Текст книги "Исповедь zadrota"

Глава 7
Москва верит только деньгам

Добраться из Самары в Москву удобнее всего самолетом, а можно и поездом. Я же выбрал автобус. На каждом городском автовокзале сегодня есть возможность уехать с частным водителем в столицу или соседние города. Тысячи людей по всей стране, если не сотни тысяч людей выбирают мучительное ожидание долгой дороги в неудобном кресле, чтобы не платить лишнего. Однако меня больше привлекало то, что никого в таком автобусе не интересовал мой паспорт: заплатил и поехал. В пору, когда и для покупки билета на поезд стало нужно предъявлять паспорт, лучше было не проверять на себе, дошли ориентировки по моей личности до транспортной полиции или нет.

Автобус был занят в основном будущими гастарбайтерами. Не все были из Самары, некоторые добирались на перекладных из южных республик. Народ держался группами, общались только между собой. Мой сосед, усатый суровый дядька, типичный украинец, старался большую часть пути спать. Я сидел, закрыв глаза и с наушниками в ушах, слушая случайно купленный и перекачанный на mp3-проигрыватель диск с современной попсой. Слов и смысла песен я не разбирал, думая о том, как буду решать столь внезапно возникший вал проблем.

Почти сутки в пути, с небольшими остановками на поесть и до унитаза в придорожных кафешках, совершенно меня измотали. Я использовал каждую возможность, чтобы выйти из душного, пропахшего потом салона автобуса и немного размять ноги. Каким-то чудом мы проехали без проверок все посты ДПС и, наконец, оказались в пределах МКАД. Автобус, хоть и приехал в пять часов утра, все равно попал в длинную пробку из грузовых машин. Из этой пробки мы перекочевали в пробку из автомобилей москвичей, добирающихся на работу, а потом в никогда не рассасывающуюся пробку в центральной части города.

Когда автобус открыл свои двери, я уже перестал надеяться, что мы когда-нибудь доедем. Тем приятнее было увидеть на стоянке знакомое лицо. Единственный человек, которого я знал в первопрестольной. Мой дорогой школьный товарищ, настоящий, а не поддельный Коля.

– Коляныч! – Я заковылял с открытыми объятиями навстречу товарищу – правая нога затекла от неподвижности в поездке.

– Женька!

Мы обнялись. С последней нашей встречи прошло много лет. С тех пор мы поддерживали только переписку в Сети. Коля поступил на очное отделение московского вуза и недавно его окончил. Его отец делал все это время карьеру то в коридорах профсоюзов, то правительства, а год назад перебрался в Думу, пройдя по федеральному списку самой крупной партии страны. Время от времени Коля сбрасывал мне фотографии с отдыха, на которых он то держал какую-то рыбу метровой длины, то нырял с аквалангом. Жизнь, очевидно, не била Николая по голове, предпочитая мягкое поглаживание.

Коля разомкнул объятия и пригласил меня широким жестом к своему автомобилю. Черный «Мерседес S500» с мигалкой. Жизнь чиновника в Москве обременена целым рядом приятных преимуществ.

– Как тебе? – спросил Коля, и только по его взгляду я понял, что он не об автомобиле, а о мигалке.

– Молодца! – одобрил я.

– Папина. Я у него вроде водителя. Конечно, думским мигалка не всем положена, но папаня у меня председатель комитета по информационной политике, кому надо шепнул, на кого надо надавил – и теперь на машинке вполне законный синий горшок. Помчимся без задержек!

Помчались и впрямь без задержек. Я с замиранием сердца следил, как Коля рулит на скорости по запруженным улицам Москвы. И все же только через час мы вырвались на Новорижское шоссе, чтобы еще минут через сорок свернуть к высоко огороженному участку за шлагбаумом.

