Текст книги "Судьба астероида"

14

Дженкинс видел, как арестовали дядю. Бранд гордо вышел из особняка с золотой крышей. Позади его величавой фигуры в золотисто-пурпурном халате двигался Адам Гаст, не скрывавший своего негодования. Мартин посмотрел на громадину крейсера и повелительно спросил офицера-марсианина:

– Что означает это вторжение?

– Вы герр Мартин Бранд? – Богатство особняка внушило трепет лейтенанту, и голос его зазвучал несколько подобострастно. – Мы вынуждены просить вас следовать за нами. Вы обвиняетесь в измене.

– В измене?

Бранд насмешливо улыбнулся. И Дженкинс, потрясенный своим арестом, не мог сдержать восхищения. На худом скуластом лице дяди не было тени растерянности. Его серые глаза раскрылись в удивлении и тут же снова сузились, как-будто он что-то задумал.

– Минуточку, – Бранд посмотрел на часы и повернулся к коротышке-адвокату. – Нужно поторапливаться, – спокойно сказал он. – Продолжайте работу по слиянию и вытащите нас как можно скорее.

– К полудню вы будете свободны, – Гаст улыбнулся, обнажив кривые зубы. – Я отнесу проект слияния в компанию, как только он будет отпечатан…

– Но мистер Бранд! – Джей Хардин бросилась к нему. – Лицензия на наше исследование отменена. Это большая неприятность для Сити!

– Мы выросли на неприятностях, – ухмыльнулся Бранд. – Если существует малейшая опасность сити-войны…

Марсианин откашлялся и бросил:

– Война уже идет, мистер Бранд. Сити-ракеты были использованы против гвардии.

– Неужели? – сузившиеся глаза Бранда поднялись к заостренному силуэту корабля на фоне звезд. – В таком случае членам комиссии крайне неразумно принимать карательные меры против единственной фирмы по производству сити.

Красноватое лицо с впалыми щеками не выражало ничего, кроме оскорбленной гордости. Голос звучал ровно, когда он задал вопрос:

– Кто начал войну?

На мгновение под мрачной, коричневой от загара маской марсианина Дженкинс увидел испуг и замешательство. Лейтенант облизнул губы и расправил плечи.

– Это еще не установлено, герр Бранд, но мне приказано скрыть эту информацию от вас и герра Дженкинса.

– Можете уведомить ваше начальство, что наша фирма не снабжала оружием никакую страну.

– Вы должны поехать с нами, – марсианин не отводил от него испытующего взгляда. – Дело чрезвычайно серьезное, герр Бранд.

Дженкинс знал, что это было более, чем серьезно. Он не мог сдержать дрожь в коленях после той ужасной вспышки в космосе. У него было болезненное ощущение беспомощности перед сити-войной, разразившейся над человечеством и несущейся, словно всепоглощающая лавина порабощения и чудовищной смерти.

Он видел напряжение и испуг на лицах солдат, стоявших за суровым лейтенантом. Он наблюдал за пальцами Джей Хардин, нервно теребившими кружевной платочек. Когда она поняла, что делает, то разжала пальцы и смущенно улыбнулась Дженкинсу.

Но выражение его застывшего лица не изменилось. Он думал о Дрейке, маленьком Робе Мак-Джи и других жертвах первого сити-взрыва, которые ждали смерти в клинике Ворринджера. Ник знал, что его ожидает та же участь, ему стало холодно, он почувствовал себя больным.

И только Мартин Бранд казался спокойным и уверенным перед лицом этой войны. Дженкинс видел открытость и отвагу на грубом лице дяди и почувствовал, как невольно заряжается от него бодростью. Он не хотел признавать это, но дядя жил по иному этическому кодексу.

– Не унывай, Ники! – сказал Бранд с напускной веселостью. – Бранд с напускной веселостью. – Мистер Гаст обыгрывал и не таких, как эти. Никакая сити-война невозможна без помощи нашей корпорации. Мы хозяева положения!

Дженкинс покачал головой, ему было не по себе.

– Итак, лейтенант, – Бранд резко повернулся к марсианину и, улыбнувшись, подставил запястья для наручников, которые держал наготове один из космонавтов с каменным лицом. – Ну что, пойдем?

