Текст книги "Лунный свет"

Боже, он был восхитителен.

Она избавила Люциана от болезненных переживаний, отправив его делать сэндвич с сыром. И да, конфеты она тоже заслужила.

Ее шаги замедлились, когда она услышала раздававшийся из кухни голос Девлина. Внутри все оборвалось, когда она посмотрела на корзину в руках. У нее было глубокое подозрение, что он не обрадуется, когда узнает, что Джулия одна была в комнате его матери.

– Какого дьявола ты делаешь? – спросил Девлин.

– А на что это похоже? – ответил Люциан.

– Похоже на то, что ты делаешь сэндвич с плавленым сыром.

– Мои поздравления, – сухо ответил Люциан. – Ты способен делать простые наблюдения и давать отчет по ним.

Джулия ухмыльнулась.

– С каких пор ты питаешься, словно шестилетка с простудой?

Ее улыбка пропала. Что за черт? Взрослые постоянно едят сырные сэндвичи. По крайней мере, в ее мире.

Вздох Люциана едва не сотряс стены.

– Я могу тебе чем-то помочь, Дев?

– В некотором роде. Поскольку у меня не было возможности вчера, спрашиваю сегодня, как прошел обед с нашим кузеном?

– Потрясающе. Знаешь, я подумал: вау, мы действительно недооценивали мальчугана Денни все это время. А потом решил, может, нам стоит приглашать его на ужин каждые…

– Забудь, что я спрашивал, – оборвал его Девлин.

Повисло непродолжительное молчание, потом Люциан спросил:

– Тебя вообще волнует, стало ли Мэдди хоть немного лучше? Потому что вопрос, который тебе следовало задать: показала ли наша сестра хоть какую-то реакцию.

О боже.

Джулия осмотрела коридор. Стоя тут у стены, она теперь боялась даже пошевелиться. Очень не хотелось, чтобы они знали, что подслушивала.

– Прошу прощения, у меня есть что обдумать, помимо затянувшихся каникул нашей сестры.

– Затянувшихся каникул? – Люциан резко рассмеялся. – Ты засранец.

Джулия вынуждена была согласиться.

– Что еще ты обдумываешь? Это как-нибудь связано с полицейским расследованием по поводу смерти нашего отца?

Погодите. Что?

Джулия крепче вцепилась в корзину.

– Как я и сказал, глава отдела Лион не будет больше представлять проблем. – Девлин говорил так, будто разговор ему наскучил.

– Поразительная вера в наших адвокатов, – ответил Люциан.

Если Девлин и ответил, Джулия не расслышала его слов, поскольку пялилась на корзину. Почему полиция расследовала смерть их отца? Это ведь было самоубийство, разве нет? Стала бы полиция всерьез расследовать самоубийство, если бы они не думали, что это нечто совсем иное? Например, убийство? Почему… Девлин вышел из кухни, и сердце Джулии едва не выпрыгнуло из груди. Глаза того же цвета, что и у Люциана, но холодные, словно зимнее утро, сфокусировались на ней.

– День добрый, Джулия.

Она вздохнула и натянула на лицо широкую улыбку.

– Здравствуйте, Девлин. Как… как поживаете?

– Хорошо. – Его взгляд упал на корзину, но он не заглянул внутрь. – А вы?

– И я хорошо.

Девлин кивнул и прошел мимо нее. Она повернулась, глядя, как он заходит за угол. Он, должно быть, понял, что она подслушала их разговор. Повернувшись снова к двери на кухню, она вошла туда.

Люциан стоял над плитой, поигрывая желваками, когда выключал газ. Взяв кухонную лопатку, он переместил сэндвич со сковородки на тарелку.

– Привет, – сказала она, подходя к острову. – Я… я нашла то, что нужно.

– Отлично. – Он подхватил тарелку и прошел туда, где она стояла, все еще держа корзину. Его взгляд обратился к ней. Глаза у него были почти такие же холодные, как у брата, да еще и отстраненные.

