Текст книги "Ведьмы Холодного острова"

Юля и Георгий невольно переглянулись. Глаза Позолотова устрашающе вращались за толстыми линзами очков. Казалось, он сам вот-вот взлетит и станет кружить по своей гостиной, заваленной книгами, над головами запуганных им гостей! А то еще бросится вниз и укусит!..

Феофан Феофанович продолжал:

– В тот день войско числом более тысячи обступило Русалочье озеро. Другие стрельцы уже вязали местных жителей. И хотя те клялись, что сами боятся такого соседства, им не верили! А может, и правильно, что не верили. Мало ли что вам скажут злоумышленники днем. В ягнят превратятся, а ночью – и нож в бок, и клыки в шею! Послушайте, я прочитаю вам из запискок путешественника и царева слуги Махровцева: «У местных и выпытали, что верховодит островом ведьмак огромной силы, видом как цыган. Огромный, косматый, с темной кожей, с серьгой в ухе. По имени Щерь. Его в окрестных сёлах не раз видали. Иные шептались, что сам дьявол поселился у них, выбрал их землицу для постоя. Когда Щерь проезжал по рынкам, ему всё за так выкладывали. Бери – не хочу! А он еще нос воротил! Самое лучшее отдавали. Таким его видели днем, а кем он обращался ночью? Говорили, и медведем, и волком, и сомом-великаном. Ревом и воем полнилась земля ночами вокруг острова! Однажды некая женщина бросилась к Щерю в ноги и закричала: „Отдай Алёнушку, дочку мою! Верни мне кровиночку!“ У женщины той пропала два года назад дочь, и люди говорили, что видели эту дочь вблизи Русалочьего озера. А Щерь ей и ответил: „У тебя еще две дочки осталось. Мало тебе?“ И женщина отошла от него, потому что поняла, куда клонит ведьмак. Ведь он может забрать и других ее дочерей!.. Пищальники царские, как-то присланные взять Щеря под стражу, в страхе разбежались, когда ведьмак им сказал: „Свинец ваш, охотники, к вам сейчас и вернется!“ И страшно захохотал, и ответили ему и быки мычанием, и ржанием лошади, и собаки залаяли, и свиньи захрюкали. Точно понимали его! Как такое окаянство терпеть можно было?..» – Глаза старого архивариуса Позолотова устрашающе вращались за толстыми линзами очков. – Так вот, на плотах и лодках, – уже от себя продолжал Позолотов, – которые стащили к озеру, стрельцы поплыли к Холодному острову через туман…

Юля вновь непроизвольно взяла за руку Георгия. Как-никак они сами буквально вчера проделывали этот путь! Через страшный туман, по Русалочьему озеру, к зловещему Холодному острову.

– И вот лодки и плоты прошли через туман, и воевода увидел чудесный зеленый остров. Прямо-таки райское место! А потом они увидели и другое – избушки на курьих ножках!

– Как это – избушки на курьих ножках? – крайне взволнованно спросила Юля. – На настоящих?

– Быть такого не может, – замотал головой Георгий.

– На сваях, молодые люди! Что вы, в самом деле? Я же вам быль рассказываю, а не сказку! Думается, весной остров подтопляло, и сильно, и надо было поднять дома жителям. Ведьмакам! А приказ был у воеводы такой: остров окружить и сжечь. И всех, кто там живет, перебить. Никого в плен не брать. И останки тоже сжечь и закопать. И святой водой окропить всю эту землю! А на острове, по подсчетам царевых слуг, жило-поживало около полусотни человек, большая часть из которых были ведьмы.

– А как же те, кого увели на остров силой? – спросила Юля. – Это же нечестно? Их бы надо было расколдовать.

Позолотов рассмеялся, как смеется мастер над вопросом несмышленого ученика.

– Это только в сказках можно вот так взять и расколдовать! Сказочники выдавали желаемое за действительное. Это во-первых. А во-вторых, не все так просто с заколдованными, девушка!

– Что это значит? Ну, заколдовали, и все тут? Или нет?

Она подтолкнула локтем Георгия. Тот встретил ее взгляд и только пожал плечами:

– Я не по этим вопросам, ты же знаешь.

