Текст книги "Голливудские мужья"

62

В ресторане «Мортонс» на углу Мелроуз и Робертсон толпилась голливудская знать. Беверли д'Амо вела себя по-хозяйски: обменялась поцелуями с метрдотелем, всем и каждому махала рукой.

– Вижу, ты в этом городе устроилась, как у себя дома, – заметила Джейд.

– Подружка, я устраиваюсь, как дома, почти всюду. Иначе не проживешь. Тем более здесь.

Их посадили за один из передних столиков – только здесь и можно сидеть, заверила подругу Беверли.

– Задворки этого ресторана – настоящая Сибирь, – предупредила она. – Земля неудачников. Даже не смотри в ту сторону.

Джейд засмеялась. Стремление занять лучший столик в ресторане она никогда не могла понять.

– У тебя шикарный вид, малышка, – объявила Беверли. – Ну, давай, рассказывай мне все про мертвого англичанина и контракт с «Клауд». Ходят слухи, ты перебралась в страну супердолларов. Врут или правда?

– Вроде бы правда, – скромно призналась Джейд.

– Лафа!

– А у тебя как?

Беверли ухмыльнулась.

– Собираюсь стать кинозвездой. Кайф, да?

– Если тебя это греет, конечно.

– Еще как. В двух фильмах я уже снялась – ничего особенного. Но на этой неделе я поменяла агента – заключила контракт с Зеппо Уайтом. Он мне все устроит. Он буйный, мужиковатый, как моряк, и я его обожаю! У него все кипит под руками! Я вас познакомлю, ты тоже в него влюбишься!

– Сомневаюсь.

– Чего?

– Голливудские мужчины меня не возбуждают. Они все похожи на свои тачки, а стало быть, для меня на одно лицо – «Порш» и «Порш»! Беверли заухала от восторга.

– Я не имею в виду, что ты захочешь с ним потрахаться. Он – как озорной щенок. Когда начинает лаяться – есть что послушать. И ужины клевые закатывает – вечеринки то есть.

Беверли остановилась, чтобы обменяться поцелуями с интересным мужчиной в белом свитере и брюках под пару. И туфли белые, а по контрасту – ровный шоколадный загар. Его спутница была постарше, чопорная особа. Она ткнула его в спину – поторапливайся! Знакомство с двумя ослепительно красивыми фотомоделями ее не интересовало.

– Пенн Салливен. Мы с ним вместе берем уроки актерского мастерства, – объяснила Беверли, когда пара удалилась. – А дамочка с ним – Фрэнсис Кавендиш, агент по подбору актеров. Спорить буду, сегодня она подберется ему в штаны!

– Ты знаешь весь Голливуд?

– Только тех, кто что-нибудь значит.

В обществе Беверли Джейд отдыхала. Нью-Йорк потихоньку стирался из памяти, она с удовольствием слушала треп Беверли, рассказы об общих знакомых. Казалось, Беверли знает все и про всех. Это отвлекало от мыслей о Марке. Хотя выбросить его из головы было трудно. И Кори – надо позвонить ему и сказать: пусть строит свою жизнь, как хочет, это его личное дело, любой вариант ее устраивает, лишь бы устраивал его. Сутки она изводила себя, а потом поняла – пусть делает, что хочет. Это его собственная жизнь.

– А вот человек, с которым я хотела бы познакомиться, – заявила Беверли с восхищением в голосе. – Мистер Крупняк. Захария К. Клингер. Хозяин студии «Орфей» – не шутки.

Они смотрели, как дородный мужчина садится за передний круглый столик, а с ним – огненно-рыжая грация и невозмутимая блондинка.

– Оказывается, все-таки здесь есть человек, которого ты не знаешь? – поддразнила подругу Джейд.