– Спасибо, что сделала это для меня.

– Без проблем, и спасибо тебе…

– Я знаю, что на самом деле ты не хотела этот сэндвич. – Он поставил тарелку на остров. – Я понимаю, что ты сделала. Так что я благодарен тебе, и это серьезно.

Она открыла рот, но что могла сказать? Помимо того, Джулия действительно не хотела говорить об этом и о том, что нашла в комнате его матери. У нее были вопросы. Много. Но девушка не имела ни единого шанса задать хоть один.

Он развернулся и вышел из кухни, не сказав больше ни слова, оставив ее там с корзиной, полной вещей его матери. Ее взгляд упал на тарелку, аппетит полностью пропал, и это было обидно, потому что сэндвич выглядел потрясающе.

Она посмотрела на корзину и вздрогнула, и это не имело никакого отношения к внезапному холоду в комнате, зато целиком и полностью было связано с братьями.

Глава 27

Кроссовки Люциана стучали по беговой дорожке, когда композиция I Stand Alone группы Godsmack оборвалась входящим вызовом от Гейба. Он потерял счет времени, которое провел, бегая.

Он знал лишь, что эта песня уже третий раз играет в плей-листе с тех пор, как он спустился в домашний тренажерный зал, оставив Джулию на кухне.

Дьявол, его голова никак не желала останавливаться. Он думал слишком много. Его сестра. Его кузен. Лоуренс. Дев. Джулия. Он пытался выбросить все эти проклятые мысли.

Нажав на клавишу остановки, он выхватил телефон из держателя и вынул наушники, съехав по полотну до конца беговой дорожки.

– Как Батон-Руж? – ответил он, спрыгивая на пол.

– Иначе, – ответил Гейб, и Люциан нахмурился, услышав голос брата. Он был отстраненным.

– Как вчерашний обед? Я бы позвонил, но не уследил за временем.

– Прошел нормально. Не уверен, реагировала ли Мэдди, но думаю, это было неплохо. Вероятно, Дэниел придет снова.

Пройдя туда, где он бросил полотенце, Люциан поднял его с пола. Он не хотел говорить Гейбу о том, что Джулия забрала некоторые вещи из комнаты их матери.

– Так что там случилось в Батон-Руж?

Гейб рассмеялся, и этот смех тоже звучал неправильно.

– Засада, чувак… Я даже не знаю, с чего начать, но я побуду здесь еще несколько дней.

Хмурясь, Люциан стер пот и бросил полотенце в стоящую рядом корзину. Его переполняло беспокойство.

– Поговори со мной.

– Эмма… Она попала в очень тяжелую аварию, – сказал его брат.

– Черт. – Он уперся рукой в стену, согнув спину. – Я могу приехать туда через несколько…

– Нет. Нет, ты не можешь. У тебя Мадлен и Джулия, о которых нужно заботиться. Ты не можешь оставить их с Девом, – оборвал его Гейб. – Ты должен быть там. А я здесь.

Его брат был прав, но Люциану не нравился звук его голоса.

– Насколько все плохо, Гейб?

Повисло долгое молчание, а потом брат ответил:

– Эмма в коме. Они не думают, что она очнется.

– Я даже не знаю, что сказать. – Люциан опустил голову. Что бы ни заявлял Гейб, Люциан знал, что тот испытывал глубокие чувства к Эмме. – Вот почему ее родители вызвали тебя, чтобы ты…

Чтобы Гейб мог попрощаться.

Люциан не хотел даже произносить это вслух.

– Да, и, хм, есть кое-что еще. Я даже не знаю, как это передать. Проклятье. – Гейб застонал, и у Люциана волосы стали дыбом по всему телу. – Я даже не могу пока это осмыслить.

Выпрямившись, Люциан оттолкнулся от стены, посмотрел на тренажеры для ног и пресса.

