Текст книги "Песнь Ухуры"

Глава 15

Джеймс Кирк бросился в реку, разбрызгивая во все стороны грязную воду. Он не боролся с потоком, зная, что тот несет его в том же направлении, что и Вилсон с Ярким Пятном. Но Яркое Пятно не умела плавать.

Он поймал взглядом мелькание чего-то белого. У него в голове вспыхнуло воспоминание детства о вымокшей кошке. Он поплыл туда, с силой загребая руками. Впереди, справа от него, Вилсон плыла в том же направлении. Более сильные движения позволили капитану нагнать доктора.

– Яркое Пятно! – выдохнула Эван. – Достань Яркое Пятно! – Она ушла под воду, чтобы обогнуть обломок дерева, и вынырнула снова, плывя в сторону cиваоанки.

Кирк задержался в нерешительности ровно настолько, чтобы убедиться, что доктор может сама держаться на плаву, и тут же ринулся вперед. Обломок дерева с силой ударил его в бок, но он стерпел боль. Необходимо было добраться до Яркого Пятна…

Он уже видел ее достаточно ясно. Она, похоже, потеряла сознание.

Возможно, ее ударило плывшим стволом, одним из тех, которые разнесли мост, потому что она не шевелилась. Течение мчалось вперед, неся с собой неподвижное тело cиваоанки. Резкая волна перевернула ее лицом вниз. Он удвоил усилия… поймал за хвост и перевернул ее тело. Держа лицо cиваоанки над водой, Кирк двинулся к берегу.

Течение теперь стало быстрее, и бороться с ним, особенно с ношей в руках, было неимоверно тяжело. Кирк удвоил усилия, стараясь не замечать звона в ушах. В следующий раз, когда он обернулся, Вилсон была уже рядом, помогая ему поддерживать Яркое Пятно.

Река резко сворачивала налево, и им пришлось отплыть к середине потока, чтобы не быть расплющенными об огромную каменную скалу. Обломок дерева подпрыгнул, и, крутясь в воздухе, налетел на камни, после чего щепки разлетелись в стороны. Эван Вилсон поднырнула, чтобы избежать рикошета, и вынырнула, задыхаясь. Силы быстро оставляли пловцов. Они чувствовали, что скоро уже не смогут бороться с течением, и тогда любой берег станет для них недосягаемым. К тому же Кирк почти оглох от шума в ушах. Внезапно капитан к своему ужасу понял, что за звук это был: впереди их ждал еще один водопад. – К берегу, Эван, – выдохнул он. – Быстрее. Они изо всех оставшихся сил гребли к берегу, и через какое-то время, показавшееся им вечностью, Кирк ухватился рукой за толстую ветку дерева, свисавшую над водой. Обвив ногами тело Яркого Пятна, Джеймс дернул изо всех сил и вытащил тело сиваоанки на отмель. В следующее мгновение капитан схватил Эван как раз в ту секунду, когда Вилсон, отчаянно цеплявшаяся за ветку, разжала пальцы. Задержись он еще на немного, и ее унесло бы течением. Капитан дернул ее за запястье и вытащил на берег к Яркому Пятну.

Эван быстро сняла вещевой мешок с плеча сиваоанки, перевернула ее на спину, села на нее верхом и положила свои ладони одну на другую на ее диафрагму. Она со всей силой резко нажала от себя и вверх по груди. Прием Хаймлика, узнал Кирк, применяется специально, чтобы предотвратить возможность возвращения воды в легкие.

Вода фонтаном брызнула изо рта cиваоанки. Кирк нагнулся над ее лицом, готовый, в случае чего, применить искусственное дыхание, если понадобится.

Яркое Пятно кашлянула и задышала. Пока Эван проверяла пульс в основании ее хвоста, Кирк легонько шлепнул Яркое Пятно, пытаясь привести ее в чувство.

Ответа не последовало, ее дыхание было прерывистым и нерегулярным, словно она задыхалась.

– Давайте отнесем ее подальше от воды, – сказала Эван Вилсон, и они оба, истощенные до предела, потащили сиваоанку туда, где их не могли достать волны, накатывающие на отмель. – Мне нужна ваша туника, капитан, и разведите костер.

Думая, что он ослышался, Кирк изумленно уставился на доктора и увидел ярость на ее лице.

