Текст книги "Наследие Хоторнов"

Глава 24

Скай Хоторн. И Рики. Скай Хоторн спит с Рики.

Он мне не отец. Я вцепилась в эту мысль и снова и снова прокручивала ее в голове, пока Орен с Эли выводили нас из номера. Рики Грэмбс мне не отец. А еще никакой он не «приятный человек». Скай Хоторн привыкла к черной икре и шампанскому, а Рики – выблевывать дешевое пиво в уборных дешевых мотелей. У него не было ни гроша в кармане, зато имелись притязания на меня, пускай и хлипкие.

К горлу подкатила тошнота. Мне живо вспомнилось, как Скай с блеском в глазах – ярким, прямо на миллиард долларов, – заявила, что «подумывает завести еще ребенка». Неужели в этом и состоит ее план? Родить мне единокровного брата или сестру? А не выйдет, потому что Рики мне не отец. Вот только эта мысль меня не утешила. Ведь этот ребенок будет связан родством с Либби – а ради нее я готова на все.

– И о чем вы только думали! – отчитал меня Орен, когда мы зашли в лифт. – Женщина, которая пыталась вас убить, спит с мужчиной, претендующим на наследство в случае вашей смерти, – и вы вот так вот просто сбегаете от телохранителей прямо к ней в лапы!

Я никогда не думала о том, что Рики может стать моим наследником, ведь я была еще слишком юной для составления завещания. И все же его имя значилось в моем свидетельстве о рождении.

– А вы разве были не в курсе? – накинулась я на Орена, не успев совладать со шквалом эмоций, бушевавших внутри. – Они же оба упомянуты в вашем списке, правильно? Так как же вы могли не знать, что они… – я примолкла и затаила дыхание. Закончить фразу не было сил.

– Так вы знали, – заключил Джеймсон. Орен не стал отпираться. Как только двери лифта открылись, Джеймсон вытащил меня наружу. – Пойдем отсюда, Наследница.

Эли перегородил ему дорогу. Орен убрал руку Джеймсона с моей. Я почувствовала, как зеваки в лобби обратили на нас внимание. И мгновенно узнали меня.

– Никуда она не пойдет. Разве что в школу, – тихо произнес Орен. На его лице было миролюбивое выражение. Уж кто-кто, а глава моей службы безопасности умел обходиться без сцен.

Джеймсон обернулся ко мне. Он-то как раз сцены закатывал мастерски. Взгляд его зеленых глаз был вызывающим. И многообещающим. Если я соглашусь пойти с ним, он отыщет способ сделать так, чтобы мы оба забыли о случившемся…

Я этого хотела. Вот только такие девчонки, как я, далеко не всегда получают желаемое. Я потупилась.

– Джеймсон… – позвала я едва слышно. На нас все смотрели. Краешком глаза я заметила, как кто-то достал телефон и сфотографировал нас.

– Хотя если так посудить, Орен прав, – снисходительно признал Джеймсон. – Лучше тебе залечь на дно, Наследница, – проговорил он и посмотрел на меня так, что каждая клеточка моего тела затрепетала. – Пока.

Глава 25

Эли весь день ходил за мной хвостом. Я пыталась отвоевать себе немного личного пространства, но он все равно не сводил с меня своих синих глаз с янтарной каймой. Эли сообщил, что Орен приказал ужесточить все протоколы безопасности – не только на территории школы, но и в поместье. Отныне меня должны были сопровождать всегда – куда бы я ни пошла.

Когда Орен заехал за нами в тот день, на заднем сиденье джипа я увидела Алису. Не успела я пристегнуться, сев рядом, как она уже протянула мне планшет. Я опустила взгляд и увидела на дисплее фотографию – ту самую, которую сделали в отеле. Темные глаза Джеймсона сияли, а я смотрела на него так, как, должно быть, пялились на него тысячи других девчонок.

Точно на очень дорогого мне человека.

Заголовок звучал так: «Напряжение между наследницей и семейством Хоторнов возрастает».

– Совсем не такой образ мы хотим сформировать у публики, – заявила Алиса. – Но я уже знаю, что сделать, чтобы реабилитироваться. Завтра вечером в Кантри-Дэй состоится благотворительный вечер памяти. И вы с братьями Хоторнами – в числе гостей.