– Что случилось?

Мертвая тишина подсказала Люциану: что бы ни собирался сказать Гейб, это будет бомба… Это изменит все.

– Я… У меня есть ребенок, – сказал Гейб хриплым голосом. – У меня есть сын.

Уложив Мадлен в постель, Джулия собрала рисунки, которые та закончила этим вечером вскоре после ужина. Это определенно было детское лицо: ребенок со светлой кожей и волосами. Джулия положила рисунки в шкаф вместе с остальными. Когда она вернулась к постели Мадлен, подавила зевок, заправляя покрывало.

– Я нашла несколько старых альбомов твоей матери, – сказала она тихо лежащей женщине. – Думаю, мы можем просмотреть их завтра. Как ты считаешь?

Мадлен перевела взгляд на нее.

Джулия чуть не упала на месте. Мадлен посмотрела на нее в ответ на вопрос. Это было не много, но… такое случалось нечасто.

– Тебе это нравится? Я нашла три альбома. Принесу их утром. – Она глубоко вздохнула. – Я взяла и кое-какие другие вещи.

Женщина секунду смотрела в ответ, затем отвернулась. Ее глаза закрылись.

Отступив от кровати, Джулия проверила двери и вышла от Мадлен. Ричард ждал у двери ее комнаты с серебряным подносом в руках, от которого исходил аромат жареного мяса. Она взяла поднос и поблагодарила мужчину. Переодевшись в более удобную одежду, леггинсы и свободную рубашку, девушка приступила к еде.

Курица была восхитительна. Поев, она поставила корзину с вещами из комнаты матери Люциана на кровать и принялась перебирать альбомы.

Де Винсенты были милыми детьми. Джулия не могла не задержаться на фотографии Люциана. Даже в детстве у него была озорная улыбка и блеск в глазах. Она закрыла один альбом и бросила взгляд на часы. Был еще довольно ранний вечер.

Грызя ноготь, она погладила второй рукой колено. Был ли Люциан в своей комнате? Ожидал ли он ее… Нет.

Она не станет даже думать об этом. Прошлая ночь была чудесной. Дьявол, у нее до сих пор все немного болело, потому что это в самом деле длилось очень долго. Она чувствовала себя так, будто во второй раз потеряла девственность.

Спустив одну ногу с кровати, она бросила взгляд на дверь.

Слишком много вопросов крутилось у нее в голове. Она хотела знать, о чем говорили два брата на кухне, но она также хотела убедиться, что с Люцианом все в порядке.

Она не видела его после разговора на кухне и даже не знала, был ли он дома.

То, что она хотела успокоить его, вероятно, выглядело ужасно глупым. Люциан не был похож на того, кому требуется утешение, и она не была уверена, что ее желание сделать это проистекало лишь из необходимости убедиться, что с ним все в порядке.

Джулия изнывала без него.

Поднявшись с кровати, она принялась беспокойно вышагивать по комнате. Ее разум возвращался к тому, что он делал прошлой ночью. Тому, как он трогал ее, как он… Все равно…

Отметя мысли о Люциане, она снова плюхнулась на кровать и взяла тетрадь. Осторожно открыла ее и обнаружила, что это дневник и журнал для скетчей. На некоторых страницах были записи о том, что их мать делала в тот день, на других – сложные, детальные рисунки, начиная от роз и заканчивая портретами людей, которых Джулия не видела раньше. На каких-то страницах сверху была проставлена дата, на каких-то – нет, но просматривая журнал, Джулия поняла, что их мать вела его прямо перед смертью. Несколько отдельных листов бумаги были сложены и вложены между страницами. Джулия вытащила один, чувствуя страх, когда раскрывала его. Это была компьютерная распечатка текстовых сообщений или какого-то чата. Без имен. Просто строчки текста.

«Я знаю, она не хочет, чтобы мы виделись, но мне все равно. Я люблю тебя, и мы будем вместе. Они нас не остановят.