– Папа сейчас больше живет на квартире. Дом поставили, но кроме садовника и домработницы в нем никто не живет. Оба из Молдавии, по-русски говорят, хоть и не очень хорошо – отвыкли, скоты, за время отделения от страны Советии. Ты их не смущай, они свое дело знают, общаться с гостями не приучены. Жратва в холодильнике, Интернет стомегабитный по оптическому каналу, две сотни каналов на телевизоре – ешь, спи, работай, одним словом, отдыхай. Никто тебя здесь не тронет. – По пути я рассказал Николаю о своих проблемах. – Я, к сожалению, составить компанию тебе не смогу, надо везти колесницу обратно в город. В общем, пойдем покажу твою спальню, представлю прислуге и поеду по своим делам. А поговорим позже, возможно, есть способ решить твои проблемы.

Гостевая спальня оказалась по размеру примерно как вся моя квартира в Самаре. Я с легким благоговением обошел ее вдоль и поперек, привыкая к размерам. Колин отец не поскупился на постройку жилища. Огромная кровать, ноутбук на столе темного дерева, телевизор с диагональю больше метра – хозяин не просто старался подчеркнуть свое богатство, он пытался показать, что не чужд и технических новинок. Стомегабитный Интернет, трехсотмегабитный вайфай, спутниковая антенна, подключенная к пяти провайдерам, сложная система охраны, автоматическая система управления поливом и открыванием ворот-дверей. Это был умный дом, замаскированный под особняк крупного чиновника.

Мирчу и Марта, хаусмастер и домработница, жили и работали как привидения. До вечера я успел поработать в спальне, потом переместиться в бассейн, оттуда – в гостиную с гигантским телевизором, и за это время только пару раз заметил Марту, которая тенью следила за моими передвижениями, чтобы убрать посуду и привести в порядок тот кусок пространства, где я был. Стоило мне отойти на час в другое помещение, вернувшись, я заставал все на прежних местах. Вряд ли Марта с такой же расторопностью следила за порядком, когда в доме находилось больше людей, но все же ее исполнительность приятно удивляла.

Поздно вечером позвонил Коля и сообщил, что приедет только завтра, чтобы поговорить о деле, о котором по телефону говорить не следует. Я невольно подумал, что ему удалось найти какую-то возможность разрулить мои проблемы с Сергеем и Владиславом. Но поскольку Николай предпочел обойтись без деталей, то оставалось только потерпеть до следующего дня, чтобы узнать все и сразу.

Мои выходы в Сеть теперь совершались только через VPN, чтобы исключить возможность засечь мое расположение. На форумах по-прежнему царила тишина, если не считать травли пирамиды в СМИ. Буквально за несколько дней практически каждый новостной сайт нашел уместным опубликовать свое расследование на тему «ТТТ-2012». И все эксперты сходились во мнении, что в данном случае имеет место быть традиционная пирамида и вложения в нее на этапе, когда система захлебывается от недостатка денег, просто бессмысленная трата. Ниже шли комментарии от адептов «ТТТ», которые утверждали, что система будет жить вечно. Но смотрелись они жалко на фоне сотен отрицательных комментариев.

Что будет дальше, предсказать было несложно. Сначала пойдет вал запросов на вывод хоть каких-нибудь сумм. Потом начнут просить вывод хотя бы без процентов. А затем придется объявить о закрытии пирамиды. Конечно, будет много пострадавших, но организаторы начнут говорить, что все вложения были сделаны на свой страх и риск, и не их вина, что ваши вложения не оправдались. Более того, скорей всего, кто-то предложит сделать «ТТТ-2013» или какой-нибудь другой проект под названием, например, «Много денег». И часть аудитории перетечет со старого проекта на новый. И так до бесконечности: основатели пирамиды будут снимать сливки, а другие участники выступать денежными донорами.

Спал я плохо. Не потому что сны плохие снились. Просто матрас оказался ортопедическим, а я привык спать на обычном. Я постоянно просыпался, ворочался. В конце концов уснул поверх одеяла, откинув неудобную подушку, принимающую форму головы, но совсем не учитывающую необходимость некоторых людей спать с рукой под ней.

