Текст книги "Хит-парад в Нэшвилле"

Болан-Омега и не думал отрицать.

– Это твоя территория, Ник, – промолвил он.

– Но это твоя игра, – возразил Копа, все еще криво улыбаясь.

Болан надеялся, что так оно и есть.

Очень надеялся...

Глава 12

Гримальди встретил Болана взглядом, полным тревоги и нетерпения. Тот взобрался в кабину вертолета и приказал:

– Отчаливай!

И они отчалили, рванув вверх и вдаль, еще до того, как Болан уселся в кресле. Он надел шлемофон и показал пилоту большой палец:

– Идеальный расчет времени, Джек.

Гримальди поднял трясущуюся руку и воскликнул:

– Я никак не могу к этому привыкнуть.

– Я тоже, – признался Болан.

– Как прошел визит?

– Думаю, нормально. У нас есть связь с землей?

– Да. Я только что с ними разговаривал. Перебрось переключатель рации влево.

– Готово. Ты меня слышишь?

– Да. Говори, ты соединен.

– "Ровер", вы слышите «Скаймена»?

В наушники ворвался восхищенный голос Томми Андерса:

– Слышу отлично. Ну, выкладывай!

– Он заглотил приманку. У вас все готово?

– Мы на месте и ждем, дружище. Игра прежняя?

– На этот раз никаких изменений, «Ровер». Только не делайте резких движений!

– Вас понял: игра прежняя, играть без резких движений. Конец связи. Пока!

Болан переключил шлемофон на внутреннюю связь и спросил Гримальди:

– Ты все слышал?

– Да, – напряженно ответил пилот. – Что дальше?

– А дальше ждем, наблюдаем и надеемся, – ответил Болан.

– История жизни, – вздохнул Джек.

Именно так. Это была история жизни.

* * *

– Что-то он недолго гостил, – нервно заметил Маззарелли.

– Не такой это человек, – сказал Копа. – Он прибыл сюда не для того, чтобы отсиживать задницу. Черт побери, этот сукин сын производит впечатление!

– Так в чем же дело, Ник?

– Разрази меня гром, если я понял! Мне это кажется бредом. Ты мне все сказал, что знаешь о сынке Леонетти?

– Все, как на духу, Ник. Так что ж тебе рассказал этот парень?

– О чем?

– Обо всем. Что он здесь конкретно ищет?

– Точно не знаю. Эти парни никогда не говорят все до конца. Но он собирается еще какое-то время поболтаться тут. Я хочу, чтобы ты оказал ему должное внимание. То есть не становись ему поперек пути.

– Хорошо, если ты так хочешь.

– Я так хочу.

– А что он ищет? И какое отношение к этому имеет Леонетти?

– Я точно не знаю. Он говорит, что Леонетти – человек Клеменцы Но ты знаешь, что это за парни. Они много не говорят. Но я думаю, что его послали спонсоры.

– Почему ты так думаешь?

– Ну, у него «фул».

– Да, но это исходит из... – Маззарелли нервно закурил сигарету. – Слушай, я не понимаю, как они... Кто посылает этих парней? Я имею в виду, как их посылают?

– Черт возьми, Горди, я мог бы послать их!

– Ты?

– Конечно. Год тому назад – нет. А сейчас – да. Мне нужно просто позвонить в штаб-квартиру и сказать, что нужна помощь. Они посылают человека, который может решить проблему. Но того, кого сами считают нужным. Видишь ли, я не думаю, что могу потребовать направить ко мне «фул». Надо быть, в конце концов, реалистами и признать, что у моего двигателя пока еще не хватает для этого лошадиных сил. Ты меня понял?

– Вроде бы понял. «Фул» означает, что сюда выслали много лошадиных сил.

– Ты правильно понял.

– И ты считаешь, что его послали спонсоры?

– Именно так я считаю. А в чем дело? Это тебя тревожит?

Маззарелли с шумом выдохнул дым и ответил:

– Немного. Мне не нравится такого рода возня за моей спиной. Странно, что тебя это не беспокоит.

– Ты хочешь позвонить спонсорам и предъявить им претензию, Горди?

– Я этого не сказал. Я просто говорю, что мне это не нравится.

