Текст книги "361"

– Ну-с, и вы хотите сказать, что ничего не поняли?

– Чего не поняли?

– Почему вам надо мотать отсюда.

– Ну, и почему? Потому что жену Билла убили?

– Не стоит вам ввязываться в это дело.

– Черт возьми, да я и так в этом деле по уши, хочу я того или нет! А ну давай выкладывай, что будет, если мы приедем в Нью-Йорк!

Он замолчал в нерешительности, что-то прикидывая и переводя взгляд с меня на Билла и обратно.

– Это связано с организацией, – наконец выдавил он. – Это все, что я могу сказать. Я уже и так сказал слишком много – С какой организацией?

– С бандой. С гангстерами. Точнее, с синдикатом.

– Какое отношение может иметь ко мне синдикат?

– Через твоего отца.

– А как он с ними связан?

– Он на них работал.

Не успел я и пальцем шевельнуть, как Билл подлетел к нему и дважды двинул по физиономии. Я бросился к нему и оттолкнул в сторону.

– Черт тебя подери, держи себя в руках, или я увезу его, а ты катись подальше! – крикнул я. – Ты будешь мне помогать или скулить и наливаться пивом?

– Ну ладно, ладно! – Билл вырвался и сел на диван.

Смитти, закрывшийся руками, когда Билл налетел на него, теперь опустил их и в ужасе смотрел на нас круглыми как пуговицы глазами.

– Я ничего ему не сделал! Что с ним такое? Я просто пришел вернуть старый долг. Что он на меня взъелся?

– У него погибла жена.

– А я-то тут при чем? Я только хотел предупредить вас. Не надо было.

– Кто это сделал, Смитти? – продолжал допытываться я. – Кто убил моего отца? И его жену?

– Нет. – Он покачал головой. – Вы оба спятили. Вы начнете их искать, и через вас они выйдут на меня. А я просто хотел вам добра. Из-за вашего старика. Я вовсе не хочу, чтобы меня убили.

– Кто они, Смитти?

– Они узнают, что я их заложил. Я больше ничего не скажу.

Это была долгая ночь. Мы так и не стали поднимать занавески. Когда Билл вырубил Смитти, я помог ему очухаться. А потом еще раз. Но существовал некто, кого Смитти боялся на расстоянии куда больше, чем нас воочию. В последний раз мы не стали приводить его в чувство, а просто затолкали в шкаф, заперли дверь и отправились спать.

Глава 4

Утром, перед тем как уехать, Билл стал выдвигать всякие дурацкие идеи насчет Смитти – либо закопать его в подвале, либо пустить ему пулю в висок из его же собственного револьвера и оставить в машине на какой-нибудь заброшенной дороге.

– Если мы оставим его в живых, – горячо доказывал он, – он вернется и все им расскажет!

– Нет, не расскажет. – Я пристально посмотрев на Смитти и вновь повернулся к Биллу. – И не скажет, что говорил с нами. Все равно они не поверят, что он не назвал нам их имена. Он вообще не вернется в Нью-Йорк.

– Не вернусь, – невнятно пробормотал Смитти распухшими, как оладьи, губами.

– Он уедет куда-нибудь на западное побережье и сменит фамилию.

Смитти потупился, вспомнив собственные слова.

– Вы обо мне больше не услышите.

Подумав, Билл согласился с моими доводами и отогнал свой «меркюри» с подъездной дорожки, освобождая проезд для Смитти. Тот не стал задавать лишних вопросов, а просто вскочил в свой «плимут» и был таков.

Биллу пришлось съездить в город, чтобы попрощаться с дочкой и со своим шефом и взять деньги из банка. Я остался дома – упаковывал чемоданы, закрывал окна и так далее, а когда Билл вернулся, мы закинули чемоданы в багажник и поехали в Нью-Йорк.

Мне по-прежнему было неприятно сидеть на переднем сиденье справа. Я немного попробовал вести, но это оказалось слишком тяжело – не только потому, что мне было трудно рассчитывать расстояние одним глазом, но и потому, что у меня плохо сгибалась правая нога. Ее так и не смогли восстановить полностью, и теперь я ходил прихрамывая. На педаль акселератора приходилось нажимать каблуком, а это было очень неудобно. Поэтому вскоре мы снова поменялись местами и остаток пути машину вел Билл.