Они попытаются.

Нам нужно лишь быть более осторожными.

Может, нужно просто сказать им. Дать им шанс принять это.

Ты серьезно? Они убьют нас. Действительно».

Что это, черт возьми, такое? Диалог между их матерью и кем-то еще? Или это были двое неизвестных? Не нужно было быть экспертом-криминалистом, чтобы понять – у кого-то был роман.

Она подумала о записке, которую нашла в спальне Мадлен среди старых книг и журналов.

Отталкиваясь от того, что знала об отце братьев, она бы не удивилась, если бы у их матери был кто-то на стороне. Их отец казался настоящим тираном.

Поежившись, Джулия сложила лист и вернула его обратно в дневник. Она продолжала листать страницы, остановившись на той, что была датирована девятым декабря.

Она были исписана от руки, синие чернила начали выцветать.

«Иногда мне кажется, что я должна сказать им, но не знаю, приведет ли это к чему-то хорошему. В конце концов, они, возможно, возненавидят меня… они будут ненавидеть Лоуренса еще больше, когда узнают, но то, как обращаются с Люцианом и Мадлен, – не справедливо, и то, во что они верят, – неправильно. Я знаю правду. Он знает правду. Если он попытается отстранить их, я сделаю это. Я предъявлю им все доказательства. Это ранит моих мальчиков, но я не позволю ему сделать это с ними».

Джулия прекратила читать и закрыла дневник. Потирая глаза, она сказала себе, что, как посторонняя, не имеет права копаться в этом. Прочесть журнал, чтобы убедиться, что там нет ничего, способного расстроить Мадлен, был надуманный повод.

Ей было любопытно… Стук в дверь спальни заставил ее подпрыгнуть. Она встала, но прежде чем успела сделать шаг, дверь распахнулась, и внутри все затрепетало.

На пороге стоял Люциан, одетый так, будто он занимался в спортзале, но где-то по дороге потерял рубашку и нашел бар. Он держал в одной руке бутылку виски.

– Привет, – сказала она, вымучивая слова, пока, потянувшись за спину, не подобрала дневник. – Закончил… заниматься?

– Ага, – он уверенно вошел в комнату, – часов шесть назад. Может, раньше. Я не знаю.

Ее брови поднялись, когда она развернулась, наблюдая, как он идет к постели. Походка у него была немного странная.

– Может, тогда ты потерялся или что-то в этом роде?

– Довольно сложно потеряться в собственном доме, – ответил он, оглядывая комнату, и сделал глоток из бутылки.

Конечно же. У них был свой спортивный зал. Почему нет?

– Может, это ты потерялась?

Джулия положила дневник в корзину.

– Как это?

Он повернулся к ней, опустив бутылку. Взгляд его был слегка не в фокусе.

– По пути к моей спальне?

– Что? – Она резко рассмеялась.

– Ты должна была бы найти дорогу ко мне. – Он склонился вперед, и она почувствовала сильный запах алкоголя. – Вместо этого я нашел тебя здесь за… – Он посмотрел на кровать. – Понятия не имею, чем ты занималась.

– Ну, я не пришла к тебе, потому что… – Она скрестила руки на груди. – Я понимаю намеки.

– Тебе стоит понимать их получше.

Джулия нахмурилась.

– Потому что нет никаких намеков. – Он поднял бутылку, указав пальцем в ее направлении. – Что из того, что я написал или сказал, означает, что я не хочу тебя видеть снова?

Она сощурилась, а затем он сел на край кровати… ну, скорее упал. Она метнулась вперед, подхватив бутылку.

– Ты пьян?

Люциан фыркнул.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Она изогнула бровь.

– Ты чертовски пьян. – Дернув за бутылку, она вздохнула, когда он не выпустил ее. – Ты весь день пил?

