Текст книги "361"

Глава 20

В понедельник вечером приехали еще двое, а несколько гостей позвонили по телефону и сообщили, что остановились в мотелях на другой стороне озера.

Во вторник днем в дом нагрянули сразу десять человек. Большую часть времени я просидел в своей комнате. Иногда кто-нибудь как бы по ошибке открывал мою дверь, но тут же с извинениями уходил. Никто не спрашивал, кто я такой, и, хотя меня больше никому не представляли, все знали, что я сын Кэппа.

Хотя никто из этих людей не принимал участия во встрече в Аппалачине, было видно, что она их многому научила. Все подъезжали к дому с разных сторон и по разным дорогам. Две машины никогда не останавливались вместе, не останавливались вместе у одного и того же мотеля или ресторана. Все приехали без охраны.

Встреча состоялась в 11 вечера в среду. Подъездная дорожка и стоянка были забиты «кадиллаками». Только два из них были с нью-йоркскими номерами, один – из Флориды, другой – из Калифорнии. Некоторые шоферы остались в машинах, другие вошли в дом вместе со своими хозяевами.

Для встречи были приготовлены две большие комнаты на верхнем этаже, окна которых выходили на озеро, куда снесли все стулья и столы, что были в доме, а также пепельницы и мусорные корзины. Холодильник ломился от пива и льда. Бутылки «Палаты лордов» рядами выстроились на буфетах. Те, кто приехал первыми, играли в покер, дожидаясь остальных.

В 10.30 в мою комнату вошел Кэпп. Он был одет в один из темных костюмов, купленных им в Платтсбурге. Воротничок его белой рубашки и черный галстук были слишком широкими и остроконечными, то же самое можно было сказать и о его черных ботинках. На его левом мизинце сверкало золотое кольцо, а из нагрудного кармана торчал уголок белого носового платка. Он курил большую черную сигару. Его седые волосы были зачесаны назад и блестели. Складывалось впечатление, что он как-то потяжелел и приобрел более солидный вид, хотя и не выглядел толще.

– Ну что, мой мальчик, час пробил? – усмехнулся он и сразу стал похож на актера, готового выйти на сцену.

Присев на край кровати, он с сомнением посмотрел на пустую бутылку, стоявшую на полу рядом с пепельницей.

– Ты, часом, не надрался?

– Нет.

– Очень хорошо. Потому что я хочу вкратце рассказать тебе об этих людях.

Я закурил и приготовился слушать. Если он был в настроении поболтать, я не возражал.

– Не считая нас с тобой, здесь собрались тридцать восемь человек. Ник Ровито, Ирвинг Баумхайлер и Маленький Ирвинг Стайн здесь потому, что я здесь. Семеро других приехали потому, что здесь они. И еще двенадцать приехали из-за этих семерых. И еще шестнадцать потому, что здесь те двенадцать. Понимаешь?

Я молча кивнул.

– Но все дело в том, – продолжал Кэпп, – что ты должен обращать внимание только на Ника, Ирвинга и Маленького Ирвинга, только на этих троих.

Считай, что остальных для тебя просто не существует. Только Ник Ровито, Ирвинг Баумхайлер и Маленький Ирвинг Стайн. Ты ведь их знаешь, да?

– Кроме последнего. Маленького Ирвинга.

– О, это такой лысый коротышка. Ты его сразу узнаешь.

– Понятно.

– Очень хорошо. Все, что от тебя требуется, это быть на моей стороне, во всем меня поддерживать. Ты ничего не обязан говорить, если только сам не захочешь. Впрочем, наверное, чем меньше ты будешь говорить, тем лучше. Но не отходи от меня ни на шаг, по крайней мере пока не закончится обсуждение.

Если тебе надо в туалет, сходи сейчас.

Я покачал головой.

– Точно?

– Точно, черт побери.

– Хорошо, просто я хотел убедиться. Ты должен оставаться рядом со мной.

Справа, понимаешь? По правую руку.

– Хорошо.

– У тебя остался «люгер» твоего брата?

– Да, и есть еще одна пушка поменьше. Револьвер.

