Текст книги "Вытхуянцы в Сочи"

Тут во всём особняке запылал свет, вспыхнула многочисленными огнями подсветка здания, зажглись ландшафтные лампы. Из всех дверей на улицу повысыпали респектабельные мужчины и женщины, горячо аплодируя людям в чёрных одеждах, и, прежде всего, их предводителю.

– Михал Михалыч, да вам Тарантино просто в подмётки не годится! – восхитился Хомяков, забирая из его рук автомат.

– Никогда ничего подобного не видэл, да! – выступил из-за спин Воскерчян с пистолетом в руке. – Господин губернатор, я ваш вечный должник!

– Само собой! – кивнул Михал Михалыч. – Эй, ну чего там разлеглись? Идите дом в порядок приводить!

«Расстрелянные» слуги поднялись с травы, отряхиваясь. Все обратили внимание на одного из них, с лицом, залитым красной краской. Долго не смолкал смех…

К губернатору приблизился Пронин:

– Всё в порядке! Мы оповестили всех, что у вас тут американский боевик снимается!

Прямо на газоне появились столы, персонал быстро накрыл их. И бывшие члены «Чёрного братства», и многочисленные зрители только что разыгранного представления не на шутку проголодались.

– Спасибо тебе, Михалыч! – крепко пожал руку губернатора крупный федеральный чиновник. – Ну и позабавил ты нас, ёксель-моксель! Никогда бы не подумал, что в Сочи так весело!

Глава 12. Как стать дебилом

Шкуру медведя нужно делить до охоты.

Вытхуянская поговорка

Дело было пасмурным утром на окраине Сочи, в дебрях бедной, забытой богом и чиновниками частной застройки. Здесь стояли, криво прилепившись друг к другу, железные гаражи. Дверь одного из них со скрежетом приоткрылась, и появился в одних трусах невыспавшийся Зебр. Он поёжился, осмотрелся и поспешил отлить, метясь хлесткой струей в заднее колесо ядовито-жёлтого «москвича», который здесь же прокисал под дождем…

Внутри гаража, ловко переделанного под жильё – с двумя спальнями в подвале да ещё с двумя комнатушками в надстройке, с электричеством и даже водой, кажется, – все спали. Впрочем, Жирафф давно ворочался – откуда-то явственно доносились звуки классической музыки. Наконец, он встал, накинул старый женский халат (единственное, что имел надеть) и поднялся наверх. Там он увидел завернувшегося в выцветший плед Зебра, плачущего под звуки тоскливой скрипичной композиции.

– Ну почему-у-у ты плачешь? – расстроился Жирафф. – Не надо плакать, не всё так пло-о-охо!

Зебр, не замечая длинношеего, продолжал утирать со щёк слезы. Включенный во всю мощь радиоприёмник разворачивал перед слушателями целую трагедию из гениально переплетённых в единое целое трогательных и утончённых звуков.

Жирафф присел рядом с полосатым и обнял его за плечи.

– Ну не пла-а-ачь! Я с тобой! Мы же теперь навек друзья! Я тебя в беде не бро-о-ошу!

– Что, а? – Зебр вынул из ушей наушники плеера. – На, послушай, длинный, это моя любимая группа! Она распалась три года назад!

Он сунул бывшему советнику в ухо один из наушников. Жирафф едва не оглох от долбежа ударников, визга струн и воплей исполнителей. От неожиданности он отдернул голову и ударился о привинченную к стене полку.

– О-о-ой!

– Черт, а какой извращенец включил эту муру?! – Зебр показал, что его сейчас стошнит.

Он схватил ботинок, прицелился в радиоприёмник и кинул. Тот упал с тумбы на пол, и скрипки моментально заткнулись.

Сверху вприпрыжку спускалась Белка.

– А я сошла с ума, а я сошла с ума! – приговаривала она.

Оказавшись внизу, рыжая принялась смешно скакать и кружиться, наговаривая себе под нос что-то невменяемое.

Зебр и Жирафф переглянулись.

– Мальчики, никакой шизофрении! Просто задушевный разговор меня со мной! – объяснила Белка.

Жирафф отвернулся и включил телевизор. Вскоре он увлекся перипетиями молодёжных разборок в «Доме-2».

– Зайки мои, если честно, то у меня большие проблемы! – призналась Белка.

– Надо говорить: не у меня проблемы, а у нас проблемы! Так намного приятнее! – посоветовал Зебр.

