Текст книги "Ведьмы Холодного острова"

– Мы думали, вы знаете, где ваш музей, – подала голос Юля.

– Сейчас! – обернулся водитель. – Я районного главу вожу. Семиярск только по административным точкам знаю!

– Ты мне пальцы во сне едва не сломала, – шепнул Георгий спутнице. – Я проснулся, думаю: чего это она?

– Прости, – прошептала Юля.

– Что снилось?

– А ты догадайся.

Они говорили тихо.

– Понял. Кошмары про остров?

– Именно. – Она облизала губы. – Язык к небу прилип – воды надо глотнуть.

«Газель» наконец остановилась, и как видно, в центре старого города – кругом стояли дореволюционные особнячки.

– А вы людишек поспрашивайте, семиярцев наших, глядишь, кто-нибудь чего-нибудь да и скажет.

– Так пещерные люди интересовались, – откликнулся Георгий и вяло полез за телефоном.

– Точно! – вспомнил водитель. – Сейчас у всех Интернет в каждом телефоне. Ищи, молодежь!

– Я найду, – зевая, кивнул Георгий.

– Кто быстрее, – сонно мотая головой, сказала Юля. – Наперегонки.

И оба стали тыкать пальцами в кнопки телефона. Юля оказалась расторопнее:

– Исторический музей. Гоголевская, 86.

– Ясно, – откликнулся шофер. – А какие там еще улицы? Для подсказки?

Юля быстро назвала, и шофер вспомнил:

– А, знаю! Это рядом с театром их. Я туда нашего главу с семьей вожу, на премьеры. Просвещаются, блин.

– Ты всегда впереди, – покачал головой Георгий и спрятал телефон.

– Ну, уж извини, – пожала плечиками Юля. – Говорила: такой вот уродилась.

«Газель» вновь устремилась по городу, и очень скоро водитель притормозил у старинного обветшалого здания с колоннами.

– А как вы будете время коротать? – заботливо спросила Юля.

– Вздремну, – легко ответил водитель.

И зевнул так душевно, что молодым людям стало ясно: у него все будет хорошо. Георгий, а за ним Юля выбрались из микроавтобуса и подошли к старинным дверям с новенькой табличкой на видавшей виды кирпичной стене. Надпись гласила: «Исторический музей города Семиярска. Основан в 1921 году».

– Пошли, – сказала Юля. – Нас ждет директор музея Федор Иванович Косогоров. Интересно, он уже знает о нашем ЧП? А то сейчас начнутся расспросы: что, как да почему.

Федор Иванович оказался в высшей степени приятным господином: упитанным, аккуратно подстриженным, улыбчивым. В свободном летнем костюме. Он с любопытством оглядел ладную девушку и серьезного молодого человека, предложил им сесть на большой кожаный диван и приказал секретарше «принести молодым людям чаю, и покрепче, с бутербродами и печеньем». Физиономии у них были сонные, это правда. Перед хозяином кабинета на столе лежала тощая синяя папочка с малиновыми тесемками. Что-то Юле подсказывало, что именно в этой папочке и скрыт их интерес. Но Федор Иванович, человек, несомненно, размеренный и толковый, не торопился наброситься на своих гостей. И только когда те благодарно стали отхлебывать чай и уминать худые бутерброды с сыром, впрочем, показавшиеся им очень вкусными, Федор Иванович принялся посвящать гостей в тайны двадцатилетней давности.

– Я ведь историк, – сказал он и положил крепкие руки на тощую папочку синего цвета, – и хорошо помню тот взрыв на Черном городище. Слава Богу, никто не пострадал. Взорвали, когда раскопок не было, гуманисты! Был даже легкий обвал. Но «Монгол» выстоял. Так мы его называли. А потом поползли слухи, почему это случилось. И слухи эти взялись не из пустоты. – Он погрозил гостям пальцем. – Дело все в том, что у нас на историческом был один студент, звали его Кирилл Белозёрский. Я его знал – он учился на два курса старше меня, и учился хорошо, кстати. Знал за десятерых! Ему пророчили большое будущее. Так вот, этот самый Кирилл Белозёрский, как оказалось, усиленно распространял слух о том, что Черное городище – место нечистое.

– Как это – нечистое? – хоть и с набитым ртом, не смогла удержаться от вопроса Юля.

