Текст книги "Молчаливые боги. Мастер артефактов"

– Ну да. – Аннев обернулся, желая узнать, что привлекло внимание кузнеца.

– Кажется, я его вижу.

В таверну только что вошли двое мужчин. Аннев прищурился, чтобы получше их рассмотреть, однако вопреки его ожиданиям ни один из них не походил на Содара. Первым шагал лысый грязный нищий, вторым – иннистиульский работорговец.

– О ком ты говоришь? – Аннев был сбит с толку.

– Вот он идет, прямо к нам.

Мужчины приближались. Вдруг работорговец остановился, окинул Аннева и Шраона долгим пристальным взглядом и, молча развернувшись, вышел.

Бродяга же уверенно направлялся в их сторону. Даже издалека от него нестерпимо разило мочой. Его лицо чуть ли не до самых глаз заросло густой спутанной бородой; он опирался на грубо обтесанную толстую палку. Когда Аннев рассмотрел его пальцы с грязными ногтями, его перекосило от отвращения.

Нищий остановился, свирепо зыркнул на Аннева и кузнеца и повернулся к стойке.

– Виски, – хрипло потребовал он у стоящего за ней мужчины. – Глоток огненной воды, чтобы горло промочить.

– Опять ты? – рявкнул трактирщик. – Я что тебе говорил? А ну, пошел вон! Чтоб духу твоего тут не было!

Однако нищий его как будто не слышал. Он сгорбился, лицо его приобрело отсутствующее выражение. Трактирщик выругался и сунул руку под стойку, – по-видимому, там у него хранилось оружие.

Тут, к невероятному удивлению Аннева, Шраон подсел к бродяге и спросил:

– Ты пришел за огнем или водой?

Голубые глаза нищего под нависшими засаленными волосами превратились в узкие поблескивающие щелочки.

– За водой. Чистым воздухом и свежей водой.

Трактирщик, повозившись под стойкой, вытащил тяжелую дубину:

– Не смей докучать моим гостям, иначе я тебя…

– Все нормально, парень. Мы только поболтаем немного, а потом наш друг покинет это заведение. – Не отводя взгляда от бродяги, Шраон бросил на стойку монету. – Принеси ему чего-нибудь попроще.

Трактирщик пробубнил себе под нос что-то неприличное, но монету взял.

– Знаком ли ты с влагой небесной? – задал Шраон бродяге новый вопрос.

Нищий молча кивнул, наблюдая за кузнецом.

– Что, если мы пойдем с тобой и разделим с тобою нашу воду, а ты позволишь испить нам твоей воды? – предложил Шраон.

В грязных зарослях бороды мелькнула улыбка.

– Милостью Одара да поделись с ближним, – прошептал нищий и подмигнул. – Пойдемте. Отведу вас в более безопасное место.

Шраон помрачнел.

– Думаешь, нам что-то угрожает?

– Это ты мне скажи, – ответил нищий и указал на дверь.

Аннев повернулся и увидел уже знакомого рабовладельца, рядом с которым стоял не кто иной, как Элар Кранак. Таверну быстро заполняли иннистиульцы, в том числе воины, охранявшие Кранака на площади. Кранак шарил глазами вокруг, явно кого-то выискивая в толпе клиентов. Шраон, ругнувшись, повернулся к Анневу.

– Ставлю свой единственный глаз, что он сюда не на кружку эля заглянул, – прошептал кузнец. – Живо, собери остальных, да так, чтобы не привлекать внимания. Выведи их через черный ход.

Аннев кивнул.

– Наш новый друг пойдет с тобой. Встретимся у конюшни. Не разделяться.

С этими словами он поднялся и неспешной походкой направился в дальний конец таверны. Аннев медлил, собираясь с духом.

– Так ты и есть паренек Содара, – сказал бродяга. В голубых глазах появился странный блеск. – Я много о тебе слышал. И только хорошее.

– А ты?..

– Неужто еще не догадался?

Аннев догадался. Вот только до последнего надеялся, что ошибается: не может этот грязный, провонявший нечистотами оборванец быть тем самым… Тут бродяга ухмыльнулся, демонстрируя давно не чищенные зубы, и последняя хрупкая надежда Аннева разбилась вдребезги.

– Ты Рив, – обреченно произнес он. – Верховный жрец дионахов Тобар.

