Текст книги "Трилби"

Глава 20

Наступил вечер, но Трилби не вернулась на ранчо. Джек и Мери были очень встревожены. Саманта тоже волновалась и все время спрашивала, где ее приемная мама.

– Я позвоню, – Джек позвонил на ранчо Лос Сантос, но жена управляющего ответила, что ничего не знает ни о Трилби, ни о Торне. Немного поколебавшись, Джек позвонил своему другу в Дуглас.

Когда Джек вернулся, на нем лица не было. Не сказав ни слова, он прикрепил револьвер к поясу и надел шляпу.

– Что случилось? – бросилась к нему Мери.

– Сегодня после обеда два мексиканских офицера и Красный Лопес во главе двух сотен мятежников атаковали Агва Приету, – сквозь зубы процедил Джек. – В Дугласе тоже была перестрелка несколько человек ранены… и еще несколько убиты.

Мери побледнела.

– Джек! Трилби собиралась посетить магазины!

– Разве? А тебе не показалось странным, что она оставила у нас Саманту, когда собиралась покупать ткань на платья для нее?

– Да, но….

– Джордж должен знать, где Торн, но он уехал с Трилби и тоже не вернулся. Я узнал, что мистер Вэнс уехал в Тускон. Это большой город, связаться там с ним невозможно.

– О, Боже!

– Постарайся не волноваться.

– Папа, – позвал Тедди. – Трилби еще не вернулась?

– Еще нет, – Джек заставил себя улыбнуться и вести себя спокойно. Он похлопал сына по плечу.

– Не надо волноваться. Я сейчас поеду в Дуглас. Может быть, у Трилби и Джорджа что-то случилось с автомобилем.

Никто из взрослых не верил этому, но Тедди поверил. Он улыбнулся и вернулся на кухню к Саманте.

Все оказалось еще хуже, чем ожидал Джек. Приехав в Дуглас, он увидел, что половина его жителей сидит на крышах и смотрит в бинокли через границу. Кругом были солдаты, репортеры и работники скорой помощи. Раненых отвозили на лошадях и в машинах в госпитали и временно сооруженные медицинские пункты. Мексиканские и американские женщины ухаживали за ранеными с обеих сторон сражения. Бои длились, как сказали Джеку, уже несколько часов и ожидалось, что продлятся и дольше.

– Что происходит? – спросил он у прохожего.

– В Агва Приете сегодня страшная заваруха, и сражение все продолжается. Говорят, что у границы сконцентрировались мадеристы и что они одерживают верх над федералами.

Сочувствующие мятежникам в Дугласе захватили много оружия и переправили его через границу, а чтобы правительственные войска не преследовали их, она захватили в качестве заложников несколько пассажиров поезда из Накозари. Среди них американская женщина. Все это так захватывающе, не так ли?

Джеку это совсем не показалось захватывающим.

– А что за американка? – быстро спросил он. – Никто не знает, кто она такая?

– Она, кажется, находилась на вокзале. Молодая женщина. Мистер Херд только сказал, что она купила билет на Восток.

– О, Боже! – простонал Джек, прислонившись к столбу.

Затем он взял себя в руки и отправился искать армейского командира. Он был уверен, что эта женщина – Трилби.

– Мою дочь захватили мятежники, – сообщил он первому офицеру, которого встретил. – Вы должны что-то сделать!

– Мы пытаемся вести переговоры, уверяю вас. Но связь сейчас прервана, а стрельба еще не прекратилась, – сообщил лейтенант Джеку. – Небольшой контингент федералов был захвачен врасплох. Два капитана и двадцать солдат заминировали подходы к гарнизону и отступают через границу. Но несколько человек осталось там, и мы пытаемся их вызволить. У мятежников есть пулемет, и они все время стреляют из него. Там черт знает что творится, сэр.

Во время этого разговора к ним подошел капитан и отправил лейтенанта найти материи для белого флага, чтобы начать мирные переговоры. Он выглядел таким озабоченным, что Джек не смог обратиться к нему за помощью. Через минуту этот капитан был уже верхом на лошади, рядом с ним мужчина в гражданском, они поехали к границе.