– А почему, собственно? Если ты чист, чего тебе бояться? Клеменца провалился. Ну и что? Это не моя вина. И даже не моя забота. Я не организовывал дело и от того, что оно провалилось, не рухну. Но если спонсоры считают, что еще есть возможность спасти игру, меня это устраивает. Я ведь тоже вложил деньги в проект. Если Омега может их вернуть, то какая разница, кто его послал?

– Для этого он и приехал?

– А что я сказал?

– Ты сказал «вернуть деньги». Каким образом, черт подери, он сможет это сделать?

– Я и так уже сказал больше, чем надо было, – буркнул Копа. – Забудь об этом. Ты меня понимаешь, Горди? Забудь!

– Хорошо, хорошо, – ответил Маззарелли, смиряясь. – Но я все-таки думаю...

– Что ты думаешь, Горди?

– Я думаю, что с него не следует спускать глаз. Мы все знаем, что эти парни пытались сделать при старике Маринелло. Я бы не подпускал их к себе ближе, чем на дальность прямого выстрела. Я говорю серьезно. Послушай, что-то странное происходит в городе. Возможно, грядут крупные неприятности. Пока ты там трепался с этим хмырем, я выяснял, что случилось в Нэшвилле. Что-то непонятное. Кое-какие люди исчезли без следа. Народ...

– Кое-какие люди – это кто?

– Долли Кларк, Рэй Оксли и Джес Хиггинс. Телефоны не отвечают или заняты, или тебе отвечают: «Не знаем». Мне это не нравится. Я думаю, что этот парень уже начал большую прогулку по нашей территории, Ник. Мне это не нравится, совсем не нравится.

– Ты думаешь, тебе следует быть в городе?

– Вне всяких сомнений. По крайней мере, я хочу знать, что этот парень делает.

Копа отвернулся, чтобы спрятать усмешку и не насторожить своего помощника.

– Хорошо, Горди. Отправляйся и спасай город. Но не стой на пути Омеги.

Горди даже не подумал поблагодарить его, не показал, что понял приказ и даже не сказал «до свидания». Он пулей вылетел из комнаты, горя желанием защитить свою собственную маленькую империю. А босс Нэшвилла остался в раздумье, какую же часть его империи Горди уже успел отхватить для самого себя.

Да, властителю любого королевства обязательно приходится задумываться о таких вещах. И ему нужно действовать быстро и решительно, чтобы защитить свою собственность.

Копа выждал пару минут, пока Маззарелли не уехал, а затем нажал на кнопку переговорного устройства.

– Подготовьте машины, – приказал он. – Мы едем в город.

Да, черт побери, он тоже ехал в город.

Омега был на сто процентов прав. А этот сраный Маззарелли скоро будет на сто процентов мертв.

* * *

– Перепела вылетели, «Скаймен»!

– Сколько?

– Мы насчитали две стаи, летят быстро. По пять в стае.

«Значит, – подумал Болан, – две машины по пять человек в каждой». Маззарелли с двумя командами головорезов, если замысел сработал.

– Вы их прослушиваете?

– Да.

– Ждите еще. И немедленно мне сообщите, когда они покажутся.

– Хорошо.

Болан объяснил Гримальди:

– Вскоре они все уедут. Полетай вокруг, Джек. Возможно, я решу произвести «вбрасывание».

– Хорошо. Что ты там обнаружил? – спросил пилот.

– Точно не знаю. Поэтому возможно вбрасывание.

– Что бы это не означало, ты можешь рассчитывать на меня, – вздохнул Гримальди.

– Ты все еще хочешь настоящего боя?

– Но ведь это все, что тебе нужно, сержант.

Болан подмигнул ему, сохраняя серьезное выражение на лице.

– Ну, смотри. Только помни – ты сам этого хотел.

– Пусть это будет моей эпитафией, – ответил Гримальди. – Нет, беру свои слова обратно. Не будем говорить об эпитафиях.

Они летали в зоне ожидания над холмами в нескольких милях к востоку от имения Копы и не могли видеть маленькую драму, которая разыгралась внизу. Через пару минут после первого сеанса связи, начался второй: «Труба зовет! Полный вперед! Это эскорт!»

– Сколько видите, «Ровер»?

– Все еще выходят. Уже пять... шесть... да, шесть я до отказа.

Лорд Копа выдвигался вместе с собственным «фулом» – всей бандой.

