Текст книги "Молчаливые боги. Мастер артефактов"

Предвещатель ничего не ответил, и некоторое время они сидели в полной тишине. Наконец Аннев спросил:

– Цзянь, можешь сказать, что меня ждет в будущем?

– Хм… Еще вчера ты отзывался о пророчествах с презрением, а сегодня жаждешь их услышать?

Аннев насупился:

– Вчера я еще не находился на распутье. А теперь мне нужен совет. Я хочу знать, что произойдет, если я отправлюсь с Ривом. И что меня ждет, если останусь здесь.

– И ты думаешь, что я тебе это скажу.

– Ну, ты ведь можешь видеть будущее.

– Айнневог де Брет, я могу рассказать, что уготовано тебе грядущим, но вряд ли ты меня поймешь. Пророчество – это обоюдоострый меч. Оно двойственно – двусмысленно – и может сбить тебя с толку. – Цзянь таинственно улыбнулся. – Поэтому, как бы мне ни хотелось, говорить о будущем просто и ясно я не умею.

Аннев вспомнил лесную ведьму: даже под страхом смерти она продолжала нести какую-то бессмысленную околесицу.

– Я понимаю, Цзянь. Но у меня есть вопросы, и мне кажется, я могу получить у тебя ответы.

Предвещатель повернул голову. Розовые глазки уставились на Аннева, проникая в самую его душу.

– А ты готов заплатить за эти ответы своей кровью? Для того чтобы увидеть твое будущее, мне придется испить твоей крови.

– О… – Уверенность Аннева внезапно пошатнулась. – Это как-то… неправильно.

– Кровь есть т’расанг – метафизическая материя.

Цзянь начертил еще один символ под глифом Аннева.

– Это аклумера, – догадался Аннев.

– Верно, а это… – Над аклумерой Цзянь нарисовал знак т’расанга. – Это символ крови. Он соединяет в себе жар света огненного, что наполняет теплом наши тела; влагу воды небесной, что течет по нашим венам; и суть нашего существа – нашу метафизическую плоть. Вкусив твоей крови, некромант прикасается к твоей сути. Он предвидит и предсказывает.

– Слово предвкушение заиграло новыми красками, – неловко пошутил Аннев.

Цзянь моргнул, явно не оценив юмора, но через пару мгновений его лицо растянулось в широкой ухмылке.

– Точно так, мастер Айнневог! Предвкушение! Восхитительно сказано!

Аннев кисло улыбнулся и тут же снова помрачнел.

– Получается, для предвку… для предсказания тебе нужна моя кровь? Ну, что ж поделать… – И потянулся к спрятанному в ножны мечу. – Позволь мне, мастер Аннев. – Йомад вынул из складок мантии кинжал с тонким и острым, как бритва, лезвием. – Я буду осторожен с твоим т’расангом.

Аннев подал ему правую руку ладонью вверх. Лич, однако, перевернул кисть тыльной стороной и полоснул кинжалом под большим пальцем. Юноша, резко втянув воздух сквозь сжатые зубы, инстинктивно дернул руку на себя, но Цзянь ее не выпустил: прильнув к ране, он принялся сосать кровь. От такого зрелища Аннева едва не стошнило, но уже в следующую секунду глаза у него полезли на лоб от изумления.

В тусклом золотом свете он увидел, как под кожей альбиноса появляются красные нити. Они ползли из уголков рта, переплетались друг с другом, опутывая горло и бледные щеки. Когда эти нити достигли розовых глаз, белесый туман начал изливаться из зрачков, заполняя радужную оболочку, пока она не приобрела молочно-белый цвет. Это встревожило Аннева: ему припомнились мутно-белые радужки лесной ведьмы.

Цзянь же все не останавливался. Аннев, которому вся эта ситуация нешуточно действовала на нервы, уже думал, не забрать ли ему руку силой, как вдруг предвещатель сам отпустил ее и выпрямился. Мутные глаза смотрели в пустоту, с темно-красных губ капала кровь.

– Что ищешь ты, Сын Семи Отцов?

Аннев судорожно сглотнул. Тем же именем называла его и Кельга.

– Скажи мне, – с усилием произнес он, – стоит ли мне отправиться с Ривом в Квири? Стоит ли примкнуть к ордену дионахов Тобар? Может ли Рив снять Длань Кеоса?

