Текст книги "Врата Порядка"

А между ними замерла крошечная человеческая фигурка.

Хорста бросило вниз, он ощутил, как сверкающим дождем осыпается с него ледяная короста, почувствовал дикую, невыносимую боль в правой руке, и только затем потерял сознание…

Тварь, напоминающая обзаведшийся зубами котелок, сердито зашипела, выпустила облако серого дыма. Анитра бестрепетно шагнула в него и швырнула в пасть страшилища освященный в храме амулет в виде лисьей головы.

Тварь Хаоса поперхнулась, подскочила на месте и растеклась струями вонючего дыма.

– Осторожнее, госпожа! – подскочивший редар махнул клинком у самой земли, меч клацнул о камни, и Анитра обнаружила, что толстое, как корень щупальце едва не ухватило ее за ногу.

– Благодарю, – кивнула она, вытаскивая из сумки на поясе еще один амулет. – Потом сочтемся…

Редар кивнул и отвернулся.

Сегодня они сражались бок о бок, воины Ордена Алмаза, верные дети Порядка, и маги, никогда особенно с церковью не воевавшие, но прекрасно обходившиеся без ее благословения.

– Кровь Хаоса! – выругалась Анитра, когда Стена под ногами затряслась, как спина пустившейся вскачь лошади.

Рука дрогнула, брошенный амулет пролетел мимо цели и канул в бушующую за палисадом тьму.

Еще неделю назад бывшая хозяйка Карни не смогла бы предположить, что пустит в ход столь примитивное с точки зрения магии оружие, как талисманы, но Хаос штурмовал Стену второй день, и в дело шло все, даже рецепты деревенских колдуний.

«Скоро за клинок придется браться» – подумала Анитра, чувствуя, что сил остается меньше и меньше.

Зачерпнуть их способом, какому магов научил Хорст, тут, а самой границы Хаоса не получалось.

– Победитель-Порядок… ааа! – крикнул кто-то тонким, изломанным голосом и на Стену, придавив под собой десяток оруженосцев, рухнуло напоминающее исполинского слизняка чудовище.

Анитра вздохнула и направилась к нему, даже не сомневаясь, что спину ей прикроют. Но не успела закончить первый шаг, как мир вздрогнул. Нет, не качнулись небеса, осталась в неподвижности земля, само мироздание сотряслось, как пустая корзинка, которую задела чья-то нога. И находящиеся внутри, люди и нелюди, сжались в ожидании настоящего, полновесного пинка…

– Помилуй нас, Владыка-Порядок, – жалобно сказала Анитра и впервые за много лет осенила себя знаком Куба.

Она ощущала, что с востока приближается нечто ужасное, не похожее на обычную волну Хаоса, и не могла понять, что именно.

– Что… – не так давно спасший Анитру редар вскинул меч, готовясь рубить замершую в неподвижности тварь, но опустить его не успел.

Всех, стоящих на Стене, подбросило на несколько размахов. Вылетев из окутывающей громадное укрепление темноты, Анитра клацнула зубами и увидела далеко на востоке нечто, похожее на столб дыма, свитый из двух полос – темно-алой и серебристой.

А потом рухнула назад и испуганно завопила, не обнаружив под ногами твердого камня.

Со всех сторон орали тоже, и эти крик заглушал чудовищный, терзающий уши треск, перемежающийся частыми хлопками, словно кто-то не спеша давил огромные птичьи яйца.

«Лопаются Священные Кубы» – отстраненно подумала Анитра, падая в непроглядной тьме.

Ее ударило по коленям и голеням, ободрало руки, затрещал подол платья, и бывшая хозяйка Карни осознала, что стоит на карачках, уткнувшись лицом во что-то твердое и грязное.

Покрепче сжав зубы, она заставила отступить навалившийся приступ тошноты.

Рядом с воплем приземлился еще кто-то, принялся стонать и плакать, судорожно всхлипывая.

– Возьми себя в руки, ты же мужчина! – сказала Анитра, борясь с отвращением.

– Госпожа? – испуганно спросили из мрака, и всхлипывания прекратились.

Анитра поднялась на ноги, попыталась сделать шаг, но наткнулась на каменную глыбу, шершавую с одной стороны, но совершенно гладкую с других.