– Где он?

Я кивнул на комод.

– В верхнем ящике.

– Возьми его с собой. И надо сделать так, чтобы всем было видно, что ты в любой момент можешь его выхватить. Чтобы он сразу бросался в глаза, понимаешь?

– Заткну его сбоку за пояс.

– Отлично. – Он встал и разгладил складки на пиджаке и брюках.

По-прежнему лежа на кровати, я поднял с пола пепельницу и поставил ее себе на грудь.

– Пойми меня правильно, – помолчав, заговорил Кэпп. – Никто не собирается начинать стрельбу. Но не исключено, что кому-нибудь захочется знать – вооружен ли ты, понимаешь? А ты вооружен.

– Ясно.

Он прошелся по комнате, дымя сигарой, словно какой-нибудь техасский магнат-скотопромышленник.

– В этом мире, Рэй, есть только два типа людей. Лидеры и их последователи. И если последователи, как правило, все одинаковые, то лидеры бывают самые разные. Есть лидеры крутые, – которые способны вытянуть свою страну из любых передряг, и есть такие, что и дня не протянут, если с них не сдувать каждую пылинку. А между ними существует куча разновидностей, понимаешь?

– Понимаю.

Судя по тому как часто он повторял это слово, он сильно нервничал. Мне даже не требовалось делать вид, что я слушаю.

– Большинство из тех, кто сегодня здесь собрался, – продолжал он, можно назвать лидерами среднего звена. Они с успехом могут вести за собой группу последователей, пока кто-нибудь им говорит, как это делать. Это люди типа Ника, Ирвинга и Маленького Ирвинга, понимаешь?

Я зевнул и выпустил струю дыма в потолок. Пепельница задрожала у меня на груди. Кэпп расхаживал по комнате, пытаясь с помощью разговора снять напряжение.

– Так вот, многие их них сидят без дела с начала тридцатых годов.

Только самые лучшие, такие, как Ник и Ирвинг, сумели сколотить свой бизнес.

А остальные ребята просто плыли по течению. Кое-кто из них в настоящее время входит в состав разных группировок, которые в преступном мире занимают весьма невысокое положение. Они здесь потому, что хотят хоть чуть-чуть выкарабкаться наверх. Да и в любом случае они воспринимали Ника и Ирвингов как своих настоящих боссов, а не кого-то из нынешних тощих скользких сопляков. Раз они здесь, значит, у них существуют зачатки-организации.

Иногда они объединяются, чтобы помочь друг другу решить проблемы в том или ином районе. Понимаешь?

– Да. – Я снял пепельницу с груди и сел.

– Еще здесь есть парни другого типа – независимые. Ведь Нью-Йорк – это Большое Яблоко, и там немало ребят, которые работают самостоятельно и даже не платят налогов синдикату. Подпольная лотерея, заигрывания с профсоюзами и так далее в том же духе. Короче говоря, мышиная возня где-нибудь в Бруклине или Куинсе. Мелочь, конечно, но они хотят стать частью большой команды, если мы с Ником и Ирвингами возьмем дело в свои руки.

– Все ясно.

– У нас уже есть половина организации. Осталось только заграбастать вторую. Сорвать это яблоко. – Он рассмеялся. – Понимаешь? Совсем как сорвать яблоко.

Было слышно, что этажом выше над нашими головами ходят люди. Кэпп посмотрел на потолок.

– Ну ладно, мне пора. Ты тоже тут не засиживайся.

– Хорошо.

Он подошел к двери, открыл ее и, оглянувшись, снова закрыл.

– Ты на что-то злишься, мой мальчик?

– Так, ничего особенного.

Он покачал головой и усмехнулся.

– Ты злопамятный сукин сын.

– Нет, я крутой и неразговорчивый тип.

Он вскинул брови.

– Ты злишься из-за того маленького спектакля на пристани?

– Нет. – Я спустил ноги с кровати. – Черт с ним. Ни на что я не злюсь.

– Поставив пепельницу на комод, я открыл ящик и достал револьвер Смитти. Он был вычищен и перезаряжен.

