Текст книги "Доктор, я тебя ненавижу! Записки врача-психотерапевта"

22. Сверхделикатная тема

Странным способом строился предварительный разговор по телефону. Вроде бы, изначально семейная пара жаждала консультации. Семейные кризисы, требующие постороннего вмешательства, – ситуация нынче частая. Оно и раньше не реже было. Просто «сор из избы» старались не выносить. Решали кулуарно, часто с помощью родни. Эффективность была низкой. Вмешивались клановые интересы, традиции, религиозные предпочтения и прочие шаблоны. Нынче появилась возможность вынести мозг добровольцу. Парная консультация увеличивает нагрузку на психотерапевта не вдвое, а на порядок. Как правило, вертишься, как танцор брейка. Любой семейный кризис – это такой салат, в котором виноватых нет, а победителей не будет. Ну да ладно, не в первый раз…

Симпатичные ухоженные люди средних лет. По первому впечатлению не похоже было, что они находятся в кризисе отношений. Знаете, «язык тела» многое рассказывает еще до первых слов. Как подошли. Как представились, как разместились в креслах. Как обращались в мелочах друг к другу. Было явно, что они тоже пытались меня изучать. Разглядывая, внимательно вникая в сказанное, задавая множество не совсем обычных в таких ситуациях вопросов. Наконец, когда, видимо, ключевые ответы для них были получены, перешли к основной теме нашей встречи. И вот тут они сумели меня изрядно удивить.

Разговор начала супруга. Было видно, что ей непросто, но, собравшись, она отважно вступила в тему…

– Знаете, Дмитрий, у нас действительно проблема. Давняя и очень серьезная. У нас нет детей. Мы прошли все возможные обследования и выяснили вот что. Я – здорова и способна выносить и родить ребенка. А вот муж – стерилен. Причина теперь уже не настолько важна, как сам диагноз. К сожалению, абсолютно точный, неоднократно проверенный и окончательный. Мы долго думали над возможным решением. Разбирали самые экзотические варианты. Но… Понимаете, мы вместе потому, что действительно любим друг друга. Мы через многое уже прошли в семейной жизни и убедились, что наши отношения неслучайны и становятся прочнее с каждым годом. Нам хорошо вместе. Мы понимаем друг друга. Единственное, что не отпускает нас, это обоюдное желание иметь своего ребенка. Я из семьи, в которой нас, детей, было трое. У мужа тоже есть брат. В последнее время эта мысль настолько нас захватила, что мы в который раз усердно прошли все обследования и консультации самых авторитетных специалистов. К сожалению, вердикт остался прежний. Взять ребенка из детского дома, наверное, было бы возможно, но почему-то этот вариант не стал для нас пока единственным и правильным. Есть возможность провести ЭКО (экстракорпоральное оплодотворение). Но тут есть одно, для нас очень серьезное, препятствие…

– Кхм… Дмитрий, извините, давайте я сам все скажу…

Мужчина сцепил перед собой пальцы и, уставившись на них, глухо заговорил.

– Нужен донор спермы. Я, извините, к этому решению шел долго и трудно – по понятным причинам. О вас немножко информацию пособирал. Вы нас извините, ради Бога. Я понимаю, что вопрос непростой и неожиданный. И вообще, все это от отчаяния! Очень жену жалко. Она… Я не хочу, чтобы она самым дорогим для женщины пожертвовала ради меня. Она сильно страдает, а я понимаю, что только из-за меня. Из-за моего вот такого вот… Хоть в петлю… От кого попало не хочется. В банке спермы можно, конечно, получить образец от здорового мужчины и все такое… Но есть такая деталь. Мы, доктор, с вами похожи. Внешностью, цветом волос, комплекцией. Знаете, если ребеночек будет на меня хоть чуть похож, много вопросов снимется. Родня там, знакомые… то да се… ну вы понимаете. Мы отсюда сразу уедем, как только супруга забеременеет. Дмитрий, прошу, не откажите! Какие хотите документы подпишем, чтобы никакой ответственности никогда у вас не возникло. Я… мы отблагодарим! Пожалуйста!!!