– Ответ вы бы нашли в «Молоте ведьм», – пояснил Позолотов. – Человек, в ком силен Бог, никогда не пойдет за ведьмаком или ведьмой. Пойдет только тот, кто плохо слышит или совсем не слышит Господа. – Феофан Феофанович горячо указал перстом вверх. – Увести непорочного человека против его воли не сумеет даже самый сильный бес! Перед этим человеком он – ничто. Другое дело, если, скажем, та Алёнка, дочка той женщины, польстилась на молодого мужчину, да еще женатого, да еще ходила ворожить к местной повитухе, да еще заговорами пользовалась, тут в нее и входит бес, и становится обуреваема она страстью, и все сильнее, и ничто ей уже не указ, ни законы человеческие, ни законы Божьи, а тут уже бес селится в ней по-хозяйски, и она переходит за пределы светлого мира – в мир темный. Только в этом случае ее и могут взять к себе ведьмы. Бог всегда сильнее, но у человека есть пресловутый свободный выбор, воля! Щелк, – старик весьма живо для преклонных лет щелкнул пальцами, – и человек отошел от Бога и двинулся в другую сторону. Поэтому и был приказ: всех, даже тех, кого сделали своими прислужниками хитростью и силой, уничтожить.

– Как-то все это мрачно, – заметила Юля. – Не по-современному.

– Не мрачно, – потряс пальцем Позолотов, – а строго! А по поводу современности лучше и не говорите, девушка, не современность это – бесовщина! Вот поэтому и решил воевода Петров-Карячинский и крепкие в вере священники, которых выделили ему в Москве, истребить всех под корень. А священников с ним было десятка два, возглавил их суровый епископ Игнатий.

– А если там дети малые? – не желая уступать, заявила Юля. – Как же тогда?

– А если это ведьмы прикинулись детьми малыми, чтобы выбраться, тогда как? Тут надо понимать позицию государства и церкви того времени. Когда в четырнадцатом веке Север Франции объявил Крестовый поход Югу Франции за катарскую ересь и стал брать одну крепость за другой, то северные рыцари уничтожали тысячи людей всех сословий, никого не жалели! Вырезали всех подчистую, города разрушали и сжигали! Священники говорили так: «Убивайте всех, Господь на небесах разберется, кого куда!» В смысле, кого в рай, а кого в ад! «Ваше дело – истребить ересь!» И северные рыцари исполняли, и с радостью!

– Как вы можете одобрять весь этот ужас, Феофан Феофанович? – не удержалась от восклицания Юля. – Вы прям как инквизитор какой-то!

– Что в лоб, что по лбу! – вспылил старик, и его пылающие щечки вспыхнули еще ярче. – Я говорю о том, как рассуждали люди того времени! Говорю вам с официальной позиции государства, а эта позиция бывала порой очень жесткой! Слушать будете?

– Будем, простите, – вздохнула Юля.

– То-то. – Позолотов миролюбиво почесал нос. – Чаю с баранками точно не хотите?

– Точно, – четко сказала Юля.

– Ладно. Тысяча человек уже высадились и обступили остров, у половины в руках факела, вот-вот подожгут со всех концов, и тут стрельцы увидели, как из лесочка вырвалась и заметалась по берегу собачья стая. Это и понятно, звери бегут прочь от огня! И вся эта разношерстная стая мгновенно сорвалась с берега – и в воду! И поплыла к большой земле. Понятно, стрельцам не до собак. Да и не было приказа за собаками охотиться. Бросились с пищалями, мечами да копьями стрельцы на дома и искать схроны, а нет никого! Пуст ведьмин остров! И тут у воеводы Петрова-Карячинского сердце екнуло. Что такое? Вспомнил он: вожак у той собачьей стаи был – здоровенный черный патлатый пёс. И когда уже стая плыла к большой земле, уже перед туманом, вожак-то и обернись черной своей мордой на воеводу – и оскалься ему! Совсем не по-пёсьему! Понял воевода, что это и был Щерь! Что ушли ведьмаки и ведьмы с острова в обличье собак. А разве собак-то сыщешь? Потом еще лет пять по всему краю собак ловили и губили, да что толку.

– Жалко собачек, – заметила Юля.