«Стена рухнула?» – мысль оказалась слишком дикой, чтобы поверить в нее сразу.

Земля еще вздрагивала, завывал в вышине ветер, и тьма оставалась столь же непроглядной, но Анитра ощущала всем магическим чутьем, что самое страшное минуло.

– Всем оставаться на месте, во имя Владыки-Порядка! – долетел издалека зычный голос командора. – Ибо как сказано в Книге Пророчеств – падет тьма и свет воссияет новый…

Редар замолчал, но мрак и в самом деле начал редеть. Сквозь него протиснули лучики звезды, показалась луна, подобно кораблю из серебра повисшая над западным горизонтом.

И дружный вопль ужаса вырвался у сидящих и стоящих среди развалин людей.

Анитра и сама с немалым трудом удержалась от вскрика, лишь сжала кулаки, вонзив острые ногти себе же в ладони.

– Нет! Нет! Владыка-Порядок отвернулся от нас! – истошно вопил послушник, недавно плакавший во мраке.

И Анитра его вполне понимала.

Стены не было. На том месте, где она возвышалась, темнел неглубокий ров, а по обе стороны от него, точно исполинские надгробия, валялись гигантские каменные глыбы. Дальше на восток тянулась обыкновенная степь без малейшего следа чудовищ, кипящей тьмы и других смертоносных неожиданностей, на которые богат Хаос.

Далеко на северо-западе что-то зарокотало, словно там пробудился гром, на горизонте поднялся столб огненно-алого свечения. Уперся в темный свод небес, постоял мгновение и исчез.

Анитра ощутила болезненный толчок в солнечное сплетение.

– Пирамида? – спросила она, не слыша собственного голоса. – Она рухнула? Но почему? Что случилось?

Но отвечать никто не спешил, и сквозь крики перепуганных людей доносился мерный шум прибоя, к которому Анитра за время жизни в поселке Порядочного Генсти успела привыкнуть.

Глава 20. Последний долг.

Открыв глаза, он увидел небо – блекло-голубое, как незабудка, с размазанными по нему белыми клочьями облаков.

Некоторое время просто смотрел вверх, не задумываясь, кто он такой, где находится, и как здесь оказался. Негромко шелестела под ветром сухая трава, что-то твердое упиралось в правую лопатку.

Затем он шевельнул губами, произнеся явившееся из памяти имя:

– Хорст. Это я?

Никто не отозвался, и тогда он сел, точнее попытался сесть, и обнаружил, что с правой рукой что-то не так. Перевел на нее взгляд и ощутил, как мир вокруг закружился, а в ушах зашумело.

Предплечье заканчивалось коротким обрубком, черным, как головешка.

– Нет… не может быть… почему? – забормотал он, и воспоминания обрушились подобно штормовой волне.

Пылающие золотом Врата… Илна, бьющаяся с вигорами… боль в руке… столкновение… темнота…

– Нет, я не верю, – сказал Хорст, осознав все, что произошло с ним до обморока. – Это невозможно…

Но взгляд его уперся в обгоревшую культю, и бывший сапожник осекся.

Прислушавшись, он не уловил сводящего с ума шелеста волн океана людской боли. Попытался ощутить в себе едва заметное холодное прикосновение, но не сумел. Порядок оставил того, кто долгое время был его Сыном, того, кто исполнил все, что от него требовалось.

Но исполнил ли?

Хорст поднял взгляд и осмотрелся.

Подпирающей небеса воронки видно не было, на месте громадных святилищ чернели развалины, а во все стороны, сколько хватало взгляда, тянулась покрытая жухлой травой степь.

И лежала неподалеку, разбросав руки, девушка с черными, как ночь, волосами, на которых запеклась кровь.

– Нет… – повторил Хорст. – Ну почему? Этого не может быть…

Неловко, с помощью одной руки, поднялся и, шатаясь, зашагал туда, где погибла дочь редара, так кстати (или некстати?) встретившая полтора года назад бывшего сапожника, в тот момент только ставшего магом.

Хорст подошел, опустился на колени и осторожно перевернул Илну на спину, выпавший из руки девушки меч с глухим стуком ударился о землю.