Некоторых вот в наказание оставляют дома. А меня – наоборот – засылают на пышные балы.

– Ну хорошо, – сказала я.

– А еще мне нужна ваша подпись вот здесь, – она протянула мне документ на три страницы. Мне тут же вспомнился невольно подслушанный разговор между Либби и Нэшем. Я пролистала бумаги и прочла жирный заголовок на первой странице: «Заявление об эмансипации несовершеннолетнего».

– Эмансипации? – уточнила я.

– Вам семнадцать. У вас есть и постоянное место жительства, и стабильный доход. Ваш законный представитель уже дал свое согласие, к тому же на вашей стороне лучшая юридическая фирма в стране. Не должно возникнуть никаких сложностей.

– И Либби согласилась? – спросила я. По тому, как Алиса об этом сказала, вряд ли заявление обрадовало сестру.

– Я умею убеждать, – сказала Алиса. – Это разумный шаг, раз уж на сцену вышел Рики. Как только вы выйдете из-под опеки, он уже не сможет ничего вытребовать через суд.

– А еще вы сможете подписать завещание, – подсказал Орен с водительского сиденья.

То есть, если я эмансипируюсь, в случае моей смерти он ничего не получит.

Алиса протянула мне ручку. Пока я читала заявление, из головы у меня никак не шла Либби. Потом я подумала о Рики и Скай – и поставила подпись.

– Прекрасно! – отчеканила Алиса. – Остался последний вопрос, требующий вашего внимания. – Она протянула мне квадратный кусочек бумаги с какими-то цифрами.

– Что это? – спросила я.

– Новый номер вашей подружки Макс.

– Что?! – я уставилась на Алису, не веря своим ушам.

Она легонько коснулась моего плеча.

– Я передала ей телефон.

– А как же ее мама…

– Она ни о чем не узнает, – быстро проговорила Алиса. – Я, наверное, дурной пример подаю, но вам сейчас нужна поддержка. Я это понимаю, Эйвери. И Хоторны на эту роль не подходят. Что бы там ни происходило у вас с Джеймсоном…

– А у нас ничего и не происходит.

Алиса одарила меня своим фирменным взглядом.

– Ну да, сперва крыша, потом отель, – она выдержала паузу. – Позвоните своей подруге Макс. Пусть вашей опорой будет она. А не братья.

Глава 26

– Ну привет, моя сладкая тучка! – услышала я в трубке спустя час. Голос у Макс был жизнерадостный.

– У тебя теперь есть телефон!

– Я такой красоты охурменной в жизни не видела! Погоди секундочку, мне надо включить воду.

Через секунду она и впрямь зашумела.

– Только не говори, что прячешься в душе!

– Моим родителям вовсе не обязательно слышать, как я болтаю с тобой по новому телефону! – парировала Макс. – Конспирация уровня «Агент 007», Эйв. Да я, корт возьми, настоящий Джеймс Бонд! И – да: я и впрямь в душе! О Хитрость, имя тебе – Макс!

Я фыркнула.

– Я соскучилась, – призналась я и примолкла, вспоминая наши последние разговоры. Макс обвиняла меня в том, что в нашей дружбе я вечно тяну одеяло на себя. Надо признать, справедливо. – Знаю, последнее время я…

– Не надо, – перебила меня подруга. – Давай не будем.

– Ладно, – согласилась я и, помявшись немного, спросила: – Так у нас… все хорошо?

– А это уж не знаю, – ответила она. – Тебя никто не пытался убить в последние дни?

После того как в меня выстрелили, Макс стала меня упрашивать уехать из поместья, но тогда я не смогла бы претендовать на наследство. Чтобы получить деньги, я должна была прожить в Доме Хоторнов год – Алиса разъяснила мне это особо.

– Что-то тревожит меня это твое молчание в ответ на вопрос о киллерах.

– Все хорошо, – сказала я. – Просто…

– Ну-ка, ну-ка.

Я даже не знала, с чего начать.

– Кто-то подкинул мне в спальню окровавленное говяжье сердце. С ножом.