– Вашу тунику! – раздраженно повторила она, потянув за край пледа, который носила. – Моя не впитывает воду, черт подери… нам нужно обсушить ее и согреть. Она в шоке!

Капитан поспешно сорвал с себя тунику и выкрутил. Вилсон схватила ее и начала быстро обтирать Яркое Пятно, останавливаясь только для того, чтобы еще выжать воду. Она повторяла снова и снова:

– Яркое Пятно! Яркое Пятно, слушай меня! Ты в порядке! Ты на берегу!

Черт тебя подери, Яркое Пятно! Ты не в воде!

Кирк долго возился с мокрым деревом, но все же развел костер. Он подождал, пока пламя не наберет силу, затем помог Эван подтащить Яркое Пятно ближе к костру и принялся растирать шерсть сиваоанки своими руками, успокаивая ее в перерывах между проклятьями доктора Вилсон.

– Против шерсти, капитан, – сказала Вилсон, – это стимулирует у них кровообращение. – Она подала ему его тунику, чтобы он воспользовался ею, в то время как сама полезла в аптечку. – Сломанных костей нет, – сообщила она, – Нет внутренних повреждений.

Его взгляд упал на сенсор, модифицированный Споком.

– Он все равно не работает, – увидев, куда он смотрит, хмыкнула Вилсон. – Мы застряли здесь, капитан.

Она сняла мешок из-за спины и вывалила его содержимое на землю: фрукты, расческа, пледы, колышки, ее наконечник. Наконец, она нашла то, что искала – маленький сверток из листьев, разорвала его, и кучка скручивателей хвостов упала ей на ладонь. Чувствуя, как у нее болит все тело от усталости, Эван умудрилась размять несколько из них между пальцами и начала втирать их под носом Яркого Пятна, затем разжала челюсти сиваоанки. Кирк стал помогать ей, держа рот Яркого Пятна открытым, пока доктор выдавливала масло из скручивателей хвостов на язык Яркого Пятна.

Яркое Пятно пришла в себя так резко, что, если бы Джеймс не придерживал ее челюсть, Эван могла бы лишиться пальца.

– Эван? – слабым голосом сказала сиваоанка. – Мы перешли? Ты все еще мой друг?

Эван Вилсон облегченно засмеялась и крепко обняла сиваоанку.

– Мы сделали это, – победно сказала она. – Мы в безопасности, на другом берегу. Полежи спокойно минутку.

Слишком ослабевшая, чтобы кивнуть, Яркое Пятно выгнула усы и подчинилась.

Вилсон взяла фрукты, и сказала:

– Теперь я хочу, чтобы ты села и поела чего-нибудь… капитан, помогите мне. – Кирк помог ей поднять и держать Яркое Пятно в сидячем положении. Сиваоанка несколько раз укусила фрукт и остановилась. – Еще немножко, если сможешь, Яркое Пятно, – начала уговаривать ее Эван. – Тебе нужна жидкость… ты побывала в большой переделке.

Пока Яркое Пятно ела, Кирк поглаживал ее грязную шерсть. Внезапно он улыбнулся и сказал:

– Вот это я называю как следует отмыться от алкоголя.

Зрачки сиваоанки расширились.

– Эван! – сказала она. – Я помню! Я упала в воду!

– Тебя сбросило, дерево упало на мост. Ты сейчас в безопасности, Яркое Пятно, на земле.

– Ты бросилась в воду за мной? – Яркое Пятно с благоговением смотрела на нее.

Эван засмеялась и покачала головой.

– Не воображай слишком многого, Яркое Пятно. Меня сбросило в воду вместе с тобой. – Она кивнула на Кирка. – Капитан прыгнул за нами обеими.

Это было, конечно, не очень умно с его стороны, но поскольку все обернулось хорошо, я ему благодарна. Он вытащил тебя из воды и меня тоже.

– Спасибо! – сказала Яркое Пятно, поворачивая голову. – Я была так напугана… я ничего не помню, кроме воды…

Смущенный обожанием в ее глазах, Кирк сказал:

– Как, Яркое Пятно? Ты не помнишь? Я никогда не дам тебе забыть, что ты сказала это! – Хвост Яркого Пятна двинулся, слабо завиваясь в петлю.

