Текст книги "Песнь Ухуры"

Глава 10

Павла Чехова откровенно удивило количество сиваоанцев, оставшихся с ним, чтобы изучить его технику строительства, вместо того, чтобы пойти послушать пение Ухуры В основном это были старшие по возрасту, как, основываясь на их размерах, рассудил Чехов, и каждый из них старался попробовать все этапы строительства Когда они закончили, Чехов был совершенно уверен, что любой их них способен построить такую же хижину.

Помня то, что узнали капитан и мистер Спок, Чехов поинтересовался у Дальнего Дыма, как правильно дать им всем разрешение использовать эту конструкцию, где они только захотят, и право обучать других и давать им такие же разрешения. Сиваоанцы восприняли это с такой радостью, как будто всем им сделали подарок. Впрочем, по их обычаям так и было. Павел сделал подарок, который доставил бы такую же радость его учителю в Волгограде, какую сиваоанцы испытывали здесь.

Несколькими минутами позже все собрались вокруг Дальнего Дыма. Чехов, занятый покрытием крыши, пропустил большую часть разговора, сверху он ясно видел только шевелящиеся усы и хвосты. Затем три сиваоанца исчезли в лесу.

Сначала он подумал, что они присоединились к Ухуре, чей голос доносился до него в прекрасных куплетах песни, но часом позже все трое вернулись, неся ветки и листья, отличные от тех, которые он сам использовал. Они возбужденно объяснили, что Дальний Дым решил улучшить его дизайн, и начали уже сами строить четвертую палатку, в этот раз показывая ему, как она должна быть сделана. Не желая пропустить ни единой детали, Чехов включил свой трикодер и зачарованно смотрел.

«Они определенно лучше знали местные материалы», – подумал Павел.

Вместо предыдущих, корзинного типа, эта палатка имела элегантные формы крыльев птицы, и сиваоанцы улучшили на этот раз не только стиль. Используя более гибкие ветки, причем сиваоанцы заверили его, что гибкость сохранится на долгое время, они плели более плотную и устойчивую основу.

Затем последовала очередь покрытия из листьев, которые оказались примерно четырех расцветок. Впрочем, все они были просто различными оттенками зеленого, от почти черного с красноватым отливом до салатового, который скорее можно было принять за кремово-белый Дальний Дым самолично принес охапку тростника цвета сливы. Опять все помощники собрались вокруг Дальнего Дыма, и он объяснил, что у него на уме, но половина объяснения была потеряна универсальным переводчиком, так как он не имел справочника для художественных описаний.

Строители начали работу с разных сторон строения и постепенно продвигались навстречу друг другу. К великому изумлению Чехова, когда они встретились посередине, стилизованные птицы в полете показались по всему покрытию, словно оседлали его, как поток воздуха. Чехов взирал на это, открыв рот.

Два самых больших сиваоанца подняли Дальний Дым, чтобы он установил сливовую крышу, затем все отошли назад и встали рядом с Чеховым. После долгого внимательного осмотра своей работы они вопросительно повернулись к Дальнему Дыму. Усы Дальнего Дыма выгнулись вперед и задрожали.

Да, – наконец сказал он удовлетворенным тоном, – это именно то, что я имел в виду, – и шум одобрения и взаимных поздравлений прошел через группу.

Чехов все еще не мог до конца поверить в то, что видел. Они взяли основу его процесса, чисто функциональный прием, и сделали из этого произведение искусства, не менее прекрасное, чем их собственные палатки или здание, спрятанное среди деревьев По прошествии какого-то времени он сказал:

– Это прекрасно, Дальний Дым. – Дальний Дым довольно расправил плечи.

– Теперь посмотрим, каково внутри. – Чехов последовал за ним, как и все остальные.

Солнечный свет проникал внутрь, фильтруясь через разные оттенки листьев и оставляя силуэты на полу. Сладкий запах и мягкий шелест исходили от тростника вверху. Чехов был абсолютно уверен, что тот был подобран также из-за запаха и звука, как и из-за цвета – Прекрасно, – мягко сказал он, – это прекрасно, Дальний Дым.