– Нет, проблемы именно у меня! – не согласилась Белка. – Мне совершенно нечего надеть! Все мои шмотки и косметика остались в доме губернатора!

– Это старая песня! – отмахнулся полосатый. – Все мужики – сволочи, надеть нечего!..

В гараже нарисовались Бегемот и Осёл.

– Я договорился с Сержем, он привезёт нам одежду. У него сестра на вещевом рынке торгует, – сообщил Председатель Советующихся. – Господи, какое счастье, что Серж нас здесь приютил! Обожаю тех, кто свято чтит моральный кодекс и остро чувствует свою гражданскую ответственность перед обществом! Если б не он, мы бы пропали!

– А знаете, почему нас вчера эти, из «Чёрного братства», не догнали? – Зебр заметил на полу жирного таракана и ловко накрыл его стаканом. – Потому что мы – банда… Эээ… то есть команда! Они наверняка думали, что мы по дворам будем ныкаться, как лошки' дешёвые. А мы почесали прямо по Курортному проспекту, в одних трусняках! Помните, как все водители нам гудели? Ха-ха!

– Это был ужас, как ужасно! – заломила руки Белка.

– Нас не догнали просто потому, что мы встретили Сержа на его «москвиче», – заметил Бегемот… – Так, кто первый пойдет в душ?

– Я! – подпрыгнул Зебр.

– Значит, после меня будешь! – Председатель удалился.

Зебр проводил его взглядом, выждал паузу и скорчил отвратительную рожу.

– Неужели когда-то этот жирный, страшный, потный ублюдок ходил в детский садик? – он подкрепил свои слова выразительной жестикуляцией.

Вытхуянцы неопределенно промолчали.

– Профитроли, да выключи ты этот телевизор! – возмутился Зебр. – Месяц ТНТ – и ты окончательный дебил!

Жирафф, как ни странно, послушался.

– Как вы считаете, они нас здесь найду-у-ут? – спросил он.

– А ты чё думаешь, в сказку попал? – полосатый вскочил, и, придерживая плед, стал расхаживать по гаражу. – Обязательно найдут, если мы не прекратим слушать этого авторитарного королька!

Вытхуянцы насторожились.

– А что вы зенки-то выпучили?! – возмутился Зебр. – На самом деле, из-за него, ваще, все наши неприятности! Тиран, деспот, глуп, коварен, капризен, злопамятен!

– Ну, не зна-а-аю! – вякнул Жирафф. – Это уж чересчу-у-ур!

Полосатый подскочил к нему:

– Ты снова упустил прекрасный шанс промолчать! Между прочим, тебя вчера уволили без выходного пособия! Ты сейчас мистер Никто! Неудачник, тупой безработный придурок! На что ты будешь кормить семью? Ты же ничего не умеешь!

– Можно подумать, ты чего-нибудь уме-е-ешь!..

– И что же нам делать? – поинтересовалась Белка.

– А я вам скажу! – отвечал Зебр. – Надо его скинуть с трона!

– Да разве это возмо-о-ожно? – удивился длинношеий. – Давайте оставим всё, как есть!

Зебр показал ему средний палец.

– Профитроли, когда мне понадобится твоё мнение, я тебе его выскажу!

Осёл поднялся, сообщил, что ему надо срочно позвонить, и вышел на улицу.

– Итак, сначала мы сформируем теневой кабинет! – продолжил Зебр, подняв с пола стакан и выпустив таракана на волю. – Распределим министерские портфели… Конспектируете, детишечки?

Жирафф действительно принялся записывать.

– Потом проведем пиар-компанию по дискредитации Бегемота, – полосатого несло. – После того, как мы вернемся в Вытхуяндию с пустыми руками – это будет ваще не сложно, как два пальца!.. Жирафф, пиши помедленнее – я не успеваю диктовать!

– Зебр, это так интимно, говори потише! – предупредила Белка. – В принципе, мой папа, наверное, это поддержит. Если, конечно, мы предложим ему что-нибудь посущественней!

– Обязательно предложим! – подтвердил полосатый. – Делов на копейку! Пусть сам выбирает любую должность. Я завтра набросаю расценочки!

Жирафф отмахнулся от назойливой мухи и по-школьному поднял руку:

– А можно я буду министром фина-а-ансов?

– Можно, – кивнул Зебр. – Тысяч пятьдесят зелени приготовь!