Револьвер Смитти остался у меня. Билл захватил с собой старый «люгер», но патронов к нему у нас не было. Он пытался найти что-нибудь в Бингхэмптоне, но ни он, ни продавец магазина точно не знали, какого калибра патроны к нему подходят. Билл сказал, что попробует поискать в Нью-Йорке.

Кроме этого, у нас в багажнике лежало два охотничьих ружья.

На углу Бродвея и 72-й улицы мы нашли относительно дешевый отель с гаражом. У Билла было с собой почти четыре тысячи долларов, но у меня не набралось бы и сотни. Один чек на сто долларов из моего солдатского жалованья мне прислали в больницу, но невозможно было сказать, куда отправят второй, который должен был вот-вот прийти. Мне даже было трудно поверить, что в следующий понедельник исполнится ровно два месяца, как я демобилизовался.

Часы показывали только начало третьего, и в паре кварталов от отеля мы быстро нашли открытый банк. Билл положил на наш совместный счет три тысячи, и мы, расписавшись в карточках, получили чековую книжку на предъявителя. В банке остались очень недовольны, потому что они предпочитают иметь дело с именными чековыми книжками.

Перекусив в кафетерии, мы вернулись в номер и уселись на кроватях друг напротив друга.

– С чего начнем? – спросил Билл.

– Пойдем в двух направлениях. Во-первых, номер машины Смитти, хотя, скорее всего, она краденая. Во-вторых, прошлое отца. Еще до войны он работал адвокатом в Нью-Йорке и каким-то образом был связан с мафией.

– Да вранье все это! Этот подонок тебе наплел, а ты…

– Нет. Отца убили за то, что он был замешан в какой-то давней истории.

Может, они его все это время разыскивали, а он решил, что теперь, после стольких-то лет, ехать в Нью-Йорк безопасно. Кстати, он очень нервничал, когда нам приходилось выходить из отеля.

– Но Энн-то за что?

– Расскажи подробнее.

– Она играла в театре, ну, любительском, понимаешь? И два-три раза в неделю ходила на репетиции – туда добиралась на автобусе, а обратно ее кто-нибудь подвозил. Я-то не мог, потому что сидел с Бетси. Да и автобусы так поздно не ходят. В тот день она, как обычно, поехала на автобусе. Зал, где они репетировали, всего в трех кварталах от нашего дома. Она не переходила улицу. Еще даже не стемнело, было всего семь тридцать. Короче говоря, ранний вечер. И тут из переулка вылетела машина и… и сбила ее. И ее вы… выбросило на тротуар.

– Ладно, успокойся, – сказал я. – Можешь дальше не продолжать.

– Сейчас пройдет. – Билл махнул рукой и закурил. – Прямо на тротуар.

Ма… машина, понимаешь?

– Я все понял.

– Господи, – он опустил голову и громко засопел, с силой надавив на матрас растопыренной пятерней. – Это видели три свидетеля, и никто толком ничего не разглядел. Машина даже не остановилась.

– Интересно. Может, это была та же самая машина?

Он вскинул голову.

– Ты имеешь в виду, из которой в вас стреляли?

– Угу.

– Не знаю. Наверное. Ее никто не успел как следует разглядеть.

Билл докурил сигарету и ткнул ее в пепельницу, а я подошел к телефону и открыл телефонную книгу. В отеле были телефонные книги трех районов Манхэттена, Бруклина и Бронкса. Имя Честера П.Смита я нашел в телефонной книге Бруклина, там же был указан и адрес: Восточная 99-я улица, 653, Найтингейл 9-9970.

Трубку сняла женщина, и я попросил Смитти.

– Кого? – удивленно переспросила она.

– Чета. Честера.

– Он на работе. Кто это?

– По-моему, мы вместе служили в армии. Если, конечно, это тот Честер Смит. Среднего роста, худое лицо…

Она засмеялась.

– У этого Честера нет ничего худого.

– Значит, не тот, – сказал я и положил трубку.

Просмотрев телефонную книгу Манхэттена, я выяснил, что отдел периодики публичной библиотеки находится по адресу «Западная 43-я улица, 521», и встал.

– Пойду прогуляюсь.

– Куда? – сразу же спросил Билл.

– В библиотеку. А ты прикинь, как проверить номер машины.

– За каким чертом тебе понадобилась библиотека?