– А вот так, молодые люди! – вновь потряс пальцем Федор Иванович Косогоров. – В том-то и суть. Вам, наверное, ваш педагог и уважаемый мною ученый Венедикт Венедиктович Турчанинов рассказал, что культура Черного городища – особенная. Не просто жили, ели-пили, женились, рожали одних, хоронили других, и так из веку в век. Говорил он вам?

– Вы про жертвоприношения? Про якобы вырванные сердца? – на этот раз задал вопрос Георгий.

– Именно, молодой человек, именно и не якобы, – покачал головой Косогоров. – Ритуальные убийства, как вы сами понимаете, просто так и где придется не совершаются. Для этого особое место надобно. Вот этот самый Кирилл Белозёрский и выдвинул еще прежде теорию, хватило ведь ума, знаний и доказательств, а я бы еще прибавил – и безрассудства, что, мол, это гора, что рядом с Городищем, можно сказать, в его центре, не совсем гора, а вернее, совсем не гора, а древнее языческое святилище, посвященное одному очень известному богу, нет, не то слово, – поморщился Косогоров, – лучше сказать – злодейскому духу, страшному духу ночи Вубыру.

– Вубыру? – переспросила Юля.

– Именно так, девушка. Поистине, это космополитичное божество! – хитро улыбнулся директор музея. – Для татар, башкир и удмуртов он – Убыр, для марийцев – Вувер, для карачаевцев – Обур, для коми-зырян – Упыр. – Косогоров вдруг зловеще рассмеялся. – Чувствуете уже, куда я клоню? Для нас, славян, он – Упырь, для всех европейцев – Вампир.

Юля передернулась плечиками:

– Брр! – Она даже перестала есть, ненадолго. – Ведь чуть не поперхнулась, Федор Иванович. Но как интересно.

– Вот и я о том же, милая девушка. Мы точно не знаем, кто жил в Черном городище. Как правило, народы с разными богами в языческие времена не смешивались друг с другом. Племенные боги, зов крови – все это разъединяло людей. Но не так было в Черном городище. Мы не знаем, какие народы тут смешивались друг с другом, думаю, и марийцы, и славяне, и удмурты, и татары, и башкиры, и чуваши, и объединил их темный дух, которому они приносили жертвы. И звался он почти точно Вубыр. И жертвы эти были большими! Потому что очень злым был дух Вубыр. Он приходил ночью и, что называется, давил людей.

– Как это – давил? – опять принимаясь за бутерброд, но осторожно, спросила Юля.

– Душил, не давал дышать, отнимал во сне жизни. Забирал, так сказать!

– А-а!

– Да-да, милая девушка. Женщин, особенно молодых, он давил в образе мужчин, и наоборот, разумеется. Часто он приходил в образе огненного змея, который оплетал вашу шею и не давал дышать. Или злой смеющейся старухи, которая садилась у изголовья и душила человека ледяными руками.

– Ужас, – кивнула Юля. – Кусок в горло не лезет от ваших рассказов, Федор Иванович.

– И правильно!

Но есть она все-таки продолжала. Как и Георгий, глаз не сводивший с рассказчика.

А Косогоров продолжал:

– Люди племени боялись засыпать, существовала даже система заклинаний от этого духа. Хотите узнать подробности?

– Еще бы! – выпалила Юля. – Венедикт Венедиктович нам такого не рассказывал.

– Такого он точно не рассказывал, – тоже с набитым ртом покачал головой Георгий.

Косогоров сладко улыбнулся:

– Турчанинов – археолог в первую очередь, а я – этнограф и фольклорист. – Директор музея поднял указательный палец. – Чуете? И потом, мои предки поколениями жили тут, – он ткнул тем же пальцем в пол, – буквально в эпицентре рождения всех этих легенд, – и вновь погрозил пальцем. – Я вам расскажу! Не знаю, как было в языческие времена, документов, увы, не сохранилось, но, например, когда крещёного чувашина давил во сне Вубур и кто-то из родных просыпался и видел и слышал это, – директор музея даже встал для убедительности и повысил голос, – тот должен был немедленно закричать: «Песмелле ку сына мен пулна!»

От этой экспрессии Юля-таки закашлялась.

– Я едва печенюшкой вашей не подавилась, – с трудом проговорила она.

– А вы аккуратнее, девушка. Похлопайте ее по спине, молодой человек.

Георгий энергично стал хлопать Юлю между лопаток.

