Текст книги "Трилби"

Глава 21

Торн вздрогнул от такого обвинения. Он отвернулся, остановив взгляд на группе мексиканцев, готовивших ужин у костра, не желая, чтобы Трилби видела, как ему тяжело. Он не хотел, чтобы она знала о его любви, не хотел быть уязвимым.

Но он страдал, и теперь она знала это. Трилби вплотную подошла к нему, взяла его за руку и прижала к своей груди. Это заставило его взглянуть ей в лицо.

– Неужели так трудно это признать?

Его лицо стало еще жестче.

– Ты не хочешь меня, – сурово обвинил он. – И никогда не хотела! Я не так культурен и воспитан, как тот парень с Востока, в которого ты влюблена.

– Да, ты не мягок, – согласилась она, нежно и радостно улыбаясь. – Ты похож на свою пустыню, Торн. Жестокий, иногда суровый. Но по сравнению с Ричардом ты дважды мужчина.

Он не смотрел на нее, но последние слова заставили его взглянуть ей в лицо. Он немного смягчился.

– Я не хотела это признавать, но поняла это еще тогда, когда Ричард впервые поцеловал меня, когда мы с Сисси ездили в заброшенную индейскую деревню, – сказала она многозначительно. – Потому, что ничего не чувствовала при этом. Абсолютно ничего. Он обнимал меня, а я вспоминала, как ты целовал меня, и что я чувствовала в твоих объятиях.

Его тонкие губы разжались. Казалось, он едва дышал.

– Как ты мог не понять этого? – шепотом спросила она, страстно глядя на него. – Я доказывала тебе это десятки раз, особенно во время близости, когда я обожала тебя так сильно, хотела, чтобы мы были близки при свете, я хотела видеть, как ты любишь меня.

Торн слегка покраснел.

– Разве?

– О да, – прошептала она. – Даже в последний раз, – добавила Трилби, тоже покраснев. – В последний раз особенно, когда ты желал меня так отчаянно, что не мог сдерживать себя. Я думала, что умру, наслаждение было просто ошеломляющим.

Торн весь дрожал. Его рука нерешительно дотронулась до ее нежной щеки.

– Я никогда не хотел сделать тебе больно. Я ревновал и ужасно боялся потерять тебя. Я просто перестал владеть собой.

– Да, – она прижалась к нему, обхватила его руками и почувствовала дрожь его тела.

– Не надо, – Торн попытался отстранить ее.

– Все хорошо, – прошептала Трилби. – Я тоже дрожу, неужели ты не чувствуешь?

Торн чувствовал. Его желание становилось от этого еще нестерпимее, просто невыносимым. Он схватил ее за плечи и прижал к себе.

– Трилби, я не могу заставить тебя остаться со мной, если ты несчастна. Бейтс любит тебя…

– Нет, не любит. Он любит только себя. А я люблю тебя, – она говорила с полной уверенностью, глядя в его побледневшее лицо.

Торн тихо застонал и поцеловал ее закрытые веки.

– О, Боже!

– Ты, в самом деле, не знал этого, правда? – она еще теснее прижалась к нему.

– Нет. Откуда я мог знать? Казалось, что ты желала меня, но я думал, ты просто делаешь хорошую мину при плохой игре. А когда ты захотела ребенка, я решил, что ты надеешься отвлечься этим от неудачного замужества.

– Я хочу родить этого ребенка, потому что люблю тебя, – она положила голову ему на грудь. – Торн, – Трилби нежно погладила его по груди, – я ношу твоего ребенка.

Он замер. Его тело напряглось.

– Ты… что?

– У меня будет ребенок, – повторила она.

Нет, просто невозможно, чтобы она притворялась, думал Торн. Это невозможно, ее лицо излучает такую радость.

Затем Торн внезапно снова вспомнил ночь, после которой он уехал в Тускон.

– Ты носишь моего ребенка… а я овладел тобой так… как тогда? – он был в ужасе. – О, Боже, Трилби! О, Боже, я мог повредить тебе! И ребенку… – в его голосе было отчаяние.

Она успокаивающе приложила палец к его губам.

