Текст книги "Потоп"

Глава четвертая
Снова при деле

Рокотов оказался прав: Коротаев связался с Касьяном Михайловичем и вежливо поинтересовался, не думает ли тот вернуться нынче вечером из столицы.

Голос в трубке бушевал так, что сидевший рядом телохранитель чуть отодвинулся.

– Какое вернуться? – исступленно орал Боровиков. – Тут все только начинается! Они заваривают кашу и парят мне мозги очередной экологией! Несут ахинею! Там, дескать, девственные места, уникальная природа и вообще заповедник. Плетут про какие-то карьеры… Чтобы я и думать не смел… То есть я, Коротаев, смею, оказывается, думать о чем захочу, но они перешибут меня, как соплей, специальной экспертной комиссией… Соответствует ли проект экологическим нормам? – издевательски провыл он в мобилу. – Нет, господа и товарищи, не соответствует! А как же алмазные копи? А хер с ними, с алмазными копями, пусть ими займется царь Соломон… А что начнется, случись им узнать об основном проекте?

Коротаев старался не перебивать, но улучил секундочку и вставил словцо:

– Не рвите нервы, Касьян Михайлович. Вы нам нужны живой и здоровый, лучащийся оптимизмом… И не надо об основном проекте…

– Да тут нейтронами только лучиться!..

Касьян Михайлович обнаруживал недюжинные познания в ядерной физике.

– Не волнуйтесь. Никакой комиссии не будет. Постановление будет, а комиссии – нет. Она неожиданно развалится. Напополам. Так часто бывало. Почти всегда. За вашей спиной столкнулись две группировки, и обе вам хорошо известны. Одна выпрашивает комиссию, а вторая направила нас придала вам в помощь. А мы уж позаботимся, чтобы никаких комиссий…

– Избавьте меня от подробностей. Короче, не ждите меня сегодня, – отрезал Касьян Михайлович и отключился. Ему была неприятна сторонняя помощь.

Москва окружала его, Москва гудела, и душила, и давила его. Вот если бы в Москве…

А что?

Лиха беда – начало… По словам специалистов, здесь очень недурные условия для катаклизмов.

Беседуя с депутатом, Коротаев поступал совершенно правильно. Он вышел на связь сразу, как только ему доложили о ликвидации незадачливого охранника, увальня и недоумка Гриши. Как говорится, концы в воду.

Правильно беседовал он и потому, что мог разгореться серьезный скандал с привлечением прессы, ибо тем же вечером Влад Рокотов выслушивал от Ясеневского жесткое предупреждение:

– Только постарайся без трупов. Их не должно быть. Я знаю тебя, ты любитель этого дела, но покамест убедительно прошу перетерпеть и обождать.

– Трупов не будет, – послушно кивнул Рокотов. – По возможности. Если только случайно попавшие под пули. Сторожевые собаки обречены… Инвалиды?

– Нежелательны. Но если уж без них никак…

– Понятно. Разрушения?

– Минимальные. Пойми – у нас ничего на них нет. Кроме того, что принес Рубинштейн. Два мелких камешка из мест удаленных. Плюс панама.

– А на словах Рубинштейн ничего не передавал? Вы говорили, что он все держал в голове, но мог и проговориться невзначай. По мелочи, в силу возраста. А?

Генерал вздохнул:

– Он что-то чувствовал. У него была отменная интуиция лагерника. – Чувствовалось, что генерал многое знает о лагерном обонянии, но предпочитает не делиться этим своим опытом. – Но передавать – не передавал, при нем в усадьбе разговаривали на отвлеченные темы. Кроме… но это тебя не заинтересует.

– А вдруг? – Влад фамильярно подмигнул. – Я готов сделать поправку на странное хобби профессора.

– Да тут, скорее, не профессор, тут сам Касьян. В день своего исчезновения… совсем незадолго, похоже… Рубинштейн связался с нами по специальной линии. Мне показалось, что он и сам был несколько удивлен. Депутат, подгуляв слегка, почему-то заинтересовался небесной механикой. Точнее – вероятностью падения в нашей местности крупных метеоритов. У Лазаря Генриховича сложилось впечатление, что все это пустой треп, полупьяная шутка, но все-таки он доложил… успел доложить. Товарищу депутату захотелось метеорита с прямым попаданием в Зимний дворец.