– Хватит уже, – дернула она плечами. – Синяки будут.

Косогоров сел в свое кресло и с тем же пафосом продолжал:

– Фраза эта означала: «Боже, что случилось с этим человеком?!» Вубар пугался обращения к истинному Богу и тотчас исчезал. Если Вубара отпугивали быстро, он мог не успеть ускользнуть и тогда превращался в небольшой черный предмет, например в лоскуток черной материи. Этот лоскуток надо было немедленно сжечь, и тогда Вубар уже никогда не вернулся бы в ваш дом. Но такое случалось крайне редко. Вубар – хитер и чаще ускользал бесследно. В этом случае утром после пробуждения нужно было взять горсть золы из печи и выбросить за ворота со словами: «Вупар урах ан кил, вутла кёл сапатап!» Что означало: «Вубар, больше не приходи, огненную золу сыплю!»

Слушая директора музея, Юля все еще откашливалась.

– Не поддавайтесь, девушка! – задорно бросил тот.

– Кому? В смысле – чему?

– Сами знаете кому, – все так же весело рассмеялся Косогоров. – Когда чувашин ел, особенно ночью, Вубар мог послать кусок не в то горло. Вот как вам сейчас. Плевое дело!

– Я крещеная, кстати.

– Неважно! Вубар мог подкрасться и к крещеному.

– И не чувашка я. Русская.

– Тем не менее. Кстати, крещеные чуваши клали на ночь в рот крестик, чтобы Вубар не подходил к ним в сне.

– Как спать с крестиком во рту – подавиться можно?

– А крестик с веревочкой должен быть, а веревочка подлиннее, ее на подушку клали. Все не так страшно, как с Вубаром, затаившимся у вашей постели.

– Ужасы какие вы рассказываете, Федор Иванович, – морщась, пробормотала Юля. – И с таким пафосом, знаете, словно вы верите во все это.

– Верю я или не верю, это неважно. – Его тон вдруг изменился. – Я вам говорю об истории и мифологии. Именно об этом и написал очень убедительную статью Кирилл Белозёрский. – Директор похлопал широкой рукой по синей папке с малиновыми тесемками. – Автор привел уникальные примеры из различных мифологий, а потом уже подвел тему к Черному городищу. Разумеется, Вубур, объединивший многие здешние народы, ставший их межплеменным божеством, помогал своим людям, в первую очередь побеждать в битвах, но ему требовались многие жертвы. Чем сильнее языческий бог, тем больше ему нужна жертва. Тут овечкой или козочкой не ограничишься. Это христианскому Богу нужна только искренняя вера в него, вера в спасение, но не языческим богам! Майя, инки и ацтеки убивали людей сотнями, в первую очередь военнопленных, вырывали их сердца, посвящая жертвы своим богам. Все это носило одно название: «кормление идолов». Помните, за что Господь проклял языческий Ханаан?

– Приблизительно, – почесала нос Юля. – А ты? – обратилась она к Георгию.

– Я тоже приблизительно.

– А я вам напомню, – кивнул Косогоров. – Древние ханаанеи, финикияне в Малой Азии и карфагеняне в Африке, суть один народ, приносили в жертву Мелькарту своих детей – их сжигали на решетках сотнями. – Юля скривила рот. – Да-да! Многие родители отдавали на сожжение детей рабов, выдавая их за своих чад. Так что обитатели Черного городища не придумали ничего нового. Студент пятого курса Кирилл Белозёрский сделал вывод, что это место проклято. Он сам родился в тех местах, и у него с Черным городищем была связана личная трагедия – пропала сестра. Белозерский пришел к заключению, что это место надо не раскапывать, а похоронить навеки. Он так и написал об этом. Работа Кирилла Белозерского по Черному городищу и впрямь была так хороша, что именно она и подтолкнула меня в дальнейшем защитить кандидатскую, а потом и докторскую диссертацию по языческим богам Средней Волги, Оки, Камы и их притоков. Это было очень интересно!

– Так вы доктор наук, – с уважением заметила Юля.

