Текст книги "Долгое чаепитие"

– Да.

– И что же заставляет вас так думать?

– Пока мне это до конца не ясно, – ответил Дирк, помрачнев. – Большая часть мыслей, приходящих мне сейчас в голову, имеют отношение к сфере невозможного, поэтому я пока поостерегусь раскрывать их. Других мыслей, однако, у меня пока не возникло.

– Я бы выбрала иной путь, – сказала Кейт. – Какой принцип был у Шерлока Холмса? «То, что у вас остается после отбрасывания невозможного, должно быть правдой, какой бы невероятной она ли была».

– Я полностью отвергаю этот принцип, – сказал Дирк. – Невозможное часто обладает качеством целостности, то есть тем качеством, которого недостает неправдоподобному. Сколько раз вам приходилось сталкиваться с тем, как какому-то явлению находили вполне рациональное объяснение, на которое трудно что-либо возразить, кроме того, что оно безнадежно неправдоподобно. У вас готово сорваться с губ: «Да, но он или она ни за что бы не стали этого делать».

– Что-то подобное я испытала сегодня, – сказала Кейт.

– Ну точно, – вскричал Дирк, хлопнул по столу, так что бокалы подскочили, – девочка в кресле-каталке, о которой вы мне рассказали, – прекрасный пример для иллюстрации моих слов. Предположение, что она берет вчерашние биржевые цены прямо из воздуха, – просто невозможно, и именно поэтому оно будет единственным объяснением, потому что предположение о том, что она ломает комедию, выражающуюся в добровольном самоистязании, без всякой выгоды для себя, – безнадежно неправдоподобно. Первое предположение предполагает, что речь идет о неизвестном нам явлении – Бог знает, сколько их еще. Вторая связана, напротив, со сферой хорошо известного нам и находится в полном противоречии со всеми фундаментальными и человеческими законами. Именно поэтому мы должны относиться к ней с величайшим сомнением, к ней и к ее кажущейся рациональности.

– Но вы так и не раскрыли своих мыслей.

– И не подумаю.

– Почему?

– Они покажутся вам нелепыми. Но основная мысль связана с тем, что вам угрожает опасность. Возможно, даже очень серьезная.

– Потрясающе. И что вы предлагаете делать в связи с этим? – спросила Кейт, отхлебнув из бокала с новым коктейлем, к которому до этого почти не притрагивалась.

– Я предлагаю вам вернуться в Лондон и переночевать в моем доме.

Кейт охватил жуткий приступ смеха – в результате пришлось лезть за носовым платком, чтобы вытереть томатный сок, забрызгавший все лицо.

– Извините, что такого необычного в моем предложении? – спросил Дирк, слегка ошарашенный такой реакцией.

– Просто я никогда в своей жизни не слышала о таком удивительно незатейливом способе снимать девушек. – Она насмешливо посмотрела на него. – Боюсь, ответом будет громогласное «нет».

Он достаточно оригинален, неглуп, в нем есть что-то забавное, с налетом эксцентричного, думала Кейт, но вместе с тем она находила его абсолютно непривлекательным.

Дирк почувствовал себя очень неловко.

– Мне кажется, произошло какое-то жуткое недоразумение, – сказал он. – Я вам сейчас все объясню…

Закончить фразу ему помешало появление механика из гаража, подошедшего к ним, якобы чтобы сообщить новости о машине Кейт.

– Машина готова, – сказал он. – Полетел бампер – все остальное в порядке. То есть я хочу сказать, ничего нового мы не нашли. Странный шум, о котором вы говорили, – от двигателя. Но с ним все будет нормально. Просто, когда трогаетесь, надо будет по сильнее давить на газ, включить сцепление, а потом подождать чуть дольше, чем вы обычно это делали.

Кейт холодно поблагодарила его за этот совет, а затем предоставила Дирку платить причитавшиеся за ремонт 25 фунтов.

Когда они были на автомобильной стоянке, Дирк повторил свою настоятельную просьбу о том, что Кейт необходимо поехать вместе с ним, но Кейт была непреклонна, утверждая, что все, что ей сейчас необходимо, – это как следует выспаться ночью и что утром все прояснится, встанет на свои места и не будет казаться столь мрачным и непреодолимым.