– Хочу проверить, может быть, об отце что-нибудь писали в газетах.

– Ты имеешь в виду – в связи с гангстерами? С бутлегерами? – Он сердито нахмурился и вскочил с кровати. – Кому ты поверил, Рэй?! Этому лживому ублюдку? Что же ты за сын после этого?!

– Сын, у которого остался один глаз.

Он смутился и с виноватым видом отвернулся.

– Черт, что-то я не выспался.

– Я скоро вернусь.

Он бросился лицом на кровать, а я ушел.

Глава 5

Нужный мне дом находился между Десятой и Одиннадцатой авеню в квартале, битком набитом конторами маленьких фирм, занимавшихся оптовой торговлей.

Отделу периодики отвели весь второй этаж. Некоторые газеты были уже переведены в микрофильмы, другие переплетены в большие альбомы с картонными обложками.

Я начал просматривать именной указатель «Нью-Йорк таймс» и вскоре наткнулся на имя отца в одном из номеров за 1931 год. Тогда ему было двадцать семь лет, и он уже два года занимался адвокатской практикой. Он был женат, но детей у него еще не было.

В статье рассказывалось об одном типе, владевшем множеством домов в самом центре нью-йоркских трущоб, в которых жили в основном иммигранты. Этот тип позволял гангстерскому синдикату хранить и торговать контрабандным виски на своей территории. В один прекрасный день им очень заинтересовалась полиция, и он не попал в тюрьму лишь благодаря хитрости и изворотливости своего адвоката, работавшего в юридической фирме «Макэрдл, Ламарк и Кришман». Адвоката звали Уиллард Келли, и он так успешно проявил себя во время процесса, что «Нью Йорк таймс» даже напечатала очерк о нем и его фирме.

В статье также говорилось, что «по непроверенным сведениям» Макэрдл, Ламарк и Кришман прямо или косвенно ведут дела гангстерского синдиката, занимающегося контрабандой виски. Уиллард Келли работал в фирме меньше года, и это был его первый судебный процесс в качестве постоянного сотрудника. В заключение автор статьи высказывал сожаление по поводу того, что Келли посвятил свой блестящий талант служению преступному миру.

И это твой отец, сказал я себе. Ты думал, что знаешь его как облупленного, забывая, что он прожил на свете немало лет, прежде чем зачал тебя. И вдруг выясняется, что ты и не подозревал, кто он такой на самом деле.

Я выписал все имена, упоминавшиеся в статье. Моррис Зильбер, домовладелец Эндрю Макэрдл. Филипп Ламарк и Сэмюэль Кришман – совладельцы юридической фирмы. Джордж Эллинбридж, представитель обвинения. Эндрю Шаффлман, судья.

Больше имя Уилларда Келли нигде не упоминалось. Я просмотрел указатель за 20-е и 30-е годы, проверяя имена из своего списка. В 1937 году Моррис Зильбер получил год тюрьмы за несоблюдение санитарных норм в принадлежавших ему домах, в основном из-за крыс. Имя его адвоката не было указано. Филипп Ламарк умер в своей постели в 1935 году в возрасте шестидесяти семи лет. В том же году в возрасте семидесяти одного года скончался и Эндрю Шаффлман.

Джордж Эллинбридж в 1938 году был избран в законодательное собрание штата, но повторно не переизбирался.

Глава фирмы Эндрю Макэрдл лично защищал гангстерского главаря Энтони Эдварда «Эдди» Кэппа на процессе по обвинению последнего в уклонении от уплаты налогов в 1940 году, но неудачно. Кэпп получил два приговора по десять и один в пять лет и угодил в тюрьму на весь срок. Двадцать пять лет.

Они еще не истекли, но я знал, что существует такая вещь, как освобождение на поруки.

Эдди Кэпп. После 1940 года в газетах о нем не было ни строчки, зато в конце 20-х и начале 30-х о нем писали много интересного. Друг Голландца Шульца и Билла Бейли. Важная шишка в тот сумасшедший период, когда Шульца убили в Джерси и на две недели главой организации стал Бейли. Но однажды Бейли приехал в нью-йоркскую городскую больницу и сказал, что неважно себя чувствует. Его положили в постель, а в два часа ночи он умер. В свидетельстве о смерти было написано «пневмония».

Эдди Кэпп. Уиллард Келли. Связанные через человека по имени Эндрю Макэрдл.