– К концу вечера узнаю, – уверенно заявила Беверли. – Вчера, на свадебной вечеринке в честь Силвер Андерсон, я едва с ним не познакомилась. Он сидел за соседним столом, я уже готова была к нему подкатиться, как Мэннон Кейбл и Чак Нельсон схватились не жизнь, а на смерть!

– Шутишь?

– Ты разве не слышала?

– Беверли, говорю же тебе, меня киношная жизнь не интересует даже отдаленно. Почему я должна об этом слышать?

– Потому что, дорогая, надо знать, что происходит вокруг.

– Зачем?

– Хороший вопрос.

Беверли продолжала болтать, но центр ее внимания сместился. Она во все глаза следила за Захарией Клингером. Она хотела, чтобы он ее заметил, и пробудить у него интерес ей удалось довольно быстро. Собственно, он заметил их обеих. Их никак нельзя было назвать серыми мышками. На Беверли был облегающий костюм из красной ткани, фиолетовый кожаный жакет и высокие сапоги, смоляные волосы убраны назад и заплетены в одну длинную косу. Медного оттенка взлохмаченные волосы Джейд обрамляли ее открытое манящее лицо. Поверх короткого вязаного платья был накинут жакет из черной джинсовой ткани, а украшало наряд множество всякого серебра.

Большинство мужчин в ресторане старались делать вид, что не замечают их. Но число ходок в мужской туалет было рекордным – просто чтобы на них посмотреть.

Захария окинул их долгим взглядом.

Беверли, сидевшая к нему лицом, этот взгляд выдержала.

– Играем в глазки? – поддразнила Джейд.

– Да я могу его завести, будь он хоть в другом конце ресторана!

– Можешь или нет – ты никогда об этом не узнаешь, вот в чем беда.

– На твоем месте держать пари я бы не стала.

– Беверли, он же старый.

– И Рейган старый. Я бы к нему в постель так и прыгнула, только бы позвал. Обожаю власть, подружка. Все за нее отдам.

– Да ну тебя!

– Правду говорю. – Она подалась вперед. – А две бабешки с ним – не иначе как проститутки… погоди-ка, вон идет его компания.

В зале появились Поппи и Хауэрд Соломен, а следом – Айда и Зеппо Уайты.

Беверли в секунду вскочила на ноги.

– Зеппо! – вскричала она. – Это я! Твоя новая звездочка!

Зеппо остановился в нерешительности. Что сделать сначала: лизнуть Захарию в задницу или облабызаться с Беверли д'Амо? Он отдал предпочтение Захарии. Один из первых уроков, которые ты усваиваешь в Голливуде: чья задница важнее.

– Минуту, детка, – и он сделал рукой волнистое движение, спеша воздать должное Захарии.

– Кто эти женщины? – вопросил Захария, не обращая внимания на Хауэрда и Поппи, извинявшихся за опоздание.

– Это Беверли д'Амо, – сказал Зеппо. – Очаровательная женщина. Хорошая актриса. Она стоит дорого, но если у «Орфея» что-то для нее есть, я готов провести переговоры.

– А вторая?

– Не знаю. Хотите, чтобы я выяснил?

– Потом. Садитесь. Я готов заказывать.

Беверли плюхнулась в свое кресло и наблюдала за развитием событий издалека.

– Сволочь! – воскликнула она.

– Что такое? – удивилась Джейд.

– Этот хорек не удосужился ко мне подойти. Я это ему припомню.

Потягивая вино, Джейд спросила:

– Тебе не кажется, что ты принимаешь это чересчур всерьез?

– Нет и нет! Голливуд – это зона боевых действий. А я, моя дорогая, признаю только победу!

Светлые глаза Поппи начали пускать лучи по ресторану. Свое новое ожерелье из неограненных рубинов в золоте она носила, как знак доблести. Хауэрд пришел от него в восторг. Правда, пока он не знал цену.

– Спасибо за роскошные цветы, – накинулась она на Захарию. – Вы так внимательны. Орхидеи – это моя слабость. Как вы узнали?

Он посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом.