– Торн, все в порядке. Ты не причинил нам обоим вреда. Пожалуйста, поверь мне, все в порядке.

Он покачал головой, глаза его были полны слез.

– Трилби, прости меня.

Она сильно прижалась к нему.

– Я люблю тебя. А ты любишь меня. Мне нечего тебе прощать. Я причинила тебе боль, не желая этого. Ты только пытался показать мне, что ты чувствуешь, а я не поняла. А теперь понимаю. Торн, ты моя жизнь.

Он дрожал. Его руки обняли ее и прижали к себе. Он все еще с ужасом представлял себе, чего могла стоить им обоим его страсть.

– О, мой любимый, – нежно сказала Трилби. – Пожалуйста, не надо так переживать. Уверяю тебя, никакого вреда не было ни для меня, ни для нашего ребенка.

– Я никогда больше не позволю себе такого. Я никогда не дотронусь до тебя таким образом.

– Нет, ты дотронешься, когда я снова буду в порядке, потому что страсть наша друг к другу великолепна и неудержима, – она встала на цыпочки и жадно поцеловала его в губы. – Я обожаю тебя, – выдохнула она. – Обожаю, боготворю тебя…

Ее нежные поцелуи уменьшили его боль. Он обнял ее и долго целовал до тех пор, пока одних поцелуев стало недостаточно. Он застонал от жара, охватившего его.

– Хм.

Строгий голос привел их в чувство. Они взглянули на вход в вагон, где стоял Наки.

– Извините меня, но вы оба не оглохли?

Торн нахмурился. Опомнившись, он услышал сильную стрельбу, совсем рядом свистели пули, где-то стреляла пушка.

– Вы слышите, что происходит? Ружья? Стреляющие ружья? Пули, летящие рикошетом? Стреляют и из револьверов, и из ружей, и из этой проклятой пушки, которую они захватили. Если вы не хотите попасть под случайную пулю, было бы неплохо покинуть линию огня.

– Почему ты сразу не сказал нам, черт возьми? – гневно спросил Торн, помогая Трилби сесть в вагон. – Она ждет ребенка.

– Да, знаю, – усмехнулся Наки. – Все об этом знают. Тебе надо стать в очередь, чтобы поздравить ее. Вон там Жуан, он просто влюблен в нее.

Торн взглянул на улыбающегося невысокого мужчину.

– Пусть поцелует свою лошадь. Трилби моя.

– Я скажу ему об этом. Садитесь на пол.

Он заставил их сесть на пол, стекла окон разлетелись вокруг от попадающих в них пуль.

– Кажется, предстоит очень долгий день, – пробормотал Наки, прижавшись к полу.

Так и случилось. Во второй половине дня все уже были совершенно измотаны от напряжения и бессонницы. Но стрельба, наконец, прекратилась. Пришло сообщение, что новый отряд федералов был на пути к Агва Приете. Значит, скоро опять начнется бой. Напряжение вокруг росло.

Трилби не знала «Красного Лопеса» в лицо, но Жуан показал ей его издали. Она думала, что герой революции будет высоким, красивым и энергичным, как обычно описывалось в дешевых романах. Но он выглядел, как обычный человек, очень улыбчивый, довольно мягкий в обращении со своими людьми, неторопливый. Он был очень вежлив, когда его представили Трилби. Лопес меньше всего походил на военного. Но, как и у большинства лидеров повстанцев, у него был острый ум и талант тактика и стратега. Он был похож на комара – укусит и улетит. Его неуловимость была главным преимуществом перед врагом.

Генерал, который раньше разговаривал с Трилби, вскоре пришел поговорить снова.

– Мы должны переправить вас через границу. Но это потребует большой осторожности, потому что ваш капитан на границе поклялся арестовать всех, кого схватят на американской земле. Это очень опасная ситуация.

Трилби улыбнулась.

– Кажется, я уже привыкла к опасности, сэр.

Торн был так горд за нее, что едва мог сдерживаться. Его нежная, беззащитная Трилби изменилась полностью и превратилась в женщину-бойца. Он очень боялся за нее.