Я потратил немало времени, перелистывая указатель текущего года.

Каталог был разбит по месяцам, самым последним был июль. Там упоминалось и мое имя – в «Нью-Йорк таймс» от 14 июля. Заполнив требование, я получил микрофильм и вставил его в проектор. Нам была посвящена небольшая заметка в один абзац на восьмой странице, озаглавленная «Водитель застрелен за рулем».

Нападение названо «таинственным».

Тут ко мне подошла женщина и сказала, что уже пять часов, библиотека закрывается. Я положил микрофильм в коробку, спрятал в карман блокнот и карандаш и вышел на улицу.

Глава 6

Когда я вернулся в отель, в нашем номере вместе с Биллом сидел какой-то тощий тип в коричневом костюме и старом плаще нараспашку. Из-под пиджака торчала плохо заправленная рубашка. Еще у него был галстук в коричнево-оранжево-зеленую полоску и коричневая шляпа, лихо сдвинутая на затылок.

– Это Эд Джонсон, – представил его Билл. – Он частный сыщик.

– Точно, – Джонсон усмехнулся мне.

– На кой черт он нам сдался? – грубо спросил я.

– Сами мы ничего не добьемся. Ты вбил себе в голову, что отец спутался с гангстерами, но это все чушь. Нам нужен человек, который знает, с какого конца взяться за дело.

– Убирайтесь, – сказал я Джонсону.

Его улыбку сразу как ветром сдуло.

– Ну, не знаю, – промямлил он, переводя взгляд то на меня, то на Билла.

– Мне уже дали аванс, чтобы я проверил номер машины…

– Он нам нужен, – подхватил Билл.

Я сел и закурил сигарету.

– Ты слишком много треплешься о нашем деле, – медленно сказал я, разглядывая горящую спичку. – Нам совсем ни к чему высовываться раньше времени.

– Мне можно доверять, – горячо заверил меня Джонсон. – На все сто процентов.

– Да ладно тебе, Рэй, – смущенно сказал Билл. – Пусть только номер проверит.

– Сами вы этого не сделаете, – заявил Джонсон. – А я смогу.

Я пожал плечами.

– Черт с вами. Хорошо, займитесь номерами. Они стояли на «плимуте».

Джонсон неуверенно оглядел нас, пообещал позвонить и ушел.

– Что-то ты с ним круто, – покачал головой Билл. – Он отличный парень.

– Он чужой.

– Все равно нам нужен человек беспристрастный, со стороны. Если ты веришь во всякую чушь, то это еще ничего не значит.

Я достал из кармана блокнот, прочитал ему свои записи и швырнул его на комод.

– Пора бы тебе за ум взяться, братец Билл.

– Это не наш отец! – свирепо отчеканил Билл. – Уиллард Келли не такое уж редкое имя. Черт возьми, да меня самого так зовут.

– Значит, по-твоему, это просто совпадение?

– Конечно!

– Два Уилларда Келли. Оба ровесники. Оба адвокаты из Нью-Йорка. Оба закончили один и тот же колледж.

– Может быть. Почему бы и нет?

– Ехал бы ты обратно в Бингхэмптон. Ты слеп на оба глаза. От тебя будут одни неприятности.

Он долго смотрел на меня, а потом подошел к кровати и сел, скрестив ноги по-турецки. Выглядел он растерянным: сидел, опустив голову, и водил по покрывалу своим толстым пальцем.

Немного погодя он сказал:

– И это мой отец?.. Он не был таким.

– Конечно. Он изменился, стал другим человеком. Ушел из синдиката и уехал в другой город.

В его глазах заблестели слезы.

– Это правда?

– Похоже на то.

– Значит, в газетах и в самом деле писали о нем?

– Ты и сам это знаешь.

Он яростно ударил кулаком по кровати.

– Ну и как, черт возьми, я могу его после этого уважать?

Я вытащил свой стеклянный глаз, положил его на комод и подошел к Биллу.

– Будь добр, встань.

– Зачем? – удивился он.

– Что-то ты слишком легко теряешь уважение к своему отцу.

– Рэй, я не хочу с тобой драться.

Он поднялся с кровати, широко раскинув руки, и я ударил его в челюсть.