Ну, невоспитанная свинья, давай, зажигай свою сигару. Уж по крайней мере мог бы похвалить ее вчерашнюю вечеринку, не развалился бы.

Она еще раз оглядела ресторан – на сей раз преисполненная гордости. Миссис Хауэрд Соломен. Лучшие вечеринки в городе. Кто бы знал, чего ей стоило подняться на такую высоту…

Кто бы знал, сколько сил она на это положила…

63

Вечером волны обрушились на берег с мощным рокотом. Хевен решила, что готова слушать эти звуки хоть всю жизнь.

– А дяди долго не будет? – спросил Эдди, удобно растянувшись на деревянном настиле; негромко пел что-то со своего старого альбома Пресли, рядом стояла банка пива.

– Не знаю. – Она пожала плечами. – Завтра должен позвонить. Наверное, через несколько дней.

– Давай устроим вечеринку, – предложил он. Эта мысль ей самой приходила в голову.

– А кто будет платить? – спросила она.

– Складчина. Каждый принесет что-нибудь выпить. С сомнением в голосе она сказала:

– Ну, вообще-то не знаю…

– Прямо здесь, на настиле – и на берегу. В дом можно вообще не заходить. – Запустив руку в карман шорт, он извлек оттуда мятый бычок. – Что скажешь?

– А когда?

– Ну, сегодня уже не успеем, как насчет завтра? Она была сердита из-за того, что не приехал Рокки.

Да, может, у него и связей никаких нет.

– Давай, чего там! – согласилась она, прекрасно понимая, что узнай об этом дядя Джек, он будет жутко огорчен.

– Точно! Вперед! – воскликнул Эдди. – Позовем нашу группу, еще кое-каких орлов. Попросим Рыбака, чтобы привез пиццу. Гулять так гулять!

– Пятьдесят человек – максимум, – предупредила Хевен. И чтобы в дом – ни ногой.

– Ясное дело, – пылко поддержал ее Эдди.

Джек Питон напился. Заложил изрядно, дал себе волю. Ну и плевать! Сидя за одним из задних столиков в «Илейн», он пребывал в отличном расположении духа и наслаждался беспечной болтовней. По крайней мере, он не был пьян в усмерть – активно поддерживал разговор, вовсю шутил.

Сама Илейн наблюдала за ним издалека; приглядывать за знаменитыми клиентами, следить за тем, чтобы их не беспокоили, – это было ее правило. Иногда она подходила и подсаживалась сама, могла немножко выпить, но бдительность не теряла.

За столом с Джеком сидели двое писателей, актер, издатель и злоязычная светская дама. У «Илейн» кто только не собирается. Ей нравилось сажать знаменитых одиночек за большой круглый стол.

Джек сказал себе, что напивается не с отчаяния, не потому, что несчастен. Нет, он празднует. Он порвал отношения, которые приходилось неохотно поддерживать, потому что якобы они шли на пользу его новому образу.

А пошел он на хрен, этот образ. И Кларисса Браунинг – туда же. Джек Питон снова в поле.

Против воли он засмеялся.

– Что смешного? – спросила светская дама. У нее были затянутые в пучок рыжие волосы, выступающие скулы и ослепительные бриллианты.

– Так, думаю, – пояснил он, размышляя над иронией положения, в котором оказался. Ведь это у него – репутация жеребца. Кларисса сама рассказывала: все подруги ее предупреждали – он тебе обязательно будет изменять. И вот поди ж ты – сходить налево вздумала она! Невероятно!

– О чем? – приставала она, полная решимости привлечь его внимание.

Он оглядел ее – медленно, неторопливо. Она была из тех, кто всю жизнь жил с большими деньгами, – наследница миллиардного состояния.

Он понизил голос, чтобы его ответ слышала только она.

– О том, как бы нам с вами потрахаться. Миллиардной наследнице прелюдий не требовалось.

– Чего же мы ждем?

