Текст книги "Лунный свет"

– Идти домой? – Гейб хохотнул. – Мы дома. Мы все живем тут.

Ее брови приподнялись.

– Комната Гейба на другом конце коридора. Дева – в другом крыле, – пояснил Люциан. – Я – прямо напротив тебя.

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Не знаю почему, но я думала, что вы не живете тут, – сказала она, откидываясь на подушки.

– Вероятно, потому, что большинство взрослых не хотят жить в доме, где прошло их детство. Но это настолько большой особняк, что тут легко найти уединение, – ответил Гейб. – Я не сталкиваюсь с Люцианом, если не хочу его видеть.

– Но ты хочешь, – перебил Люциан.

– Насколько это большое поместье? – спросила Джулия. – Я видела не так много.

– Чертовски. Порядка двадцати с чем-то тысяч квадратных футов. – Гейб рассмеялся, когда она тихонько выругалась. – Нелепо. Я знаю.

– Это просто… вау.

– Ага, – взгляд Гейба метнулся к Люциану, – когда вам станет лучше, я устрою экскурсию.

Люциан склонил голову набок, рассматривая брата. Он точно знал, что задумал сукин сын Гейб.

– Итак, – продолжал Гейб, вновь глядя на Джулию, – это ваш первый приезд в Луизиану?

– Да. Я никогда раньше не бывала так далеко на юге, – сказала она, приглаживая руками одеяло. – Но всегда хотела тут побывать… – Она продолжала рассказывать Гейбу, что мечтала когда-нибудь увидеть Французский квартал и что у нее есть целый список местных блюд, которые хочет попробовать.

Оба они смотрели на нее, пока она говорила, и Люциан заметил, что ей, кажется, комфортнее разговаривать с Гейбом, чем с ним. Ну, у нее не было подобной проблемы, когда они познакомились в баре, но теперь все изменилось.

– Прошу прощения, – сказала она, наконец замолчав. – Вам, наверное, не интересно слушать о том, что я хочу попробовать сдобную булочку в сахарной пудре.

Гейб быстро качнул головой.

– Пончики? Они вам понравятся. И я буду более чем счастлив сопровождать вас по лучшим местам города. – Он бросил еще один взгляд на Люциана, от которого тот снова стиснул зубы. – На самом деле у меня офис недалеко от Квартала.

Ну, ладно. С него было достаточно.

– Если мисс Хьюз хочет тур по Новому Орлеану, я буду ее сопровождать.

Она наморщила нос.

– Уверена, последнее слово тут принадлежит мне.

– Нет.

– Да, – повторила она, глядя прямо на него.

– Рад видеть, что вероятное сотрясение не сказалось на твоем упрямстве.

Она положила руки поверх одеяла.

– Я вас игнорирую.

Он рассмеялся.

– Ты понимаешь, что мы ни в коем случае не позволим тебе работать завтра, ведь так?

Джулия тяжело вздохнула.

– Я признательна за беспокойство, но я не могу пропустить работу в свой первый полный рабочий день.

– Можешь и пропустишь. – Люциан закинул ногу на ногу.

– Это не так уж важно. Мы ухаживали за Мэдди до того, как ты тут появилась.

Джулия нахмурилась.

– Но…

– Все будет в порядке. – Гейб снова склонился вперед, упершись локтями в колени. – Мы об этом позаботимся. С Девом проблем не будет.

– А как насчет мистера де Винсента? – спросила она. – Лоуренса. Я еще не виделась с ним, но я так понимаю, меня нанял он.

Люциан понял вдруг, что Джулия не знает о происшествии и может получиться неловко.

– С ним не будет проблем.

– Точно нет, – добавил Гейб, откидываясь на стуле.

Она снова вздохнула.

– Я рада, что вы, ребята, можете быть так уверены в этом, но я не нет.

– Ну, мы так уверены в этом, потому что наш отец мертв, – сказал Люциан.

– Что? – Она так быстро повернулась к нему, что сморщилась от боли. Подняла руку. – Ох.

Люциан тут же склонился вперед, поймав ее руку до того, как она коснулась головы за ухом.

– Осторожнее, – напомнил он.

Ее огромные карие глаза смотрели на него.

– Ваш отец… мертв?