– Эйвери! – Макс ахнула. – А ну рассказывай все по порядку!

* * *

– Итак, подытожим, – сказала Макс. – У нас есть погибший дядя. Возможно, он жив, не исключено, что он твой отец. Братья-красавчики снова ведут себя как короли драмы, каждый мечтает урвать хоть кусочек от твоей охмурительной задницы, а баба, которая чуть тебя не прикончила, чпокается с твоим папашей?

Я поморщилась.

– Ну, примерно так и есть.

– Знаешь, что я хочу на день рождения? – спокойно спросила Макс.

День рождения Макс! Он ведь завтра!

– Поменьше драмы?

– Троих самых симпатичных дроидов из «Звездных войн». В натуральную величину. И чтоб работали! – поправила меня Макс. – Ну и да, чтобы драмы было поменьше.

– Как ты? – спросила я. Как же редко я задавала ей этот вопрос раньше…

– Замечательно, – заявила Макс.

– Макс.

– Живется нам… неплохо.

– Что-то не слишком верится, – ответила я. Бывший парень Макс пытался продать информацию обо мне прессе, и когда она узнала об этом, то бросила его, а он в отместку прислал ее родителям фотокомпромат.

Едва ли после такого ей «живется неплохо».

– Собираюсь вот в миссионерскую поездку, – сообщила Макс. – Возможно, надолго.

У Макс были очень религиозные родители. То же можно было сказать и о ней самой. Причем ее религиозность не имела ничего общего с желанием им угодить. И все же раньше она про миссионерские поездки не заговаривала.

Неужели дома и впрямь все так плохо? А в школе?

– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросила я.

– Можешь, – серьезно произнесла Макс. – Скажи своему недопапашке, чтобы съеживал куда подальше. И соснул буйца. И тунца. Сперва тунца, а потом буйца – в таком порядке.

И все же не случайно Макс стала моей лучшей подругой.

– Еще что-нибудь?

– Еще можешь мне рассказать про кубики на животе Джеймсона Хоторна! Как они на ощупь, приятные? – невинно поинтересовалась Макс. – А то видела я тут вашу фотку, и шестое чувство мне нашептало, что ты уже наверняка тесно общалась с его прессом!

– А вот и нет! – возразила я. – Не было у меня никакого «тесного общения» с его кубиками!

– Это еще почему? – строго спросила Макс.

– Не до того сейчас.

– Да тебе вечно «не до того», – послышалось в трубке. – А еще ты не любишь чего-то хотеть. – В голосе Макс зазвучала неожиданная серьезность. – Слишком уж хорошо ты научилась себя защищать, Эйвери.

Ничего нового про себя я не узнала.

– И что же?

– Ты же теперь миллиардерша! У тебя есть целая команда защитников! Весь трепаный мир у твоих ног! В желаниях нет ровным счетом ничего страшного! – Макс выключила воду. – И вовсе не страшно идти следом за мечтой!

– А кто сказал, что она у меня есть? – спросила я.

– Мое шестое чувство, – парировала Макс. – Да и та фотография.

Глава 27

Обнаружив, что Эли дежурит прямо под моей дверью, я ни капли не удивилась. После инцидента с говяжьим сердцем моя участь на ближайшее будущее была предрешена: мне предстояло перемещаться с личной охраной даже по территории поместья. Но что меня удивило – рядом с Эли стоял Грэйсон. На нем был черный костюм, безупречно белая рубашка. Галстука на шее не было. Мне вдруг вспомнилось, как он закатывал рукава, готовясь к драке с братом.

Эли и Грэйсон о чем-то переговаривались вполголоса, но стоило мне переступить порог, как они затихли.

– Ты мне не рассказывала, что кто-то подбросил тебе в спальню окровавленное сердце, – с укором сказал Грэйсон. Надо отдать ему должное, недовольство он умел выражать мастерски. – Почему?

По его тону было понятно: он ждет от меня ответа. А когда Грэйсон Хоторн чего-то хотел, он, как правило, добивался желаемого.

– А когда мне было рассказывать? – попыталась оправдаться я. – Мы с тобой после того случая не виделись! Ты всю неделю бесподобно меня избегал, за исключением пары-тройки случаев!