– Зачем… – прохрипел Хорст, сдерживая рвущийся из груди вой, – зачем мне такая победа, если Илна умерла? Зачем я спасал этот проклятый мир, если рядом не осталось никого?

Свистел ветер, плыли в вышине облака, то скрывая, то открывая висящее в зените солнце. Порядок откликаться не спешил, а, скорее всего, просто не слышал того, кто вновь стал просто человеком.

– Зачем тогда жить? – бывший сапожник встал и, отцепив от пояса меч, принялся копать.

Перед тем, как покончить с собой, Хорст хотел похоронить Илну.

Лезвие со скрипом вонзалось в твердую почву, рука немела, на ней появлялись мозоли, но он копал и копал с упорством одержимого, которому в жизни осталось сделать всего одну вещь.

Достаточно глубокая яма получилась только к вечеру, когда из набежавших туч заморосил мелкий дождик.

– Прощай, – сказал Хорст, опуская тело девушки в могилу. – Да примет тебя…

Тут бывший сапожник осекся, понимая, что больше никогда не сможет обратиться к Владыке-Порядку.

– Да примет тебя тот, кто окажется добрее сил, правящих этим миром, – нашелся он, вновь берясь за рукоять меча.

Смотреть на то, как комья земли падают на лицо Илны, оказалось слишком больно, и Хорст отвел глаза.

– Вот и все, – сказал он, зарыв могилу. – Теперь отыскать подходящую щель, воткнуть меч рукоятью и упасть на него…

Оглядевшись, Хорст не обнаружил ни единой расщелины, годящейся для самоубийства. Выругавшись, он воткнул клинок в ножны и заковылял на запад, помахивая намозоленной рукой.

Отчаяние, еще недавно острое, как наконечник стрелы, немного притупилось.

Примерно через половину хода Хорст наткнулся на ручеек и, услышав журчание воды, осознал, что хочет пить. Опустился на коленки и с изумлением уставился на собственное отражение.

Из ручья на бывшего сапожника глядело измученное лицо сорокалетнего мужчины, вокруг потухших глаз темнели круги, а надо лбом торчали вихры седых, как иней, волос.

Хорст поднял руку, коснулся шевелюры, а когда опустил, то на ладони лежали три волоска.

Белых-белых, как снег на вершинах гор.

– Смерть к лицу старикам, – проговорил Хорст, – так что все правильно, все правильно…

Потом он наклонился к воде и умылся, ощущая, как вода приятно холодит кожу.

– Может быть, утопиться? – новая мысль заставила внимательнее приглядеться к ручью. – Нет, мелковат…

Хорст удивленно отшатнулся, когда по поверхности воды прошла рябь, и рядом с человеческим отражением возникло еще одно – точно над ручьем склонился некто огромный, со сверкающими алыми глазами и телом, сотканным из темного дыма…

Бывший сапожник оглянулся, но никого не обнаружил. Поднял правую руку, чтобы сотворить знак Куба, но тут же опустил ее…

– И где-то я видел такого, – пробормотал он.

Существо в ручье дернулось, прыгнуло вверх, точно стремясь пробиться через поверхность воды. Хорст отшатнулся, и оба отражения исчезли, остался только ручей с оспинками следов от дождя на блестящей поверхности.

– Исполины… я открыл им путь в этот мир, – память сопротивлялась, и Хорст просто выдавливал из нее воспоминания, – и закрыл… но не до конца… нельзя уходить, не завершив начатое… Но что я могу сделать?

И, словно отвечая, внутри головы зазвучал размеренный, чуть глуховатый голос зеленоглазого колдуна, обитателя города со смешным названием Старолье: «кровь мага – сильнейшее средство. С ее помощью можно убить и дать жизнь, отнять зрение и вернуть его, сотворить почти любое колдовство…».

– Кровь, – Хорст поглядел на здоровую руку, перевел взгляд на живот, – во мне ее еще достаточно…

Думая, как покончить с жизнью, бывший сапожник забыл, что на Полуострове у него осталось незавершенное дело, что распахнутая им дверь в другой мир не заперта окончательно…

– Тут открыл, там надо закрыть, – в этот момент он нашел силы улыбнуться. – Ну что же… последнее дело, а потом… Потом можно и умереть…

И, поднявшись на ноги, Хорст зашагал на запад, к тонущему в облаках закату.