– Вот так-то лучше, – сказала Вилсон, – капитан, посмотрите, сможете ли вы заставить ее еще поесть. И если почувствуете необходимость подергать ее за хвост, пожалуйста, не стесняйтесь, очевидно, это неплохая терапия. Она поднялась на ноги – Я собираюсь соорудить вокруг вас палатку, пока еще совсем не стемнело и мне видно, что делать.

К тому времени, как доктор закончила палатку, Кирк умудрился запихать в Яркое Пятно два фрукта. Эван завернула ее в пледы.

– Теперь спи, – сказала она. – Приказ доктора.

Яркое Пятно послушно закрыла глаза и моментально заснула.

– Дочь моей сестры, – мягко сказала Эван Вилсон – Капитан? Вы сможете продержаться без сна еще полчаса? Я знаю, Несчастье говорила, что огонь будет держать спинорезов на расстоянии, но…

Он кивнул.

– Я посижу полчаса, Эван, возможно смогу и больше – Он все еще был возбужден.

– Хорошо, – сказала она. – Если я сейчас не посплю, то совсем раскисну. Разбудите меня через полчаса. Я не говорю это, чтобы обделить себя сном, я хочу проверить еще раз Яркое Пятно, так что не деликатничайте, как Спок.

Кирк улыбнулся ей и ее представлению о Споке.

– Ладно, даю слово, Эван. Полчаса.

– И поешьте что-нибудь, – добавила она. – Только оставьте один фрукт для Яркого Пятна, когда она проснется. Ей нужна жидкость. – Она легла, свернувшись в комок рядом с Ярким Пятном и моментально уснула.

Стараясь не нарушить их сон, Кирк выскользнул из палатки, чтобы обдумать ситуацию. Его вещевой мешок потерялся в реке, и копье осталось там, где он прыгнул в воду Эван, видимо, тоже потеряла свой посох, и хорошо, что еще хоть у нее остался нож. Разложив содержимое мешка Яркого Пятна перед костром на просушку, он еще раз пересмотрел вещи сиваоанки.

Там были еще фрукты, помятые, но все же пригодные в пищу. «Никакого оружия, кроме ножей у нас не осталось», – подумал Кирк. Нет карты, но Яркое Пятно проинструктировали о маршруте, которым они должны идти, учитывая ее память, с этим делом все будет в порядке, хотя, оружие…

Затем капитан вспомнил о наконечнике копья Эван: может быть, он и не так хорош, как наконечники Чехова, но сойдет Он вынул нож и принялся вырезать себе новое древко.

Пока он работал, то успокаивал себя тем, что Спок позаботится об остальных участниках перехода. Они найдут друг друга утром… Спок слишком благоразумен, чтобы путешествовать по незнакомой местности в темноте, и неважно, что остальные будут настаивать. Спока нельзя сдвинуть с места, когда логика развития ситуации требует осмотрительности.

Всю долгую ночь капитан и Эван Вилсон сменяли друг друга на часах.

Яркому Пятну становилось лучше, и когда Вилсон разбудила Кирка перед рассветом, он также почувствовал, что как следует отдохнул.

– Не будите пока Яркое Пятно, – тихо сказала она, – я хочу, чтобы она выспалась, насколько это возможно.

Он кивнул и, указывая на новенький вырезанный посох в ее руках, сказал:

– Видите, у нас обоих появилась одна и та же мысль.

– Да, – улыбнулась она. – Как с пищей?

Он вспомнил, что она ничего не ела прошлой ночью.

– У Яркого Пятна есть фрукты в мешке, – сообщил он. – Там хватит по одному для каждого из нас, и останется два для нее.

Эван ела медленно, смакуя каждый кусочек. Когда трапеза была закончена, она сказала:

– Ну, и какой план, капитан? Будем ждать здесь Спока или пойдем сами искать его? Что, по-вашему, он будет делать?

– Яркое Пятно может идти?

– Если мы пойдем медленно. Я в любом случае хочу как можно быстрее доставить ее к Цепкому Когтю.

Кирк немного поразмыслил над ее словами, затем сказал:

– Мы примерно в двух днях пути от Среталлеса. Спок будет ожидать, что мы пойдем к тропе, если только вообще сможем идти. Вряд ли мы очень уж далеко от них, Эван. Вполне возможно, что мы даже на расстоянии оклика.