– Конечно, жалко, а куда деваться? Воевода Петров-Карячинский приказал голым остров оставить. Деревья срубили, все сожгли, дотла! Между Сурой и Мокшей, да Свиягой много тогда ведунов и ведуний похватали, многих в костры бросили. Других утопили, третьих в землю живьем. Было. Искали Щеря не за страх, а за совесть. Похожих на него тоже ловили и в расход, цыган тогда много извели. На радость окрестному люду. И татар и ногайцев некрещеных заодно с ними. Да был ли среди них Щерь, как тут поймешь? Петров-Карячинский полютовал, все вспоминал, как тот пес на него обернулся и оскалился дьявольски. Только не просто так ведьмаки и ведьмы ушли с родного им острова в обличье собак, – зловеще рассмеялся архивариус. – Но чтобы вернуться однажды!..

Юля непроизвольно взяла Георгия за руку, и тот в ответ сжал ее пальцы. Их эта история касалась напрямую…

– Около века на Холодном острове не было ни единой живой души, – продолжал Феофан Феофанович. – Остров смотрелся из-за тумана черным горбом. А потом зола стала удобрением, и новые деревца потянулись вверх. Одни цари померли, другие пришли. Одни села запустели, другие поднялись. Все превратилось в легенду. Стоит, мол, остров посередке Русалочьего озера, «мертвый остров», на котором когда-то нечистая сила селилась, и стоит себе. При императрице Екатерине, когда много народу переселялось по русской земле, и немцы, и поляки, и азиаты, сотнями тысяч туда-сюда, остров вдруг ожил. Его уже покрывали молодые леса. Рыбаки останавливались там. Слухи ходили, что сом-великан живет в озере – кит прямо! Уже лет двести живет! Что когда-то сом был человеком; старики говорили, что ведьмак обратился в рыбу! Хотели поймать и в Санкт-Петербург чучело доставить, золотом за то получить. И вот однажды рыбаки проходят через туман, огибают озеро и видят, как девушки купаются на отмели. Голыми! Да откуда ж эти девушки? И вода чересчур холодна для плесканья! Рыбаки засмотрелись, а потом себя и выдали. Слишком близко подкрались! Девушки-то перепугались, да не на сушу полезли, а в озеро, и в сторону тумана, рыбаки глядь, а у них – хвосты! Русалки то были! Рыбаки по лодкам и через туман на большую землю. И еще лет пятьдесят на тот остров никто носа не казал. По озеру-то плавали, но за туман не заплывали. Разве что смельчаки. И солдаты – по приказу губернатора Семиярска тайного советника Иванова-Печенежского. Был у нас такой деятель времен императора Николая Первого. Строгий! Пару раз объявляли охоту на русалок. С сетями приходили. Попов привозили с иконами. Дьяконов, те басили на все озеро, да с певчими. А мужики под псалмы водили сетями, городили воду. Но русалка же не глупый карась, чтобы на хлебную корку клевать? Да и карасей толком не наловили – всех дьяконы распугали ревом-то своим. Плюнули потом. Еще прошло лет немало. Но тянуло место своих-то жителей, законных! – погрозил пальцем Феофан Феофанович. – Люди из окрестных мест и не заметили, как на острове вновь появились жильцы. Слухи были крепки в тех местах, и к ним, к островитянам, никто не совался. Говорили, что это были несколько женщин да мужчина – черный видом, похожий на цыгана, и что ночью он обращался в большую рыбу и плавал по озеру, услаждая русалок, а утром выбирался наружу, к ведьмам.

– Ух ты, и как его хватало на два племени-то? – покачала головой Юля. – И на русалок, и на ведьм? Прямо половой гигант какой-то!