Дождь лил второй день, колотил по крыше точно сотни маленьких кулачков, и поэтому Анитра не сразу услышала, когда в дверь постучали.

– Кто? – спросила она, когда настойчивый стук повторился.

– Десятник ре Ватур, – ответили мощным, как труба, голосом. – Госпожа, там вас просят…

Отложенный пергамент неприятно зашуршал, а перо оставило на столешнице чернильный след.

– Я иду, – Анитра сняла с вешалки любимый плащ с капюшоном и отодвинула засов.

Дверь открылась с протяжным скрипом. В лицо ударил холодный ветер, несколько капель ухитрились проникнуть под капюшон. Десятник – здоровенный детина в мокрой орденской тунике – вытянулся, точно увидел самого магистра.

Редары, сражавшиеся с колдуньей плечом к плечу, относились к ней с подчеркнутым уважением.

– Что случилось? – поинтересовалась Анитра, закрывая дверь. Она не сомневалась, что ее не побеспокоят просто так, но всегда лучше заранее узнать, с кем или чем предстоит иметь дело.

Месяц назад, когда рухнула Стена, среди воинов Ордена началась паника, и только привычка к железной дисциплине помогла справиться с ней быстро и без неприятных последствий.

Магистру и его командорам хватило нескольких дней, чтобы осознать, что вместе с громадным укреплением исчез и Хаос, по крайней мере – его самые опасные проявления: фиолетовый туман, громадные чудовища.

На сколь долгий срок – не знал никто, и Орден принялся за строительство. Оруженосцы и послушники из воинов превратились в землекопов, лесорубов и каменотесов.

Магистр оказался достаточно умен, чтобы не пытаться восстановить Стену, он постарался лишь загородить Перешеек рвом, валом и стоящим над ним частоколом, кое-где усиленным блоками рухнувших укреплений.

В первые дни после катастрофы Анитра испытывала сильнейшее желание уехать, покинуть опостылевший поселок Порядочного Генсти и вернуться в более обжитые края, но понимала, что ее отъезд будет воспринят как бегство.

А потом как-то привыкла, начались осенние дожди, и мысль о путешествии пришлось отложить.

– Там человек пришел… с востока, клянусь Владыкой-Порядком… – сообщил десятник.

Скажи это кто другой, Анитра решила бы, что он врет.

Но редары Ордена лгать не могли, Посвящение лишало их такой способности, так что оставалось лишь поверить сказанному.

– А вы уверены, что это человек? – разговаривая, они миновали святилище и зашагали между бараками.

Поселок выглядел заброшенным, дождь хлестал по крышам, пузырился в лужах.

– Седой, однорукий, – сказал десятник. – Щупалец нет, зубы – обычные. На тварь Хаоса не похож.

– Но пришел с востока, из степи… – закончила фразу Анитра. – очень интересно.

Они прошли через распахнутые ворота, провожаемые взглядами скучающих на вышке часовых, и двинулись туда, где, несмотря на дождь, продолжалась лихорадочная суета.

Орден спешил возвести укрепления до холодов.

– Когда он на той стороне рва появился, мы его едва не пристрелили, – рассказывал десятник, – но потом разглядели, что человек, помогли сюда перебраться. Может быть, он с разбитого бурей корабля, чьи обломки выкинуло восточнее Перешейка?

– Вероятно. Но почему не привели ко мне?

– Решили, что безопаснее будет его в поселок не водить, – ответил редар.

От тянущегося с севера на юг вала, кое-где увенчанного частоколом, доносился стук топоров и оживленные голоса. Скрипели груженные бревнами телеги, а под навесом, где на ночь оставляли лопаты и топоры, толпились редары.

– Он там? – спросила Анитра, догадываясь, каким будет ответ.

Десятник кивнул, заслышавшие шаги редары расступились, и стал виден сидящий на земле человек.

Мокрый и грязный, он выглядел тощим, как огородное пугало, на одежде красовались прорехи. Из правого рукава высовывалась обгорелая культяпка, а седые волосы падали на лицо.

Анитра вздрогнула, поняв, что оно кажется смутно знакомым.

– Молчит, госпожа, клянусь Владыкой-Порядком, – сказал командор.