– Ну что ж, подождите, пока проснется Яркое Пятно, прежде чем кричать, капитан.

Какое-то время они сидели молча, Джеймс Кирк поворошил золу.

– Хорошо, Эван, – наконец сказал он. – Почему бы вам не звать меня Джеймсом? Особенно после того, что мы вместе пережили?

Она тихо засмеялась.

– Особенно после того, что мы вместе пережили, я не буду этого делать. Я называю людей так, как они хотят, даже Несчастье. А вы хотите, чтобы вас называли «капитан»… потому, что вы о себе думаете, как о капитане «Энтерпрайза». Здесь, вне корабля, этому нужна небольшая поддержка. Именно поэтому я называю вас не Джеймс, а капитан.

Несмотря на улыбку на ее лице, она говорила серьезно, и Кирк вдруг осознал, что в этот момент думает о тех людях, которые называют его по имени. Спок делал это, и это означало большущий комплимент. Что до Боунза… когда тот называл его капитаном, это обычно означало оскорбление, так же как и слова: «Мне не нравятся ваши приказы, и я думаю, что вы проклятый дурак, но вы все же мой капитан».

– Я понял вашу мысль, Эван, – сказал Кирк. – Скажите мне, как вы предпочитаете, чтобы я вас называл, доктор Вилсон?

Она раскинула руки.

– Зовите меня, как вам захочется. Если откровенно, то имя для меня ничего не значит.

– Вы сражались за него с Вызывающим Бурю, – удивленно возразил он.

Она покачала головой.

– Я дралась с ним за искажение слова «человек». Это разные вещи.

– А, – сказал он, – тогда это имеет смысл. – И, не задумываясь, добавил:

– А откуда вы, Эван?

– Почитайте мое досье, капитан.

Он усмехнулся.

– Я сделал это. Но Спок ему не очень доверяет. Ее бровь резко поднялась вверх, также, как это делал Спок.

– Не доверяет?

– Давайте я скажу по-другому. Не поверил ему.

– Неужели? Ради всех святых, почему?…

– Потому что на Тэламоне вы вряд ли клялись бы богиней.

– Вы бы вряд ли клялись на Тэламоне вообще, – сказала она, улыбнувшись. – Я уверена, у вас тоже найдется уйма словечек, подхваченных у каких-нибудь инопланетян, капитан… что еще вызывает у вас сомнения?

– Ваши предыдущие назначения. По вашим записям выходит, что вы кабинетный клоп.

– Я знаю, – кивнула она, как будто речь шла о чем-то довольно любопытном, но не имеющем к ней никакого отношения, а потом спросила:

– А что вы думаете?

Он засмеялся.

– Будь все проклято, если я знаю, Эван. – Кирк ждал какого-нибудь дальнейшего ответа, но она только смотрела на него, намек на улыбку светился в ее глазах, и наконец он рискнул:

– И вы мне тоже не скажете?

Вилсон покачала головой.

– Может быть, в другой раз, капитан. Не сегодня… ну что ж, боюсь, мистер Спок сделал для меня самое худшее. Хвост, свисающий с ветки, как говорит Яркое Пятно. И единственная возможность заставить вулканца путаться в подозрениях – это заставить вас делать то же самое. – Она легко поднялась на ноги.

– Тогда, по крайней мере, скажите мне, как вы заставили Яркое Пятно шагнуть на мост.

– Разбудите ее и спросите. Если она и сегодня этого не вспомнит, я точно буду думать, что удар повредил ей голову.

Джеймс Кирк так и сделал, но ему не потребовалось задавать вопросов, так как Яркое Пятно села и, обиженно посмотрев на доктора, с видом оскорбленной невинности, сказала:

– Я помню! Ты меня потянула за хвост!

Кирк захохотал, а Вилсон сказала с облегчением:

– Ну, тогда с тобой все в порядке, А я боялась, что ты не вспомнишь.

– Ее слова только подлили масла в огонь.

Кирк, всеми силами подавляя смех, поспешил объяснить:

– Эван думала, что ты повредила себе голову, Яркое Пятно.

– Ох, – понимающе проговорила Яркое Пятно, а затем снова пожаловалась:

– Она потянула меня за хвост, капитан!

– Но зато она завела тебя на мост.

– Это только грудные дети таскают взрослых за хвосты!