Дирк настаивал на том, что им нужно хотя бы обменяться телефонами. Кейт согласилась на это при условии, что Дирк выберет какую-нибудь другую дорогу, которая ведет в Лондон, и не будет садиться ей на хвост.

– Будьте крайне осторожны, – крикнул ей Дирк вдогонку, когда ее машина выезжала на шоссе.

– Хорошо, – крикнула ему в ответ Кейт, – и если произойдет что-то невозможное, вы будете первым, кому я это сообщу.

На краткий миг тусклый свет, проникавший через окна бара, осветил желтый силуэт волнообразно двигавшейся машины, который четко выделялся на фоне наплывающей темноты ночного неба, прежде чем она совсем поглотила его.

Дирк хотел поехать за ней, но машина не заводилась.

15

Завеса из облаков становилась все плотнее, очертания их начинали походить на угрюмые башни, когда Дирк под действием внезапно овладевшего им приступа тревоги снова вызвал механика. В этот раз его пришлось ждать несколько дольше, а когда он наконец объявился, оказался в изрядно подвыпившем состоянии.

Плачевная ситуация Дирка вызвала у него взрыв неумеренного хохота, а после того, как с трудом нашарил капот его машины, он принялся молоть всякий вздор о коллекторах, насосах, генераторах и скворцах, обходя молчанием лишь одну тему: сможет ли он устранить неисправность в машине так, чтобы с наступлением ночи она была в состоянии ехать.

Дирк не мог добиться от него никакого сколько-нибудь осмысленного ответа или, во всяком случае, такого ответа, который сделал бы понятным ему следующие вещи: почему возникал шум в генераторе, что было не в порядке с бензонасосом, что за неисправность в стартере и почему барахлило зажигание.

Наконец он уловил что-то о том, что когда-то в одной из жизненно важных секций двигателя семья скворцов свила себе гнездо, в результате все скворцы погибли в страшных мучениях, а вместе с ними жизненно важная секция мотора. На этом месте ему стало ясно, что надо срочно что-то предпринимать. Заметив, что у пикапа, на котором подъехал механик, не был отключен двигатель, Дирк немедленно решил угнать его. Поскольку он был чуть менее неуклюж и бегал чуть быстрее, чем механик, ему удалось осуществить этот план без особых трудностей.

Он вырулил на дорогу и, проехав километра три, остановился. Оставив включенными фары и спустив шины, он спрятался за дерево. Минут через десять показался его «ягуар», который, мчась на всех парах, пронесся мимо, потом круто затормозил, бешено дал задний ход. Дверь распахнулась, из нее выпрыгнул механик, спеша потребовать обратно свою собственность, тем самым дав возможность Дирку, рванувшему из-за дерева, сделать то же самое.

Он изо всех сил, явно работая на публику, завертел колесами и тронулся, испытывая что-то вроде злорадного ликования, правда, по-прежнему преследуемый тревогами и беспокойствами, которые не имели в его сознании ни формы, ни названия.

А тем временем машина Кейт влилась в тускло светящуюся вереницу автомобилей, двигавшихся по дороге, которая через западные предместья Эктон и Илинг вела прямо в центр Лондона. Она перебралась через путепровод Вэст-Вэй и вскоре после этого повернула на север, к Примроуз-Хилл и домой.

Она неизменно получала удовольствие, когда ей случалось проезжать мимо парка, темные ночные силуэты деревьев действовали на нее успокаивающе, делая еще слаще мечту о своей теплой и уютной постели.

Она нашла свободное место, находившееся ближе всех, в тридцати ярдах от дома. Выйдя из машины, она намеренно не стала ее запирать. Кейт никогда не оставляла там ничего ценного, считая, что она только выиграет от того, что, когда воры будут обследовать машину в поисках несуществующих ценностей, им не придется ничего ломать. Ее угоняли дважды, но оба раза бросали всего в 20 ярдах от места, с которого угоняли.