Тут он испугался, что задал слишком много вопросов: а вдруг тем самым он нарушил какое-нибудь священное правило общения с провидцем? Однако Цзянь обратил на него свой затуманенный взор и, шевеля испачканными кровью губами, изрек:

– Пойдешь в Квири – и познаешь истину. Но счастья тебе это не принесет. Ты не станешь дионахом Тобар.

Аннев уже приготовился задать следующий вопрос, но лич продолжил:

– Верховный жрец Одара может снять Длань Кеоса, но сделает он это лишь после того, как сосуд поможет ему.

– Но… что я могу для него сделать?

– Отыскать Первого драколума, объединиться с осколками Сокрушенной длани и выковать меч искателя. Ты должен рассказать ему, как вернуть посох Одара, и тогда заслужишь его помощь.

Все, что он слышал, было настолько нелепо, что Аннев рассмеялся:

– Значит, я должен принести ему потерянные артефакты богов? Да запросто, дело-то пустяковое!

– Нет, – бесцветным голосом ответил Цзянь. – Ты должен навести порядок в его доме, найти Человека с тысячью лиц и добыть Оракул Одара.

Опять двадцать пять. Аннев бы снова засмеялся, но слишком зловеще звучали слова провидца. Аннев зажал порез на руке, набрал в грудь воздуха и выпалил вопрос, на который больше всего на свете боялся получить ответ:

– Кто на меня охотится? И почему?

Цзянь снова уставился в пустоту и слизал с губ кровь.

– Сианары хотят принести сосуд своему хозяину. – Он говорил медленно, с запинками, как будто это стоило ему усилий. – Терранский божественный король, бог минералов и бог судьбы думают, что власть Падшего перейдет к ним, если они смогут подчинить себе сосуд – или уничтожить его.

– А сосуд – это точно я? – дрожащим голосом спросил Аннев.

– Бог теней и Первый вампир желают использовать сосуд против него самого. Если они преуспеют, ты станешь рабом терранцев, твои друзья отрекутся от тебя, имя твое будет проклято навеки, и лишь после смерти ты обретешь утешение.

Цзянь задышал тяжело и хрипло, мутная пелена на глазах начала таять, ярко-красные нити под кожей побледнели.

– Подожди! – воскликнул Аннев. – Прошу, скажи: почему за мной охотились феуроги и Янак Харт? Кто стрелял в меня в Баноке?

– Они орудия, – проговорил Цзянь, качая головой из стороны в сторону, – орудия Круитхара – нынешние и бывшие.

– И что это значит?

Глаза Цзяня вновь приобрели обычный розовый цвет, альбинос часто заморгал, обмяк и чуть не завалился навзничь, но Аннев вовремя его подхватил.

– Цзянь, ты в порядке?

Предвещатель кивнул и, подняв на Аннева взгляд, еле слышно произнес:

– Т’расанг истощился. Думаю, я немного переусердствовал.

– Прости, Цзянь, больше я никогда ни о чем тебя не спрошу.

Цзянь закашлялся, трясясь всем телом.

– Недаром я боялся давать тебе имя. Теперь я обязан разделить участь Вестницы.

– Что еще за участь?

– Пророчество гласит: «За честь назвать Его имя Вестница попросит милости, и она будет дарована». Отныне моя судьба связана с ее судьбой… За мной идет Смерть… Я должен подготовиться, чтобы не дать ему забрать больше, чем следует. – Предвещатель слабо улыбнулся. – Не волнуйся, мастер печали. От этого-то я смогу тебя защитить.

От его слов Анневу стало совсем паршиво, но тут снизу раздался вопль, от которого все жуткие предсказания разом вылетели у него из головы:

– Шраон! Аннев! Скорей сюда, тут мертвый человек!

Глава 26

– Кто это? – спросил Аннев, когда все они столпились вокруг мертвеца.

Труп нашел Терин: мальчишка принялся искать уборную, открыл дверь в какую-то каморку, а оттуда вывалилось безжизненное тело. Следов тления на нем не оказалось, однако глаза помутнели, а кровь в ранах, оставленных чьими-то зубами на плече, шее и бедре, уже свернулась.

– Это Тукас, – мрачно ответил Рив, глядя в мертвое лицо, перекошенное гримасой боли и ужаса.

Он убрал со лба мужчины густые светлые волосы и провел ладонью по глазам, но опустить веки не смог – мышцы окоченели.