– Ничего, разговорим, – услышав женский голос, седой незнакомец поднял голову, и Анитра отшатнулась, испытывая дикое, невероятно сильное желание проснуться.

Когда-то давно хозяйка Карни ненавидела выскочку, рыжего юнца, осмелившегося восстать против веками освященного канона Игры. Боялась всемогущего мага, сотрясшего Полуостров, из пепла воссоздавшего империю, с трепетом смотрела на набирающего силу Сына Порядка.

Перед ней сидел Хорст Вихор, Непоседливый Маг, и он больше не был ни рыжим, ни юнцом, и сотой доли прежней колдовской силы не оставалось в изношенном, как старые сапоги, теле.

Это Анитра ощутила мгновенно.

– Хорст, – позвала она. – Это ты? Узнаешь меня?

– Вы знаете его, госпожа? – в ледяном голосе командора проскользнуло удивление.

– Да, конечно. Хорст, ты слышишь меня?

Он вновь поднял взгляд, пустой и совершенно равнодушный, лишенный даже намека на радость, боль или другие чувства, неизменно плещущиеся в человеческих глазах.

Так мог бы смотреть труп, научись он моргать.

– Анитра Карнийская? – в голубых зрачках мелькнуло что-то, какая-то тень. – Пусть меня отпустят. Мне надо идти.

– Конечно, – торопливо согласилась она. – Но не спеши. Ты промок и наверняка голоден. Хочешь поесть?

– Еда? – Хорст поднес левую руку ко рту и огляделся так, словно разглядел находящееся вокруг только что. – Я почти забыл, что это такое… Зачем они это строят? Пусть прекратят, это не нужно… Какой сегодня день?

Вопрос оказался столь неожиданным, что Анитра ошеломленно заморгала.

– Первенец, шестнадцатый день Желтого месяца, – ответил командор. – Что там этот бродяга несет по поводу того, что укрепления не нужны?

– Хаоса нет в этом мире, – Хорст поглядел прямо на командора, – и не будет, – голос Непоседливого Мага упал до шепота… – пока сами не позовем. Желтый месяц… это же сколько я шел?

– Как нет… – заметил один из редаров. – Если это правда…

– Не может такое быть правдой, клянусь Владыкой-Порядком, – покачал головой другой. – Это же просто безумец!

– Не просто, – сказала Анитра, думая о том, через что надо пройти, чтобы из сильного молодого человека за считанные месяцы превратиться в дряхлую развалину с выжженной душой. – Он говорит правду.

– Тогда его нужно отвезти к магистру! – сказал командор. – Сегодня же…

– Мне надо, надо идти… – Хорст махнул культей, сделал попытку встать, глаза его блеснули. – А если вы вздумаете меня останавливать, то я попробую вспомнить, что когда-то был магом.

– Госпожа… – командор выразительно положил ладонь на рукоять меча.

– Оставьте его, – Анитра отогнала мысль о том, что неплохо бы сейчас, когда бывший враг слаб и беспомощен, отыграться за все обиды, помогла Хорсту встать. – Он пойдет туда, куда захочет, но для начала – в поселок, где получит новую одежду, еду и коня.

Она подняла взгляд и посмотрела прямо в бледное лицо командора, в его серые, как облачное небо, глаза, в которых в данный момент отражалось что-то, сильно похожее на удивление.

Стало тихо, замолкли редары, и только от возводимых укреплений продолжал доноситься стук топоров.

– Как скажете, госпожа, – и командор наклонил голову, признавая поражение.

Пламя в очаге ревело торжественно и мощно, пожирая высохшие поленья и Хорст, глядя в огонь, наслаждался забытым ощущением тепла.

Последнее время бывший сапожник если и грелся, то только под солнечными лучами. О том, чтобы собрать хвороста и развести костер, по пути через степь он просто не думал.

Как и о многом другом.

Много дней подряд Хорст шел, заставляя себя не вспоминать о стертых ногах, о боли в натруженных мышцах, в искалеченной руке, о бурчащем животе, о том, что осталось позади. Когда темнело, и он переставал видеть землю – ложился и засыпал, днем на ходу жевал все, что удавалось добыть – птичьи яйца, выловленную в небольшом озерце лягушку, стебли сочной травы…

Время от времени впадал в забытье, грезил наяву, видел недавно умерших друзей и разговаривал с ними, но даже в этом состоянии не останавливался, с неумолимостью, достойной солнца, продолжая двигаться на запад.