– Да, – поклонился тот. – Этих богов изучали и прежде, о них написаны тома исследований, и я несомненно внес кое-что новое в эту тему. А главный довод Белозерского, что Черное городище – место «живое», то есть несущее темную энергетику и сегодня, был в том, что рядом с Черным городищем на острове, называемом Холодном, из века в век селились ведьмы. И как их ни гнали, ни истребляли, они возвращались туда – и семьями, и поодиночке. Многие умы Кирилл Белозерский смутил раз и навсегда. А потом был этот взрыв. Злоумышленник, кто бы он ни был, заложил с святилище с идолом динамит, в надежде, что идол разлетится на куски, а пещера обрушится. Поджег шнур и дал деру. Милиция вышла на Белозерского, его затаскали по допросам, но не обвинили. Не хватило доказательств. Мало ли какие могут быть последователи у того или иного ученого? Вот и у Белозерского они нашлись. Затея злоумышленника не удалась. Идол выстоял. Пещера после тщательного осмотра была признана неаварийной, и раскопки продолжаются и по сей день.

Юля и Георгий переглянулись.

– А вы сами верите в этих ведьм с Холодного острова? – напрямую спросила Юля.

– Я – нет, – отрицательно покачал головой Косогоров. – Повторяю, я – этнограф, и для меня это представляет огромный профессиональный интерес. Но очень многие верят. Но была в нашем Семиярске еще одна одиозная личность, – он усмехнулся, – он-то, как мне кажется, и отравил ум Кирилла Белозерского. Фанатик! Вот кто свято верил в этих ведьм! Бывший архивариус нашего музея – Феофан Феофанович Позолотов. – Юля сразу вспомнила это имя. Его упоминал Следопыт! – Древний старикан. Мы уж и не знали, как его отправить на заслуженный отдых. Кашу манную есть и телевизор смотреть. Ему сейчас уже лет сто. – Косогоров утомленно покачал головой. – Вот кто буквально свихнулся на Ведьмах Холодного острова. Все собирал о них информацию. По крохам, по крупицам! Требовал, чтобы мы книгу издали. Ну да, разбежались! После этого наш исторический музей переименовали бы в музей психический. – Нервные нотки зазвучали в голосе рассказчика. – Вот он-то, этот Позолотов, и верил в эту нечисть, свято верил, и готов был днями говорить о них. – Директор музея поморщился. – Кажется, эта история с ведьмами его коснулась лично, каким-то боком, еще в молодости. А может быть, все это его выдумки? Да скорее всего! Я, если честно, всю его старческую болтовню за чистую монету не принимал. – Он положил руку на грудь. – Душа не принимала! Даже не знаю, жив он еще или нет? Впрочем, если бы и помер, то нам бы сказали. Дай Бог ему здоровья. А вам счастливого пути, найти вашу однокурсницу, и передавайте мой самый горячий привет Венедикту Турчанинову. Он у вас – титан мысли! – добродушно улыбнулся Федор Иванович Косогоров и подвинул в сторону молодых людей синюю папку с малиновыми тесемками. – Эта папка для него. Тут ксерокопии всех материалов.

Юля встала первой, взяла со стола папку и положила ее в сумку Георгия.

– Спасибо вам за увлекательный рассказ. Было бесконечно интересно.

Через минуту они вышли из кабинета директора, но Юля и не подумала отправиться на выход.

– У вас есть в музее библиотека? – спросила она у пожилого сторожа.

– Что за музей без библиотеки? – усмехнулся тот.

Еще через минуту они подходили к нужным дверям.

– А зачем нам библиотека? – спросил Георгий.

– Догадайся сам.

– Не издевайся надо мной – у тебя слишком хитрый ум для меня.

– Мне нужен телефон загадочного Позолотова, – взявшись за медную ручку двери, шепотом сказала Юля. – В музейной библиотеке, за этими вот дверями несомненно есть милая тетенька, которая не разделяет мнения директора Косогорова относительно уволенного архивариуса. И у нее есть домашний телефон изгнанного пророка.

– Посмотрим, – скептически пожал плечами Георгий.

Они вошли в библиотеку, где пахло старыми-престарыми книгами, пылью десятилетий. Перед стеллажами, точно на страже книжной премудрости, за столом сидела пожилая тетенька в очках с толстыми линзами.

– Здравствуйте, – поздоровалась Юля.

Поздоровался и Георгий. Тетенька посмотрела на них поверх очков:

– Здравствуйте, молодые люди. Что вам угодно?