С утра я, наконец, получил возможность разглядеть Марту. Немолодая женщина в теле, в униформе из темных блузки и юбки до щиколоток подала мне завтрак прямо в постель. Я бы не побрезговал спуститься в столовую, но, видимо, здесь было принято завтракать именно так. Я закусил тостами с маслом и вареньем яичницу-глазунью и запил все крепким кофе. Пусть я и в бегах, но такая жизнь беглеца мне определенно нравилась.

Проверив почту – снова ничего интересного, – я сел перед телевизором и кликал каналами до самого вечера, пока не услышал ворчание двигателя «Мерседеса» за окном. В нетерпении я спустился вниз встретить приятеля. Тот ворвался в дом, кинул верхнюю одежду на вешалку и, скинув туфли, взбежал по лестнице впереди меня.

– Пойдем, – поманил Коля за собой. – Есть важный разговор.

Мы зашли в кабинет, Коля быстро прошел за стол и нажал на кнопку небольшого пульта.

– Глушилка, – пояснил он. – Теперь никакие радиоустройства, включая телефоны, не работают в пределах сотни метров. В городе была бы паника, а здесь – свой участок, что хотим, то и делаем. Тут в доме десятка два жучков. Папаня после окончания отделки вызывал специалистов для проверки. Вынимать мы их не стали – кто знает, чье оборудование стоит. В Москве всех кто-нибудь слушает на таком уровне. А вот глушилку поставили. Когда включается, то просто тишина в эфире. Потом выключаем и снова говорим на бытовые темы.

Коля подошел ко мне и сел в кресло напротив. Я уже успел расположиться в солидном кожаном кресле и налить немного коньяка со столика-бара рядом.

– Я понимаю, что ты ждешь новостей по своим проблемам, но тут пока порадовать нечем. Я подергал за нужные ниточки, но пока они просуетятся, пока соберут информацию, пройдет немало времени. Сейчас у меня другая новость… – Коля взял небольшую паузу, почесывая затылок и соображая, как лучше все изложить. – Есть возможность хорошо заработать. Более того, хорошо и постоянно зарабатывать. Считай, с неба деньги в карман готовы упасть. Только нагнись и подбери.

– Если сразу в карман, то нагибаться не надо, – резонно заметил я.

Коля, сбитый с толку моим замечанием, недоуменно на меня уставился, а потом шумно выдохнул и рассмеялся.

– Да ладно, ты меня понял. Есть хороший канал, надо просто грамотно его освоить.

Коля вскочил и начал мерить кабинет шагами.

– Сейчас, понимаешь, какое время. Сейчас особенное время. Сейчас правит не тот, кто тише сидит, а тот, кто громче кричит. Охлократия. Управление толпой, общественным мнением. Вот что сейчас важно. И те, кто против, они это используют, давят, прессуют, кричат. Они всегда против, но раньше у них не было инструментов, а теперь есть. Были в жопе, а теперь принцами ходят. Не тронь их, или будет так вонять, что мало не покажется.

Николай остановился и посмотрел в окно, словно увидел там решение задачи.

– Так вот, мы их же оружием решили действовать. Кто решили – сейчас не важно. Не я решил. Это отцовы дела, но там есть и продвинутые товарищи, понимают, чем надо бить недобитых. Так вот, суть они понимают, но детали уже выше их понимания. И здесь на сцену входишь ты, так вовремя появившийся. Точнее, это я вхожу на сцену – тебе светиться нельзя, но разницы никакой. Я буду решать организационные вопросы, ты – технические. Прямо как в школе. Как встарь! Клево же?!

– Клево, – согласился я. – Так а что делать-то надо? А то я ничего из твоих путаных речей не понял.

– Да все просто, Жень. Есть люди, десятки людей. Они позволяют себе слишком многое, и их слушают. Им верят. Надо сделать так, чтобы им перестали верить. Найти червоточинку и расковырять ее, чтобы гной пошел. Не бывает так, чтобы человек был, а червоточинки в нем – не было. У всех она есть. Но даже если и нет, ее можно придумать. Карандаши нашлись, а осадочек-то остался, – процитировал Коля старый анекдот про Сталина.