– У меня не-е-ет таких денег!

– Ладно, тебе поверим в кредит! – Зебр услышал тяжёлые шаги на лестнице и перешёл на шепот: – Крепитесь! Заграница нам поможет! Полная тайна организации!..

В гараж спустился посвежевший Бегемот с полотенцем на плечах.

– Я знаете, что тут подумал? – сказал он вытхуянцам на хорошем мажоре. – Я вчера погорячился. Я всех прощаю и свой вчерашний указ дезавуирую!

– Ура-а-а! – Жирафф в радости упал со стула.

– Я летаю! Я в раю! – Белка пришла в полнейший восторг.

– А жаль, – пробурчал Зебр, откусывая на пальце заусенец. – Я так хорошо всё придумал!..

Вернулся Осёл, промокший до нитки. Белка как раз накрыла на стол: консервы, овощи, хлеб, самодельная настойка.

Молча поели и выпили, расползлись по углам, каждый один на один со своими печальными мыслями.

Зебр в одиночку допил остатки настойки, а затем нашёл под телогрейкой старую гитару. Настроил.

– Любо, братцы, любо! Любо, братцы, жить, – затянул он жалостливо. – С нашим атаманом не приходится тужить…

Жирафф всхлипнул. Бегемот затянулся папиросой, которую обнаружил на одной из полок, и выпустил пароходную струю едкого дыма.

– Зайка, перестань! – попросила Белка. – И так хреново, ещё ты душу рвёшь!

Захмелевший Зебр ещё немого побренчал, изрядно фальшивя, и отложил инструмент…

– Эй! – кто-то щекотнул полосатого в щиколотку. – Споём, братишка?

Зебр глянул вниз. Недавний жирный таракан, которого полосатый пощадил, стоял возле него на задних лапках и пошевеливал длинными усами.

– Легко! – пожал плечами Зебр.

Таракан показал ему «ОК», свистнул, и в тот же момент на ящике с инструментом нарисовался целый оркестр тараканов-музыкантов.

– Ну что, пацаны, слабаем что-нибудь не по-детски для нашего кореша! – жирный таракан поднял с пола щепку и взмахнул ею, словно дирижёрской палочкой. – Иии… – начали!

Один из таракашек ущипнул струны своей арфы, взяв неторопливый балладный темп. Вскоре вперёд шагнул трубач и заиграл великолепное соло – медлительно, вселенски тоскливо. Необычайно чувственная, до боли красивая мелодия вызывала самые разные, но очень сильные переживания. То была сама грусть: возможно, о неразделённой любви, о тоске по далекой родине, а может быть – обо всей жизни, которая так коротка и так бессмысленна.

Подключились прочие инструменты.

Полосатый не знал слов этой песни, но они пошли сами, откуда-то изнутри. Он пел необыкновенно-удивительным голосом о том, что он в этом мире – всего лишь жалкий бродяга. Его удел – мечтать о той красивой и полноценной жизни, доступной тем, кому повезло чуть больше…

Из всех щелей, из всех подполий понабежали тараканы. Сотня, две… Как заворожённые они слушали Зебра – кто с открытым ртом, а кто вообще плача.

– А теперь припев! – скомандовал жирный таракан. – И-и-и… начали!

И тут музыканты врезали на всю катушку, а тараканы вытерли слезы, заулыбались и вдруг пустились в песнь и пляс:

 
– Чудо-остров! Чудо-остров!
Жить на нём легко и просто!
Жить на нём легко и просто!
Чунга-чанга!
Наше счастье постоянно —
Жуй кокосы! Ешь бананы!
Жуй кокосы! Ешь бананы!
Чунга-чанга!..
 

Изображая веселых островитян, они не на шутку завелись.

После припева опять вступила арфа, за ней – труба, скрипки, и далее – вновь глубочайшая скорбь в голосе Зебра. Но затем:

– А теперь припев! И-и-и… начали!

 
– На мгновенье надо детство возвратить!
Мы теперь утята, и так прекрасно на свете жить!..
 

Чего только не вытворяли эти сумасшедшие тараканы…

И вновь тоска тоскливая, жалость жалостливая…

– И-и-и… начали!

 
– Скатертью, скатертью дальний путь стелется,
И упирается прямо в небосклон.
Каждому, каждому в лучшее верится!
Катится, катится голубой вагон!
 