– Мы – историки, – сразу взяла быка за рога норовистая девушка. – Мы из МГУ, сейчас на раскопках в Черном городище, под селом Раздорное. Сюда нас послал наш профессор Турчанинов. Если честно, – она подошла и облокотилась о барьер со стертой полировкой, – нам нужна консультация, и помочь нам может, – она многозначительно оглянулась назад, что означало: надеюсь, сюда не войдут лишние? – только один человек. Вы догадываетесь, кто?

– Покажите мне ваш студенческий, – попросила тетенька в очках.

Юля достала корочки и положила их перед хранительницей библиотеки.

– Да, вы студентка МГУ, – кивнула она. – Вам нужен Феофан Феофанович?

– Он самый, – кивнул Юля.

– Он здесь уже не работает.

– Мы знаем, – вновь кивнула Юля. – Но без его консультации вся наша работа насмарку. Мы никому не скажем, правда-правда.

– Хорошо, – улыбнулась тетенька. Она подняла трубку и набрала номер. Ждать пришлось долго. – Алло, Феофан Феофанович? Здравствуйте. Да, это Васина. Как вы живы-здоровы? Хорошо? Ну, слава Богу. Феофан Феофанович, к вам просятся двое молодых людей из Москвы, из МГУ, с исторического, они копаются в Черном городище, говорят, без вас работа стоит. Я могу дать им ваш адрес? Хорошо. Когда они могут приехать?

– Мы торопимся, – жалостливо пропела Юля.

– Говорят, что торопятся. На раскопки, думаю. Могут они сейчас к вам подъехать? Хорошо, я им передам. Ну, как у вас дела, как сердце-то? Стучит, ясно. У нас как? Да как всегда. Кто-то самый умный и самый великий. Да, спасибо, спасибо. Здоровья вам. Всего доброго. – Она положила трубку. – Он вас ждет, – и она назвала адрес, который они и так знали. – Купите ему овсяное печенье, он его очень любит.

– Спасибо вам, – любезно улыбнулась Юля. – И до свидания!

Глава вторая
Библиотекарь, Следопыт и Лиса

1

Через полчаса «Газель» остановилась у старинного двухэтажного кирпичного домишки по улице Репина. Ветхий особнячок тонул в летней зелени уродливых карагачей. Купеческий, с крохотными балкончиками и декоративными портиками над ними, с подслеповатыми арочными окнами, он давно покосился на левый бок. Если приглядеться, из балконов и портиков потихоньку вываливались кирпичи. Коварный домишко словно говорил: только попадись мне – прибью!

– А дворец еще при царе Горохе построили, – указывая на дом упаковкой овсяного печенья, заметила Юля. – Ладно, идем.

У тротуара стоял мотоцикл «Урал» с коляской.

– Еще один динозавр, – пренебрежительно кивнул на него Георгий.

– Боевая машина, – с укором заметила Юля. – Я тебе не говорила, я ведь еще мотоциклистка?

– Невероятно, – покачал головой ее спутник.

Они обогнули дом и оказались во дворике с зеленым садиком. В домике был всего один подъезд. У подъезда на лавочке сидела старушка и клевала носом. Сонно щебетали птички в низкой дикой вишне, сладко спали два кота – дымчатый и рыжий – за оградой сада, в траве, как уставшие и сытые после охоты львы. А на асфальтовой дорожке, в горячем солнечном пятне почивал дворовый пес. На его лапе дремала огромная изумрудная муха.

– Спящее царство какое-то, – теперь сказал Георгий.

Но так показалось только на первый взгляд. Едва прозвучал его голос, как две птицы выпорхнули из листвы вишни, пес расторопно потянулся и слизнул раззяву-муху с лапы, дымчатый кот открыл правый глаз, а рыжий – левый. Дремлющая старушка, не поднимая головы, пробормотала:

– В какую квартиру-то, милочки?

– В восьмую, – ответила Юля.

– А, к Феофану. К чудаку нашему. Ну-ну. Замок не работает, молодые люди. Жми – не жми. Сломали, паразиты. Так проходите.

– Спасибо, бабушка, – сказала Юля и добавила спутнику: – Очень странные тут обитатели. Они как будто в засаде все.

– На нас, что ли?

У подъезда Юля взяла Георгия за руку:

– Я поняла, где мы.

– И где?

– На пороге двух миров. Переходим из одного царства в другое.

– А-а, – протянул тот.