Я задумался, покачивая в руке стакан толстого стекла с остатками дорогого коньяка. Общественное мнение – это такая палка, которой можно тыкать в кого угодно. Защититься от нее можно, только перейдя в одну из следующих категории людей: ты никто и ты слишком на виду. Так уж повелось, что первых в политике нет по умолчанию, а вторых так мало, что не стоит даже считать тех, что есть, – хватит пальцев на одной руке. Говоря проще, вознести на лаврах или опорочить кого угодно не так уж и сложно, когда есть Интернет и возможности для найма десятков людей.

Каждый отклик в Сети – это просто кусочек текста на том или ином сайте, но воспринимается он большинством как настоящий, сказанный в лицо. Люди в основной массе вообще доверчивы сверх всякой меры. Каждый слышал о случаях травли в Интернете, хотя, казалось бы, что проще – отключить Сеть и выйти на улицу, где все не так уж и плохо. Но нет, большинство все больше погружается в Интернет, превращаясь в сборники для выдуманных новостей, больше подходящих для желтой прессы.

– В целом я понял задачу. Надо теперь посмотреть на начальные условия, – сказал я.

– Условия просты. Финансирование пойдет по молодежной линии. Организовываем семинары, получаем деньги, расходы на то, что нужно, проводим по статье «информационное освещение». Поскольку статья носит довольно размытый характер, то сюда пройдет и оплата СМИ, а мы с тобой и будем эти СМИ. И оплата труда блогеров, а мы станем этими блогерами. Ну, и что ты там еще сам придумаешь. Дальше – трать туда, куда сочтешь нужным. Уверен, что ты найдешь этим деньгам наилучшее применение. А деньги там большие. Очень большие, – глаза Коли загорелись.

Я смотрел на Колю, пил маленькими глоточками коньяк и никак не мог ответить на его невысказанный вопрос. Из огня да в полымя. Политика была той границей, которую я никогда не переходил, потому что не хотел даже пытаться занять одну из сторон. Для меня была только одна сторона – моя. За себя я готов был перегрызть глотку. Но бороться за чьи-то идеалы мне всегда казалось глупым. Стоит открыть учебник истории, чтобы убедиться, что без большой крови ничего не меняется на коротком отрезке времени. Я же не хотел ни большой крови, ни попыток убедить меня в чьей-то правоте. Все, что я хотел, – материальной независимости и комфорта в личной жизни. Здесь же я наполовину запущу руки в чье-то говно.

– Ладно, Коляныч, давай попробуем, – махнул рукой я. В конце концов, деньги не пахнут.

– Вот и славненько. Детали потом, пойдем вниз, а то девчонки заждались.

– Какие девчонки? – удивился я.

– Хорошие девчонки, – улыбнулся Коля. – Я первый выскочил, не стал дожидаться, пока они выберутся. У них там каблуки, юбки, не могут делать ничего быстро.

Коля отжал кнопку на пульте, и мы поспешили вниз, где в гостиной уже расположились на диванчиках две милые блондинки в коротких платьях. Каблуков у них уже не осталось – туфли валялись на полу, обе девушки сидели, поджав ноги в чулках, и о чем-то беседовали между собой. Заметив нас, та, у которой волосы были почти платинового цвета, жеманно укорила:

– Мальчики! Что вы так долго, мы же опоздаем!

– Все будет в порядке, без нас ничего не закончится, – отмахнулся Николай и представил меня девушкам, а мне их. – Женя, Евгений – мой еще школьный товарищ, большой специалист по компьютерным делам, настоящий хакер! А это, Женя, наши спутницы на сегодня: Лана, в миру Светлана, но предпочитает окончание имени. А уж как она предпочитает кончать, мы знаем. И Лиля, – Коля указал на платиновую блондинку, – Звезда тусовок. Поехали, девчонки, солнце уже село! Самое время зажечь!

Коля быстро двинулся к выходу. Я нагнал его.

– Слушай, а как же я покажусь?!