Она пошла в противоположном от дома направлении, так как перед тем, как пойти домой, решила зайти в маленький магазинчик на углу, чтобы купить молока и прокладку для мусорного ведра. Она согласилась с хозяином магазинчика, пакистанцем со славным, добрым лицом, который сказал ей, что у нее очень уставший вид и ей лучше лечь спать пораньше, но, выйдя из магазина, опять сделала небольшой крюк, направившись к парку, чтобы постоять немного у его ограды и подышать холодным ночным воздухом. Наконец она решила взять курс на свое жилище. Она свернула на улицу, которая вела к дому, и, когда она поравнялась с уличным фонарем – первым, который встретился на ее пути, он мигнул и погас, оставив ее на островке темноты.

От таких вещей обычно становится не по себе.

Считается, что в закономерности, которая состоит в том, что человек, вспомнивший о ком-то, о ком не вспоминал годами, на следующий день обнаруживает, что тот, о ком он подумал, совсем недавно скончался, нет ничего удивительного. Со множеством людей случается, что, как только они вспомнили о людях, о которых не вспоминали годами, множество этих людей тут же оказываются покойниками. Если взять страну с таким населением, как Америка, то, по закону среднего арифметического, подобное совпадение должно происходить по меньшей мере по десять раз на дню, но тому, с кем оно происходит, не становится от этого менее жутко.

Подобную аналогию можно провести в отношении уличных фонарей – время от времени случается, что лампочки в них перегорают, но достаточно редки случаи, когда они перегорают прямо на ваших глазах, и тот, с кем это происходит, испытывает весьма неприятные ощущения, особенно если то же повторяется, когда он оказывается поблизости от следующего фонаря.

Кейт стояла, точно пригвожденная к месту.

Если возможно одно совпадение, почему бы не может быть и второго, говорила она себе. А то, что – после первого совпадения происходит второе, само по себе является совпадением. Нет никаких оснований тревожиться из-за того, что пара фонарей гаснет при ее приближении. Улица, по которой она идет, – вполне дружелюбная, и во всех домах, стоящих на ней, горит свет.

Она посмотрела на ближайший к ней дом, и, на ее несчастье, как раз в этот момент окно перестало светиться. Возможно, хозяева просто погасили свет, уходя из комнаты, но хоть это лишний раз подтверждало, каким удивительным может быть совпадение, Кейт от этого не становилось легче на душе.

Вся улица по-прежнему была освещена, и лишь в нескольких футах от нее каждый раз внезапно возникала кромешная темнота. Следующий островок света был буквально в нескольких шагах от нее. Сделав глубокий вдох и набравшись мужества, она устремилась к нему, и он тоже погас, как только она приблизилась.

В двух домах, встретившихся ей по пути, их обитателям понадобилось выйти в другую комнату тоже именно тогда, когда она проходила мимо, так же как в двух домах напротив.

Возможно, в этот момент закончилось какое-нибудь популярное телешоу. Только и всего. Все одновременно встали, чтобы выключить телевизоры и свет, и от возникшей в результате энергетической волны могли перегореть лампочки в уличных фонарях. Что-то в этом роде. По всей видимости, сердце колотилось по причине все той же электроволны. Она двинулась дальше, пытаясь сохранять спокойствие. Когда она придет домой, надо будет посмотреть в газете, что это за программа, из-за которой перегорели целых три уличных фонаря.

Четыре.

Кейт остановилась у только что погасшего фонаря и стояла там не двигаясь. Еще в нескольких домах погас свет. Больше всего ее тревожило то, что они гасли в тот момент, когда она на них смотрела.

Взгляд – хлоп.

Она попробовала еще раз.

Взгляд – хлоп.

Свет гас каждый раз, когда она смотрела.

Взгляд – хлоп.

В охватившем ее внезапно приступе страха ей стало ясно, что надо прекратить смотреть на те окна, которые еще пока горели. Все логические или разумные доводы и объяснения, которые она пыталась выстроить в своей голове до этого, метались там, пронзительно вереща, умоляя выпустить их на волю, и она выпустила их. Она старалась не поднимать глаз от земли, боясь потушить свет на всей улице, но не могла удержаться от того, чтобы время от времени не посматривать, проверяя, подействует или нет.