– Одевайся побыстрее, – сказал Кэпп.

– Да, сейчас.

– Они уже собрались. – Он вышел из комнаты, ухмыляясь и качая головой.

Я надел белую рубашку с прямым воротничком, темно-серый костюм, светло-серый галстук и черные ботинки. Револьвер я сунул за пояс слева, рукояткой вперед, чтобы его можно было легко выхватить правой рукой, и поднялся наверх.

Большинство приглашенных уже собрались. Арка между комнатами была почти такой же широкой, как сами комнаты, и образовавшийся длинный зал был заставлен стульями – на первый взгляд беспорядочно, но в то же время так, чтобы каждый мог видеть всех и не сидеть ни у кого за спиной. Игроки в покер закончили игру. Люди в тесных костюмах с зубастыми улыбками обменивались рукопожатиями. Трое шоферов выполняли роль барменов, то и дело поднося с кухни подносы, заставленные пивом и виски. Все тридцать восемь гостей громко разговаривали. Большинство из них курили сигары, остальные – сигареты. Я тоже закурил и подошел к Кэппу. Он сидел вместе с Ровито и маленьким лысым человечком с огромным носом.

Кэпп обнял меня за плечи и сказал:

– Ника ты, конечно, помнишь.

– Конечно.

Мы кивнули друг другу, причем Ровито улыбнулся первым.

Кэпп указал сигарой на второго.

– А это…

– Маленький Ирвинг Стайн, – подхватил я, дружелюбно кивая коротышке. Рад с вами познакомиться.

– Ты меня знаешь? – удивился тот. – А впрочем, почему бы и нет? – Он схватил Кэппа за локоть. – Не помню, рассказывал я тебе или нет, но у меня работает одна девка, которая занимается только тем, что читает книги и ищет те, в которых упоминается Маленький Ирвинг. Если такая попадается, я вешаю обложку на стену в гостиной. В основном это детективы в бумажных обложках. У меня уже полстены заклеено. Ты думаешь, они забыли? Хрен-то, никто нас не забыл, можешь не сомневаться. Эд, они до сих пор благодарны всем сердцем тем самоотверженным бродягам, которые все эти годы поставляли им виски и не давали сдохнуть от жажды в пустыне. Разве не так, Ник?

Ровито оскалился в улыбке, не глядя на Маленького Ирвинга.

– Ну ладно, – буркнул Кэпп, – что мы тут расселись? Пора начинать. Положив сигару на край пепельницы, он встал и хлопнул в ладоши. – Камера и блок! Камера и блок! Внимание! Смирно!

Многие засмеялись, и шум стал постепенно стихать.

– Ну что, ребята, начнем?

Со стороны казалось, что это самое обыкновенное собрание. Заскрипели стулья, разговоры смолкли, наконец кто-то откашлялся и наступила тишина.

Пятеро, включая меня, остались стоять, остальные присутствующие сидели.

Кэпп, сложив руки на груди и дымя зажатой в зубах сигарой, привалился спиной к косяку арки между комнатами; я стоял чуть позади, справа. Ник Ровито, точно в такой же позе, что и Кэпп, занял позицию у стены справа, по диагонали от нас. Толстяк Ирвинг Баумхайлер, сунув большие пальцы в жилетные карманы, стоял между Ником и противоположной стороной арки лицом ко мне.

Маленький Ирвинг Стайн расположился в соседней комнате у дальней стены.

Кроме меня в обеих комнатах не было ни одного человека моложе пятидесяти пяти, не говоря уже о том, что большинству шел седьмой десяток.

Седые или крашеные волосы, парики, лысины. Многие из них были в новых, но уже давно вышедших из моды костюмах. Все они курили и выжидательно смотрели на нас.

Кэпп жестом подозвал одного из шоферов, выглядывавших из кухни, и тот быстро подошел к нему с подносом виски. Кэпп взял стакан, я тоже. В комнате по-прежнему было тихо.