– Капитану уже пришлось применить оружие против гражданских лиц, которые хотели присоединиться к мятежникам, – сказал лейтенант. – Я настоятельно советую вам укрыться и не показываться на улицах. Они часто стреляют через границу.

– Но моя дочь…

– Если ее захватили мадеристы, то вам нечего беспокоиться, – негромко, чтобы никто не слышал, сказал ему офицер. – Эти люди относятся с большим уважением к женщинам. Они не причинят ей никакого вреда. Когда нам удастся вызволить федералов, тогда, возможно, мы сможем начать переговоры об освобождении заложников.

Джек знал, с каким почтением мексиканцы относятся к женщинам, но Трилби была американкой, а у них было предостаточно причин ненавидеть иностранцев. Кроме того, если отобьют федералов, то неизвестно, что может из этого получиться. Он ни в чем не был уверен. Он проклинал себя за то, что приехал в Аризону со своей семьей и тем самым, черт подери, подверг смертельной опасности свою дочь. А что скажет Торн, когда узнает? Кстати, почему Трилби приехала сюда, почему хотела сесть в поезд на Восток? Конечно, это имеет какое-то отношение к этому проклятому письму от Бейтса, о котором говорил ему Торн. Джек поклялся себе, что если только Трилби вернется домой живой и невредимой, он сам купит билет в Луизиану, чтобы пристрелить Ричарда Бейтса!

Джек пошел по улице, ужасаясь происходящим событиям.

Торн провел страшную ночь в Тусконе, он сидел в отеле один и пил, обвиняя себя в том, что сделал с Трилби. На следующий день у него абсолютно пропало желание заниматься бизнесом. Из головы не выходили мысли о том, как прореагировала Трилби на его записку, уехала она или осталась. Возможно, Саманта будет у Лэнгов до его возвращения. Ему пришла в голову мысль, что девочка будет очень переживать, и он решил прервать свою поездку и вернуться домой.

Никто не ждал его на вокзале, когда он сошел с поезда на небольшой станции Блэквотер Спрингс, он доехал до своего ранчо на попутной машине. Новости о сражении, услышанные им от мужчины, который подвозил его, заставили его ни минуты не медля пересесть в свой автомобиль, как только он добрался до ранчо. На бешеной скорости он помчался на ранчо Лэнгов, так как всегда говорил, что Трилби должна уехать к родителям в случае каких-либо тревожных событий. Он не позволит ей сейчас ехать в Дуглас. Может быть, вообще не поздно помешать ей уехать, думал Торн. Если он признается ей в своих чувствах, может быть, у него появится шанс завоевать ее.

Но когда он приехал на ранчо Лэнгов, то увидел Мери, сидящую на крыльце с красными от слез глазами. Его сердце чуть не остановилось. Торн понял, что случилось что-то ужасное.

Он заглушил мотор, выскочил из машины и взлетел на крыльцо, перескакивая сразу через три ступеньки.

– Торн! – воскликнула Мери, поднимаясь со стула. – О, Торн, какие ужасные новости!

– Трилби… Она уехала?

– Джек позвонил из Дугласа, он предполагает, что ее захватили мятежники и перевезли через границу в Агва Приету. – Мери расплакалась, увидев ужас в его потемневших глазах. – Мы не можем вернуть ее, и даже невозможно узнать, все ли с ней в порядке. Джордж ранен, и неизвестно, будет ли он жить. Сейчас он в госпитале Калумет.

– О, Боже, – сердце Торна бешено колотилось.

Трилби в руках мятежников. Только один Бог знает, что с ней может произойти!

– Джек сейчас в Дугласе, пытается получить какую-нибудь информацию у военных. Торн, обождите, Саманта у нас…

– Позаботьтесь о ней, пожалуйста, – процедил тот сквозь зубы и, не останавливаясь, быстро направился к машине, лицо его было искажено гримасой. – Я вернусь, когда смогу.

– Конечно, я позабочусь о ней, Торн, – печально ответила Мери. – Будь осторожен. И если что-нибудь узнаешь… что бы ты ни узнал…

– Я буду поддерживать с вами связь.

Он уехал, мысли путались, страх переполнял его. Он еще не знал, что собирается предпринять в Дугласе и как будет выручать Трилби. Он только понимал, что должен это сделать. Его глаза, смотрящие вдаль, были черными, как и страх, наполнявший его сердце.