По дороге на крейсер Дженкинсу удалось бросить взгляд на встревоженное лицо Джей Хардин. Она помахала ему рукой и подбадривающе улыбнулась.

На борту крейсера Дженкинс старался держаться поближе к дяде. В нем еще теплилось доверие. Он все еще поневоле надеялся, что этот печальный поворот событий изменит его отношение к Мартину Бранду, а его корпорация перестанет казаться только беспощадным поджигателем войны.

Но охрана сразу разъединила их. Дженкинса провели в крошечную кабину, спартанская обстановка которой состояла из двух марсианских сабель на стальной подставке. Лейтенант вошел вслед за Дженкинсом, оставив охрану за дверью.

– Садитесь, герр Дженкинс, – офицер настороженно снизил голос. – Вы встревожены, да! Но не беспокойтесь, думаю, что вы можете избежать тюрьмы.

Дженкинс сел, не спуская глаз с лейтенанта.

– Гвардия глубокого космоса, как вы знаете, официально подчиняется Мандату, но прежде всего мы подчиняемся нашим собственным планетам. Это ясно? – офицер сидел в кресле напротив неестественно ровно.

Дженкинс недоуменно кивнул.

– Сейчас вы поймете, – офицер наклонился к нему. – Герр Дженкинс, – голос звучал резко. – То, что я вам сейчас скажу, совершенно секретно. Я хочу предложить вам работать на Марс.

Дженкинс открыл рот от удивления.

– Вы избежите тюрьмы, – настаивал офицер. – Марс может надежно укрыть вас от Мандата и щедро платить вам за помощь в производстве сити-оружия. Вы согласны?

Дженкинс отрицательно покачал головой.

– Подумайте, – марсианин побледнел. – Чиновники Мандата и вся палласпортская братия напуганы до смерти. Виновный понесет серьезное наказание, герр Дженкинс.

Дженкинс хрипло прошептал:

– Я не виновен.

– Это вы так считаете, а члены комиссии думают иначе.

– Не все, – угрюмо пробормотал Дженкинс. – Один из них должен знать правду.

– Да? – марсианин изучал его строгим взглядом. – Это кто же?

– Я не знаю.

– Лучше припомните, – грубо прикрикнул марсианин. – Если вы не с нами, значит, вы против нас, герр Дженкинс.

У Дженкинса засосало под ложечкой, он снова отрицательно покачал головой. Резким движением офицер распахнул дверь. Дженкинс вышел из узкой каюты, его уже ждала охрана. Он хотел пить. Наручники больно сжимали запястья. Но он надеялся, что приблизился к разгадке тайны – кто был нападающим в этой войне, кто были его убийцы. Лейтенант наверняка следовал приказу марсианского члена комиссии.

Значит, это не Марс.

Крейсер приземлился в Палласпорте через несколько минут. Спускаясь по трапу между двумя бдительными космическими офицерами, Дженкинс вдруг услышал крики и стрекот пулемета. В ста метрах от него, в гражданской части возвышался блестящий лайнер «Звезда тория». Гудящая толпа окружила плотным кольцом группу стражников, охраняющих подступы к судну.

– Что это? – обратился Дженкинс к бледнолицему военному-землянину, идущему рядом.

– Паника, – голос офицера звучал испуганно. – Лайнер отходит на Землю, они все хотят сесть.

– Что, так опасно?

– Просто слухи, – неуверенно прошептал космонавт. – Говорят, свободная космическая партия восстала против Мандата, в их руках сити-оружие, изготовленное на Фридонии. – Он прикусил язык, вспомнив о своем положении. – Вперед, мистер Дженкинс.

Охранники с явной тревогой торопливо вели Дженкинса к темной тюремной пристройке за зданием суда Мандата. Начальником тюрьмы был крупный бородатый юпитерианец, русский по национальности, с доброжелательными манерами и печальными голубыми глазами. Он приказал снять с арестованного наручники и предложил Дженкинсу сигарету с Земли.

– Мистер Дженкинс, – доверительно начал юпитерианец, – вы еще можете избежать выдвинутых против вас серьезных обвинений.

– Каким образом?

Начальник огляделся и понизил голос:

– Юпитерианский Совет пользуется поддержкой своих людей в гвардии глубокого космоса. Это уже не секрет. Наши войска и флот готовы переправить вас в наш Арсенал…

– Я ни на кого не работал в области сити-оружия, – резко перебил его Ник – и не собираюсь делать этого.