После второго удара он отдернул голову, и я промахнулся, потому что еще не наловчился рассчитывать расстояние. По инерции меня бросило вперед, я пролетел мимо него и упал, но тут же вскочил. Билл покраснел и заплакал, но продолжал сбивать меня с ног. Потом он опустил руки и, покачав головой, прошептал: «Хватит!» Я снова поднялся и ударил его левой. Он не сопротивлялся. Я ударил правой, потом опять левой.

– Перестань, – простонал он.

Я нанес еще один удар, потом еще, и он рухнул на колени так, что в комнате задрожал пол, а с журнального столика свалилась Библия. На этот раз я угостил его хуком справа. Он упал на спину и застыл.

Я взял глаз с комода, зашел в ванную, умылся и, с отвращением глядя в зеркало, вставил его в пустую глазницу. Больше меня не тошнило от этого зрелища. Костяшки пальцев были разбиты в кровь, а на щеке красовался рваный порез.

Потом я вернулся в комнату и сел на свое место. Немного погодя Билл зашевелился и, шатаясь, поднялся на ноги.

– Все в порядке, – с трудом ворочая языком, сказал он.

– Ты возвращаешься в Бингхэмптон?

– Нет. Ты был прав.

Но мне надо было убедиться, что он понял все до конца.

– Как, по-твоему, зачем я сюда приехал? Чтобы принять участие в летнем фестивале?

– Нет. Я все понял.

– Значит, ты знаешь, что мы здесь делаем?

– Да.

– Что?

– Мы ищем людей, которые убили отца.

– Зачем? Чтобы сдать их в полицию?

Билл изумленно уставился на меня, покачал головой и отвернулся.

– Нет. Не в полицию.

– Правильно. Мы сами ими займемся. А почему?

На этот раз в его глазах появилось осмысленное выражение.

– Потому что он был нашим отцом.

– Вот именно.

Глава 7

Вечер мы провели в номере с двумя бутылками «Старого мистера Бостона».

В девять утра зазвонил телефон, и я снял трубку. Это оказался Джонсон.

– Номер зарегистрирован за «бьюиком» выпуска пятьдесят четвертого года, – сказал он. – Украден три месяца назад. В смысле, не машина, а номерные таблички. Сейчас угоняют много «плимутов». Популярная тачка.

– Спасибо. Аванс покрывает ваши расходы?

– Если вам больше ничего не надо выяснить.

– Спасибо.

– Послушайте, мистер Келли, зря вы меня так невзлюбили – Ничуть не бывало. – Я повесил трубку и тут же забыл о его существовании Затем, полистав телефонную книгу и выписав нужный адрес, мы отправились завтракать.

Начать наши поиски мы решили с юридической фирмы «Макэрдл, Кришман, Меллон и Макэрдл». Она располагалась на восточной стороне Пятой авеню неподалеку от кафедрального собора, и, выйдя из такси, нам пришлось проталкиваться сквозь поток туристов, которые спешили с утра пораньше поглазеть на собор и Плазу. Многие туристки были в зеленых хлопковых платьях. Почти все мальчишки носили точно такие шляпы, как их папаши. Я бросил эту привычку лет в двенадцать, потому что в таких шляпах обычно ходят только в церковь по воскресеньям.

Двери лифта на первом этаже были хромированными, а на двадцать седьмом выкрашены в скучный светло-коричневый цвет. На матовом стекле двери было написано название фирмы. Мы вошли, и Билл спросил секретаршу, как найти мистера Макэрдла.

– Старшего, – добавил я.

Она скорчила презрительную гримасу и привела нас к младшему.

На вид ему было лет сорок. Мягкий пухлый живот, бледная круглая физиономия. За толстыми линзами очков в черной металлической оправе его глаза казались влажными.

– Привет, ребята, – осклабился он. – Чем я могу вам помочь?

– Ничем, – отрезал я. – Нам нужен Макэрдл номер один.

– В настоящее время мой отец не принимает активного участия в делах фирмы. – Улыбался он совсем как коммивояжер, торгующий слабительным. Уверяю вас, как юрист я почти ничем не хуже его. – Судя по всему, он принял нас за двух недоумков, не соображающих, что к чему.

– Понятно, – кивнул я. – Мы согласны на Кришмана. Сэмюэля Кришмана. А не на папочкиного протеже.

Он нахмурился.

– Боюсь, что мне придется попросить вас…

– Скажите ему – Уиллард Келли.