Улыбка нищего стала еще шире, и Аннев увидел, что в верхнем ряду у него не хватает одного зуба.

– Точно.

Глава 24

Элар Кранак молча вскинул толстую руку и ткнул туда, где сидели Цзянь, Фин, Титус и Терин. Иннистиульцы начали окружать стол, подавая друг другу какие-то знаки.

– Надо бежать, – прошептал Аннев. Он повернулся к Риву, но тот даже не шелохнулся. – У тебя, случайно, не найдется пары трюков, чтобы вытащить нас отсюда?

Тут вернулся трактирщик с кружкой, полной воды. Он со злостью толкнул ее в сторону Рива, при этом часть содержимого выплеснулась на стойку. Рив с хитрым видом опустил палец в лужицу.

– Мальчик мой, – произнес верховный жрец, рисуя на поверхности воды какой-то глиф, – у меня в запасе найдется кое-что посерьезнее, чем трюки. Выводи своих, а я позабочусь о том, чтобы вам никто не помешал.

Доверившись его словам – а что еще оставалось? – Аннев бросился к друзьям.

– Пора уносить ноги. Все к заднему входу, быстро.

Титус с Фином тут же вскочили со стульев, следом поднялся Цзянь, а Терин замешкался.

– Да что происходит-то? – проскулил он, сгребая с тарелок остатки еды. – Не говорите мне, что мы уже уходим!

Тут он заметил иннистиульцев, быстро стягивающихся вокруг стола, и замер, не донеся до рта куриную ногу.

– О… Ясно.

– Бежим! – заорал Аннев и, схватив стул, сбил им с ног ближайшего врага.

Фину в голову пришла та же идея, только теперь в иннистиульцев полетели сразу два стула. Титус помчался к черному входу, Цзянь спешил за ним, плотно запахнувшись в мантию и надвинув на лицо капюшон.

– Да подавись ты! – рявкнул Терин на иннистиульца, который попытался его схватить, и со всей мочи врезал ему по лицу куриной ножкой, а следом приложил огромной кружкой из-под эля.

Человек рухнул, и на его месте мгновенно возник следующий, но Терина ему было уже не достать – тот со всех ног кинулся догонять друзей.

– Эти люди – преступники! – загремел на всю таверну голос Элара. – По праву, данному мне королем Ченгом и королем Ленкой, я объявляю их собственностью дома Кранак. Золотой солари тому, кто приведет мне любого из них!

Посетители, которые еще минуту назад вжимались в стены и расступались перед беглецами и их преследователями, чтобы ненароком не попасть под горячую руку, вдруг встрепенулись и, роняя столы и стулья, сами кинулись в погоню. Лодочники, которые проигрались в карты Фину и Цзяню, догнали Фина и бросились на него с кулаками. Фин отшвырнул от себя двоих самых шустрых, но тут подоспели остальные. Почти все они не уступали ему ростом и телосложением, что лишало Фина его обычного преимущества в любой драке. Аннев, подоспевший на помощь, врезал одному лодочнику кулаком в лицо, но в следующее мгновение сам рухнул на пол под тяжестью иннистиульца, напавшего сзади.

Взревев от злости, Аннев выдернул из хватки рабовладельца свою золотую руку, скрытую под перчаткой, вцепился ему в голень и сжал с такой силой, что раскрошил кость. Острые обломки вылезли наружу, проткнув кожу. Человек, издав пронзительный вопль, упал на колени, и Аннев ударил его кулаком по голове. Череп треснул, во все стороны брызнули мозги вперемешку с кровью.

Аннев отругал себя за то, что не рассчитал силы, но времени сожалеть о содеянном не оставалось. Он бросился на одного из мужчин, державших Фина; лодочник попробовал увернуться и всего лишь на секунду ослабил хватку. Но Фину этого хватило. Высвободив руку, он схватил пернач и обрушил его на лодочника. Незадачливый охотник за головами, захлебываясь кровью, снопом свалился на пол. Его товарищ счел более благоразумным отступить в сторону, и Фин достал из-за спины второй пернач.

– Мы будто снова у Янака во дворце, – пропыхтел Фин, ошалело ухмыляясь.

– Ага, – согласился Аннев. – Только это не марионетки, заклятые злой волей сбрендившего любителя артефактов. Это всего-навсего простые работяги. Я не хочу их убивать.

