вошел в нее, и она ощутила себя в раю. Не было ни боли, ни прошлого, ни будущего, только наслаждение от мужского тела в ее теле, только дрожь страсти. Она была полностью в его власти, ее бедра двигались навстречу его движениям. Еще… еще… немного еще… Она вскрикнула и потеряла сознание.

Потом он долго держал ее в своих объятиях, нежно гладя волосы, ее податливое мягкое тело, в то время как дождь продолжал увлажнять землю вокруг палатки. Он не пытался одеться, она тоже. Они оба были поражены происшедшим.

– Я… должна вернуться в свою палатку, Торн, – жалобно сказала она. Слезы текли по ее щекам, и он поцелуями осушал их.

– Ты не должна плакать, любимая. Ты отдала мне свою девственность, – его голос, шептавший ей на ухо, был глубок. – Когда ты отдала ее мне, я почувствовал это.

Его губы прижались к ее губам, и она захотела его снова. Это было непостижимо. У нее все болело, но она все равно хотела его. Она задрожала и прижалась к нему, начала гладить руками его стройное тело.

– Нет, – прошептал он, – нет, Трилби. Больше нельзя. Теперь тебе будет больно.

Она зарыдала, но он прижал ее к себе, качая в своих руках как ребенка, пока она не успокоилась.

– Ты должна выйти за меня замуж, – наконец сказал он. – Ты понимаешь это, не так ли?

– Торн…

– У тебя может быть ребенок, Трилби, – прошептал он ей на ухо.

Она замерла. Это не приходило ей в голову. Она пыталась представить себе, как она будет носить его ребенка.

Трилби лежала в темноте в его объятиях, ее голова лежала на его груди, и она только сейчас поняла, что безвозвратно сожгла все мосты. Да, может быть ребенок. А они не женаты.

– О… о, Боже, – начала она неуверенно.

– Доверься мне, – голос его стал твердым. – Перестань сопротивляться. Я хочу тебя больше жизни. Я смогу дать тебе все, что ты хочешь. Замужество еще не конец света, а сейчас у нас нет выбора, – он говорил очень серьезно.

– Нет выбора, – повторила она, и на сердце у нее стало тяжело. Теперь уже не оставалось надежды на брак с Ричардом, даже если она еще пыталась обманывать себя тем, что Ричард еще может полюбить ее, когда рядом была Джулия. Теперь счастье с Ричардом стало невозможным. Торн заставил ее вести себя недостойно леди. Он открыл ей ее темную сторону, которая потрясла ее. Слезы опять потекли у нее из глаз.

У Торна мысли были совсем другие. Он получил Трилби и доступ к воде на земле ее отца. А, кроме того, он испытал самое сильное сексуальное блаженство в своей жизни. Он даже представить не мог, что такое возможно с девственницей! Все его планы осуществились без всяких усилий с его стороны. Но он лишил Трилби выбора, и она теперь плакала. Он почувствовал себя виноватым.

– Саманта станет твоей подружкой. И если Сисси согласится остаться, она станет подружкой на твоей свадьбе. Ты хочешь этого?

Трилби закусила губу от страха. Саманта. Замужество. Дети. Но Торн даже ни разу не говорил о любви. Он только сказал, что хочет ее. А она, как идиотка, позволила чувствам захватить ее. Она… с ним…

– Это будет скоро, – добавил он спокойно. – Очень скоро.

Трилби покраснела.

– О, Боже…

– Перестань строить из себя падшую женщину, Трилби. Мы поженимся. Мы занимались с тобой любовью, но это еще не конец света. Хорошо?

– Хорошо, – отозвалась она безучастно. Ему хотелось успокоить ее, но не удалось. Она действительно чувствовала себя падшей женщиной. То, что он говорил… и что она говорила ему в ответ! Она покраснела и освободилась из его объятий, чтобы одеться.

Через минуту он оделся тоже. Когда они были готовы, ей стало еще более стыдно. Он зажег фонарь и, крепко держа ее за руку, проводил к свободной палатке, которая была предназначена для снаряжения. Они остановились у входа.