– Моя жена ждет ребенка, – обеспокоенно сказал Торн генералу.

– Мне сообщил об этом Жуан, – ответил генерал, галантно поклонившись Трилби. – Felicidades, senora[6]6
  Счастья, сеньора (исп.)


[Закрыть], – добавил он с улыбкой. – Я с удовольствием провожу вас до границы.

– Вы джентльмен, senor, – она улыбнулась в ответ.

– Знаете, я буду сожалеть о вашем отсутствии. Вы стали одним из лучших моих медиков. Кто теперь позаботится о моих бедных бойцах?

– Госпитали через границу, – сказал Джек Лэнг. – Уже повсюду сооружены временные медицинские пункты, и очень много людей заботится о раненых и умирающих. Они примут как повстанцев, так и федералов, любого.

Генерал кивнул.

– Да, так и сделаем, – он дал знак Жуану, и после того, как Трилби нежно попрощалась с доктором, они направились к американской таможне.

Генерал сопровождал их через линии повстанцев до самой границы под белым флагом перемирия. Мексиканский генерал повстанцев отдал честь американскому армейскому капитану, салютовавшему ему с должным уважением, и вернулся к своим солдатам. Джек Лэнг облегченно вздохнул.

– Слава Богу. Мы на американской земле.

– Да, – Торн крепко прижимал к себе Трилби.

– Действительно, слава Богу. Наки, ты не поедешь с нами? – спросил он, когда Наки остановился у границы, ожидая, пока приблизится американский капитан.

Апачи покачал головой, улыбнувшись.

– Я теперь принадлежу революции, мой друг. Мой народ перестал бороться за свободу, а у этого народа еще есть шанс. Среди нас много немексиканцев, борющихся за свободу Мексики. Я не могу оставить их сейчас, когда мы так близки к победе.

– А как насчет Сисси? – печально спросила Трилби.

Лицо Наки стало жестким.

– Ничего ей не говорите. Совсем ничего.

– МакКолум сказал ей, что ты здесь, – с болью произнесла Трилби. – Она думает, что ты погиб.

Наки закрыл глаза, дрожь пронзила его.

– Пусть так и будет, – жестко ответил он. – Это к лучшему.

– Сисси любит тебя.

Наки открыл газа, адская боль светилась в них.

– Я знаю, – сказал он горячо. – Как я это знаю!

– Она готова от всего отказаться.

– Как и я. Я уже отказался, – Наки мрачно улыбнулся. – Когда все закончится, возможно, появится надежда быть вместе.

Трилби не спорила. Она не имела права диктовать ему, как жить. Ей просто было больно и за него, и за Сисси.

– Будь осторожен, – сказал ему Торн. – Не позволяй убить себя.

– Обещаю постараться. Vaya con Dios.

– Да. И ты тоже.

Наки помахал им рукой и вернулся через границу к своим, больше похожий на солдата революции, чем на апачи.

Торн, Джек и Трилби продолжили свой путь. Они достигли американской линии, и их сразу же окружили репортеры и разгневанный американский офицер.

Торн знал, что нужно делать. Он поднял руку.

– Позже, пожалуйста. Моя жена в деликатном положении, у нее кружится голова, и мне нужно побыстрее доставить ее домой.

Это сразу остановило мужчин. Она были джентльменами, и Трилби заботливо проводили через толпу к машине Джека Лэнга.

– Эти чертовы «гризеры» не причинили вам вреда? – выкрикнул один из мужчин, когда они садились в машину.

Трилби резко остановилась и посмотрела на него.

– Они мексиканские повстанцы, а не «гризеры», и к чертям тоже отношения не имеют. По крайней мере, со мной там обращались гораздо более по-джентльменски, чем, я уверена, со мной обращались бы американцы в подобной ситуации.

Мужчина закашлялся и запоздало снял шляпу.

– Идиот, – достаточно громко произнесла Трилби. Она взяла за руку Торна, и тот закрыл дверцу машины. – Это вы гризеры, а не они.