– Как думаешь, что произошло? – тихо спросил Шраон. – Похоже, на него напал какой-то зверь.

Рив кивнул:

– Это послание: где бы мы ни прятались, они до нас доберутся.

– Значит, уходим? – спросил Титус, изо всех сил пытаясь казаться решительным и храбрым. – Бежим, да?

– Этого от нас и ждут. Они могли бы устроить засаду, но вместо этого оставили здесь Тукаса, рассчитывая запугать нас. Показать нам, что находиться в убежище вовсе не значит оставаться в безопасности. И обставили все так, что комар носа не подточит: ни признаков борьбы, ни следов – ничего. – Рив сделал паузу. – Твой друг прав, Аннев: нужно уходить.

– Пойдем в Анклав? – с замиранием сердца спросил Аннев.

– Да. Наши союзники помогут тебе и проверят способности твоих друзей. Возможно даже, эти юноши начнут обучение.

– Нас будут учить магии? – поинтересовался Терин, недоверчиво глядя на Рива. – Нам всю жизнь только и талдычили о том, что магия – зло, а вы собираетесь нас этому злу обучать?

– Считай, что так.

– Ну… ладно.

– А где Цзянь? – спохватился вдруг Аннев.

Они вместе спустились со второго этажа, но теперь предвещатель куда-то исчез.

– Да вот же… Погоди. Он ведь только что тут стоял.

Шраон подошел к двери, толкнул ее – и она открылась.

Рив, который чертил на лбу Тукаса какой-то глиф, поднял глаза:

– Дверь должна быть закрыта. Я поставил на нее охранное заклинание. – Он повернулся к мальчишкам. – Ступайте соберите вещи. Все равно вам лучше этого не видеть.

Отвернулся один Титус. Верховный жрец быстро пробормотал молитву и, склонившись над трупом, что-то шепнул. В тот же миг тело Тукаса сморщилось, будто из него разом выкачали всю жидкость, и всего за несколько секунд превратилось в кучу праха.

– Обалдеть, – выдохнул Терин.

– Что там такое? – спросил, оглядываясь, Титус.

Рив сперва отмахнулся, но потом кратко пояснил:

– Тело Тукаса уже начало разлагаться, но процесс остановили – возможно, с помощью какого-то яда. Я же сделал так, что разложение началось вновь, и ускорил его. Нельзя было просто бросить труп здесь, а времени на похороны нет. Так, ну и где ваш йомад?

– Наверху его нет, а входная дверь открыта.

– Но заклинание… – Рив большими шагами пересек часовню и остановился у двери. – Глиф разорван. Он сбежал.

– Сбежал? – испуганно переспросил Титус. – Но зачем?

– Он чужак, парень, – сказал Шраон, переглянувшись с Ривом. – К тому же терранец. Да, новотерранец, признаю, и все же терранец. Я не знал, стоит ли ему доверять, поэтому Рив и поставил охранное заклинание – на всякий случай.

– Если он враг, то мы в серьезной опасности, – произнес дионах. – Собирайтесь, пора уходить. Сегодня же отправимся в Квири.

– А это уже без меня, – заявил Фин. – Я остаюсь в Лукуре.

Лица Шраона и Терина удивленно вытянулись, но Рив с Анневом лишь коротко кивнули.

– Как хочешь. Но я бы тебе посоветовал не задерживаться в убежище.

– Я, вообще-то, не идиот.

– Это хорошо. Может, протянешь целую неделю.

Фин, не удостоив Рива ответом, повернулся к Анневу:

– Ты и правда идешь с этим мужиком?

– Думаю, да. То есть я не уверен, но… скорее всего.

– Выходит, пора прощаться.

– Выходит, так.

Лицо Фина как-то странно переменилось, но мгновение спустя вновь стало прежним.

– Смотри, не спали еще какую-нибудь деревеньку по дороге.

– Ничего не обещаю, – не смог сдержать улыбки Аннев. – Что будешь делать?

– Пока не решил. Но, как по мне, любой вариант лучше, чем таскаться за вами или торчать в Академии.

– Я думал, тебе там нравилось.

– Ты сдурел? Аннев, да там никому не нравилось, ни одной живой душе! Поэтому мы тебя и ненавидели: ты только на занятия приходил, а в остальное время делал, что хотел. – Он шмыгнул носом. – Мы только и ждали, когда нас наконец отправят за артефактами, – а ты взял и сровнял Академию с землей. И, по правде говоря, это лучшее из того, что со мной случилось.