– Ну, тут или ты, или тебя, – глубокомысленно изрек Фин, взмахнув окровавленным перначом. – Таковы правила.

Они попятились к черному входу. Иннистиульцы наступали, сабли одна за другой с резким скрежетом вылетали из ножен. Однако среди посетителей смельчаков больше не нашлось. Судя по смятению на их лицах, они уже сомневались, что солари – достаточно щедрая награда.

И вдруг, словно из ниоткуда, между мальчишками и ощетинившейся саблями толпой иннистиульцев возник Рив с бутылкой виски в руке. Перевернув ее, он быстро начертил в воздухе глиф льющейся из горлышка струйкой жидкости.

– Reo-amais-amaisect-amas!

Таинственный знак застыл в воздухе.

А потом, издав тонкий звон, с каким бьется стекло, упал на пол.

В ту же секунду в воздухе повисла плотная завеса тумана. Спустя миг она превратилась в потрескивающий лед, а еще через мгновение таверну сотряс ураганный ветер, принеся с собой обжигающий мороз и миллионы крошечных ледяных игл, от которых негде было спрятаться.

– Бежим! – крикнул Рив и бросился к выходу, волоча мальчишек за собой.

Они выскочили из «Кубка» в переулок, где их уже ждали. Шраон, Терин и Цзянь стояли рядом с запряженной кобылой, а Титус сидел верхом, крепко вцепившись в луку седла.

– За мной! – скомандовал Рив, не сбавляя шага. – Быстро, быстро!

Несколько минут они бежали по Старому Нижнему кварталу на север, ныряя из одной улочки в другую. Аннев уже начал думать, что погони за ними нет, как вдруг с крыши спрыгнуло какое-то страшное существо, покрытое сияющей на солнце черной чешуей, и преградило им путь.

Рив вскрикнул от неожиданности, но отреагировал мгновенно, отшвырнув существо искрящейся молниями волной воздуха, настолько мощной, что тварь перелетела через несколько рядов зданий.

– Ого! – восторженно заорал Терин. – Ребята, ребята, вы видели?

Они бежали, не сбавляя темпа, готовые в любой момент нарваться на очередную засаду. С каждым поворотом улочки становились все грязнее, а строения все чаще представляли собой полуразрушенные лачуги. Минут через двадцать на их пути возникло огромное пепелище: когда-то здесь стояли несколько домов, теперь же от них остались лишь чернеющие балки и горы золы. Компания перешла на шаг.

– Это что, Пепельный квартал? – пропищал Титус.

– Да, – ответил Рив. – Скоро будем на месте. Ведите себя тихо.

Он провел их через огромный, почти до основания сгоревший дом. Пройдя его насквозь, компания остановилась, и Титус спешился. Они двинулись дальше, осторожно ступая по руинам, мимо разожженных тут и там костров, у которых грелись кучки бездомных.

– Лошадь оставим здесь, – сказал Рив, когда они подошли к сгоревшей лавке сапожника. – Она будет привлекать лишнее внимание.

Шраон кивнул, быстро распряг лошадь, и все они тепло попрощались с верным животным.

– Пока, лошадка, – всхлипнул Титус, гладя кобылу по морде. – Может, мы еще встретимся, правда же?

– Почему бы и нет? – поддержал его Аннев, хотя сам в это не очень-то и верил. Не то это место, Пепельный квартал, где можно оставить здоровую лошадь и на следующий день найти ее целой и невредимой.

Рив повел их в какой-то переулок, потом свернул в узкий неосвещенный туннель. Несколько минут они шагали в полной темноте, и лишь эхо шагов нарушало гулкую тишину. Наконец они завернули за угол, Рив толкнул какую-то ржавую дверь – и они вновь оказались среди развалин, освещенных послеполуденным солнцем.

– Почти на месте, – объявил Рив.

Они пролезли сквозь брешь в стене почти разрушенного домишки. Лачуга примыкала к зданию побольше с массивной дубовой дверью.

– Это… дом священника?

– Когда-то был таковым, – ответил Рив, кивком указывая на сгнившую кровать и обломки мебели. – А это – церковь.

Он вылил немного виски на пальцы, нарисовал на закопченной двери глиф и, наклонившись к ней, что-то прошептал. Раздался глухой хлопок, и с поверхности слетел тонкий слой золы. Рив вытер ладонью лысую макушку, повернул ручку и открыл дверь:

– Добро пожаловать.