– Лампочки в подъезде нет, вчера вывернули, – предостерегла гостей дремлющая бабушка, – а порожек у вторых дверей высоковат; носы не разбейте, милочки.

– Все правильно, – сказала Юля. – Из царства живых в царство мертвых.

Кодовый замок на дверях существовал, но действительно не работал. Юля и Георгий смело открыли облупившуюся косую дверь, затем такую же вторую и вошли в сырой, сильно пахнувший плесенью подъезд.

– Да тут как в могиле, – прошептал Георгий.

– Миленько, – заметила девушка. – В таких вот домах и должны жить архивариусы в изгнании.

– Где тут порожек? – спросил Георгий, сделал пару шагов и зацепился за него ногой. – Ай! Засада! – завопил он и едва не рухнул – помогли косяки, за которые он вовремя ухватился. – Вот черт!

– Жив?

– Кажется.

Они поднялись на один пролет лестницы. В длинном коридоре направо, по которому они шли с осторожностью злоумышленников, и оказалась дверь под номером «8».

– Звонок тоже не работает? – спросила Юля.

Но звонок работал – оглушительно-резкий, от которого вздрогнули даже они, посетители за дверью. Что же должно было происходить к квартире? Взрываться стёкла и зеркала?

– Может, его и дома нет?

И тут они услышали за дверью шаркающие шаги.

– Кто? – мрачно спросили из-за двери.

– Мы – студенты-историки, из МГУ, вам только что из библиотеки звонили.

– А-а! – протянули за дверью. – Открываю!

Щелкнул замок, и дверь подалась во мрак квартиры. Маленький упитанный старичок с пышными седыми бачками, с глазами навыкате, подозрительно уставился на гостей.

– Хвоста не привели? – спросил он.

– Мы умеем путать следы, Феофан Феофанович, – смело ответила Юля. – Ушли ото всех.

– Молодцы, – живо кивнул он и сказал: – А пропуск?

Юля смекнула быстро, о чем он.

– Вот! – она протянула бодрому старику пачку с овсяным печеньем.

– Кто через порог передает? – нахмурился пучеглазый старик. – Входите!

В коридоре хозяин квартиры включил свет, и ребята смогли его рассмотреть. Его лицо пылало, как часто пылают лица стариков, а смешные седые баки делали его похожим на мелкого канцелярского служащего девятнадцатого века. Тут уже он сам сцапал упаковку с печеньем.

– Как вас зовут?

Юля представилась за обоих.

– Тапки на полке! – Хозяин дома пальцем указал на древнюю скамью с полками. – В гостиную, молодые люди, в гостиную! – пропел он и пошлепал вперёд.

Юля отыскала самую новую пару тапок, они были как минимум ее ровесниками, поморщилась и брезгливо переобулась. Георгию достались тапки предков Феофана Позолотова.

– Ну, где же вы? – из гостиной вопросил он. – Нельзя быть столь медлительными в деле!

Квартира Феофана Феофановича Позолотова представляла собой лабиринт из книжных стеллажей. Они начинались от вешалки и старинного зеркала в прихожей, тянулись и вливались в ту самую гостиную, где их поджидал хозяин. Но те же книжные стеллажи уходили и по коридорчику, ведущему на кухоньку. Это были журналы и книги, папки с газетными вырезками, желтые уголки которых торчали отовсюду, общие и тонкие тетради. И вся эта бумажная свалка источала куда более удушливый запах, чем даже в библиотеке исторического музея.

– Он знает, что существует Интернет? – шепотом спросил Георгий, когда они пробирались к гостиной.

– У старичка классический подход к вопросу, – также шепотом ответила Юля.

– Чего вы там шепчетесь? – с вызовом спросил старик.

– Удивляемся обилию книжных полок! – переступив порог гостиной, жизнерадостно ответила Юля. – У вас прямо-таки Александрийская библиотека!

– Не накаркайте, – оборвал ее старик. – Александрийская библиотека сгорела, девушка. И не с первого раза.

– Простите, – вздохнула Юля.

Гостиная также была в стеллажах до потолка, остальная мебель терялась за книгами. В середине комнаты стоял обшарпанный стол, тоже частью заваленный книгами, журналами и папками. Из гостиной вела дверь в смежную комнату или в чулан, но она была плотно закрыта.

– Прощаю. Садитесь, – архивариус кивнул на допотопный диван и, когда молодые люди аккуратно приземлились на него, спросил: – Ну, так что вас интересует?

