Текст книги "Черчилль: частная жизнь"
Автор книги: Дмитрий Медведев
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Отрешенный взгляд гостьи перехватит хозяин дворца. На тот момент в его жизни был тяжелый период, связанный с расставанием с супругой. Несмотря на красоту и богатство Консуэлы Вандербильт (1877–1964), этот брак, как выразится впоследствии Черчилль, «был несчастливым и в полной мере неудачным»[259]259
См.: Documents. Vol. 12. P. 821.
[Закрыть]. Консуэла шла к алтарю в слезах, которые будут литься все одиннадцать[260]260
Расставшись в 1906 году, официально супруги разведутся только в 1921-м.
[Закрыть] лет их совместной жизни.
Несмотря на тяжелое душевное состояние, 9-й герцог Мальборо решил помочь своему кузену. Поднявшись наверх, он посоветовал ему поскорее покинуть спальную и признаться Клементине в своих чувствах. Черчилль послушался его и повел гостью в розарий. Когда они медленно бродили по аллеям, в небе разразилась гроза. Хлынувший ливень заставил их укрыться в храме Дианы – небольшой каменной беседке, расположенной на холме около озера.
С полчаса они просидели молча. Атмосфера накалялась. Клементина бросила взгляд вниз и увидела ползущего жука. В голове промелькнуло: «Если этот жук до ползет до трещины, а Уинстон так и не сделает мне предложения, значит, он не сделает его никогда»[261]261
См.: Роуз Н. Указ. соч. С. 76.
[Закрыть].
Черчилль оказался проворнее.
Он преподнес избраннице «самое замечательное кольцо» с огромным красным рубином и двумя бриллиантами. За тридцать пять лет до означенных событий, когда лорд Рандольф делал предложение юной Дженни Джером, он подарил ей три кольца. Одно было полностью бриллиантовым, второе с бриллиантами и сапфиром, третье с бриллиантами и рубином. Леди Рандольф носила первое. Через много лет Гвенделин Берти выбрала кольцо с сапфиром, а Клементине досталось кольцо с рубином[262]262
См.: Soames M. Op. cit. P. 49.
[Закрыть].
Свадьбу назначали на середину сентября. Всё решили держать в строгом секрете, однако уже по возвращении во дворец Уинстон не смог удержаться и рассказал о новости своему другу Фредерику Эдвину Смиту (1872–1930), который также гостил в Бленхейме. Вскоре уже весь дворец знал о предстоящей свадьбе. «Все решено, раз и навсегда, – написал Черчилль брату. – Я женюсь на Клементине. Надеюсь, мы будем так же счастливы, как вы, и на протяжении всей жизни мы вчетвером будем связаны самой настоящей дружбой»[263]263
Documents. Vol. 4. P. 802.
[Закрыть].
Перед отходом ко сну Клементина отправила жениху любовное послание – большое сердечко с надписью «Уинстон» внутри. В течение нескольких дней, пока молодые люди гостили у герцога Мальборо, слуги то и дело носили по длинным коридорам дворца письма, которыми влюбленные обменивались друг с другом:
Моя дорогая!
Как ты? Я шлю тебе мою лучшую любовь. Я только что встал, не желаешь ли прогуляться со мной после завтрака в розарии?
Всегда твой У.
В связи с тем, что официальный отец Клементины сэр Генри Хозье скончался за год до означенных событий, руки пришлось просить у леди Бланч. Обращаясь к будущей теще, Черчилль напишет: «Я не богат и не слишком влиятелен, но я люблю вашу дочь и считаю это чувство достаточно сильным, чтобы взять на себя великую и священную ответственность о заботе над ней. Я считаю, что смогу сделать ее счастливой, дав ей необходимый статус и положение, достойные ее красоты и добродетелей»[265]265
Documents. Vol. 4. P. 801.
[Закрыть].
Но это письмо так и не будет отправлено. О своих чувствах к Клементине и о желании взять ее в жены Черчилль сообщит леди Бланч лично. Миссис Хозье одобрит выбор дочери. Она знала семью Уинстона и была немало наслышана про отношения его родителей – лорд Рандольф влюбился в Дженни с первого взгляда и, несмотря на прохладное отношение со стороны своей семьи, взял ее в жены. Аналогичная сила чувств захватила и его старшего сына, хотя и не с первого (в 1904 году), а со второго раза.
«Трудно сказать, кто из них влюблен больше: Уинстон или Клементина, – скажет леди Бланч своей невестке Мэйблл Эйрли[266]266
Супруга брата леди Бланч – Дэвида Огилви, 11-го графа Эйрли (1856–1900).