…Сову видели? А удивленную сову? А сову в шоке от услышанного или увиденного?? Значит, примерно представляете, как я тогда выглядел. Машинально всосал залпом стакан минералки и завис.

«Отказать нужно. Но как? Чтобы не ранить уже подраненных. Чтобы не оскорбить и не обидеть. Нет, ну всякое бывало. Пациентки флиртовать пробовали неоднократно. Особенно когда сама причина обращения ко мне как к психотерапевту устранялась. Настроение и самооценка поднимались. Гормончики по организму разбегались, бодрили. Вот некоторых барышень и сносило. Заряд феромонов снаряжали такой, что полицейские лошади с интересом оборачивались. Приходилось с отеческой улыбкой и душевными терзаниями пояснять невозможность подобного развития события, ибо я свой выбор уже однажды сделал. А тут… такое…»

Со всей возможной мерой деликатности и сочувствия пояснил удрученной паре, что дело даже не в конфиденциальности и правовых закорючках, а, скорее, в моих персональных установках. До сегодняшнего дня испытываю чувство неловкости… за то, что мужчине пришлось на такой разговор решиться. Вероятно, с поверхностной, обывательской точки зрения, ничего особенного мне не предложили. «И нечего делать из этого романтико-эстетствующий психологический этюд! И так, по статистике, за счет «перекрестного опыления» вон сколько мужиков воспитывают не своих детей, и что?! А тут «ситуация», и все «по-честному». Ну вот «не зашло» мне такое предложение. Не пытаясь повесить оценочный ярлык на данную ситуацию, просто отложил все в отдельный ящичек на дальнюю полку удивительных и невыдуманных историй.

Вынужден признать, что человеческий подход к судьбе складывается из взрослого желания сделать жизнь абсолютно комфортной и детской веры в то, что это возможно.

23. Определение несуществующего

Часто приходится слышать от пациентов жалобы на «опустошенность», «пустоту в душе» и прочие подобные ощущения. Причем при попытке разобраться в предметности такого ощущения все, как правило, вязнут в определениях и попытках объяснить, что это такое на самом деле.

«Пустота» существует только в форме теоретической модели. «Пустотой» корректно можно назвать область пространства, неопределяемого в данный момент нашим сознанием. Неопределяемого, но существующего. Таким образом, «пустоты» (лакуны) нашего сознания в действительности заполнены сигнальным материалом из внешних и внутренних источников. Чем больше пространство «неосознаваемых пустот», тем больше сила влияния на сознание внешних сигналов, матриц, инструментов, технологий.

«Поле заданных альтернатив» – вот область, в которой нам разрешено кувыркаться. Все остальное, «то, что за гранью» – удел немногих. Тех, кто отказался оглянуться на берег, прыгнув в океан. Можно бесконечно изучать опыт более успешных, состоявшихся, созревших. Только вот этот процесс ни на градус не повышает температуру твоей собственной плавки. Рано или поздно придется совершать собственный выбор, свои поступки, принимать взвешенные решения, рисковать, брать на себя ответственность за слова и дела.

Уже написаны тысячи страниц, так или иначе изучающих проблематику «лености разума». Не хочу выворачивать собственные мозги в поисках более доступного и свежего понятийного конструкта, чтобы внедриться к вам «в гости» с вкусным и полезным продуктом. Скажу просто – «быть пустым и звонким» – это ваш выбор. Осознанный и закрепленный всеми возможными «правами». Вплоть до конституционных. Хотите быть одноразовой котомкой для социального супермаркета? Флаг в руки! Котомку на шею!

Скажу откровенно: чем старше я становлюсь, тем жальче мне становится собственного времени, потраченного на ленивых и капризных особей. Не знаю, может быть, сегодня у меня плохое настроение или приступ мизантропии. Или звезды криво сложились. Но очень хочется знать, что то, что я делаю каждый день, – ненапрасно. Что хоть что-то вокруг изменилось к лучшему. Я с огромным удовольствием помогаю тому, кто хочет и нуждается в моей помощи. Не просто паразитирует на утонченном сервисе модной нынче «психологической» темы. Я не знаю, сколько раз необходимо повторить фразу, чтобы человек ее не просто запомнил и тупо повторял, но поверил и применил: «Все, что вы имеете или потеряли, – есть продукт вашего персонального желания!»