Лайза Моррис, стоя на крыльце, наблюдала, как полк, где служил капитан Пауэл, быстро двигался из Форта Хуачука в направлении Дугласа. Моторизованная колонна производила угрожающее впечатление, проезжая через маленький городок, где Лайза жила у миссис Мойс. Капитан Пауэл остановился, чтобы попрощаться с Лайзой.

Он взошел на крыльцо, где она стояла в тени широкого карниза, одетая в льняное платье с оборками.

– Вам нужно уезжать? – невольно спросила она, глядя на него нежным взором, немного покраснев.

– Конечно. В Агва Приете идет бой, нам приказано прибыть в Дуглас для подкрепления. Там тоже может возникнуть опасная ситуация. А на войне, к сожалению, врачу работы хватает.

– Я боюсь за вас, Тодд!

Напряжение охватило его. Он хотел ее до безумия, но обстоятельства не позволяли пока думать об этом. Скоро, очень скоро ее развод будет окончательным, и они смогут быть вместе. А сейчас отдаться страсти – значит, только повредить ее репутации.

– Я буду осторожен, – он испытующе смотрел ей в глаза, видя в них отражение своей страсти. Своей большой рукой он погладил ее по щеке. – Я стреляный воробей. Я не дам себя убить, потому что мне есть, ради кого жить.

Губы ее задрожали. Ее мучили кошмары, она так боялась потерять его. Ее тело до боли желало близости с ним. У Пауэла перехватило дыхание от ее взгляда. Приличия, ограничения, репутация – он забыл обо всем и крепко обнял ее.

– Бог мой, Лайза, когда ты так на меня смотришь…. – он сжимал ее в объятиях.

Тодд целовал ее со страстным желанием, совершенно отчаянно. Она отвечала на его поцелуи, давая волю желанию, которое мучило ее со дня их близости. Она вся дрожала и горела от его поцелуев, желая чувствовать его всей кожей. Это какое-то сумасшествие, думала Лайза как в тумане, но ей было все равно. Ее волновал только вкус губ Тодда Пауэла, ей хотелось целовать его как можно дольше, прежде чем он уйдет от нее.

Когда Тодд поднял голову, его лицо пылало, он весь дрожал.

– Ну вот, – он говорил хрипло, нежно удерживая ее в объятиях, – вы так же нетвердо стоите на ногах, как я.

Лайза не могла улыбаться. Ее глаза обожающе смотрели на него, губы напухли, но она все еще ждала его поцелуев.

– У меня кружится голова, – сказала она, одновременно испытывая радость и боль.

– У меня тоже. Нет смысла объяснять, что я не должен сейчас этого делать. Но, как бы там ни было, я ужасно тебя хочу.

В его глазах Лайза читала признание, которое он не решался высказать вслух. Она видела в них страстное желание и одиночество, уважение и любовь. Такую любовь, что он был готов пожертвовать собственным счастьем ради нее.

– Я тоже сильно хочу тебя, – честно сказала она. – Я так сильно люблю тебя, Тодд, всем сердцем!

Его глаза вспыхнули, ему стало трудно дышать, он весь напрягся, как натянутая струна.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Но я… намного старше тебя, вдовец, и в прошлом был известен тем, что частенько напивался.

– Это неважно.

Он тяжело вздохнул, взял ее руку и нежно сжал ее.

– Я никогда больше не буду пить. Я сделаю все, что ты захочешь.

Лайза ласково улыбнулась ему.

– Я знаю.

Тодд выпрямился.

– Я не богат, и думаю, что больше не продвинусь по службе.

– Это также не имеет значения.

Он поднес ее ладонь к губам и поцеловал.

– Я люблю тебя. Больше жизни. Больше самой чести.

Она нежно погладила его по щеке, ее тронуло его признание. Лайза не ожидала от него такого взрыва эмоций, несмотря на его страсть и чувства, которые он испытывал, он обычно владел собой.

– Когда ты выйдешь за меня замуж?

– Когда хочешь. Я думаю, что май – хороший месяц для свадьбы.

– Да, май, – он неохотно отпустил ее и робко улыбнулся. – Решено, май.

– Ты не будешь рисковать, Тодд?