[Закрыть] (1866–1956). – Зная характер Уинстона, думаю, что он. Весь мир наслышан о его великолепных умственных способностях, но какой он очаровательный и любящий в личной жизни»[267]267
Цит. по: Soames M. Clementine Churchill. P. 50.
[Закрыть].
«Он так похож на своего отца, – добавит она в беседе с поэтом Уилфридом Блантом (1840–1922). – Уинстон унаследовал некоторые его недостатки и все добродетели. Он мягкий, добрый и очень нежный к тем, кого любит»[268]268
Documents. Vol. 4. P. 803.
[Закрыть]. Леди Бланч поддержала и ее мать Генриетта, вдовствующая графиня Эйрли (1830–1921). «Уинстон так любит свою мать. Мне кажется, что хорошие сыновья всегда становятся хорошими мужьями, – заявит она. – Клементина поступила мудро. Пусть она следует за ним»[269]269
Цит. по: Soames M. Op. cit. P. 51.
[Закрыть].
После визита Черчилля к леди Бланч любовные послания вновь полетели по коридорам Бленхейма, куда вернулась молодая пара.
Моя дорогая, я надеюсь, что ты спала как камень. Я же лег только после часа ночи. Мы долго беседовали с Санни, обсуждая его расставание с супругой. Скажи, ты собираешься вставать к завтраку или еще понежишься? Я шлю тебе массу любви и четыре поцелуя
Х Х Х Х
от всегда преданного тебе Уинстона
«Не могу тебе описать мое счастье, – признается Клементина Мэйбл Эйрли. – Мне даже трудно поверить, что все это правда»[271]271
Цит. по: Soames M. Clementine Churchill. P. 52.
[Закрыть].
«Это самое удивительное событие в моей жизни, – делился Черчилль с графом Розбери (1847–1929). – Оно изменило всю мою жизнь. Никогда не думал, что это солнце будет сиять надо мной» (выделено в оригинале. – Д. М.)[272]272
Documents. Vol. 4. P. 806.
[Закрыть].
Через несколько дней после предложения руки и сердца в храме Дианы Черчилль официально объявит о предстоящей свадьбе. В течение следующего месяца в его адрес было направлено множество телеграмм. Его поздравили король Эдуард VII (1841–1910), отдыхавший в Мариенбаде, он пожелал «всего самого лучшего»; супруг Памелы граф Виктор Литтон, выразивший надежду, что этим шагом Черчилль положит «начало многолетнего восхитительного сотрудничества, взаимной помощи и симпатии»; экс-министр Джордж Керзон (1859–1925), не знавший, кого лучше поздравить: жениха или невесту, и решивший в итоге поздравить жениха, написав, что для общественной жизни семья «наивысшая подмога и утешение»; владелец Daily Mail Альфред Нортклиф (18651922), предположивший, что мисс Хозье сможет иногда привносить в жизнь политика «отдых и расслабление»; экс-премьер Розбери, заметивший, что «свадьба является самым важным событием в жизни»; герцог Мальборо, пожелавший, чтобы единственным предметом спора между будущими супругами был вопрос, кто кого любит сильнее; однополчанин Уинстона Эдгар Лафон (18671938), женившейся на сестре Памелы Берил Плоуден (1872–1954); министр по делам Индии Джон Морли (1838–1923), уверенный в том, что новый союз добавит Черчиллю сил и облегчит его путь наверх; министр финансов Дэвид Ллойд Джордж (1863–1945), видевший происходящее событие, как «самую важную перемену в твоей жизни»; Хью Сесил, предложивший услуги шафера на предстоящей свадьбе.
Поздравили Черчилля и его подруги. «Я ужасна рада, что ты женишься, – написала Мюриель Уилсон. – Я отлично знаю, как ты бываешь временами одинок и каким подспорьем станет для тебя жена. Поздравь от меня Клементину, тебе же я от чистого сердца желаю удачи и счастья»[273]273
Documents. Vol. 4. P. 803–813.
[Закрыть].
Тяжелее всех радостную новость перенесла Вайолет Асквит. Узнав, что Черчилль собирается жениться, она упала в обморок[274]274
См.: Browne A. M. Th e Long Sunset. P. 145.
[Закрыть]. «Для Уинстона жена – это не более чем украшение, – злобно заметит она кузине Клементины Венеции Стэнли (1887–1948). – Я полностью согласна с моим отцом, что это катастрофа для них обоих. Уинстон не особенно желает – хотя и нуждается – в критичной жене, способной сдерживать его эскапады и вовремя останавливать от очередного промаха»[275]275
Bonham Carter M., Pottle M. (eds.). Lantern Slides: The Diaries and Letters of Violet Bonham Carter, 1904–1914. P. 162.