Его неожиданное признание поставило Аннева в тупик. Академия стала могилой для многих, очень многих людей: служителей, мастеров, знающих жен – и все эти смерти были на его, Аннева, совести. И вдруг оказывается, что кому-то это бедствие принесло долгожданное облегчение.

– Ну что ж, – сказал он, – удачи тебе.

– И тебе.

Аннев протянул руку и тут же понял, что зря: Фин уставился на нее, недоуменно вскинув бровь. Но вот – несколько долгих секунд спустя – крепко пожал ее:

– Еще увидимся, Аннев.

Едва Аннев отпустил руку Фина, как заметил краем глаза какое-то движение. Он машинально повернулся. Титус с Терином складывали вещи в дорожные мешки – Аннев даже развязать свой не успел, – а позади них стоял Шраон и, положив руки на алебарду, о чем-то тихо переговаривался с Ривом.

В воздухе ощущалось напряжение, но ничего подозрительного Аннев так и не увидел.

Фин поднял с пола свой мешок и направился к двери. На пороге он последний раз обернулся и…

– Какого дьявола?

В эту же секунду над головой Аннева раздался чудовищный, пробирающий до костей рев и что-то тяжелое обрушилось на пол. Блеснула черная чешуя, но в полумраке разобрать очертания существа, стоящего в облаке пепла, было почти невозможно. Аннев лишь увидел, как тонкий длинный хвост вылетел из облака клубящейся темноты и сбил Рива с ног, а миг спустя существо прыгнуло на Шраона, замахнувшегося алебардой, и вцепилось ему зубами в плечо.

Аннев тут же понял, кто перед ним: Салтар, ядовитый ящер-сианар. Это он убил Тукаса и преследовал их от самого поместья Рокас.

Терин оказался проворнее всех: пока Титус вопил, а Фин бежал назад, доставая на ходу из-за спины пернач, он выхватил из-за пояса кинжал и бросился на помощь Шраону. Лезвие кинжала скользнуло по чешуе, не причинив монстру никакого вреда, но дерзкая атака Терина не осталась без внимания. Монстр выпустил плечо Шраона и повернулся к мальчишке. Терин чертыхнулся и попятился, налетев на почерневшую скамью. Едва он перепрыгнул через препятствие, как чудовище ринулось прямо на него, разнеся злосчастную скамью в щепки. Магическое облако тумана, до этой поры окружавшее монстра, начало рассеиваться.

Аннев выхватил из ножен фламберг, охваченный пламенем, и выставил перед собой, осветив монстра в полный рост. Это оказался настоящий гигант – футов семи с половиной в высоту, не меньше, – невероятно широкоплечий и мускулистый, с тонкой талией и мощными конечностями со вздувшимися, оплетенными венами мышцами. На руках у твари было по четыре пальца, которые оканчивались длинными загнутыми когтями. На длинной шее сидела очень странная голова: она одновременно походила и на лягушачью, и на змеиную, и на крокодилью, но при этом в ней было что-то неуловимо человеческое, из-за чего существо выглядело еще более уродливо и пугающе.

Салтар по-змеиному высунул язык, пробуя воздух на вкус, и повернул голову к Анневу.

– Соссуд, – прошипел ящер, скрежеща зубами. – Не противсся.

Аннев рубанул мечом, целясь монстру в шею, но тот ловко увернулся, обвил хвостом лодыжку Аннева и дернул, повалив его на пол. Фин бросился вперед с перначами наготове, но не успел нанести удар, как раздался оглушительный взрыв, сбивший их всех с ног. В задней стене часовни образовалась огромная брешь, через которую Рив и Шраон выбрались наружу. Дионах вскинул кузнеца себе на спину с такой легкостью, будто тот вовсе ничего не весил, и, даже не оглянувшись на мальчишек, растворился со своей ношей во тьме.

«Он бросил нас, – ошарашенно подумал Аннев, вскакивая на ноги. – Этот ублюдок нас бросил!»

Ящер уставился на полуразрушенную стену:

– Бесс фокуссов. Жрецц-лжецц ссбежал. Ты пойдешь ссо мной.

Терин тем временем подталкивал Титуса к бреши, но тот словно остолбенел, в ужасе взирая на Аннева и противостоящего ему гигантского кеокума. Аннев перехватил взгляд друга и, незаметно кивнув в сторону бреши – уходите! – шагнул к ящеру.