– Хорошо, – сказал Дальний Дым, – ваши люди имеют много индивидуального в манере, но не в стиле. Я хотел бы сделать что-нибудь такое же уникальное, как и ты, и доволен, что тебе нравится, это было не так-то легко усовершенствовать – Он прислушался к шелесту тростника. – На какое-то время, я удовлетворен моей работой, – продолжил он. – Когда я узнаю тебя получше, Павел Чехов, возможно, я найду это неподходящим, что тоже не удивительно. Даже у своих сородичей я день за днем, год за годом замечаю изменения. Так что не думай, что это произойдет только потому, что та пришелец. Да тех пор я буду считать за честь, если ты используешь этот образец, когда пожелаешь.

Чехов вдруг понял, Дальний Дым ожидал, что он примет дизайн как подарок. Павел был ошеломлен. Все, что он смог сказать:

– Я не смогу отблагодарить тебя, Дальний Дым. Никто никогда до этого не делал мне такого подарка. Чтобы настолько прекрасное было создано для меня… я думал, я думал никогда не случится ни в одном из миров! Смущенный своими эмоциями и внезапно появившимся осознанием своей неспособности сделать что-либо подобное, Чехов добавил:

– Надеюсь, я не разочарую тебя… но думаю, что лучше тебя предупредить, я не смогу воссоздать твою работу.

Одновременно довольный и озадаченный, если судить по его ушам и хвосту, Дальний Дым сказал:

– Возможно, я не понял… Ты поешь со мной? Мы поговорим об этом. Мне любопытно узнать о твоем мире и его обычаях. Если ты постараешься объяснить, то я постараюсь понять.

– Был бы очень рад…

Когда Дальний Дым повел его на поляну, Чехов в последний раз с интересом окинул взглядом хижину. «Такая прекрасная», – опять подумал он.

Подобный подарок заставил его снова взглянуть на сооружения в лагере, и. он увидел кое-что, что прежде от него ускользало. Это были работы нескольких художников, точнее, четырех или пяти. Теперь, когда он думал об этом, у Павла возникло предположение, что Дальний Дым выполнил дизайн для здания и четырех или пяти палаток в лагере. Чехов спросил об этом и получил подтверждение к явному удовольствию Дальнего Дыма.

– Это также моя работа, – сказал Дальний Дым, приглашая Чехова в палатку, которая была известна как палатка Жесткого Хвоста. – Некоторое время я хотел изменить ее дизайн. Жесткий Хвост стала немного мягче с годами, и мне хотелось отразить это.

Я также стал более искусен в дизайне. Но она говорит, – похоже было, что это его забавляло, – что ей здесь удобно, и ничего не хочет менять. Дальний Дым развел руками и добавил:

– Ну что можно поделать со своей собственной матерью?

Коричневый хвост просунулся через вход в палатку.

– Давай их сюда, Цепкий Коготь, и хорошей тебе охоты!

Четыре крохотных существа пролезли через вход, взглянули на Чехова и застыли, хвосты их ощетинились. Цепкий Коготь всунула голову в палатку, кивнула Чехову и добродушно хмыкнула. «Точно как доктор Маккой», – подумал Павел. Цепкий Коготь серьезно посмотрела на человека.

– Шумные дети, – предупредила она. Так как это требовало какого-то ответа с его стороны, Чехов покачал головой и, улыбаясь во весь рот, сказал:

– Они не побеспокоят меня, если ты это имела ввиду.

Цепкий Коготь шагнула в палатку, четыре малыша моментально забрались на нее и прицепились к спине, рассматривая Чехова с разных точек через плечо и с боков.

– Не таращите глаза, – твердо сказал им Дальний Дым и, обратившись к Чехову, добавил:

– Прости их, пожалуйста. Они очень молоды.

– И я очень странный для них, – дополнил Чехов. – Я хотел бы спеть им песню, как лейтенант Ухура, если бы мог, но думаю, мой голос испугает их еще больше.

Цепкий Коготь фыркнула и своим хвостом сняла одного из малышей со спины.

– Они не боятся, – сообщила она, – просто осторожничают. – Она подвесила малютку напротив Чехова. – Посмотри внимательно, – предложила сиваоанка. – Нет когтей, чтобы царапать тебя нет зубов, чтобы укусить тебя, нет меха, чтобы защититься от тебя. Как он может быть опасен?