– Расслабься. Мы едем в клуб, там всем на все плевать. Будь ты хоть трижды преступник, там тебя никто не тронет, – Коля оглядел меня. – Вот только прикид твой там не к месту. Не хотелось бы проблем на фейс-контроле. Пойдем, дам примерить мои шмотки… Девочки, мы на несколько минут – в гардеробную, Женю приодеть, а то он прибыл с одним рюкзаком. Идите в машину.

Поднимаясь, я краем уха услышал, как Лана шепнула Лиле:

– А он что, из деревни?

– Он гость Колюни. Будь он даже в валенках, молчи и улыбайся, если не хочешь вылететь из «мерса» посреди Новорижского, – одернула ее подруга.

Жестокие тут нравы, подумал я. Но тут же выбросил эти мысли из головы, так как мы собирались как следует расслабиться. Я давно не был на вечеринках в клубах. Да и разве можно сравнить клуб в Самаре с московским? Деревня, да и только!

Глава 8
Белка

Я проснулся в кровати. Это было само по себе удивительно, так как я совершенно не помнил, как в нее попал. Я с трудом разлепил глаза и посмотрел по сторонам. Кажется, рядом кто-то лежит. Хоть бы баба, с горькой усмешкой подумал я. Что же было такое вчера?

Кажется, сначала мы пили. А потом пили еще больше. В искрящемся дыму ночного клуба перед глазами пробегали сотни фигур. Девушки были скорее раздеты, чем одеты. Парни выглядели как сумасшедшие обкуренные подростки. А ведь Коля заверял меня, что клуб дорогой и не каждому доступен даже по ценам за вход.

Я невольно обратил внимание, как много здесь однополых парочек. Сначала я даже подумал, что Коляныч затащил меня в специфический клуб, но нет, просто такая здесь тусовка, как мне объяснил товарищ.

– Гей – это не всегда пидор, Женя. Это иногда нормальные хорошие люди, которым просто нравится пялить друг друга в задницы. Стоит проявить к ним немного понимания, и ты обзаведешься массой полезных знакомств. Конечно, у нас не принято щеголять своей ориентацией, но поверь мне, среди и думских, и чиновников немало геев. Формально они холостяки или даже фиктивно женаты, но после работы едут пердолить своих подружек с членами. Или гулять в клубы. Так что расслабься и отдыхай.

Я откинулся на удобном мягком диване так, что моя голова легла на спинку, а тело стало почти горизонтально плоскости дивана. Интересно, чтобы сказал на слова Коляныча обычный посетитель самарского ночного клуба. И уж тем более житель городка, где прошла наша школьная жизнь. Скорей всего, он, увидев такое количество лиц нетрадиционной сексуальной ориентации, побежал бы к своей «Ладе Гранта» за бейсбольной битой или монтировкой.

Мы накатили еще по коктейлю. Там даже что-то горело внутри – официант принес небольшие стопочки и поджег каждый стакан зажигалкой с длинным фитилем. Как он сказал? «Б-52»? Вроде так, я точно не запомнил, даже когда выпил уже пятый такой коктейль. Потом принесли текилу, лайм и соль. Одна из наших девочек – Лана? (я покосился на холм рядом с собой в кровати и продолжил вспоминать) – стала меня учить пить текилу: насыпать соли на руку, выпить текилу, закусить лаймом, лизнуть соль. У меня все сыпалось и лилось не туда и не так как надо. Было очень смешно.

Потом к нам подсел какой-то парнишка с дергаными движениями и предложил недорого бодрящие таблетки. Коля заехал ему в морду, парнишка оказался на полу, но драки не получилось – секьюрити быстро оттащили парнишку, а нам сделали предупреждение. Потом была еще одна стопка, и еще. И темнота.

Главное, чтобы я не дошел в этой темноте до высшей точки толерантности, познакомившись с каким-нибудь геем. Почему-то именно такое завершение гулянки мне казалось самым очевидным. И я, как маленький мальчик, боялся открыть одеяло, чтобы разобраться, кто под ним.