Дни пути слились в неразличимую череду, бывший сапожник не считал их, не обращал внимания на погоду, на места, по которым проходил и, спроси его кто – что он видел, Хорст не смог бы ответить.

– Держи, – произнес смутно знакомый голос, и на испачканную чернилами столешницу опустилась миска с чем-то жирным, приятно пахнущим.

– Спасибо, – ответил Хорст, с изумлением глядя на ложку и пытаясь вспомнить, как ей пользоваться.

Несколько дней назад он вышел к морю, некоторое время смотрел на волны цвета стали, затем повернулся и, не испытывая ни тени сомнения, зашагал на север.

– Это вкусно и яда внутри нет, – черноволосая женщина с голубыми глазами и тонкими чертами лица опустилась на стул напротив.

Недавно Хорст вспомнил ее имя, а теперь снова забыл, но ничуть не обеспокоился по этому поводу.

– Я чувствую, – сказал он.

Первую ложку супа проглотил с трудом, горячая жидкость обожгла горло, отвыкший от еды желудок отозвался болью, острой, как ножницы портного. Затем дело пошло веселее и Хорст довольно быстро обнаружил, что миска показала дно, а в животе плещется нечто тяжелое.

– Я бы дала еще, но тебе пока много нельзя, – сказала женщина.

– Наверно, – Хорст сморщился, пытаясь вспомнить ее имя, и оно цветастой рыбиной всплыло из глубин памяти, – Анитра…

Первое воспоминание потянуло за собой другие, приятные и болезненные, и Хорст сжался, пытаясь остановить их поток, не желая возвращаться в те времена, когда все было много лучше…

– Ты еще можешь стать нормальным человеком, – проговорила Анитра, убирая миску. – Вернуться к обычной жизни.

– После того, что случилось – невозможно. Да и зачем? Просить милостыню? – Хорст поднял культяпку, оставшуюся от правой руки. – Вот уж нет… У меня осталось в этом мире одно дело, а затем – все… все…

Он замолчал, понимая, что и так сказал слишком много.

– Хорошо, – голос Анитры звучал спокойно. – Завтра ты получишь лошадь, новую одежду, запас еды в дорогу.

– Э… почему? – в этот момент Хорст помнил, что связывало его с этой женщиной, как она ненавидела его, пыталась убить. – Зачем ты помогаешь мне, своему врагу?

– Бывшему, – поправила Анитра. – Кроме того, я хочу отправиться с тобой. Посмотреть, что за дело считает последним сильнейший маг Полуострова.

– Бывший, – Хорст вздрогнул от пронзившей сердце боли, спешно отогнал очередное воспоминание – вьющиеся на ветру флаги, строящееся войско и он, сидящий на коне рядом с князем…

Анитра улыбнулась, едва заметно, краешком губ.

– Как скажешь, – мягко проговорила она, – а сейчас тебе лучше лечь, поспать…

– Да, – Хорст не почуял, имелась ли в ее словах какая-нибудь магия, но веки его начали слипаться, а тело налилось свинцом усталости.

Сил едва хватило на то, чтобы добраться до застеленной овчиной лавки.

Ледяной ветер задувал под плащ, норовил добраться до тела, и Анитра ежилась, мечтая о теплой печке. Лошадка трусила едва-едва, вяло шевеля копытами, но седло колыхалось так, словно бывшая хозяйка Карни переправлялась на утлой лодке через бурную реку.

Очень хотелось спросить – куда они направляются, но за два дня путешествия Анитра поняла, что это бесполезно. Хорст не отвечал на вопросы, лишь время от времени начинал что-то бормотать.

Ночевали они в одном из пограничных поселков Ордена, а сегодня утром повернули на северо-запад.

К полудню на горизонте показался холм, посреди степи выделяющийся, точно гора, а под копытами лошадей начали попадаться трещины, с каждой сотней размахов – все более крупные.

– Мы едем к пирамиде? – не вытерпела Анитра. – Это то, что от нее осталось?