Голубые глаза с жалостью глядели на Дженкинса. – Кстати, мистер Дженкинс, кто атаковал Мандат сити-ракетами? – Дженкинс молчал, и юпитерианец со вздохом продолжил: – Честный ответ облегчит вашу участь.

– Я не знаю.

– Если вы действительно не знаете… – огромный бородач пожал плечами, – мне жаль вас, мистер Дженкинс. – Он нажал кнопку и вызвал конвой. – Бросьте изменника в одиночку.

Одиночка оказалась темной комнатушкой со стенами и полом из холодной стали, с ведром в углу и грязным бельем. Проходя через узкую дверь, Дженкинс отметил про себя, что Юпитерианский Совет тоже исключается.

Через пять минут до него донесся тихий шепот.

– Мистер Дженкинс, пожалуйста! – в холодном свете показалось желтое лицо с выдающимися вперед зубами. Это был венерианский японец, стоявший в карауле у решетки. – Я имею честь предложить вам, сэр, высокооплачиваемый пост инженера на Венере.

Дженкинс не сдержал нервного смеха:

– Я не буду делать сити-оружие!

– Но это прекрасная возможность избежать участи изменника… – Извините, мистер Дженкинс, сегодня сигареты запрещены.

Дженкинс устало облокотился о ржавую решетку. Итак, Венера тоже исключена из списка. Из четырех держав осталась только Земля. Земля, а следовательно, корпорация. Глухая ярость зажглась в нем.

Ник думал не только о собственной смерти – это было частностью по сравнению с сити-войной. Он помнил прощальную улыбку Джей Хардин. Он думал об инженерах, умиравших на Обании, женах Рика Дрейка и Пола Андерса, еще неродившемся ребенке, которому не суждено знать отца.

Он ненавидел корпорацию за циничную погоню за прибылями, которая лишает мир созидательной силы сити, превращает чудесную породу в смертельное оружие, в жестокие оковы человечества.

Он отпихнул грязное одеяло в угол и принялся мерить шагами холодный пол. В нем еще теплилась смутная надежда на встречу с Гастом. Но человеком, вошедшим вскоре к нему в камеру, оказался другой адвокат – более молодой и располагающий к себе.

– Меня зовут Монтейс, – он показал свою визитку. – Я служу в корпорации. Надеюсь, вы понимаете, в какую ситуацию вы попали, мистер Дженкинс?

Дженкинс с горечью кивнул.

– Но у вас есть влиятельный друг, – Монтейс улыбнулся. – Корпорация не покидает землян в беде. Мы занимаем ведущее положение в комиссии, как вы знаете, мистер Дженкинс. Если этого недостаточно, мы найдем другой, неофициальный, способ помочь вам. Вы готовы принять нашу помощь?

Стараясь скрыть невольное удивление, Дженкинс слабо прошептал:

– Каковы ваши условия?

– Ничего сложного для преданного землянина, – доверительно поведал Монтейс. – Вы назовете державу, напавшую на Мандат. Как только мы обеспечим вашу безопасность и свободу (а мы можем сделать это сегодня же), вы вступите в должность главного инженера военного сити-завода…

Дженкинс горько засмеялся. Это предложение вычеркивало из списка подозреваемых даже корпорацию. Последняя соперничающая держава оказалась в стороне. Но ведь черный росток смерти пробивался в его теле, а война захватывала Мандат!

– Скажите! – настаивал адвокат. – Скажите, кто…

Дженкинс сел на грязную постель. Он покачал головой, пытаясь сдержать нервный смех. Он не знал, кто убил его.

15

Наступил полдень, в камеру принесли миску жирной похлебки. Часом позже Мартин Бранд и Адам Гаст остановились в коридоре возле камеры. Конвой почтительно шел сзади. Вцепившись в решетку, Дженкинс прошептал:

– Помогите мне выбраться отсюда.

Гаст отрицательно покачал головой.

– Мне удалось добиться только освобождения Бранда под залог, – его гнусавый голос звучал нервно, на бледном сморщенном лице было смущение. – И то только потому, что он не был на Фридонии. Но ваш случай, к сожалению, сложнее. Вы единственный инженер, о котором известно, что он работал с сити. Предварительное слушание вашего дела отложено, ваше освобождение под залог отклонено.