– Ага. Он умер несколько дней назад, – объяснил Люц, скользнув пальцами дальше по ее руке, проникнув под пышный рукав ее ночной рубашки. – Мы держали это в тайне от прессы, но сегодня новость стала известна.

Гейб потер пальцем бровь.

– Вы наверняка услышите об этом, в конце концов. Он покончил жизнь самоубийством.

– О боже, – Джулия прижала руку к груди. – Мне так жаль.

– Все в порядке.

Она перевела взгляд с Люциана на Гейба.

– Даже не знаю, что сказать.

– На самом деле не нужно ничего говорить. Это не важно, – ответил Гейб.

Ее глаза распахнулись.

– Не важно? Ваш отец…

– Был отъявленным засранцем, – оборвал ее Люциан, вновь откинув голову на спинку кровати, когда Джулия подняла взгляд на него. – Если бы ты имела несчастье знать его, то чувствовала бы то же самое. Сопереживание излишне.

Джулия смотрела так, будто хотела разразиться гневной тирадой, но спустя мгновение сказала лишь:

– И все же мне жаль.

Он не знал, как отвечать на это. К счастью, Гейб подскочил, сглаживая неловкость и давая ему достаточно времени полюбоваться ею, пока она отвлеклась на брата. Его мысли вернулись к произошедшему. Он почти на сто процентов был уверен, что в ванной никого не могло быть.

Гейб не был чокнутым извращенцем, и даже у Люциана были свои пределы. Она, очевидно, видела тень и приняла ее за человека, что было вполне понятно. В конце концов, она оказалась в новом месте, но случившееся все еще нервировало его, не оставляло в покое. Прошло еще некоторое время, прежде чем Гейб поднялся со стула.

– Я пойду. – Он поклонился, тронув ее руку, а затем щеку. – Если он начнет надоедать, кричите, и я приду, чтобы выставить его отсюда.

Люциан фыркнул.

– Я запомню, – ответила она.

Гейб метнул в сторону Люциана неодобрительный взгляд.

– Дай ей немного отдохнуть.

Джулия застыла рядом с ним.

– Спокойной ночи, Гейб, – сказал он тоном несколько более жестким, чем требовалось.

– Спокойной ночи, – улыбнулся тот.

Она пробормотала что-то в ответ и замолчала. Когда Гейб вышел из комнаты и дверь за ним закрылась. Девушка тяжко вздохнула.

– Вы, парни, просто…

– Что? – перебил ее Люциан.

– Вы, парни, очень трогательны и очень дружелюбны. – Она хохотнула.

– Это значит, что ты нам нравишься.

– Ой ли?

– Ага, – кивнул Люциан, – потому что «дружелюбны» — обычно последнее слово, которое используют люди, описывая нас.

Она, казалось, еще глубже утонула в подушках.

– Знаете, вы можете идти.

– Знаю, но я присматриваю за тобой, как велел доктор.

– Не думаю, что доктор Флорес имел в виду это. – Она зевнула, потом нахмурилась. – Поверить не могу, что я упала.

– Случается.

– Голая в душе, – добавила она.

– Ну. Большинство людей голые, когда принимают душ. – Он улыбнулся, прекрасно зная, что она закатила глаза, хоть и не мог этого видеть. – Кстати, я принес дополнение к твоему договору, – сказал он. – Оно на тумбочке рядом с едой, которую ты не съела.

Ее губы дрогнули, а потом случилось чудо. Она едва заметно улыбнулась.

– Я чувствую, что должна буду вам денег еще до того, как кончится эта работа.

Люциан знал, что ничего подобного не случится. Между ними повисло молчание, и он мог бы подумать, что она заснула, если бы ее пальцы не перебирали одеяло.

– Разве вам нечего больше делать? – спросила она. – Я вас не прогоняю, но уверена, вам есть чем заняться.

– Мне всегда есть чем заняться, но мне нравится тут. – Один из приятелей действительно пригласил его сегодня в «Красного жеребца». Он подумывал о том, чтобы выбраться из дома и оказаться подальше от Джулии, но решил, что лучше побудет тут. Странно. – Я не останусь тут навсегда. Просто хочу убедиться, что с тобой и правда все в порядке. Не говори мне, что это излишне. Я знаю. Просто хочу этого.

Ее губы приоткрылись, но она тут же закрыла рот. Прошла еще пара минут.