Отвлекись на минутку и ответь самому/самой себе на ряд вопросов. Я не хочу услышать ваши ответы. Не настаиваю на этом. Я хочу, и это важнее, чтобы вы сами их услышали и осознали. Поехали…

Кто ты?

Что ты?

Ты сам себе нравишься?

Ты автор своей жизни или актер в чужом спектакле?

Тебе нравится страдать? (Может, есть склонность к мазохизму?)

Что тебе мешает нормально жить?

Что ограничивает твою свободу?

Ты совершил что-то, за что тебе стыдно?

За что ты себя так наказываешь?

Ты кого-то любишь? Спокойно, безусловно, открыто?

Ты связан обязательствами, обстоятельствами, обещаниями?

Ты подвержен каким-либо зависимостям?

Есть что-то, чем ты наиболее полно удовлетворен?

Ты готов к изменениям?

Чего ты боишься?

А ты можешь объяснить, что такое страх?

Ты был когда-нибудь в «точке равновесия»?

Будьте честны хотя бы по отношению к самому себе. Эти ответы нужны не мне. Я не хочу знать о вас все подробности. Мне достаточно будет понимания, что в вас запущен и раскручивается процесс адекватного восприятия вами окружающего и внутреннего мира. Этот процесс всегда уникален и содержит в себе мириады комбинаций. Поэтому не существует уникальных рецептов на все случаи жизни. Есть только понятия-«провокаторы». Применяя их, я неоднократно наблюдал невероятный процесс самоосознания, «прозрения», «пробоя», «геш тальта», «инсайта». Человек реально меняется на глазах. Иногда в потрясающей мере. Человек «расшатанный» и человек «озаренный» – это две разные личности. И внешне, и внутренне. Невозможно, да и не нужно, добиваться каких-то заранее определенных стандартов и форматов. Индивидуальность человека – это индивидуальность в неопределенности и безграничности формы. Это индивидуальность дождя, ветра, океана, но никак не предмета, пусть даже совершенных форм и пропорций. Осознание этого определения дает основание для привязки себя к координатам в этом мире. Точку опоры… и совершенно необязательно что-то там переворачивать.

Где-то прочитал, что индейцы считали, будто люди заболевают от несбывшихся желаний. Согласен с ними. С индейцами. Разбирая со своими пациентами или с клиентами возможные причины, вызвавшие их недомогания, постоянно упираемся в «незавершенное». Желаемое, но не осуществленное. Вот только почувствуйте горечь и сарказм ситуации – сами создаем модель желаемого, закрепляем ее в собственном сознании. А потом начинаем бурно страдать по причине ее виртуальности. И не просто так себе страдать. Но формировать вокруг этого виртуального основания яркие эмоции, гигантские планы с не менее гигантскими масштабами катастроф, логические лабиринты и эмоциональные тупики, обвинения самого себя или окружающих. Люди с особо энергичным воображением и солидным запасом психической энергии способны накрутить себя до такой степени, что никаких врагов не надо: сами себя разгромят и уничтожат на глазах у изумленной абсурдностью «самоподрыва» публики. «Бежим от собственных теней и плачем от придуманных болезней…»

24. «Привет из детства»

Клиентке немного за тридцать. Пришла по рекомендации друзей. Основные жалобы на то, что совершенно не справляется со стрессом. Малейшая эмоциональная перегрузка – и начинаются совершенно дикий крик, приступы ярости, гнева, агрессии ко всем окружающим. В обычной обстановке – милый, симпатичный, доброжелательный человек. Среди друзей носит ласковое прозвище «Граната». Женщина волнуется, с явным усилием, сбивчиво рассказывает о себе. На вопрос о предыдущем опыте работы с психологами, психиатрами или психотерапевтами каменеет лицом и почти прерывает контакт. Стоило потом немало усилий и времени просто ее разговорить. Пили чай, обсуждали разное, не сосредотачиваясь на причине посещения.