Дженкинс в отчаянии повернулся к дяде.

– Прости, Ники, – через решетку ему сочувственно улыбался высокий и уверенный в себе человек в золотисто-пурпурном халате, в котором его арестовали. – Мы делаем все, что можем, но это ужасная ситуация.

Уставившись на грязный пол камеры, Дженкинс устало кивнул.

– Хуже, чем ты думаешь, – худое лицо Бранда стало серьезным. – Весь Мандат на грани паники. Слишком много сплетен. «Голос Мандата» опровергает их каждый час, но цензоры знают факты.

– Например?

– Что марсиане захватили завод на Фридонии, – Бранд поежился в своем пестром одеянии. – Что флот Юпитерианского Совета готовится атаковать Палласпорт сити-ракетами. Что Венера бомбила Луну и начала блокаду Земли. Что астериты восстали и основали Республику Свободного Космоса, возглавляемую стариком Брюсом О'Банионом.

– Ну? – Дженкинс затаил дыхание.

– Все это болтовня! – Бранд отбросил назад длинные черные волосы знакомым жестом, в котором проглядывало пренебрежительное высокомерие. – Но народ взволнован. Здесь тебе безопаснее, Ники.

Дженкинс облизнул пересохшие губы и прошептал:

– Почему?

– Тебя обвиняют во всем, Ник, – лицо Бранда выражало сочувствие. – Все на Фридонии погибли, а ты не пострадал, говорят, что ты продался врагу, кто бы он ни был.

– Есть еще один человек, – тусклым голосом, наполнил Дженкинс. – Джин Лазарини.

– Лазарини нигде нет. – Бранд беспомощно пожал плечами. – А ты здесь. Им нужен козел отпущения, пока они не найдут настоящих виновников. Ты попался им под руку.

Потрясенный Дженкинс вцепился в решетку.

– Но ты не сдавайся, – подбадривал Бранд жизнерадостным тоном. – Мистер Гаст нажмет на все педали, как только спадает напряжение.

– Да, мистер Дженкинс, – Гаст изобразил подобие улыбки, потянул Бранда за рукав и прошептал ему что-то.

– Можешь верить нам, Ники, – Бранд повернулся к Дженкинсу, лицо его было серьезным. – Как мы верим в тебя, чтобы заполучить твои мозги для производства сити-оружия…

– Они уже сделали это.

– Вот видишь! – Бранд кивнул Гасту. – Ники в порядке. И он протянул через решетку жилистую руку. – Пока, Ники. Ты можешь доверять мистеру Гасту.

Дженкинс пытался сдержать дрожь.

– Ты не сделаешь мне одно одолжение? – в отчаянии прошептал он Бранду. – Попроси мисс Хардин навестить меня.

Джей Хардин никогда не была хищницей, какой считал ее Бранд. В этом мире циничного предательства она могла стать настоящим другом. Его сердце замерло от насмешливой ухмылки Бранда.

– Извини, Ники, – беспечно пробормотал великий ученый, – но твоя красотка ушла от нас сегодня утром. Он презрительно фыркнул. Наверное, уехала на Землю, как вся эта перепуганная свора.

У Дженкинса хватило сил только на слабый кивок.

Остаток бесконечного дня он прошагал взад-вперед по холодному стальному полу камеры, стараясь предугадать последствия этой войны для человечества, анализируя то, что ему удалось узнать. В камере не было окна, выходящего в город, но он наблюдал напряженные серые лица тюремных служащих. Они ничего не говорили, но он чувствовал их растерянность, растущее беспокойство и страх.

Однажды ему показалось, что он слышит злобный рев толпы, редкие команды, крики страха и боли. Он различал стрекочущий шум пулемета.

Вдруг тюрьма вздрогнула, стальные стены задребезжали, и воздух стал едким от пыли. В коридоре раздался грохот бегущих шагов, крики людей и выстрелы пистолетов. Сначала он подумал, что взрыв произошел под землей, что это саботаж с целью уничтожить искусственную атмосферу города. И в ожидании удушья он инстинктивно сделал глубокий вдох.