[Закрыть].
Асквитов на свадьбе не будет. Не из-за обиды Вайолет и не из-за недовольства женихом. Просто у главы семейства, премьер-министра Герберта Асквита, на дату брачной церемонии приходился день рождения. Он решил отметить его в кругу семьи и близких друзей в шотландском замке Слэинс, который на протяжении уже трех столетий принадлежал семье графа Эрролла. Замок был знаменит тем, что построен на утесе на побережье Северного моря. Именно с этим утесом для Асквита и будут связаны неприятные воспоминания, когда спустя несколько дней после свадьбы Черчилля его дочь исчезнет. Поиски по окрестностям не дадут результата. Премьер-министр не на шутку испугается, предположив, что Вайолет упала с утеса и ее тело унесло течением. К счастью, его опасения не оправдаются. Девушку найдут местные рыбаки, активно подключившиеся к поиску.
Был ли этот эпизод связан с попыткой суицида, как считает историк Майкл Шелден[276]276
См.: Shelden M. Op. cit. P. 183–191.
[Закрыть], или явился результатом несчастного случая, как утверждает официальная версия, которой придерживается большинство исследователей[277]277
См.: Spurned Violet? // Finest Hour. № 158. P. 5–6.
[Закрыть], доподлинно неизвестно. Как, впрочем, неизвестно и то, что произошло в замке Слэинс. За две недели до свадьбы Черчилль навестил Вайолет. Они некоторое время провели наедине, гуляя по скалистым склонам.
Черчилль и Вайолет в конце концов расстанутся друзьями. Впоследствии, посещая какие-нибудь обеды, на которых присутствовала миссис Бонэм Картер[278]278
В 1915 году Вайолет вышла замуж за Мориса Бонэма Картера (1880–1960).
[Закрыть], политик непременно выдвигал два условия: рядом с ним должны быть его любимый выдержанный портвейн и Вайолет. Когда его спрашивали, есть ли между этими пожеланиями связь, он неизменно отвечал: «Оба дают ни с чем не сравнимую теплоту». «Вайолет обладает одним из самых выдающихся умов в Англии, и она самая лучшая женщина-оратор, которую я знаю», – скажет Черчилль одному из своих друзей в 1950-х годах[279]279
См.: Documents. Vol. 13. P. 388; Graebner W. My Dear Mr. Churchill. P. 100.
[Закрыть].
Инцидент с мисс Асквит был не единственным неприятным эпизодом, связанным со свадьбой. Куда более опасными для еще не начавшегося брака стали высказанные Клементиной за несколько дней до начала церемонии сомнения в целесообразности союза с Уинстоном. Имеются разные объяснения мотивов ее поведения. Наиболее популярной среди историков признана версия ее биографа (младшей дочери) Мэри Соамс, считавшей, что причина крылась в женихе, а вернее, в сфере его деятельности. «Уже тогда моя мать смогла разглядеть лицо единственного соперника, который на протяжении всех пятидесяти семи лет брака будет стоять между ними», – указывает она, дополняя, что под «соперником» понимается общественная и политическая деятельность Черчилля[280]280
Soames M. Op. cit. P. 52.
[Закрыть].
Подобные сомнения не имели последствий. Клементина любила своего суженого. «И как я только жила все эти двадцать три года без тебя? – спрашивала она Уинстона. – Все, что произошло за пять последних месяцев, кажется мне прекрасным сном». – «У меня просто нет слов, чтобы передать тебе любовь и радость, которые переполняют меня, когда ты находишься рядом», – отвечал он[281]281
Цит. по: Soames M. Winston and Clementine. P. 16.
[Закрыть].
«Свадьба года», как назвала ее Daily Mail[282]282
Цит. по: Shelden M. Op. cit. P. 188.
[Закрыть], состоялась 12 сентября в два часа пополудни в церкви Святой Маргариты в Вестминстере, где чуть меньше года назад, 18 сентября 1907 года, в брак вступили Артур Конан Дойл и его многолетняя любовь Джин Леки (1872–1940).
Все было организовано по высшему разряду. Парламент находился на каникулах, поэтому большинство политиков присутствовать на церемонии не смогли, предпочтя ей законный отдых. Одним из немногих исключений станет Ллойд Джордж, с которым Черчилль не преминет завести в церкви разговор о насущных проблемах государственного управления. Недостаток именитых лиц с лихвой компенсировался простыми горожанами, которые пришли засвидетельствовать свое почтение. Для сдерживания многотысячной толпы пришлось даже обратиться к помощи полиции.