Кирк в изнеможении посмотрел на Вилсон и сказал:

– Очевидно, не только…

Он подал cиваоанке последний оставшийся плод, и Яркое Пятно полностью переключилась на еду. К тому времени, как Вилсон сложила палатку и упаковала их вещи, обида Яркого Пятна улетучилась, уступая место смеси изумления и интереса.

– Я была так удивлена! – наконец сказала она.

– Просто думай обо мне как о скручивателе хвостов, – сказала Эван, и хвост сиваоанки довольно изогнулся, демонстрируя, что никакого особенного вреда вчерашнее происшествие ей не причинило.

– Попробуйте крикнуть, капитан, может быть, наши друзья недалеко.

Кирк так и сделал. Они прислушались, но даже чуткие уши Яркого Пятна не уловили ни единого звука.

– Ладно, – сказал Кирк, – теперь нам понадобится твоя голова, Яркое Пятно, так что хвост может отдохнуть. Посмотрим, сможем ли мы отыскать их следы.

Он не сказал, что отсутствие вестей от остальных участников похода обеспокоило его. Капитан знал, что их снесло далеко вниз по реке, но ему казалось, что Спок должен был последовать за ним. Если только что-нибудь не случилось с другой частью отряда.

* * *

Спок провел долгую ночь на посту, хотя Несчастье больше не чувствовала запаха спинорезов, он не хотел рисковать и оставлять группу под защитой одного лишь костра. И еще нужно было подумать о Чехове…

Похоже, что сейчас он мирно отдыхал, но когда в последний раз Несчастье проверяла его, простое закатывание его рукавов привело к тому, что с его кожи посыпались волосы. Страхи Вилсон подтвердились: Чехов заражен синдромом АДФ, протекающим в более тяжелой форме, чем прежде наблюдалось у людей. Спок сам читал медицинские доклады и знал, что реакция Чехова на болезнь была абсолютно не стандартной. Если она будет прогрессировать с прежней скоростью, Чехов не сможет сам продолжать путь.

Однако скорость, с которой прогрессировала болезнь, повышала вероятность того, что Павел подхватил ее здесь, даже если они не видели похожих признаков заболевания в лагере Жесткого Хвоста. А это, в свою очередь, увеличивало возможность того, что Цепкий Коготь сможет помочь Чехову, если только определит человеческую версию болезни.

– Мистер Спок? – нарушил стройный ход его мыслей голос Ухуры. – Вы думаете они живы, сэр?

– Я могу предположить, что капитан, по крайней мере, не пострадал. Я довольно-таки хорошо знаю его. И я бы сказал, что он должен быть жив… да. Что касается остальных, я могу только рассуждать: но действовать я должен исходя из предположения, что они все живы и нашли кров на ночь, как и мы.

Ухура присела рядом с ним на корточки и занялась изготовлением нового копья, в данный момент она как раз крепила к нему наконечник. Не глядя на вулканца, лейтенант сказала:

– Есть кое-что, что вам нужно знать… о Несчастье. Это ее третья попытка, третий Поход.

– Это означает что-то особенное?

– Да, сэр. Жесткий Хвост сказала, что один из ее детей пошел к зрелости другой дорогой. Я спросила Стремительный Свет, что она имела в виду. Он ответил, что ребенок покончил жизнь самоубийством. – Девушка подняла на него глаза в молчаливой мольбе о помощи.

– Вы верите, что Несчастье может тоже совершить самоубийство? – Хотя Спок знал, что цивилизация Сивао крайне аналогична, все же ему трудно было представить что-либо подобное.

– Если только кто-нибудь из отряда… умер. Да, я верю, сэр, потому что это будет означать, что она снова потерпела неудачу. Вы поговорите с ней?

– Какую пользу может принести логика в этой ситуации?

– Стоит попробовать все, что только можно. – Ухура нахмурилась – Я не думаю, что логика может все, но… вы ведь считаете ее взрослой, не так ли?

Он ответил:

– Я считаю, что она вполне способна нести ответственность за свои собственные поступки, и она показала, ухаживая за Чеховым, что имеет желание принять ответственность и за других тоже. Очень трудно определить зрелость представителя другой цивилизации, но, по моему мнению, она является взрослой, хотя, конечно, все еще молода и неопытна.

Ухура кивнула.