– Нет, – его глаза еще раз ласково остановились на ее лице. Он повернулся и сбежал со ступенек с неожиданной энергией и легкостью внезапно помолодевшего человека. Он засмеялся, садясь в машину, и помахал ей рукой, отъезжая. Она смотрела ему вслед, пока вся колонна не скрылась из виду, и только вдали виднелось облако пыли.

Торн ехал по Дугласу в поисках Джека Лэнга. Когда он, наконец, нашел своего тестя, Джек умолял какого-то офицера разрешить ему проехать в Агва Приету.

– Я не могу вам этого разрешить, – нервничал отвечающий за границу офицер. – Мистер Лэнг, вы просите невозможного! Какое бы разрешение я вам ни выписал, это не удовлетворит мятежников. Они расположились вдоль всей железной дороги до самой американской таможни. Они сейчас так настроены, что стреляют во все, что двигается. Они задержали нескольких заложников-американцев, которые ехали поездом, и нам неизвестно, где они сейчас. Но федералы уже сдались, город в руках революционеров, и я совершенно уверен, что они освободят заложников. Ваша дочь, возможно, среди них, и скорее всего, в полной безопасности.

– Пошли, Джек, – коротко сказал Торн. Он вообще не стал разговаривать с офицером, потащив Джека на улицу. – Это бесполезно, надо действовать по-другому.

Вместе с Джеком он направился в мексиканскую часть города, пробираясь через скопления машин, военных и зевак.

– Что ты собираешься делать, Торн?

– Попрошу помощи у мексиканцев. Это единственный способ попасть в Агва Приету сейчас. Американские войска стоят на границе, и мы не сможем сами ее перейти.

– Я понимаю, – ответил Джек. – Они уже застрелили одного человека, который пытался перейти границу. А что, если мятежники потребуют за нее выкуп? У меня нет с собой денег.

Торн коснулся револьвера на боку. Вид у него был мрачный, он шел, не замедляя шага.

– Я заплачу им свинцом.

– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но ты не должен подвергать Трилби опасности.

– Я не буду подвергать ее опасности, – пообещал Торн. – Но я ее освобожу. Клянусь, я это сделаю. Неважно как, но сделаю.

Они молча пробирались сквозь толпу.

– Она собиралась уехать от тебя, не так ли? – спросил Джек. – Из-за этого проклятого Бейтса?

– Да, – голос Торна звучал глухо и с болью. – Она может уехать и сейчас. Но сначала я освобожу ее.

– Я уверен, что она его не любит.

– А я уверен, что любит. Это не имеет значения. Главное, надо спасти ей жизнь, – тяжело ответил Торн. – Будем молиться, чтобы не было поздно.

Пока Торн и Джек искали возможности пересечь границу и пройти через заслоны мятежников, отдохнувшая и посвежевшая Трилби училась оказывать первую помощь при пулевых ранениях. Обвязав себя простыней вместо фартука, она наблюдала, как мексиканский врач сшивает рану при свете керосиновой лампы. Она повторяла его технику на втором раненом, следуя инструкциям врача, который доверил ей это дело. Она не понимала испанского, поэтому Наки переводил слова невысокого, дружески настроенного врача.

– Это смешно, – протестовал Наки. – Ты совсем не в том состоянии, чтобы заниматься этим.

– Успокойся, – Трилби кивнула доктору, демонстрирующему технику сшивания ран. Врач наблюдал, как она повторяет его действия на очень пьяном пациенте. – Мне кажется, у меня получается очень хорошо.

– Будь благоразумна. Ты подвергаешь риску свое здоровье.

– Ты говоришь, как мой муж, – ответила Трилби, не принимая во внимание его слова. – Со мной все в порядке. Я попила воды, съела хлеб с сыром и чувствую меня гораздо лучше. Наки, я просто уверена, что у меня получится очень хорошо, – она с энтузиазмом начала зашивать вторую рану.

– Торн меня убьет.

– Торну до меня нет дела, – возразила Трилби.

– Я уезжаю от него. Ты можешь успокоиться? Это очень увлекательно. Спроси у доктора, здесь нужно делать два стежка…

Наки бессильно поднял руки.