Взгляд – хлоп.

Теперь она уже совсем не отрывала глаз от узкой дорожки, лежавшей перед ней. Большая часть улицы была погружена в темноту.

Между ней и входом в подъезд ее дома оставалось три фонаря. Хоть глаза ее и были все так же прикованы к земле, боковым зрением она заметила, что в квартире под ней горел свет.

Это была квартира Нейла. Она никак не могла запомнить его фамилию и знала лишь, что он музыкант и иногда подрабатывает игрой на контрабасе, а кроме того, торгует антиквариатом, время от времени он лез к ней с советами о том, как лучше украсить комнату, в которых она совершенно не нуждалась, и подворовывал у нее молоко – так что отношения их не были особенно теплыми. Но в тот момент она молила Бога, чтоб он оказался дома, сказал ей, что ему не нравится в ее софе, и чтобы свет в его окнах не погас, пока она не преодолеет последний отрезок пути, где на равном расстоянии друг от друга находились три последних островка света.

Она решила на одно мгновение оглянуться назад и окинула взглядом пройденный путь. Там была сплошная темнота, переходившая затем в черноту парка, который не казался ей, как раньше, умиротворяющим, а наоборот, угрожающим, наводя ужас возникающими в воображении картинами толстых, узловатых корней и полных коварства поваленных деревьев.

Вновь повернувшись, она опустила глаза вниз.

Три островка света.

Теперь фонари гасли после того, как она проходила мимо них. Она изо всех сил зажмурилась, мысленно представила себе, где должен стоять следующий фонарь, потом подняла голову вверх и осторожно открыла глаза, пристально глядя на оранжевый свет, струившийся из-за толстого стекла.

Свет не гас.

Она с таким напряжением неотрывно смотрела на него, что он чуть не прожег ее сетчатку, при этом она продолжала шаг за шагом идти вперед, направив всю свою волю на то, чтобы заставить свет не гаснуть при ее приближении. Свет продолжал гореть.

Она сделала шаг вперед. Свет продолжал гореть. Еще один шаг – свет не гас. Теперь она была почти под самым фонарем, ей пришлось вытянуть шею, чтобы не выпускать его из поля зрения.

Сделав еще несколько шагов, она увидела, как нить в лампе затрепетала и замерла совсем, а ее световой образ плясал как бешеный в глазах Кейт.

Она снова опустила глаза, стараясь смотреть только прямо перед собой, но ей чудилось, что ее окружают со всех сторон тени всяких чудовищ, и она чувствовала, что мужество покидает ее. К следующему фонарю она устремилась бегом, но, едва она добежала, он тоже погас. Она остановилась, щурясь и тяжело дыша, стараясь вернуть себе спокойствие, и… Посмотрев туда, где был последний фонарь, она увидела, как ей показалось, какую-то фигуру, стоявшую под ним. Фигура была гигантских размеров, она четко выделялась на фоне пляшущих оранжевых отсветов. На голове ее были огромные рога.

Кейт всматривалась, напрягая зрение, в кромешную темноту вокруг себя и, не выдержав, крикнула:

– Кто вы?

После паузы глубокий низкий голос произнес:

– У вас нет ничего такого, чтобы можно было отлепить щепки у меня на спине?

16

Снова возникла пауза, но несколько иного качества, так как на сей раз она выражала ошеломленную растерянность.

Пауза длилась достаточно долго. Нервно повиснув в воздухе, она напряженно ждала, кто первым нарушит ее. Улица приняла бесстрастный вид, словно была здесь ни при чем.

– Что? – снова не выдержав, крикнула наконец Кейт. – Я спросила… что?

Гигантская фигура пошевелилась. Кейт все еще не могла рассмотреть отблески от ослепившего ее недавно света фонаря.

– Я был приклеен к полу, – ответила фигура. – Мой отец…

– Это вы сделали… вы, – Кейт вся дрожала от негодования. – Вы устроили… все это! – она повернулась, разгневанно указав рукой на находившуюся позади них улицу как свидетельство только что пережитого ею кошмара.

– Вам необходимо узнать, кто я.