В тринадцать часов сорок минут к церкви Святой Маргариты, украшенной пальмами, хризантемами и лилиями, подъехал автомобиль жениха. Одни посчитали, что внешний вид Черчилля в цилиндре и сюртуке не соответствует масштабу события, делая его похожим на кучера, другие были менее привередливы, находя, что он был одет в «обычный свадебный костюм»[283]283
См.: Jenkins R. Op. cit. P. 141; Pelling H. Op. cit. P. 116.
[Закрыть].
Появление виновника торжества вызвало оглушительный рев толпы, пролетевший по Парламентской площади и Уайтхоллу. Черчилль улыбнулся и быстрым шагом проследовал в церковь. Пройдя по центральному проходу, он поклонился родственникам невесты, поцеловал руку герцогине Мальборо и принялся ждать невесту. Клементина опоздала на пять минут. На ней были платье из белого атласа, белая фата из нежного тюля, венок из флердоранжа и бриллиантовые серьги, подарок жениха. В руках она держала букет из лилий и мирты, а также молитвенник (подарок ее крестного отца Джона Лесли), перевязанный лайковой лентой.
Когда брат Клементины медленно вел невесту к алтарю, заиграл орган, исполняя свадебный марш Рихарда Вагнера. Затем вступил хор, спев гимн «Веди нас, Отец Небесный». Церемонию проводили епископ Альфред Эдвардс (1848–1937) и настоятель Манчестерского собора епископ Джеймс Уэллдон, бывший директор школы Хэрроу. В церкви присутствовал еще один преподаватель Хэрроу – Чарльз Мейо, с которым Черчилль занимался математикой, готовясь к поступлению в Сандхёрст.
Клементина приблизилась к Уинстону, и он нежно пожал ей руку, ознаменовав начало церемонии. Вступительная речь была произнесена епископом Уэллдоном: «Солнце освещает ваш сегодняшний союз. Позвольте мне напомнить, как много вы будете значить друг для друга в грядущие дни, в которых солнечные часы будут чередоваться с унынием и мраком. В жизни любого государственного деятеля наступают моменты, когда он всецело зависит от любви, понимания и глубочайшей симпатии своей супруги. Благотворное влияние, которые оказывают жены на наших государственных мужей, есть одна из ненаписанных глав английской истории. Пусть ваши жизни станут благословением друг для друга и всего мира»[284]284
Цит. по: Fishman J. Op. cit. P. 17.
[Закрыть].
На фоне своего коллеги епископ Эдвардс выглядел малоубедительно. Его слабый голос едва долетал до четвертого ряда. По словам одного из очевидцев, под монотонные причитания служителя церкви «тоска овладела каждым из присутствующих». Неожиданно раздался резкий и громкий голос: «Я, Уинстон Леонард, беру тебя, Клементину Огилви, себе в жены».
Первыми новобрачных поздравили министр финансов Ллойд Джордж, предполагаемый отец невесты барон Редесдэйл, а также леди Рандольф и графиня Эйрли. Даже суфражистки, преследующие Черчилля по всей стране, объявили на день свадьбы перемирие. Они также присутствовали в церкви. Боясь, что церемония превратиться в демонстрацию за предоставление женщинам избирательных прав, Черчилль заранее позаботился о безопасности, рассадив в разных частях церкви полицейских в штатском. Однако все обошлось. Ярые сторонницы прав женщин вели себя достойно, и если повышал голос, то только чтобы поздравить новобрачных.
По окончании церемонии молодожены вышли из церкви и быстро направились к ожидающему их автомобилю. «Все было сделано с такой поспешностью и простотой, как будто свадьба была для них каждодневным явлением», – удивлялся обозреватель журнала The World[285]285
Цит. по: Pelling H. Op. cit. P. 116.
[Закрыть].
На всем пути следования брачного кортежа по Уайтхоллу и Риджент-стрит восторженные лондонцы выкрикивали приветствия. Как вспоминала впоследствии Клэр Шеридан (1885–1970): «Больше всего я запомнила толпы людей, собравшихся на всех улицах. Все это было настолько же искренне, как будто они приветствовали короля и королеву»[286]286
Цит. по: Fishman J. Op. cit. P. 18.
[Закрыть].