– Я не мог пить и бежать одновременно. – Он закатил глаза, все еще не выпуская бутылку, когда она потянула снова. – Я хочу сказать, может, только раньше, когда я был моложе. Но не сейчас.

– Приятно знать. Почему ты не отдашь мне бутылку?

Люциан дернул бутылку на себя достаточно сильно, чтобы она склонилась к нему.

– Почему ты не пришла увидеть меня? – Он смотрел на нее снизу вверх своими бездонными глазами. – Ты не хотела?

Джулия знала, что он пьян, но ее дыхание все равно перехватило.

– Я хотела, – признала она.

– Тогда почему нет?

Она проигрывала битву за бутылку.

– Потому что я не хотела… Я не знаю, почему. Я не знаю, что я делаю.

На губах его появилась ленивая усмешка.

– Знаете что, мисс Хьюз? Я тоже не знаю, что я делаю. Давай не знать вместе.

Несмотря на его состояние, Джулия засмеялась.

– Отдай мне бутылку, ладно? Просто ненадолго.

– Мне нравится бутылка.

– Я позабочусь о ней.

Сжав губы, он опустил подбородок.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Окей, – выпустил он виски.

Качая головой, она подошла с бутылкой к маленькому кухонному столу и поставила ее там, надеясь, что это – достаточно далеко от него.

– Вернись, – позвал он, вытянувшись в сторону и склонив голову. – Вернись сюда.

Она сглотнула улыбку.

– Я тут.

– Нет, ты не тут. – Его голова упала к плечу. – Ты аж там, защищаешь мой виски.

Джулия рассмеялась.

– Тебе станет легче, если я сяду рядом?

– Да. – Он упал на спину, затем поднял руки над головой, потягиваясь, пока спина его не прогнулась, а мускулы не напряглись, растянувшись. – Мне станет намного легче. Знаешь, почему?

– Почему? – она прошла назад.

– Потому что вы мне нравитесь, мисс Хьюз. Очень нравитесь.

Ее глупое маленькое сердечко подпрыгнуло.

– Ты мне тоже нравишься… – Джулия взвизгнула, когда он сел, обхватив руками ее талию. Только что она стояла, и вот уже лежит на спине рядом с ним. – Матерь божья, даже пьяный ты ловкий.

– Я всегда ловкий. – Скользя рукой по ее животу, он спустился чуть ниже пупка и остановился. – Больше всего ты мне нравишься тут.

Пьяный Люциан был… интересен.

С колотящимся сердцем она повернула голову к нему. Он смотрел на нее и внезапно показался таким невероятно юным.

– Я думаю, ты нравишься мне слишком сильно, – сказал он, и она раскрыла рот в резком вдохе. – Кто-то, не помню кто, однажды сказал: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Что ты об этом думаешь?

– Я думаю, ты много выпил.

Он засмеялся.

– Я думаю, что просто более честен. Так чем ты тут занималась?

Она перекатилась на бок, лицом к нему.

– Я просматривала фотоальбомы и все остальное.

– О, стимулирующее дерьмо прямо тут. Теперь я еще больше рад, что решил вторгнуться в твою комнату. – Он уставился в потолок. Прошла секунда. – Ты слышала наш сегодняшний разговор с Девом?

Джулия и не думала лгать.

– Да. – Она не была уверена, что сейчас лучший момент для вопросов, но пьяные люди обычно более болтливы. – Есть ли какие-то причины, по которым они начинают расследование?

Он фыркнул и покачал головой.

– Никто из нас не считает, что он и вправду покончил с собой.

Удивление переполнило ее.

– Серьезно?

Люциан покачал головой.

– Мы можем ошибаться, но Лоуренс был… он бы пережил нас всех. Записку не нашли, а на шее у него обнаружили царапины. – Он нахмурился. – Знаешь, мне все равно. Насколько это ужасно? Он не был хорошим человеком. Я уже говорил это. И повторю еще миллион раз.