Малыш, такого же коричневого цвета, как и его мать, но с белоснежным белым пятном на хвосте, уставился на Чехова широко открытыми глазами, вися вверх ногами.

– Нет когтей?

Чехов протянул руки. Малыш, все еще цепко держась за хвост, таращился на него во все глаза.

– Нет зубов? – проговорил он Чехов оскалил зубы для демонстрации. Трое других уже карабкались вниз по спине матери и двинулись в его сторону, чтобы получше рассмотреть. Они были очень крохотные, ростом ему по колено. Астронавт нагнулся вниз, чтобы показать им зубы тоже.

Малютка с пятном на животе отпустил хвост матери и плюхнулся на землю.

– Нет меха! – сказал он – Некоторая шерсть, – поправил один из трех Выглядит больным, Цепкий Коготь. Ты можешь это исправить?

– Да, пожалуйста! – попросил другой.

– Он не болен и выглядит нормально для человека, как мне сказали. Он просто другой. Ну, вперед, он не причинит вам вреда. – Ее взгляд ясно говорил, что хорошо бы и ему не пугаться.

– Меня зовут Павел, – представился он. – А вас как?

– Ногохват в-Энниен, – сообщил один и выставил вперед ногу, словно для демонстрации.

Других звали Слишком Длинный Хвост, что Чехов также смог заметить, Белые Усы, усы действительно были абсолютной белизны, и Говорунья, этого Чехов не понял, так как малыш был самым красивым изо всех. У Чехова не было ни малейшего понятия, какой пол имеют малыши, но он решил, что в их возрасте это не столь важно, особенно, учитывая тот факт, что он не заметил разделений по полу ни при выборе профессии, ни в хоре.

Цепкий Коготь снова хмыкнула и повернулась к Дальнему Дыму.

– Под твою ответственность, Дальний Дым.

– Я принимаю ответственность, Цепкий Коготь, и спасибо.

Для Чехова это выглядело, как ритуальный обмен, и он отметил про себя, что нужно будет как-нибудь спросить об этом. Он поймал себя на том, что скопилось много вопросов для Яркого Пятна. Казалось более безопасным спросить ее, чем спрашивать кого попало, не важно, насколько дружелюбными они могли казаться Цепкий Коготь пошла к выходу и повернулась к детям, окружающим Чехова.

– Эй, вы, – сказала она, пристально смотря на них, – смотрите не пораньте его. У него нет меха для защиты Что касается тебя, Павел Чехов, не сочти за труд закричать, если будет больно.

Он не знал, как отреагировать на ее слова, но прежде чем смог решить, что сказать, она вышла.

Слишком Длинный Хвост посмотрел на Дальний Дым.

– Можем мы трогать?

– Его спросите. Он не дерево и понимает вас прекрасно.

– Можете дотронуться, – сказал Чехов, протягивая руку. В следующий момент его тело по всей поверхности подверглось нападению: его трогали, щупали, обнюхивали, дергали. Говорунья очень осторожно выпустила один коготь и провела им по обратной стороне ладони Павла. Осталась небольшая царапина, Чехов видел, что малышка экспериментировала, поэтому не остановил ее. Она наклонилась, внимательно изучая его руку, ее уши дернулись назад. Слишком Длинный Хвост также внимательно посмотрел на это место, развернулся и громко шлепнул ее.

– Цепкий Коготь сказала не ранить его!

– Нет, – оправдывалась Говорунья, – он не закричал!

Спор перерос в драку, к которой присоединились двое других. Они, по существу, не принимали ничьей стороны, но шлепали всех подряд. Дальний Дым проворно убрал миски с поля битвы и отпихнул всех четверых подальше от огня. Затем положил миски в какое-то сооружение типа гнезда и наклонился, чтобы изучить рану Чехова.

– Вы, люди, не можете вовремя крикнуть, когда вас поранили, – сказал он, и Чехов почти услышал цоканье языком.

– Это только царапина, – заявил он. – Я хуже поранился ветками в лесу. – Он показал Дальнему Дыму порез на ладони от листьев с острыми краями.

Уши Дальнего Дыма дернулись назад.