В этот момент в спальню вошел Коля. Если он и мучился похмельем, как я, то тщательно это скрывал. Коляныч одним движением откинул одеяло с другой стороны постели, я зажмурил глаза.

– Давай, просыпайся, хватай одежду и вали, – Коля растолкал какую-то совершенно незнакомую мне девушку, которая в ответ на его подталкивания села на край кровати и лениво потянулась.

– А что, никакого халата нет? – отозвалась она.

– Какой тебе халат? Давай собирайся, через час выезжаем.

– И кофе не нальешь?

– Нальем. Выметайся из комнаты, мне с корешем надо перекинуться парой слов.

– Какой ты грубый!

– Зато щедрый и справедливый. Вперед, вперед, быстрей, – Коля напутствовал девушку шлепком по заднице, пока она собирала свои скромные шмотки: юбочку, чулочки, топик и пару модельных туфель на высокой платформе.

Когда девушка вышла, Коля обратился ко мне.

– Ну, ты, мужик, даешь. Было две нормальные девчонки, а ты выцепил эту лахудру и потащил с нами. Мне, конечно, лучше – я устроил персональный сейшн в стиле два плюс один, но все же ты мог выбрать одну из двух и облегчить мой труд по удовлетворению женского населения, – я только пожал на это плечами. Я ничего не помнил. Ни ситуации со знакомством, ни имени этой девушки, ни того, чем мы занимались в постели. Но судя по отсутствию одежды и паре снятых презервативов на полу, все же чем-то занимались.

– Ладно, как вышло, так и дышло. Одевайся, нам пора на встречу. – Коля кинул на кровать мою одежду, подняв ее с пола, и быстро вышел из комнаты.

Когда я спустился, все уже закончили завтракать. Марта подала мне чашку кофе и пару тостов, но Коля так торопил, что я успел съесть только один и обжег все небо горячим напитком.

По пути в центр Коля высадил девушек, где они просили, а мою знакомую – у ближайшей по пути станции метро. Я так и не успел спросить ее имя. Хотя на кой черт оно мне? Машина рванула к Белому дому, но даже синий маячок не давал разогнаться до большой скорости. Всю дорогу Коля материл местных водителей и мэра.

– Извини, пропуска на тебя нет, так что придется тебе в машине посидеть немного. Папаня сделает временный пропуск, и я вернусь за тобой. – Коля исчез, стоило нам остановиться на стоянке возле Думы.

Я остался в «Мерседесе» слушать музыку из магнитолы. Спустя минут сорок Коляныч вернулся с куском картона, где было вписано мое имя.

– Вперед, все двери нам открыты!

Дума внутри оказалась не столь внушительной, как она казалась в объективе телекамер и моем сознании. Я думал, что вокруг будут золото и колонны. Но нет, вполне обычная обстановка, в некоторых бизнес-центрах будет покруче. Я совершенно не ориентировался, куда мы идем, – Коля почти бежал впереди, я догонял. Поэтому, когда мы вдруг остановились перед коричневой дверью, я мог бы поклясться, что обратной дороги не найду никогда. Коля приоткрыл дверь и сунул в нее голову. Вынырнув обратно, он распахнул передо мной дверь и зашел следом. В кабинете сидел отец Николая.

– Евгений! Как же я рад тебя видеть! – радушно встретил он меня. – Ты как всегда вовремя. Прямо палочка-выручалочка. Нужны твои познания в Интернете. Я рассчитывал на Николая, но ты же понимаешь, у него одни гулянки на уме – я своего служебного автомобиля почти не вижу, на метро приходится добираться или просить подвезти, – отец Коли погрозил сыну пальцем. – Но к делу. Коля тебе рассказал, что нам нужно?

– Я так понял, хотите манипулировать общественным мнением.

– Не совсем. Скорее, его формировать. Мы, старики, мало что понимаем в этих новых технологиях. И хоть я в Комитете по информационной политике, я больше рассчитываю на мнение и помощь специалистов, чем стараюсь что-то сделать сам. А отдавать это широкое поле противнику никак нельзя. Сегодня они пишут пасквили, а завтра что? Начнут собирать деньги на мятеж? Смешают с грязью самое святое, что у нас есть?