– Я имела в виду, мистер Спок, что, возможно, вам удалось бы помочь ей понять, что другие считают ее жизнь имеющей ценность, даже если ее собственные сородичи не видят этого.

– Я постараюсь сделать то, что вы предлагаете, лейтенант. Но не обещаю, что результаты будут такими, на которые вы надеетесь.

Ее глаза сверкнули в пламени костра.

– Спасибо, мистер Спок – Ухура вернулась к своему занятию, как будто разговор со Споком каким-то образом облегчил ее задачу.

Часом позже она пошла в палатку, чтобы отдохнуть. Несчастье заступила следующей, с некоторым удивлением приветствуя Спока.

– Ты тоже должен спать, мистер Спок, – сказала она, – у тебя был такой же утомительный день, как и у всех нас.

– Вулканцы имеют способность отдыхать на ходу, не тратя времени на сон, – объяснил он. – Я предпочитаю, чтобы на часах всю ночь оставались двое.

– Это интересно, – сказала она и добавила задумчиво. – Мне хотелось бы иметь возможность проверить тебя. Я хочу узнать, насколько ты отличаешься от людей. У меня есть вопрос, может быть, такой, который Яркое Пятно называет детским. Ты не против?

– Можешь спрашивать, Несчастье. Я отвечу как только смогу.

– Доктор Вилсон говорит, что мы не должны дотрагиваться до тебя, что это тебя огорчит.

– Физический контакт с другим существом усиливает мои телепатические способности. Я становлюсь объектом сильного эмоционального воздействия.

– Но ты удержал Чехова и Ухуру около реки, – возразила она, – и ты нес мистера Чехова.

– Я делаю то, что должен. Если бы я только мог воспрепятствовать капитану прыгнуть в воду, я бы тоже сделал это. Вы все на моей ответственности. Ее уши дернулись назад.

– Но они взрослые!

Спок пытался найти возможность деликатно подойти к главному предмету разговора. И тут он ухватился за возможность, которую предоставила Несчастье.

– А ты еще не поняла своей ответственности за нас? Для членов команды «Энтерпрайза» я главный по рангу до тех пор, пока мы не воссоединимся с капитаном, однако я совершенно точно знаю, что мы не достигнем Среталлеса без твоего знания местности и твоего опыта.

Уши положены назад и зрачки расширены, она впитывала его слова. Когда Спок закончил, Несчастье сказала ровным голосом:

– Ты говоришь так, как будто я взрослая.

– Так, насколько я знаю, считают Цепкий Коготь и доктор Вилсон.

Законное определение взрослости может меняться от мира к миру, но я привык полагаться на свои собственные наблюдения, когда дело касается безопасности.

Долго-долго она сидела тихо. Спок наблюдал за Несчастьем, но не прерывал ее мыслей. Наконец она снова повернулась к нему.

– Если ты считаешь меня взрослой, значит ли это, что ты будешь слушать меня? – Нетерпение, которое слышалось в ее голосе, удивило его так же, как и вопрос.

Он спросил:

– А разве я до этого так не делал?

Она в нерешительности помолчала, вдруг кивнула и сказала:

– Мистер Спок, мы немедленно должны доставить мистера Чехова к Цепкому Когтю. Я не могу помочь ему. Цепкий Коготь поехала в Среталлес, чтобы спросить помнящих об этой АДФ, может быть, она узнала что-нибудь.

Эван сказала… Эван сказала, что она все равно не сможет ничего сделать, если мистер Чехов болен. – Она поймала свой хвост обеими руками и туго скрутила его. – Мы не можем остаться, чтобы искать капитана, Яркое Пятно и Эван, – продолжила Несчастье, – у мистера Чехова нет на это времени. – Она встала на ноги и повернулась к нему спиной. Это был сиваоанский жест чрезмерного расстройства.

Спок ответил:

– Я пришел к тому же заключению. Если мистер Чехов может выжить, то мы должны положиться в этом на Цепкого Когтя. Как только мы отвезем мистера Чехова в Среталлес, я возвращусь с поисковой партией «Энтерпрайза», чтобы найти остальных.

Несчастье повернула только свою голову. Шерсть встала дыбом, она сказала:

– Спасибо, мистер Спок.

– Я не хочу усугублять твое расстройство, – начал Спок, – но есть один вопрос, который я должен задать, прежде чем приму решение действовать в этом направлении.