Торн взглянул на Джека Лэнга и одобрительно усмехнулся. Пообещав американскому офицеру все детально рассказать после того, как они доставят Трилби домой, они выехали из города по пыльной дороге.

Агва Приета принадлежала мадеристам всего несколько дней. Трое из лидеров повстанцев сдались войскам США, и когда колонна из двадцати тысяч федералов под командованием полковника Ренальдо Диаза строем вошла в Агва Приету, траншеи были покинуты, и город обезлюдел. К счастью для обеих сторон, они избежали войны и интервенции со стороны американцев.

Вскоре после того, как федералы взяли Агва Приету, два мадеристских лидера, Франциско «Панчо» Вилла и Паскуаль Ороцо, повели свои войска на Жуарес. Жуарес пал, а Мадеро стал президентом Мексики. Все, кто боролся за свободу Мексики, праздновали победу. «Красный Лопес», к сожалению, не смог насладиться победой, для которой он сделал так много – вскоре после битвы за Агва Приету он заболел и скоропостижно умер. Возможно, многие нелестные слухи о нем были верны, но Трилби видела его сама, слышала рассказы о нем от близких людей и считала, что он был очень предан делу революции и своим единомышленникам.

Лопес умер, но Ороцо, Обрегон, Вилла, Запата и другие лидеры мятежников были живы и праздновали победу. Фиеста длилась многие дни даже на американской стороне границы. Первая фаза мексиканской революции закончилась 26 мая 1911 года вместе с отставкой и депортацией президента Порфирио Диаса. Очередные выборы состоялись в ноябре того же года, и президентом стал Франциско Мадеро.

Трилби отдыхала в кругу своей семьи, шила платья для Саманты, наслаждаясь возобновленной семейной жизнью. Они с Торном становились день ото дня ближе друг другу. Не было больше никаких подозрений, никаких огорчений. Они любили друг друга и их ребенок рос в теле Трилби с каждым днем. Между ними не было никаких тайн, никаких неопределенностей. Когда Торн смотрел на жену, любовь в ее глазах просто ослепляла его. Он чувствовал себя скорее королем, чем дикарем. Однажды он сказал ей об этом.

Трилби засмеялась и приподнялась на цыпочки, чтобы нежно его поцеловать.

– Единственное, что в тебе осталось от дикаря, мой милый, это то, как ты любишь меня, – прошептала она. – И я надеюсь, что это никогда не пройдет.

Торн улыбнулся ее зовущим губам. Когда он поцеловал ее, то прошептал ей, что этого никогда не будет.

Джордж выздоровел и вернулся к своим обязанностям на ранчо Лос Сантос. Сисси регулярно писала Трилби, но ее письма были короткими и печальными, она никогда больше не упоминала о Наки. Трилби тоже. Ходили слухи, а слухи ходили всегда, что Наки был арестован, как американец, сочувствующий повстанцам и казнен в Мексике. Они не получали от него никаких вестей в Лос Сантос, и даже Торн начал верить, что Наки действительно мертв.

Осень пришла в Луизиану, так же, как в Аризону. Александра вместе с матерью не спеша пила чай в гостиной, когда горничная объявила, что пришел какой-то джентльмен.

– Боюсь, что это опять тот молодой человек, Хорроу, – уверенно сказала миссис Бейтс и задумчиво посмотрела на Сисси. – Нам придется его пристрелить, иначе он никогда не уйдет. Ну что ж, проводите его сюда, – велела она горничной, которая вежливо поклонилась и вышла. – Почему отец всегда уезжает на охоту и оставляет меня одну следить за твоим настойчивым поклонником?

Сисси улыбнулась, но в ее улыбке не было никакой радости. Она по-прежнему тосковала по Наки, у нее было подавленное настроение, ее ничто не интересовало. Она забросила учебу и практически отказалась от самой жизни. Ричард изменился к лучшему, возмужал и был помолвлен с доброй, милой и симпатичной девушкой. Бен уехал в Техас, чтобы стать техасским рейнджером. Сисси, единственная из детей, осталась дома. Она не знала, появятся ли у нее когда-нибудь чувства к другому мужчине. Мистер Хорроу, о котором упомянула ее мать, был вдовцом и против ее желания усиленно ухаживал за Сисси. Ей уже надоело изобретать уловки, чтобы избегать его. Она хотела только одного мужчину, но тот был мертв. Казалось, она всегда будет тосковать по нему.