– Твое имя Салтар, – громко произнес он, отвлекая внимание монстра от друзей, – и тебе тоже следует бежать.

Аннев стянул перчатку и выставил перед собой тускло светящуюся золотую руку, прикрываясь ею как щитом. Меч в его правой руке полыхал огнем, наполняя часовню причудливыми дрожащими тенями.

Ящер засмеялся мерзким скрипучим смехом – будто кто-то царапал грифельную доску куском стекла – и прошипел:

– Ссалтар никогда не бежит. Это от него бегут ссломя голову.

Салтар ощерил морду в чудовищной ухмылке, обнажив длинные ряды острых, как иглы, зубов.

– А побегать все-таки придется… если мы и впрямь тебе нужны.

Аннев с Фином попятились к двери. Салтар двинулся за ними, забыв о Терине и Титусе, которые принялись потихоньку пробираться сквозь брешь в стене.

Аннев сделал еще один медленный шаг назад; Длань Кеоса засияла ярче, и ящер поднял руку, заслоняя глаза от света. Терин, уже стоявший по другую сторону бреши, помогал Титусу перелезть через груду кирпичей, как вдруг Титус поскользнулся – и кубарем полетел вниз, исчезнув во мраке. Салтар крутанулся на месте, склонил голову набок, пытаясь уловить источник звука, и в эту же секунду Аннев с Фином бросились бежать. Вдогонку им раздался дикий рев и треск ломаемых скамей.

– Сюда! – крикнул Аннев, сворачивая в переулок, чтобы догнать Титуса с Терином.

– Еще чего! – проорал в ответ Фин. – Ты забыл? Теперь каждый сам по себе!

И побежал в противоположную сторону. Аннев пару мгновений глядел ему вслед, а потом снова стремглав помчался по мощеному переулку. Булыжники за его спиной жалобно застонали, и, обернувшись, он увидел приближающегося ящера. Аннев свернул в первую попавшуюся улочку. Нечего и думать о том, чтобы воссоединиться с друзьями, – наоборот, нужно увести эту тварь как можно дальше от них.

Тут ящер подпрыгнул на невообразимую высоту и приземлился на стену полуразвалившегося дома. Стена прогнулась под его весом, угрожая рухнуть, но Салтар оттолкнулся от нее мощными ногами, снова взлетел в воздух и с грохотом опустился на крышу дома прямо перед Анневом.

– Кровь и пепел! – ругнулся Аннев и кинулся в переулок, мимо которого уже хотел пробежать.

Освещая себе путь Дланью и фламбергом, он снова нырнул в какой-то закоулок, выбежал на широкую улицу и, перемахнув ее в один миг – спасибо сапогам быстрой поступи, – протиснулся в узкий просвет между двумя приземистыми постройками и замер. Несколько мгновений он не слышал ничего, кроме бешеного стука собственного сердца, и уже было решил, что оторвался от погони, как вдруг по крыше справа что-то грохнуло. Аннев поднял голову – над ним стоял Салтар и смотрел прямо на него.

«Меч!» – запоздало сообразил Аннев.

Языки пламени, плясавшие на лезвии, значительно облегчали ему путь по извилистым закоулкам Пепельного квартала, но при этом, естественно, выдавали его присутствие. Аннев погасил пламя и спрятал меч в ножны. Потом попробовал приглушить сияние, исходившее от Длани Кеоса. Пусть не сразу, но ему это удалось – теперь рука едва светилась. Аннев завертел головой, пытаясь сориентироваться в почти полной темноте. Проход, в котором он оказался, был слишком узок, чтобы в него мог пролезть могучий ящер. Хвала небесам! Слушая, как Салтар топчется наверху, Аннев заметил дальше по переулку какую-то дверь. Он кинулся к ней, толкнул – заперто. Он навалился на нее плечом и надавил. Дверь заскрипела, но не поддалась. Тогда Аннев врезал по ней золотым кулаком – щепки брызнули во все стороны, и покрытые сажей доски проломились. Аннев заскочил внутрь и прислушался.

Прошла секунда.

Пять.

Десять.

Бам! Грохот раздался где-то далеко. Аннев усмехнулся – обманули дурака! – выскочил из дома и, в мгновение ока преодолев узкий переулок, вылетел на улицу и со всех ног помчался в противоположном направлении, петляя по закоулкам.