Болан ответил Андерсу:

– Ну и отлично, они ваши. Не упустите их. А у меня есть еще другие дела.

– Это что – новый ход в игре?

– Да. Вы берете перепелов, я – гнездо.

В эфир ворвался визг Тоби Ранджер:

– Нет, нет, черт бы его побрал! Пусть отыграет объявленную игру!

Болан ответил:

– Играйте картами, которые у вас на руках. Не оплошайте, ребята. Я убыл, пока!

Он выключил радио и скомандовал Гримальди:

– Поворачивай назад, парень.

– Куда назад?

– Туда, – Мак ткнул пальцем вниз. – В гости.

– Ты выжил из ума, – сказал пилот, разворачивая вертолет в направлении логова Копы.

В гости, черт побери! Вместо того, чтобы сказать прямо – в пекло.

В наушниках раздался напряженный голос Гримальди:

– Ты уверен, что принял правильное решение?

Болан со смешком ответил:

– А я-то думал, что мы не будем говорить об эпитафиях, Джек.

– Кто говорит об эпитафиях? Я говорю о надгробиях, – послышался язвительный ответ. – В чем дело?

– Мы возвращаемся назад, вот в чем. Но я не хочу, чтобы кто-либо знал об этом. Ты должен меня доставить на место чисто, быстро и незаметно.

– Но это невозможно.

– Значит, – с ядовитой улыбкой ответил Болан, – надо лучше постараться. Правильно?

– Неправильно, – возразил Гримальди. – Это значит, что ты торопишься в лучший мир. Но если ты этого хочешь...

Этого Болан, конечно же, не хотел.

Но у него не было выбора.

Глава 13

Солдат, идущий в бой с единственным страстным желанием остаться в живых, – плохой солдат. Болан знал это. Хороший солдат – человек долга, думающий в бою только о том, как выполнить задачу, чего бы это ему ни стоило.

А сейчас шла война.

Тоби Ранджер и Том Андерс знали это так же, как Карл Лайонс и Смайли Даблин, посвятившие себя целиком этой борьбе. Все они были хорошими солдатами.

Поэтому действия группы особого назначения в Нэшвилле не имели ничего общего с операцией по спасению. Цель оставалась той же, что и вначале; ничего не изменилось, кроме обстоятельств. Болан знал, что Андерс и Ранджер испытывали такую же тревогу о судьбе Карла Лайонса, как и он сам. Но он также знал, что эта тревога не могла существенно повлиять на план игры. Цель была все та же – победа. Вот почему они призвали на помощь Болана, а не протрубили отбой и не бросили все силы на поиск и спасение друзей.

Они, несомненно, были хорошими солдатами. И Болан уважал их за это. Он также понимал, почему Тоби Ранджер рассвирепела, когда в самый решающий момент схватки он предпринял свой маневр. Ее с самого начала беспокоило, что Болан будет вести свою собственную игру вместо того, чтобы действовать по их плану; беспокоило, что он ввяжется в рукопашный бой и разорвет тонкую невидимую сеть, раскинутую группой от улицы до роскошных апартаментов, чтобы выследить и заманить противника в ловушку.

Хотя они были друзьями и даже любовниками и Мак знал, что она уважала его личную войну против мафии, для Болана не было секретом, что она больше доверяла своим решениям, чем его тактике. Она видела в нем лишь мстителя-одиночку, который сегодня – тут, а завтра – там, временного и обреченного участника войны с организованной преступностью.

Однажды, в одну из их райских встреч, она сказала ему: «Я хотела бы сделать из тебя настой, „Капитан Храбрость“, и разлить его по бутылкам. Это был бы твой величайший подвиг. Тогда, возможно, мы бы смогли сделать маленькую инъекцию твоего мужества каждому полицейскому страны. Совсем немного – одну лишь инъекцию каждому. Вот тогда мы бы увидели, что в этой запуганной бандюгами стране действительно наводится порядок».

Тогда он ответил ей довольно игриво: «Не могли бы мы оставить несколько инъекций для нас с тобой?»

Тоби возразила в своем неподражаемом стиле: «Не выпендривайся передо мной, герой! Когда ты с этим покончишь, тебе нечего будет вводить. Ты делаешь инъекции не шприцем, а пожарным шлангом. Когда родник иссякнет, тебя придется хоронить шприцем».