Миссис Бейтс вышла поздороваться с гостем еще до того, как Сисси увидела его. Это, определенно, был не мистер Хорроу. Этот мужчина был высок и элегантно одет. У него был европейский вид, он напоминал француза, черные волосы аккуратно подстрижены, глаза, как черный влажный жемчуг. Он был невероятно красив и утончен, элегантный костюм на нем сидел безукоризненно, так же, как и начищенные черные элегантные ботинки.

– Миссис Бейтс? – спросил он, улыбаясь. – Мне сказали, что я могу найти здесь Александру. Вот и она, – добавил он, глядя туда, где Сисси сидела на диване.

Александра Бейтс молча смотрела на него, лицо ее становилось все бледнее и бледнее, пока в нем не осталось ни кровинки.

– Посмотрите, она сейчас упадет в обморок, – воскликнула пораженная миссис Бейтс.

Наки быстро подскочил к Сисси, чтобы поддержать, его сильные руки легко подхватили девушку. Ее худоба больно резанула его по сердцу. Он осторожно положил ее на диван, а миссис Бейтс, хлопоча, позвала горничную и послала ту за нюхательной солью.

– О-о, ради всего святого, что с ней? – обеспокоенно простонала миссис Бейтс.

– У нее часто бывают такие обмороки? – спросил Наки, жадно рассматривая любимое лицо.

– Нет. Правда, она очень изменилась с тех пор, как вернулась домой из Аризоны несколько месяцев тому назад. Она так грустила по тому человеку, – миссис Бейтс вспомнила, что перед ней гость, незнакомец, и замолчала. – Впрочем, это не так важно. Вы еще не представились, молодой человек.

– Разве? – пробормотал тот рассеянно, потому что Сисси уже приходила в себя. Его прекрасные черные глаза жадно изучали ее лицо. – Сисси, – нежно позвал он.

Девушка открыла глаза, они расширились от удивления. Она вся дрожала.

– Ты умер! – прошептала она в недоумении. – Наки, ты умер, ты же умер!

– Нет, – он нежно улыбался. – Как я мог умереть и оставить тебя одну?

– Наки! – голос Сисси окреп. Она протянула к нему руки, он поднял ее и прижал к сердцу. Его глаза закрылись, он сильно сжал ее в объятиях, он обнимал ее даже немного грубо – прошло столько месяцев одиночества. Его чувства были понятны и слепому, каковой миссис Бейтс совершенно не была.

– Ну, так, – она уже все поняла и улыбалась. – Должна вам сказать, молодой человек, вы совсем не такой, каким я вас себе представляла.

Наки взглянул на нее поверх темноволосой головки Сисси.

– Осмелюсь спросить, вы ожидали увидеть перья и воинственные знаки на лице?

Миссис Бейтс усмехнулась.

– Именно так. Не хотите ли чаю?

– Со льдом, если можно. В Мексике мне так этого не хватает.

Пока миссис Бейтс ходила за чаем, Наки помог Сисси сесть. Он, не отрываясь, смотрел в ее счастливое лицо.

– Александра, сейчас у меня пока не много друзей, но все дела в порядке. Я заработал деньги и купил немного собственной земли. Земля недалеко от Канкуна, – сообщил он без всякого вступления. – Боюсь, мы там будем иностранцами, но сможем жить спокойно, без всяких предрассудков. Я всегда останусь апачи и не собираюсь скрывать этого и отказываться от своих предков. Наследие не зависит от географии. Я смогу быть апачи в Мексике точно так же, как в Аризоне.

– Но ты уже от всего отказался, – слабо запротестовала девушка.

– Не совсем. У нас была альтернатива: или забрать тебя в резервацию, где бы ты страдала от предрассудков, или мне попытаться жить среди белых, где я также страдал бы от тех же предрассудков. Я думаю, что Мексика – единственный выход для нас, – он вопросительно посмотрел ей в глаза. – Ты должна решить, стоит ли тебе ради жизни со мной отказываться от своей родины и своего образа жизни.