В итоге он оказался в постели светской дамы, в квартире на крыше на Парк-авеню – снаружи визжат полицейские сирены, внутри позвякивают бриллианты.

– Я никогда их не снимаю, – объявила она с неуверенной улыбкой.

Она оказалась ненасытной, но на этот счет Джек был мастером. Если он включался в игру, то выходил из нее только по просьбе дамы – и никак не раньше.

Проснувшись, он испытал горькое похмелье и сильнейшее желание поскорее исчезнуть. Женщина спала рядом. Рыжая копна волос, голая бледная кожа, сияющие бриллианты в ушах, на запястьях и шее.

Он поспешно оделся стараясь ее не будить, и выбрался из пышных апартаментов.

Между небоскребами пробивался утренний свет – Джек быстро шел к отелю «Хелмсли-палас», где у него был снят люкс.

С ним дружелюбно поздоровалась дежурная за стойкой, а в лифте – хорошенькая лифтерша.

Он поднимался на сорок восьмой этаж, думая – надо же, как повезло! Не прилети он в Нью-Йорк и не застукай Клариссу, он, вполне возможно, никогда бы и не узнал. А ведь он серьезно подумывал о женитьбе!

Господи! Один раз он совершил эту ошибку – хватит на всю жизнь.

– Я обожаю ваше шоу, мистер Питон, – с улыбкой сообщила лифтерша.

– Спасибо.

Он улыбнулся в ответ. Голова очищалась от хмеля.

Оказавшись в люксе, он сначала включил телевизор, потом скинул с себя одежду и встал под холодный душ – смыть с себя слабый аромат дорогих духов «Прайвит коллекшн».

Джек Питон вернулся в строй. Он снова свободен – покушайся, кто смелый!

Пойманная с поличным, но далекая от раскаяния, Кларисса внимательно прочитала сценарий «Убийства», а вместе с ним – невероятное финансовое предложение – в высшей степени смехотворное и в высшей степени соблазнительное.

Она прочитала сценарий дважды. Внимательно.

Потом позвонила своему агенту – за его счет. Легкомысленным отношением к собственному кошельку Кларисса не отличалась никогда.

– Ну? – взволнованно спросил Сирил. – Знаю, это барахло. Но за пять дней работы такие деньги… В общем, Кларисса, решать предоставляю тебе самой.

– Это вовсе не барахло, – ответила она резко. – Ни в коей степени. Это пикантный боевик, изящно выписаны отношения между главными героями, да и юмор приличный.

В голосе его послышалось облегчение и удивление.

– Ты хочешь взять эту работу?

– Безусловно. Только слушай меня внимательно, Сирил. Играть жертву я не буду. Я хочу быть главной героиней. Именно такую роль я давно искала.

64

– Здравствуйте, – приветствовал гостя Уэс. – Располагайтесь, Силвер сейчас спустится.

– Спасибо, – сказал Куинн Лэттимор, кряжистый мужчина за пятьдесят цветущего вида. Он с опаской посмотрел на Уэса. Как все друзья и знакомые Силвер, к ее новому мужу он относился с глубоким подозрением. Кто он такой? Откуда взялся? И что у него на уме?

– Силвер сказала мне, что у вас – хорошие новости, – дружелюбно начал Уэс.

– Просто отличные, – уверенно ответил Куинн. – То, что я собираюсь сообщить Силвер, сделает ее по-настоящему счастливой.

Уэс прошествовал к бару. Английский чай Владимир уже подавал, но Уэсу хотелось чего-нибудь покрепче, и он налил себе изрядную дозу виски, бросил в стакан два кубика льда и повернулся к агенту, чтобы рассмотреть его повнимательнее.

На солидняка он не тянул. Вроде бы раскован, но в деньгах не купается. И не излучает энергии, на убийцу не тянет.