Рокотов задумался:

– Пожалуй, здесь и в самом деле попахивает идиотской шуткой. Что ему сделал Зимний дворец? Комнату там не выделили? Но я приму это к сведению. Очень часто в шутке есть…

– …доля шутки, – докончил генерал. – Я не понимаю, с какого бодуна ему втемяшился в голову этот метеорит.

Рокотов привык мыслить глобальными категориями.

Оставалось связать воедино фантастические грезы депутата о метеорите, уголовника-охранника, несуществующие, но активно лоббируемые алмазные прииски, панаму, лагерное чутье и все остальное, что удастся или не удастся обнаружить нынешней ночью.

Влад допил чай и поднялся:

– Разрешите готовиться к акции, товарищ генерал-лейтенант?

Тот махнул рукой:

– Иди уж. Готовься. Не хочу тебя видеть в готовом виде. Рот в порядке?

– А что такого? – удивился Рокотов. – Я буду таким же, как всегда, – разве что рюкзак придется захватить посолиднее.

– Ты знаешь, о чем я.

– В полном порядке, товарищ генерал-лейтенант.

…К этому времени коротаевские псы уже завершили обход окрестных садоводств и доложили начальнику службы безопасности о здоровенном, но очень вежливом представителе австрийской фирмы.

Тот действительно шастал по приусадебным участкам и впаривал разную дрянь… но выглядел иначе.

Андрей Васильевич ненадолго задумался.

Могло быть и так. Фирма проверена, такая есть. Пробили, прозвонили, даже о чем-то поговорили. В ней числятся и Лошаков, и этот…

Меринцев, так вы сказали, ребята?

– Меринцев, – гаркнули те.

Нельзя исключить, что фирма действительно развернула активную деятельность в их регионе и усердно осваивает новый рынок. И кто-то ею прикрылся, присоседился, а потому общая ситуация не менялась.

Маскировку – а она налицо – не скроешь и не оправдаешь.

Как назло, никто не удосужился пообщаться с разговорчивой теткой, но тем более стало известно, что бродивший по поселку мужик, в частности, интересовался пожилым, профессорского вида дачником в белой панаме.

Вот это было очень плохо.

Это перечеркивало все надежды на реальную активность фирмы в их округе.

Более того: в самой фирме такую деятельность подтвердили. А это значило, что австрийские фирмачи в курсе, и никакие они не фирмачи, а просто ширма для куда более близкой и опасной структуры, которая всерьез заинтересовалась депутатом Боровиковым и всем, что творится в его вотчине.

Начальник службы безопасности на то и поставлен, чтобы пресекать подобные действия.

– Выкопать труп, астронома, – приказал Коротаев, не ожидая ответа. Возражения исключались. Те, к кому относился приказ, уже мысленно вооружились заступами. – В воду его. К нам скоро пожалуют гости, – предупредил Коротаев бригаду, которая выстроилась перед ним в шеренгу. – Я не знаю, кто это будут такие. Может быть, цивильные люди в цивильных тачках, с портфелями – это дело одно. Может быть, милиция – с мусорами мы тоже знаем как разобраться. Но возможны и другие варианты, не столь официальные. Вы понимаете, куда я клоню? Или жалеете Гришу и надеетесь скрасить его одиночество? Вас не смущает мой высокий слог? Вы вообще понимаете меня? Или мне выражаться иначе? Скажем, так: братаны! К нам скоро заявятся мусора с пушками, так вот мочить их лишь по моему слову. Спустить собак. Так доходчивее?

О чем базар, – вразнобой загудело криминальное стадо. – Не накосячим.

Скрасить одиночество Гриши – и то лишь временно – был бы готов только Рокотов, ибо к Грише уже подбирались плотоядные, любимые Владом рачки.

Желающих не нашлось.