– О чем мы говорим, о любви или о войне? – спросил он ее.

– О том и о другом, – ответила она. – И там, и тут ты действуешь так, будто завтрашнего дня не существует.

Именно так. Для Мака Болана не существовало завтра. И он это знал.

И именно поэтому он не любил отсиживаться и выжидать. Он должен делать то, что может, пока может. Для него всегда существовало только сегодня.

Но сегодня Тоби могла отбросить свои страхи. Он не собирался портить их игру. Он еще не настолько свихнулся, чтобы ставить им палки в колеса. Сейчас он должен найти Карла Лайонса... живого или мертвого. Мак надеялся увидеть его живым и здоровым. И он сделает все, что в его силах, чтобы помочь федералам в их игре. Но если поставить вопрос ребром: Лайонс или игра, Болан знал, что выберет Лайонса. Потому что, честно говоря, Мак был не в восторге от плана, по которому работала группа. Он уважал этих людей, любил их – всех и каждого, но не верил, что их ответ мафии был наилучшим. Ему уже доводилось видеть, как многие такие игры оканчивались пшиком, несмотря на затрату огромного количества времени и долларов, на привлечение блестящих рук и мозгов; все уходило, как в песок, в то время как преступные хозяева Америки продолжали делать свое грязное дело, открыто издеваясь над американской системой правосудия.

В то же время Мак считал свой ответ на вызов, брошенный мафией обществу, наиболее радикальным. Для тех, кому он предназначался, он был окончательным. Он не допускал никаких юридических уверток, взяток, передаваемых под столом, никакого битья в грудь и взывания к закону для тех, кто плевал на «Билль о правах». Мафия знала о существовании суда Мака Болана. Они знали также, что представали перед этим судом голыми, а покидали его одетыми в окончательный и не подлежащий обжалованию закон существования. Они уходили мертвыми – приговоренными своими собственными делами и казненными своими собственными судьбами.

Я им не Судья.

Я им не Приговор.

Я – Палач.

Помести это в бутылку, Тоби. А затем пульверизатором распыли над страной, чтобы все американцы вдохнули его с воздухом, и тогда, быть может, все спецгруппы, где бы они ни были, смогут отправиться домой и играть в тихие игры любви, счастья и созидания.

Конечно, этого не произойдет. Полпроцента американского общества продолжит пожирать остальную здоровую часть. А безмятежные стада все так же будут щипать травку, даже не замечая исчезновения то одного, то другого агнца, если их измученные пастыри по-прежнему будут нести охрану с сетями вместо дубинок.

Болан не был пастырем. Он был овцой в волчьей шкуре. И он носил с собой самую большую дубинку, какую мог найти.

Ну, хорошо, Тоби, хорошо. На сей раз, насколько позволят обстоятельства, он будет держать дубинку в чехле и примет участие в игре их группы, но только до определенного момента, до определенной точки. Эта точка находится в нескольких шагах от рубежа, отделяющего жизнь Карла Лайонса от его могилы. Это не игра в спасителей и преступников. Это игра в жизнь и смерть – единственная важная игра для Мака Болана.

* * *

– Может, ты мне расскажешь, что происходит? – прошипел голос Гримальди в наушниках.

– В двух словах или больше? – небрежно спросил Болан.

– Сколько потребуется. Раз уж я тебе помогаю, мне хотя бы надо знать, ради чего я...

– Ты прав. Хорошо. Вкратце, расклад такой. Я думаю, что амбиции Маззарелли заставили его забыть здравый смысл. Похоже, что он пытается осуществить какую-то хитрую комбинацию прямо под носом своего босса. До визита к Копе у меня было только легкое подозрение об этом, как еле ощутимый запах в воздухе. Но я пошел на этот запах и как будто вышел на его источник. Но и сейчас, черт побери, я не знаю, что же это такое. Но нет никакого сомнения, что Леонетти так или иначе с этим связан. Он...

– Постой! Кто такой Леонетти?

Были вещи, которые Гримальди не следовало знать по разным причинам.

– Ну... он – ключ ко всему, – объяснил Болан, решив немного подредактировать правду. – Тебе это имя что-нибудь говорит?

– Вряд ли, – ответил пилот.