Шраон вошел первым, за ним, друг за другом, Титус, Терин, Фин, Цзянь и Аннев. Когда последний из них скрылся в темноте пропахшего гарью здания, Рив шагнул следом и запечатал вход глифом.

– Так это правда. Содар погиб, – произнес Рив.

Глаза жреца влажно заблестели.

– Да, – ответил Аннев, с трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

Комнату освещала одна-единственная свеча, стоявшая на алтаре в углу. За то время, что беглецы пробыли здесь, она сгорела наполовину, а за стенами церкви на смену закатным сумеркам пришла ночь.

– Так ты приехал сюда вовсе не из-за его письма, – продолжил Аннев, – а потому, что Арнор перестал выходить на связь.

Рив кивнул. Он уже успел умыться и переодеться и теперь намного больше соответствовал тому образу жреца-волшебника, что Аннев успел нарисовать в своем воображении: темно-синяя мантия, аккуратная бородка, короткие волосы, обрамляющие лысую макушку. Однако, к его удивлению, выглядел Рив значительно моложе Содара.

– Я знал, что Арнору не удастся убедить старика, – произнес Рив. Без густой бороды его лицо выглядело более жестким и суровым. – Но надеялся, что после встречи с ним Содар смягчится и выслушает меня. Я покинул Квири через пару дней после Арнора. Сначала остановился в Анкире, где повидался с нашим связным, потом приехал сюда, чтобы встретиться с Тукасом и Кизел. Никто из них об Арноре больше не слышал. А вскоре Кизел пропала. Она была моим осведомителем на востоке, в Торговом квартале. Туда мы с Тукасом и отправились. Несколько дней мы пытались выяснить, где она и что с ней случилось. – Жрец нахмурился, голубые глаза потемнели, словно небо перед грозой. – А потом исчез и Тукас. Потому-то наш человек в Баноке и не смог передать ему сообщение Содара.

– Фермер Гриббл, – кивнул Шраон. – Наверное, письмо до сих пор у него.

– Скорее всего.

– Погодите, – вмешался Аннев, – но, если Тукас пропал, с кем я тогда говорил в таверне? С кем-то из твоих людей?

– Исключено. – Рив обменялся с кузнецом беспокойным взглядом. – Я время от времени наведываюсь в эту забегаловку, но то, что меня занесло туда сегодня, – счастливый случай, иначе не скажешь. А как выглядел тот человек?

– Он был… обыкновенный. Среднего роста. Волосы такие рыжеватые… или коричневые? – Аннев запнулся. Образ незнакомца почти выветрился из его памяти. – Все как в тумане. Я напрочь забыл, о чем мы с ним говорили. Помню только, что он обещал привести Рива.

Шраон прищурился:

– А сам побежал за Эларом Кранаком.

– Да, это похоже на правду.

Аннев задумался. А что, если в таверне он говорил с одним из сианаров, о которых читал в рукописи неизвестного автора? С тем самым из них, что ходит незамеченным среди людей?

Его размышления прервал нетерпеливый голос Фина:

– Слушайте, я очень рад, что у вас тут полное взаимопонимание, но, может, и меня просветите? Почему, к примеру, этот священник заявился в таверну, воняя, как куча мусора? И что за фокус он там выкинул? – Фин встал со своего места и, глядя на Рива, спросил: – Ты что, насмерть всех заморозил?

– Насмерть – нет, не думаю, – ответил Рив, тоже поднимаясь на ноги. – А что до моего облика… – Он взглянул на ворох тряпья и пряди темных волос, лежавшие в углу. – За мной охотится много людей. А подойти к бродяге, от которого за милю несет нечистотами, чтобы поближе его рассмотреть, вряд ли кому придет в голову. – Он улыбнулся и понюхал запястье. – Впрочем, с маскировкой я, кажется, немного переборщил.

– Что-что, а маскировка идеальная, – похвалил его Шраон. – В той таверне было полно народу по твою душу – да и по нашу тоже. И как я сразу не сообразил?

– Ты не мог этого предвидеть, – сказал Рив, кладя руку ему на плечо. – Два дня назад мы и сами не знали, что такое может случиться. – Он вздохнул. – Я рад, что мы встретились. Пусть даже только для того, чтобы помянуть Содара. Я и подумать не мог, что переживу его.