– Ваша кожа очень нежная! – сказал он. – Поэтому вы носите одежду на ногах!

– Обувь, – поправил Чехов. – Боюсь, что так, если бы я прошелся здесь с голыми ногами, я бы тут же захромал.

Комок дерущихся направился к ним, хаотично мелькали когти и хвосты.

Ногохват выпрыгнул и атаковал ботинок Чехова. Неожиданность маневра застала Чехова врасплох, он отпрянул в сторону. Дальний Дым шлепнул Ногохвата и отправил его обратно в зону свободной игры.

– Ногохват не поранил меня, – быстро проговорил Чехов Он знал, что ребенок не сделал ничего плохого, скорее этот бросок напоминал приглашение поиграть. Улыбнувшись, он добавил – Мои ботинки достаточно прочны, чтобы защитить меня даже от Ногохвата.

– Действительно? – Дальний Дым посмотрел на них исключительно заинтересованно, так, как будто Чехов сказал что-то другое.

Чехов подумал о малышах, забирающихся на свою мать для самозащиты, и поинтересовался:

– Возможно, Цепкий Коготь нуждается в защите больше меня. Может быть, ты объяснишь мне, каким образом дети могут лазать по ней и не разрезать ее на мелкие кусочки?

Послышался крик, и Дальний Дым тут же переключил свое внимание на малышей. Мгновенно драка прекратилась. Все четверо вдруг оказались на ногах, далеко друг от друга, вне пределов досягаемости руки, и с абсолютным безразличием стали приводить себя в порядок.

Если бы не дрожащий кончик хвоста Слишком Длинного Хвоста, никто не смог бы определить, что что-то произошло между ними.

– С тобой все в порядке? – спросил Дальний Дым – Подойди, дай мне взглянуть. Ребенок подошел, и все остальные собрались вокруг, рассматривая и прилизывая шерсть. Когда они закончили охорашиваться, их шерсть стала еще более взъерошенной, чем прежде.

– Я думал, они прилизывают шерсть в направлении ее роста, – заметил Чехов, – а не наоборот.

– Это кажется более разумным, не так ли? – согласился Дальний Дым. Но веришь или нет, есть хорошее медицинское обоснование того, что следует прилизывать против шерсти. Это стимулирует циркуляцию крови и согревает их, так они успокаиваются. Цепкий Коготь говорит, что, возможно, причиной этого является инстинкт, следуя которому раненого обычно зализывают против шерсти. – Он выпустил ребенка, и малышка забралась ему на плечо, зализывая теперь шерсть в верном направлении.

– Что касается лазания, – начал Дальний Дым, возвращаясь к разговору, прерванному криком, – дети, конечно, используют свои когти, но у взрослых очень толстая шкура, так что эти маленькие острые когти никогда не достигают кожи. – Он подставил свой бок Чехову. – Давай, сам попробуй.

Чехов так и сделал и почувствовал, что его палец может легко утонуть в шкуре. Он легонько потянул.

– Понятно.

– Понятно что? – Вопрос задала Жесткий Хвост, в этот момент вошедшая в палатку. Все четверо слезли с Дальнего Дыма и в знак приветствия забрались на нее. Она лизнула каждого, тоже здороваясь, в то время, как Чехов объяснил:

– Выясняем, как они забираются на вас, не разрезая на мелкие кусочки.

– О, – сказала она. Затем взяла что-то, напоминающее букет, в одном из уголков палатки. Только что съев такое же с Дальним Дымом, Чехов знал, что это сушеное мясо особого сорта, и оно очень вкусно, когда немного затвердеет. Жесткий Хвост задумчиво начала жевать и раздала по кусочку детям.

– Но вы не едите это дома, – сказала она, скручивая свой хвост петлей, что говорило о забавности ситуации. Чехову она разъяснила: Большинство детей предпочитает кормиться грудью, пока могут это делать, так что твердую пищу они едят только в гостях… Я думаю, что расскажу Цепкому Когтю об этом, – Это замечание вызвало бурю протеста у малышей, которая затихла только тогда, когда Жесткий Хвост заверила их, что просто дергала их за хвост. – Но, – серьезно сказала она, – не ведите себя так, как будто у вас нет зубов!