И Позолотов упер растопыренные пальцы в стол.

– Вы и сами можете догадаться, – сказала Юля.

– Ведьмы Холодного острова?

– Они самые.

– И зачем это вам?

– А затем, что у нас пропала однокурсница, если вы еще не знаете этого.

– До меня уже дошли слухи. Но подробностей я не знаю.

– А еще одного нашего товарища покалечили, и он видел, кто это сделал.

– И кто же?

– Женщины в белом одеянии с распущенными волосами.

– Неужто? – зло и весело усмехнулся старик.

– И следы похитителей вели к озеру, где разбойников поджидала лодка…

– Вот оно даже как! Лодка!

Он всякий раз перебивал ее резкими репликами, и Юле приходилось сдерживаться, чтобы не вздрагивать.

– Да, Феофан Феофанович, именно так. Сейчас вокруг Черного городища идут поиски. Полиция с собаками. Наши студенты. Все ищут. Мы – историки, и меня эта история с ведьмами не оставляет в покое. Ни о чем другом мы больше думать не можем. Правда, Георгий? – Она подтолкнула локтем спутника.

– Она точно не может, – подтвердил он ее слова.

– Расскажите нам о главном, о чем вы знаете лучше всех других вместе взятых, – Юля взяла Георгия за руку, – о ведьмах Холодного острова.

– Вы правы: я знаю о них больше все остальных людей вместе взятых, – подтвердил ее слова Позолотов.

– И вы расскажете нам?

– С превеликим удовольствием, – ответил старик.

Он шагнул к стеллажу, взял с полки объемную папку и положил перед собой на стол. Она была вся в разноцветных закладках. Юля не могла не заметить того, что искомая папка оказалась прямо-таки под рукой и появилась почти по волшебному велению. По хлопку! Старик несомненно знал, что именно понадобится от него молодым гостям из Москвы.

– Вот, – сказал он, – за этот труд меня однажды возблагодарит история, как она возблагодарила Якова Шпренгера, декана Кёльнского университета, и приора Генриха Крамера, назвавшегося латинским псевдонимом Инститорисом, за их великий труд – «Молот ведьм»! Моя книга называется «Бесовское отродье, или Ведьмы в современном мире», и во главу угла поставлена история ведьм Холодного острова Семиярской губернии.

– Сильно, – совершенно искренне кивнула Юля. – Да, Георгий?

– Круто, – подтвердил тот, – правда.

Седые бачки хозяина дома так и светились на фоне окна.

– Это объемный труд по демонологии! – Позолотов похлопал по огромной папке. – В нем объединены древние легенды о черной магии, о борьбе с ней, о борьбе христианский церкви с ведьмачеством, но, повторяю, автор, то есть я, – он положил другую руку на грудь, отчего показалось, что оратор дает какую-то торжественную клятву, – посвятил основную часть книги исследованию одного из ведьминских родов, представителей которого буквально притягивал таинственный остров в середине Русалочьего озера, как его знали и называли сотни лет назад.

– Русалочьего озера? – прошептала Юля.

– Именно так, девушка! Или озера Утопленниц!

– Озеро Утопленниц?! Но почему?

– А потому что не было ни одного озера в этих краях, где утопилось бы столько людей, в первую очередь – женщин! Сюда во все времена шли сводить счеты с жизнью. Шли обреченные люди, обреченные и собственной волей, и… – он зловеще улыбнулся, – волей темных сил. И тому есть подтверждение! – Позолотов открыл папку на красной закладке и прочитал. – В «Летописях Семиярской земли» середины пятнадцатого века, от которой остались одни обрывки, есть упоминание о «Земле мертвяков» у речки Волчьей, куда боялись заходить даже татаро-монголы, к тому времени контролировавшие эту территорию. Речка Волчья находилась, как вы понимаете, в бассейне Мокши и Суры. Много позже она пересохнет, точно уйдет под землю, оставив только ряд озер! Не простых озер, зловещих! – Позолотов погрозил пальцем своим гостям. – Чаю, кстати, хотите, c баранками? Им, правда, уже пятый день, подсохли…

– Нет, – замотала головой Юля. – Мы по пути в столовой пообедали, – ловко соврала она. – Может, Гоша хочет баранок? – и посмотрела на спутника.

– Гоша баранок не хочет, – скупо процедил тот.