– Я знаю, звучит так, будто у вас были не очень хорошие отношения с отцом. – Чуть повернувшись, она подняла подбородок. Их взгляды встретились. – И все же мне жаль.

Странная тяжесть возникла в груди, причиняя боль, похожую на горький тугой узел, который ему, казалось, не под силу распутать.

– Мне тоже.

Глава 11

Джулия понятия не имела, где братья, но знала, что если они застукают ее не в кровати, а в комнате Мадлен, она поплатится.

Ее отношение к травме вовсе не было легкомысленным, но головная боль за ночь не стала сильнее, поэтому проведя все утро в постели, она решила, что если просто проведает Мадлен, хуже ей от этого не станет.

Плюс она действительно больше не могла оставаться в кровати. Только не тогда, когда ее мозг тщательно анализировал каждую секунду, проведенную в душе. Сейчас, при ярком солнечном счете, она уже не была уверена в том, что действительно произошло прошлой ночью. Была ли это тень, человек или всего лишь обман зрения?

Джулия понятия не имела.

И когда ее мозг устал обдумывать инцидент в душе, она переключилась на смерть Лоуренса де Винсента, уже несколько дней как ушедшего в мир иной, но о смерти которого ей никто не сообщил, пока она сама о нем не упомянула. Такого рода новости казались ей чем-то, о чем принято сообщать немедленно.

Конечно же, де Винсенты были озабочены сохранением своей частной жизни, но, бога ради! Это казалось ей странным, даже если не принимать во внимание ответ Люциана и Гейба. Джулия не была настолько наивной, чтобы считать, что у всех такие же прекрасные родители, как у нее, но их реакция казалась чрезмерной.

Хотя опять же, все в братьях казалось чрезмерным.

Она совсем не хотела думать о том, что когда Гейб впервые увидел ее, она была абсолютно голой, но он говорил и обращался с ней так, будто знал ее целую вечность. Он пришел утром, принеся поднос с завтраком, и поболтал о резьбе, которую выполнил в доме.

То же можно было сказать и о Люциане. Правда, причины, по которым он вел себя с ней так, будто они старые знакомые, были совсем другими. Он оставался ночью до тех пор, пока она не уснула, и это могло бы показаться навязчивым, но не показалось.

Зато заставило ее смутиться сильнее, чем что бы то ни было.

Вздохнув, она отмела прочь мысли и прошлась по комнате Мадлен. Кто-то помог ей подняться с постели, вероятно, один из братьев. Она сидела в кресле у окна, когда Джулия вошла в комнату. Кровяное давление и пульс были в пределах нормы.

– Как ты себя чувствуешь сегодня? – спросила Джулия, откидывая волосы Мадлен за плечо. – Похоже, сегодня будет прекрасный день. – Когда она обошла кресло, ей в голову пришла мысль. – Интересно, сможем мы погулять с тобой, прежде чем станет слишком жарко? Уверена, тебе понравится.

Джулия заметила, что взгляд Мадлен снова сфокусировался на картине. Из любопытства она подошла, чтобы взглянуть поближе.

Слабые следы кисти кружили в оттенках зеленого и коричневого, уступив в итоге серому сланцу надгробий. Детализация была удивительной, от мельчайших стебельков увядающей травы до завитков на колоннах надгробий.

Даже лицо ангела в центре было тщательно прорисовано.

Это было похоже на фотографию.

Картина была красива, но одновременно пугала.

Джулия нахмурилась. В нижнем правом углу полотна были две буквы, написанные белым.

– М. Д.? – прошептала она.

Она медленно повернулась к кровати.

– Это твои инициалы? Ты нарисовала это?

Мадлен моргнула.

Это, конечно, был так себе ответ, но разве могло так совпасть, чтобы в этом доме висела чужая картина с такими же инициалами? Хотя опять-таки, она могла принадлежать другому члену семьи, давно умершему предку. Джулия посмотрела на неподвижные руки Мадлен. Пальцы были длинными и изящными. Руки художника, прямо как у… Она со стоном оборвала мысль и заставила себя думать о другом.

Если Мадлен была художницей, могла ли Джулия использовать это? Существовало множество исследований об использовании искусства как способа коммуникации с пациентами, которые не могли общаться вербально. Может быть, получится что-нибудь в этом роде… Шаги прервали течение ее мыслей. Джулия, поежившись, повернулась к двери. Она ожидала, что один из братьев сейчас начнет кричать на нее за то, что она вылезла из постели.