– Тогда всем разойтись по постам. Я ему, куда заныкали звездочета, замаскировать. Усилить наружную охрану, освещение – на полную мощность. Болотников! Пойдешь в сторожку вторым. Оставьте помповики, возьмите автоматы. На каждом с наступлением темноты – бронежилет и каска. Я понятно выражаюсь? Спрашиваю в последний раз.

Понятнее не выразился бы и сам Демосфен.

Когда труп извлекли, то выяснилось, что панамы на нем нет.

Набрехали, уроды! Наказать надо, но всех же сейчас сразу не перемочишь, это же бригада, он сам подбирал…

Чертова панама!

Но хуже всего то, что она пропала.

Кто-то взял, кто-то стучит.

Кто же из них?

Коротаев всматривался в пустые, невыразительные лица, но ничего не мог по ним прочитать. Если уж менять, то всю бригаду целиком, береженого Бог бережет. Сейчас об этом рано говорить, уже близится вечер, но завтра он поднимет этот вопрос. И бригаду, и всю прислугу. Ротация штатов.

И всех в распыл?

Не сразу, но со временем. Не так их и много – горничные, вчерашние шлюхи, «быки», шоферня… Человек двадцать, а что такое двадцать человек, когда иные сотнями гибнут? В дорожных авариях, например…

Короче говоря, он зачистит всех. На то он и Коротаев.

* * *

– Опять от меня сбежала последняя электричка, – пробормотал Рокотов, осматриваясь по сторонам.

Электричка и в самом деле была последняя, Влад ехал в почти пустом вагоне, уже не пугаясь мороженщиц и газетчиц.

Следующая ожидалась лишь в пять утра. Времени у него было достаточно.

Может быть, обратная электричка и не понадобится.

Вполне могло статься, что наблюдение за ним начнется уже с вокзала, и он переоделся кем-то средним между рыбаком и грибником. Могучие плечи оттягивал тяжелый рюкзак камуфляжной расцветки.

И многое остальное тоже было камуфляжем, причем наивысшего качества, а не из лавки «Military Style» для мазохистов, садистов и просто розово-голубых особей.

Итак, ему предстоит перехитрить системы наружного наблюдения, которое наверняка усилено сверх всякой меры. Холм залит светом, возможен даже праздничный фейерверк в его честь.

Но приема нет только против лома.

Подобравшись поближе, Рокотов обнаружил, что все так и сделано, как он ожидал. Коротаев расстарался на славу.

Владу даже не понадобится прибор ночного видения, который он захватил с собой. Андрей Васильевич сделал доброе дело!

Да будет свет, сказал Андрей свет Васильевич! И стал свет.

Так что не понадобится и мощный фонарь.

Ты не Господь Бог, Андрей Васильевич. На электричестве твои возможности заканчиваются.

Рокотов решил оставить его в месте закладки – если вдруг понадобится, он у кого-нибудь отберет. Это же сделать – плевая штука, все равно что отобрать у ребенка игрушку.

В памяти вдруг вспыхнуло пережитое: снова холм, снова шоссе внизу, снова забор и ворота прямо по курсу. Он помотал головой, отгоняя дурное и в данный момент исключительно вредное для операции видение.

Флешбэки – вот как называются такие видения. Обратные кадры. Могут появиться спустя многие годы после крупного психотравмирующего события.

Того и гляди, у него разовьется посттравматический стрессовый синдром, а это лечат у психиатров. В лучшем случае – у обманчиво добрых психотерапевтов.

Шоссе тоже было неплохо освещено, а вот до лесочка, где Рокотов начал готовиться к штурму, освещение не дотягивало.

Каска и бронежилет – скорее всего, не хуже, чем у Коротаева и его головорезов.

Специальные налокотники.

Специальные наколенники.

Кастеты, которые надеваются очень удобно, не препятствуя скорой стрельбе.

Специальная емкость-контейнер для защиты репродуктивной сферы. Попробуй, ударь по яйцам – сломаешь ногу.

Все, все специальное.

Поверху, ясное дело, камуфляж. Им уже никого не обманешь, его носит каждый пижон-охранник из продуктовой лавки, но так повелось. Время диктует моду.

Или наоборот?

Теперь оружие.