Хорошо, что я специально всегда выделяю для новых пациентов/клиентов в первое посещение неограниченное время. Никто не знает, когда возникнет необходимое доверие и контакт – и сколько нужно времени, чтобы это доверие оправдать и закрепить. И представьте себе ситуацию, когда только-только наметился нормальный рабочий процесс, а «время посещения» закончилось – и в дверь стучит следующий посетитель.

Постепенно список тем для разговора расширялся. Я аккуратно выяснял интересы пациентки, ее приоритеты, уровень образования, степень владения языком, этические и социальные нормы. Степень религиозности и осознанности это процесса. Наличие чувства юмора, творчества, адаптивности в бытовых вопросах. Вкусы в еде, одежде, музыке и литературе. Легко прошлись по вредным привычкам, политическим и сексуальным предпочтениям. С каждым «кругом» становилось очевидно, что женщина старается избегать разговоров о своем детстве, точнее, о периоде до десяти лет. Но брошенный «блинчиком» камушек-вопрос наконец допрыгал до конца своего пути и мягко погрузился в воду… Рассказанная потом история надолго вывела меня из равновесия. Судите сами…

Девочка была с рождения болезненной, хиленькой. Цеплялись к ней все подряд болячки. Иммунитет был слабоват, специально профилактикой простудных заболеваний никто не занимался, поэтому годам к пяти у нее к постоянным респираторным заболеваниям присоединился хронический обструктивный компонент. Пощипанные постоянными ОРВИ и ОРЗ трахея и бронхи начали реагировать на очередную вирусную атаку спазмом. Девочка уверенно скатывалась в будущую бронхиальную астму. Уже сейчас порой приходилось применять гормоны для снятия очередного приступа удушья. В особо тяжелых ситуациях вызывали «скорую» – и малышку везли в пульмонологическое отделение местной детской больницы. Болела она всегда тяжело и долго. Врачи в итоге справлялись с очередным бронхитом, а пару раз и с пневмонией, но прогноз по здоровью выглядел тоскливым. Родители были весьма далеки от медицины, заботливы и внимательны в меру, но без фанатизма (в семье имелся еще один ребенок, младший по возрасту). Девочка возвращалась из больницы всегда сильно похудевшей, измученной, замкнутой, молчаливой. Что логично списывалось на перенесенное заболевание и вынужденную госпитализацию. Через какое-то время ребенок «отходил» и возвращался к своим детским играм и нормальной деятельности.

Странности стали обнаруживать позже, когда это уже очевидно бросалось в глаза. Девочка явно избегала общества других детей. Любого возраста и пола. Ребенок предпочитал всегда играть в одиночестве, в компании любимой плюшевой игрушки – лисы. Лиса всегда была умыта, наряжена, накормлена, усажена на лучшее место. Лиса была самым внимательным слушателем первых книжек и благодарным дегустатором первых приготовленных девочкой блюд из травок, листиков и песка. Ее плюшевая мордочка, вышитые шелковой ниткой глаза и нос-пуговка всегда были напротив на подушке засыпающей девочки. Стоило потянуть игрушку из рук крепко спящей хозяйки, как она мгновенно просыпалась и судорожно, до белых пальцев, стискивала ее в объятиях. Когда игрушка от постоянного сопровождения девочки приходила в невообразимый вид, ее стирали. Но теперь этот процесс здорово отличался от обычной стирки. Ее купали, аккуратно и нежно намыливая плюшевые лапки и свалявшийся до состояния войлочной палки хвост. Однажды лису просто, не особо вникая в ее статус, засунули в стиральную машину… Жуткую истерику девочки с сильнейшим приступом судорожного кашля и удушья смогли прекратить только экстренной остановкой машинки и извлечением игрушки. Ребенок обхватил руками и ногами истекающую мыльной водой лису, забился с ней в угол и кричал так, как будто с них обоих живьем снимали кожу… Чем старше становилась девочка, тем неохотнее она соглашалась ехать в очередной раз в больницу. И только присутствие и прикосновение плюшевой лисы позволяло ее уговорить. В виде исключения ей всегда разрешалось брать с собой игрушку в больницу. Да, есть правила, но «девочка с лисой» была в этом отделении старожилом – и персонал уже смирился с привычным силуэтом в коридоре. В великоватой по размеру пижамке, символическими белесыми косичками и неизменным плюшевым хвостом неопределенного уже цвета, всегда торчащим из-под руки. Врачи отмечали ее странную сонливость, заторможенность и пассивность в играх. Девочка общалась только со своей лисой. Даже разговорить ее было проще, обращаясь к игрушке как к переговорщику и посреднику. Несколько раз девочку обнаруживали утром в постели в мокрых штанишках и с трудом могли разбудить на завтрак и процедуры. Она даже не реагировала на уколы и забор анализов крови. Врачи заподозрили какую-то серьезную патологию центральной нервной системы и как рабочий диагноз – эпилепсию. Пару раз вызывали на консультацию детского невропатолога. Явных симптомов неврологических патологий выявлено не было. «Ну а лиса… ну что – «лиса»! Играет ребенок. Вот и все!» Тем более что больше забот у врачей вызывало всегда тяжелое течение и длительный период выздоровления ребенка от банальных респираторок. Невзирая на все более мощные антибиотики и активную физиотерапию, девочка слабела на глазах. Истинные причины такого вот состояния вскрылись неожиданно и случайно…