Уэсу вспомнилась собственная короткая карьера певца. У их группы был агент, он обещал им золотые горы, но все без толку. У серьезной публики агенты – с глазами убийцы. Уэс навсегда запомнил этот взгляд. К примеру, Зеппо Уайт – их типичный представитель.

Чак Нельсон его предупредил:

– Лэттимор – это дорога в никуда. Силвер может взять себе в агенты, кого захочет. Пусть она его сменит, подскажи ей.

Через несколько минут вошла Силвер. Взбитые волосы, идеальный грим, пижама с золотистой ниткой. Ей нравилось производить впечатление – даже у себя дома, даже если вся публика – это ее агент.

– Куинн, дорогой!

Она поцеловала его в обе щеки, по-европейски.

– Роскошно выглядишь, как обычно, – сказал он. Куинн всегда по ней тихо страдал.

– А чувствую себя просто умопомрачительно. – Она протянула руку в сторону Уэса. – Видимо, брак идет мне на пользу. Сплошное наслаждение!

Куинн неловко фыркнул.

– Налей мне шампанского, дорогой, – обратилась она к Уэсу, потом, кокетливо опустив глаза, добавила: – Я ведь его заслужила, да?

Он легко согласился с ролью бармена. Подумаешь, печаль!

Куинн взял Силвер за руку и провел к дивану.

– Потрясающие новости, – объявил он, и по голосу было слышно, как его распирает от гордости. – «Орфей» хочет, чтобы ты сыграла главную роль вместе с Карлосом Брентом в «Романтической истории». Это совершенно конкретное предложение – ты сейчас упадешь, когда услышишь, сколько они нам предлагают!

Силвер вполне смирилась со своим статусом звезды телевидения и не рассматривала кино всерьез – потому что кино не рассматривало всерьез ее. И сейчас она завизжала от восторга.

– Не может быть! Когда предложили?

Уэс налил шампанское, внимательно прислушиваясь к разговору.

– Сегодня, – счастливо сообщил Куинн. – Как гром среди ясного неба. Съемки начинаются через десять дней, график точно вписывается в твой перерыв в «Палм-Спрингс».

– Потрясающе! – воскликнула она. – А сценарий можно посмотреть?

Приблизившись легкой поступью, Уэс передал ей стакан холодного шампанского. Она посмотрела на него, сияя от радости.

– Слышал, дорогой? Меня хотят снимать в кино!

– А что тут странного? Ты же звезда!

– Телезвезда, – уточнил Куинн.

– Крупнейшая телезвезда Америки, – со своей стороны уточнил Уэс. – Удивительно, что ее не снимали раньше. Для съемок в каких фильмах вы ее предлагали? И кто, хотел бы я знать, отказывался ее снимать и почему?

Куинн начал что-то бормотать насчет того, что они никогда не ставили себе целью работать в кино, что не было времени, а это предложение – просто класс.

Силвер хотела что-то сказать, но Уэс взглядом ее остановил. Он видел, что вынуждает агента защищаться.

– Вы это предложение проталкивали, или оно само легло на ваш стол? – спросил он.

Куинн был человеком честным. Но его отношения с Силвер Андерсон в эту минуту потерпели крах.

– В общем, я за ними не охотился. Они пришли ко мне сами.

Уэс лишь взглянул на Силвер, как бы говоря: Вот это – агент? Агенты должны бегать с высунутым языком и стараться продать товар. Выбивать побольше денег для своих клиентов. Проталкивать свои предложения, действовать энергично.

Когда через двадцать минуть Куинн Лэттимор ушел, обоим было ясно – толку от него никакого.

Повисла красноречивая тишина. Силвер подошла к большим стеклянным дверям, открыла их и вышла.

Уэс последовал за ней.

– Куинн всегда был очень добр ко мне, – сказала Силвер.

– Ты платишь ему комиссионные?

– Странный вопрос. Естественно.

– То есть, за свои услуги он получил сполна?

– На что ты намекаешь?