Хотя ожидание было нестерпимым, Торну и Джеку пришлось послать за кузеном Джорджа, а чтобы найти его, потребовалось немалое время. Идти в темноте через границу без всякой помощи было равносильно самоубийству и, конечно, не могло бы помочь Трилби. С помощью кузена Джорджа и еще одного его родственника Торн и Джек раздобыли мексиканскую одежду и на следующее утро, когда было почти светло, перебрались через границу с небольшой группой мятежников.

Накануне они провели очень беспокойную ночь, трудную для них обоих, особенно для Торна. Единственное, что их обрадовало, это то, что Джордж поправляется и скоро должен встать на ноги. Американцы, захваченные в поезде, были освобождены, и Торн бросился посмотреть, нет ли среди них Трилби. Но, как он и опасался, ее среди них не было. Единственным выходом было ждать рассвета.

– Мы даже не знаем, где ее искать, – протестовал Джек, когда они взбирались на берег реки в окрестностях Агва Приеты.

– Нет, знаем, – терпеливо отвечал Торн. – Она все еще на этом проклятом поезде. Они никуда не могли ее отвезти, потому что все время шла стрельба.

– Ты прав, наверное, – с облегчением сказал Джек. – О, Боже, надеюсь, они не причинили ей вреда.

– Если причинили, то им не придется сожалеть об этом на этом свете, – мрачно ответил аризонец.

Тон его был очень угрожающим, но Джек надеялся, что Торн сдержит свой гнев, пока мятежники не выпустят Трилби. Только после этого, сердито подумал Джек, он тоже сможет свести с ними счеты.

Когда они вошли в город, была слышна музыка, перемежающаяся случайными выстрелами. Агва Приета не была маленьким приграничным городом. Здесь расположился большой гарнизон правительственных войск, но сейчас было совершенно ясно, что мадеристы полностью контролируют ситуацию в городе.

Поезд неподвижно стоял на путях. Некоторые окна светились. Торн внимательно осматривал каждое, сощурив глаза. Затем, улыбнувшись, достал свой револьвер, проверил его и снова спрятал в кобуру.

– Ты готов, Джек?

– Готов, как никогда, – последовал спокойный ответ.

Торн вышел на свет. Его сразу же остановили двое и спросили пароль, он ответил дневной пароль. Мексиканцы сразу же опустили ружья. Джек облегченно вздохнул, потому что мексиканцы нервничали и готовы были спустить курок при малейшей необходимости.

– Не отходи от меня, – сказал Торн Джеку. – Нас принимают за сочувствующих. Разве я рискнул бы переходить границу, не зная пароля.

– Я думал, что нам уже конец. Как ты думаешь, она в этом поезде?

– Они сказали, что она помогает раненым. Пошли.

Торн вошел в вагон и внезапно остановился в дверях. Джек – рядом с ним. Оба изумленно вскрикнули.

Трилби стояла, наклонившись над тяжело раненным человеком с иголкой и ниткой в руках. Человек небольшого роста, по-видимому, врач, направлял ее действия, рана казалась смертельной. Пациент, однако, был весел, и, видимо, пьян. Он пел, пока ему зашивали рану.

– Трилби! – воскликнул Торн.

Она оглянулась на звук его голоса, ее лицо вспыхнуло, она смотрела на них с удивлением.

– Здравствуй, Торн! Здравствуй папа! – сдержанно сказала она. – Как вы здесь оказались?

– Что ты здесь делаешь? – Торн был ошеломлен.

– Я помогаю этому бедному измученному доктору. Он не в состоянии справиться один, – она повернулась к Наки. Тот смутился, встретив гневный взгляд Торна. – Скажи доктору, что мне нужно поговорить с моим отцом. Я отлучусь на минутку, – она вручила ему иглу и нить, сняла выпачканную кровью простыню и подошла к мужчинам.

– Трилби, девочка, с тобой все в порядке? – Джек с жаром бросился обнимать ее. – О, слава Богу, слава Богу! Когда я узнал, что они захватили заложников, я так испугался! Твоя мать не находит себе места.

– У меня, действительно, все прекрасно, папа, – заверила она. Трилби выглядела бледной и усталой, волосы немного растрепались, но она была довольна. Она не смотрела на Торна, не в силах встретиться с ним взглядом, помня, как они расстались.