– В самом деле? – сказала Кейт. – Что ж, давайте выясним прямо сейчас, чтобы я могла сразу же пойти в полицию и заявить на вас за нарушения разного рода, умышленные или нет. Запугивание. Причинение ущерба.

– Я Тор. Я Бог Грома. Бог Дождя. Бог Высоко парящих Облаков. Бог Молнии. Бог Океанских течений. Бог Частиц. Бог Созидающих и Связующих сил. Бог Ветра. Бог Урожаев. Бог Молота Мьелнир.

– В самом деле? – кипела Кейт. – Что ж, если б вы выбрали более спокойный момент, чтобы сказать все это, не сомневаюсь, я проявила бы к этому интерес, но сейчас вы можете только еще больше разозлить меня этим. Включите снова этот проклятый свет!

– Я…

– Я сказала, включите свет!

Сконфуженно вспыхнув, все фонари вновь зажглись, появился свет в окнах домов. Фонарь, возле которого стояла Кейт, почти сразу же погас. Она бросила на великана предостерегающий взгляд.

– Там была очень старая лампа, – пояснил он.

Кейт продолжала пристально и свирепо смотреть на него.

– Послушайте, у меня есть ваш адрес, – сказал он. Он показал ей листок бумаги, который она дала ему в аэропорту, как будто это могло все объяснить и расставить на свои места.

– Я…

– Назад! – закричал он, прикрывая лицо руками.

– Что?

Вместе с сильным порывом ветра откуда ни возьмись появился из ночного неба орел с выпущенными когтями, готовыми вонзиться в его тело, ринулся к Тору. Пытаясь отбиться от орла, Тор изо всех сил колотил его, пока он не взлетел снова, потом, повертевшись, чуть не упал на землю, потом снова взмыл вверх и опустился на верхушку фонаря. Цепляясь за него когтями, он наконец нашел устойчивое положение и оставался там, заставляя фонарь слегка покачиваться под его тяжестью.

– Убирайся! – кричал ему Тор.

Орел сидел на верхушке фонаря и наблюдал оттуда за Тором. Чудовищная тварь казалась ему чудовищнее теперь, когда ее освещал яркий желтый свет лампы, на которую она взгромоздилась, а ее колышущаяся тень падала на стоявшие рядом дома, на крыльях были заметны странные кольцеобразные отметины. Кейт спрашивала себя, где она могла видеть эти отметины, не иначе как в каком-то страшном сне, но кто поручится, что происходящее сейчас – это не страшный сон.

У нее больше не оставалось сомнений, что это тот самый человек, которого она разыскивала. То же богатырское сложение, такие же ледяные глаза, тот же взгляд, одновременно рассерженно-надменный и плохо соображающий, только в этот раз на нем еще громадные кожаные сапоги, а с плеч свисают длинные меховые шкуры, ремни и плети, на голове стальной шлем с рогами, а ярость его обрушивается вместо служащей авиакомпании на огромного орла, который сидит на верхушке фонаря посреди Примроуз-Хилл.

– Убирайся, – снова заорал Тор. – Не в моей власти разрешить твой вопрос! Все, что я мог сделать, я уже сделал! Твоя семья полностью обеспечена. Я ничего больше не могу для тебя сделать! Я сам болен и слаб.

Внезапно Кейт была потрясена зрелищем глубоких ран на левом предплечье великана, распоротом орлом, когда он вонзал в него свои когти. Кровь капала оттуда наружу, как тесто из формы для выпечки.

– Убирайся, – снова закричал он ему. Собрав ребром правой руки кровь, он швырнул ее тяжелые капли в орла, который отпрянул, хлопая крыльями, но удержался на своем насесте. Великан вдруг прыгнул высоко в воздух и ухватился за верхушку фонаря, который сильно покачнулся под двойной тяжестью. Громко вереща, орел принялся злобно клевать его, пока Тор пытался правой рукой сбросить птицу с насеста.

В это время открылась дверь. Это была дверь дома, где жила Кейт, оттуда показался мужчина в очках с серой оправой и аккуратно подстриженными усиками. Это был Нейл, сосед Кейт из квартиры ниже этажом, явно в плохом настроении.