Кортеж подъехал к дому номер 52 на Портленд-плейс, где, собственно, все и начиналось, и где теперь был организован праздничный банкет. По предложению Клэр Шеридан вместо привычного риса новобрачных осыпали лепестками роз. На свадебном приеме, где изюминкой стал полутораметровый торт весом сорок килограммов, присутствовали свыше тысячи трехсот человек.
Среди подарков был огромный серебряный поднос, с выгравированными подписями всех коллег жениха по правительству; серебряные столовые приборы в георгианском стиле от либеральной ассоциации Данди; «Беседы с герцогом Веллингтоном» и десятитомное собрание сочинений Джейн Остин от премьер-министра с дарственной надписью на третьем томе с первой частью романа «Гордость и предубеждение».
Также молодым подарили часы для путешествий, антикварные серебряные подсвечники, серебряные подносы, золотые и бриллиантовые драгоценности от семьи Ротшильда, роскошную Библию от заместителя лорд-мэра Манчестера, серебряные подстаканники эпохи Георга IV от Джозефа Чемберлена, а также особый подарок от короля Эдуарда VII – трость с золотым набалдашником и золотой гравировкой: «Моему самому молодому министру». Этой тростью Черчилль будет пользоваться в течение всей своей жизни. Самым же ценным стал подарок жениха невесте – роскошное ожерелье с гроздьями рубинов и бриллиантов.
После торжественного обеда молодожены сели в поезд и отправились в свадебное путешествие. Началось оно с Вудстока, расположенного неподалеку от Бленхейма. На улицах собралось множество людей, с колокольни церкви Святой Марии Магдалины лился торжественный перезвон, такой же, как и тридцать три года назад, когда мир был оповещен о рождении Уинстона Черчилля.
На следующий вечер молодые отправились на церковное кладбище в Блэдоне, где посетили могилу лорда Рандольфа, а затем они отбыли на континент. Побывав в Венеции и на итальянском берегу Лаго-Маджоре, чета вернулась в Лондон и начала семейную жизнь, которая продлится пятьдесят с лишним лет.
«Самым замечательным достижением в своей жизни» Черчилль считал, что ему удалось убедить Клементину выйти за него замуж. Впоследствии он говорил: «В сентябре 1908 года я женился и с тех пор жил счастливо». Безусловно, это преувеличение, но правды в нем гораздо больше, чем обычно содержится в такого рода обобщающих заявлениях. По собственному признанию Черчилля, Клементина оказала «благотворное и успокаивающее влияние» на его жизнь, которая с ее появлением «стала лучше»[287]287
См.: Halle K. The Irrepressible Churchill. P. 51; Churchill W. S. My Early Life. P. 367; Soames M. Op. cit. P. 33.
[Закрыть].
Первую годовщину свадьбы они встретили порознь: Уинстон отправился в автомобильное путешествие по Европе, которое оставило у него приятные впечатления[288]288
Documents. Vol. 4. P. 909.
[Закрыть]. Двенадцатого сентября он находился в Страсбурге. Перезвон колоколов местного собора напомнил ему колокольный звон в Вудстоке. «Моя драгоценная и любимая Клемми, – напишет он жене. – Я жажду еще больше проникнуть в твое сердце и еще больше раствориться в твоих объятиях. Я чувствую себя очень безопасно рядом с тобой. Ты настолько ласкова и заботлива по отношению ко мне, что я даже не в состоянии выразить свою благодарность твоей несравненной красоте»[289]289
Цит. по: Soames M. Op. cit. P. 29.
[Закрыть].
Подобные нежные строки к памятной дате станут частью семейной жизни четы Черчиллей. «Моя дорогая, – писал Уинстон к десятой годовщине свадьбы. – Десять лет назад ты – белая кошечка – появилась в моей жизни. Безусловно, это было самое счастливое время. Я надеюсь и молюсь, что, оглядываясь назад, ты не испытываешь сожаления. Не могу выразить словами, насколько я благодарен тебе за все, что ты дала мне»[290]290
Ibid. P. 213.
[Закрыть].
Уинстон обожал свою жену, любовь и поддержку которой называл «скалой комфорта» и «самым драгоценным» элементом своей жизни. «Наивысшее наслаждение чувствовать абсолютную уверенность в твоей любви», – признался он в январе 1913 года (выделено в оригинале. – Д. М.) и потом добавил: «Дражайшая Клемми-кошка, я очень счастлив, что ты меня любишь, очень счастлив находиться в твоих объятиях»[291]291
См.: Ibid. P. 220, 69; Documents. Vol. 11. P. 434; Ibid. Vol. 5. P. 1795.
[Закрыть].