– У меня проблемы, – прошептала она Мадлен.

Появилась тень, а затем человек, одетый в дорогой, сшитый на заказ костюм угольно-серого цвета. Это был поразительно красивый пожилой мужчина с темными волосами и серебром на висках. Он был так похож на Гейба и Девлина, что если бы она не знала об их отце, то решила бы, что это он.

Мужчина остановился прямо на пороге, взгляд того же удивительного зелено-голубого оттенка глаз переходил с сидящей Мадлен на стоящую Джулию. Человек прокашлялся, поправляя темно-серый галстук.

– Здравствуйте. Вы, должно быть, новая сиделка.

Понятия не имея, кто это, она кивнула.

– Да. Меня зовут…

– Джулия Хьюз, – перебил он, чуть улыбнувшись, и вошел в спальню. – Я много слышал о вас.

О боже.

Это могло столько всего означать.

– Значит, у вас передо мной преимущество. Я не знаю вашего имени.

– Сомневаюсь, что найдется так уж много тех, у кого будет такое преимущество, – ответил он, и, боже, это прозвучало странно. – Я Стефан де Винсент. Сенатор де Винсент.

Сенатор. Господи, она читала о нем в желтой прессе. Большей частью нехорошие вещи. Кажется, что-то о практиканте, который работал в его офисе и исчез при подозрительных обстоятельствах, как-то связанных с ним.

– Вижу, вы обо мне слышали.

Джулия надеялась, что по ее лицу нельзя было прочесть ее мысли, это было бы неловко.

– Приятно познакомиться.

Он поднял подбородок, оглядывая комнату, его взгляд плясал над головой Мадлен.

– Ну, я тут по делам и подумал, что могу навестить свою племянницу.

– Вас оставить вдвоем? – спросила она, и от этой перспективы ей стало не по себе.

– Нет необходимости. Как она?

Джулия сложила руки вместе.

– Так хорошо, как только можно ожидать.

– И что это значит? – спросил он. Его глаза, так похожие на глаза остальных де Винсентов, оставались безразлично холодны. – Что она сама дышит и сидит?

Джулия почувствовала разгорающийся внутри огонь.

– Что удивительно, учитывая, через что она прошла.

– А через что именно прошла Мадлен? – сенатор сложил руки. – Мне сказали, что этого точно никто не знает. Все, что мы знаем: она в хорошем состоянии.

Джулия нахмурилась.

– Сомневаюсь, что ее состояние можно назвать хорошим.

– Это медицинское заключение или частное мнение? Я спрашиваю, поскольку, как мне кажется, у нее потрясающее здоровье для того, кто пропадал десять лет и считался мертвым. – Он улыбнулся, но было в его улыбке что-то высокомерное. – И поскольку, я уверен, вы не осведомлены о предыдущем поведении Мадлен, прошу простить, если я немного скептичен по поводу ее состояния.

Она выпрямилась, почувствовав острую необходимость защитить эту женщину.

– Мое медицинское заключение состоит в том, что она в хорошей физической форме, несмотря на то что случилось.

– Хм-м, – протянул он с абсолютным пренебрежением. Сенатор прошел к Мадлен, и Джулия с трудом удержалась от того, чтобы не вышвырнуть его. К счастью, он остановился в нескольких футах от женщины. – Я помню первый раз, когда она убежала. Ей было шесть. Убежала с этим ее кузеном. – Он с отвращением скривил губы. – Довела мать до истерики, а ее отец беспокоился, как бы с ней не случилось что-то ужасное. Мальчики нашли их обоих, спрятавшихся в нескольких милях от поместья и играющих в какую-то игру.

– Это свойственно детям, – ответила она.

– Не этим детям. – Его взгляд поднялся от Мадлен к Джулии. – И не такого рода игры.

Она нахмурилась.

– Не понимаю, о чем вы.

– Конечно, нет. Просто будьте осторожны, Джулия. У Мадлен есть особые таланты. – Он покачался на каблуках. – Втираться в доверие. – Он бросил взгляд на дверь, поскольку послышались звуки шагов. – Прямо как у ее братьев. Особенно у ее близнеца.