Как же без трупов, товарищ Ясеневский? Вы же сами понимали, что сморозили глупость… При скоротечном огневом контакте, да при неэффективных мерах защиты… Тут уж на кого Бог пошлет.

Конечно, он постарается не переусердствовать.

Кое-кого нужно сохранить.

Желательно, чтобы себя обнаружил союзник – друг ли, хапуга – неважно. Его не следует трогать.

Желательно не замочить и самого товарища Коротаева. Этот слишком много знает и непременно поделится информацией.

Ну и гражданских – женщин, детей, стариков. Животных.

Хотя нет. Животные – это в первую очередь. Тут отравленная колбаса не сгодится. Рокотов не исключал, что псов кормят живым продуктом; иногда – человечиной.

Что касается остальных, то если кто и виноват, то только не Влад.

Сами напросились.

Пара ножей на бедра, пара ножей на голени, да кое-что – за голенище ботинка с высокой шнуровкой, из подметки которого при желании владельца выпрыгивают шипы, смазанные не вполне безвредным веществом.

Пистолеты: Рокотов остановился на «тэтэшниках», которые хорошо пробивают бронежилет, но не забыл и маленький ПСМ[1]1
  ПСМ пистолет самозарядный малогабаритный. Оружие для выполнения специальных задач. Калибр 5,45 × 18 мм. Боевая скорострельность 30 выстрелов в минуту.


[Закрыть], и для особой острастки – внушительных размеров «стечкин»!

АКСУ[2]2
  АКС 747 автомат Калашникова складной, укороченный.


[Закрыть], два рожка перехвачены изолентой, прочие – на ремне. Там же – гранаты – светошумовые и со слезоточивым газом, а потому – опять очки, на сей раз особенные, не просто затененные, а плотно прилегающие, как у пловцов.

Кое-что впрыснуть в ноздри.

Бритвы за щеки – этому Влада некогда научили специально приглашенные уголовники, авторитеты. Точнее – половинки бритв. Прицельный плевок – и глаза как не бывало.

Это и было тем самым «во рту», о чем спрашивал генерал.

Электрошокер.

Справа на поясе – тоже гранаты, но эти – обычные, просто так, повзрывать. Вмонтированные микровидеокамеры. Переговорное устройство плюс рация.

Под кастетами – перчатки с обрезанными пальцами.

И главное – гранатомет РПГ-29 «Вампир».

Ясеневский божился, что на складе у него лежат только двадцать седьмые, «Таволга», но Рокотов лишь улыбнулся.

«Таволга», конечно, штука приличная, пришедшая на смену РПГ-18, знаменитой «Мухе». У гранаты увеличился калибр до 105 мм и возросла бронепробиваемость.

Но был разработан также сменщик РПГ-27 – гранатомет РПГ-29 «Вампир», у которого повышена точность и дальность стрельбы.

Гранатомет РПГ-29 является мощным оружием для борьбы со всеми типами современных танков, другой бронированной техники и укрытиями противника. На гранатомете крепится ударно-спусковой механизм, пистолетная рукоятка, механический прицел и откидная сошка-упор. В комплект поставки входит дневной и ночной оптические прицелы.

И главное для Рокотова с его рюкзаком: в походном положении гранатомет разбирается на две части и переносится одним человеком.

Влад ухитрился затолкать гранатомет в свой безразмерный рюкзак.

Гранаты РПГ-29 оснащены тандемной кумулятивной боевой частью и пробивают танковую броню за динамической защитой.

Рокотов рассудил, что для ворот боровиковской дачи «Вампира» будет достаточно.

Немного смущали огромные двуглавые орлы, вычеканенные на створках. Было как-то неловко лупить по имперским гербам. Подсудное дело! Надругательство над государственной символикой.

С другой стороны, когда требуют интересы дела, стреляют и по императорскому дворцу, и по Белому дому.

Он собрал гранатомет, посмотрел на часы и доложил далекому – или близкому? – генералу Ясеневскому о своей полной боевой готовности. И запросил разрешение начать операцию.

«Я спросил у ясеня…»

Ясень, в отличие от лирического песенного, оказался более сговорчивым, ответил и разрешение дал.

