Текст книги "Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны"

Но штык, направленный в сердце, ранил его только в плечо, не задев сердца. Когда он пришел в себя, было уже темно. Он полз, пока не добрался до этой землянки, расположенной на расстоянии около пяти километров от места убийства. В этом месте жила семья Лейбовицев, которые взяли его к себе в землянку, ухаживали за ним, перевязывали раны. Через какое-то время, когда Федоров направил в это место одно из своих подразделений под командованием Михаила Надалина, раненый был принят в его ряды для выполнения различных поручений, возложенных на него подразделением. Он несколько раз встречался с Мустафой, но не мстил ему.

Как я узнал после войны, врач подал в суд и на Моряка, и на Мустафу. Но они, защищаясь, утверждали, что евреи мешали им при выполнении боевых заданий. Моряк позже работал в НКВД. (Женщина из семьи Лейбовиц, которая лечила раненого и тем самым спасла ему жизнь, сейчас живет в Израиле.)

В районе Пинска мы несколько раз взрывали железнодорожные пути между Пинском и Брестом, нападали на полицейские участки, устраивали засады на дорогах. За эти операции я получил благодарность от генерального штаба.

Борьба за посадочную полосу

В то время военные действия сосредоточились на посадочной полосе, недалеко от деревни Лунинец. Здесь приземлялись самолеты, которые доставляли партизанам оружие, боеприпасы и другие грузы, а также забирали с собой раненых. Немцы знали об этой посадочной полосе и атаковали ее, но мы после каждой бомбардировки возобновляли ее, поскольку она была крайне важна для нас.

После того как мы вернулись из окрестностей Пинска, меня вместе с подразделением разведчиков отправили на посадочную полосу для охраны самолетов, на которых должно было прилететь большое количество военной техники, включая 76-миллиметровые полевые пушки. Сразу после взлета самолетов с ранеными немцы начали совместную операцию против посадочной полосы – воздушную и наземную с помощью танков. Бомбардировка продолжалась в течение 24 часов. Затем немцы вошли в деревню, но нашли ее уничтоженной. Все жители ушли в лес.

В отместку Федоров решил нанести удар по немецкому гарнизону в Ракитно, который, по моим сведениям, насчитывал 300 человек. Мы обстреливали их всю ночь, но их позиции были хорошо укреплены. На рассвете нас серьезно атаковали немецкие самолеты. Мы были вынуждены отступить. Под шквальным огнем мы переправились через реку Горынь в направлении деревни Хилин, но и здесь мы не смогли отдохнуть. Мои разведчики обнаружили в этом районе немцев, которые только что прибыли на четырех военных грузовиках. Мы немедленно атаковали их и уничтожили, взяв только трех пленных. После допроса через нашего переводчика Мейлеха Бакальчука все трое были переданы мне для расстрела. Один из них просил меня не убивать его, потому что у него были дети. Я спросил его: «Тогда почему вы бросаете еврейских детей в колодец живыми?» Я убил их всех на месте.

После этого боя мы направились в Золотое, где расправились с группой бандеровцев[48]48
  Украинские националисты, часто нацистские коллаборационисты, которые охотились как на советских партизан, так и на евреев. – Прим. ред.


[Закрыть]. Подразделение Мисюры также сражалось с ними. Однажды, когда мое подразделение стояло лагерем в деревне Вичевка, на нее напали бандеровцы, которые хотели освободить двух немецких военнопленных. Партизаны, которых застали врасплох во сне, убежали, спасая свои жизни. Бандеровцы провели обыск в домах и нашли еврейскую санитарку по имени Матильда, которая не успела спрятаться. Они отрезали ей грудь, выгравировали ножом на груди звезду Давида и повесили на валявшемся на земле дереве. В этом бою было убито 13 партизан. Бандеровцы забрали двух пленных немцев, несколько повозок и лошадей, боеприпасы и продовольствие.

Партизаны, со своей стороны, отомстили бандеровцам, когда те спали в лесу в пяти километрах от Городни. Произошло то же самое, только на этот раз перевес был на стороне партизан.

В это время мы атаковали бронепоезд на железной дороге между Ковелем и Брестом. Наша 45-миллиметровая пушка со второго выстрела подожгла состав, и это заставило немцев, около 30 солдат, спрыгнуть с него. Будучи на лошадях, мы атаковали их с разведчиками и добили.