Когда дети занялись мясом, их сосредоточенное жевание только подтвердило слова Жесткого Хвоста, и она снова повернулась к Чехову.

– Я узнала кое-что о ваших людях, о чем хочу рассказать Дальнему Дыму, – начала сиваоанка. – Тебя не побеспокоит слушать все это?

– Нет, я не против, если только вы не предпочитаете говорить наедине.

– Я хотела бы увидеть твою реакцию и услышать любую поправку, которую ты захочешь внести, – сказала Жесткий Хвост.

Сначала сиваоанка рассказала о драке Вилсон с Вызывающим Бурю, при озабоченном восклицании Чехова она заверила его, что, как говорит Цепкий Коготь, с доктором все в порядке, затем добавила:

– Но она не знает, что надо вовремя кричать, когда ее ранили! – Это прозвучало так, как будто она говорила о ребенке.

– Они все, полагаю, разделяют этот недостаток, – сказал Дальний Дым, показывая на отметку, которую Говорунья оставила на руке Чехова.

Жесткий Хвост раздраженно вздохнула и сказала:

– Я шлепнула Вызывающего Бурю за непослушание.

– Спорю, что капитан шлепнул Вилсон тоже. – Увидев, как ее уши дернулись назад от удивления, Дальний Дым с усмешкой добавил:

– Не физически, словами…

– Это эффективно? – поинтересовалась Жесткий Хвост, и Чехов покраснел, вспомнив, как несколько раз капитан вычитывал его.

– Очень, – ответил он.

Жесткий Хвост задумчиво кивнула. Затем сиваоанке продолжила:

– Я узнала также еще одно важное отличие между нами. – Она очень долго и детально разъясняла разницу в памяти. Чехов поразился, когда узнал как получилось, что Жесткий Хвост узнала об этом. Он сам не смог уловить разницы между описанием события мистером Споком и Ярким Пятном, но было очевидно, что Дальний Дым нашел разницу между ними шокирующей.

Когда Жесткий Хвост закончила, Дальний Дым сказал:

– Теперь я понимаю, Павел Чехов. Я нашел это очень странным, когда ты сказал, что не имеешь ни памяти, ни умения, чтобы воспроизвести мой дизайн, но ты имел в виду именно это, не так ли?

Чехов наклонился к нему, кивнул и затем произнес;

– Я хочу, чтобы ты точно меня понял. Ты подарил мне дизайн, чтобы я смог использовать его, где захочу. У меня нет ни памяти, ни умения, чтобы воссоздать его. Я не хочу оскорбить тебя, попробовав и потерпев неудачу, потерпеть неудачу, пытаясь повторить такую красоту, было бы ужасно! Но хочу, чтобы ты понял, я очень ценю то, что ты дал мне, Дальний Дым ответил:

– После того, что рассказала мне Жесткий Хвост, я подумал, что невозможно сделать тебе такой подарок…

Чехов усиленно замотал головой и похлопал по своему трикодеру.

– У меня есть изображение. Когда я вернусь на «Энтерпрайз», я переведу эту картинку на бумагу, чтобы я смог видеть ее, когда захочу. Эти картинки будут со мной всегда, и они напомнят мне о тебе, твоем народе и твоей доброте. Они всегда будут доставлять мне радость.

– Но все же, – вставила Жесткий Хвост, – если ты захочешь, чтобы они запомнили, нужно попросить их включить машины.

* * *

Спок усиленно смотрел на свой трикодер, как будто хотел заставить аппарат дать ответы на мурчавшие всех вопросы.

– Это нелогично, – произнес он наконец. В его устах это было равносильно оскорблению, но понимал это только Кирк, «Вулканец ты или нет, мистер Спок, – подумал про себя капитан. – Если бы у тебя был хвост, он определенно сейчас задергался бы».

– У нас все еще нет существенной информации, капитан. Я не понимаю этой культуры… Прошу прощения, Яркое Пятно, но путаница очень часто является результатом встречи двух настолько разных существ, как я и ты.

Она очень внимательно следила за его работой. Очевидно, ей было без разницы, как смотреть на экран, правильной стороной вверх или наоборот.

Она задергала в его сторону усами.