Но воздуха было достаточно, и настораживающая тишина воцарилась в тюрьме. Он посмотрел на считчик Гейгера, чудом оставленный тюремщиками на его руке. Он мигал зеленым, что означало нормальный уровень радиации. Значит, это не взрыв сити-ракеты.

Зябко поежившись, он вновь устало зашагал по камере. Ник ощущал, что жизнь вытекает из него, как кровь из раны. Через три – максимум пять дней, согласно приговору Ворринджера слепота и тошнота обессилят его.

Мысли Дженкинса перенеслись к незаконченному передатчику на отравленной Фридонии, к столь необходимым слиткам украденного кондюллоя в хранилище дяди. Ник пытался представить себе, как пламя войны утихнет под потоком могучего энергетического поля – и снова с горечью засмеялся.

– Дурак! – сказал он себе. – Как умирающий может изменить жизнь на всех планетах?

А нужен ли людям лучший мир?

Он сидел у грязной стальной стены и размышлял. Двадцать лет назад Мартин Бранд напрасно потратил силы на попытку дать человечеству шанс начать новую жизнь, и сломили его не технические, а совсем иные препятствия. Основной противодействующей силой оказалось само человечество, огромное, растекающееся, пассивное чудовище. Таким видел его Дженкинс сейчас: поглощенным глупыми страхами и мелочными амбициями, с бессмысленными заговорами и бесцельными войнами, не желающим видеть новые горизонты, открываемые космическими инженерами.

– Зачем тогда все это? – бормотал Дженкинс.

Он понял, что произошло с дядей двадцать лет назад. Его обида на Мартина Бранда начала гаснуть. Если Бранд прошел через это, его нельзя обвинить ни в чем. Он стучал по стальному полу и ждал. На счет шестьдесят пять охранник-землянин нервно открыл дверь камеры и вопросительно уставился на Дженкинса.

– Мистер Дженкинс, – в голосе охранника звучало плохо скрытое замешательство. – Объявлено предварительное слушание вашего дела. Я должен сопроводить вас в здание суда, нужно спешить.

Стражник многозначительно посмотрел на узника.

– Должно быть, у вас есть друзья, сэр!

– Неужели? – Дженкинс недоуменно посмотрел на конвоира и взволнованно прошептал:

– Что происходит?

Оглядывая коридор с величайшей осторожностью, охранник притворился, что не слышал вопроса. Испуганный надзиратель выпустил их на улицу. Дженкинс огляделся.

– Пойдемте, – офицер слабо дернул его за рукав. – Судья Бенедикт ждет.

Дженкинс ускорил шаг. По дороге он пытался понять, что происходит, по разбитым оконным стеклам, по следам пулеметных пуль на металлических стенах. Он вздрогнул от внезапного скрежета и, повернувшись, увидел серый зрачок автоматической пушки ядерного танка. От ужаса у него остановилось дыхание.

Дженкинс увидел труп на мостовой и услышал хриплый крик. Ему показалось, что рука трупа в серой перчатке шахтера-астерита слабо шевельнулась. Он попытался крикнуть и жестом обратить внимание танка на лежавшего человека. Но танк не останавливался. Тяжелые металлические гусеницы переехали тело, что-то хрустнуло, лопнуло. Дженкинс отвернулся, почувствовав острый приступ тошноты.

– Пошли, – сказал сопровождающий.

Как в бреду, Ник последовал за охранником к боковому входу здания суда. Тяжело сглотнув, Дженкинс старался не оглядываться на расплющенное тело. Он снова спросил:

– Что же происходит?

– Восставшие астериты пытались захватить здание правительства, – кратко объяснил офицер. – Танки остановили их.

– А сити-война?

Пожав плечами, конвоир показал пропуск вооруженному охраннику у входа в здание суда. Охранник кивнул, и они быстро пошли по коридорам таким же пустым, как и улицы города.

– Вы знаете?..

– Никто ничего не знает, – угрюмо бросил офицер.

Комната судьи Бенедикта находилась за пустым залом заседаний. Румяный потный землянин сидел за массивным столом, не скрывая своего нетерпения. Дженкинс искал глазами дядю или Адама Гаста, но с удивлением обнаружил там Джей Хардин.