Пробежав с полмили, он остановился под навесом заброшенной мастерской. Аннев тяжело дышал – скорее от адреналина, чем от усталости, – руки у него тряслись. Он сделал глубокий вдох и попытался успокоиться.

«Так, – сказал он себе, – что мы имеем? Цзянь сбежал еще до того, как заварилась эта каша. Рив забрал Шраона, так что волноваться тут не о чем. Фин, скорее всего, уже на полпути в Нижний квартал. А Титус с Терином… Ох, чтоб меня!»

Естественно, они отправятся его искать – кто-кто, а эти двое никогда не бросят друга в беде.

«Тогда им конец. Ну почему я не уговорил их остаться в Баноке с Брайаном?»

А вдруг они нашли Рива и Шраона? Тогда им ничего не грозит: дионах защитит их магией, а кузнец – алебардой. Если, конечно, ранен не слишком серьезно.

Но что, если они наткнутся на Салтара – или забредут на Костяной двор?

Воистину неведение хуже смерти. Он должен найти друзей, а для этого придется вернуться к часовне и попробовать отыскать их следы. Звучит почти что безнадежно, но другого выхода нет…

Стоп. Разве нет?

Ругнувшись себе под нос, Аннев полез в бездонный мешок и вынул оттуда два кольца: медное и с двумя змейками. Одно он надел на указательный палец, второе на мизинец – и покачнулся, едва не сбитый с ног объединенной силой двух артефактов.

Как и в прошлый раз, перед глазами у него поплыл красноватый туман. Всмотревшись в темноту, он смог различить пульсацию – это бились сердца жителей Пепельного квартала: бродяга валялся в переулке, в развалинах рядом укрылась семья из пяти человек – трое взрослых и двое детей. Аннев ощущал исходивший от них запах, чувствовал на языке вкус их крови, беспокойства и страха. На Аннева накатила тошнота, но когда он сделал глубокий вдох, то наконец почувствовал знакомый запах пота и немытого тела, к которому отчего-то примешивались стальные нотки крови.

Ребята приближались к Костяному двору. Двигались они медленно, отпугиваемые распространявшимся вокруг этого места смрадом. Тут пахнуло пряностями, и сердце у Аннева упало: по пятам за Титусом и Терином шли иннистиульцы, возглавляемые, без сомнения, Эларом Кранаком. Уловил Аннев и запах грязных дредов Фина, и соленый привкус бронзовой кожи Шраона. Судя по всему, Фин направлялся на северо-восток, то есть в его сторону, а Шраон ковылял на юг. Аннев «попробовал» его кровь – и ощутил кислотный привкус. Яд Салтара.

Но где же Цзянь? Аннев старался выследить и его, но едва уловимый запах некроманта постоянно от него ускользал.

«Он все предвидел и не посчитал нужным нас предупредить… или он просто предатель?»

Тут Аннев застыл как вкопанный: темнота запульсировала, выдавая биение сердца громадного холоднокровного существа. Оно кралось по одной из улочек, очевидно намереваясь застать Аннева врасплох. Первой мыслью юноши было бежать очертя голову, но он не двинулся с места. Как бы быстро Аннев ни бежал, ящер все равно найдет его – выследит по запаху, как он сам только что выследил своих друзей.

Аннев положил руку на меч, висящий на поясе. Нестерпимо хотелось отцепить Зуболом, висящий на спине, но вместо этого он сосредоточил внимание на кольцах. Позволив медному обострить свои чувства до предела, Аннев прикоснулся сознанием к магии кольца с кодаворой. Он понятия не имел, что следует делать, поэтому просто расслабился и представил себе, как ящер крадется во тьме… обходит его с фланга… а потом делает невероятный прыжок и летит на него, целясь в голову мощными ногами…

Миг – и картина, нарисованная в его воображении, стала реальностью! Кеокум выпрыгнул из темноты, и Аннев развернулся ему навстречу с мечом в руке. Закрыв глаза, юноша призвал магию Возмездия, и клинок вспыхнул бело-желтым пламенем. Салтар распахнул пасть и зашипел, прикрывая глаза руками, а Аннев отскочил в сторону и рубанул тварь по бедру. Посыпались искры. Пылающее лезвие разрубило черные пластины чешуи и вошло глубоко в плоть. Ящер взвыл, потерял ориентацию и врезался в стену.