– Все в порядке. Я думаю, что вы тоже запутали нас. Я никогда не встречала никого, кто хранил бы свою память в машине. – Она снова опустила глаза на трикодер. – Могу я помочь? Я помню все.

– Тогда ты помнишь, что мы не хотим неприятностей между тобой и твоей матерью, – ответил ей Спок.

Кончик ее хвоста поднялся вверх и задрожал, – Да, я помню… Я просто надеялась, что вы забыли.

– Надеялась получить преимущество от наших слабостей, Яркое Пятно? Кирк улыбнулся ей. «Дети, – подумал он, – всегда быстро ухватывают выгодные для себя возможности!»

Она сделала шаг в его сторону.

– Когда ты так говоришь, это звучит не очень красиво. Я думаю, это и было не очень красиво, не так ли?

– Это очень красиво с твоей стороны, пытаться помочь нам, даже если ты используешь хитрость, – ответил Кирк, – И некоторые из моих друзей тоже хитрые, не так ли, мистер Спок?

Спок удивленно подряд бровь.

– Не понимаю, о чем вы говорите, капитан.

Хвост Яркого Пятна свился в петлю от удовольствия. Она с восторгом сказала:

– Вы только что дернули хвост мистера Спока!

– Действительно, он это сделал, – согласился с ней Спок. – Могу я узнать, как ты определила это, зная так мало о наших отношениях? Яркое Пятно выглядела удивленной.

– Ты сказал, что он твой друг. Это что, детский вопрос?

– Думаю, что так.

– А капитан, если я правильно выражаюсь, дергает своих друзей за хвосты, даже если у них таковых нет. Кроме того, твоя… – Моментально Яркое Пятно кончиком хвоста обозначила арку над своим глазом.

– Бровь? – предположил Кирк, указывая на свою.

– Бровь, – повторила она, – поднялась вверх, это почти так же красноречиво, как и хвост, и, кроме того, твой запах изменился. – Бровь Спока поехала вверх второй раз. – Теперь тебе очень любопытно, – отметила Яркое Пятно с полной уверенностью – Это уже другой запах.

Спок посмотрел на Кирка. Капитан спросил:

– Мне тоже любопытно, Яркое Пятно. Можешь ли ты это знать также?

– От тебя пахнет по-другому, чем от мистера Спока, но я могу сказать это.

– Яркое Пятно, боюсь, что мне придется… шокировать тебя снова. Я не смогу отличить по запаху, как ты, если кто-нибудь проявляет любопытство.

Сиваоанка действительно поразилась до глубины души.

– Ты не можешь? – повторила она. – Мистер Спок?

– Я тоже не могу, – ответил вулканец. Яркое Пятно умолкла, чтобы как следует поразмыслить над своим потрясающим открытием. Наконец, она произнесла:

– Я думаю, вы многое упускаете. Кирк улыбнулся, но это подсказало ему одну идею.

– Яркое Пятно, а помнишь ли ты запахи так же, как слова? Да?

Это прозвучало уже на английском, Яркое Пятно старалась запомнить не только их жесты, но и слова. Кирк продолжил:

– Ты помнишь тот первый раз, когда лейтенант Ухура разговаривала с Несчастьем? – Яркое Пятно выдала звук, похожий на человеческую усмешку, и Кирк улыбнулся снова. – Извини, я забыл, как хороша твоя память.

Ее хвост изогнулся непонятной сложной фигурой, и закончилось все тем, что она еще раз обмотала его вокруг запястья Кирка. Успокоившись, наконец она спросила:

– Ты имеешь в виду, когда лейтенант Ухура говорила ну, ты сам знаешь о ком?

– Да. Скажи мне, что ты унюхала?

– Прежде всего, – начала Яркое Пятно, затем, видя, что Спок включил свой трикодер, начала снова, обращаясь прямо к машине. – Прежде всего, запахи были очень странными. Я никогда не слышала до этого запахов вулканцев и людей, но я услышала по запаху, что вы прошли через зеленую зону сразу за пределами лагеря… Вы хотите также знать, как пахли мои сородичи?

– Да, расскажи нам, пожалуйста, Яркое Пятно, – попросил Кирк.

– В основном любопытством, некоторые были испуганы, – сказала она и презрительно добавила – Дети Цепкого Когтя убежали прочь.