Спустя несколько секунд на пороге появился Люциан. Он одним взглядом окинул присутствующих в комнате сестры, сжал кулаки.

– Что ты тут делаешь?

Джулия не была уверена, к кому обращен вопрос.

Ответил сенатор де Винсент.

– Я представился очаровательной Джулии и посетил свою племянницу, пока ждал возвращения Девлина.

Люциан перевел взгляд на Джулию, и ничто в его лице не говорило, будто он поверил дяде.

– Все в порядке?

Сжав губы, Джулия кивнула, а сенатор повернулся к Люциану.

– Конечно, – сказал он, – с чего бы что-то было не в порядке?

– Ты это серьезно спрашиваешь? – спросил Люциан.

– Не будь дураком. – Сенатор похлопал Люциана по плечу, направляясь к двери. Остановившись, он склонил голову в сторону Джулии. – Было приятно познакомиться.

Джулия ни за что на свете не сказала бы того же. Кажется, сенатор знал это, потому что ухмылка его стала шире, а потом он ушел.

Люциан с минуту смотрел на пустой дверной проем, потом повернулся к Джулии:

– Чего он хотел?

– Он сказал… – Джулия оглянулась на Мадлен. Та все еще пристально смотрела на картину. – Он ее проведывал.

Люциан фыркнул.

– Он говорил тебе что-нибудь?

Не желая усугублять то, что и так уже казалось напряженными отношениями, она покачала головой. Кроме того, она не была уверена в том, что именно имел в виду сенатор.

Она хотела бы знать, была ли правдива история побега Мадлен, но проявила достаточно мудрости, чтобы не спрашивать об этом сейчас.

– Он не такой дружелюбный, как вы и Гейб.

Люциан склонил голову.

– Я даже рад это слышать.

– Я тоже.

– А как ты себя чувствуешь? Мне стоило наведаться к тебе раньше, но не было возможности.

– Я в порядке. – Она почувствовала, что по какой-то глупой причине щеки ее горят, и быстро посмотрела в сторону. – Голова уже почти не болит.

– Полагаю, у тебя она непробиваемая, – поддразнил он.

– Мои родители бы с этим согласились. – Не иначе как посредством какой-то темной магии, она обнаружила, что снова пялится на него.

Боже, он был так красив, что ее сердце трепетало. Часть ее все еще не могла поверить в то, что случилось между ними. Прошла пара дней, и все это казалось нереальным. Скорее каким-то жарким сном, но воспоминания о том, как его твердый член прижимался к ее ягодицам, невозможно было отбросить.

– Кажется, вы немного покраснели, мисс Хьюз.

Она и сама это чувствовала.

– Джулия. Вы можете называть меня Джулия.

Он просто улыбнулся.

Джулия прокашлялась. Поскольку он был тут и еще не наорал на нее, она решила спросить о картине.

– Эту картину нарисовала Мадлен?

Люциан обернулся через плечо и посмотрел на полотно, помолчал секунду.

– Да, это одна из ее картин.

– Она много рисовала?

Он кивнул.

– Красивая. И немного жуткая.

Легкая улыбка мелькнула в уголках его губ.

– У Мадлен был кошмарный вкус, когда дело доходило до картин.

Джулия немного зависла, когда он поднял руку, проведя пальцами по волосам, а его рубашка натянулась на бицепсе.

– Так вот я думала…

– Обо мне? – Он опустил руку.

– Нет. – Это была ложь. – Иногда люди в состоянии Мадлен не могут общаться вербально, но могут делать это другими средствами.

В его лице появилась заинтересованность.

– Ты о чем?

– Были примеры, когда люди с определенными дисфункциями могли общаться через творчество, такое как музыка и рисунок. – Она заправила назад выбившуюся прядь волос и едва не поморщилась, когда задела пальцами свежую рану за ухом. – Поскольку ей раньше нравилось рисовать, может быть, она сможет сделать это.

Его взгляд переместился на сестру.

– Думаешь, это сработает?

– Ну, это не точная наука и не что-то, что работает для всех, но она может поднимать руки и много смотрит на эту картину. И ее рисунки, если у нее получится, возможно, смогут что-то рассказать нам о том, где она была. Не думаю, что это может ей навредить, особенно если мы вернем ее к занятию, которое ей когда-то нравилось. И, кто знает, может, она сумеет делать и другие вещи.