– Эта история началась несколько лет тому назад. Роберто Леонетти был средней руки боссом в нью-йоркской мафии, но его амбиции превышали его возможности. В этом он напоминает мне Горди. И он за это поплатился – ему пришлось удариться в бега. Его жену и сына тайно вывез из Штатов один из его верных солдат, которого через несколько лет схватили и прикончили. Женщину и ребенка с тех пор никто не видел. Леонетти прожил остаток жизни где-то скрываясь, но до самой смерти не переставал посылать своих людей на розыски жены и сына.

– Они до него добрались?

– Да, но не через жену и сына. Как я уже сказал, с тех пор их никто не видел.

– Каким же образом Леонетти связан с нынешней историей?

– Сын вернулся.

– Вот как. Хм! Значит, сына все-таки видели...

– Видимо, «Дэнди» Джек Клеменца наткнулся на него в Сингапуре, когда прощупывал рынок героина. По слухам, молодой Леонетти по уши увяз в поставке наркотиков из Золотого треугольника. Полагаю, это у него в крови – яблоко от яблони недалеко падает. В общем, Клеменца нанял его в качестве своего человека в Азии.

– А теперь малыш вырос из коротких штанишек.

– Абсолютно верно.

– Отличный сюжет для кино.

– Это не кино, Джек. Парень, называющий себя Карлом Леонетти, объявился на прошлой неделе в Нэшвилле. Похоже, он решил составить конкуренцию своему собственному спонсору и...

– То есть Клеменце?

– Точно. Судя по всему, Леонетти привез еще одну партию товара, о которой Клеменца ничего не знал, и начал искать контакты. На мой взгляд, он сделал ошибку, связавшись с «Безумцем» Горди.

– Роковое совпадение?

– Это как посмотреть. Организация представляет собой многослойный пирог, Джек. Клеменца ворочает своим делом, Копа своим. Где-то, я думаю, есть еще кто-то, ворочающий ими обоими.

Гримальди вздохнул.

– А Маззарелли просто работает на Копу. Стандартная ситуация.

– Конечно. Обычное разделение труда. Вложенные деньги приходят сверху и спускаются вниз до корней. Когда они возвращаются назад, каждый хитромордый откусывает свой кусок, а остальное отправляет наверх.

– Ну, мне это понятно.

– В таком случае пойми следующее. Синдикат получил только половину того, за что заплатил. Эта часть товара была захвачена вчера ночью в Мемфисе вместе с Клеменцей. Другую часть привез на прошлой неделе в Нэшвилл Карл Леонетти.

– О, класс! – с деланным восхищением воскликнул Джек. – Я вижу эту сцену, словно наяву!

– Попробуй увидеть ее в таком свете: Леонетти возник в Нэшвилле с товаром, стоящим миллионы долларов. Он пытается встретиться с Копой, но доходит только до Маззарелли. После этого его больше никто не видит.

– Даже Копа.

– Соображаешь. Особенно Копа. Итак... Я раскрыл ему глаза. Теперь Копа интересуется, как называется такая игра.

Гримальди хихикнул.

– Я бы тоже заинтересовался. Но все равно я не понимаю, какого дьявола...

– Мне нужен Леонетти, Джек. Он мне нужен живым и здоровым. Его «ведут» уже давно.

– Ага, так вот почему здесь федеральные агенты.

– Вот именно.

– И все равно я не понимаю. Это не похоже на тебя, сержант.

– Может, и не похоже, но так обстоит дело. Сейчас, по крайней мере.

– Но почему мы возвращаемся назад?

– Ты когда-нибудь слышал о Молли Франклин?

– О той самой Молли Франклин? Конечно.

– Она – миссис Копа.

– Неужели?! Я никогда не слышал...

– И я тоже. Во всяком случае, он ее так представляет. Я думаю, они вместе недавно, и она хочет сбежать, Джек. Я собираюсь вытащить ее отсюда.

– Что?! Ну, ты даешь! Ты имеешь в виду, что мы...

– Да. Маззарелли уехал ловить черного «туза». Копа уехал охотиться на Маззарелли. По моим расчетам, там осталось всего несколько человек охраны. Вот почему я хочу, чтобы ты мне помог незаметно туда пробраться. Перед усадьбой есть небольшой лесок. Ты его заметил?