– Я тебя не избегал, – возразил он, но все же опустил взгляд, не справившись с собой.

В голове у меня снова зазвучал голос Макс, утверждавшей, что я «не люблю чего-то хотеть». Макс часто оказывалась права, и это даже раздражало.

– Ты навещала мою мать, – произнес Грэйсон. Прозвучало это как утверждение, а вовсе не как вопрос.

Я покосилась на Эли. Кажется, у кого-то тут чересчур длинный язык.

– Эй, я ничего такого не рассказывал, – вскинув руки, заявил он.

– Орен? Алиса? – сощурившись, спросила я у Грэйсона.

– Оба раза мимо, – ответил Грэйсон и посмотрел мне в глаза. – Я видел фото вас обоих в отеле. А уж вывод и сам в состоянии сделать.

Я постаралась не вкладывать чересчур много смысла в финальную фразу, но мне тут же вспомнилось, на какой вывод навела Макс та фотография со мной и Джеймсоном. Не из-за нее ли Грэйсон так злится?

Ты первый от меня отказался, подумала я. Ты это выбрал сам.

– Если тебе и впрямь так уж понадобилась Скай, надо было мне обо всем рассказать, – процедил Грэйсон.

Тут я вспомнила, для чего именно она мне понадобилась. И что подтвердила. Все остальное мгновенно утратило смысл.

– А ты сегодня не видел Джеймсона? – спросила я у Грэйсона. Под ложечкой засосало от напряжения. – Его не было в школе. Он случайно… тебя не искал?

– Нет, – под кожей у Грэйсона заходили желваки. – А что?

Значит, Джеймсон не стал рассказывать Грэйсону о его отце. Я же не чувствовала за собой права это сделать.

– Мы просто выяснили кое-что, – я потупилась. – Это касается благотворительных организаций, упомянутых в завещании.

– Так ты не прекратила расследование! – Грэйсон тряхнул головой. Руки спокойно висели вдоль тела, но только на первый взгляд. Присмотревшись, я заметила, как он нервно потирает большим пальцем правой руки подушечку указательного – крошечная потеря контроля, предзнаменование срыва. – И Джеймсон, я так понимаю, тоже, – заключил он и повернулся. Я видела, как напряглись его шея и челюсти, хотя голос оставался невозмутимым. – Прошу меня извинить. Мне надо переброситься парой слов с братом.

Глава 28

Я пошла за Грэйсоном. Эли устремился за мной. Надо отдать Грэйсону должное, он быстро оставил попытки уйти от преследования. Он поднялся на третий этаж, прошел галереей извилистых коридоров, поднялся по короткой кованой лестнице в комнатку с альковом. В углу стояла старинная швейная машинка. Стены были увешаны полотнами из разноцветных лоскутков. Грэйсон приподнял одно из них – под ним оказался лаз.

– Если я тебя попрошу вернуться к себе в комнату, ты послушаешься? – спросил он.

– Ни за что на свете, – парировала я.

Грэйсон вздохнул.

– Футов через десять увидишь лестницу. – Он посильнее отогнул полотно и стал ждать, чуть наклонив голову и внимательно наблюдая за мной. Наверное, целый свет охотно пал бы к ногам Грэйсона Хоторна, лишь бы выполнить его волю, – но только не я.

Оставив Эли у алькова, я пробралась в лаз на четвереньках. Грэйсон был совсем рядом – я это чувствовала и слышала, – но он ни слова не проронил, пока я не начала подниматься по лестнице.

– Там, наверху, увидишь дверь, которая открывается вверх. Только осторожно, она заедает.

С трудом справившись с желанием обернуться и посмотреть на него, я все же открыла дверь и выбралась наверх. В глаза ударили лучи яркого солнца. Я думала, что попаду на чердак – а никак не на крышу.

Оглядевшись, я выбралась на небольшую плоскую площадку пять на пять футов, расположившуюся посреди величественных изгибов крыши поместья. Джеймсон разлегся на кровле, подставив лицо под лучи солнца – казалось, он загорает.

В руке у него блеснул нож.

– Прихватил все-таки? – поинтересовался Грэйсон, выбравшийся на крышу следом за мной.