Минуту он изучал Джулию.

– Согласен. Хуже не будет. Я могу достать все необходимое к концу дня.

Обрадованная, что ее идею не отвергли, она улыбнулась.

– Идеально.

– Есть еще одно дело. Ты не должна была вставать с кровати.

Плечи Джулии напряглись.

– Я знаю, но я хорошо себя чувствую и ничего такого не делала.

– Ты не должна была вставать с кровати.

– Я просто хотела проведать Мадлен.

– Я ценю это, но ты уже закончила. Время вернуться в постель. – Замолчав на секунду, он шагнул к ней. – Или я отнесу тебя силой.

Джулия натолкнулась спиной на кровать.

Она была уверена, что это не пустое предупреждение. Он непременно так и сделает.

Как велел врач и как заставляли ее братья, оставшуюся часть дня девушка провела в кровати. Правда, вечером она все же прокралась навестить Мадлен.

Конечно, она ожидала, что оба брата появятся после того, как Ливи принесет ей ужин, но никто не пришел.

Ей стало интересно, были ли они вообще дома, а если нет, не значило ли это, что она осталась одна во всем доме с Мадлен?

Это было немного жутковато.

Но не это не давало ей заснуть. Ее тело горело, сильно горело, и она… она изнывала от желания. То, что случилось между ней и Люцианом, было первым реальным сексом за много лет. В конце концов, она молода и у нее есть потребности.

Потребности, которые она удовлетворяла каждую неделю.

Иногда чаще.

Хотя в этот раз все было иначе. Желание разыгралось гораздо сильнее. Может быть, по той же проклятой причине: бо́льшую часть вечера она продолжала думать о Люциане и том коротком моменте в ее квартире. Все началось, когда он нашел ее в комнате Мадлен, и она не могла избавиться от ощущения его дыхания на шее и того, что он знал, как прикасаться к ней.

Джулия была возбуждена, в комнате царили тьма и тишина, когда она прикусила нижнюю губу и перекатилась на спину. Сдавшись, она перестала думать.

Закрыв глаза и сжав губы, она запустила руку под резинку пижамных штанов. Ее пальцы скользнули по влажной, ноющей плоти, дыхание перехватило. Чувствуя себя странно порочной, она засунула палец внутрь.

Хриплый стон сорвался с ее губ. Она не играла. О нет, ее тело в этот момент было на таком взводе, что если бы Люциан появился, она бы позволила ему сделать что угодно.

От ее движений тонкие бретельки топа соскользнули вниз по руке и потом ниже. Показался сосок, напряженный и плотный. Люциан делал своими пальцами потрясающие вещи между ее ног и с ее грудью.

Она тихо застонала.

Джулия позволила мыслям вернуться к ночи в ее квартире, легко вспомнив ощущение Люциана, прижавшегося к ее спине. Как одной рукой он обхватил ее грудь, а другой погрузился глубоко в нее. Пульс стучал, ее собственные пальцы пытались повторить то, что делал с ней Люциан. Внутрь. Наружу. Внутрь. Наружу. И она позволила себе полностью погрузиться в фантазии. Это была не ее рука. Это Люциан подводил ее к краю, вызывал скользкую влагу до тех пор, пока она уже не могла… Удовольствие вспыхнуло, пробежавшись по венам, когда спина ее выгнулась, а бедра приподнялись, глубже насаживая ее на собственную руку. Девушка упала спиной на кровать, сердце неслось вскачь, из груди вырывались резкие вздохи, пока Джулия высвобождала пальцы из собственного лона.

Боже.

Раньше у нее никогда не было таких сильных и быстрых оргазмов, если она ласкала себя сама. Джулия с трудом вздохнула и, моргнув, открыла глаза. За ухом чувствовалась тупая боль. То, что она сделала, было, вероятно, не очень умно, но у нее не было сил думать об этом. Тело чувствовало себя чудесно и… Легкий ветерок пробежал по коже. Раздался мягкий скрип, который заставил оцепенеть каждый мускул в теле Джулии. Ее пристальный взгляд метнулся во тьму, когда она присела на кровати. Похоже было, что звук шел из гардеробной. Дверь была приоткрыта, как она ее и оставляла.