Хорст даже не повернул головы.

Холм приблизился, стали видны блестящие, точно оплавленные склоны, зияющие там и сям провалы, и верхушка, развороченная чудовищной силы ударом, пришедшимся сверху.

– Владыка-Порядок… – пробормотала Анитра, вспоминая, как выглядело исполинское сооружение не так давно – острые, совершенно ровные грани, сверкающий куб на уходящей в облака вершине.

Хорст остановил коня, и из горла однорукого мага вырвалось что-то, похожее на жалобный стон.

Анитра облегченно вздохнула, решив, что цель путешествия достигнута, но бывший сапожник тряхнул уздечкой и его вороной жеребец, недовольно всхрапнув, сдвинулся с места.

Анитре ничего не оставалось, как двинуться следом.

Холм не успел скрыться за горизонтом, когда впереди появился пологий курган, покрытый ярко-зеленой травой, на фоне которой четко выделялись торчащие там и сям черные кубические камни.

Около кургана, насыпанного после Битвы Двадцати Магов, Хорст снова придержал коня и простоял на одном месте довольно долго, буравя взглядом ничем не приметный склон.

Анитра успела замерзнуть и даже на некоторое время слезла с седла, чтобы подвигаться и согреться.

– Наконец-то, – пробормотала она, когда однорукий маг пошевелился.

Хорст покрутил головой, остановил взгляд на спутнице, будто впервые ее заметил, и сказал:

– Встаем на ночлег тут. Если хочешь, можешь развести костер.

– Разве из нас двоих мужчина – я? – Анитра оскорблено фыркнула.

Хорст слез с коня и принялся его расседлывать.

– И дернул же меня Хаос связаться с безумцем, – проговорила Анитра, понимая, что зря сотрясает воздух. – И зачем я только с ним поехала?

Пытаясь ответить на этот вопрос, бывшая хозяйка Карни всякий раз испытывала немалое затруднение. Что-то потянуло ее в дорогу, более сильное, чем любопытство, и более искреннее, чем жалость.

Что именно – понять не удавалось.

Анитра покинула седло, огляделась и, как и следовало ожидать, не обнаружила ни малейшего следа того, что могло бы сойти за дрова.

– Ладно, – сказала она голосом далеко не добрым, сверля взглядом спину Хорста, – ты сам напросился…

Создавать пламя Анитра научилась еще в те далекие времена, когда едва осознала магический талант, когда она была пятой дочерью нищего редара, хозяина полуразрушенного замка на границе…

– Нет! – крик у нее вырвался настолько пронзительный, что даже Хорст вздрогнул.

Анитра про себя выругалась, думая, что слишком распустилась – всякому магу известно, что нельзя вспоминать прошлое, когда ты еще не имел дела с колдовством, когда ты был… неважно кем.

Она выбрала подходящее место и повела рукой. Пламя вырвалось прямо из-под земли, заплясало, как раскачивающийся под ветром алый цветок. Анитра протянула к нему замерзшие ладони.

Хорст не обратил на магический огонь внимания, завернулся в одеяло и лег прямо на землю.

– Проклятый… проклятый, – Анитра так и не нашла подходящего слова, и принялась расседлывать лошадь.

Что бы ни вытворял лишившийся рассудка маг, бывшей хозяйке Карни нужно есть и спать.

Под копытами хрустели стебли высохшей травы, а пейзаж мог вызвать уныние даже у шута. Во все стороны тянулась степь, напоминающая старый гобелен, рисунок на котором вытерся, и осталась только грязно-бурая основа.

Над северным горизонтом поднимались горы, снег блестел на упирающихся в небо вершинах. Только по тому, что они чуточку смещаются, можно было понять, что двое всадников на самом деле двигаются.

Анитра время от времени не выдерживала, начинала клевать носом и засыпала прямо в седле. Просыпаясь, обнаруживала, что вокруг ничего не изменилось, что Хорст так же едет впереди.

Совместное путешествие длилось неделю и за это время спутники ни разу не вступили в разговор. Первые дни Анитра тяготилась вынужденным молчанием, но затем привыкла и даже стала получать от него удовольствие.