Джеймсон, не открывая глаз, прокрутил оружие в руке. Рукоять разделилась на две части, внутри оказался тайничок.

– Пусто, – Джеймсон открыл глаза и захлопнул тайник. – На этот раз.

Грэйсон поджал губы.

– Призываю…

– О нет! – с жаром возразила я. – Хватит уже! Никто ничего призывать не будет!

Джеймсон поймал мой взгляд. Его зеленые глаза влажно поблескивали и слегка потемнели.

– Ты ему рассказала? – спросил он у меня.

– Рассказала что? – сухо осведомился Грэйсон.

– А, ну тогда все ясно. – Джеймсон поднялся на ноги. – Наследница, прежде чем мы тут начнем сыпать секретами, пообещай мне самолет.

– Самолет?! – я удивленно на него уставилась.

– У тебя же их несколько, – с улыбкой напомнил Джеймсон. – Хочу одолжить один.

– Зачем тебе самолет? – с подозрением спросил Грэйсон.

Но брат только отмахнулся от него.

– Ладно, – согласилась я. – Можешь взять один из моих самолетов. – Еще недавно я и представить себе не могла, что когда-нибудь в жизни скажу такое.

– Зачем тебе самолет? – стиснув зубы, переспросил Грэйсон.

Джеймсон снова поглядел на небо.

– «Колинз-Уэй» основали в память о Колине Андерсе Райте, – начал он. Сложно сказать, уловил ли Грэйсон оттенки его тона. В нем была и не печаль даже, и не сожаление – но что-то особенное. – Колин был одной из жертв пожара на острове Хоторнов. Благотворительный центр открыл его дядя.

– И что же? – Грэйсон явно начал терять терпение.

Джеймсон неожиданно перевел взгляд на меня. Он не в силах это произнести. Не в силах стать тем, кто сообщит Грэйсону правду.

Я сжала губы, сделала вдох.

– И этого дядю зовут Шеффилд Грэйсон.

Эта весть была встречена гробовым молчанием. Грэйсон Хоторн был не из тех, кто бурно выражает эмоции, но в тот миг малейшие перемены в выражении его лица отзывались и во мне.

– Так вот зачем вы к Скай отправились, – заключил Грэйсон. Тон у него был натянутый.

– Грэй, она все подтвердила, – Джеймсон решил больше не тянуть кота за хвост. – Он твой отец.

Грэйсон снова затих, а Джеймсон проворным движением метнул в него нож. Грэймсон перехватил оружие и поймал за рукоять.

– Не может быть, чтобы старик не знал об этом, – процедил Грэйсон. – Целых двадцать лет «Колинз-Уэй» значился у него в завещании, – у него на мгновение перехватило дыхание. – Может, он хотел проучить Скай?

– Или оставить ей зацепку, – предположил Джеймсон. – Сам посуди, Грэй. В новой версии завещания были зацепки для каждого из нас. Может, это старый трюк, который он проворачивал и прежде?

– Это не просто зацепка, – тихим, хриплым голосом произнес Грэйсон. – Это мой… – Произнести слово «отец» у него не было сил.

– Понимаю, – Джеймсон подошел к брату вплотную и склонил голову – так, чтобы их лбы соприкоснулись. – Понимаю, Грэй, но если ты все это обратишь в игру, не будет больно.

Трудно было отделаться от ощущения, что я здесь лишняя, что я не вправе наблюдать за ними в такую минуту.

– Ничто не имеет значения, пока сам его этому не придашь, – напряженно ответил Грэйсон.

Я уже отвернулась, чтобы уйти, но он заметил это боковым зрением, отстранился от Джеймсона и повернулся ко мне:

– Этот самый Шеффилд Грэйсон наверняка что-то знает о пожаре, Эйвери. И о Тоби.

Его собственный мир только что разлетелся вдребезги из-за новости об отце – а он все равно думает обо мне. О Тоби. О подписи в свидетельстве о рождении.

Он понимает, что я не остановлюсь.

– Ты вовсе не обязан это делать, – сказала я.

Грэйсон крепче стиснул рукоять ножа.