Тараканы сцепились лапками, образовав несколько кругов, и принялись водить фантастические хороводы. Вскоре круги причудливо переплелись в олимпийский символ…

Песня была спета. Музыканты вроде бы сыграли последний аккорд. Но, только раз вздохнув, они вновь жахнули по полной программе, на этот раз макарену.

Тараканы удивительно слаженно задвигались в такт музыке, что-то забавно и синхронно вытворяя передними лапками. А потом встали друг за другом длинным ручейком и двинулись под музыку в сторону ближайшей щели в полу. Вот первый скрылся в ней, второй… Последним, пропустив вперёд музыкантов, оказался жирный таракан. Прощально помахав Зебру лапкой, он нырнул в темноту.

– Ни фига себе настойка у этого Сержа! – восхитился полосатый. – Надо взять рецептик!

Между тем, на четвёртом этаже административного здания, в офисе одного из местных телеканалов появился юноша-курьер с огромным букетом цветов в руках. Этот превосходный букет, стоимостью в хорошую зарплату, сразил сотрудников телеканала наповал. Курьер, заглянув в свои бумаги, что-то спросил у красящей ногти секретарши и сразу прошёл в один из кабинетов.

– Это что? Кому? А? – удивился мужчина-армянин. – Я не заказывал!

Он только что отсматривал на мониторе какой-то телевизионный материал.

– Это, наверное, мне, Ашот! – отозвалась женщина-брюнетка у окна.

Курьер бросил невольный взгляд на её бравый бюст, вручил ей букет, заставил расписаться в графе «получил(а)» и удалился, споткнувшись о порожек.

– Всё! Мне этот твой информатор надоел! – Ашот вскочил в приступе ярости и заметался по кабинету. – Я его похороню!

– Ашотик, солнышко, ну не бери в голову! – жгучая брюнетка аккуратно положила букет на подоконник и приблизилась к мужчине. – Ты же знаешь, я люблю только тебя!

Она положила ему руки на плечи, прижалась всем телом, потянулась губами к его губам.

Внезапно мужчина схватил её за волосы, беспощадно накрутил несколько крупных локонов на руку и больно потянул.

– Если узнаю, что у тебя что-то с ним было – обоих закопаю!

– Да, сладкий, сделай мне больно! – жгучая брюнетка таяла в его сильных руках. – Я это заслужила!

Ашот жарко впился в её губы…

Не успел юноша-курьер выйти на улицу, как прямо к его ногам упал букет, от которого он только что избавился. Молодой человек удивленно поднял цветы, секунду подумал, вдруг щелкнул пальцами и ходко направился совсем не в том направлении, которое ему было предписано начальством…

Спустя час-полтора в дверь гаража, возле которого притулился ядовито-желтый «москвич», таинственно постучали. Вытхуянцы затаили дыхание.

– Профитроли, в шкафу прячусь я! – строго предупредил Зебр. – Не вздумай туда ломануться!

– А что же мне де-е-елать?

– Под стол полезай!

– Я там не помещу-у-усь!

Но Осёл уже встречал на пороге Василису – под прозрачным зонтиком и с рюкзачком на плече. Они радостно обнялись и увлеклись глубоким любовным поцелуем.

Зебр, глядя на это безобразие, сердито прокомментировал:

– В женщин влюбляешься из-за своих же комплиментов, которые им говоришь, чтобы они отдавались!

– А что? Нормально сказано, по-взрослому! – одобрил Бегемот.

Влюблённые, наконец, оторвались друг от друга.

– Как ты узнала, что мы здесь? – удивилась Белка. – Ведь об этом не знает ни одна живая душа?

– Мне Осёл позвонил, – объяснила Вася, присаживаясь у стола. – Я тусила в Лазаревском на студенческом слёте. Когда узнала, что произошло – всё бросила, вызвала такси и сразу сюда!

– Слушай, детка, а ты случайно не в курсах: твой батяня-то жив? – поинтересовался Зебр.

– Живее всех живых! – потупилась дочь губернатора и поведала вытхуянцам обо всём, что знает, включая вчерашний разговор отца с Хомяковым и Прониным. – Чёрт, я не могла и предположить, что они так скоры на расправу!.. Можно чаю?

– Так значит, это всё было понаро-о-ошку?! – обрадовался Жирафф. – «Чёрное братство», расстрел? И нас никто не пресле-е-дует?!

– Конечно, нет! – усмехнулась Вася. – Поверить во всю эту чушь могли только окончательные… ммм… Извините!