Некоторое время они молчали, каждый погруженный в свои мысли. Где-то за стенами часовни шла драка, слышались крики и ругань. Но вот раздался пронзительный вопль – и вновь воцарилась тишина.

– Так что же, – произнес Аннев, – вы поможете мне снять Длань Кеоса?

Рив привычным жестом почесал подбородок, позабыв, что густой бороды у него больше нет, и ответил:

– Я могу попытаться. Дай мне взглянуть на нее.

Аннев потянул за перчатку. Едва из-под нее показалось золотое предплечье, как комната начала наполняться мягким свечением, подобным сиянию свечи. Рив охнул и прищурился.

– Безупречно, – прошептал он. – Такой я ее и помню.

– Что значит – помните? – встрепенулся Титус. – Хотите сказать, вы ее уже видели?

– Не только я, но и Содар.

Аннев закусил губу:

– Но он умер раньше, чем я успел ему показать.

– Он непременно узнал бы ее. Мы оба были свидетелями свержения Кеоса. Видели его смерть – как его молот и рука из золота упали на землю. Молот и другие диамаги – посох Одара и флейту Люмеи – получили рыцари Гальциона, но хранить Длань Кеоса было поручено нашему ордену. У нас она и хранилась, пока Смотритель Длани не исчез. С тех пор нас преследует злой рок. Мы теряем артефакты… и людей. – Рив покачал головой. – Однако это уже моя печаль. – Он протянул к Анневу руки. – Давай-ка взглянем на нее поближе.

Он провел пальцами по филигранным узорам на золотой поверхности артефакта, осмотрел его с обеих сторон и прочел надписи. Потом потрогал ладонь, согнул и разогнул один из пальцев, легонько царапнул ногтем костяшку и браслет из белого золота.

– Чувствуешь что-нибудь?

– Все, – ответил Аннев. – Но не так, как с нормальной рукой. Кажется, будто носишь очень плотную перчатку, но при этом все чувствуешь – временами лучше, чем кожей. Я даже ощущаю, как пульсирует кровь под металлом. И она такая гибкая, прямо как настоящая рука из костей и плоти.

– А что случилось с тем, прежним протезом, что достал тебе Содар?

– Сгорел.

– Понятно. – Рив ощупал шов, где золотая рука примыкала к розовой плоти. – Воистину безупречно. Артефакт, выкованный самим богом ремесла.

– Кеосом, да? – снова встрял Фин. – Ты ведь про Кеоса?

– Совершенно верно.

– Никогда не слышал, чтобы его называли богом ремесла.

– У него много дивных имен: бог искусства, бог творения, бог рода человеческого – вот только они давно забыты, в особенности среди нашего народа. Сегодня мы зовем его падшим богом, богом войны, богом крови земной. Но все эти имена – суть Кеоса. Точнее говоря, были – при его жизни.

– По-вашему, Кеос мертв? – спросил Аннев.

Рив медленно кивнул:

– Думаю, да. Знаю, Содар считал иначе, однако мы с ним во многом не сходились во мнениях. И все же он был замечательным человеком. Ордену будет очень его недоставать. И мне тоже. – Рив выпустил протез из рук и пригладил бородку. – Что касается Длани… мне понадобится какая-то жидкая субстанция из твоего организма.

– Что, простите?

– Жидкость, – пояснил Рив. – Кровь, слюна, слезы. Моча тоже подойдет.

Терин расхохотался:

– Ты серьезно? Фу-у, мерзость какая! Аннев, не вздумай!

Рив нарочито громко кашлянул и произнес:

– В отличие от Содара, я практикую глифоречение с использованием кваира – влаги небесной. – В голосе зазвучали раздраженные нотки. – Я мог бы начертать глифы и водой, но поскольку эта рука связана с твоим телом, заклинание получится более мощным, если взять не воду, а жидкость из твоего организма. В теории, конечно. Лучше всего с этой задачей справился бы терранский ремесленник, мастер артефактов – но я не знаю, где его найти. Правда, если бы и нашел, закончилась бы эта затея весьма печально: он избавился бы от тебя, а руку забрал себе. Она ведь для терранцев священна. Почти так же, как молот, – а может, в большей степени.

Рив облизнул пересохшие губы.