Когда Черчилль перешагнет шестидесятилетний юбилей, он признается супруге, что у него нет слов, чтобы выразить, насколько он ценит ее любовь[292]292
См.: Soames M. Op. cit. P. 376.
[Закрыть]. В этот момент он читал биографию одного из идеологов британского либерализма Чарльза Джеймса Фокса (1749–1806). Его внимание привлекло стихотворение, которое Фокс написал в день своего пятидесятилетия и преподнес в подарок супруге (в прошлом куртизанке) Элизабет Армистед (1750–1842). «Замени пятьдесят лет на шестьдесят, а миссис Фокс на дорогую Клемми, и эти строки идеально подойдут твоему любящему мужу», – написал Черчилль Клементине[293]293
Ibid. P. 379.
[Закрыть].
Жить с Черчиллем, как и с любым талантливым и разносторонним человеком, было непросто. К тому же он придерживался точки зрения, что главой брачного союза является мужчина. Очень показательный в этом отношении эпизод произошел однажды с его кузеном Фредди Гестом, который был женат на ревнивой и властолюбивой американке Эми Фиппс (1876–1959). Во время одного из вечеров, который чета Черчиллей и Гестов проводили вместе, Эми разозлилась на супруга и выгнала его из спальни, приказав слугам вынести его вещи и закрыть дверь.
– Клемми, никогда не веди себя так же, – сказал Черчилль жене, когда Фредди сообщил ему о случившемся. – Если ты так поступишь, я тут же от тебя уйду.
Клементина знала своего мужа, знала она и характер Эми.
– Сейчас уже ничего не поделаешь, будет лучше, если Фредди проведет эту ночь один, – сказала она.
Но Черчилль думал иначе.
– Нет! – решительно заявил он. – Он проведет ночь со своей женой. На кону честь семьи.
После этого он направился к кузену и начал его убеждать, что нельзя оставлять подобное без ответа.
– Иди и постучи в ее дверь, – сказал он.
Гест последовал совету – подошел к спальне и неуверенно постучал:
– Эми, дорогая Эми, открой. Ты слышишь, Эми?
– Не так. – Черчилль несколько раз сильно ударил в дверь. – Продолжай. Скажи ей, что ты вышибешь дверь, если она ее не откроет.
Но Эми и не подумала открывать.
– Подумай, – сказал Черчилль, обращаясь к Гесту таким тоном, будто планировал военную кампанию, – нет ли какой-то другой двери, ведущей в ее комнату? Можем ли мы осуществить атаку с фланга? А как насчет окон?
В итоге Фредди присоединился к супруге через незакрытую запасную дверь[294]294
См.: Addison P. Churchill the Unexpected Hero. P. 48–49.
[Закрыть].
Клементина смогла привнести мир и спокойствие в душу своего супруга. Она смогла обеспечить ему надежный тыл, уравновесить его нрав, помогала советами, предупреждала, а иногда и просто спасала от неприятностей. Как, например, в начале их семейной жизни, когда на железнодорожном вокзале одна из суфражисток толкнула Черчилля под поезд. Если бы не Клементина, успевшая схватить Уинстона за фалду пальто, британская история могла бы сложиться иначе[295]295
См.: Soames M. Clementine Churchill. P. 69.
[Закрыть]. По воспоминаниям младшей дочери: «С первых дней замужества и до кончины отца пятьдесят семь лет спустя, отец заполнял всю жизнь моей матери. Он был для нее всем, занимая все ее мысли и потребляя всю ее энергию. Она была преданной и сознательной матерью, но отец всегда был для нее на первом месте»[296]296
Ibid. P. 265, 266.
[Закрыть].
Несмотря на ясную погоду, были на небосклоне их семейной жизни и облака. Взять, к примеру, измены. Даже не сами измены, которых, к слову, и не было, а скорее, страх перед ними. Частые отсутствия Черчилля, которому никогда не сиделось на месте, привели к тому, что у Клементины в один не самый лучший день зародились сомнения в верности супруга. Когда она озвучила их, Уинстон испытал замешательство, что, по его собственному признанию, было ему чуждо со школьных лет. Он заметил, что «абсолютно дикие подозрения оскорбляют всю любовь и верность, которую я испытываю по отношению к тебе и буду испытывать до тех пор, пока дышу». Он счел их «недостойными ни тебя, ни меня». Пытаясь найти логическое объяснение ревности, Черчилль решил, что она лишний раз доказывает, насколько сильно любит его супруга. Подобные инциденты имели место в самом начале совместной жизни, пока Клементина не поняла, что Уинстон был абсолютно искренен, призывая верить ему, поскольку он не любит и не полюбит «никакую другую женщину в этом мире»[297]297
См.: Soames M. Winston and Clementine. P. 37–38.