Ее глаза смотрели на него, в них светилось огромное счастье, о котором он ей говорил. Она улыбнулась и прижалась к нему.

– Какой малостью мне надо пожертвовать, когда я с радостью отдала бы жизнь, чтобы быть с тобой, – просто сказала она.

Наки закрыл глаза. Его чувство было глубоким. Более глубоким, чем он когда-либо испытывал. В мечтах он уже представлял себе Александру в своих объятиях во время тропических ночей, и сверкала молния и гремел гром, когда он овладевал ее девственным телом. Он дрожал при мысли об экстазе, который они испытают. Наки смотрел на девушку и думал, что ради такой мечты можно пожертвовать многим, даже, как она сказала, самой жизнью.

– Да. Мое чувство такое же глубокое, как твое. Рискнем?

Сисси улыбнулась и покачала головой.

– Нет никакого риска, – она приподнялась на цыпочки и жадно прижалась губами к его губам.

– Даже любя друг друга, как мы, нам придется нелегко, – попытался сказать он сквозь ее поцелуй.

Она улыбнулась и еще сильнее поцеловала его.

– Я хочу детей после того, как мы поженимся, – торжественно провозгласила она и приложила палец к его губам, заглушая протесты.

– Я хочу много, очень много детей, – снова повторила она, каждое слово ее было взвешено и твердо.

Наки вздохнул.

– Александра, мы уже говорили о смешении рас…

– Что пройдет незамеченным в Мексике, – закончила она, улыбаясь. – Наши дети будут особенно красивы, – прошептала она, мысленно представляя их себе.

С ней было трудно спорить. Он ласково взял в ладони ее личико и улыбнулся ей.

– Красивые дети?

– Очень красивые, – она была полна энтузиазма. – Мы расскажем им о наследии апачей, и они будут гордиться этим. Мы их будем сильно любить, – она прижалась к нему. – Почти так же, как мы любим друг друга.

На это у него не нашлось аргументов. В конце концов, он тоже начал жадно целовать ее, мечтая о радости, которая ждет их в будущем.

Поздней осенью у Трилби и Торна родился сын, красивый мальчик с темными, как у отца, глазами и светлыми волосами. Его назвали Калеб в честь деда со стороны отца.

У Наки и Сиси родилось пятеро детей, все они обожали своего красивого отца, дела которого шли хорошо.

Ричард Бейтс женился на симпатичной девушке, которая любила его всю жизнь, хотя он был склонен к увлечениям на стороне.

Тедди Лэнг стал шерифом в графстве Кочайз, штат Аризона.

Маленькая Саманта выросла и вышла замуж за доктора из Дугласа.

Бен Бейтс стал капитаном техасских рейнджеров.

Калеб Вэнс женился на испанской девушке, выдвинул свою кандидатуру в Сенат Соединенных Штатов и прошел.

Что касается Лайзы Моррис, то она вышла замуж за капитана Пауэла и всех удивила, родив через год ребенка.

История мексиканской революции в последние годы была очень бурной.

Франциско «Панчо» Вилла, который стал очень известен в революционных кругах после битвы за Жуарес, через некоторое время был отстранен Мадеро, арестован и посажен в тюрьму, откуда позже бежал.

В конце ноября 1911 года Запата выступил против Мадеро. Ороцо сформировал армию для защиты Мадеро, но потерпел поражение от Хуэрго, который сместил Мадеро и приговорил его к смерти.

6 марта 1913 года ночью «Панчо» Вилла покинул Эль Пасо и перешел границу Мексики. С ним было восемь человек, девять ружей, военная амуниция для пятисот человек, два фунта кофе, два фунта сахара и один фунт соли. К 1914 году он уже создал армию – «Девятую дивизию», и выбил федералов из столицы штата Сонора Чихуахуа. Снова было решительное сражение за Агва Приету, возглавляемое «Панчо» Виллой 1 ноября 1915 года, – первое сражение, которое Вилла проиграл федералам в штате Сонора.