– Послушайте, я все-таки думаю… – начал он. Однако вскоре стало ясно, что он просто не знал, что думать, поэтому удалился обратно в дом, забирая свое дурное настроение, так и не удовлетворенное, туда же.

Великан напряг все свои силы, сделал невероятно высокий прыжок в воздух и опустился, чуть покачнувшись, но удержавшись на нем, на другой фонарь, который прогнулся слегка под его тяжестью. Он сжался, готовясь к прыжку, не-сводя пристального взгляда с орла, который смотрел на него не менее свирепо.

– Убирайся! – опять закричал он, угрожающе размахивая руками в его сторону.

– Гаарх! – раздалось в ответ зловещее клекотание.

Быстрым движением Тор вытащил из-под меховых шкур огромный кузнечный молот и многозначительно стал перебрасывать его из одной руки в другую. Верхняя часть молота представляла собой грубо отлитый кусок железа, по форме и размеру напоминающий пинту пива в большой стеклянной кружке, а держак, толщиной с запястье, был обломком старого дуба, связанным на конце ремнем.

– Гаарррх! – проскрежетал опять орел, но с некоторым подозрением и опаской посмотрел на кувалду. Когда Тор начал медленно перекидывать ее, орел беспокойно переминался с одной лапы на другую в одном ритме с движениями Тора.

– Убирайся! – повторил Тор уже тише, но с большей угрозой. Он встал во весь рост и все убыстрял ритм круговых движений молотом. Неожиданно он швырнул молот прямо в орла. В ту же секунду возник сильнейший электрический разряд, от которого орел с дикими криками взлетел с фонаря в воздух. Молот беспечно проплыл под фонарем, взмыл вверх, пролетев затем над погруженным в темноту парком, в то время как Тор, став немного легче по весу без своего молота, балансировал на верхушке фонаря, пока ему не удалось наконец обрести равновесие. Бешено размахивая огромными крыльями, орел, тоже успев оправиться от атаки Тора, взлетел повыше и оттуда в последний раз кинулся на Тора, которому, чтобы увернуться от него, пришлось спрыгнуть с фонаря, после этого он вновь взлетел вверх, в ночное небо, и вскоре превратился в маленькую точку, а потом и вовсе скрылся из вида.

Молот, подпрыгивая, вновь появился откуда-то сверху, спустился к мостовой, высек из камней несколько искр, перевернулся два раза в воздухе, а потом приземлился возле Кейт, мягко прислонившись древком к ее ноге.

Пожилая леди, которая все это время находилась под фонарем со своей собакой и терпеливо ждала, наблюдая за происходящим, поняла, и совершенно правильно, что представление окончено, медленно продефилировала мимо них. Тор вежливо дождался, пока они пройдут, и после этого подошел к Кейт, которая стояла, скрестив руки на груди, и наблюдала за ним. В первые две-три минуты после развязки он, казалось, находился в полной растерянности, не имея ни малейшего понятия о том, что сказать, и какой-то момент молчал, глядя задумчиво в пространство перед собой.

Кейт совершенно четко поняла, что процесс мышления был для него занятием, существующим отдельно от всего остального, задачей, которая требовала своего времени и пространства. Сочетать мышление с другими видами деятельности – такими, как ходьба, разговор, покупка авиабилета – было чрезвычайно тяжело.

– Надо заняться вашей рукой, – сказала Кейт и пошла вперед, к подъезду своего дома. Тор послушно последовал за ней.

Открыв входную дверь, она увидела Нейла, который стоял, прислонившись к стене, с подчеркнутым вниманием недовольно разглядывал автомат по продаже кока-колы, стоявший у стены напротив, занимая собой почти весь проход в холле.

– Просто не знаю, что нам с этим делать, ну то есть совершенно, – изрек он.

– Что здесь делает этот агрегат? – спросила Кейт.