– Когда в твоих руках магическая сила, девушка, и не только в руках, то и на три племени хватит, – мудро заметил Феофан Феофанович Позолотов. – И вновь стали исчезать женщины в округе, в первую очередь молодые, замеченные в грехе. И вновь их стали видеть мужики, что пытались отыскать своих близких, отцы, братья, и всякий раз видели беглянок у озера. Но когда они их звали, то словно из-под земли слышался гулкий хохот. Говорили, что так смеялся хозяин острова. Перед самой революцией исчезло особенно много женщин, одна из них была Лизавета Патрикеева. Она жила в пятидесяти верстах от озера и все бегала с подругами смотреть на туман и на тех, кто живет за туманом. Однажды она оторвалась от подруг и встретила на берегу Русалочьего озера юношу, красивого, стройного, с черными кудрями, с черными глазами, и влюбилась в него без памяти. До смерти влюбилась! И стала приходить к озеру уже одна. Он сказал, что живет в далекой деревеньке и сам любит ходить сюда глядеть на туман. У них все случилось быстро. И когда они лежали на берегу нагие, юноша спросил у нее: «Что отдашь, чтобы мы были всегда вместе?» «Все отдам», – ответила Лизавета. «Что – все?» – спросил тот. «Жизнь отдам». – «Жизнь твоя мне нужна, – усмехнулся юноша. – Зачем ты мне мертвая? А свободу отдашь свою? Сердце и душу отдашь?» – «Отдам», – ответила Лизавета. «А если я не тот, кем кажусь? – спросил ее возлюбленный. – Все равно отдашь?» – «А кто ты на самом деле?» – невинно спросила девушка. «А вдруг я зверь водяной, вдруг я леший?» – «Ну да! – рассмеялась она. – Так я и поверила!» – «А если я на острове живу? И островом этим повелеваю? А сам я – рыба, которой не один век!» – «Не пугай меня, без толку это, – ответила девушка. – Не из пугливых я!» – «А коли так, – молвил юноша, – сейчас иди, а завтра возвращайся, ровно в полночь», – сказал он так, оделся под ее взглядом и пошел вдоль озера.

– Откуда вам известен этот диалог? – возмутилась Юля. – Вы краевед или фантаст? Что-то я не понимаю?

– Тсс! – приложил палец к губам старик.

– Что значит «тсс»? – еще сильнее возмутилась Юля. – Феофан Феофанович?

Георгий перехватил ее руку, но Юля немедленно вырвалась.

– Говорю вам: тсс! – куда настоятельнее повторил Позолотов. – А уже смеркалось. И тут Лизавета сама оденься и пойди за ним! Проследить решила! И вот что увидела еще издалека: как заходит он в воду, так, точно топиться пошел. Потому что в одежде зашел. И в глубину. У нее даже дыхание перехватило, а когда она выскочила на тот бережок, то увидела гигантский хвост, с кадушку, как он ударил по воде, и черная тень пошла под водой от берега в сторону острова и тумана. Лизавета только рот закрыла руками, чтобы не закричать. Поздно вечером, когда она вернулась домой, эту историю она и рассказала младшей сестренке, когда та засыпала. И добавила: «Все равно пойду! Все равно! Потому что люблю его! Люблю до смерти! А ты меня прости, Маша, не держи зла…»

– Вы издеваетесь над нами? – вновь не удержалась Юля. – Откуда вам это известно? Диалог между сестрами? Ну откуда, Феофан Феофанович?

Но Позолотов, чьи выпученные глаза уже совсем грозились выкатиться из орбит, точно и не услышал ее:

– Младшенькая решила, что ей это приснилось. А к вечеру Лизаветы и след простыл. И больше ее никто уже и никогда не видел! Только на следующий день младшая сестра Маша рассказала родителям свой сон. Потом пошли искать Лизавету, к озеру пошли, кликали ее повсюду, да все без толку. Пожаловались становому приставу, тот хоть и не хотел, но назначил экспедицию жандармов на Холодный остров. Приплыли, увидели там с десяток женщин, не более того, одни рыжие, другие черные, все одеты скромно. Жандармы поглядели и на хозяина, он болел в ту пору, но ни красавца юноши, ни Лизаветы не нашли. И уплыли подобру-поздорову. Но видели ее позже, уже после революции. Бывшие соседи видели, из тех, кто выжил. И не раз видели. Как Лизавета шла по берегу, в том месте, где увидела своего возлюбленного, и горько плакала. Сказали об этом Маше. И Маша туда пошла. Как на родную сестрицу не поглядеть? И Маша ее увидела, и муж ее, красноармеец. Окликнула старшую младшая. Лизавета увидела их – и убежала. Бледная была, как покойница! Маша за ней: Лиза! Лиза! И на берег. Да только круги по воде, точно нырнула она и уплыла! Да куда плыть-то было? Только на остров…

– Феофан Феофанович! – вскрикнула Юля и подскочила. – Откуда вы все это знаете?! Говорите, или мы уйдем!

Тот едко рассмеялся и только посмотрел выпученными глазами на гостью. Издевательски поблескивали толстые стеклышки его очков.