– Между рукой и плотью – вакуумное пространство. Можно было бы наполнить его воздухом и так снять артефакт. На первый взгляд ничего сложного в этом нет, но не стоит забывать: мы имеем дело с невероятным, исключительным артефактом. И ваша связь с ним – это нечто большее, чем плоть и кровь.

– И Долин так сказала.

– Долин?

– Моя подруга, – пояснил Шраон, – тоже кузнец. Орванийка, живет в Баноке. Она ювелир.

– Неужели? – По лицу Рива невозможно было угадать, о чем он думает. – Какая необыкновенная удача. Ювелир мог бы справиться не хуже творца артефактов. Так что произошло?

– Там такое дело…

– Она обожглась, – сказал Аннев. – Очень сильно обожглась, а я чуть не взорвал ее кузницу.

– Вот как…

– Да яйца ж Одара, Аннев! – ругнулся Фин, отскакивая в сторону. – И когда ты нам собирался об этом сказать? Ты уже разнес Академию и половину Шаенбалу – тебе что, мало?

– Хм. Возможно, все сложнее, чем я предполагал. Намного сложнее. – Рив задумался. – Не будем спешить. Рука, по всей видимости, не причиняет тебе вреда, а мне было бы спокойнее, если бы мы попытались снять ее в Анклаве.

– Хотите забрать меня в Квири?

– Именно.

– Но я… я не хочу.

– Боюсь, это необходимо, Аннев. Вероятность, что мне удастся снять этот протез в одиночку, не прибегая к помощи других дионахов, бесконечна мала. Сначала я думал попытаться, но если даже ювелир оказался бессилен… – Рив покачал головой. – В Анклаве у нас будет больше шансов на успех.

– Неужели больше ничего нельзя сделать?

– Вообще-то… есть еще кое-что.

Аннев поморщился: почему-то он не сомневался, что худший вариант еще впереди.

Рив обвел взглядом всю компанию:

– Вы знаете историю Брона Глоира?

– Брона Глоира? – оживился Титус. – Еще бы! Древний Бенифью столько о нем рассказывал! Человек с тысячей лиц, последний рыцарь Гальциона. – Он широко улыбнулся. – Все знают, кто он такой.

– Содар говорил, что Брон не легенда, а реальный человек, – медленно произнес Аннев. – И что он… до сих пор жив. Он охранял Оракул – эту миссию возложил на него орден.

– Что еще за оракул? – нахмурился Фин. – Ты о чем вообще?

Аннев отмахнулся:

– Потом объясню.

– Это как-то связано с Ян…

– Говорю же – потом!

Фин с ненавистью уставился на Аннева, сжав кулаки, но спорить не стал и сел на место. Аннев снова повернулся к Риву:

– При чем тут Брон? Почему вы упомянули его?

– Как ты и сказал, Брон охраняет Оракул, но дело в том, что вот уже несколько столетий с Оракулом творится что-то неладное. Раньше он давал ответы каждому, но потом вдруг стал весьма избирателен, пока наконец, сто лет назад, не заявил, что отныне будет отвечать лишь пятерым. – Он поднял руку и начал загибать пальцы. – Человеку с тысячей лиц, Увечному воину, Сверкающей, проклятому вождю и сосуду Кеоса.

Он перевел дух.

– Ясно, что Человек с тысячей лиц – это Брон, но остальные для нас были загадкой. Мы не хотели, чтобы Оракулом завладел сосуд Кеоса, поэтому Брон укрылся от мира, взяв Оракул с собой. Полагаю, однако, что сосуд Кеоса – это ты. Ты не служишь богу крови земной, не являешься его истинным сыном, но владеешь его дланью, а значит, и его силой.

– По-твоему, Оракул согласится говорить со мной?

– Да. И ты сможешь спросить у него, как тебе избавиться от Длани Кеоса.

Аннев бросил быстрый взгляд на Фина:

– А этот Оракул… на что он похож?

– Сам Оракул? На джинна или сильфиду. Это создание из воздуха и воды, имеющее человеческий облик и разумом равное богам.

– Это я помню. Я хотел спросить: где он обитает? Если Брон Глоир защищает его, то Оракул должен храниться в каком-то вместилище – сосуде или, к примеру, талисмане.

Рив несколько мгновений пристально смотрел ему в глаза, а потом спокойно ответил:

– Разумеется. За тысячелетия своего существования Оракул сменил множество вместилищ, но в последние годы он обитает главным образом в медной лампе.