– Но вы сказали, что вас зовут Рэймонд.

– Это мой отец.

– Кто? Рэймонд?

– Мистер, вы осел. – Я указал на телефон. – Позвоните Сэмюэлю Кришману и скажите, что здесь сын Уилларда Келли.

– И не подумаю.

Я подошел к столу и поднял телефонную трубку. Он попытался вырвать ее у меня.

– Билл, – сказал я.

Глянув на Билла, который обходил вокруг стола, молодой Макэрдл побледнел и откинулся на спинку кресла.

– Вы так просто отсюда не уйдете, – пообещал он, но особой уверенности в его голосе не чувствовалось. Обычно такую фразу говорят, когда вас заставляют что-то делать, и вы не можете этому помешать.

На телефонном аппарате под наборным диском был расположен ряд кнопок. Я нажал на ту, где было написано «Местный». В трубке была полная тишина. Я набрал ноль. По-прежнему ничего. Тогда я крутанул первый попавшийся номер.

– Алло? – послышался мужской голос.

– Черт побери, никак не могу вспомнить, какой номер у Сэмюэля.

– Восемь.

Я дал отбой и тут же набрал восьмерку. Трубку снял старик.

– Я сын Уилларда Келли. И хотя я не такой тупой, как сын Эндрю Макэрдла, но до сих пор торчу в его кабинете.

– Еще раз повторите имя.

– Вы прекрасно все слышали. Уиллард Келли.

– Лестер там?

– Макэрдл номер два? Да.

– Скажите ему, чтобы проводил вас до моего кабинета.

– Скажите ему сами. Мне он не поверит.

Я протянул трубку Лестеру, и он взял ее с таким видом, будто боялся, что она его укусит. Он покивал, слушая Кришмана, потом положил трубку и повернулся ко мне.

– Могли бы вести себя и повежливей.

– Только не с тобой.

Он повел нас по коридору, одна стена которого была выкрашена в зеленый, а другая в ржаво-коричневый цвет. Белый потолок, на полу черный линолеум, двери пастельных тонов. В самом конце коридора была светло-коричневая дверь без надписи. Мы вошли, и Макэрдл, передав нас затянутой в узкое платье брюнетке с лакированной прической, поспешно удалился. Та, нажав на клавишу селектора, пропустила нас в кабинет Кришмана.

Когда я был маленьким, то верил в существование Главного Бизнесмена.

Мне казалось, что в мире бизнеса царит строжайшая иерархия: на нижней ступеньке – бакалейные лавки и кинотеатры, в середине – склады и фабрики, а почти на самой вершине пирамиды – Уолл-стрит. А всем этим управляет Главный Бизнесмен. Он представлялся мне в виде похожего на Плуто[3]3
  Мультипликационный персонаж Уолта Диснея.


[Закрыть] морщинистого седовласого старца в черном кожаном кресле. Слева от него – шофер в черной фуражке, справа – сиделка в белом халате, и каждая его морщина олицетворяет очередное десятилетие, проведенное в созерцании беспощадной конкурентной борьбы, полной жестокости и коварства.

Приблизительно таким и оказался Сэмюэль Кришман, правда, без шофера и сиделки, но во вращающемся черном кожаном кресле. Он сидел за огромным полированным столом из красного дерева в окружении двух черных телефонов, толстого гроссбуха в коричневой обложке и груды документов, напечатанных на желтоватой бумаге. Ее цвет, казалось, намекал на то, что в свое время за закрытыми дверями этого кабинета было проделано немало темных делишек.

– Извините, что не встаю, – проскрипел он. Четыре слова, которые он мог произнести не думая, пока внимательно разглядывал нас. Он небрежно махнул похожей на высохший корень рукой в сторону двух кожаных кресел, и на его манжете сверкнула золотая запонка в виде монеты с профилем какого-то римлянина. – Вы сказали, что вы сын Уилларда Келли, – продолжал он, глядя на меня.

– Мы оба его сыновья. Это Уиллард-младший, а я – Рэймонд.

Его бледные глазки внимательно ощупали Билла и снова перескочили на меня.

– Но главный оратор – вы. Ведь это вы говорили со мной по телефону.

Пока что все было просто. Я смотрел на него, Билл – на меня.

– Мой отец когда-то здесь работал.

Кришман снова улыбнулся, продемонстрировав отличный набор ослепительно-белых вставных зубов, выглядевших совершенно не к месту на его утиной физиономии.

