Текст книги "Безумный полдень"

Глава 7

Но они не коснулись.

Синклер резко отстранился, откинув со лба волосы и бросив взгляд куда-то через танцплощадку. Энни ошеломленно застыла. Плавное движение закончилось так внезапно, что она чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Моргнув, Энни покачнулась, кого-то толкнула, обернулась, извинилась. Снова повернувшись к Синклеру, она встретила его пристальный взгляд.

– Что?

Он нахмурился:

– Ничего. Давай выйдем на воздух.

На воздух? А сейчас они где? Трудно было представить, что где-то его могло быть больше. Пройдя через лужайку, они вышли к озеру, которое оказалось проливом Лонг-Айленд с огромной луной и сверкающей на его поверхности, как рождественский узор, лунной дорожкой.

– Может, они заказали эту луну вместе с джаз-группой?

– Кто знает. В любом случае это стоило потраченных денег.

Синклер уже не выглядел расслабленным. Несостоявшийся поцелуй заставил их обоих напрячься. Энни чувствовала себя на грани и горела от предвкушения того, что «не должно было произойти».

Может, сказать ему, что она не жалеет о том дне? Прямо сейчас она не жалела.

– Чего бы ты хотела в этой жизни? – Его вопрос застал ее врасплох.

Это что, своего рода тест? Если она ответит неверно, не упадет ли она в его глазах еще ниже?

Энни решила сказать правду.

– Иметь собственный дом.

Это была давняя мечта.

– Почему ты тогда не купишь его?

Она рассмеялась:

– Дом стоит денег.

– У тебя хорошая зарплата.

– Да. Пока я живу у вас. Если я перееду, потеряю работу.

– Получается, работа мешает тебе осуществить мечту?

– Не совсем так. Я откладываю деньги, и, когда у меня наберется достаточная сумма, я куплю дом. Я говорю это на тот случай, если вас беспокоит, что ваши полы могут остаться грязными. – Энни хотела пошутить, но ее слова походили на вызов. – Я выросла в большой семье, в доме моей бабушки. В одном из мрачных районов старого индустриального города.

Ее Коннекут очень отличался от того Коннекута, где жил Синклер с его второй женой. Там не было ни тенистых сквериков, ни домов за миллион долларов.

– Мои родители и сестра так и живут там до сих пор. В этой ловушке. Сестра уехала, когда вышла замуж и родила ребенка. Но потом развелась, и ей пришлось вернуться. Мой отец уже много лет на инвалидности и целыми днями сидит дома, смотрит телевизор. Он мог бы работать, если бы захотел. А мать вкалывает как проклятая днем и ночью только затем, чтобы не быть в четырех стенах. – Энни приподняла брови. – Мне бы хотелось иметь свой дом, место, где я могла бы делать то, что хочу.

– И это твоя единственная цель? – Для Синклера Драммонда – человека, которому столько удалось достичь в жизни, – этого было явно недостаточно.

– Я думаю и о карьере. Я собираюсь пойти на вечерние бизнес-курсы, а потом открыть свой магазин. Быть экономкой в наши дни не очень-то престижно. – Она улыбнулась.

– Думаю, что и людей с таким количеством домов, которые им не очень-то нужны, тоже найти не просто.

Ей показалось, что Синклер собирается улыбнуться, но она ошиблась. Возможно, он надеялся, что она окажется достойной его хотя бы в своих притязаниях. Теперь Энни и в этом его разочаровала.

– А о чем вы мечтаете? – Она никогда бы не осмелилась задать ему такой вопрос, не будь они сейчас здесь, в этой серебристой темноте.

Какое-то мгновение Синклер колебался, затем произнес:

– Даже не знаю… Когда-то я хотел семью, детей… но теперь понимаю, что все это не для меня.

– Откуда вы знаете? – Охватившее ее возмущение заставило прозвучать вопрос слишком резко.

– Чтобы иметь детей, нужно быть женатым. Две попытки доказали, что как муж я никуда не гожусь.

– А может, это ваши жены никуда не годились.

– Для меня – определенно. – Синклер посмотрел на залив. – Я не хочу еще раз повторить ту же ошибку.