Девушка спокойно сидела рядом с взволнованным служащим. Она коротко кивнула в знак приветствия и вопросительно взглянула на взмокшего чиновника. Судья откашлялся и затараторил:

– Никол Дженкинс? Ваше заявление о невиновности принято. Установлен залог в сто тысяч долларов.

Дженкинс удивленно посмотрел на Джей. Она слегка улыбнулась и приложила палец к губам. Дженкинс задержал дыхание, тщетно пытаясь понять смысл происходящего. Как бы издалека доносился голос судьи:

– Заключенный освобождается на поруки мисс Джей Хардин.

Дженкинс ошарашенно уставился на девушку.

– Ну, вот и все, мистер Дженкинс, – закончил судья, запихивая бумаги в свой портфель. – Вы свободны. – Но… – он облизнул губы. – Когда состоится суд?

– Кто его знает, – судья Бенедикт пожал плечами с явным беспокойством. – А сейчас я вам советую покинуть город прежде, чем получите пулю в затылок.

Он закрыл портфель, буркнул что-то девушке и выскользнул из комнаты, сопровождаемый бледным клерком. Конвоира уже не было. Ник остался наедине с Джей. – Спасибо, – произнес он низким голосом. – Я терялся в догадках, не знал, что происходит. Так это мой дядя вытащил меня?

– Нет, я ушла из корпорации. – Она быстро подошла к двери и выглянула в пустой коридор. – Пойдем. Марсиане, юпитерианцы и венерианцы действительно разъярятся, узнав, что ты на свободе.

Он молча шел за ней по пустому коридору, потом на всякий случай предупредил:

– Я не изготовил ни одного сити-оружия и не собираюсь этого делать.

На ее напряженном лице появилось выражение удивления:

– Разве вы не инженер по сити? – Она нахмурилась и быстро обернулась.

– Вот что интересует вражеских агентов.

Он пытался унять дрожь, проходя мимо открытой двери темного служебного помещения. По спине его забегали мурашки, но выстрела не последовало. Он сделал глубокий вдох и прошептал:

– Скажи мне, что происходит?

– Война.

– Кто начал ее?

Ее голубые глаза внимательно смотрели на него. – Я знаю только то, что ты говорил мне на Торе, – от волнения она стала говорить медленно. – Я видела вспышки сити-взрывов. Знакомая медсестра рассказала, что в госпиталь поступают космонавты, умирающие от сити-ожогов. Но цензура не допускает распространения этих сведений.

– Здесь было сражение, – он вспомнил человека в серой униформе, еще живого под гусеницами танка. – Кто воюет здесь?

– Здесь восстание, – объясняла она на ходу, внимательно оглядывая полутемный коридор. – Восстали шахтеры. И холодным тоном, полным презрения, добавила: – Это подпольная свободная космическая партия извлекает выгоду из общей растерянности, и астериты попытались восстать.

Дженкинс застыл. Когда-то он почувствовал в этой – уроженке Земли – высокомерную снисходительность по отношению к грубоватым астеритам, но тогда он еще не знал ни Роба Мак-Джи, ни старого Джима Дрейка, ни сероглазую жену Пола Андерса.

– Их, конечно, разгромили, – сообщила она. – По крайней мере, здесь в Палласпорте, но, говорят, они захватили Обанию…

– Обанию! – в его шепоте было отчаяние.

Он вспомнил рыжеволосую Карен Дрейк и Анну с пятнами краски на лице, ее расплывшуюся от беременности фигуру. Он не хотел, чтобы по ним проехал танк Мандата.

– Это просто сплетни, – предположила Джей. – В любом случае, астериты не представляют собой серьезной угрозы. Вооруженные дрелями и молотками, они не могут противостоять атомным ракетам. Единственная угроза для Мандата – это неизвестный агрессор…

– Надо подождать пять минут, – прошептала она, – пока землянин не сменит марсианина в карауле у входа.

– Куда мы идем? – Дженкинс схватил ее за руку. – Что ты затеяла?

Его охватило внезапное подозрение. Она была красива, но это все, что он знал о ней. Красота не должна ничего значить для умирающего человека. Она с пренебрежением относилась к людям астероидов, – не зная, какие они. Но, очевидно, ей многое было известно о циничных замыслах дяди, а ведь она служила ему.