Джулия не знала, как ответить. Она уже поняла, что их отец был ужасным человеком, но равнодушно относиться к тому, что его убили…

– В конце концов, он твой отец, – осторожно сказала она.

Запрокинув голову, он громко рассмеялся.

– Что? – требовательно спросила она.

– Ты не знаешь? – Слабая улыбка появилась на его лице. – Я называю Лоуренса своим отцом потому, что он вырастил Мэдди и меня. В этом смысле он наш отец, но на самом деле – нет.

Джулия села и уставилась на него.

– Он не твой отец?

– Нет, – он снова рассмеялся, – Лоуренс никогда не позволял нам забыть это. Мэдди или мне. У мамы был кто-то еще.

Эта записка… О боже, она права. Был роман.

– Еще кто-нибудь знает? Полагаю, Гейб и Девлин.

– Да, – ответил он. – Ричард и Ливи. Мой приятель Трой. Ты с ним не встречалась. Он детектив. Он бы тебе понравился. Как бы там ни было, отец даже компанию и все свои деньги оставил наследникам, а именно Деву и Гейбу.

И Люциан замолчал, уставившись в потолок и похлопывая ладонями по голой груди.

Она подтянула ноги и придвинулась чуть ближе к нему. Матерь божья, она поверить не могла во все это. Его семья была… катастрофой. Словно телешоу. Каждый раз, разговаривая с Люцианом, она узнавала что-то новое, что заставляло ее переосмысливать все, что она знала о его семье и о нем.

Боже, ей действительно повезло с родными.

– Так вот почему ты столько выпил сегодня? – спросила она.

– Напиться из-за него? – Он рассмеялся, но это был не веселый смех. – Нет, я просто узнал кое-что неожиданное о Гейбе.

Она замерла, зная, что он был в Батон-Руж.

– С ним все в порядке?

– Да. Нет. – Он закрыл глаза и тяжко вздохнул. – С ним все будет в порядке. Он просто получил… получил отвратные новости.

Она вся сконцентрировалась на нем.

– От своей бывшей?

– О ней. Она попала в автокатастрофу. Скорее всего, не выживет. Это его убьет. Он… да, он любил ее. Сильно. – Грудь Люциана поднялась от тяжкого вздоха. – Она скрыла нечто важное от него. Боже. Нечто огромное.

– Что?

Несколько долгих секунд она думала, что он не ответит, но он ответил.

– У нее есть ребенок. Он более чем уверен, что ребенок его.

Она прикрыла рот рукой.

– О боже, и он не знал?

– Нет. – Подняв руку, он провел ладонью по лицу, потом опустил ее на живот. – Как можно держать кого-то вдали от собственного ребенка? Как такое возможно?

У Джулии не было ответа. Очевидно, эта новость ранила Люциана. То, что он заботился о своих братьях и сестре, многое значило. Человек, который их воспитал, может, и не показал им, что такое верность и любовь, но, похоже, это сделала их мать или это просто было у него в крови.

– Я не знаю, – тихо сказала она, и она правда не понимала, как такое можно хранить в секрете. Там, вероятно, случилось что-то серьезное.

Прошла пара минут, и Джулия склонилась над ним, его грудь вздымалась и опадала глубоко и равномерно. Люциан был в отключке. Вот так просто. Даже мертвецки пьяный он по-прежнему выглядел, как спящий бог. Она провела рукой по его подбородку, улыбнувшись, когда он прижался щекой к ее ладони.

Внешне этот мужчина и его семья имели все, но Джулия поняла, что внутри него, внутри них всех, все было не тем, чем казалось. Он мог обладать миром, но это не значило, что мир будет добр в ответ.

Из-за своей глупости, из-за того, что она все глубже и глубже проваливалась в его мир, стала слишком неравнодушна, она поцеловала его в лоб. Потом поцеловала в щеку, а затем свернулась рядом, оставшись с ним, потому что знала: ему это нужно.

Он нуждался в ней.