Дети с хроническими заболеваниями регулярно попадают в стационар, и иногда случается, что возникают группы, которые снова и снова образуются из маленьких пациентов, уже хорошо знакомых друг с другом. Однотипные диагнозы сводят их в отдельные палаты.

Жила-была девочка. Еще не подросток, но уже не ребенок. Сейчас уже невозможно определить причины, создавшие из нормального ребенка миниатюрное чудовище. Она испытывала острое и постоянное желание причинять окружающим боль и страдания. Не глобально. Но регулярно. По чуть-чуть. Щипнуть, куснуть, уколоть, ударить исподтишка, дернуть за волосы. Очень это радовало девочку. Прямо вот что-то теплое разливалось в теле и приятно становилось до дрожи, до слабости в коленках. Даже как-то нескромно упоминать, до какой степени приятно. Особенно способствовали этому развлечению «мелкие». Ну, детишки пяти-шести лет. Они же фактически бессловесные и беспомощные. А будут жаловаться – всегда можно убедить взрослых, что они все выдумали. Следов и свидетелей-то нет. И болела эта девочка хроническим бронхитом. Не потому, что злая была, а просто так сложилось. Бронхит был какой-то мутный и во времена года с эпидемиологической активностью респираторных вирусов регулярно отправлял хозяйку в больницу, в то самое пульмонологическое отделение. Как-то так вышло, что она была в палате самой старшей. Верховодить у нее получалось легко и непринужденно. Дети подчинялись мгновенно и, кто со страхом, а кто и с удовольствием, поддерживали ее во всех играх и развлечениях. Одним из таких регулярных развлечений стало командование маленькой девочкой с плюшевой лисой. Это называлось «играть в куклу». Как только все отделение укладывалось спать и затихало, девочку с лисой безжалостно сдергивали с постели и ставили лицом в угол. Любая попытка выйти из угла наказывалась. Пощечины, щипки, удары сыпались градом со всех сторон. Оцепеневшая от страха девочка замирала, втиснувшись всем телом в персональный штукатурно-кафельный ад. Остальные детишки дисциплинированно подчинялись местному диктатору и образцово поддерживала заранее установленный порядок – «Эта плесень со своей облезлой крысой спать не должна!» Время от времени кто-то из обитателей шестиместной палаты поднимался со своей постели и пинком проверял состояние «куклы». Кричать и плакать у девочки не получалось – начинал душить судорожный кашель. Пикантной деталью развлечения было еще и то, что маленькие ублюдки не позволяли своей жертве надеть тапочки – и она стояла босая на холодном полу. Только иногда, когда утомившиеся шутники засыпали, она позволяла себе опустить лису вниз и вставала ледяными ногами на ее когда-то пушистый хвост. И так каждую ночь. Под утро сжавшуюся в комок, девочку в очередной раз пинком будили и разрешали вернуться в постель. Где она проваливалась в полуобморочный сон…