– По крайней мере, здесь будет сухо.

Она взглянула на него в первый раз после того, как они были вместе. Торн выглядел совсем другим. Моложе. Более человечным, без жесткости и сурового выражения лица, к которым она привыкла. Она чувствовала себя неловко и поморщилась. Возможно, ему вовсе не хотелось жениться на ней. Но он был честным человеком, а она позволила своим чувствам дойти до такого предела, что возврата назад уже не было. Он заставил ее пообещать выйти за него замуж, несмотря на то, что она считала, что испытывает любовь к Ричарду.

Сейчас Торн сожалел, что не сделал ей предложение так, как должен благородный человек. Трилби всегда будет чувствовать, что попалась в ловушку. А что, если она действительно любит Ричарда? Он лишил ее возможности быть счастливой. Как все шло хорошо. Ну а теперь, кажется, все уже не так хорошо. Он проклинал свою несдержанность и эгоизм.

– Трилби, постарайся не волноваться. Мы будем жить с тобой хорошо. Я буду заботиться о тебе и твоей семье. У тебя не будет причин для сожаления.

Но она сожалеет о случившемся, думала печально Трилби. Потому что между ними было только физическое желание, он не любил ее. Кроме того, существовал Ричард. Даже если он предал ее с Джулией, он был для нее всем в течение долгого времени. Трилби с болью чувствовала свою вину и одновременно испытывала стыд.

Торн видел беспокойство на ее лице.

– Постарайся не возненавидеть меня, – сказал он тихо.

– Я тоже виновата, Торн, – ее голос звучал неуверенно. Ей было непонятно то, что она чувствовала к нему. Трилби была воспитана в уверенности, что женщины позволяют проявлять мужчинам эти низкие чувства только для того, чтобы иметь детей. А теперь она понимала, что это был всего лишь миф, что женщины тоже испытывают наслаждение. Это потрясло ее. Торн крепко обнял Трилби и посмотрел ей в глаза.

– Пути назад нет. Мы не можем заставлять страдать наших родных за нашу ошибку в том случае, если будут последствия.

– У тебя уже есть Саманта, – начала она, понимая, какие трудности ждут ее в этом браке.

– Я совсем не против иметь еще одного ребенка. Думаю, ты тоже не против. Сразу же после этой поездки надо объявить о помолвке и найти священника.

– Я могу не понравиться Саманте, – настаивала Трилби.

– Саманта обожает тебя, – возразил он твердо. – Не создавай лишних проблем, – он отвел глаза.

Ему было трудно смотреть на нее после того, как прошел взрыв страсти. У него никогда так не было с Сэлли, он никогда так сильно не хотел ее, чтобы не суметь сдержать себя. Но Трилби почти сама требовала этого. Он все еще вздрагивал от удовлетворения, которое получил с ней.

– Я пойду, – смущенно сказала она. Тело ее болело, стыд все больше сжигал сердце. Трилби взглянула ему в лицо и посмотрела на его рубашку. Он не застегнул ее на все пуговицы, и в открытом вороте была видна широкая грудь, покрытая волосами. Она быстро отвела взгляд, вспомнив, какое воздействие он на нее оказывает. Ее тревожило, что она не может устоять перед ним физически. Она всегда считала себя довольно холодной женщиной, а теперь открыла в своем теле скрытую раньше сексуальность и была напугана и расстроена этим.

– Мне нужно идти, – нервно повторила она.

– В этой палатке сухо, и тебе будет удобно здесь. Хорошего тебе сна, Трилби. Если тебя это как-то успокоит, мне жаль, что я зашел так далеко.

Он был также обеспокоен, как и она, и выглядел суровым.

– Мне тоже, – сухо ответила она. – Спокойной ночи.

Он кивнул и ушел, даже не взглянув на нее. Трилби вошла в палатку, измученная страстью и печалью, и закрыла вход.