С видимым усилием она разгладила мех и повернулась к нему лицом.

– Спрашивай.

– Как это повлияет на тебя в связи с вашими обычаями? Я едва ли доверяю предположению лейтенанта Ухуры, что твои сородичи действительно способны на акт самоубийства. – Он нашел слово омерзительным, но произнес его уверенно, другого пути узнать это не было.

Она задрожала от кончика хвоста до ушей.

– Это детский вопрос, не так ли?

– Определенно, – подтвердил он.

Несчастье посмотрела мимо него в темнеющий лес.

– Трудно найти товарищей для третьего Похода, для четвертого невозможно. – Это звучало так, словно она говорила о ком-то другом, даже когда она продолжила:

– Ты прав, когда говоришь, что у меня есть ответственность за вас, вы не почувствуете запах спинорезов, вы не знали о ногохватах. Я должна проследить, чтобы вы в безопасности добрались до Среталлеса, прежде чем решусь избрать другой путь.

Спок сказал:

– И под этим ты имеешь в виду, что лишишь себя жизни? Конечно, есть и другие, которые также три раза потерпели неудачу. Они все, как ты говоришь, избрали другую тропу?

– Не все. Левое Ухо велела рассказывать и об исключениях. Я слышала о людях, которые провели всю свою жизнь в качестве детей и были одиноки. Я не способна на это, мистер Спок. Я была достаточно долго одинока после второй неудачи. Если бы не Цепкий Коготь, я бы уже тогда выбрала другой путь.

– Она бы не приняла тебя сейчас?

Несчастье заколебалась.

– Цепкий Коготь примет… но никто больше.

– Я думаю, что Яркое Пятно примет, хотя она воспитана в этой же культуре.

– Яркое Пятно мертва!

– Это возможно, – сказал Спок. – Однако, исходя из того, что капитан жив, я не считаю это вероятным. – Слова так поразили ее, что она перестала трястись. Он продолжил:

– В любом случае это не относится к делу.

– Не относится к делу? – Ее уши дернулись вперед, ярко выражая недоверие.

– Я хочу сказать, что есть много других миров, кроме этого… миров, которые примут тебя и твой талант. Твои знания будут очень ценными для Федерации и для ее ученых и дипломатов. Йауанцы также могут принять тебя, ты ведь в конечном итоге их дальняя родственница.

Похоже, что Несчастье поняла его, даже обдумала это.

– Но, мистер Спок, – с грустью сказала она, – йауанцы не мой народ.

В некоторой степени Спок понимал, ее чувства, хотя и не разделял эмоций. Он добавил:

– Люди тоже не мой народ, и все же я нашел, что они заслуживают дружбы и верности.

Спустя какое-то время она сказала:

– Я… подумаю над тем, что ты говорил, мистер Спок.

– Этого недостаточно. – Он встал и замер, руки обхватили древко копья. – Ты поставила меня в трудное положение.

Она мигнула глазами, и вулканец произнес:

– Если мы продолжим путь на Среталлес, не останавливаясь, чтобы поискать остальных, ты можешь покончить жизнь самоубийством, даже когда мы окажемся в безопасности. Если мы остановимся, чтобы искать капитана и остальных, мистер Чехов обязательно умрет.

– Но выбора нет, мистер Спок. Мы должны доставить мистера Чехова к Цепкому Когтю… я думаю, ты понял меня!

– Я понимаю так, что ты заставляешь меня выбрать между твоей жизнью и жизнью мистера Чехова.

– Нет, я… ты не отвечаешь за мое самоубийство, мистер Спок!

– По твоим собственным словам, выбор действий, который я сейчас сделаю, возложит на меня за это ответственность. В моем собственном языке даже нет слова, которое бы называло расставание с жизнью по собственному желанию, это противоестественный акт и, как таковой, не может расцениваться как законная реакция на нашу ситуацию.

Ее мускулы напряглись, когти на ногах вонзились в землю. На какой-то короткий момент Спок подумал, что она может просто развернуться и убежать от него, затем также внезапно ее спазм ксенофобии прошел. Она уставилась на него своими огромными круглыми глазами и сказала:

– Я не знала, что твой народ настолько отличается от моего… нет слова для самоубийства? – она снова моргнула. – Даже когда я узнала о твоей памяти, я не знала, насколько ты отличаешься. Нет, клянусь на древнем языке. Я оскорбила тебя, мистер Спок, говоря о… другой тропе? теперь ее голос был благозвучен.