– А знаете, девушка, как звали мужа Маши?

– Как?

– Феофан Матвеевич Позолотов. Ой, и досталось ему от советской власти за такое имя да фамилию! Это был мой отец. А Лизавета была моей теткой.

– Вот почему вас так увлекла эта тема! – выпалила Юля. – Теперь понятно!

– А может, и не была, может, и до сих пор существует, – закончил Позолотов начатую мысль. – Ведь русалки и ведьмы живут доо-оолго! Не один век, девушка. Да вы сядьте, сядьте, – его тон посуровел, – прекратите мне диван портить, а то вон как распрыгались. Будете новый покупать, если сломаете!

– Села, – вернувшись на место, кивнула Юля. – Теперь мне все понятно, это вам матушка все рассказала – про сестру, про сон! Да?

– Именно так. Я эту историю про свою пропавшую тетушку с детства знаю. Потому и принял все так близко к сердцу и решил посвятить этому поиску годы! Сами подумайте, стал бы я жизнь на это тратить? На пустую выдумку-то?

– Не стали бы, – честно ответила Юля.

– Вот именно! Потому что для моей мамы, Марии, эта потеря, старшей сестры, стала огромной трагедией. И что самое главное и самое страшное – стало черной дырой в ее собственной судьбе. Ведь на эти вопросы никто и никогда не мог дать ей ответа. И она сама, будучи в здравом уме, и ее муж, оба видели, как сестра исчезла на берегу, а по воде тотчас пошли огромные круги, точно туда поспешно кто-то бросился и ушел в глубину. – Маленький Феофан Феофанович, с распущенными седыми бачками, гордо вздохнул и выкатил грудь. – Я матушке клятву дал, что узнаю, куда пропала ее старшая сестра!

– Да-а, вот это история, – выдохнула Юля.

Георгий тоже кивнул:

– Прямо-таки фильм ужасов какой-то. Спилберг отдыхает.

– Все, что объяснимо, ужасом уже не является, молодые люди, – сказал Позолотов. – Но надо найти эти объяснения! Этим я и занимался всю свою сознательную жизнь. И не без удовольствия, если честно. Потому что открывал для себя удивительный и закрытый ото всех мир! Революция остров вычистила, извела ведьм, куда они делись, товарища Троцкого надо спросить, и до конца двадцатых годов Холодный остров пустовал. Потом вновь там поселились неизвестные люди, так на них кляузу написали, в тридцать седьмом году их сцапали и увезли, и более их никто не видел. Тут уже товарищ Сталин побеспокоился. Говорят, расстреляли ведьм за вредительство. И только в пятидесятых на Холодном острове вновь началась жизнь. И вновь, хоть и редко, стали пропадать в окрестных селах люди. Одной из последних пропала двадцатилетняя девушка – Маруся, и тоже из окрестных поселков. Ее брат потратил много лет на поиски сестры и в конце концов пришел к заключению, что нити тянутся через Русалочье озеро и туман к Холодному острову. – Феофан Феофанович поднялся со стула, который тоскливо скрипнул под ним. – Пора, я так думаю.

Юля и Георгий переглянулись.

– Что – пора? – спросила гостья.

– А то, – ответил Позолотов, размахнулся и ударил в ладоши: – Крибле! – Затем хлопнул еще раз: – Крабле! – И в третий раз: – Бумс!

Юля и Георгий стремительно обернулись налево – на скрип ожившей двери. Той самой, ведущей то ли в смежную комнату, то ли в чулан. Они даже привстали от неожиданности, потому что испытали легкую дрожь оттого, что в квартире кто-то таился. Но кто?! Кто?! Кого прятал за стеной – и так ловко и вероломно! – старый рассказчик?! Ведьму? Лешего? Кого?!

Дверь открылась, свет из смежной комнаты упал в гостиную, а вместе с ним на пороге ребята увидели силуэт. Знакомый силуэт! И он перешагнул порог. Перед ними стоял… Следопыт!

– Мама, – прошептала Юля.

– Вот это да, – следом пробормотал Георгий.

– Как тихо ты сидел! – радостно воскликнул Феофан Феофанович. – Недаром – охотник!

Но появление этого человека в конечном итоге скорее обрадовало молодых людей, чем напугало их.