– Это логическая реакция молодежи, когда она сталкивается с непознанным, – вставил Спок.

– Наверное, так. Это все-таки лучше, чем совать свой хвост в гнездо ломтекуса. Но я достаточно взрослая, чтобы не уйти, – заявила она.

Совершенно очевидно, что это было сказано для записи. – Я осталась.

– Да, ты осталась, – подтвердил Спок тоже для записи. – Продолжай.

– Так вот, когда лейтенант Ухура пела для детей, у большинства запах страха стал исчезать, и остался только запах любопытства… до той минуты, пока она не упомянула, вы знаете о ком. – Ее уши неожиданно дернулись назад. – Это, странно!

– Что? – спросил Кирк.

Она заговорила медленно, как будто размышляя вслух.

– Большинство из нас все еще пахли любопытством, но Ветреный Путь, Цепкий Коготь и Устойчивый Песок пахли… виной, стыдом. Так, как пахнет Вызывающий Бурю, когда ему сказали чего-то не делать, но он все равно сделал это. Так же пахла Жесткий Хвост, когда ударила тебя, а это совсем не то, как она пахнет, когда бьет кого-нибудь… обычно она пахнет злобой!

– Она уставилась на Спока и подвела итог:

– Ты прав, мистер Спок, это нелогично. Я вообще не понимаю этого.

– Закон Кагана, – заметил Кирк. Когда он объяснил Яркому Пятну, что это означает, та кивнула и сказала:

– Я собираюсь выяснить. Я собираюсь выяснить, почему я не понимаю свой собственный народ… Вам нужно ответить на какие-нибудь детские вопросы прямо сейчас?

– Нет, Яркое Пятно. Спасибо тебе, я думаю, ты ответила на один из самых важных.

– О'кей, – снова прозвучало на английском, – увидимся позже. У меня у самой появились детские вопросы – Она пошла прочь, кончик хвоста ее подрагивал, следуя за ней.

– Вина, – произнес Кирк, размышляя вслух Это подтверждало то, что ему сказала Левое Ухо – После двух тысяч лет? – Он уставился на Спока, как будто ожидая услышать ответ, – Йауанцы все еще носят в себе свою вину, – отметил Спок – Как, черт подери, нам сражаться с двумя тысячами лет упрямства, Спок?

– Как вы ранее заметили, капитан, у вас самого есть существенный талант в этом отношении. Возможно, в данной ситуации он будет в определенной степени полезен.

– Мистер Спок, мне показалось, вы дернули меня за хвост!

– Я просто констатирую факт, капитан. – Выражение лица Спока было как всегда непроницаемым, и Джеймс Кирк пожалел, что Яркое Пятно убежала прежде, чем понюхала для него, чем пахнет истинное настроение Спока.

* * *

Ухура покинула палатку Несчастья в задумчивости. Сиваоанка не распознала синдром АДФ по ее описанию. Это мог быть и хороший знак; может быть, они победили болезнь на этой планете давным-давно или это могло значить, что АДФ оказалась новой болезнью, от которой у сиваоанцев нет лекарства. Несчастье заверила ее, что Цепкий Коготь обязательно знает об этом недуге, если кто-нибудь знает о нем вообще. Лейтенант молилась про себя, чтобы так и было.

Шум «приветственной делегации» вернул Ухуру к действительности, и она задержалась посмотреть, кто это мог быть. Производя столько же шума, сколько и животные, охотничья партия появилась из леса. Все восемь, и мужчины и женщины, махали и кричали о своем победном возвращении до тех пор, пока весь лагерь не высыпал из палаток. Что бы они ни поймали, издалека их улов казался очень ярким. Девушка подошла поближе, чтобы рассмотреть. Один из охотников нес связку животных, очень похожих на миниатюрных динозавров с отточенными зубами.

– Как это называется? – спросила Ухура Серебряный Хвост на своем лучшем сиваоанском.

– Ногохваты, – ответила сиваоанка, показывая на зубы и затем демонстрируя свои ноги, чтобы лейтенант получила ясное представление не только о произношении слова, но и о его значении.

– Ногохваты, – повторила Ухура.