Отойдя немного, Торн долго стоял, размышляя. Он должен был позволить этому случиться, но выражение ее лица смущало его. С самого первого дня их встречи он все время приносил ей только боль. Ему было непонятно, почему он сам так реагировал на нее. Его поведение с Трилби было необъяснимо, как будто он любил ее. Торн усмехнулся при этой мысли. К старости я становлюсь фантазером, подумал он, возвращаясь в свою палатку.

Трилби почти не спала, когда наступило утро. Она чувствовала себя полностью разбитой, ее мучили угрызения совести. Джулия почему-то выглядела обиженной, а Ричард – холодным и неприступным. Когда Джулия подошла к нему, он отвернулся от нее и ушел, оставив свою хорошенькую кузину в слезах.

Джулия не поняла, что за одну ночь он потерял к ней и уважение, и любовь. Ее приход к нему в палатку шокировал его. Предложив себя ему, она, по его мнению, могла также предложить себя любому другому мужчине. А благородный мужчина, мужчина его класса, конечно, не женится на доступной женщине, опытной в таких делах.

Ричард взглянул на Трилби, и ему стало жаль, что он так игнорировал ее из-за Джулии с тех пор, как они приехали. Трилби как раз такая девушка, на которой мужчина хочет и мечтает жениться. Невозможно представить, чтобы она бродила ночью, предлагая себя. Да, да, Трилби именно такая девушка, которая ему нужна, и еще не поздно наладить с ней отношения. Джулия может возмущаться сколько угодно, он не обратит на это внимания. Он ее больше не хочет. И ему безразлично, что она думает об этом.

Когда они уселись вокруг костра завтракать, Ричард сел рядом с Трилби и был очень предупредителен с ней.

– Я плохо к тебе относился? – тихо сказал он. – Мне жаль, Трилби. Я был увлечен Джулией, но сейчас мои глаза открылись, – добавил он, презрительно глянув в сторону Джулии.

Джулия вспыхнула и отвела взгляд. Она представить себе не могла, что Ричард так прореагирует на ее чувство. Ведь она хотела только, чтобы Трилби узнала, что они были вместе. И было так приятно с ним целоваться. Но он фактически выгнал ее из своей палатки, после того как Трилби прошла мимо.

Ричард расценил поведение Джулии как неприличное. Он презирал ее и не хотел иметь ничего общего с девушкой с такими представлениями о морали.

Она вернулась в палатку к Сисси и долго плакала, пока не уснула. Сисси ничего об этом не знала, так как давно крепко спала. Ее раздражало чувство жалости в глазах Трилби и то, что Ричард внезапно стал проявлять к ней внимание.

Трилби догадывалась, что послужило причиной охлаждения Ричарда к Джулии, но о таком невозможно говорить между мужчиной и женщиной. Она не поднимала глаз от тарелки с яичницей. Все, что она столько лет чувствовала к Ричарду, умерло в эту ночь.

Торн уже готовил к охоте лошадей. Когда он вернулся, рядом с Трилби сидел Ричард и мило с ней беседовал. Торн чуть не выругался.

Страшно разозлившись, он ушел довольно далеко от всех и долго чистил и заряжал ружье. Трилби заметила его отсутствие, и ей стало казаться, что, добившись ее близости, он потерял к ней интерес.

Может быть, он уже решил, что не хочет на ней жениться, и это было самое ужасное. А вдруг у нее будет ребенок, что ей делать? Это настоящая катастрофа. Инцидент между Джулией и Ричардом подогревал ее страх.

День шел своим чередом. Торн продолжал ее игнорировать, лишь изредка бросая на нее косые взгляды.

До Трилби не доходило, что поведение Торна объясняется ревностью к Ричарду. Она решила, что он испытывает к ней презрение за ее поведение этой ночью.

Чувствуя, что отчасти сама виновата в случившемся, она стала также избегать его, что, конечно, еще больше осложнило ситуацию.

После обеда мужчины отправились на охоту. Сисси и Трилби остались одни. Униженная и оскорбленная, Джулия ни с кем не разговаривала и не выходила из палатки.