Осёл поставил перед девушкой чашку с чаем.

– То-то я гляжу, у этого самого главного из «Чёрного братства» какой-то голос знакомый! – почесал за ухом Зебр.

– Я вся просто в шоке! – Белка накинула на горло поясок халата и изобразила, что повесилась – даже высунула язык.

– Так что же получается, – возмутился Бегемот, – твой отец только изображал из себя больного? И всё это придумано исключительно ради того, чтобы потешиться над нами?!

– Ну да! – подтвердила Вася, отхлёбывая горячий чай. – Они просто глумились над вами! Весь город со смеху укатывался! Только слепой мог этого не заметить!

– Согласен! – кивнул Бегемот, побагровев от стыда и гнева.

– Уж пусть лучше над нами смеются, чем плачут! – заметила повесившаяся Белка.

– Только я не пойму, – Председатель почесал живот, – с чего они взяли, что у нас есть какие-то миллиарды?

– Господи, как хорошо жить, когда за тобой не гоняются по всему городу убийцы в масках с автоматами! – беззаботно зевнул Зебр. – Чего сегодня делать будем? А поедемте в дельфинарий!

Вытхуянцы посмотрели на полосатого со смутным подозрением. Вдруг разом поднялись и угрожающе на него надвинулись.

Зебр поспешил схватить первое, что попалось под руку: половник и крышку от кастрюли.

– Не будите во мне зверя – он и так не высыпается!

Белка собралась его удушить халатным пояском, а Бегемот угрожающе закатал рукава:

– Изгадить собственную жизнь – неотъемлемое право каждого вытхуянского гражданина!..

А в ресторане «Синее море» Ашот в белой рубашке с галстуком улыбчиво угощал омарами и коллекционной текилой своих немецких партнеров. Столик обслуживали сразу два официанта. В залах ресторана можно было насчитать не менее дюжины всяких знаменитостей, не считая набивших оскомину местных привилегированных рож.

– Господин Шлиман спрашивает, – помогала переводчица, перед которой стоял всего лишь бокал с минеральной водой, – не хотели бы вы и ваши партнеры продать ему телеканал?

– Извините! – Ашот поднес к уху зазвонивший мобильник.

– Привет, дорогой! – услышал он голос. – Новостишка есть одна. Правда, не для твоего эфира. И она тебе вряд ли понравится!

– Говори скорее, я занят! – напружинился Ашот.

– Вчера одну из твоих тележурналисток – догадайся с трех раз, какую – застали в доме губернатора. В одной из гостевых комнат, почти голую, привязанную к кровати полотенцами!

– Если это неправда – ты покойник!

– Это абсолютная правда, дорогой! Я отвечаю!

Чуть позже у одного из продуктовых рынков города нагло, по-свойски припарковался ядовито-жёлтый «москвич». Из него выскочил Зебр и вылез, кряхтя, Жирафф – оба одетые в нечто колхозно-пляжно-китайское.

– Серж, мы ща, по-бырому! – бросил Зебр водителю.

Они вошли на территорию рынка и принялись слоняться меж длинных рядов прилавков со всякой всячиной. Фрукты, овощи, зелень, мясо, рыба… Торговцы смотрели на них подозрительно-презрительно и ничего не предлагали.

– Интересно, тут принято пробовать? – Зебр молниеносным движением хапнул с прилавка горсть тыквенных семечек. – Да не боись, профи-троли! Чужого нам не надо, но своё мы возьмем, чьё бы оно ни было!..

Вскоре вытхуянцы оказались в мясном отделе.

– Как тут вку-у-усно! – облизнулся Жирафф.

– Да, здесь есть всё, что нам не по карману! – огорчился Зебр.

– Почему не по карма-ану? – хитро осклабился длинношеий. – У нас ещё осталось немного денег. Слава богу, что я всегда храню их в труса-а-ах!

– В трусах? – Зебр скорчил рожу отвращения. – Надеюсь, не там…

– Не там! – Жирафф с несвойственной ему быстротой, догадался, о чём подумал полосатый. – У меня изнутри пришит специальный карман. Чтобы не укра-а-али!

– Что же ты молчал! – Зебр проглотил слюну. – Эй, мясник, пять кило шашлыка, самого лучшего!

Жирафф, нацепил очки, прочитал ценник и схватился за голову:

– Ты что? Мы должны эконо-о-омить!