Лампа Янака.

Аннев посмотрел на Фина – интересно, он тоже догадался? – но Фин, казалось, их даже не слушал: он озирался по сторонам, оценивая возможные пути отступления. Мало ли что! Аннев нервно облизнул губы. А что, если и правда попытать удачу? Лампа, которую они забрали у Янака, скорее всего, погребена под руинами Академии. Вот только если это и есть Оракул, то выходит, что Янак Харт выкрал его у Брона Глоира. Но как такое возможно?

– Вам известно, где сейчас находится Оракул? – спросил он у Рива.

– Там же, где и Брон, полагаю.

– Это понятно, но где искать Брона, вы знаете?

Рив воздел руки к потолку и покачал головой:

– За Броном невозможно уследить, это ведь Человек с тысячей лиц, который может принять любой облик. – Он грустно усмехнулся. – Но раз в год, накануне Регалея, он объявляется. Это еще одна причина, из-за которой я задержался в Лукуре. Однако Регалей был в конце прошлой недели, а от Брона – ни слуху ни духу.

– Значит, Брон тоже пропал. Как Тукас и Кизел. И Арнор. И все остальные члены вашего ордена.

– Ты слышал разговор Арнора с Содаром? – холодно спросил Рив.

– Да. Я знаю об интригах и бунте, который вы хотите подавить. Ваш орден разваливается.

– Это уже позади.

– Серьезно? Пять минут назад вы сказали, что пропали Тукас и Кизел. Теперь еще и Брон Глоир куда-то исчез. Не очень-то похоже, что все позади.

– Аннев, прекрати, – одернул его Шраон. – Ты помнишь, что арх-дионах согласился нам помочь?

– Я хочу услышать правду, – упрямо заявил Аннев. – Содар многое держал в секрете и постоянно обманывал меня. Я знаю, он хотел уберечь меня от опасности – и я всегда буду ему за это благодарен, – но доверять ему было нелегко. – Он посмотрел на Рива. – Откуда мне знать, что вы не такой? Почему я должен вам верить – и тем более этому вашему ордену?

– Хорошо, Аннев. Хочешь правду? Вот она: причины на это нет.

– Что?

– У тебя нет ни малейшей причины доверять ордену. Да, мы избавились от тех, кто сеял раздор, но люди продолжают бесследно исчезать. Среди нас – предатель, это очевидно. Вот почему я хотел, чтобы Содар вернулся. Уж ему-то можно было доверять безоговорочно. Пусть разногласий у нас хватало, но он всегда действовал в интересах ордена. Я надеялся, что он вдохновит братьев и сплотит их. Думал, если он будет рядом – да еще и вместе с тобой, – мы сможем все изменить. Начнем вербовать новых братьев и вернем тех, кто покинул орден. А ты будешь обучаться с нами и в итоге станешь одним из нас.

Рив на мгновение умолк, словно собираясь с мыслями.

– Правда в том, Аннев, что твоя помощь нужна мне так же, как и моя тебе. А возможно, и того больше. Я знаю, что вам со Шраоном я могу доверять, и если ты поручишься за своих друзей, то и они могут пойти с нами. Анклаву нужны такие люди.

Воцарилась тишина. Это предложение застало всех врасплох, и прежде всего – самого Аннева.

– Аннев, – тихо сказал Титус, – если нужно ехать в Квири, чтобы помочь тебе – и Риву, – то я готов.

Аннев пару мгновений всматривался в пухлое личико малыша, потом повернулся к Риву и спросил:

– Они-то вам зачем? Магией они не владеют, и дионахов из них не получится.

– Об этом рано судить, – задумчиво произнес Рив. – Содар говорил мне, что служители и аватары из Академии обладают исключительными талантами, объяснить которые можно лишь магическим потенциалом. – Он пристально посмотрел на троих мальчишек. – Полагаю, каждый из вас обладает талантом крови, но каким именно – это еще предстоит узнать. В Анклаве вам помогут выявить ваши способности к магии и должным образом развить их.

– Постойте-ка, – зачарованно протянул Терин. – Вы хотите сказать, что мы можем научиться магии? Прямо самой настоящей магии?

– Терин, мы идем туда не за этим – Анневу нужно помочь!