[Закрыть].
Что касается Клементины, то ей предлагали завести любовника, чтобы продвинуть карьеру обожаемого мужа. Но она категорически отвергла эти предложения, сочтя их унизительными[298]298
См. Soames M. Clementine Churchill. P. 114.
[Закрыть]. Черчилль и сам был способен добиться успеха. И его надо было не толкать вперед, а скорее притормаживать на опасных поворотах, чтобы на очередном вираже не занесло куда-нибудь слишком далеко.
Среди других облачков, бросавших легкую тень на семейную жизнь, были увлечения британского политика. Клементина разделяла далеко не все его хобби. Она не любила юг Франции и не испытывала восторга от посещения великосветских мероприятий и политических собраний. Но одно пристрастие мужа вызывало у нее особое раздражение – азартные игры[299]299
Ibid. P. 72.
[Закрыть]. Черчилль любил наведываться в казино. Однажды после крупного выигрыша, чтобы произвести впечатление на Клементину, он украсил ее ложе денежными банкнотами[300]300
См.: Soames M. Op. cit. P. 288; Gilbert M. In Search of Churchill. P. 25.
[Закрыть]. Но такие случаи были редки. Именно из-за азартных игр многие друзья Уинстона попали в «черный список» Клементины, которая считала, что все эти люди поощряют в ее муже вредную для семейного бюджета страсть. В первую очередь речь шла о блистательном адвокате и ярком политике Фредерике Эдвине Смите[301]301
См.: Soames M. Op. cit. P. 75.
[Закрыть].
Супруги серьезно расходились и в отношении к финансам. Черчилль умел зарабатывать и старался жить на широкую ногу. Он терпеть не мог оплачивать счета, и иногда мог тянуть с ними по нескольку лет, если позволяли обстоятельства. Для Клементины же, с детства усвоившей правила жесткой экономии, столь легкомысленное отношение к деньгам было сущим кошмаром.
В остальном Черчилли были действительно счастливой парой, которая смогла пережить многие бури. Даже непосвященного взгляда было достаточно, чтобы увидеть, насколько сильны их чувства. «Они сидели на диване, и Уинстон держал ее за руку, – вспоминал виконт Эшер. – Я никогда в своей жизни не видел, чтобы кто-то любил друг друга больше»[302]302
Ibid. P. 81.
[Закрыть].
Летом 1909 года семья Черчиллей готовилась к пополнению. Появление каждого ребенка волнительно для родителей, а первого – особенно. За полтора месяца до этого отцом стал брат Уинстона. Гвенделин родила мальчика – Джона Джорджа (1909–1992). «Еще одна душа, избавившись от покоя или волнения бездны мира духов, выползла робко на хилый плот сознания и чувств, на котором будет дрейфовать некоторое время», – поэтично описал Черчилль появление на свет своего племянника[303]303
См.: Soames M. Winston and Clementine. P. 23.
[Закрыть]. Однако в дальнейшем более популярным станет другое высказывание политика, относящееся к процессу рождения: «Дети появляются на свет слишком странным способом. Не знаю, и как только Бог до этого додумался?»[304]304
См.: Moran C. The Struggle for Survival 1945–60. P. 299.
[Закрыть]
Черчилль, который с ужасом думал о том, какую боль придется испытать его «дорогой птичке», считал, что удачные роды Гвенделин должны «подбодрить» Клементину. «Все мы жертвы обстоятельств, – успокаивал он супругу. – Без боли нет веселья, и после слабости приходит новая сила»[305]305
См.: Soames M. Op. cit. P. 23.
[Закрыть].
Все пройдет удачно. Одиннадцатого июля 1909 года Клементина родит девочку. Младенца назовут Дианой (1909–1963). На следующий месяц ее крестили, крестным отцом станет 9-й герцог Мальборо. После крещения Клементина направилась восстановить здоровье в поместье Уилфрида Бланта, расположенное недалеко от Брайтона, оставив ребенка на попечение отца. «Котенок чувствует себя прекрасно, – сообщал Уинстон. – Но няня все время строго смотрит на меня, как будто я надоедливый контрабандист. Я даже пропустил сегодня утром, как малышка принимала ванну»[306]306
Ibid. P. 26.
[Закрыть]. Через несколько дней он радостно написал Клементине: «Только что видел Котенка. Она цветет и весит уже целых десять тонн!»[307]307
Ibid.