– Мы поднимаемся на ступеньку выше. – Он обнял ее за талию. – Ты звезда гигантской величины, девочка моя. Твоим агентом должен быть Зеппо Уайт. И ты получишь то, чего не может дать Куинн Лэттимор.

Впервые после смерти матери кто-то давал ей совет, помогал принять решение, проявлял к ней истинный интерес.

– Ты так считаешь? – с дрожью в голосе спросила она.

– Я в этом уверен. И не хочу, чтобы тебя это беспокоило. Я все сделаю сам. Завтра же встречусь с Зеппо. Этот новый киношный контракт передадим ему, а Куинн получит щедрые отступные. Задницей клянусь, что Зеппо пробьет тебе лучшие условия. А потом пусть Зеппо проверит твои контракты с «Сити телевижн». Не знаю, сколько они тебе платят, но спорить готов, что с удовольствием заплатят больше.

– Ты действительно хочешь за все взяться сам? – спросила она с надеждой.

– Почему нет? Не могу сказать, что я сейчас сильно занят.

– И возьмешь на себя бухгалтеров и адвокатов и всю прочую канитель, которую я так ненавижу?

Мысль о том, чтобы вести все ее дела, пришлась ему по вкусу.

– Я возьму на себя все, Силвер. Ты только играй. Все остальное – моя забота. – Он смолк, крепко ее обнял. – В конце концов, кому, если не мне, ты можешь в этой жизни доверять?

65

Атмосфера, царившая в ресторане «Ле Доум» на бульваре Сансет, пришлась Мэннону по вкусу. Сюда собиралась разношерстная публика: музыканты, продюсеры, агенты, прочие представители шоу-бизнеса. Столики стояли довольно свободно, в задней части ресторан подразделялся на четыре секции, и при желании всегда можно было уединиться.

Через бар Мэннон прошагал к столику Сейди Ласаль. Сейди была мощнейшим агентом. Коренастая, темноволосая, рука всегда где-то около яремной вены. Года два назад в ее жизнь ворвался жуткий скандал, когда в ее доме были совершены два убийства. Но Сейди не потонула в этой буре и стала заключать еще более выгодные и крупные сделки.

Она окинула Мэннона критическим взором.

– Ты все еще самый красивый сукин кот в Голливуде, – заявила она, опрокидывая порцию чистой водки. – Как насчет подснять восемь миллиончиков за одно вшивое кинишко?

Он улыбнулся.

– Если кто и даст мне такие деньги, Сейди, то только ты.

Со свободного кресла рядом с собой она взяла сценарий.

– Вот текст. Цену я тебе назвала. Это «Орфей» – они тебя очень хотят.

Взяв у нее сценарий, он спросил:

– Речь идет о солидном уровне?

– С карликами не танцую.

– Звучит интересно.

– Прочти. Они хотят заполучить Клариссу Браунинг…

– Если Кларисса согласится, я тоже, – быстро перебил он.

– Клариссе предлагается второстепенная роль, главную отдают Уитни.

Он искренне удивился.

– Моей Уитни?

– Я думала, она давно не твоя.

Он полистал страницы, выигрывая время, чтобы подумать. Ему предлагалось сыграть заглавную роль вместе с Уитни – за гонорар, вдвое превышающий сумму, какую он получил на прошлой картине. Почему же он мнется?

Потому что… он всегда был против актерской карьеры Уитни.

Потому что… актриса из Уитни никудышняя.

Потому что… с какой стати он должен платить половину от этих восьми миллионов долларов Мелани-Шанне, с которой собирается разводиться?

– Слушай, – сказала Сейди, – ты знаешь, я никогда ничего тебе не навязываю, но этот сценарий я прочла, и он неплох. – Она сделала паузу, подала официанту знак принести еще одну порцию водки. – Кроме того, ты станешь стоить в два раза дороже и попадешь в новую категорию. Это не значит, что такие деньги нам теперь будут платить всегда, но мы выходим на принципиально новый уровень. И мне это нравится.