Трилби с сожалением объяснила Сисси, что произошло между Ричардом и Джулией.

– Они были всю ночь вместе? – спросила Сисси.

– Честно говоря, я не знаю. Я почти уверена, что Джулия специально что-то сделала с моей палаткой, чтобы та протекла. Торн пришел посмотреть, как я устроилась, и мы оба видели их вместе в палатке Ричарда. Я не знаю, что случилось, но Ричард очень зол на нее.

– Теперь ты сама убедилась, что собой представляет мой братец, не так ли?

Трилби кивнула в ответ.

– Боюсь, что да.

– Наконец-то.

– Я собираюсь замуж за Торна. По крайней мере, я… Он сделал мне предложение.

– Поздравляю! Торн будет очень любить тебя.

Трилби пожала плечами.

– Он не любит меня. Я имею в виду Торна. Меня еще никто из известных мне мужчин не любил. Но Торн богат, и мы будем жить обеспеченно. Я думаю, что все устроится.

– А ты любишь его? – мягко спросила Сисси.

Трилби безучастно посмотрела на нее.

– Это не имеет значения.

– Конечно, имеет.

Трилби изучающе посмотрела на подругу.

– А куда ты исчезла после ужина?

– Мне пели серенады. Разве ты не слышала звуки флейты? – с наигранным весельем спросила Сисси.

– Флейты?

Та кивнула.

– Это традиция апачей, – ее лицо погрустнело, и вся ее притворная веселость полностью исчезла. – Я не знаю, что мы будем делать. Он чувствует ко мне то же, что и я к нему, но мы живем в мире, который не поощряет людей различных рас влюбляться друг в друга.

– Бедняжка.

Сисси вздохнула.

– Мне еще больше не повезло, не так ли?

– Но вчера он игнорировал тебя весь день.

Сисси улыбнулась ей.

– Это еще одна традиция. Они просто замечательные люди. Я рассказывала ему, что доктор МакКолум – один из моих профессоров. Он был очень удивлен. Весной я собираюсь пройти еще один курс археологии, и если все будет так, как я рассчитываю, то я смогу приехать сюда еще раз с моим курсом. Мы уже заручились согласием родителей на это поездку и приедем на целых две недели. И я снова смогу увидеть его – в ее голосе была боль от предчувствия скорого расставания.

– Понимаю, – мягко сказала Трилби. – У тебя есть, о чем мечтать.

– О, да, за исключением того, что сначала нужно проститься, – Сисси была очень грустна. – Не знаю, как мне это удастся. Я люблю его, – горячо прошептала она. – Трилби, я так сильно его люблю.

Трилби не знала, что сказать. Она тепло обняла подругу за плечи, успокаивая ее, но тревога за Сисси отразилась в ее глазах.

– Ну, успокойся, – через минуту сказала Трилби, отвлеченная от своих тревог переживаниями Сисси. – Давай уберем и помоем посуду, я принесу воды из ручья.

Сисси вытерла глаза и заставила себя улыбнуться.

– О'кей.

Ричард с ружьем в руках оказался настолько опасным человеком, каких Торн еще не видел. Даже Бен нервничал из-за своего брата, когда тот наугад выстрелил в кустарник. Торн вовремя успел схватить ствол его ружья и поднял его вверх, иначе один из людей Торна был бы тяжело ранен – выстрел был направлен именно на него.

– Осторожнее – резко сказал Торн. – Если вы и дальше будете так небрежны, я отберу у вас ружье.

Ричард возмутился.

– Черта с два вы заберете его, сэр.

Торн, не мигая, смотрел на него.

– Я не позволю убивать моих людей. Если вы не будете осторожны с ружьем, мне просто придется вас обезоружить, – его рука угрожающе легла на рукоятку пистолета. Он больше не сказал ни слова. В этом не было необходимости. Жест и так был очень красноречив.

Ричард нервно засмеялся.

– Вы, конечно, шутите.