Аннев молниеносно развернулся. Держа меч перед собой, он распалил огонь еще сильнее и, когда цвет пламени сменился с желтого на голубой, ринулся на поверженного сианара. Однако проткнуть врага ему не удалось. Салтар одной рукой ударил по мечу, отведя удар, а вторую выбросил вперед, намереваясь вцепиться Анневу в грудь. Аннев попытался схватить его за предплечье своей золотой рукой, чтобы раздробить ему кости – как он раздробил голень работорговцу в «Бездонном кубке», – но Салтар оказался чересчур проворен. Длинный хвост обвился вокруг лодыжки Аннева и тот рухнул на землю, почувствовав, как острые зубы впились ему в плечо.

Аннев закричал. Хотя зубы не смогли прокусить плащ из драконьей кожи, но давление челюстей вызвало чудовищную боль. Аннев замахнулся и впечатал левый кулак в голову ящера. Удар оказался такой силы, что Салтар отлетел назад, а в плаще осталось несколько зубов ящера.

Оба тут же вскочили на ноги. Салтар выпрямился во весь гигантский рост и зашипел. Аннев в ответ поднял пылающий меч, одновременно прикрываясь, как щитом, золотой рукой. Ящер смерил оценивающим взглядом оба артефакта и отступил назад.

– Зачем нам дратьсся? – невнятно проговорил он. – Идем ссо мной. Броссь друзей, броссь жретсса-лжетсса.

– Кажется, мы это уже проходили, – ответил Аннев, внимательно следя за мотающимся туда-сюда хвостом. – Никуда я с тобой не пойду и друзей не брошу.

– Но ты уже их броссил, Избранный. Они мертвы – или скоро умрут. Так осставь их и пойдем ссо мной.

– Куда?

Аннев замер, пытаясь предугадать следующее действие ящера. Пасть кеокума расползлась в жуткой ухмылке.

– Поссмотрим.

– На что «поссмотрим»?

– Ссможет ли Дортафола заплатить сстолько, ссколько проссит ссемейсство Рокасс.

И ящер, размахивая хвостом, выпрыгнул вперед. Когтистые лапы рассекли воздух, угрожая разорвать Аннева на куски. Левой рукой Аннев парировал атаку, а правой со всей силы рубанул по хвосту. Клинок, пылающий голубоватым огнем, с шипением прошел сквозь плоть ящера, отрубив хвост почти целиком. Ящер успел полоснуть Аннева по горлу когтями, а потом отпрянул, сделал несколько нетвердых шагов назад и оказался под навесом. Превозмогая жгучую боль, Аннев ударил по навесу мечом. Тяжелая ткань обрушилась монстру на голову, и, пока он под ней барахтался, Аннев снова нанес удар – и отсек ящеру руку.

Салтар с диким воем вспрыгнул на крышу мастерской и стряхнул с себя окровавленный холст. Аннев приготовился отразить новую атаку, но тут услышал удаляющийся грохот, а запах холодной крови и кисловатого яда начал слабеть. Ящер сбежал.

Глава 27

Алая пелена перед глазами Аннева колыхалась и пульсировала. Он сунул меч в ножны и прижал руку к ранам на шее, чувствуя, как кровь струится между пальцами.

Кеос, еще немного – и он истечет кровью до смерти.

«Бинты из рубахи восстановления, – внезапно вспомнил он. – Я ведь взял их с собой…»

Неуклюже орудуя золотой рукой, он вытащил из кармана плаща бездонный мешок, сунул в него массивную кисть и вскоре нащупал полосы тонкой ткани. Аккуратно ухватив одну большим и указательным пальцем, Аннев извлек ее из мешка и облегченно выдохнул.

Слава богам!

Аннев обессиленно привалился к стене мастерской. Голова у него оставалась ясной, но своего тела он почти не чувствовал, как будто парил за его пределами. Мучительно медленно он обмотал шею бинтом и крепко затянул.

В тот же миг он почувствовал, как тело наполняется энергией и теплом. Малиновая завеса перед глазами начала истончаться и вскоре исчезла вовсе, и Пепельный квартал вновь предстал перед Анневом в прозрачной красноватой дымке.

Аннев сделал десять медленных вдохов… Он был жив. Салтар сбежал, но он-то жив! Дыхание стало ровным, сердце забилось быстрее.