Влад ощутил, что генерала так и подмывало повторить пожелания и назидания, но он сдержался.

– С Богом, сынок, – сказал он только. – А то от области скоро не останется камня на камне. Смежники постарались перед саммитом восьмерки… Помнишь доклад? Конец связи.

«Сказал бы «отбой», – раздраженно подумал Рокотов. – Конец связи – это как конец света. Или, еще хуже, конец фильма».

Теперь все зависело от скорости, с которой он доберется до особняка. Можно немного спуститься, рискнуть – уже прицеливаясь.

Много ли он выиграет? Иногда и полсекунды – это уже хорошо…

И он побежал.

Лучи двух прожекторов сразу скрестились на нем, затрещали очереди, но Рокотов уже миновал шоссе. До камер слежения было рукой подать – или, во всяком случае, выстрелить.

До тех, которые он успел отследить, хотя наверняка существовали и другие.

На это ушло еще несколько секунд, и Рокотов сунул в кобуру «стежкин».

Еще секунда, чтобы вскинуть гранатомет.

Полсекунды – нажать на спуск.

Створки расписных ворот взлетели на воздух. Орлы воспарили сиамскими близнецами, не в состоянии рассоединиться и решить, куда бы им направиться – на запад или восток. Скорее, они были все же не сиамскими, а чернобыльскими, немного поврежденными в уме, а потому ни о чем не договорились и просто рухнули, сокрывшись в дымных клубах.

Рокотов уже вбежал на территорию, по ходу дела забросив в сторожку пару гранат – светошумовую и слезоточивую.

– Ах, Лошаков, Лошаков, – послышался знакомый голос.

Рокотов бросил гранатомет.

Прямо сквозь дым к нему неторопливой походкой приближался Андрей Васильевич Коротаев собственной персоной. Справа, под мышкой, – автомат, в левой руке – «Стечкин», как и у самого Рокотова.

Бесстрашная личность, однако.

Рокотов не стал прикидываться, будто следом за ним сейчас появится рота поддержки. Он задал простой вопрос:

– Где Рубинштейн?

Коротаев холодно улыбнулся:

– Скоро узнаете.

Он сделал недвусмысленное движение, вскинув ствол автомата, и Рокотов плюнул. АКМ, незадейстованный начальником охраны, беспомощно повис на плече и поник стволом, Коротаев схватился за правый глаз. Из-под растопыренных пальцев хлынула кровь.

Он вскинул руку со «стечкиным», целясь уже не вполне грамотно, и Влад подарил его новым плевком.

Пистолет вывалился, упал на землю; теперь начальник службы безопасности зажимал руками оба глаза.

– Белая трость, – посоветовал Рокотов, развернулся и выпустил очередь по окружности, уложив уже мчавшихся к нему с оскаленными пастями догов.

Кто-то вздохнул и повалился, кто-то истошно закричал. Метнувшись на крик, Рокотов выволок на свет «быка», воющего от боли в простреленном бедре.

– Не помощник, – Влад вырубил его кастетом, уронил его на землю и двинулся дальше, постреливая на ходу и разбрасывая светошумовые гранаты.

У него за спиной стоял и качался Коротаев, не отнимавший рук от лица. Весь гравий перед ним пропитался кровью. Коротаев не издавал ни звука, ни стона.

Могло показаться, что глава охраны сдался на милость победителя, полностью отдается в руки господина Лошакова и ждет дальнейших издевательств над собственной плотью.

Выскочил какой-то сорвиголова, и Рокотов пробил ему из «тэтэшника» бронежилет вместе с сердцем.

Увы. Труп. Простите, товарищ генерал-лейтенант.

Во второго метнул нож, и тот вошел в левую щеку, а правая подставилась сама, из правой он вышел.

Не смертельно, но впечатляет и вразумляет.

Кастетом. Порядок.

Стрельба прекратилась.

Не такая уж и большая бригада! Урки гребаные. Уже убоялись без командира, уже попрятались, и теперь если чего и следует бояться, то удара из-за угла. На этот случай Влад присобачил к себе особое зеркальце заднего вида.