– Вы не старик, чтобы отказываться от отношений. Кроме того, вы спокойно можете позволить себе еще не один развод. – Энни надеялась снять напряжение, но он только хмуро посмотрел на нее.

– Я о браке больше не думаю. Это вам стоит о нем подумать.

– Мне? Почему? – Она смутилась.

– Вы заботливы и рассудительны. Из вас получится хорошая мать. – Синклер посмотрел на нее, потом снова отвернулся, словно что-то в черной воде удерживало его внимание.

– О да, конечно. Я не из тех, кто ходит на танцы и носит винтажные платья, – усмехнулась она.

Его взгляд скользнул по ее лицу и задержался на губах, которые невольно дрогнули, все еще желая его поцелуя. Поцелуя, которого они так и не дождались.

Черт, Энни нужно на что-нибудь переключиться.

О боже, но почему у Синклера такой чувственный рот! Красиво очерченный и слегка припухший – соблазнительный контраст с высокими скулами и твердым подбородком. Его губы просто молили о поцелуях.

И теперь Энни знала, какими мягкими и в то же время властными они могли быть, когда целовали ее.

– И все же почему вы не хотите еще раз попробовать жениться?

Он приподнял брови:

– Разве это не очевидно?

– Потому что предыдущие браки не удались? Не знаю, можно ли сравнивать, но Элизабет Тейлор это никогда не останавливало. – Энни улыбнулась. – Клянусь, вы могли бы найти подходящую женщину.

«Я могла бы быть этой женщиной».

Она отбросила эту мысль. Ей хотелось погасить сжигающий ее изнутри костер, а не подбрасывать туда еще топлива.

– Может, стоит подумать, в чем была ваша ошибка? Вы когда-нибудь пробовали?

– Да это элементарно. Просто нам были нужны совершенно разные вещи. С моей первой женой Маффи…

Конечно, ее звали Маффи. Вероятно, она носила розовый костюм с вышитыми на нем маленькими зайчиками.

– Я учился в колледже. Мы поженились в то же лето после выпускного, и наши семьи были очень рады за нас. Мы купили хороший дом в Коннекуте. Я думал, мы будем счастливы. Но потом она решила защитить докторскую по современным языкам в Йеле и стать преподавателем. А когда захотела работать в университете в Перу, мы наконец поняли, что мы абсолютно разные люди с разными жизненными задачами. Сейчас она преподает в Аргентине.

– А вы никогда не думали поехать туда с ней?

– У меня здесь своя жизнь, свое дело. Я не могу тратить время, катаясь туда и обратно. – Синклер снова посмотрел на залив. – Тогда я решил, что никогда не буду иметь серьезных отношений ни с кем, кто только начинает жизнь и не знает, чего он от нее хочет. В Дайане мне понравилось то, что у нее был свой рекламный бизнес и уверенность в завтрашнем дне. Ее жизнь была так насыщенна, что для меня у нее просто не осталось места. Я не хотел каждые выходные мотаться с одной вечеринки на другую, навещая друзей и клиентов. В конце концов мы договорились, что она будет заниматься своими делами, а я своими. Постепенно я начал верить, что именно такими и бывают счастливые браки. Правда, никаких других примеров у меня не было. Мои родители почти всегда жили отдельно – вот, кстати, одна из причин, почему у нас столько домов. Но потом Дайана нашла мне замену.

– Да… – Энни знала об этом.

– Возможно, я просто недостаточно гибкий. Может, лучше завести собаку?

В ее глазах заиграли смешинки.

– О, это серьезное обязательство. С собакой нужно гулять. А что, если вы решите пойти на пляж, а она захочет в парк? – Энни рассмеялась.

– Ты права. К тому же я часто бываю в отъезде.

– Ну, выгуливать собаку вы могли бы поручить вашей экономке.

– Похоже, экономка мне нужна больше, чем жена.

– К счастью, она у вас уже есть. – Энни сделала глоток шампанского. – С расширенным набором услуг.

Ошеломленное лицо Синклера заставило ее пожалеть об этой колкости. Наконец он улыбнулся:

– Это только доказывает, что одной экономки все же недостаточно.

– О, вы редкий мужчина. Вам нужна особая экономка. – Она уже запьянела.

– Эй, вы двое! