Текст книги "Секретарь по вызову"

Глава 21: О том, как плохо размышлять

Время то неимоверно тянулось, то пролетало так быстро, что я и моргать не успевала, как наступала ночь.

Следующие три дня уже не были полны такой неловкости, какая образовалась тем вечером, когда мы поцеловались. С утра Саша, как обычно, сделал вид, что ничего удивительного не произошло, и на этот раз я решила поддержать его стремление замять случившееся.

Однако чем дольше мы находились рядом, чем больше дней проходило, тем чаще я возвращалась к мысли, что, возможно, нам так и придется куковать вдвоем на этом острове.

И не просто куковать какое-то время, а вероятно, даже провести бок о бок всю свою жизнь.

Как ни странно, меня уже не пугала эта мысль. Какова вероятность, что нас вообще ищут и найдут? Я начинала смотреть на Сашу именно с этой точки зрения. Присматривалась к нему как к человеку, которому мне придется доверять безоговорочно. На кого я буду полагаться в любой ситуации и кому стану подставлять свое плечо, что бы между нами ни было.

С кем стану разговаривать обо всем. Делиться своими печалями и утешать его. Кого буду беречь сильнее, чем себя, потому что одной мне здесь однозначно не выжить.

Не из-за зверей или голода. В одиночестве я просто сойду с ума. В одиночестве делать хоть что-то на этом острове, выбираться из домика по утрам смысла просто не будет.

– Ты чего задумалась? – спросил Саша, расправив нашу импровизированную сеть.

Мы плели ее из той самой прочной сухой травы, которую использовали для скрепления между собой бамбучин. Идея сделать рыболовную сеть принадлежала мне, потому что Саша не оставлял попыток сотворить из меня охотника на плавничково-хвостатых.

А я не могла! Не хотела, если говорить откровенно. Ну не нравилось мне прыгать по воде с палкой, пока живые рыбы плавали вокруг. Зато идея с сетью мне понравилась очень даже. Нужно было ее только грамотно сплести и расставить, но для этого у меня имелся Саша.

– Да так, фильмы любимые вспоминаю. У тебя есть любимые?

Пока Александр рассказывал мне о любимых боевиках и блокбастерах, я продолжала думать о своем. На самом деле ответила я ему неправду. Ну или не всю правду.

Просто в этот момент мне действительно вспомнился старый фильм, где главными героями были дети, как раз попавшие на необитаемый остров после кораблекрушения.

А ведь у нас тоже могут появиться дети. Дурное дело нехитрое! Как я здесь буду рожать? Не то что без доктора, без акушерки, без ежемесячных осмотров и УЗИ, а даже без элементарного – стерильности.

Перерезать пуповину тесаком? Омыть ребенка водой, очищенной через бинт и вату с активированным углем? А замотать во что? В единственную рубашку?

– Да там все не так страшно на самом деле. Чего у тебя глаза такие большие стали? – усмехнулся Саша. – И как ты могла за всю жизнь не посмотреть ни одной части «Пилы»?

– Не люблю ужасы, – ответила я, прогоняя из головы страшные видения.

Эко куда меня понесло! Да я лучше целибат буду до самой старости держать! Никаких больше поцелуев! Ни одного!

Голову нужно включать, Маша! Голову!

Пропесочив себя как следует, я попыталась отключить мозги, но не получилось. Имелась еще одна тема, завязанная на гормонах, о которой я тоже вдруг задумалась.

И тема эта была – ПМС. Представляла, как Саше грустно и тяжко будет в эти дни. Я сама-то себя с трудом выносила. Становилась плаксивой, ранимой, а временами и разъяренной. Психовала из-за мелких пустяков, находясь дома в тепле и комфорте, а тут…

На острове рядом с Сашей тем для ругани у меня найдется раз в десять больше, начиная с той, кто виноват в том, что мы сюда попали.

– Саша, а у мужиков что-то вроде ПМС бывает? – полюбопытствовала я озадаченно.

Скрывать эти свои размышления я смысла не видела. Да и интересно было. В реальной жизни я бы этот вопрос постеснялась задать, а здесь у нас практически не существовало табу на темы для бесед.

Ему все равно с острова деться некуда, а значит, отвечать придется стопроцентно. Себя я знала – я с него все равно не слезу, пока не расскажет.

– О да… – протянул Саша весело. – Он называется недо…

Шум накатывающих на песчаный берег волн не дал мне расслышать окончание слова. Сегодня ветер гнал их с утроенной силой, а сами волны казались гораздо выше, чем обычно.

Переспрашивать последнее слово я постеснялась. Решила подобрать подходящее окончание самостоятельно, но ничего, как назло, не клеилось.

Разве что недо… недо… недоУх, что ль!

Так тогда это не он мои капризы и нервы в ПМС терпеть будет, а я от него по всему острову прятаться! Воображаемое семейство тигров показалось мне куда более безопасными соседями.

Правда, к этим хвостатым с кровью соваться совершенно точно нельзя было. Да и к любым хищникам, что фактически представляло для меня как для женщины огромную проблему.

Четыре-пять дней в месяц представляло.

И вот как наладить здесь гигиену? Не из травы же себе тряпочки плести? Да и имеющиеся у нас вещи чистыми было не назвать от слова совсем.

Боже, как же я скучала по супермаркету! И по интернету! И по унитазу и ванне!

– А вообще, это хорошо, что мы с тобой вместе сюда попали, – неожиданно поделился своими мыслями Саша, будто в этот самый момент читал мои. – Один бы я давно с ума сошел. Все-таки людям необходимо общение с другими людьми. Даже если они это дело не очень любят. Кстати, ты мне еще не рассказывала про своих бывших. Какими они были?

– А я собиралась рассказывать? – опешила я от стремительного перехода.

– Ну, вы же, девочки, любите сплетничать о мужиках. Давай излагай, какой из них был самым мерзким?

– Самым мерзким? – уточнила я, припоминая. – Пожалуй, Рома. Как-то раз на улице мы шли мимо старушки, которая собирала жестяные банки, чтобы сдать их на металлолом.

– И? – Саша явно был заинтригован. – Он отобрал у старушки банки?

– Ну нет же! Он отобрал у меня последние триста рублей, которые я оставляла до аванса, чтобы отдать их ей. Я тогда училась и по ночам подрабатывала в кафе официанткой. Следующие три дня мне пришлось ходить пешком на работу, с работы, на учебу и с учебы. Чтобы ты понимал, жила я на одном конце города, кафе находилось на другом конце, а универ на третьем. Была зима.

– И после этого ты его бросила, – не спрашивал – резюмировал мой наниматель.

– Ага, конечно! – ответила я с сарказмом. – Я этого джентльмена, привыкшего быть щедрым за чужой счет, еще полгода обхаживала. Дурой была. Искренне считала, что моему мужику не обязательно много зарабатывать. Собиралась пахать за двоих. А он, кстати, в то время вообще не работал. Да и никогда не работал нормально на моей памяти. Перебивался случайными заработками, выполняя месяцами работу, которую можно было сделать за два дня. Вот такой я была наивной.

– Наивность не порок, когда ты юна, – одарили меня мягкой улыбкой. – Ну а самый лучший? Был такой бывший?

– О да! – восторженно закатила я глаза, демонстрируя крайнюю степень очарования. – Мы всегда спали с ним, держась за руки. А когда другой парень объяснялся мне в любви и я картинно закатывалась в обморок, падая на пол вместе со стулом, он сразу же ко мне подбегал и пытался привести в чувство.

– Очень… Странная история. – Выражение Сашиного лица невозможно было идентифицировать.

Я едва удерживалась от смеха.

– А почему другой парень признавался тебе в любви? И зачем было падать в обморок вместе со стулом?

– Ой, ничего ты не понимаешь! – пихнула я его в коленку. – Это было в садике, мне было пять, и я только-только посмотрела какой-то старый фильм. То ли про мушкетеров, то ли про королей и леди. В общем, что-то такое эпохальное, где дамы непременно падали в обморок от услышанных ими слов любви. Ну а на стуле мне просто нравилось качаться.

– Ты еще что-то помнишь с садика? Я вообще не помню, – признался Саша, затягивая очередной узел из сплетенной вместе травы. – Зато бывших своих помню всех. Все они были теми еще…

– Мерзавками? – уточнила я дотошно с улыбкой.

– Можно и так сказать. Вот, например, был один случай…

Все, что Саша рассказывал о своих прошлых отношениях, я либо делила, либо умножала на два. По нему было видно, что он очень многое недоговаривает, но кто я такая, чтобы пытать его на предмет честности?

Тем более что по нему и так было ясно, что он являлся бабником в самом широком смысле. Была уверена, что дискотек на одну ночь в его жизни отметилось огромное множество. Я таких часто видела в ночных клубах, когда Катьке все-таки удавалось меня туда затащить.

Катька… Я очень сильно скучала по подруге. Если говорить откровенно, то она была моей единственной надеждой на спасение. Забить тревогу, потому что я не отвечаю на сообщение в шесть утра, – это было в ее духе.

К восьми она уже обычно обзванивала все морги и поднимала на уши своих знакомых полицейских и спасателей, чтобы в девять лезть ко мне в квартиру через окно.

Один раз я так группу из суровых Чипов и Дэйлов встретила, сидя на унитазе.

– Саш, а ты как думаешь? Тебя уже ищут? – полюбопытствовала я, затягивая последний корявый узел.

Моя сторона сетки была похожа на страшилку с тренировочного полигона. В том смысле, что запутаться в ней можно было намертво.

Отложив готовое изделие, я поднялась с песка, чтобы размять ноги. Мне даже так было видно, что травы нам категорически не хватает. Из трех огромных высушенных охапок получилась совсем небольшая сеть, а ведь смысл был в том, чтобы рыба в нее легко попадала и запутывалась.

– Нужно еще травы насушить, – будто снова прочитал мои мысли Саша.

Я уже даже успела подумать, что он проигнорирует мой вопрос и не ответит, но, тоже поднявшись на ноги, он все же заговорил. Только в словах его слышалась скрытая горечь:

– Меня некому искать. Если бы пропал мой младший брат, родители уже поставили бы на уши весь город и область – да вообще всех знакомых на нашем шарике. А я… Будем надеяться, что они вспомнят о моем существовании хотя бы через месяцок. – Абсолютно неестественная усмешка прилипла к его губам. – Ладно, пойдем за травой. До темноты еще успеем натаскать.

– Тебя постоянно сравнивали с младшим братом, да? – последовала я за ним в джунгли. – Ты извини. Если не хочешь отвечать, не надо. Просто Катька, моя подруга, тоже долго парилась на эту тему. А потом как-то разом отпустило.

– Да дело не в том, что нас сравнивали. Просто… Понимаешь, он с самого детства постоянно врет. То об оценках в школе, то о достижениях на олимпиадах, которые в глаза ни разу не видел. Когда старше стал, начал о крутой работе врать, об успехах на этой работе. И ему эта ложь всегда сходила и сходит с рук. Мама однажды устроила праздник в честь того, что Мишенька сумку чью-то от хулиганов спас. Он тогда новую норковую шапку потерял, пока за хулиганом бежал. Точнее, сказал, что потерял, а сам в ломбард ее заложил и все деньги на ставках проиграл. А нам родители эти шапки обоим подарили на Новый год. Как ты думаешь, куда делась моя шапка?

– Тоже была проиграна? – предположила я.

Азартные члены семьи – горе всем от мала до велика.

– Да нет, мама просто отдала ее брату со словами: «Ну она же тебе все равно не понравилась. Мы тебе с папиной зарплаты другую купим». Ушанка мне, кстати, нравилась. И новую мне так и не купили. Но самое обидное было даже не это. Я в тот день зимнюю сессию досрочно закрыл. Единственный на потоке.

– Мне жаль, – произнесла я, понятия не имея, как поддержать Александра.

Его родители явно относились к нему с меньшим вниманием, чем ему требовалось. Для него было важно получить их одобрение, но, видимо, не срасталось.

Раздвинув очередные кусты, чтобы мы могли пройти дальше, Саша снова притворился, что все в порядке.

– Ладно, не заморачивайся. Это мои тараканы.

– Тихо! – зашипела я и мгновенно дернула его на себя, не давая обойти дерево.

Собственно, именно широкий ствол дерева и являлся единственной преградой между нами и…

Местными аборигенами.

Глава 22: О том, как плохо, когда мечты исполняются

Меня трясло, как старый холодильник, засобиравшийся к своим праотцам. Один такой как раз стоял у меня дома на кухне и каждый день среди ночи будто готовился к очередному запуску в космос.

Когда он взлетал, у меня, казалось, трясся даже пол. А уж что там у соседей с потолком происходило, только им одним и известно.

Так вот меня в этот момент примерно так и трясло. Поначалу от осознания, что на этом проклятом острове все-таки есть живые люди кроме нас.

Да, краснокожие, загорелые, будто обмазанные красной глиной. Да, полуголые, наряженные в солому вместо одежды, а точнее, вместо трусов. Да, обвешанные цветными бусами как на шеях, так и на руках, но люди же!

Живые! Настоящие! Разговаривающие!

И пусть я ни словечка не понимала из их эмоциональной речи – двое босоногих мужчин о чем-то спорили на повышенных тонах, я все равно была безмерно рада.

Ну и что, что у них заостренные копья? У нас тоже, между прочим, есть!

Ну и что, что они босые и без одежды? Мы вообще не лучше!

Естественно, мы не понимаем их язык! Но мы им все жестами расскажем! И они нам обязательно помогут! Мы же в современном обществе живем! Да у них стопроцентно в каждой пальме есть роутер для интернета!

Да нет же, они совсем не агрессивные! Ну и что, что руками машут? Может, у них принято так эмоционально общаться! Да…

Свой тихий жизнеутверждающий шепот я оборвала в тот самый миг, когда один из краснокожих аборигенов просто взял и заколол своим копьем второго. Напал на него, воткнул оружие один раз и отбросил падающее тело в высокую траву.

Я как рот свой открыла, так и закрыла, гулко сглотнув. На дружеский спор эта сцена теперь походила меньше всего. Кажется, Саша, убеждая меня валить отсюда как можно скорее, был несказанно прав, но я его все это время не слушала.

Потому что ослепла и оглохла от радости!

А теперь тряслась от страха, что наши тушки могут заметить из-за дерева, и тогда нам конец. Да что там конец? Нас заколют копьем и даже имен не спросят! И не поймут ни слова, когда мы будем молить о пощаде!

Крепче прижав меня к себе, практически вдавив в свое тело, Саша знаком показал мне молчать. Я и молчала, дышала через раз и вообще не двигалась до тех пор, пока туземец не скрылся за высокими кустами. И даже после мы еще так и стояли несколько минут, будто боялись отлепиться друг от друга.

Лично я действительно боялась. От страха, пронизывающего ужаса ноги совсем не держали, и я могла запросто свалиться прямо в траву.

Но Саша мне не позволил. Он не дал мне ни секунды на раздумья. Накрепко схватив за руку, побежал с неимоверной скоростью через кусты и меня потащил за собой, особо не глядя, справляюсь ли я с таким темпом.

А справляться приходилось! Высоко поднимая ноги, я летела так, что если нам на пути и попадались змеи с пауками, то они в ужасе разбегались по сторонам, изумляясь нашей наглости и бесстрашию.

– Что мы будем делать? – завопила я, едва мы выбежали на берег недалеко от наших построек.

– В первую очередь успокойся, – остановился Саша, уперев руки в бока.

Пнув песок, он повернулся ко мне лицом.

– Да я спокойна как никогда! – истерила я, заламывая руки. – А если они людей едят? А если они нас по запаху вычислят? А если…

– А если мы просто перестанем отходить далеко от своего лагеря? – предложил мой наниматель спокойно. – За все эти дни, что мы находимся здесь, это первый раз, когда мы увидели людей. Вероятно, их поселение находится на другом конце острова, а значит, здесь они редкие гости. Нам просто не нужно высовываться, и тогда нас…

– Что нас? Не убьют? Не съедят? – Обняв себя за плечи, я тихо раскачивалась, но не помогало нисколько.

На наших глазах только что убили человека! Да как после такого можно просто успокоиться?!

– Не увидят. Не узнают о нашем существовании, Маша, а значит, у них не будет причин для всего остального. Давай готовить ужин из того, что осталось. Сеткой пока обойдемся той, что есть. Я ее на ночь расставлю.

Я совсем не понимала, как можно быть таким спокойным. Переживая о том, что нас вот-вот обнаружат аборигены, я не могла ни готовить, ни сидеть у костра, ни разговаривать. Хотелось просто закрыть глаза и уснуть, чтобы ни о чем не думать. И я даже попыталась так сделать.

В детстве, когда случалось что-то особенно плохое, я всегда ложилась спать, и наутро становилось гораздо легче. Но на этот раз не сработало. Наверное, потому, что я никак не могла заснуть, хоть и пролежала с закрытыми глазами достаточно долго.

Реагировала на каждый шорох, на любой звук, что доносился из джунглей. Сразу открывала глаза и прислушивалась, прислушивалась, прислушивалась.

У Саши хотя бы был тесак, которым он мог защититься. А я? Что делать мне, если на нас нападут прямо среди ночи? Оглушить их своим визгом?

– Маш, пойдем поужинаем. – Забравшись в домик, Саша сел рядом со мной на сухую траву.

Даже на расстоянии я чувствовала запах гречневой каши с мясом – нашим последним доступным мясом, но аппетита не было вообще. Я не хотела есть, о чем и сообщила своему нанимателю.

– Маш, ты перегибаешь, – тронул он меня за плечо, но я дернулась, не желая поворачиваться к нему лицом.

Думала о том, что было бы, если бы мы все-таки обошли этот остров по кругу в самые первые дни. Наткнись мы на поселение аборигенов, и до сегодняшнего дня мы навряд ли дожили бы. От этой участи нас уберег бог, и я искренне надеялась, что и в дальнейшем он нас не оставит.

– Да они не пойдут сюда даже. Зачем им это? Ты же сама помнишь, что на этом берегу не было ни одного человеческого следа. Маш, ну пойдем ужинать. Для того чтобы дождаться помощи, нам нужны силы.

– А если помощь так и не придет? Если мы так и обречены остаться здесь навсегда? День, неделя, месяц. Я не знаю, сколько мы продержимся в тени для местных, но сможем ли мы жить так годами?

– Маш, Маш, Маш, перестань, – все же заставил он меня лечь на спину и посмотреть ему в глаза. – Ты просто уже накрутила себя. Я еще раз повторяю: за все эти дни мы столкнулись с ними только сегодня. Нам просто нужно быть немного осторожнее, чем раньше. Мы прорвемся, слышишь? И нас обязательно найдут спасатели.

Громко фыркнув, выражая тем самым полное несогласие с его словами, я опять повернулась на бок, не желая больше ни о чем разговаривать. Но Александр так просто сдаваться не собирался.

Покинув нашу хижину, он вернулся в нее уже через несколько минут вместе с кастрюлькой и ложками. Я этого не видела, потому что по-прежнему лежала лицом к стене, но отлично слышала и ощущала все его действия.

Первая ложка с кашей вынырнула перед моим лицом из-за плеча максимально внезапно. Опешив, я даже повернулась и едва не толкнула кастрюльку ногой, но Саша успел ее придержать.

– Я же сказала, что я не хочу есть, – разозлилась я, пытаясь взглядом просверлить в мужчине дыру.

– А ты не ешь, ты просто попробуй, – ткнули мне в сомкнутые губы ложкой, но не помогло, и он решил сменить стратегию: – Имей в виду. Не станешь есть, я тоже не буду. Пойду и выкину рыбам на корм. Вот они обрадуются.

Осознав, что меня нагло пытаются шантажировать, я пришла в самую настоящую ярость… Меня затапливала такая всеобъемлющая злость!

– Ты что, не понимаешь? Или глухой? Я. Не. Голодна! – села я, подавшись вперед, и отпихнула ложку.

Саше это явно не понравилось. Я прямо видела, как он помрачнел и тоже разозлился. Психанув, со звоном бросив ложку в кастрюлю, он схватил меня за шею чуть ниже затылка и…

Беспощадно смял мои губы, вжимая меня в свое горячее тело.

Все то, что происходило дальше, я могла бы назвать только одним словом – сумасшествие. Мозги расплавились, отключились и включаться не собирались. Да я себя не помнила, со всей страстью, с жаром отвечая на поцелуи своего нанимателя.

Дышала так, будто три раза пробежала по взлетной полосе туда и обратно, но и не думала о том, чтобы прекратить, остановить это безумие.

Дорвалась.

Изучала ладонями, пальцами каждый сантиметр его крепкого загорелого тела. Обрисовывала широкие плечи, каменную грудь, наконец вытворяя то, чего хотела уже несколько дней.

Дура? Я в своей жизни совершала мало опрометчивых поступков. Но, даже понимая, какую глупость делаю, все равно не желала останавливаться.

Знала, к чему все шло. Знала и хотела этого не меньше.

Отросшие ногти с остатками маникюра царапали живот и спину, вонзаясь в плоть, будто желая проникнуть еще глубже – под кожу, добраться до его сердца, мыслей.

Что сейчас творилось в его голове?

Не знала.

Но, вжимаясь в его бедра, в его затвердевшую плоть прямо через штаны, ловила шкодливый язык, и ему это нравилось. Он дразнил меня, улыбался, глядя с желанием, откровенной похотью. Глаза его блестели, потемнев до глубинной черноты.

Какой я была сейчас в его глазах?

Катька говорила, что мужики во время этого дела вообще не думают, поддаваясь чисто животным инстинктам, но, по-моему, мои инстинкты были куда сильнее.

Потому что это я опрокинула его на сухую траву. Я выцеловывала дорожки из крохотных поцелуев, устремляясь к резинке его штанов.

Однако долго доминировать и играть мне не дали. Схватив за талию, Саша притянул меня к себе, вновь впиваясь в мои губы, а после одним движением подмял меня под себя, дав целиком и полностью ощутить тяжесть своего тела.

Все внутри меня пульсировало, трепетало в ожидании продолжения. Хотелось крепче свести вместе ноги, чтобы утихомирить ощущения, но не могла. Мешал Александр, который, глядя мне в глаза, чуть приподнявшись, расстегивал свою рубашку на мне пуговица за пуговицей.

Медленно, томительно медленно.

Его губы обжигали. Сминая мою грудь ладонями, он все тянул, будто тоже дорвался, словно тоже хотел успеть насладиться тем, до чего его наконец допустили.

Но промедление продлилось лишь мгновение, миг. Вновь ощутив тяжесть его тела, вновь поймав его губы, я тихо застонала от пронзившей меня волны удовольствия. Вот чего мне хотелось все это время – наполненности.

Мысли отключились окончательно. С каждым осторожным движением я теряла себя, забывала о дыхании и даже поцелуях.

Наше дыхание смешивалось. Пальцы рук переплетались у меня над головой, а я пыталась раскрыться сильнее, больше, обнажить не только тело, но и душу, ища в глубине его глаз подтверждение тому, что все это не просто так. Что не только я влюбилась по самую макушку, а мы оба застряли в сладкой агонии, пожелав обмануться.

Безопасность? ЗППП? Нежелательная беременность? Мысли обо всем этом даже не приходили, хотя я себя считала девушкой ответственной и разумной. Но когда не знаешь, сколько тебе осталось дней, недель или месяцев, все эти вопросы не имеют смысла.

Не имеет смысла ничего, кроме двух тел, что сплетаются раз за разом, достигая пика и вновь падая в тихие волны наслаждения.

Из этого состояния отрешенности от реальности не хотелось выбираться. Я позволила Саше изучить каждый сантиметр моего тела, отыскать все точки удовольствия, рассмотреть застарелые шрамы и сосчитать родинки под светом полной луны.

Разрешила, но до самого утра забирала столь же много, столь же жадно, нежась в его крепких объятиях. Любовь действовала даже лучше, чем сон, в том, что касалось желания позабыть о плохом, но и силы наши были не безграничны.

Я все-таки уснула. А когда проснулась, обнаружила себя в одиночестве и с целым ворохом сухой травы в волосах, будто кто-то всю ночь вил себе в них гнездо.

По телу разливалась приятная усталость. Не знала, сколько проспала – солнце стояло уже высоко, но чувствовала себя максимально отдохнувшей. Будто действительно съездила на курорт.

– Саша… – окликнула я своего…

А кого? Нанимателя? Друга? Возлюбленного?

На самом деле на этом острове статусы были абсолютно не важны. Нас было только двое. Если не считать аборигенов.

Александр так и не откликнулся. Решив, что он ушел пополнять запасы воды и еды, а может, и собирать ягоду, чтобы порадовать меня, я не стала тратить время даром. Следовало привести себя в порядок, что-то сделать с волосами, немного прибраться, да и вообще занять самую соблазнительную позу, какую мой наниматель увидел бы по возвращении.

Однако он не пришел и через полчаса. Конечно, время у нас рассчитывалось примерно: палка была воткнута в песок, а вокруг нее нарисован циферблат, но по ощущениям прошло уже прилично.

Тем более что я не знала, когда именно он ушел.

Сменив «красивую» позу на лежаке на самую обычную, я рассматривала кажущиеся безопасными и тихими кусты. Может, он все-таки встретился с семейством тигров? Или споткнулся, упал и сломал ногу?

Выбрав из нашего костра палку поувесистей, я вдохнула, выдохнула и…

Пошла отбивать своего нанимателя у кого бы то ни было. Как говорится: такая корова нужна самому! Ну или не корова. Пусть будет бычок. В общем, не отдам, и точка!

Так, подбадривая себя между делом, я решила сначала проверить самый безопасный путь – до первого найденного нами ручья. Страшно было до одури. Несколько раз я останавливалась и порывалась идти обратно, чтобы подождать Сашу в лагере, но потом напоминала себе, что могу его и не дождаться.

А если ему и правда требуется моя помощь? Может, его зверь ранил? Или на камнях у ручья поскользнулся и головушкой буйной ударился?

Добравшись до нашего ручья и никого не увидев, я уже собиралась уходить, когда заметила на одном из деревьев рядом с водопадом наши связанные между собой пластиковые бутылки.

Сердце тут же сжалось от ужаса, застучало, забилось сильнее.

Он точно был сегодня здесь, но когда? И куда делся?

Ответ на последний вопрос я получила буквально через несколько секунд. Услышав голоса, распознав незнакомую речь, я перебежала к большим валунам и вжалась в них что было сил, пытаясь понять, с какой стороны находятся аборигены.