– Не здесь, если уж быть совсем точным. В то время наша фирма находилась ближе к центру.

– Он поступил к вам на работу в августе тридцатого.

– Наверное. Точно не помню.

– Однажды, когда рассматривалось дело Морриса Зильбера, его имя попало в «Таймс». О нем напечатали биографический очерк.

На этот раз Кришман улыбнулся, не разжимая губ, и это выглядело куда симпатичнее.

– Да, я хорошо это помню. Уиллард был очень смущен. Это был тихий молодой человек. В отличие от сына. – Говорил он так, словно Билла здесь не было.

– Два месяца назад он попал в «Таймс» еще раз, – сказал я. – Не доводилось читать?

Он нахмурился, отчего кожа у него на лбу сморщилась.

– Насколько я помню, нет. Должно быть, пропустил. – Он снова оскалил зубы в усмешке. – В моем возрасте редко читают что-либо, кроме некрологов.

Теперь я его раскусил. Когда он улыбался, показывая зубы, улыбка была фальшивой.

– Да, – кивнул я, – это не было на странице некрологов, но с ним случилось то же самое. Его убили.

– Убили?

– Застрелили. Из машины, когда он сидел за рулем. А вместе с ним был я.

– Ага, понятно… Вы узнали кого-нибудь из нападавших?

– Еще узнаю.

– Понятно. – Он сложил руки на обложке гроссбуха, – Потому-то вы сюда и пришли. Вы хотите отомстить.

– Это только во вторую очередь. А сначала я хочу знать все. Меня три года не было в стране, я служил в ВВС в Германии, недавно вернулся. Нет ни девушки, ни планов на будущее. – Я указал большим пальцем в сторону Билла. Он здесь ни при чем. Женат, есть ребенок. А все, что у меня было, – это мой родной дом и отец. Он не был в Нью-Йорке двадцать три года и думал, что его оставили в покое. А они пришли вновь, и это тогда, когда я нуждался в нем больше всего. Пришли нагло, с ухмылкой. – Я замолчал, и в комнате повисла тишина. Сняв руки с деревянных подлокотников кресла, я увидел, что на ладонях остались красные полосы. – И я хочу знать – почему?

– Они убили мою жену, – сказал Билл. Это прозвучало как своеобразное, хотя и резкое, извинение за наше вторжение.

Кришман вздохнул и провел по лицу своей высохшей ладонью. Теперь он уже не был похож на Главного Бизнесмена, а превратился в обыкновенного старика, который боится выйти в отставку, потому что многие его друзья умерли, стоило им решиться на это.

– Все это было так давно, – наконец сказал он. – В наше время такое уже невозможно. Ничего подобного больше никогда не случится.

– А Анастасия? – напомнил я. – А ослепление Виктора Рейзеля? Арнольд Шустер, двадцатидвухлетний свидетель, убит в пятьдесят первом году.

– Наша фирма уже почти двадцать лет не имеет ничего общего с этими людьми. Тогда были другие обстоятельства…

– Макэрдл номер один?

Он покачал головой, и его губы растянулись в улыбке.

– Филипп Ламарк. Его имя в названии фирмы стояло вторым, но старшим партнером был именно он.

– Он умер в тридцать пятом.

– Чтобы освободиться от подобных связей, требуется время.

– И когда вы от них освободились?

– Незадолго до войны. Кажется, в сороковом году.

– Отец тогда работал у вас?

– Как раз примерно в то время он уволился. И, насколько мне известно, уехал из города.

– Это было в том же году, когда осудили Эдди Кэппа?

– Эдди Кэппа?.. Ах да, за уклонение от уплаты налогов. Вы должны понять, с тех пор прошло очень много времени…

– Он уже вышел?

– Кэпп? Понятия не имею. Вы считаете, что между ним и смертью вашего отца существует какая-то связь?

– Когда отец умирал, он успел сказать «Кэпп», вот и все.

– А вы уверены, что он имел в виду именно его?

– Нет, но похоже на то. Как, по-вашему, Макэрдлу об этом было бы известно?

– О чем?

– Что Кэпп на свободе.

– Сомневаюсь. Полагаю, вы хотите с ним поговорить?

– Да.

Он кивнул.