– Я бы положил не только половину жизни, но и всю жизнь, лишь бы найти сестру, – кивнул Следопыт, и обращался он именно к гостям Позолотова. – Здравствуйте, ребята.

Те поздоровались с ним, как с добрым старым знакомым.

– Давно не виделись, – улыбнулась загорелому и суровому мужчине с ямочкой на подбородке Юля. – Но как мы встретились, это же надо!

– Судьба, – кивнул Следопыт.

– Но он пошел дальше. – Позолотов взглянул на Следопыта. – Он доказательно объяснил, почему во все века ведьмаков и ведьм тянуло на этот остров. Потому что рядом находилось древнее святилище – поганое, злое! Страшное! В самом центре Черного городища! О таком даже я, его учитель, не смог бы додуматься! Но иначе как тогда было объяснить это мистическое притяжение одного места к другому. Призраков и ведьм! Сотни, а может, и тысячи убитых людей, принесенных в жертву идолу, что прячется под горой, и злых духов, которым тут точно медом намазано? А?!

– Да, это было откровение, – согласился с хозяином дома Следопыт.

Юля с вызовом усмехнулась.

– Чему вы усмехаетесь, девушка? – спросил Позолотов.

Кажется, на этот же вопрос ждал ответа и Следопыт. Юля упрямо взглянула ему в лицо:

– А ведь это вы взорвали истукана в Черном городище, правда?

– Что? – нахмурился тот, поймал взглядом настороженный взгляд Позолотова и вновь вопросительно уставился на девушку.

– Не отпирайтесь. И зовут вас Кирилл Белозёрский. Вы потеряли сестру, пришли к заключению, что виновата во всем нечистая, что столетиями обитает в этой местности, и что притягивает ее идол в сердце, если так можно выразиться, горы, расположенной в центре Черного городища. Вы – историк, сами признались нам в этом. Но вашу историю мы узнали сами и совершенно случайно.

– Это не я, Кирюша, – замотал головой Позолотов. – Я им ничего об этом не говорил.

– Знаю, – кивнул тот, – иначе бы я услышал. И кто вам об этом рассказал?

– Все вам скажи, – усмехнулась Юля. – У нас тоже есть секреты.

– Ну вы и лиса, Юленька! – покачал головой хозяин дома.

– Им рассказал Косогоров, – кивнул Следопыт.

– Наш говнюк? – нахмурился старик.

– Он самый. А кто же еще? Так? – спросил у молодых людей Следопыт.

– Ладно, наш секрет долго секретом быть не мог, – пожала плечами Юля. – Он самый. Федор Иванович Косогоров посвятил нас в суть дела. Мы заезжали к нему по просьбе Турчанинова, как раз скопировать дело о взрыве – ваше дело, – кивнула она Следопыту. – И еще одну рукопись взять для нашего профессора. – Юля перехватила взгляд Георгия и чуть заметно нахмурилась, что означало: давай оставим тайну Косогорова тайной! – И Федор Иванович нам целую лекцию прочитал. Интересную, кстати!

– Еще бы! – язвительно рассмеялся Позолотов. – Говнюк у нас великий фольклорист и лингвист!

Охотник отодвинул стул и сел за стол:

– И зачем оно ему понадобилось, мое дело?

– Гору взрывали. Раньше на это внимание никто не обращал. А теперь студентка пропала, студента покалечили. Кругом полиция. Турчанинов хочет знать, где какие проломы. Ведь он отвечает за пятьдесят студентов!

– Вот об этом, Юля, расскажите мне поподробнее, – попросил Следопыт. – Я о пропавшей студентке.

– А вы разрешите называть вас Кириллом? – хитро спросила Юля.

– Пожалуйста, теперь мне не имеет смысла скрывать свое имя. Раскололи вы меня. Методом дедукции, – усмехнулся он.

– И как же вас по имени-отчеству?

– Кирилл Александрович Белозёрский. Но если хотите, можно просто по имени.

– Хочу по имени, – кивнула Юля. – Слушайте, Кирилл, вам и вашему педагогу и товарищу Феофану Феофановичу Позолотову это должно быть очень интересно. Давайте, что ли, ваши баранки, Феофан Феофанович? – Она подмигнула Георгию. – Если вы наше овсяное печенье решили на зиму оставить.

– Да можно и ваше печенье открыть, – пожал плечами Позолотов. – Думаете, мне жалко?