В дальнейшем Вилла одерживал одну победу за другой вместе со своими людьми. Американский журналист Джон Рид, который сопровождал его, обессмертил его имя в книге «El Nino». Среди иностранцев, которые делили с Виллой радости и горести, был американец, который в дальнейшем стал великим артистом кино, исполнявшим роли ковбоев, – его звали Том Микс.

В конце концов, в 1920 году, через три года после того, как была принята конституция, которая провозгласила земельную реформу и национализацию, Вилла сдался, Запата был убит в 1919 году, а Вилла – в 1923. Революция закончилась победой. В 1921 году Альваро Обрегон стал президентом Мексики.

Несмотря на победу революции, в стране мало что реально изменилось. Были приняты реформы, но влиятельные иностранные инвесторы продолжали контролировать большую часть богатства Мексики. Мексиканский народ продолжал влачить нищенское существование на мизерную заработную плату. Единственной переменой была смена человека в президентском кресле.

Несколько лет спустя после первого сражения за Агва Приету Торн и Трилби сидели на веранде, наблюдая за полетом местного авиатора на биплане, который грациозно парил в воздухе. Это было начало Первой мировой войны в Европе.

– Говорят, что они будут использовать эти аэропланы во время военных действий в Европе, – глаза Торна поблескивали. – Если бы я был немного моложе, я тоже попробовал бы заняться авиацией. Эти самолеты, кажется, сослужили Вилле хорошую службу в конце революции.

– Самолеты и «El Nino», – насмешливо сказала Трилби.

Торн откинулся в кресле-качалке, положив ей руку на плечо. Саманта уехала учиться на Восточное Побережье, юный Калеб был занят с Тедди, который учил его чинить упряжь. Жизнь была прекрасна.

– Ты не скучаешь по прежнему образу жизни? – вдруг спросил Торн, взглянув на жену. – Я имею в виду Луизиану, котильоны, утонченное общество?

Трилби положила руку ему на грудь и прижалась щекой к его плечу, с обожанием глядя на мужа.

– Нет – просто ответила она.

– И даже по жизни без пыли? – настаивал он.

– Мне нравится пыль. Она так мила. Она просто замечательно подходит моей коже, – она провела пальцем по его носу. – Я люблю тебя, – прошептала она.

Торн удовлетворенно вздохнул и прижался щекой к ее волосам.

– Ты изменилась.

– О да. Я могу стрелять из ружья, седлать лошадь и рубить топором, – ответила она с юмором.

– Не говоря уже о зашивании ран и участии в революциях.

Он усмехнулся.

– А я, кажется, осваиваю что-то вроде хороших манер, чтобы не смущать Саманту, когда она привезет нам молодого человека.

– Ты никого из нас не смущаешь, а меньше всего меня, дорогой, – она скользнула к нему на колени и удобно устроилась в его объятиях. – Но если хочешь, можно освежить твою память в отношении манер, – прошептала она, наклоняя к себе его голову и целуя его в губы своими мягкими губами. – Настоящий джентльмен всегда помогает леди, если та в чем-то нуждается.

В ее объятиях дыхание его участилось, так же как и сердцебиение. Ее способность возбуждать его никогда не ослабевала.

– А ты в чем-то нуждаешься?

– О да, – страстно прошептала она. – Не можешь ли ты проводить меня в спальню и уложить в постель?

Он хитро усмехнулся.

– Думаю, что могу, – Торн встал, держа ее на руках, и вошел в безлюдный дом. – Надеюсь, наш сын очень занят, ремонтируя упряжь.

– В двери есть замок, – прошептала Трилби, смеясь.

Он наклонил голову и поцеловал ее в ответ, улыбаясь ее зовущим губам.

В небе над головой яркий биплан сделал последний неторопливый круг и возвращался в Дуглас, приветливо покачивая крыльями двум мальчикам, которые стояли в поле, задрав головы. Он плыл по небу, как ангел с огромными крыльями, как гигантская бабочка на солнце. А далеко внизу ветер гнал по дороге желтую пыль…