– Гоша баранок тоже не хочет, – пожала плечами Юля. – Давайте дальше!

– Хорошо, – кивнул Позолотов и зашелестел страницами.

– Я не Гоша, – едва слышно прошептал Малышев.

– Прости, – ответила шепотом Юля. – А почему он нам овсяное печенье не предложил?

– Не достойны.

– А-а!

– Или, может, к нему дама на овсяное печенье должна зайти? Старуха Шапокляк, например?

Юля не удержалась и прыснула.

– Что, молодые люди? – поднял голову и посмотрел на них через круглые линзы очков старик. – Что-нибудь не так?

– Все так! Делимся впечатлениями, – ответила Юля.

– Ну-ну. Эти сведения я собирал по крохам, коллеги, трудно было, потому что все архивы уничтожили в революцию и Гражданскую за ненадобностью. Так вот, в шестнадцатом веке, когда Москва стала брать власть в свои руки, в томи числе и в бассейне Волги и всех ее притоков, из столицы был послан специальный отряд под предводительством сына боярского Скотина, чтобы тот, читаю, – Позолотов поднял толстые очки и уставился глазками навыкате в страницу, – «прознал всё о Ведьминой земле и, коли надо будет, заключил всех нечестивцев под стражу и в клетях привез их в столицу для суда скорого и справедливого».

– И что же? – спросил Георгий.

– Как бы не так! – вскинул голову Позолотов. – Пропал отряд!

– Как это пропал? – удивилась Юля.

– А так это, девушка, не вернулся, – усмехнулся хозяин квартиры. – Исчез! Отряд, как я понимаю, был небольшим, человек пятьдесят. Все они и пропали в этой земле, на речке Волчьей. Один только остался воин, еле изловили его, но он сошел с ума. Блеял, мычал, рычал, но ничего не говорил. Зато сказали свое слово люди – молва сказала! – что ведьмаки обратили его в зверя.

– Круто, – кивнул Георгий.

– И тогда уже в самом конце шестнадцатого века сюда послали воеводу Бобрика с большим войском «в пять сотен стрельцов и священником-монахом Афронием Старицким искать и жечь сорную и ядовитую траву злонамеренных ведьмаков». От Бориса Годунова была даже грамота: «А приказываю тебе, воевода Бобрик, людишек, живущих окрест, коли станут чинить препятствия сыску, посечь без жалости». С таким войском, к тому же регулярным, справиться было сложно, и ведьмаки и ведьмы бежали, и бежали многие окрестные людишки, потому что люди Бобрика взялись за них не на шутку и без всякого разбору. А кого ловили, того сжигали без суда и следствия. Афроний Старицкий поставил тут крест, и после этого речка Волчья и пересохла, ушла под землю, оставив ряд озер. Но и озера вскоре стали мелеть. Осталось только одно огромное озеро, и питалось оно ледяными источниками из недр земли! Ну, какое это было озеро? – хитро прищурил глаза Позолотов.

– Неужели наше? – восхищенно воскликнула Юля.

– Наше! – усмехнулся Позолотов. – Именно, что рядом с Черным городищем. Вот тогда эта земля и стала полниться слухами о леших и русалках, которых не счесть в тех лесах. Юные девы с разбитыми сердцами или отчаявшиеся молодые жёны, отданные за нелюбимых мужей, шли топиться в Русалочье озеро. Ночью шумами наполнялись леса вокруг. Правда, говорили, что это ставили трещотки беглые крестьяне, чтобы сыскарей вовремя определить. Но куда деть плотный туман над озером и призраков, которые кружили по ночам, а видели их многие! А эпицентром был, разумеется, остров, уже тогда и названный Холодным. Или Островом ведьмаков. Разговоры об этих местах надоели русскому престолу, и в 1664 году Алексей Михайлович послал в эти земли воеводу Петрова-Карячинского для небывалого дела – он должен был сжечь все поселения вокруг, окружить Русалочье озеро и Остров ведьмаков и истребить его жителей. Но делать это надо было с умом! И желательно при свете дня. Ночью ведьмы сильны особенно – это их время! Вампиров, оборотней, ведьм и колдунов! Они передвигаются быстро, летают на метлах и в ступах, а днём таятся и ждут. Ждут охоты! Пиршества! Распутства и прочих дьявольских наслаждений! Вот когда их нужно хватать!