Некоторое время Кэпп подчеркнуто внимательно рассматривал свой стакан, потом заговорил:

– Многое можно рассказать о том, что плещется в этой стекляшке. Этот замечательный напиток помог многим парням загрести кучу денег. Но люди, которые его не любили, сказали, что его никто не должен пить, и тогда это помогло многим другим заработать еще больше. – Он усмехнулся, глядя в стакан. – А может, это были те же самые люди, кто знает? Когда его объявили незаконным, я сколотил неплохой капиталец. А потом эти мерзавцы сцапали меня за то, что я не хотел делиться с ними деньгами, которые они же и мешали мне зарабатывать. В конце концов они передумали и снова разрешили выпивку, а мне пришлось отправиться в такое место, где ее вообще не подают – ни законно, ни незаконно. Пятнадцать лет ни капли. Это, я вам скажу, ребята, чертовски дорого – столько времени просидеть на одной воде.

Осушив стакан в три глотка, Кэпп бросил его через всю комнату шоферу, стоявшему у двери в кухню.

– Кончай, Эдди, – тихо сказал Ник Ровито.

– Это была необходимая церемония, Ник. Крещение. Ребята, я хочу вам представить моего мальчика. Мой сын, носит имя Рэй Келли.

Затем он, указывая сигарой на каждого против часовой стрелки, представил мне всех собравшихся.

Я с каменным лицом посмотрел в лицо первым семерым, но потом мне надоело. С восьмого по двадцать первого я выпил свое виски, с двадцать второго по двадцать четвертого повернулся и поставил стакан на стол, с двадцать пятого по тридцатого закурил сигарету и кивнул оставшимся пятерым.

– А это, Ник, – закончив, сказал Кэпп, – было официальное представление.

Ник Ровито промолчал, даже не шелохнулся.

Кэпп глубоко затянулся и выпустил струю дыма – Итак, сначала они сказали, что выпивка – это незаконно, – продолжал он, разглядывая плавающие в воздухе кольца, – а потом сами же отменили свое решение. Но за это время кто-то наварил кучу денег. А теперь попробуй угадай, что еще могут объявить легальным? Как насчет Мэри-Джейн? Рэй, как в наше время называют марихуану?

– Трава.

– Фу, как пошло. Ну так вот, и что же дальше? Она не вызывает никаких тяжелых последствий, а привыкнуть к ней труднее, чем к табаку или выпивке.

Так может быть, в одно прекрасное утро мы проснемся, а она будет разрешена?

– Не приведи господь! – пробормотал толстяк, сидевший слева от меня.

Несколько человек приглушенно рассмеялись…

– Не говори, Сэл, – кивнул Кэпп, – я отлично тебя понимаю. И то же самое может случиться со ставками на скачках. Или с казино, как это уже случилось в Неваде. А будет по всей стране. Может быть, вскоре это и произойдет. Или, помните, как шлюхам разрешили работать в открытую в гетто в Галвестоне и кое-где еще?

– К чему ты клонишь, Эдди? – перебил его Маленький Ирвинг.

– К чему я клоню? А к тому, что почему бы нам не решить, что это законно уже сейчас? И имеет обратную силу, как эти их поганые подоходные налоги? Понимаете?

Все заулыбались, закивали, заскрипели стульями, посмеиваясь и пыхтя сигарами. Ник тоже улыбнулся.

– Это была шутка, так ведь, Эдди?

– Ты прав, Ник, – кивнул Кэпп. – Ребята, давайте-ка четко определим размеры нашего пирога. Это не вся страна. И даже не восточное побережье. Это будет только Нью-Йорк, ну и, конечно, окрестности – Джерси, Лонг-Айленд и так далее.

– Большой Нью-Йорк, – сказал кто-то.

– Точно.

– Эдди, а что так скромно?

– Скажи им, Ирвинг, – ответил Кэпп.

Баумхайлер откашлялся и вытащил пальцы из жилетных карманов.