Сиваоанка кивнула, жестом показала процесс поглощения пищи и произнесла что-то еще. Ухура поняла это как «хорошая еда» или «вкусно» и тоже повторила.

Стремительный Свет подошел к ней с чем-то большим и о четырех ногах, перекинутым через плечо. Ухура включила свой универсальный переводчик, боясь быть понятой неверно в общей суматохе.

– Как мы говорим: «Возьми с собой барда – и охота пойдет быстрее».

Хорошая охота, как сама видишь! – довольно сказал он, снял существо с плеча и сбросил его на землю. – И я расскажу тебе, что случилось с Три Раза… мы сделаем из этого песню, ты и я. – Неожиданно он моргнул, глядя на нее, и спросил:

– Ты закручиваешь свой хвост. Что-нибудь не так?

Ухура ответила смущенно – Когда ты ушел, не сказав мне ни слова, я подумала, что наверное, сделала что-то, что оскорбило тебя…

Он поразился.

– Но разве ты не услышала запах охоты?

Это еще больше смутило ее.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Стремительный Свет.

Несколько минут сиваоанец обдумывал ситуацию, затем его хвост обвился вокруг ее запястья.

– Я думаю, что понимаю: ваши песни не говорят о запахах. В следующий раз я оставлю сообщение с кем-нибудь из детей. – Он вытянул руку и легонько дотронулся пальцем до ее носа. – Удивительно, – пробурчал он, такие длинные носы – и полное отсутствие обоняния!

* * *

Группа сиваоанских детей, играя в прятки, прыгала с ветки на ветку дерева, стоящего на краю поляны. Наблюдая за ними снизу, Эван Вилсон не могла понять, являются ли крики «приветственной делегации» частью игры или чистой случайностью, но, определенно, они добавляли задора игрокам. Игра была очень упрощенным вариантом той, в которую Эван играла ребенком в своем мире, но это пробудило воспоминания о детстве, и доктор не сдержала улыбки. Минутой позже улыбка сменилась недоумением, и Вилсон нахмурилась.

Воспоминания явно не могли принадлежать ей.

Эван быстренько извинилась перед Вызывающим Бурю и кинулась искать Спока. Вулканец сидел наедине со своим Трикодером. Не желая отрывать его от расчетов, Эван присела рядом и уткнулась подбородком в колени, чтобы немного поразмышлять. Если Спок не сможет объяснить…

– Доктор Вилсон, – Спок закончил свою работу, и тут же перенес свое внимание на нее.

Снова его пристальный взгляд смутил ее. Доктор покраснела и, прилагая усилие, сказала:

– Не знаю, как начать… Ваша техника по передаче памяти может работать в обе стороны? В литературе, которую я по этому поводу читала, ничего о такой возможности не сказано.

– Я не понимаю.

– У меня появились воспоминания, которые не могут быть моими. Если они не ваши… – Она нахмурилась. – Они должны быть вашими, мистер Спок.

Никакого другого объяснения быть не может.

Выражение лица Спока не изменилось – Могу я поинтересоваться содержанием? Вопрос смутил ее, это казалось слишком личным, пока Эван сама не осознала всю глупость этого ощущения.

– Есть самая большая вероятность того, что это ваша память, поэтому нет никакой причины не рассказать вам.

Доктор постаралась описать все как можно точнее, подчеркивая содержательность и сложность игры в сравнении с суровым миром пустыни.

Игра началась с брошенного и принятого вызова и затем перешла в разновидность пряток, требовавших от участника всех его навыков, от компьютерного программирования до чтения следов. Никто, кроме игроков, не знал о развитии игры. Но несмотря на всю ее сложность, игра, как помнила доктор, была такой же возбуждающей, как и у сиваоанских детей.

Когда она закончила, Спок поднял одну бровь, не оставляя никаких сомнений в том, что Вилсон привела одно из его воспоминаний.

– Детская практика на Вулкане, – сообщил он. Спок не сказал «игра», и она поняла, что это тренировка по оттачиванию навыков. – Замечательно, продолжил вулканец. – Исходя из моих познаний, до этого момента не существовало никаких упоминаний о подобном феномене. Вас испытывали когда-нибудь на экстрасенсорную чувствительность, доктор Вилсон?