Они вышли рядом с водопадом из джунглей, но не здесь, в низине, а выше по склону. На ручей даже не посмотрели, но мне их разглядеть удалось отлично.

Все та же трава вместо трусов. Все те же острые пики как оружие. Все та же красная кожа и похожие между собой лица.

Только сегодня аборигенов было сразу четверо. Один шел впереди – его я определила вожаком. Еще двое несли Сашу, привязанного к длинной палке за руки и ноги, как дичь, а последний замыкал процессию, вероятно выступая в роли охранника.

Саша был в сознании, что радовало просто безмерно. Ему в рот был вставлен кляп, сам он брыкался как уж на сковородке, но большего с такого расстояния я рассмотреть не успела.

Не понимала, что мне делать. Одна против четверых с дубиной? Я была не настолько отчаянной, но и бросить Александра не могла.

Он был моей единственной опорой, моей поддержкой, моим кормильцем. В конце концов, он просто был мне дорог, и оставлять его в лапах непонятных мужиков, которые никогда не слышали о трусах, я не собиралась.

Ухватившись за палку покрепче, я побежала к противоположному склону. Там подъем был куда мягче, а еще можно было цепляться за разросшиеся, словно плющ, растения. Лишь надеялась, что они не ядовитые и не колючие, но других вариантов у меня все равно не имелось.

Как-то же эти краснокожие наверх забрались? Значит, и я смогу!

Высунув голову, словно суслик из норки, я не увидела вообще никого среди зарослей. Потеряла слишком много времени, пытаясь осторожно пройти по камням босиком.

Мне и одного раза хватило шлепнуться в воду, а тут и камешки были поострее, и падать было бы куда больнее, но теперь я корила себя за излишнюю осторожность.

Бежать по джунглям было ни в коем случае нельзя. Слишком много опасностей поджидало: и колючие растения, и ядовитые кусты, и змеи, и насекомые, и вообще – нашли, блин, место для авиакатастрофы!

Но я не сдавалась. Шла так, как учил Саша, – тихо, пригибаясь, все время осматриваясь. Шла по следам у ручья, выискивая их среди грязи и травы. Где-то была сломана веточка, где-то растоптан цветочек. А вот в этом месте Александр, кажется, добрыкался и упал, потому что от его трепыханий в грязи образовалась внушительная яма со следами босых ног вокруг.

Мы никогда не заходили так далеко. Следы все не заканчивались, ручей вилял, меняя свое направление. Десятки раз я останавливалась и прислушивалась, но услышать голоса в естественном шуме джунглей не получалось.

То птица какая дурниной заорет. То змея в кустах зашипит. Иногда мне казалось, что кто-то идет за мной: треск веток доносился позади, но сколько бы я ни ждала, вооружившись палкой, на меня никто не нападал.

Разве что только паранойя. Вот она от меня совсем ни на шаг не отходила.

Я не знала, сколько прошла, но в какой-то момент следы у ручья закончились. Вильнули в другую сторону, и выискивать их в траве стало сложнее. Только через несколько минут я осознала, что иду по вытоптанной тропинке. Слева и справа раскинулись кусты и деревья, а здесь было пусто, и среди мелких камней росла такая же мелкая трава.

Еще шагов через сорок, вынырнув из-за широкого куста, я увидела в отдалении что-то похожее на поселение. Территорию здесь по сравнению со всей остальной частью острова можно было назвать ровным полем.

Однако как следует рассмотреть серые и желтые строения не получалось. Они прятались за забором, который был сделан из крепких стволов деревьев нашим с Сашей методом – переплетением с помощью сухой крепкой травы.

У этого забора даже ворота имелись. Сейчас они были распахнуты, убраны по сторонам с помощью колышков, что позволяло мне рассмотреть аборигенов.

У ворот их было немного – всего двое, но, судя по объемам, которые занимало собой поселение, мужиков там проживало на маленькую армию.

Как мне забрать у них Сашу?

Кто-то уверенно похлопал меня по плечу.