Особняк его пока не интересовал, больше занимали река и роща.

Он медленно двинулся по тропе, где недавно прошел свои последние в этой жизни шаги Лазарь Генрихович Рубинштейн.

Он внимательно осматривался по сторонам, ежесекундно ожидая нападения, но его никто не трогал. Очевидно, по бригаде пошли гулять слухи, что прибыл не то Бэтмен, не то Терминатор. Он не будет с этим спорить – пусть выбирают по вкусу…

Близ ограды нечто показалось ему странным: громадный муравейник.

Нет, все-таки здесь темновато, и ему все же пришлось воспользоваться прибором ночного видения. Местность сразу окрасилась в зеленоватый цвет.

Он подошел и внимательно посмотрел: нет, господа-товарищи. Вы просчитались, вы не учли, что связались не просто с Терминатором, а с биологом, который хоть и занимается рачками, но кое-что смыслит и в прочем животном мире.

Так муравейники не строят.

Этот муравейник был явно перенесен сюда откуда-то из другого места, лопатами или горстями, в перчатках; насыпан здесь как попало, все муравьиное воинство в панике и понятия не имеет, как строиться дальше. Ведь у них свои правила, своя система ходов.

Насекомые в полной растерянности: эти болваны-охранники наверняка не имели и представления о главном – муравьиной матке, на которую все, в сущности, и работают, как Касьян Михайлович – на Думу, а Дума – на Россию.

Эта матка живет в основании муравейника, в маленьком углублении. Понятное дело, что никто ее не взял, разве только случайно, а то и вообще раздавили.

Зачем же так поступать с муравейником?

Человек умеет поджечь его – очень весело, потом, что еще веселее, помочиться и потушить, да на прощание разворотить палкой.

Дело житейское, цивилизованное, привычное, благо работяги отстроят все заново, а жизнь у них ценится мало. А вот перемещать целиком…

Рокотов осмотрел почву вокруг, расшвырял листья и сучки: земля свежевскопанная, здесь недавно рыли что-то серьезное. Ход событий подсказывал, что могилу.

Рубинштейн скрывается под муравейником?

Очень возможно.

А возможно, что нет. Коротаев, встревоженный посещением господина Лошакова, распорядился переместить тело, утопить или сжечь. Надо добиваться санкции, пока тут переполох; надо связываться с Ясеневским.

– Товарищ генерал-лейтенант, прием, – сказал он в переговорное устройство и сразу почувствовал, как обрадовался Ясеневский. Диверсант жив, он не ошибся в Рокотове!

Правда, радоваться пока преждевременно…

– Нужна помощь, медицинская, – быстро проговорил Влад. – В том числе – специализированная офтальмологическая бригада. Груз двести пока что один, возможно – два, но тот, скорее, трехсотый. Трехсотых вообще побольше, конечно. Надо сымитировать пожар, вызвать пожарных, но жечь усадьбу нельзя. Я займусь. О пожаре следует поставить в известность Касьяна Михайловича, но прежде я должен осмотреть особняк.

– Понятно, – теперь голос Ясеневского помрачнел. Влад задал ему работы. – Тебе сколько времени требуется на усадьбу?

– Не знаю, – честно ответил Рокотов. – Час. Два, три…

Повисло недолгое молчание.

– Хорошо, – наконец отозвался генерал. – Я все организую. Приедут наши люди со специальными допусками, здесь все оцепят. Думец не думец… Теракт! Запустим идею теракта?

– Как сочтете нужным, – сказал на это Рокотов.

– А террористом будешь?

– Не привыкать, – горестно усмехнулся Влад. – Но лучше будет обойтись без этого.

– Шучу, – буркнула рация. – Для поднятия боевого духа.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, – отрапортовал Рокотов.

Он зашагал к сторожке охраны.

Коротаев теперь не стоял, а сидел на земле, все так же зажимая глаза ладонями и мерно раскачиваясь из стороны в сторону. Влад не стал его трогать.

Нацепив респиратор, он выволок из сторожки ополоумевших стражей, вырубил двумя ударами.

Потом поджег будку.