В результате всех этих боев все немецкие гарнизоны на пути к Ровно были уничтожены.

Когда война закончилась, генерал Бегма предложил мне остаться в Ровно и работать председателем городского комитета по физкультуре. Я поехал в Киев, где получил необходимую справку, и приступил к работе. Примерно через два месяца меня пригласили к Корчеву, заместителю председателя райкома. Он сообщил мне, что скоро всех евреев снимут с важных должностей. Он был приятно удивлен, когда я показал ему свое удостоверение личности, в котором была записана фамилия Абугов Александр Леонтьевич, русский. По рекомендации Корчева меня вскоре должны были перевести в районный комитет по физкультуре. В те времена это имело реальное преимущество – председатель райкома освобождался от службы в армии.

Условия жизни евреев становились все хуже и хуже. Евреев увольняли с должностей руководителей заводов и других предприятий. Семья моей жены и все мои зятья, которые были со мной в партизанском отряде, стали уговаривать меня покинуть Советский Союз, особенно когда появилась возможность выехать в Польшу в качестве репатриантов. Вначале я был против этой идеи, но потом решил попытать счастья и уехать из России, во имя которой я столько сделал и столько воевал.

После долгих скитаний по Польше, Чехословакии, Австрии и Италии мы, наконец, прибыли в Израиль в 1949 году.

Целый год Михаил Глидер сражался в партизанских лагерях под командованием генерал-майора Алексея Федорова, а также в лагере Сидора Ковпака.

Описывая жизнь этого смелого бойца, Федоров писал:

Товарищ Глидер, сражаясь плечом к плечу с другими бойцами в тылу врага, с большим успехом выполнял задания, атаковал подразделения противника как боец и одновременно выполнял свой долг фотографа. Принимая активное участие в подрыве железнодорожных путей, по которым шел немецкий транспорт, он подходил иногда шагов на 50 к путям и устанавливал там заряд для немецкого поезда со всеми находившимися в нем солдатами и боеприпасами, чтобы увидеть собственными глазами его приближение и взрыв и сфотографировать все событие сразу.

Ковпак описывает Глидера и как фотографа, и как бойца:

Необычайный героизм в лагере проявил Михаил Глидер. Он также проделал очень важную работу, направляя свою камеру на съемку боевых действий лагеря, а также на проявления жестокости немцев по отношению к мирному населению. К его работе в качестве фотографа боевых действий прилагаются документальные свидетельства. Он также мужественно сражался с немецкими врагами. 12 мая 1943 года, во время одного из тяжелейших боев, он все время находился на передовой, организовал переправу лагеря через реку Припять и подал пример другим товарищам. В то же время боец Глидер снимал своей кинокамерой выполнение этой трудной и опасной задачи[49]49
  Цит. по: Einikeit. 1944. June 15.


[Закрыть].

* * *

Первые полтора года войны кинооператор Михаил Глидер провел в Краснознаменной Амурской флотилии. В марте 1943 года его вызвали в Москву. Для съемок документального фильма о партизанском движении нужен был оператор, хорошо знающий Украину. Не задумываясь, Глидер согласился спрыгнуть на парашюте в район боевых действий партизанского отряда, оперирующего в тылу врага. Он скрыл, что никогда раньше не прыгал с парашютом и видел его только в руках других. Так Михаил Глидер оказался в прославленном соединении С. А. Ковпака.

Соединение переживало трудные дни. Немцы окружили его и старались загнать в «треугольник» между Припятью и Днепром. Партизаны попытались прорваться через линию железной дороги. Это был первый партизанский бой, в котором участвовал Глидер: снимать ночью он не мог и дрался, как рядовой боец.

Прорыв не удался, силы немцев были слишком велики. Ковпак решил переправиться через Припять. Переправа строилась всю ночь. Ширина реки здесь достигала 240 метров, а течение было так сильно, что обыкновенный понтонный мост сносило. Между тем надо было переправить и артиллерию, и обоз.

Все полезли в холодную воду. На три четверти мост был уже готов, когда трос все же лопнул. Глидер вспомнил, как строились такие мосты на Амуре, и предложил вбивать в дно колья и скреплять их проволокой, чтобы каждое бревно утыкалось в «индивидуальное» препятствие. Так и сделали. К утру переправа была готова, грузы и пушки перетащили на руках, лошадей вели под уздцы.