– Ничего ты не понимаешь! – Зебр разозлился. – Экономия – это способ тратить деньги, не получая от этого никакого удовольствия!

– Ну почему-у-у? Ты не пра-а-ав!

– Жирафф, запомни! – Зебр угрожающе надвинулся на товарища. – Пункт первый: я всегда прав! Пункт второй: если я не прав, читай пункт первый! И вообще: никогда не спорь с тем, кто укладывает твой парашют!..

Шашлык всё-таки купили. Минут через десять полосатый втолковывал Жираффу у бочки с солёными огурцами:

– Понимаешь, в чём твоя проблема, как личности? У тебя никогда не бывает собственного мнения! Ты только и можешь, что Бегемоту поддакивать!

Жирафф обиделся:

– Я имею собственное мнение, просто оно всегда совпадает с мнением нача-а-альства!

Зебр отмахнулся: мол, чего с дурака взять, – и попробовал предложенный на пробу ломтик соленого огурца.

– Зашибись огурчики! Профитроли, хапни пару штук на закусь!

– Почё-ё-ём у вас соленые огурцы? – поинтересовался Жирафф у продавщицы. – Сколько-сколько? Одна-а-ако!

Продавщица почему-то обиделась:

– Если денег нет, нечего тут шастать!

– Почему вы груби-и-ите? – возмутился восстановленный в должности старший советник.

– Я грублю?! – Владелица огурцов задохнулась от гнева. – Ах ты, хулиган! А ещё очки надел! Иди отсюда, а то милицию позову!

– Любаня, ты чего так раскричалась?

Вытхуянцы оглянулись на голос. Перед ними застилала обзор тучная женщина с улицы Роз, увешанная килограммами золота. Жирафф в испуге схватился за сердце. Продавщица, напротив, расплылась в подобострастной улыбке.

– Любань, взвесь ребятам, сколько они хотят, и запиши на мой счёт!

Продавщица, сохраняя на лице сладость приятной встречи, поспешила воспользоваться весами:

– Килограмм хватит?

А «золотая» женщина уже приобняла Жираффа за талию.

– Федя, солнышко, почему ты мне не звонишь?

– Ну, не зна-а-аю… – Жирафф побледнел, потом покраснел, а затем, почувствовав крепкую руку женщины на своих ягодицах, ойкнул и шмыгнул носом. – Я был занят!

– Поехали ко мне. Я приготовила для тебя один маленький подарок! – она готова была расправиться со старшим советником прямо у прилавка. – Тебе понравится!

– Вообще-то у нас ещё очень много работы! – заметил Зебр. – Я не могу его отпустить, иначе мне придется пахать за двоих!

Жирафф признательно посмотрел на соплеменника.

– А, это ты, клопик? – «Золотая» женщина фамильярно похлопала полосатого по щеке. – Сколько ты хочешь за то, что я заберу у тебя Федора до утра?

– Ну… – Зебр никак не мог определиться с суммой.

Женщина сама протянула ему несколько внушительных купюр.

– Ну, как говорится, совет да любовь! – согласился полосатый, пряча деньги. – Федя, так и быть, я тебя отпускаю! И не благодари меня!

– Я не хочу-у-у! – запричитал Жирафф на ухо товарищу. – Она извращенка! И что я скажу жене-е-е?!

– Да не боись! Каждый имеет право налево! – Зебр забрал у Жираффа пакеты с покупками: – Дай сюда, чего вцепился!

– Эй, ты! – послышался грубый окрик.

Все оглянулись. В проходе между лотками стоял мужчина-армянин в белой рубашке с расстегнутым воротом и ослабленным галстуком. Он был явно не в себе, а в руке держал настоящий пистолет. Какая-то покупательница шлёпнулась в обморок.

– Тебе говорю, урод!

Зебр оглянулся по сторонам:

– Мне?!

– Тебе, тебе! – мужчина уже прицеливался. – Отойдите все от него!

Остолбеневший Жирафф, «золотая» женщина, продавщица огурцов и все прочие, кто оказался поблизости, в ужасе попятились от полосатого. В мгновение ока он оказался совершенно один.

– Ну, ни фига себе! – возмутился Зебр. – А я-то тут при чём?!

– Ты сам знаешь! Любишь чужих женщин – умей за это отвечать!

– Женщин? – Зебр наморщил лоб, пытаясь сообразить, о каком из его многочисленных сочинских знакомств идет речь. – Вообще-то, так, между прочим: я – «голубой»!