Гримальди вздохнул и утвердительно кивнул головой.

– Если взять правильный курс, то, думаю, на малой высоте можно подлететь к этому лесу, не привлекая внимания.

По унылой физиономии Джека было видно, что ему это не нравилось.

– Это на тебя не похоже, сержант. Если там всего несколько бандюг, то почему бы тебе их просто напросто не...

– В другой раз, Джек, – перебил пилота Болан.

– Посмотри, какие у тебя шансы. Деревья находятся в нескольких сотнях метров позади дома. До ограды – открытая местность. Между рощей и домом нет ни кустика.

– Мне придется рискнуть, – настаивал Болан.

– Давай я еще раз облечу и...

– Ни в коем случае. Это «мягкая» операция, Джек. Дама должна просто исчезнуть. Как бы раствориться в воздухе.

– Ну что ж. Я могу доставить тебя ближе к дому, чем те деревья.

Болан с самого начала на это рассчитывал, но хотел, чтобы выбор сделал сам пилот.

– И никто не увидит?

– Надеюсь.

Болан верил в этого парня. И на то были чертовски веские основания. Он глубоко вздохнул и сказал:

– Хорошо. Покажи, на что ты способен, летун.

– Сейчас увидишь, – бодро произнес Гримальди, но в глазах его прятался страх.

И на то, Болан знал, были чертовски веские основания.

Глава 14

– Они нас все равно услышат, – предупредил Гримальди Болана. – Этого не избежишь. Посему молись, чтобы удача не отвернулась от тебя.

Они летели на предельно малой высоте с наветренной стороны вдоль линии хребта. Деревья, покрывавшие крутой склон, стремительно, вызывая головокружение, пролетали мимо в считанных сантиметрах от бешено вращающегося винта.

Конечно же, Болан знал, что их услышат. Но он рассчитывал на малочисленность охраны и особенно на ненадежность человеческого восприятия. Слышать – одно дело, знать – другое.

Каменная стена угрожающе встала на пути вертолета, но тот перепрыгнул через нее и понесся вперед, снова прижимаясь к земле. Гримальди заслужил свои боевые нашивки во Вьетнаме, и Болан абсолютно доверял его мастерству. В зоне боевых действий он видел немало таких вертолетных жокеев, выделывавших потрясающие финты в небе. Болан считал, что в плане мастерства Гримальди не уступал никому. Но он не переставал удивляться той фантастической точности, с которой эти парни управляли своими сложными боевыми машинами.

Преодолев стену, они еще несколько секунд пролетели над землей, когда пилот проревел: «Держись за носки!»

Без осязаемого уменьшения скорости маленький вертолет резко рванул вверх. Перегрузка вдавила Болана в кресло, когда вертолет подпрыгнул, устремляясь вертикально вверх, как лифт. На верхней точке прыжка Болан на мгновение увидел дом, и в этот же момент Гримальди заглушил мотор. На секунду показалось, что винтокрылая машина опрокинется назад, но затем малютка-вертолет выпрямился и коснулся земли практически без толчка, как при обычной посадке. Все произошло точно и быстро, чертовски быстро!

Гримальди радостным воплем снял внутреннее напряжение.

– Приехали, старик. Вылезай!

Болан выпрыгнул из машины. Время неслось вскачь, и ни секунды нельзя было тратить на преждевременные поздравления. До цели оставалось около тридцати секунд хода вверх по лесистому склону, а затем через сад с прудами. Благодаря своему дерзкому пилоту Болан считал, что у него есть хороший шанс. Во всяком случае, пятьдесят на пятьдесят.

* * *

Уже более десяти минут над усадьбой царила зловещая тишина. Молли Франклин чувствовала, что происходит что-то необычное. Не то, чтобы обычно здесь все звенело от радости, – атмосфера в усадьбе уже давно угнетала ее. Но сейчас здесь царила мертвая тишина. Как в комнате с покойником. Хотя прежде здесь было оживленно. Очень оживленно. Но приезд этого авторитета из Нью-Йорка все изменил. Его визит разворошил весь улей. Даже старая перечница Ленни начал нервно кричать о своей «территории» и, матерясь, читать подручным лекции о «протоколе». Вот смех! Такие обезьяны еще заботятся о протоколе! Но тот, приезжий, был другим.