– Деньги неплохие, кто говорит. Она приподняла бровь.

– Ну, слава Бо-огу!

– Но надо подумать.

– Ты будешь думать, соглашаться ли на восемь миллионов долларов? В чем дело?

– Личные проблемы.

Она пронзила его взглядом.

– Какие именно? Женился в знак протеста на техасской красотуле и теперь хочешь от нее избавиться? Или из-за близости Уитни твои гормоны начнут работать сверхурочно?

Он засмеялся. Она так хорошо его знала. Сейди примирительно положила руку ему на запястье.

– Вот тебе мой совет. Бери деньги и беги. Эти деньги – бросовые. А сценарий, повторяю – нормальный. Не «Офицер и джентльмен», но играть есть что. И Уитни со своей ролью справится. – Она пожала плечами. – Но если хочешь отказываться, то и это не страшно. Я твой агент, могу советовать, а решаешь ты сам.

Мэннон кивнул. Восемь миллионов долларов, а он кочевряжится! Господи! Да, многое он теперь может себе позволить!

Вечеринка началась в девять часов, когда завалились друзья Эдди и Хевен. Она разглядывали дом, приговаривая: «Вот это клево!» и «Домик не кислый».

Но от этого обалдения они пришли в себя довольно быстро. Были извлечены на свет ящики с пивом, коробки с пиццей, пакетики с травкой.

Хевен наслаждалась всеобщим вниманием. Это был ее дом, и она расхаживала по нему гордой походкой, позабыв и думать о том, чтобы вынести вечеринку за его пределы. Народ все прибывал – прошел слух. Открытая вечеринка – почему бы не приехать повеселиться?

Эдди собрал свою группу, и они сыграли несколько старых вещей Элвиса Пресли – пела Хевен. Когда она только начинала петь, ей по-настоящему нравилась громкая музыка – чем громче, тем лучше. Что угодно, лишь бы не походить на мать. Голос у Силвер был мощный, сильный. В свое время ее сравнивали со Стрейзанд и Гарленд. Но с годами – чего только не было в эти годы! – голос загустел, погрубел. Однако Силвер всегда была традиционной певицей – она пела в шоу прекрасные вещички, написанные Сэмми Каном, Колом Портером и другими выдающимися композиторами сороковых и пятидесятых.

У Хевен был совершенно другой стиль. В бурной манере исполнив «Тюремный рок», она присела передохнуть.

Появлялись все новые и новые люди. Казалось, у молодежи налажена какая-то своя система связи – желающие повеселиться приезжали даже из Пасадины, даже из Хэнкок-Парка.

У Хевен мелькнула мысль – а не осадить ли лошадей? Она пошла искать Эдди.

Он изрядно накачался наркотиками и выяснял отношения со старшеклассницей, походившей на Дэвида Ли Рота в женском варианте.

Хевен прекрасно поняла, зачем он клеится к этой девице. Чтобы она, Хевен, приревновала – как же, держи карман шире! От своей матери она усвоила одно – никогда ни на кого не рассчитывай, тогда никому не удастся тебя подвести. Силвер вбила ей эту мысль, когда ей было лет шесть или семь. И этот чуть ли не единственный урок она запомнила на всю жизнь.

– Надо всю эту кодлу вытолкать на берег, – предупредила она Эдди.

Он окинул ее заторможенным взглядом – взгляд пустой, нижняя губа отвисла. Играть перед благодарной и восторженной аудиторией – кайфа уже не было. Залиться пивом и потрахаться – вот все, что ему на данный момент хотелось.

– Да народ видишь как балдеет, – сказал он, притягивая к себе мисс Дэвид Ли Рот.

Громкий звон возвестил о том, что хрустальная лампа приказала долго жить.

– Черт! – Хевен даже подскочила. – Давай, Эдди, гони их всех на берег, иначе вечеринке конец!