– Не знаю. В жизни чего только не бывает. А вы человек со странностями…

– Это почему? – обиделся хозяин дома.

– Это потому, – ответила Юля. – Тут и думать долго не надо.

Кирилл Белозёрский подавил улыбку.

– Просто хотел себе на вечер оставить, – оправдался Позолотов.

– Я за ваш рассказ вам три пачки такого печенья куплю, – пообещала Юля.

– Ну ладно, – усмехнулся старик. – Уговорили.

Пока хозяин отправился ставить чайник, Юля спросила у охотника:

– А за что они так не любят друг друга? Позолотов и Косогоров?

– Ну-у, тут все просто. Позолотов никогда не стремился к регалиям, званиям, корпел за работой, а Косогоров – завсегдатай научных кругов, педагог, администратор, всегда лез вперед, рубашку на груди рвал. Лет десять назад Косогоров, он был замдиректора, решил его на пенсию отправить, а Феофан Феофанович назвал его бездарью, хотя это не так. За бездаря ответишь, сказал Косогоров. Нет ничего хуже, чем одному ученому мужу назвать другого таким вот образом. И понеслось! Больше их вражда уже не затихала, и когда Косогоров стал директором, то сделал все, чтобы отправить нашего Феофана на пенсию.

Вскоре хозяин вернулся, расположился за своим столом, а когда чайник засвистел, дал приказ этот чайник принести, поставить чашки на стол, а также высыпать овсяное печенье в вазочку. Когда чай был разлит по чашкам, Кирилл Белозёрский взглянул на Юлю:

– Прошу вас, милая девушка, мы все внимание.

И Юля обстоятельно рассказала им романтическую историю с драматическим окончанием про нападение на двух студентов якобы двух рыжих женщин в белых балахонах. Ее рассказ тронул за живое и Позолотова, и Белозёрского – у обоих мужчин когда-то пропали у озера близкие люди.

– Я могу себе только представить, что там сейчас творится, – закончила Юля. – Кругом полиция с собаками, там сейчас всю округу на уши поднимают.

– А теперь расскажи им про то, как мы на остров плавали, – сказал Георгий.

– Что?! – едва не подскочил с места Кирилл Белозёрский.

– На остров?! – выпучив глаза и выронив чайную ложечку, прошипел Позолотов. – На этот чертов остров?!

– Я был против, – честно признался Георгий.

Юле пришлось рассказать и об этом. Как она нашла след, который оставили похитители Жанны, как он вывел на берег и как они сплавали через туман на Холодный остров. Самой грандиозной частью ее рассказа была та, где они встретили трех рыжих ведьм – молодую, среднюю и старуху. И как те явно грозили им колдовским возмездием за любопытство самой настоящей расправой.

– Страху мы натерпелись, я вам доложу, – покачала головой Юля. – Брр! – Она даже передернула плечами. – Вот как натерпелись!

– Так и было, – признался Георгий, – грозили на острове оставить.

– Из него обещали сексуального раба сделать для всей их семьи, да-да, – отпивая чай, кивнула Юля, – а меня в служанки определить. Короче, по хозяйственной части.

– Так прямо и сказали? – еще плохо веря своим ушам, изумленно пролепетал Позолотов. – Вот прямо так? Открытым текстом?!

Он то и дело переглядывался с Белозёрским.

– Да, – кивнула Юля, – а что тут такого? Они же – ведьмы?

– Невероятно, Кирюша! – пробормотал Феофан Феофанович. – Я восемьдесят лет живу, а на острове не был, только мимо плавал! А эти двое детей едва появились в наших местах и сразу попали туда! Невероятно!

– Оттого сразу и попали, что не знали, куда плыли, – трезво и умно заметил Кирилл Белозёрский. – Что из этого тумана можно и дороги не найти.

– Ваша правда, – честно призналась Юля. – Я – дитя цивилизации. И не верила всей этой околесице. И поначалу мне показалось, что все это фарс. Но уж больно они рыжие и страшные изнутри, и глаза у них пронзительно-зеленые, как водоросли на солнце…

– Точно, – подтвердил ее слова Георгий.

– А у вас, Юленька, волосы тоже в рыжину, – заметил Феофан Феофанович, – и глаза тоже зеленые. А, Кирюша?

– Есть такое, – кивнул тот, – я это еще в первый раз заметил.