Сердце теперь бешено застучало по другой причине: она пялилась на дверь, пока в глазах не начало расплываться. Всякие безумные мысли приходили в голову. Что, если звук шел не из гардеробной, а от входной двери? Она была не заперта. Один из братьев мог наведаться к ней, а она была в постели, ласкала себя.

Окей. Это было глупо. Уже слишком поздно, чтобы кто-нибудь пришел к ней.

Джулия повернулась лицом к двери. Заправив одну руку под подушку, она закрыла глаза и приказала себе спать. До утра оставалось недолго.

Но сон не шел. Неважно, как сильно она устала, Джулия не могла сбросить неуютное чувство, прокравшееся ей под кожу. Чувство, будто она не одна в комнате.

Затем она услышала это.

Шаги наверху. Звук было ни с чем не спутать. Она нахмурилась, села и посмотрела на потолок, где тихо вращался вентилятор. Ее волосы упали на плечо, когда она склонила голову набок. Спальня прямо над ней была спальней… Мадлен.

Джулия сидела очень тихо, пытаясь снова услышать звук. Через несколько секунд она убедила себя, что ей мерещится, но тут услышала его снова. Кто-то был в комнате выше, расхаживал туда-сюда.

Мог ли это быть один из братьев?

Глянув на часы на прикроватном столике, она всерьез засомневалась, что кто-то будет там в такое позднее время. Сбросив одеяло, она свесила ноги с кровати и встала.

Выучка взяла свое. Если наверху ходила Мадлен, что-то в ее состоянии, очевидно, поменялось. Ее нужно было проверить.

Она сунула ноги в тапочки и покинула спальню, выйдя в коридор.

Ее взгляд метнулся к двери комнаты напротив.

Сердце екнуло, и она устремилась подальше оттуда. Боже, он мог быть прямо там, в паре шагов от нее, пока она доводила себя до оргазма, представляя его… Фух.

Прекрати.

Выбросив из головы мысли о Люциане, она поспешила по тускло освещенному коридору. Он был широк, и настенные светильники мало что могли сделать, чтобы осветить путь. Она ничего не могла с собой поделать, в голову лезли мысли о «Сиянии».

Ее пробивала дрожь.

Если появятся две девчушки на трехколесных велосипедах, то вот она тут, вся как на ладони.

Джулия добралась до лестницы и быстро взбежала наверх.

Коридор наверху был такой же жуткий, как и внизу. Каждый шаг заставлял волоски на теле становиться дыбом. Чуть ниже шеи, между лопатками начало покалывать.

Это напомнило ей… что за ней наблюдают.

Закусив губу, она бросила взгляд назад. Никого больше не было в коридоре. Все двери были закрыты, но…

Она содрогнулась и ускорила шаг. После прошлой ночи воображение работало вовсю. Дойдя до двери в спальню Мадлен, она открыла ее и быстро остановилась, оглядывая комнату.

Лампа у кровати горела, как Джулия ее и оставила, и Мадлен тоже была там, где ее оставили: мирно спала в постели. Холодный воздух пробежался по ее рукам, разметав кончики волос. Она повернулась направо и увидела, как колышутся занавески, закрывающие дверь на балкон. Она глубоко вздохнула, уловив затхлый запах, идущий снаружи.

– Что за?.. – Она нахмурилась, пересекая комнату. Схватив тонкие белые занавески, раздвинула их.

Двери, ведущие на темный балкон, были настежь распахнуты.

Глянув через плечо на лежащую фигуру Мадлен, она искренне понадеялась, что никто к ней не приходил и не проявлял такой бестактности.

Вновь обернувшись к дверям, она тихонько закрыла их и повернула замок. Как, во имя всего святого, они могли распахнуться? Очевидно, это была не Мадлен. И не она ходила тут.

Джулия отошла от дверей, скрестив руки на груди. Кто-то был тут… Чувство, испытанное в коридоре, вернулось, это острое покалывание между лопаток. На этот раз оно было сильнее, заставив ее вздрогнуть всем телом. Кончики ушей запылали.

Она задержала дыхание и медленно опустила руки. Ощущение, что она в комнате не одна, никак не покидало ее. Сердце едва не выскочило из груди, Джулия повернулась. Воздух замер в легких. Она была права. Она была не одна.

Причина ее ночных фантазий стояла в дверях.

Люциан.