– Я тебе что, Супермен? Они меня и не заметят.

Взять бы его сейчас за сальные черные патлы да коленом в мошонку! Это ведь он уговорил ее собрать эту вечеринку, а сам теперь в кусты! Поганец! Все, с ним кончено, хватит.

Дом подвергался уничтожению прямо у нее на глазах. Несколько парней играли в бейсбол пустыми консервными банками, на всех кушетках, уделанных жирной пиццей и окурками, валялись парочки, кто-то выломал замок бара и пустил по кругу бутылки виски и водки, кругом в открытую тянули наркотики, а какая-то девица – кровь с молоком – выдавала стриптиз под восторженное улюлюканье пестрой компании.

Хевен вспомнила Лондон, шесть лет назад. Ей было десять лет, но она на многое успела насмотреться. Силвер и она жили у женщины по имени Бенджи. Только Бенджи на самом деле была не женщина, а мужчина. Собственно, в то время Хевен не могла понять, кем все-таки был Бенджи – просто Бенджи забрал их к себе, когда посреди ночи они выехали из лондонской гостиницы, потому что маме – тогда Хевен называла Силвер так – нечем было оплатить счет.

Два месяца они жили у Бенджи – диковинные вечеринки, странные друзья. И вдруг однажды вечером на маму нашло. Она выбежала на балкончик, выходивший на Кингс-роуд в Челси, сорвала с себя всю одежду и стала без умолку кричать. «Я брошусь вниз! Не останавливайте меня! Я брошусь вниз!» В чем мать родила, она пыталась взобраться на шаткую оградку, а перепуганный Бенджи пытался перехватить ее за талию и истерично вопил: Хевен, вызывай полицию!

Что она и сделала. Ничуть не волнуясь. Приехала полиция, и маму увезли.

Она тогда свернулась в тугой клубочек, забилась в угол и сидела там, сунув в рот большой палец, а Бенджи тем временем не слезал с телефона, уверяя всех: он знал, что этим кончится.

Она тогда словно впала в транс. И сейчас – то же самое.

Возникло ощущение deja vu.[12]12
  Уже виденное или пережитое ранее (фр.).


[Закрыть] Она потеряла контроль над происходящим, и хотелось просто найти угол и спрятаться там.

Джек улетел из Нью-Йорка в Лос-Анджелес последним рейсом. У него была мысль поболтаться в Нью-Йорке, с кем-то повидаться, решить кое-какие вопросы. Но Хевен сидит одна на побережье – устроим ей маленький сюрприз. К тому же, у него состоялась любовная встреча с одной из самых богатых женщин Нью-Йорка – разве можно получить от этого города что-то большее?

Листая в самолете журнал, он наткнулся на рекламу «Клауд косметикс». На него смотрела Джейд Джонсон. Она была ослепительна, но не в стиле Уитни Валентайн, не по-кинозвездному. Она стояла у старой кирпичной стены, одетая в поблеклые джинсы в обтяжку и застиранную хлопчатобумажную рубашку, небрежно расстегнутую до самой талии. Грудь была скрыта, но если присмотреться внимательно, сквозь ткань можно было различить чуть восставшие соски, просматривалось углубление между грудями. Талия была перехвачена ремнем с серебряной пряжкой, сидевшим совсем низко. На ногах – ковбойские сапоги.

Она смотрела прямо в камеру – взгляд открытый, манящий. Широко посаженные глаза, прямой нос, чувственный рот, агрессивный квадратный подбородок. Медная взлохмаченная грива – до плеч – падающей волной обрамляла лицо.

Надпись была простой:

КОСМЕТИКА «КЛАУД» – ДЛЯ ЭЛЕГАНТНЫХ ЖЕНЩИН

Господи! Как он мог ее упустить? Ведь их обед в Вегасе – в его жизни это было событие!

Джейд Джонсон.

Сейчас он свободен.

Хочется верить, что она – тоже.