– Я ему позвоню. Уверен, что он согласится. Мы все очень любили Уилларда. Для своего возраста он был блестящим юристом. – Он кивнул в сторону Билла. – Вы очень на него похожи. А вы, – он вновь повернулся ко мне, – больше похожи на Эдит. Те же волосы, овал лица…

– Да уж наверное.

– Насколько я понял из ваших слов, ваша мать умерла?

– Да, в Бингхэмптоне, когда мне было два года.

– Так вот куда он уехал! Ему бы следовало остаться в Нью-Йорке. В другом месте его талант пропал бы впустую. Хотя он специализировался на корпоративном праве, но в суде выступал прекрасно.

– В Бингхэмптоне он занимался тем же самым. Время от времени. Так вы говорите, что теперь у вас клиенты совсем другого рода?

– Да. Еще с довоенных времен. Торговые пароходные компании, производители тары и так далее. В основном промышленные корпорации.

– Дело Кэппа о неуплате налогов вел Макэрдл?

– Насколько я помню, да.

– Мой отец имел какое то отношение к этому делу?

– Я бы сказал, что да. Он вел дела Кэппа.

– Что??

– Как правило, он вел все легальные финансовые дела Кэппа. Видите ли, каждый наш постоянный клиент имеет своего куратора из числа наших сотрудников, который занимается всеми или почти всеми юридическими вопросами. Разумеется, процесс об уклонении от уплаты налогов – совсем другое дело. Не хочу сказать, что Уиллард Келли справился бы с ним хуже другого, но в то время Кэпп был очень важным клиентом. И было необходимо, чтобы процесс вел один из компаньонов фирмы.

– А кто еще был постоянным клиентом отца?

– Понятия не имею.

– А если поднять архивы?

Он покачал головой.

– Некоторые дела мы храним по семь лет, другие – по пятнадцать, и уж совсем немногие по двадцать. В архиве просто не осталось документов того периода. А ваш отец ушел от нас более двадцати лет назад.

– Если бы сейчас у вас был клиент такого уровня, вы бы сохранили его дело?

– Скорее всего, да.

– А как насчет Морриса Зильбера?

– Это то самое дело, когда «Таймс» напечатала очерк о вашем отце?

– Да.

– Простите, но даже тогда Зильбер был мелкой сошкой. Не имею ни малейшего представления, где он сейчас и жив ли вообще.

– Да, конечно.

– Вы не можете вспомнить кого-нибудь еще? – Он широко улыбнулся, раскинув руки со слегка дрожащими ладонями. – Поймите, это было так давно.

– Понимаю. Вы сказали, что можете позвонить Макэрдлу номер один.

– Разумеется.

Несколько минут он говорил по телефону. В разговоре называл Макэрдла «Эндрю», а не «Энди» или еще как-нибудь. Наконец он положил трубку.

– У вас есть машина?

– Да, – во второй раз за время разговора подал голос Билл.

– Он живет на Лонг-Айленде, – начал объяснять ему Кришман. – На северном берегу, сразу же за Кингс-парком. Там у него поместье.

Билл молча кивал, пока тот рассказывал ему, по какому шоссе ехать, где свернуть и так далее. Затем мы встали, я поблагодарил Кришмана за потраченное время, а он похвалил отца за то, что тот вырастил таких отличных ребят.

У двери я обернулся.

– Скажите, мистер Кришман, до сорокового года, еще до того, как вы перешли на законопослушную клиентуру, скольким профессиональным преступникам вы помогли избежать наказания?

– Понятия не имею.

– Но больше сотни наберется?

– О да, – он скупо улыбнулся. – Гораздо больше.

– И вы не боитесь возмездия со стороны правосудия?

– Это после стольких-то лет? Ничуть.

– Вас никогда не привлекут к ответственности?

– Никогда. Я в этом убежден.

– И, само собой, вы не лишитесь ваших денег и положения в обществе. У вас есть язва желудка или еще что-нибудь в этом роде?

– Нет, я совершенно здоров. Мой доктор говорит, что я вполне могу дотянуть до ста. А что? Вы что-то хотите этим сказать?

– Да, но не вам, а своему брату. Его нужно воспитывать. Он все еще верит в Хороших ребят и Плохих парней. Что они такими рождаются и такими же живут всю жизнь. Ну и, конечно, в то, что всегда побеждают только Хорошие ребята, а Плохие парни проигрывают.