– Мне нужно с тобой поговорить, – бесстрастно сказал Торн, взял ее руку и прежде чем она успела возразить, повел на платформу позади вагона. Кругом были мексиканцы, они охраняли поезд, однако никто не обратил на них внимания, поэтому они могли поговорить спокойно.

– Да? Что ты хочешь? Я очень занята, – высокомерно сказала Трилби, избегая его взгляда.

– Трилби, ради всего святого, ты пленница во враждебном лагере, а не врач, пришедший домой по вызову.

– Я не пленница. Я помогаю и ассистирую доктору там, где могу. Когда мы закончим, мне пообещали, что я могу ехать, куда захочу. Я поеду в Луизиану. Ты ведь хотел этого, не так ли?

Торн был не в состоянии говорить. Он пробормотал что-то невнятное сквозь зубы и схватился руками за железную балку. Холодный и твердый металл охладил его руки. Где-то вдалеке играла гитара, горел костер, на котором готовили бобы и кофе. Кругом звучали голоса.

– Я очень сожалею о той последней ночи, которую мы провели вместе, – бесстрастно сказал Торн, – я не имел права.

– Это верно.

Он выпрямился.

– Но, по крайней мере, они не причинили тебе вреда?

– Это не пришло им в голову. Они джентльмены, – добавила она, подчеркивая это слово.

Торн вспыхнул, повернулся и посмотрел ей в глаза.

– А я не джентльмен. Я дикарь, – тихо сказал он. – Я даже постарался доказать тебе это, Трилби, – добавил он с холодным самоуничижением. – Если тебе необходимо утонченное общество, со мной ты его не найдешь. Бейтс больше тебе подходит. И, может быть, вы созданы друг для друга.

Трилби была ни в чем не виновата, однако она почувствовала свою вину. Видно было, что Торн страдает. Она слегка нахмурилась. Теперь ей было понятно, что заставило его так вести себя. Раньше она думала, что он просто ревнует к другому мужчине, но это была не только ревность. На его лице отражалось столько чувств и переживаний, которые она еще ни разу не видела. Он очень устал, глубокие морщины прорезали его лоб, глаза были красные от бессонницы, в них затаилась боль, решительность и что-то еще. Что-то более глубокое, намного глубже, чем она себе представляла. Он проехал весь этот путь, рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее. Даже сейчас, находясь с ней, он рисковал жизнью. Все это она представила и внезапно поняла, что двигало им.

Она подошла к нему ближе и сразу заметила, как подействовала на него ее близость. Торн весь напрягся. Желваки играли на его скулах. Он сжал зубы, как будто ему требовалось огромное усилие не показать, как она действует на него.

– Что такое, Торн? – тихо спросила Трилби. – Я мешаю тебе?

Она сделала еще шаг к нему, Торн отпрянул назад, лицо его было угрожающим.

– Тебе нужен Бэйтс, или ты забыла? – Холодно спросил он. – Я рад видеть тебя невредимой, я поговорю с Лопесом и вывезу тебя отсюда, – он повернулся, чтобы войти в вагон.

– Торн!

Он повернулся и посмотрел на нее.

– Что?

– Ты никогда не спрашивал меня, как я отношусь к Ричарду, – сказала Трилби с достоинством. – И хочу ли я уехать к нему. Ты не спрашивал, хочу ли я развода.

– Как ты можешь не хотеть развода, после того, что я сделал с тобой?

В его глазах была невыносимая боль. Трилби опять подошла к нему.

– Ты занимался со мной любовью, – мягко сказала она. – Ты был очень страстным, но не жестоким, – она опустила глаза на его грудь. – Ты никогда не был жесток со мной… в любви.

– Ты вся была в синяках, – голос его прерывался от волнения. – У меня не хватило мужества посмотреть тебе в лицо на следующее утро, разве ты не понимаешь? Я боялся встречи с тобой, потому и уехал.

У нее перехватило дыхание. Выражение его лица, обычно сдержанное, было таким, что колени у нее дрожали. Почему раньше такое выражение не появлялось на его лице? Это не было выражение ревнивого, желающего отомстить мужчины. Он был похож на человека, который любит так сильно, что эта любовь убивает его, ведь он терял ее.

– Ты же… любишь меня! – прошептала Трилби, внезапно осознав это.