– Вы же оба это не оставите. А если я не в силах вас остановить, надо позаботиться хотя бы о том, чтобы за процессом следил человек, наделенный хоть малой толикой здравого смысла.

Грэйсон ловко кинул нож Джеймсону – а тот поймал.

– С самолетом я разберусь, – Джеймсон улыбнулся брату. – Улетаем на рассвете.

Глава 29

Меня в эту «экспедицию» не брали. По условию завещания полноправной наследницей я могла стать лишь в том случае, если проживу в Доме Хоторнов целый год. Едва ли при таком раскладе мне позволено было путешествовать, но даже если и да, я не хотела навязываться. Грэйсон вправе был встретиться с отцом без меня на хвосте. Рядом был Джеймсон, и я никак не могла отделаться от ощущения, что они должны преодолеть этот путь вместе.

Без меня.

Поэтому на следующий день я пошла в школу, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Между занятиями я часто проверяла телефон – не пришли ли новые сообщения. О том, что они приземлились в Фениксе. Вышли на контакт с Шеффилдом – или нет. Хоть что-нибудь.

– Я мог бы у тебя спросить, где мои братья, – заявил Ксандр, нагнав меня в коридоре. – И что они задумали. Но есть и другой путь, – он одарил меня потешной улыбкой. – Я могу переманить тебя на темную сторону непреодолимой силой своей харизмы!

– На темную сторону? – со смешком переспросила я.

– Может, мрачный вид тебя впечатлит посильнее? – спросил он у порога класса. – Можем устроить! – он нахмурился что было сил, а потом снова расплылся в улыбке. – Ну же, Эйвери! Это моя игра! И мои тупоголовые братцы, обделенные, в отличие от меня, харизмой. Тебе придется со мной считаться! – Он зашел следом за мной в класс и уселся на соседнее место.

– Мистер Хоторн! – доктор Мегани поприветствовала его удивленным взглядом. – Если не ошибаюсь, вы у нас в другом классе.

– У меня до обеда нет занятий, – пояснил Ксандр. – Всяко лучше заняться смыслообразованием, чем бессмысленно шататься!

В любой другой школе такое бы не прокатило. Да и, наверное, в этой тоже, если бы такие речи исходили не от Хоторна, но доктор Мегани разрешила ему остаться.

– На прошлом занятии мы говорили о пустотах в визуальном искусстве, – напомнила она, встав перед классом. – Сегодня я вас попрошу разбиться на маленькие группы и поискать эквиваленты в иных видах искусств. Что выполняет функцию пустот в литературе? Драматургии? Танце? Какие смыслы можно передать или усилить через эти намеренные прорехи и пробелы? В какой момент ничто превращается в нечто?

А я сидела и думала о своем телефоне. Об отсутствии вестей от Джеймсона и Грэйсона.

– К концу следующей недели вы должны мне сдать тематическое эссе на две тысячи слов и план художественного исследования. – Доктор Мегани хлопнула в ладоши. – А теперь за работу.

– Слышала, что эта женщина сказала? – спросил Ксандр. – Марш за работу!

Я бросила еще один взгляд на телефон.

– Я жду вестей от твоих братьев, – призналась я, понизив голос и старательно делая вид, будто усиленно размышляю о смыслах искусства.

– О чем вести-то? – уточнил Ксандр.

Доктор Мегани прошла мимо нас. Дождавшись, пока она удалится на приличное расстояние, я спросила:

– Тебе имя Шеффилд Грэйсон ни о чем не говорит?

– Говорит, и еще как! – беспечно ответил он. – Я создал базу данных по главным жертвователям всех благотворительных организаций из нашего списка. И Шеффилд Грэйсон появляется в ней дважды.

– Он жертвовал на «Колинз-Уэй», – быстро предположила я. – И…

– На «Камден-Хаус».

Я припрятала это уточнение в памяти, чтобы обдумать позже.

– А фотографию Шеффилда Грэйсона ты видел? – тихо спросила я. Знаешь ли ты, кем он приходится твоему брату?

Вместо ответа Ксандр вытащил телефон, вбил нужное имя в поиск и шумно вздохнул.

– Ого.