– Вот только не надо мне заливать! – белая рубашка готов был выстрелить.

– Честное слово, «голубой»! Голубей не бывает! – Зебр оглянулся в поисках поддержки. – А вон, кстати, мой любовник! – Он показал на Жираффа.

– Эй, дорогуша, тебе понравилось, как мы вчера покувыркались?.. Мы с ним вчера занимались «голубыми» делами до посинения!

Мужчина повел пистолетом в сторону старшего советника.

– Я не его любо-о-овник! – Жираффа колотило в приступе дикого страха. – У меня первая любовь, жена, дети… – он покосился на «золотую» женщину.

– И ещё любо-о-овница!

Белая рубашка вернул пистолет в прежнюю позицию.

– Всё! Разговор закончен!

И с этими словами он разрядил всю обойму в сторону Зебра.

Из простреленной в нескольких местах бочки с огурцами брызнул рассол. Зебр схватился за сердце и осел на землю. Сквозь пальцы сочилась кровь.

– Священника! – попросил он слабым голосом.

– Я хочу покаяться!

Белая рубашка поспешил скрыться.

– Неудачники!.. Делов на копейку!.. Да счас!.. – бредил полосатый некоторое время. – Чего стоим, кого ждём?.. Жизнь тяжёлая!..

Но вскоре закрыл глаза и отключился.

 
– Друзья! Моей печали нет предела!
Пред нами тело друга, брата тело!
Он был нам дорог, что ни говори!
Теперь же прах его – огнём гори!..
 

Зебр проснулся, но не стал выдавать своего наличия в этом мире, а лишь слегка приподнял ресницы. Он лежал в кровати, весь в бинтах, присоединённый посредством трубок и проводов к смышлёным блокам. Периодически пикал прибор, следящий за сокращением сердечной мышцы.

 
– Он не был идеальным гражданином,
Смутьян, транжира, циник, хам, скотина,
Любил приврать и стребовать аванс,
Вносил средь нас раздрай и диссонанс!..
 

Полосатый осмотрелся. Он находился в чистенькой больничной палате с огромным окном, за которым уже давно клубился вечер. Рядом с койкой выстроились по росту вытхуянцы в белых халатах. Жирафф, с красными от слёз глазами; Бегемот, слегка скучающий; Осёл, разразившийся пламенной эпитафией, и Белка, от привычного лоска и гламура которой не осталось и следа. Чуть в сторонке переминалась с ноги на ногу Вася.

 
– Но, если глубже посмотреть, без перца,
Любили Зебра мы, причём всем сердцем!..
Гляжу я, Бог, на дело рук твоих,
И не пойму, в чём смысл деяний сих?!
 

– Предлагаю, как старший советник, объявить в Вытхуяндии трехдневный тра-а-аур! – предложил со слезой в голосе Жирафф.

– Но он же – не видный политический деятель! – Бегемот покачал головой. – Если мы каждого этого… как его… вытхуянца будем по три дня оплакивать, то на праздники у нас совсем времени не останется!

– Тогда давайте учредим ежегодный траурный пра-а-аздник! – апеллировал Жирафф, полагая, что придумал нечто гениальное. – День Зебра! С военным парадом и карнавалом, как в Венеции!

– А что, это нормально! – задумался Председатель. – Глядишь, туристы к нам потянутся! А то в прошлом году мы к себе всего одного туриста заманили. Да и тот сбежал на третий день – выпрыгнул прямо из окна гостиницы!

– Боже, как страшно жить! – всхлипнула Белка. – Ещё сегодня утром я душила его вот этими руками!

– Я не врубаюсь, чего вы его раньше времени хороните? – Василиса пригляделась к монитору, на котором пульсировал сердечный ритм больного. – Он же ещё жив!

– У нас в Вытхуяндии, при нашем уровне медицины, принято оплакивать больного заранее, – сообщил Бегемот, прикуривая сигару.

Зебр, наконец, решил открыть глаза:

– А что вы тут, как дураки, по росту выстроились?

– А? Что-о-о? Кто это сказал? – изумился Жирафф.

– Кто-кто! В пальто! Я вам не эхо – дважды отзываться!

Обрадованные вытхуянцы поспешили поменяться местами.

– Как ты себя чу-у-увствуешь? – справился Жирафф, пряча от стыда глаза.

– Как-как! При смерти я! Не видишь – убили меня!.. Дайте зеркало!