Немцы спохватились поздно – партизаны были уже далеко.

Через несколько дней Глидер снимал историческое совещание командиров и комиссаров пяти крупнейших партизанских соединений Украины, на котором присутствовали также секретарь ЦК КП(б) Украины Д. С. Коротченко и начальник штаба партизанского движения Украины генерал-майор Строкач. Затем Глидер получил приказ перейти в соединение А. Ф. Федорова.

Соединение Федорова двигалось ускоренными маршами. Люди проводили по 16 часов в движении. По дороге встречались сожженные немцами деревни. Не население кормило здесь партизан, а партизаны отдавали населению свои запасы. Разгромив немецкий гарнизон в бою, в котором Глидер и снимал и дрался, соединение отправилось дальше и пришло в район железной дороги Ковель – Сарны. Надо было «закрыть» все магистрали этого района – по ним немцы отправляли на фронт живую силу и технику. Едва обосновавшись в лесу, партизаны, группа за группой, отправлялись на диверсии.

Глидер хотел во что бы то ни стало заснять взрыв на железной дороге. Двенадцать раз он выходил на диверсии, во время которых было подорвано десять немецких поездов. Но съемка удалась лишь раз. Зато под руководством такого мастера, как Павлов (ныне Герой Советского Союза), кинооператор стал опытным подрывником. Кадры взрыва, заснятые Глидером в 60 метрах от насыпи, остаются уникальными в истории кино[50]50
  Его фильмы хранятся в архиве РГБ в Москве. – Прим. ред.


[Закрыть].

Федоровцы выполнили задание: нарушили все движение, и немцам приходилось отправлять подкрепления через Румынию. Не проходило ночи без взрыва. Федоров прозвал подрывников «лесными диспетчерами». Крестьяне говорили, что немецкие поезда «ходят только вверх колесами».

В промежутках между диверсиями Глидер снимал быт соединения. Не считая тысяч метров кинопленки, только «лейкой» он сделал в тылу врага четыре тысячи снимков.

С наступлением зимы партизаны начали рыть землянки для лагеря, но немцы окружили лагерь. Пришлось уходить, переправиться через Стырь, драться. Немцы бомбили окрестные леса, разыскивая федоровцев. С соединением двигался и «цивильный лагерь» – несколько сот спасенных партизанами евреев, украинцев и поляков, которым угрожала смерть.

Глидер научился ставить мины, распознавать следы, научился всему: и партизанской тактике, и разведке, и строительству землянок без гвоздей, и искусству допроса пленных.

Редкий участник длительных событий запоминает те детали, которые впоследствии могут раскрыть перед другими живую картину происходившего. «Киноглаз», привычка к наблюдательности, блестящая память и, наконец, дневник помогли Глидеру после войны написать замечательную книгу о федоровском соединении [Глидер 1947]. В ней он подробно рассказал о том, как партизаны слушали доклад товарища Сталина 6 ноября 1943 года, как они праздновал и дни 7 ноября, 1 Мая, день Красной армии, как они встречали новый, 1944 год. Он описал митинги, парады, вечера самодеятельности. Повествуя о боях и диверсиях, Глидер не забыл отдельных участников их. Он показал целую галерею ярких портретов партизан, их командиров и комиссаров: Ковпака, Федорова, Руднева, Дружинина и других.

В пути, на диверсиях, при занятии населенных пунктов партизаны встречались с огромным количеством гражданских людей, крестьян и горожан, взрослых и детей, мужчин и женщин. Неслыханные страдания народа под игом немецкой оккупации не сломили воли советских людей к сопротивлению, не разрушили веры в победу. Повсюду молодежь и люди старших возрастов присоединялись к партизанам, женщины готовы были отдать последнее, чтобы накормить бойцов, дети помогали им, чем только могли.

Когда Советская Армия приблизилась к району, в котором оперировало федоровское соединение, было решено переправить через линию фронта раненых, больных и «цивильный лагерь». И тут оказалось, что раненые и больные не хотели покидать своих отрядов: они сроднились с товарищами, они мечтали воевать до победы. Была омрачена разлукой и часть «цивильных»: они оставляли своих спасителей в тылу врага.

Все эти моменты Глидер запечатлел на кинопленке.