* * *

Каким-то чудом Ксандру удалось убедить доктора Мегани в том, что в своем эссе я сравню пустоты в природе с пустотами в искусстве, и она разрешила нам провести остаток занятия на улице. На подступах к рощице, расположенной к югу от бейсбольной площадки, Ксандр остановился. А следом и я. И Эли, идущий в нескольких шагах позади.

– Чего мы ждем? – спросила я.

Ксандр указал на Ребекку – она шагала к нам, ей оставалась буквально сотня ярдов.

– Я начинаю понимать, к чему были все эти разговоры про «темную сторону», – пробормотала я.

– Старик питал к Ребекке особую нежность, – пояснил Ксандр. – Бекс хорошо его знала, и едва ли он хотел, чтобы я справился со всем этим в одиночку.

Я указала на себя.

– Ты же не один.

– А ты разве в моей команде? – Ксандр многозначительно вскинул брови. – Не с Джейми? Не с Грэем?

– Зачем вообще нужны эти команды?

– Такие уж мы, Хоторны.

Ребекка остановилась напротив меня. Стоило мне поднять на нее взгляд – и она потупилась.

– Ты сказал, есть новости, – проговорила она, обращаясь к Ксандру.

– Подождем Тею, – предложил он.

– Тею?! – переспросила я.

– Она ярая фанатка Макиавелли, а еще ненавидит проигрывать, – абсолютно невозмутимо сообщил Ксандр. – И мне это, знаешь ли, только на пользу.

– А еще она племянница Зары, – не сдержавшись, напомнила я. – И терпеть не может тебя и твоих братьев.

– «Терпеть не может» – сильно сказано, – возразил Ксандр. – Она нас любит, просто любовь у нее язвительная и немножечко злобная.

– Тея не придет, – вставила Ребекка, прервав нашу перепалку.

– Да ладно? – Ксандр вскинул свою одинокую бровь.

– А я… – Ребекка вздохнула. Порыв ветра разметал ее темно-рыжие волосы. – А я не могу, Ксан. Только не сегодня.

Не сегодня?

– Что за новая зацепка? – спросила Ребекка. На ее лице застыло умоляющее выражение – она явно не хотела, чтобы Ксандр донимал ее расспросами. – Что удалось узнать?

Ксандр коротко кивнул, а потом, безо всяких предисловий, перешел к самой сути.

– Один из тех, кто нас интересует, – это отец Грэйсона. Джейми и Грэй сейчас, видимо, пытаются наладить с ним связь. И пока мы не разузнаем у них все новости, нам остается только распутывать другую зацепку – мою.

– Какую еще другую? – переспросила я.

– «Камден-Хаус», – уверенно произнес он. – Когда я соотнес главных жертвователей с пострадавшими на острове, обнаружилось два совпадения. Члены семьи Дэвида Голдинга считаются «меценатами платинового уровня». Дядя Колина Андерса Райта сделал одно-единственное, но очень щедрое пожертвование. И хотя я не обнаружил прямых доказательств того, что дед тоже жертвовал деньги, у меня и на этот счет есть своя теория.

– Тоби был пациентом «Камден-Хауса», – вставила я. – Прабабушка мне об этом рассказала.

– Я почти уверен, что все трое парней бывали в стенах этого центра, – уточнил Ксандр. – Думаю, там они и познакомились.

Мне вспомнились новостные заметки о пожаре. Предположения о бурной вечеринке, вышедшей из-под контроля. Все новые и новые обвинения в адрес Кейли Руни, притом что трое юношей из той компании приехали веселиться прямиком из рехаба.

– Если парни познакомились в «Камден-Хаусе», – медленно проговорила Ребекка, – то получается…

– Ну-ну! И что получается? – спросил Ксандр, перескакивая с ноги на ногу.

– Можно сделать вывод об их моральном состоянии в то лето, – подхватила я. – Возможно, именно из-за него и случился пожар.

– Пожар, – повторила Ребекка, – и гибель… – Она крепко зажмурилась, а когда снова открыла глаза, тряхнула волосами и попятилась. – Прости, Ксан. Я хочу сыграть в эту игру. Я хочу помочь тебе. Хочу пройти с тобой этот путь – и пройду, слышишь? Но не сегодня.