– Джентльмены, я назову вам пять имен. Арнольд Грингласс, Сальваторе Аббадаринди, Эдвард Уайли, Шон Аучиначи, Вито Петроне. Эти джентльмены наши старые друзья или по крайней мере приходятся таковыми большинству из нас. Они начинали в одно время с нами, и в конце тридцатых – начале сороковых им повезло с карьерой куда больше, чем многим из нас, но они по-прежнему остаются нашими старыми друзьями. Они и еще ряд наших друзей занимаются бизнесом как на региональном, так и на национальном уровне. И они согласны с тем, что мы заслуживаем Нью-Йорк в большей степени, чем группа, владеющая им в настоящее время, – разумеется, при условии, что мы сумеем доказать наши способности отнять его у нынешних владельцев. Национальные, региональные и местные организации из других центров не будут вмешиваться в эту борьбу. На этот счет мы имеем их недвусмысленные гарантии, которые, в свою очередь, основаны на наших собственных заверениях, что наши амбиции не будут распространяться за пределы Большого Нью-Йорка.

– Временно, – ухмыльнулся один из говоривших ранее.

Баумхайлер строго посмотрел на него.

– Навсегда. Мы – не конкуренты по отношению к нашим друзьям и никогда не будем таковыми. Мы – часть существующей организации и будем ей оставаться и впредь.

Маленький Ирвинг Стайн, обращаясь к своему амбициозному коллеге, сказал:

– Соображай, что несешь, Кенни.

Кенни, который был уж никак не моложе самого Стайна, а размерами и вовсе вдвое больше, неловко заерзал на стуле.

– Я просто хотел уточнить.

– Если мы разинем рот на большой пирог, – пояснил Кэпп, – то нас к нему вообще не подпустят. И это может случиться в любой момент. Верно, Ник?

– Верно, – тяжело кивнул Ровито. – Мои люди это уже поняли.

– Мои теперь тоже, – добавил Маленький Ирвинг, свирепо сверкнув глазами на Кенни.

– Мы-то с вами отлично знаем, – продолжал Кэпп, – что это за шайка, которую Ирвинг назвал нынешними владельцами, что это за шпана. Мы-то знаем их с давних пор, верно? В те времена они чистили нам ботинки – что, разве не так?

– Конторские клерки! – выкрикнул кто-то.

– В самую точку! – похвалил Кэпп. – Клерки. Жалкие дешевки, изнеженные легкой жизнью. Они, видите ли, не занимаются рэкетом, они – бизнесмены. Нет, вы только подумайте, они преспокойненько себе живут, таская туда-сюда папки с паршивыми бумажками. Да они не что иное, как кучка бухгалтеров. Разве я не прав?

– Прав! – завопило сразу несколько голосов, и все закивали.

– Бухгалтеры, – повторил Кэпп, – клерки. Они боятся силы и сами не умеют ударить как следует. Осторожненько да с оглядкой – вот как они работают, совсем как старухи. Подсыпать мышьяка в чай – вот их предел, понимаете?

Все засмеялись – Именно, – кивнул Кэпп, засмеявшись вместе со всеми – Мы эти приемчики знаем. Они просто шайка старух. Они размякли. Если они слышат громкий хлопок, то думают, что это выхлопная труба автомобиля. У них на жаловании нет даже ни одного стоящего «исполнителя». А? Я прав?

– Если кто-то и бросает гранаты в Нью-Йорке, – подхватил кто-то, – так это любители.

– Вот их-то нам и нужно нанять! – выкрикнул Кэпп и захохотал, все подхватили. Короче говоря, старые друзья встретились вновь.

Кэпп махнул рукой шоферу, стоявшему в дверях кухни.

– Пора освежиться.

Появились стаканы с виски, и на минуту в комнате стало шумно.

– Как я уже сказал… – негромко произнес Кэпп, и все тут же умолкли.

Он довольно улыбнулся. – Как я уже сказал, эти парни стали мягче воска.

Знают ли они, что мы идем? Еще бы! Им страшно! Клянусь богом, им так страшно, что они даже решились на стрельбу. Они уже пытались прикончить Рэя, вот он стоит, мой мальчик. Они убили его приемного отца, Уилла Келли.

Ребята, вы, конечно, помните Уилла Келли.