[Закрыть]
«Я размышляю иногда, кем она вырастит, – делился Черчилль с супругой своими переживаниями о будущем малютки. – Будет ли она счастлива или окажется втянутой в водоворот хаоса. Она должна обладать редкими качествами ума и тела, но они не всегда способны принести счастье и мир. Хотя я верю, что ее жизнь пройдет под яркой звездой»[308]308
Ibid. P. 29.
[Закрыть]. Увы, не всем ожиданиям Черчилля будет суждено сбыться.
Двадцать восьмого мая 1911 года Клементина родила второго ребенка – мальчика, Рандольфа Фредерика Эдварда (1911–1968). В конце года миссис Черчилль забеременеет в третий раз. Однако в феврале 1912 года у нее произошел выкидыш, за которым последовало долгое восстановление душевных и физических сил. Третий ребенок в семье появится, когда весь мир уже будет охвачен пожаром мировой войны. Седьмого октября 1914 года Клементина произвела на свет девочку – Сару Миллисент Гермиону (1914–1982). Спустя четыре года Клементина снова окажется в положении. Это было не самое легкое время в семье Черчиллей. В мае 1918 года заканчивался срок аренды их дома на Экклстон-сквер, 33, куда они переехали весной 1909 года. Денег на новое жилье в Лондоне в семье не было, так как значительные средства (шесть тысяч фунтов) были потрачены на приобретение в Суссексе поместья Лалленден. Кроме того, шла война, добавлявшая беспокойства в настоящем и страх за будущее.
В биографии Клементины, написанной ее дочерью, сообщается об «экстраординарном разговоре», который состоялся в это напряженное время между супругой Черчилля и супругой генерала Гамильтона Джин (18611941). У четы Гамильтонов не было детей, и Джин хотела усыновить шестнадцатимесячного малыша по имени Гарри, найденного около паддингтонских яслей, директором которых она являлась. Клементина знала об этом и в июне 1918 года предложила Джин удочерить ее еще не родившегося ребенка. Та согласилась. «Очевидно, что Клементина была истощена и находилась во взвинченном состоянии», – объясняется в ее биографии[309]309
См.: Soames M. Clementine Churchill. P. 212–213.
[Закрыть]. В любом случае эта беседа не имела практических последствий. Четвертый ребенок Черчиллей – Мэриголд Фрэнсис (1918–1921), появившаяся на свет на четвертые сутки после окончания войны 15 ноября 1918 года, останется в семье.
Тем временем политическая карьера Черчилля продолжалась. В январе 1919 года он был назначен сразу на два поста: военного министра и министра авиации. А в феврале 1921 года – переведен в Министерство по делам колоний, в котором начинал свою карьеру и возглавить которое планировал еще тринадцать лет назад. Теперь его мечта сбылась, но судьба готовила новые испытания.
Друг британского политика Арчибальд Синклер (1890–1970) назовет 1921 год в жизни Черчилля «чудесным и ужасным»[310]310
См.: Documents. Vol. 10. P. 1622.
[Закрыть]. В январе скончалась бабушка Клементины, вдовствующая графиня Эйрли. В конце того же месяца в результате железнодорожной аварии в Уэльсе погиб кузен Черчилля Герберт Уэйн-Темпест (род. 1862). Четырнадцатого апреля в своем номере в одном из отелей Парижа застрелится брат Клементины Уильям Хозье (род. 1888). В августе не стало преданного слуги леди Рандольф Томаса Уолдена. В сентябре приказал долго жить близкий друг Черчилля Эрнест Кассель (род. 1852). Были в этом году и еще две кончины, подкосившие и Уинстона, и его супругу.
В конце мая леди Рандольф гостила у своей подруги Катарины Хорнер (1885–1976), жены старшего сына Герберта Асквита Раймонда (1878–1916), погибшего на войне. Незадолго до поездки мать Черчилля отдыхала в Риме, где приобрела изящные туфли на высоком каблуке. Именно их она и наденет, когда приедет в Меллс, особняк леди Хорнер в графстве Сомерсет. Сбегая по дубовой лестнице, леди Рандольф за три ступеньки до пола поскользнется и упадет. «Сама я не видела, что произошло, – вспоминала впоследствии леди Хорнер, – услышала только звук падения и вскрик. Дженни никак не могла встать. Я подложила подушки ей под спину и ноги и вызвала врача. Он приехал через четверть часа и нашел у нее серьезный перелом левой ноги»[311]311
См.: Мартин Р. Леди Рандольф Черчилль. С. 412.
[Закрыть].
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