Белка поспешила извлечь из сумочки зеркальце. Он заглянул в него, заметно опечалился и произнес трагическим тоном:

– Бедный Йорик!

– Зебр, прости меня за мою тру-у-сость! – всхлипнул Жирафф. – Когда этот наставил на меня пистолет, я так испугался! Я сразу не сообразил, что нужно сказа-а-ать!

– Бог простит! – Зебр облизнул сухие губы. – Десять раз «Отче наш» каждый день перед сном в течение десяти лет!

– Я не зна-а-аю «Отче наш»!

– Ну тогда «В траве сидел кузнечик»! Но только смотри у меня! А то я после смерти к тебе по ночам являться стану!

Жирафф в панике перекрестился.

– Студентик, ты помирать-то когда планируешь? – поинтересовался Бегемот с явным нетерпением.

– А то у нас тут кое-какие мероприятия намечены.

– Монсеньор! – Зебр попробовал приподняться, но сил ему не хватило. – Извините, что я вас задерживаю! Позвольте только сказать последнее слово!

– Ну, говори! Только про регламент не забывай! Одна нога здесь – другая там! – Председатель Советующихся глянул на часы.

Зебр всё-таки приподнялся на локте. Он был бледен, под глазами – черные круги.

– Прощайте, братцы! Я весь прострелен насквозь! Я погиб смертью храбрых за родное отечество! Но хрен с ним, делов на копейку! Короче, не поминайте матом! Кто старое помянет – тому кирдык! Не судите меня строго за мое вранье! Иная ложь может быть в десять раз благородней правды! Да здравствует Вытхуяндия! Искренне Ваш, Зебр!

Растроганные вытхуянцы зааплодировали.

– Да, самое главное забыл! – встрепенулся полосатый. – Всё своё имущество, а также всё мои долги, задолженности, займы, кредиты, проценты и проценты с процентов я завещаю своему лучшему другу Жираффу!

– Спаси-и-ибо, мне не надо! Я отка-а-азываюсь! – взвизгнул старший советник.

– Желание умирающего – закон! – осадил его Бегемот, попыхивая сигарой.

Жирафф смирился.

– И кое-что ещё! – Зебр никак не хотел умирать.

– Чувство глубокой неудовлетворенности не позволяет мне присоединиться к ранее усопшим! Вот если бы перед смертью я переспал с кем-нибудь… Последний раз в жизни… – он явственно глянул на Белку.

– Что ж, это нормально! – одобрил Бегемот. – Перед смертью можно.

– Зебр, ты дурак! Совсем что ли?! – возмутилась Белка. – Никогда!!!

Жирафф выступил вперёд:

– Зебр, ну если хо-о-очешь, я мог бы…

– Отвали, профитроли! – перебил его Зебр. – Надо было становиться «голубым», когда тебе предлагали!

– Ладно! Хорошо! – неожиданно согласилась Белка. – Но только если ты потом точно умрёшь!

– Зуб даю! – подскочил на койке полосатый. – Сразу же копыта отброшу!

– Пять минут, и только с презервативом! И никаких извращений!

– Это будет беспрецедентный акт милосердия! – пришёл в восторг Бегемот. – О нём напишут во всех вытхуянских летописях!

Белка морально настроилась принести в себя в жертву Зебру и уже распустила свои великолепные рыжие волосы, а смущённые вытхуянцы и с ними Василиса собрались покинуть помещение. Но в этот момент дверь распахнулась, и в палату деловито шагнул врач в сопровождении молоденькой медсестры.

– Лапочка, да вы опять всё перепутали! – рявкнул доктор на девушку. – Я вам кого говорил подключить к реанимационной аппаратуре? Умирающего из тринадцатой палаты! А вы кого подключили?

Медсестра пробормотала извинение и принялась освобождать Зебра от трубок и проводов.

– Почему вы здесь курите?! – набросился врач на Бегемота.

– Док! – застонал Зебр. – Скажите, сколько мне осталось?

Врач распахнул окно, и в накуренное помещение ворвалась сочная воздушная волна.

– А вы вообще-то можете идти!

– Как идти? Куда идти? – изумился полосатый. – В морг? Самому?!

– Какой ещё морг? – доктор принялся помогать медсестре с приборами. – Домой, или где вы тут остановились! Вам повезло – у вас только пара царапин! В следующий раз будьте осторожней с курортными знакомствами!