Довелось Глидеру снять другую замечательную сцену: в январе 1944 года красноармейская разведка впервые проникла в район действий федоровского соединения и встретилась с партизанами. И красноармейцы, и партизаны, естественно, опасаясь возможной ошибки, с большой осторожностью приблизились друг к другу. Но когда партизаны различили звезды на головных уборах, увидали русские лица и советские автоматы, они бросились к красноармейцам с криками: «Родные! Товарищи!» Через минуту красноармейцы обнимали партизан, партизаны – красноармейцев. Многие плакали. И Глидеру слезы мешали снимать…

Красноармейцы провели ночь в штабе соединения. Их накормили. Партизанские девушки выстирали им белье. Вечером для них был дан концерт.

С Советской Армией федоровцы соединились, однако, еще не скоро. Снова наступили партизанские будни: взрывы на железной дороге, засады на шоссе, мелкие стычки. Шли дожди, неожиданные в это время года. Размокли землянки, дороги стали непроезжими.

Последняя крупная операция, в которой участвовал Глидер, состоялась в день 26-й годовщины Советской Армии, в 1944 году. Ночью, бесшумно сняв немецкие передовые посты, федоровцы вошли в село Несухоезжее, где находились крупные вражеские силы. Бой был трудным и длительным: немцев оказалось больше, чем это определила разведка, и часть их успела засесть в каменных зданиях и в дотах. Но все же спастись удалось лишь нескольким десяткам гитлеровцев, остальных – около тысячи немецких солдат и офицеров – партизаны уничтожили или захватили в плен. Федоровцам достались также крупные склады с боеприпасами.

После боя партизаны 12 суток пробирались к своему лагерю. Шли ночами, проходили 40 километров за ночь. Немцы пытались преследовать их, вражеская авиация бомбила все дороги и леса. Но партизаны благополучно вернулись в лагерь и привезли с собой всех своих раненых.

В марте 1944 года вместе с Федоровым и комиссаром соединения Дружининым, которых вызвали в Киев, Глидер, перейдя линию фронта, вернулся в Москву. Кадры, снятые им, вошли в десятки киножурналов, в фильм режиссера Довженко об Украине, в фильмы режиссера Беляева о партизанах[51]51
  Опять же, редактор надеется, что когда-нибудь эти фильмы станут доступны для западной аудитории. – Прим. ред.


[Закрыть]. Но в Москве

Глидера ждало большое горе: его единственный сын, его брат, а также муж его дочери погибли на фронте.

Вскоре после возвращения в Москву Глидер получил предложение отправиться в Чехословацкий корпус: режиссер Копалин готовил документальный фильм о Чехословакии. Так Глидер стал кинооператором второй чехословацкой воздушно-десантной бригады. Он снимал учения своей бригады, а затем и первый ее бой под польской деревней Пельня. В этом бою Глидер вывез из-под обстрела 18 раненых, одно орудие и четыре машины.

В это время в словацкой армии, сформированной немцами и правительством предателей, вспыхнуло восстание. Образовался «освобожденный район» вокруг городов Банска Быстрица и Зволен. Командование фронта направило вторую воздушно-десантную бригаду на поддержку этого восстания.

Группа, с которой летел Глидер, одной из первых благополучно приземлилась на освобожденной территории. Из-за дурной погоды, однако, прибытие всей бригады затянулось. Между тем положение восставших было очень шатким. Их район был невелик, бойцы не обстреляны, командиры неопытны.

Наступление немцев не заставило себя долго ждать. Бригада была брошена в бой по частям и тем самым распылена. Первые столкновения окончились успешно для восставших. Но вслед за этим немцы двинули в наступление крупные силы, поддерживая их авиацией. Среди населения освобожденного района началась паника. На фронте то и дело открывались бреши. Части второй бригады и партизаны хотя и дрались отважно, но выдержать натиск врага не могли. Немцы захватили Банску Штявницу. Пришлось оставить и Банску Быстрицу, и Зволен.

Все дороги были забиты солдатами и беженцами, уходившими от немцев. Путь был труден, он проходил по горам. Немцы жестоко бомбили дороги. Связь была потеряна. Неожиданно пришел приказ по армии освобожденного района. Этим приказом она объявлялась самораспущенной. Командование бригады, сформированной в СССР, не приняло такой приказ. Не говоря уже о том, что народ требовал продолжения борьбы, штаб армии освобожденного района не имел права распускать часть, сформированную не им. Командир бригады полковник Прикрыл вызвал Глидера и сказал ему:

– Я старый солдат. Воевал в своей жизни немало, но методов партизанской борьбы не знаю. Регулярной войны сейчас не будет, и она для нас невозможна. Ты у нас единственный партизан с опытом. Придется тебе принять участие в оперативных вопросах и вообще в командовании.