Все загалдели, что, дескать, да, все помнят Уилла Келли.

– Они пытались и меня прикончить, едва я вышел из Д., – добавил Кэпп. Вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-то лишь пытался кого-то прикончить! Они промазали! Они даже толком не знают, как это делается!

– Мы все уже поняли, Эдди, – сказал Ник Ровито.

– Я должен быть в этом уверен, – буркнул Кэпп. – Мы выступаем не против людей типа Дженны, Лепке или ребят из команды Альберта А. Ни черта подобного! Мы против шайки молокососов, которые ни хрена не умеют. – Тут он перешел на деловой тон. – Что ж, они в деле, а мы нет. Но мы не будем действовать их методами; либо по-своему, либо вообще никак.

– Эд, не забывай про Дэйви, – напомнил Баумхайлер. – По-моему, тебе не стоит особо привлекать к себе внимание.

– И сколько тогда это займет у нас времени, а, Ирвинг? Мы хотим выжить их оттуда и сами занять их место. Насколько осторожными нам придется быть, чтобы быстро добиться своего? Обещаю тебе, что я не буду рисковать больше, чем надо.

Баумхайлер задумчиво пожевал сигару.

– Знаешь, Эдди, – медленно сказал он, – мне что-то не хочется поднимать много шума. Гранаты, стрельба, мины и так далее… Мне это не нравится, а ведь я не старуха.

– Ирвинг, что конкретно тебя беспокоит? – спросил Ник Ровито.

– Шум, мистер Ровито. Я не…

– Ирвинг, ты можешь называть меня по имени.

– Спасибо, мистер Ровито. Мне не нравится…

– Ирвинг, мы договоримся или нет? – перебил его Кэпп.

– Конечно, Эдди, мы можем обсудить положение.

– Но как друзья, Ирвинг, как друзья. Когда мы разъедемся, вы с Ником можете ненавидеть друг друга еще сильнее, но не надо забывать, что с этого момента мы работаем вместе.

– Раньше мы всегда могли работать вместе, – сказал Баумхайлер, искоса взглянув на Ника, – несмотря на наши разногласия.

– Ирвинг, мы старые друзья и будем называть друг друга по именам.

Баумхайлер пожал тяжелыми плечами.

– Эдди, раз ты считаешь, что так будет лучше, то тогда конечно. А отвечая на… твой вопрос, Ник… я скажу, что очень не люблю поднимать лишний шум. Мне как-то не хочется, чтобы мне прислали повестку из государственной комиссии по правонарушениям. И совсем не хочется, чтобы меня, как в свое время Фрэнка Костелло, допрашивала комиссия Конгресса перед телекамерами. И уж вовсе не улыбается, если после этого моими делами серьезно заинтересуется федеральное налоговое управление. Сейчас другое время, мир изменился. Согласен, наши давние компаньоны не привыкли к шуму, однако и мирные граждане тоже. И если мы начнем стрельбу, то может статься, что сейчас они не такие терпеливые, как раньше. Так что я бы рекомендовал вести себя поосторожнее.

– Мирные граждане здесь ни при чем, Ирвинг, – вмешался Кэпп. – Никаких налетов со стрельбой, только бомбы, и ты это знаешь. У нас просто нет другого выбора.

– Удары, но тихие, – согласился Ник. – Но уж, конечно, не яд в чае.

Что-нибудь вроде свинцовой трубой по башке, а? Тихо, но не слишком, а, Ирвинг? Нам нужно, чтобы они знали, что мы идем.

– Просто я хотел, чтобы все были в курсе, что лично я не восхищаюсь сверхэнтузиазмом того типа, из-за которого наш друг Лепке угодил на электрический стул.

Неожиданно входная дверь приоткрылась, и один из шоферов, просунув внутрь голову, сказал:

– Там какая-то машина подъехала. На заднем сиденье хмырь, говорит, что у него есть разговор.

В комнате наступила тишина. Я оттолкнулся от стены и сказал:

– Пойду узнаю, что ему нужно.

Все смотрели мне вслед, но никто не произнес ни слова.