В очередной раз веки начали опускаться, но тут взгляд бывшей хозяйки Карни зацепился за возникшую на горизонте черную точку.

– Что это? – сонливость мгновенно исчезла. – Эй, Хорст, взгляни!

Однорукий маг повернул голову.

– Люди, – сказал он. – Ну и что?

– Степняки, – поправила Анитра. – Хозяева этих мест. Попробуют взять нас в плен или убить.

Черная точка быстро приблизилась, превратилась в пятнышко, обзавелась колышущимся на ветру шлейфом из облака пыли, наконец, разбилась на фигурки скачущих всадников.

– К нам направляются, – проговорила Анитра. – Проверить, кто и зачем… Ну ничего, я и одна справлюсь.

Она хорошо понимала, что даже откровенно безумные кочевники не рискнут напасть на мага и, чтобы избежать ненужных смертей, хотела заранее дать понять степнякам, с кем они имеют дело.

Все планы разрушил Хорст.

Когда до приближающихся всадников осталось сотни две размахов, он остановил коня и, повернувшись к Анитре, сказал:

– Оставайся на месте и ни во что не вмешивайся. Это мое дело. Тебя здесь вообще быть не должно.

И она не осмелилась возразить.

Степняки приблизились, стали видны роскошные попоны на конских спинах, золото на рукоятях мечей.

– Эй, чужаки, куда путь держите? – улыбаясь, крикнул могучий воин в черном халате, судя по всему – предводитель. – Не к нам ли в гости?

– К нам, к нам, – поддержал шутку молодой голос. – На черствые лепешки и скисшее молоко…

Хорст толкнул коня пятками в бока и тот пошел вперед, неохотно и медленно, как корова на бойню.

– Хочешь познакомиться? – спросил предводитель, но улыбка на его лице поблекла.

– Если ты на самом деле вождь, – сказал однорукий маг, и налетевший ветер шевельнул седые волосы на его макушке, – ты поймешь, с кем свела тебя судьба, и сделаешь это быстро.

Степняки дружно замолчали, стало так тихо, что Анитра уловила, как посапывает ее лошадь.

Хорст остановился, не доехав до предводителя десятка шагов. Обладатель черного халата впился в чужака взглядом, и смуглое лицо его начало медленно покрываться бледностью.

Один из воинов сказал что-то на степном наречии, но предводитель, сердито рыкнув, осадил сородича.

– Мы уезжаем, – сказал обладатель черного халата через мгновение. – Легкой дороги.

– Укуси меня Хаос, если я поняла, что случилось, – проговорила Анитра, глядя, как степняки разворачивают лошадей.

От нее не укрылась ни дрожь в голосе предводителя, ни страх в его взгляде, но в то же время бывшая хозяйка Карни поклялась бы чем угодно, что Хорст не использовал магию.

Но что тогда произошло?

– Хорст, ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросила Анитра, вслед за одноруким магом дергая поводья.

Ответа она не получила.

На юг от места, где остановились двое всадников, тянулись пологие холмы, на севере виднелись горы, а прямо на запад лежало грандиозное пожарище. Из корки черного пепла кое-где торчали стебли травы, ветер нес запах гари.

– Ничего себе, что тут горело? – спросила Анитра.

– Плоть мира, – неожиданно отозвался Хорст.

Вдвоем в степи они провели больше месяца, и за это время разговаривали два раза – во время столкновения с кочевниками и на переправе через Тон, когда занервничавшая лошадь Анитры едва не сбросила хозяйку в воду.

– А это… чье?

Желтые, очень старые на вид костяки, слишком короткие для человеческих, кучами лежали вдоль края пепелища. Среди них кое-где виднелись конские скелеты, валялось ржавое оружие.

– Те, кто пошел за мной, – сказал Хорст, и Анитра с ужасом поняла, кто именно насаживает на топоры такие большие лезвия.

Она попала на кладбище, где покоились тысячи холиастов.

Хорст, все время путешествия выглядевший мрачным и безжизненным, как покрытая трещинами скала, сегодня казался оживленным, лицо его кривилось, а глаза, ранее напоминавшие лед, мокро блестели.

– Что… – Анитра открыла рот, готовясь задать очередной вопрос, но осеклась, услышав протяжный, унылый вздох, донесшийся из-под земли.