В бригаде оказалось в наличии всего 120 человек. Их надо было немедленно уводить дальше: немцы шли по пятам. Глидер закопал свой аппарат. Начался тяжелый путь в горы.

Шел спасительный дождь, немцы не могли бомбить отступающих. Но идти крутыми тропами, таща на себе вооружение и продовольствие, было очень трудно. Лошади падали. По дороге встречали солдат других соединений. Они присоединялись к колонне.

Наконец, высоко в горах, в землянке командира партизанского отряда, командование бригады встретилось с главным штабом партизанского движения Словакии, в который входили депутаты чехословацкого парламента. На совещании было решено, что бригада сохраняется как боевая единица. Командиру бригады было предложено включить в нее солдат других соединений и добровольцев из гражданского населения и перейти к партизанским методам борьбы. На пост комиссара бригады назначили Глидера.

Рассуждать было не время. Глидер ответил: «Благодарю за честь и доверие» – и тут же приступил к работе.

В бригаде насчитывалось уже 566 бойцов и 32 офицера. Глидер обратился к ним с короткой речью. Он не скрыл трудностей предстоящей борьбы и предложил всем, кто боится этих трудностей, выйти из рядов. Не вышел ни один.

Снова двинулись в горы. Проходили полосой вечных туманов, шли по гребням гор, обдуваемым ледяным ветром. Скользили, падали. Ночевали в лесу, обогреваясь у костров. Немцы, отрезывая бригаде выход, блокировали все деревни в долинах. Первый батальон был отправлен в другую сторону. Пришлось прикончить последних лошадей. Хлеба не было. Выдавали по 100 граммов муки на человека.

Единственный путь лежал через высокую гору Хабенец с ее вечными снегами. Поднимались на нее под обстрелом. Валил снег. Ветер сносил людей с ног. Одежда обледенела. С гребня, однако, не сходили, чтобы дать ветру замести следы.

Наконец начался спуск в долину. Люди скользили, падали, катились вниз. Глидер почувствовал, что не может сделать ни шагу больше. Его спас ординарец Сидор: он всунул в руки комиссара палку и потащил его на буксире. Прошли через несколько горных потоков. В темноте люди срывались и падали в ледяную воду. Депутат парламента Шверма, обессилев, скончался в долине.

Основная колонна отделалась сравнительно небольшими потерями, но из другой группы в 103 человека в долину добрались всего 20, остальные замерзли по пути. Все спасшиеся сберегли оружие.

Остановились на руднике Лом. Внизу лежали села Дольняя и Горная Легота. Командир послал в эти села группу партизан за провиантом. Население щедро снабдило бригаду продуктами.

На следующий день после остановки другая группа партизан взорвала две цистерны на станции Лопей, а в селе Лопей захватила немецкий склад с зерном и раздала зерно населению.

К штабу бригады присоединялись все новые группы солдат, а также добровольцы из деревень.

Глидер связался с представителями муниципалитетов. Все они были на стороне народа. В деревнях возникали вооруженные дружины. Население снабжало бригаду продовольствием и передавало командованию ценные сведения.

Немцы несколько раз объявляли, что бригада разбита, уничтожена, разбежалась, но в то же время за головы Прикрыла и Глидера предлагали премии в полмиллиона крон. Воспользовавшись тем, что все батальоны разошлись в разных направлениях и штаб бригады остался с малым прикрытием, немцы неожиданно напали на него. Когда возникла перестрелка, оказалось, что враги находятся в 20 метрах от землянки Глидера.

Пришлось уходить в лес. К счастью, все спаслись.

Через день штабу удалось соединиться с одним из батальонов. Радость, однако, была недолгой. Немцы повторили нападение. Снова пришлось уходить. Некоторые офицеры пытались уговорить командира и комиссара, что борьбу надо прекратить. Они получили решительный отпор.

Превратить регулярную воинскую часть в партизанскую – дело весьма нелегкое. Особенно трудно освоить партизанские методы офицерам, воспитанным на правилах старой тактики и стратегии. Командованию бригады предстояло сделать то, что обычно делается в тылу: из разрозненных подразделений далеко не полного состава сколотить боеспособную часть, которая должна была возглавить борьбу народа в своем районе.