«Титус и Терин… они ведь направляются прямиком в ловушку работорговца!»

Аннев сосредоточился на магии медного кольца, пытаясь отыскать следы друзей. Есть. Они обнаружились в нескольких кварталах к северо-западу от него. Аннев вскочил на ноги и бросился в том направлении. Он несся по улицам, как стрела, выпущенная из лука, но дыхание почему-то оставалось спокойным и ровным.

«Это из-за рубахи, – осенило его. В памяти тут же всплыла его битва с феурогами в Шаенбалу. – Она ведь не только быстро исцеляет раны, но и усиливает выносливость! Надо же, совсем забыл».

И, решив не снимать с шеи чудодейственную повязку, припустил еще быстрее. Через считаные секунды он уже оказался на Костяном дворе. Смрад здесь стоял такой густой, что глаза слезились и тошнота подкатывала к горлу. Людей почти не было – Аннев различил во тьме лишь нескольких человек, притаившихся в темноте. Свернув в сторону от них, он стремглав кинулся в самое сердце Двора, куда вели следы друзей.

Минуту спустя юноша стоял у громадного амбара, сплошь исписанного символами, которые он не узнал. У главного входа возвышалась гора костей. Вперемешку со старыми, уже выбеленными солнцем лежали и совсем свежие, на которых даже кровь еще не высохла. Стараясь не думать о том, что, возможно, еще пару часов назад обладатели этих костей были живы, Аннев сосредоточил ощущения на амбаре.

Титус с Терином, несомненно, находились внутри – он слышал, как их сердца бешено колотятся, чуть ли не выпрыгивая из груди. Мальчишки стояли в центре кольца… но из чего было это кольцо, Аннев никак не мог разобрать, лишь чувствовал исходивший от него застарелый запах смерти. Тут он уловил слабое дуновение воздуха. Аннев повел носом, пытаясь определить, откуда сквозит, и обнаружил крошечное отверстие в стене. Он впился в него взглядом, зрение под действием магии обострилось до предела, и Анневу все стало ясно.

Его друзья были окружены кольцом из… трупов. Это была настоящая стена по плечо высотой, в основании которой лежали тела тех, кто погиб в пожаре, бушевавшем здесь много десятилетий назад. А среди этого невыносимого зловония выделялся хорошо знакомый запах – тот самый, который Аннев так боялся учуять. Элар Кранак и отряд его людей. Проклятье.

Аннев отступил назад, напряг зрение, и вскоре сквозь стену ему удалось увидеть тусклые очертания их тел. Вдруг до его обоняния донесся едва уловимый, но узнаваемый аромат. Чистый и холодный. Аннев сосредоточился на нем, пытаясь почувствовать его обладателя, но аромат был слишком слаб и постоянно ускользал от него.

Неужели это Цзянь? Он что, заодно с иннистиульцами? Аннев не взялся бы сказать наверняка, но в глубине души боялся, что так оно и есть.

Он напряг слух, стараясь услышать, что творится за толстыми стенами амбара, но тщетно: магия кольца обострила многие его чувства, но на слух, увы, не действовала. Тогда Аннев снова включил вкус и обоняние: от иннистиульцев разило специями, соленым потом и… тревогой. Отчего бы, интересно, нервничать здоровым, вооруженным мужчинам? Это стена трупов нагоняет на них страх – или что-то еще?..

Аннев натянул перчатку на Длань Кеоса, тускло мерцавшую в ночной тьме, и вынул фламберг из ножен. Разжигать на нем яркое пламя было слишком опасно, поэтому Аннев по наитию представил пламя иного рода – призрачное, невидимое человеческому глазу. Меч тихо загудел, откликнувшись на его призыв, и лезвие окутало красноватое свечение, которое Аннев различал лишь благодаря магии своего кольца. Аннев снял со спины Зуболом и взял его в левую руку.

«Ну, кажется, готов».

Внезапно ему стало страшно. А сможет ли он в одиночку, пусть и вооруженный артефактами, освободить Терина и Титуса? И где гарантия, что, пока он будет сражаться с иннистиульцами, его друзей не убьют? Никакой гарантии у него, естественно, нет, как нет и внятного плана действий. Зато есть магическое кольцо, которое, как говорил Цзянь, помогает видеть будущее. А значит, можно подготовиться к тому, что его ждет, как только он перешагнет порог этого амбара.