Ситуацию сумела обнаружить и прервать новая медсестра. Еще не утомленная монотонностью и привычностью бытия в детском пульмонологическом отделении, она не дремала однажды ночью в комнате отдыха персонала, а увлеченно листала свежий журнал на сестринском посту в коридоре. Оттуда-то она и услышала странные звуки, непонятную возню и реплики в отдаленной палате. Приблизившись к двери, она не стала сразу входить – и уже через несколько минут в полной мере поняла и ужаснулась тому, что творилось… До утра девочка просидела у нее на руках. Уревевшаяся, задыхающая ся, мокрая. Сестричка плакала вместе с ней, что-то ей говорила, утешала, успокаивала. Еле сдерживая себя от немедленного и справедливого наказания…

– Вот с тех пор я и ненавижу детей! Любых, а особенно девочек-подростков. Ничего с собой сделать не могу. И на любую попытку давления со стороны, попытку «поставить в угол», директивно управлять мной реагирую просто как последний псих! Как вспомню, что творилось в школе… бедные учителя! Я разумом понимала, что это была абсолютно ненормальная ситуация, но как с этим бороться, что сделать, как измениться – никто подсказать не мог. Училась хорошо, поэтому нарекания от учителей получала редко, а вот с одноклассниками и другими школьниками драки были сумасшедшие и постоянные. Меня спасала внешность. При «разборе полетов» никто из взрослых не мог поверить, что вот эта белобрысая дюймовочка в школьном фартучке и с бантиками способна на весьма эффективные и жесткие приемы уличного хулигана. Как только кто-то из сверстников или вообще кто угодно пытался меня гнобить, во мне тут же просыпалась маленькая истерзанная девочка, обоссавшаяся, зареванная, с ледяными ногами и плюшевой лисой под мышкой… И мне становилось все равно, кто передо мной! Я свое в том углу отбоялась… Но чем дальше, тем больше мне мешает этот неуправляемый гнев, эта ослепляющая ярость перед даже надуманным порой фактом или субъектом давления на меня. Я понимаю, что причиняю вред и себе, и другим такой неадекватной реакцией, агрессией. Подскажите, есть какой-то способ с этим справляться, гасить в нужное время и в нужном месте?

– А давай поговорим с той девочкой. Из твоего персонального кошмара. Готова? Расскажи ей, что было, почему и чем в итоге все закончилось. Расскажи ей о твоей сегодняшней жизни. О чем думаешь, о чем мечтаешь, чем занят твой день. Твой вечер. Твоя ночь. Поговори с ней, утешь, успокой, объясни, что несмотря на пекло, которым пришлось вам двоим пройти, ты не сломалась. Что ты выросла, получила образование, интересную работу, возможность путешествовать. Что у тебя все хорошо сейчас. И что нет необходимости держать наготове свой страх, обиду, ярость, гнев… Что тебя уже никто не пробует и не смеет обидеть в той степени, что тебе пришлось пережить тогда. Пусть эта девочка услышит, поймет и поверит. Тебе. Пусть она улыбнется и обнимет свою верную лису…

Через пару месяцев, проходя по привычном маршруту, я увидел, как из-под пестрой летней маркизы уличного кафе кто-то машет мне рукой. Подойдя ближе, обнаружил свою бывшую клиентку. Она с явным удовольствием поздоровалась со мной и представила паре молодых людей, с которыми сидела за столиком. Обменявшись несколькими традиционными фразами, поймал ее взгляд и только бровями обозначил вопрос: «Ну как?» Она опустила взгляд вниз. Следуя за ним, я вдруг увидел на ее предплечье уютно устроившуюся дремлющую лисичку. Черная пуговка носа тянулась к запястью, пушистый хвост обнимал локоть. Проведя ладонью по талантливо сделанной татуировке, как будто погладив верную защитницу и подружку, она вернула мне взгляд. «Все хорошо. У нас все хорошо. Спасибо!»