Штаб бригады расположился на новом месте, высоко в горах, в одинокой избушке. Постепенно была установлена связь со всеми группами, ротами, батальонами. Удалось наладить снабжение: население во всем шло навстречу. Удалось связаться с патриотами в городах, в том числе в Братиславе. Связные стали незаметными, но ежедневными героями: снег и буран были порою не менее страшны, чем враг. К рождеству было получено много подарков от населения. В одном селе эти подарки собирались открыто, якобы для германской армии, а после передачи их бригаде было заявлено немцам, что партизаны напали на обоз.

С помощью бригады подпольное сопротивление немцам организовывалось повсюду. Штаб был связан с 21 «народным выбором» и с десятью подпольными вооруженными организациями. К 1 января 1945 года бригада насчитывала три батальона полного состава. Оружия хватало на всех бойцов.

Серьезным вопросом было лечение раненых. Бригадный врач Регак порою целыми днями ходил по горам, стараясь побывать в землянках всех подразделений. Серьезных раненых и больных отправляли в Подберезово, в госпиталь. Врач госпиталя Роберт Кристик, горячий патриот, укрывал их у себя под видом гражданских людей и лечил.

Глидер как представитель бригады участвовал на конференции общественных деятелей округа Брезно, на которой обсуждались доклады вооруженных дружин, вопросы активизации сопротивления и взаимодействия всех патриотов с бригадой. Конференция проходила в лесу, в двух километрах от немецкой заставы. Среди делегатов был священник Бортел, который впоследствии дрался с немцами с оружием в руках в рядах одного из батальонов бригады. В день конференции подрывники бригады пустили под откос немецкий поезд, а железнодорожники испортили буксы целого состава и тем самым остановили на сутки движение поездов на станции Любетовой.

Между тем Советская Армия приближалась к району действий бригады. В тихие ночи в горах уже слышна была далекая канонада. Немцы подготовляли эвакуацию.

Наконец, в начале февраля 1945 года бригада оказалась в районе боевых операций. Нужда в связных и разведчиках была так велика, что даже доктор Регак выполнял обязанности связного. Этот же доктор записывал сводки Совинформбюро и размножал их. 1 февраля 1945 года первый батальон бригады вступил в бой с крупным немецким отрядом и уничтожил его. Это было уже настоящим сражением.

Немцы опасались, что бригада ударит им в тыл, и несколько раз пытались разгромить ее перед тем, как отступить из этого района. Это не удавалось врагу, и ему пришлось выставлять все время сильное охранение против «горцев», снимая для этого солдат с фронта[52]52
  Кроме того, по всей вероятности, это был один из их последних дней, так как война закончилась через несколько месяцев. – Прим. ред.


[Закрыть].

Когда Советская Армия приблизилась настолько, что стали возможными объединенные операции, батальон за батальоном вступили в бой.

Затем был получен приказ командира Чехословацкого корпуса перейти линию фронта. Приказ был выполнен без каких-либо затруднений. Командования Советской Армии и Чехословацкого корпуса, не имевшие точных сведений о бригаде, не надеявшиеся на ее сохранность, неожиданно для себя увидали боеспособное закаленное соединение. Генерал Свобода обнял

Прикрыла и Глидера и сказал им только: «Благодарю, благодарю и поздравляю». Когда же Глидер, волнуясь, заявил, что командование бригады повышало и понижало в звании офицеров, быть может, не имея на то права, генерал ответил: «Я утверждаю все ваши приказы».

* * *

Миссия Глидера закончилась. Горные походы подорвали его здоровье. Он долго лежал больной. Выздоровев, он откопал свой аппарат. Сохранилась и пленка, которую он успел заснять до того, как снова стал партизаном.

Снятые им во время войны кадры вошли в фильмы: «День войны», «Наша Москва», «Народные мстители», «Украина в борьбе», «Чехословакия». Вместе с режиссером Беляевым Глидер удостоен Сталинской премии за картину «Народные мстители». На долю его выпала огромная честь: он снимал парад Победы на Красной площади.

Михаил Глидер, талантливый кинооператор, отважный и мужественный партизан, по праву носит на своей груди несколько рядов планок боевых орденов и медалей – советских и чехословацких.