Он покачал головой.

– Я вполне способен обсуждать иррациональные предметы в рациональных терминах. Перспектива способствовать такому акту, однако…

Как будто самой себе, она сказала:

– Я должна помочь тебе, если могу. – Она снова посмотрела на него и продолжила более громко:

– Цепкий Коготь сделала бы это, значит, и я должна. Если моя жизнь так важна для тебя…

К его удивлению, она отвернулась и пошла к палатке, где очень осторожно, чтобы не побеспокоить Чехова, разбудила Ухуру. Ухура подошла к «костру со все еще заспанными глазами.

– Что такое, Несчастье? Что-то случилось, мистер Спок?

– Ты должна быть свидетелем, лейтенант Ухура, – сказала Несчастье, мистер Спок не понимает древнего языка, а мне необходимо произнести на нем клятву.

– Хорошо, – ответила Ухура.

По ее знаку Спок выключил универсальный переводчик, и Несчастье начала говорить. Ухура переводила. – Она говорит, что клянется, что не последует другой тропой к зрелости, даже если потерпит неудачу в третьем Походе. Она говорит, что проживет свою жизнь до ее естественного конца, хотя это и значит, что она может закончить ее в изгнании, вдали от ее собратьев, от своего мира…

Несчастье заговорила снова, и Ухура продолжила:

– Она хочет, чтобы вы поняли, что она делает из этого только два исключения: первое – она все равно будет подвергать свою жизнь опасности, если понадобится спасти другого, и второе – она оставляет себе право на самоубийство, если заболеет смертельной болезнью или болезнью с эффектом дегенерации. Вы понимаете, мистер Спок?

Спок не понял, кто задал последний вопрос, Несчастье или Ухура, но кивнул и сказал:

– Я понимаю, и не могу оспорить ее исключения.

Это было переведено Несчастью, которая снова заговорила. Ухура перевела ее слова:

– Она говорит, что дает эту клятву ради мистера Чехова и ради вас, сэр, чтобы вы смогли помочь мистеру Чехову, не рискуя при этом вашим здоровьем.

Несчастье ушла прочь, не сказав больше ни слова. Она заползла в палатку, остановившись только, чтобы осмотреть Чехова, затем свернула свое тело в тугой комок боли. Даже когда Ухура тронула ее за плечо и с глубокой озабоченностью спросила, не может ли она каким-то образом ей помочь, Несчастье не ответила.

Ухура возвратилась к Споку. Он только сказал:

– Она не покончит жизнь самоубийством, лейтенант. Вы сами слышали ее клятву.

– Спасибо, мистер Спок. – Ухура действительно обрадовалась, хотя и бросала время от времени озабоченные взгляды в сторону Несчастья.

Спок покачал головой, сам он не испытывал никакой радости по этому поводу, потому что вряд ли ему удалось убедить Несчастье. На самом деле он просто потребовал от нее принести себя в жертву и обрек на многие годы одиночества. В этой ситуации Споку оставалось надеяться на то, что она, несмотря на ее ожидания, обретет себя и друзей. Когда вулканец затем посмотрел на Ухуру, то внезапно осознал, что она и на него смотрит с озабоченностью. Лейтенант мягко сказала:

– Я останусь с вами, если вы позволите, мистер Спок. Мне было бы сложно сейчас уснуть. – На этот раз он кивнул. Он не преувеличивал, когда говорил Несчастью о тех преимуществах, которые нашел в дружбе и верности людей.

* * *

Индикатор оставался темным. Скотти зло ударил по консоли кулаком, надеясь, что от сотрясения лампочка зажжется, и сказал:

– Не может быть, чтобы они пострадали. Стремительный Свет сказал бы нам. Зулу произнес:

– Прошу прощения, сэр, но я не думаю, что удары по ней нам каким-то образом помогут.

– Это просто мои нервы, мистер Зулу. Поломка произошла не на борту, а в источнике – многофункциональном медицинском сенсоре, который модифицировал Спок. Скотти мог телепортироваться вниз, к последнему их местоположению, но если команда была вне опасности, то он мог серьезно повредить миссии.