Я в этот момент задумался, что же в его понимании – самое святое? Счета в офшорных банках, что ли? Вряд ли речь о Конституции и правах и свободах.

– Это я понимаю. Но чем мы будем располагать для работы? Коля говорил про какие-то семинары.

– Это самое интересное, Евгений. Статьи бюджета уже расписаны, поэтому проще всего будет протащить вашу работу по линии семинаров. Я посмотрел, цифры там достаточные для работы, но будет лучше, чтобы ты подготовил какое-то предложение, а я мог вынести его на комитет и пробить перераспределение. Так что езжай, работай, как будет готово – высвистывай Кольку, и пусть он тащит бумаги ко мне. За недельку справишься?

– Да за пару дней уложусь.

– Отлично, тогда пару дней тебе, пяток дней мне и в конце следующей недели сможем стартовать! По рукам?

– По рукам!

Мы ударили. Рукопожатие у отца Николая было сильное, горячее.

– А теперь к твоей проблеме. Я так понял, что какая-то сучка обокрала твоих партнеров и сбежала с деньгами, а все свалила на тебя?

Я покосился на Николая – эта версия отличалась от того, что я изложил ему. Коляныч яростно закивал.

– Да, вроде того, – согласился я.

– Не могу сказать, что я знаю этих людей, но я договорился, чтобы мне устроили с ними встречу. Уверен, что мы сможем найти общий язык. Так что ты не беспокойся о своей проблеме. Главное сейчас – работа в том направлении, которое мы обсудили. Чем раньше начнем, тем лучше будет результат, тем быстрее сможем получить новое финансирование.

Я улыбнулся. Сказать здесь было нечего. Я продал душу, чтобы решить свои проблемы. В любом случае ситуация сейчас такова, что торговать мне, кроме своей души, больше нечем. Аудиенция на этом была окончена. Коля провел меня в местную столовую, чтобы я подивился ценам на уровне городской столовки и качеству пищи при этом. Пока мы обедали, я уже в голове прикидывал план, как сделать то, о чем просил отец Николая. Так что я плохо слушал то, что говорил мне Коля, просто кивал головой в ответ на его реплики.

Уже в доме я развернул работу с биржами фрилансеров, набирая заявки на выполнение простой работы: комментирование блогов, распространение тем на форумах, создание твитов и откликов в социальных сетях. Цена за такую работу невелика. В некоторых случаях она может достигать рубля за размещение одной фразы, но когда речь идет о политике, то цены быстро растут. Я общался, помечал в экселевском файлике цены, потом искал новые способы распространения информации. Интересно было узнать, сколько стоят партизанские посты и инсайды у некоторых популярных блогеров. Они почти всегда интересовались, какой стороне будут помогать. Большинство отказывалось от сотрудничества, но список понемногу пополнялся. На вторые сутки я уже мог составить карты манипуляции.

Это только кажется, что только пиши какую-то фигню про другого человека, и его репутация упадет до нуля. Нет. Надо сначала сделать вброс – дать человеку, которому верит множество других людей, наводку на острую информацию. Если никто не соблазнится предложенной клюквой, то прибегнуть к помощи продажных блогеров или человека с высокой репутацией и низкой моральной планкой.

После того как вброс состоялся, ему нужно вылежаться. Можно поджигать фитиль сразу, но лучше дать ему разгореться самому. Чаще всего не нужно ничего делать самому и кому-то платить, офисный планктон любит жареные факты и начинает распространять информацию сам со скоростью нажатия кнопки репоста. Если же утка не взлетела, то надо ее поднять поддержкой общественности за оплату. Скучные факты только так и можно поднять. Иногда нужны сотни помощников для пиара определенной записи. Можно пользоваться и различными рекламными методиками. Но опять же, все зависит от качества материала.