Рив улыбнулся. И Титусу, и Терину его план явно пришелся по душе. Чего нельзя было сказать об Анневе и Фине.

– Не знаю, Рив. Мне нужно подумать. – Аннев умолк, внезапно осознав, что предвещателя среди них нет. – А Цзянь куда подевался?

– Наверх пошел. – Шраон взмахом указал на почерневшие от копоти ступеньки в дальнем конце комнаты. – Медитировать или что-то в этом роде. Я ему: «Пол же может обрушиться в любой момент», а он улыбается своей странной улыбочкой и говорит: «Не беспокойся, я об этом заранее узнаю». До сих пор там сидит. – Он, прищурившись, посмотрел на Аннева. – Сдается мне, ты хотел бы с ним поговорить? Без лишних ушей?

– Если он видит будущее, – тихо сказал Аннев, наклоняясь ближе к кузнецу, – было бы неплохо знать, что он думает о поездке в Квири.

– Ты готов ему довериться?

– Нет… но мне нужен взгляд со стороны. Хочу хорошенько все взвесить, прежде чем принимать решение.

– Поспать бы тебе. Пора на боковую. – Последнюю фразу Шраон произнес громко, обращаясь к остальным. – Нам всем не помешало бы как следует выспаться. Последние деньки выдались чертовски насыщенными.

Титус, будто в подтверждение его слов, широко зевнул, и его примеру тут же последовал Терин. Кузнец насмешливо крякнул и махнул им рукой:

– Идите, ребята, найдите себе пару удобных скамеек и поспите. Я несу первую вахту.

Терин, что-то проворчав, поплелся за Титусом в другой конец комнаты, где были свалены их одеяла. Шраон выжидающе уставился на Фина. Тот несколько секунд с вызовом смотрел на кузнеца, потом закатил глаза и двинулся за остальными.

Кузнец повернулся к Анневу, намереваясь и его отправить спать, но осекся.

– Узнаю этот взгляд. Ступай, парень. – Он кивнул в сторону обугленной лестницы. – Только под ноги смотри, не нравится мне здешний пол.

Глава 25

Мастер Никлосс?

Аннев прищурился, всматриваясь в кромешную темноту, потом, выставив ногу вперед, опробовал на прочность половицу и с осторожностью сделал пару шагов.

– Я здесь, мастер Айнневог.

Голос хоть и звучал совсем близко, но отчего-то казался приглушенным. Аннев вытянул руку и прямо перед собой нащупал стену. Обогнув препятствие, он увидел Цзяня: предвещатель сидел, скрестив ноги, а на полу перед ним юноша увидел начертанный в слое сажи какой-то символ. Аннев подошел ближе:

– Это Длань Кеоса?

Цзянь кивнул. Его бледное лицо, отчетливо видневшееся в темноте, делало его похожим на призрака.

– Да, но не та, что у тебя вместо руки. Это – длань, которая была утеряна.

Аннев присел рядом с йомадом, чтобы получше рассмотреть символ. В мягком свечении, исходившем от золотого протеза, он разобрал пять пар глифов, начерченных рядом с каждым пальцем руки.

– Похоже на древнедаритский. Но глифы выглядят немного по-другому. Не могу их прочесть.

– Это символы новых богов и их служителей. Каждый палец представляет одного бога. – Цзянь указал на большой палец. – Тахаран стоит отдельно от остальных четырех. Он бог того, что может быть. Это с его помощью я вижу то, что недоступно взору других.

Аннев вглядывался в аккуратно начерченные глифы, пытаясь догадаться, что они могли бы значить.

– Если пальцы – это новые боги, тогда глифы – их служители, да? Каждая пара знаков – это ремесленники, которые почитают того или иного бога?

– Именно так. – Цзянь показал пальцем на глифы, нарисованные у кончика и основания большого пальца. – Это – некромант, а это – провидец. Они служат Тахарану.

– Но ты лич – и некромант, и провидец.

Вопрос уже готов был сорваться у Аннева с языка, но ответ пришел сам собой. В пепле между двумя символами Аннев вывел третий, в котором объединил оба глифа. Предвещатель качнул головой:

– Ты мудр.

– Я изучал глифы и руны, – пожал плечами Аннев. – Пользоваться ими я не умею, но их смысл мне ясен. Эти не слишком отличаются от древнедаритских.