– Я просто хочу помочь тебе, Ник, – ее светлые глаза раскрылись в невинном удивлении.

Он напряженно изучал ее лицо.

– Если тебя послал не мой дядя, то кто же? – настаивал он.

Он знал, что обыкновенная секретарша не могла преодолеть все сложности его освобождения. Он почувствовал, как его лицо окаменело, глаза сузились, но девушка открыто улыбнулась в ответ.

– Меня никто не посылал, – мягко возразила она. – Просто я подумала, что тебе нужна помощь.

– Да, нужна, – с горечью признал Дженкинс. – Но там, на Торе, ты сказала, что не веришь в передатчик Бранда.

– Но тогда еще не началась война, – тень страха легла на ее прекрасное лицо. – Тогда я еще не видела, как танки смяли баррикады астеритов, как автоматные очереди косили безоружных мужчин и женщин, бегущих в укрытие.

Ее голос упал.

– Я думала о том, что ты сказал мне, Ник. В то утро в офисе дяди я нашла его книгу и прочитала раздел о свободе энергии. Я изменила свое мнение и сказала мистеру Бранду, что мы должны помочь в установке передатчика.

– И что он ответил?

– Просто рассмеялся, – она озадаченно поморщилась. – Я совсем не понимаю твоего дядю, Ник. Он говорит, что когда-то был таким же глупым идеалистом, как ты сейчас. И еще он сказал, что передатчик никак не остановит войну. Что тебе безопасней будет в тюрьме. Это возмутило меня, и я ушла; теперь я здесь.

– Это правда? – Дженкинс с надеждой изучал ее лицо. – Ты действительно хотела помочь мне?

– Разве я не доказала это?

Он отрицательно покачал головой. Ее тихий голос звучал убедительно, глаза смотрели открыто. Он очень хотел верить ей, но сомнения не отпускали его.

– В любом случае, ты должен идти со мной, – ее милая улыбка бросала вызов его недоверию. – Если ты не хочешь пули в затылок!

– Веди! – Дженкинс пожал плечами. – Мне нечего терять.

– Даже жизни, – добавил он про себя.

Глядя на легкие морщинки на ее носике, когда она посмотрела на часы, он ощутил светлую и теплую грусть. Если бы он не умирал…

– Пора, – она заглянула за угол и махнула ему. – На дороге должна стоять машина.

Дверь охранял смуглый землянин в форме гвардейца глубокого космоса. С бесстрастным лицом он кинул им и быстро шепнул:

– Пошевеливайтесь и быстро!»

Выйдя на улицу, Дженкинс представил себе окна, ощетинившиеся дулами автоматов за его спиной. Он старался не выдать своего страха.

– Не расслабляйся, – девушка схватила его за руку и потащила через безлюдный тротуар к маленькой электрической машине. Она не заметила серый танк, остановившийся на перекрестке.

– Залезай, – прошептала она. – Садись за руль. У меня есть пропуска.

Дженкинс поспешно завел машину. Девушка сунула ему в руку две визитки с именами: «Н.Дженкинс, судебный клерк» и «Джей Хардин, машинистка суда». Охранник возле танка посмотрел на визитки и рявкнул:

– Проезжайте, мистер, освободите улицу!

Дженкинс поехал.

– Ну, что теперь? – спросил он девушку.

– Теперь все зависит от нас, – ответила она. – Я освободила тебя из тюрьмы. Каковы твои планы, мистер Дженкинс? – Ее холодные голубые глаза смотрели с вызовом.

– Планы? – Ник грустно засмеялся. Какие могут быть планы у умирающего, если он должен бороться с секретными агентами и космическим флотом неизвестной планеты, если у него такой сомнительный союзник, как эта непонятная девушка, и если его цель – практичные люди называют донкихотством.

Дженкинс перестал смеяться и расправил плечи.

– Я оставил свой корабль на аварийном поле, – спокойно сказал он. – И на Торе есть огромный запас кондюллоя. Может, ты поможешь мне достать его?

Ее глаза расширились.

– Пиратство? – прошептала Джей.

– Выходи, если хочешь, – он притормозил машину. – Но металл был куплен для завода на Фридонии, я охочусь именно за ним.

Ее глаза стали серьезными.

– Поехали, мистер Дженкинс, – твердо сказала она. – Мы должны остановить войну.