Юля переглянулась с Георгием – они точно все сговорились!

– Вот они мне и сказали, эти женщины, что я тоже ведьма, – призналась Юля. – Можете себе представить?

Позолотов особенно многозначительно переглянулся с Кириллом Белозёрским и пожал плечами:

– Почему бы и нет?

– Все женщины немного ведьмы, – заключил Следопыт. – А женщины красивые – даже много. Потому что обладают силой сексуального притяжения. Их-то как раз и сжигали в Европе. Поэтому там красавиц днем с огнем не сыщешь. Не то что у нас – красотка на красотке. Особенно по городам Поволжья, да еще в провинции!

– Сто кровей в наших девках понамешано, вот откуда красота, – объяснил ситуацию Позолотов. – Откуда вы сами, Юленька?

– Папа с Волги, из Вольжанска, а мама коренная москвичка. Мама у меня – модель! – вздохнула Юля. – Я – Дюймовочка по сравнению с ней. А умная я в обоих, – с гордостью добавила она.

– То, что вы умница, это факт, – согласился Феофан Феофанович и тем самым оборвал разговор про женскую красоту. – Что же мы будем делать дальше? Как нам быть с ведьмами Холодного острова? Я тоже хочу туда попасть! Слышишь, Кирюша?

Юля не смогла сдержать улыбки. Рвение старика было удивительным, казалось, он прямо сейчас готов был одеться в хаки, водрузить на голову пробковый шлем, взять винтовку и отправиться на охоту. На ведьм!

– Чему вы улыбаетесь, девушка? – недовольно спросил Позолотов.

– Да так, – пожала плечами Юля.

– Что значит – так?

– Удивляюсь вашей энергичности! – выкрутилась она.

– А-а, ну тогда ладно, – снисходительно заметил Феофан Феофанович.

– У меня такой вопрос, Феофан Феофанович, – Юля разом стала серьезной, – а может быть, он более касается вас, Кирилл…

– Да? – спросил Белозёрский.

– Чем они питаются, эти женщины, живя на острове? Что у них там, своя пекарня? Молокозавод? Овощной рынок? Рыба в озере – это понятно. Ну, грядку можно посадить. И все? Или они энергией питаются?

Позолотов взглянул на ученика и кивнул:

– Этот вопрос и впрямь к тебе, Кирюша. Расскажи им.

– Не только энергией, – согласился Белозерский. – У них есть слуга, – усмехнулся Следопыт. – Раб.

– Слуга, раб?! – удивилась Юля.

– Условно, конечно. За селом Раздорное есть лесопилка, там работает некто Клим Зарубин по кличке Горыныч. Одинокий нелюдимый человек. Лет пятидесяти. Он и возит ведьмам продукты. Уже долгие годы. Об этом никто не знает. Муку, сахар. Покупает их всякий раз в разных магазинах, чтобы лишнего чего не подумали.

– Это вы выследили его? – догадалась Юля.

– Именно так, – кивнул Следопыт. – Лет пять назад я разглядел Клима Зарубина плывущим в лодке на остров. Разглядел, узнал его. Лодка была буквально набита грузом. И стал следить за ним. Потом увидел его со средней из женщин.

– А-а, – кивнула Юля, – с этой, которая стращала нас пуще других. Брр!

– Приворожила она его, вот что я думаю. Возможно, что у них и роман.

– Роман с ведьмой – класс! – вырвалось у девушки.

– Что-то подсыпали, что-то наговорили, и вот человек уже в плену. А потом и в рабстве. Это же как с гипнотизером, помните наш разговор?

– Еще бы! – кивнула Юля.

Позолотов щелкнул пальцами:

– Раз! – и вас ввели в гипноз. А второго раза, – он щелкнул второй раз, – не сделали. Только первый! Вот вы и остались в мире грез, куда несомненно хотели попасть сами, а выйти вам уже не светит!

Азарт, с которым он говорил, заставил Юлю и Георгия улыбнуться.

– А он сильный, этот Клим Зарубин? – вдруг поинтересовалась Юля.

Георгий перехватил ее многозначительный взгляд.

– Как бык, – ответил Кирилл. – Немолодой уже, лет пятьдесят, но здоровенный! От природы. Бревна и пни таскает на своем горбу, и хоть бы что!