– Вообще-то я сам хотел узнать у вас, – сказал Нейл. – Не представляю, как вам удастся затащить его наверх. Откровенно говоря, даже не знаю, как это можно сделать. И, если посмотреть проблеме прямо в лицо, не думаю, что вам понравится его присутствие в вашей квартире. Я понимаю, это что-то очень современное и американское, но сами подумайте – у вас там стоит прелестный французский столик из вишневого дерева, софа, которая выглядела бы гораздо выигрышнее, если б вы сняли с нее этот ужасающий плед, о чем я говорил вам уже много раз, но вы не хотели слушать, и я просто ума не приложу, как эта штука может вписаться туда, как ни крути. И кроме того, я скорее всего буду против того, чтобы его поднимали, поскольку это чересчур тяжелый предмет, а полы в доме сами знаете какие, об этом я уже говорил вам раньше. Ну ладно, на эту тему я еще подумаю.

– Да, Нейл, как он здесь очутился?

– Его, так сказать, доставил сюда ваш друг около часа назад. Не знаю, где ему удалось достигнуть таких успехов в своем физическом развитии, но я был бы не прочь посмотреть на гимнастический зал, где он тренируется. Я пытался объяснить ему, насколько сомнительным мне кажется все мероприятие, но он настаивал, и мне пришлось даже помочь ему. Но я должен сказать, нам необходимо как следует подумать обо всем этом. Я спросил вашего друга, любит ли он Вагнера, но он ответил что-то непонятное. Короче говоря, мне хотелось бы знать, что вы собираетесь с этим делать.

Кейт перевела дыхание. Она сказала своему гостю-великану, чтоб он поднимался по лестнице, а она догонит его буквально через секунду. Тор неуклюже и с грохотом двинулся к лестнице, и его фигура, в тот момент, когда он поднимался, выглядела как гротеск.

Нейл пытался угадать по глазам Кейт ключ к разгадке происходящего, но они были абсолютно непроницаемы.

– Я очень сожалею, Нейл, – сказала она сухо. – Автомат отсюда уберут. Случилось какое-то недоразумение. Завтра я разберусь и все улажу.

– Да, все это замечательно, – сказал Нейл. – Ну а как же я? То есть я хочу сказать, вы понимаете всю сложность моего положения?

– Нет, Нейл, не понимаю.

– Ну как же, у меня тут стоит эта… штука, у вас – этот… человек, и все вместе – тотальный хаос и беспорядок.

– Могу ли я сделать что-то, что может хоть как-то способствовать изменению ситуации к лучшему?

– Видите ли, все это гораздо сложнее. Я хочу сказать, мне кажется, что нужно немного подумать об этом, вот и все. Я имею в виду вообще обо всем. Вы сказали мне, что уезжаете. Но сегодня днем я слышал, как в ванной идет вода. Что я должен был думать? А та ваша выходка с кошкой, вы понимаете, я не могу выносить все связанное с кошками.

– Я знаю, Нейл. Именно поэтому я попросила миссис Грей в квартире рядом присмотреть за ней.

– Вот именно, и что случилось после этого, вам известно. Она умерла от сердечного приступа. Мистер Грей очень огорчен.

– Не понимаю, какая тут связь с моей просьбой присмотреть за кошкой.

– Все, что я могу сказать, это что он очень огорчен.

– Это естественно, Нейл. Это же его жена.

– В общем, я ничего не хочу сказать. Я просто говорю, что вам следует подумать об этом. И что нам делать в конце концов со всем этим? – добавил он, переключив свое внимание на автомат по продаже кока-колы.

– Я же сказала, что займусь этим утром и позабочусь, чтобы его убрали, – сказала Кейт. – Если вы считаете, что это может помочь, я с удовольствием буду и дальше стоять здесь и кричать, но…

– Ну что вы, дорогая, я просто хотел обратить ваше внимание. Надеюсь, вы постараетесь не очень шуметь в своей квартире, потому что сегодня вечером мне нужно позаниматься музыкой, а чтобы сосредоточиться, мне, как вы знаете, необходима тишина. – Он бросил на Кейт многозначительный взгляд из-за своих очков и удалился к себе.

Кейт не переставая мысленно считала от одного до десяти, потом решительно направилась наверх по лестнице вслед за Богом Грома, чувствуя, что ей не до грома, равно как и не до теологии. Дом задрожал от звуков главной темы «Валькирии», исполнявшейся на контрабасе фирмы «Фендер пресижн».