Когда огонь разгорелся, наступает следующий этап – надо поддерживать горение. Можно делать это, вбрасывая дополнительные факты. Или написать «Да-да, все именно так и было» от лица якобы свидетеля событий. Можно просто заниматься словесным линчеванием, рассчитывая, что за эмоциями разум читателя окончательно рассосется. И, конечно, любимая методика – это принять противную сторону, открыв войну против выложенного компромата. Но попытки доказать, что человек белый и пушистый, должны выглядеть так, чтобы возникали сомнения в искренности и достоверности этих слов и сведений.

Затем всплывает другой факт. Или в историю вводится третий человек, который оказывается связан с основной фигурой. Берется какое-то вполне невинное письмо от первого ко второму, под текст письма подгоняется очередной компромат. И едва пациент докажет общественности, что невиновен по первому случаю, как угодит в новую ловушку с дерьмом.

Я бы на месте пациентов вообще ничего не делал. Попытки доказать невиновность чаще всего доказывают эту виновность в глазах обычного человека лучше любых бумаг и свидетелей. Невиновные не оправдываются. Можно и просто сделать свою жизнь достоянием общественности, но мало кто готов пойти на такое – грешки, пусть и мелкие, есть у всех.

Я свел нужные мне цифры в одну таблицу и позвонил Николаю. Он в ответ сбросил мне мейл, на который я отправил раскладку. Через десять минут Коля прислал коррекцию, увеличив мои цены в десять раз, оставив количество работы тем же, и припиской «не надо быть скромным». Еще через час мне позвонил отец Николая, поблагодарив за работу и задав несколько дополнительных вопросов относительно конкретных персон. Я сказал, что с точки зрения технологии все равно, кто будет пациентом. Просто чем медийнее фигура, тем авторитетнее и «надежнее» придется придумывать факты.

Вечером в дом приехал Коля, за его плечом стояли уже знакомые мне Лана и Лиля. Коля с порога крикнул:

– Все на мази, Женька! Будем в золоте купаться! – И уже не мне: – Марта! Найди нам пару бутылок шампанского! У нас есть повод отпраздновать!

На этот раз мы никуда не поехали, но девочки, кажется, были не против. Все же разгульная жизнь должна иметь какие-то пределы. Мы немного разговорились, у меня появилась возможность узнать собеседниц получше.

Лиля на самом деле была из Долгопрудного. Своими силами пробилась в престижный вуз, но потом сделала ставку на ловлю женихов и учебу почти забросила, кочуя из академки на вечернее и обратно. Про свои успехи на любовном фронте она не распространялась, стараясь жаться поближе к Николаю. Тот особо на попытки девушки внимания не обращал, но все же выделял ее по сравнению с глуповатой Ланой. Несмотря на некоторую жеманность, взгляд у Лили был цепкий, стальной. В этой девушке чувствовался какой-то стержень, позволяющий ей добиваться своего, хоть и такими странными методами.

Лана же – типичная глупая подружка. Не слишком умная, на все готовая. Настоящая коренная москвичка, но не было в ней ни холености, ни особых умений. Только столичная надменность в квадрате. Она обиженно надувала губки, когда над ней подшучивали, и обижалась напоказ. Это веселило компанию еще больше. Но ума Лане не хватало даже на то, чтобы довести свою обиду до чего-то большего. Спустя пару минут она уже забывала, на что обижалась, и как ни в чем не бывало пыталась говорить обо всем, ничего в этом не понимая. Как я понимаю, Лиля таскала ее за собой для контраста.

Набравшись шампанского, Коля увлек за собой Лилю, и мы остались с Ланой наедине. Что сказать девушке, я не знал. А ее словарный запас кончился еще часа полтора назад.

– А у тебя были женщины? – вдруг спросила она. Глупее вопроса я не мог себе и вообразить.

– Что ты, я девственник, – сказал я на полном серьезе.

– Да ладно, что ты врешь! – фыркнула она.

– Нет, в самом деле. Просто то работа, то учеба. И никогда не было рядом той, кто мог бы научить.

– Да ладно!

– Все так на самом деле. Кроме того, у меня есть одна проблема.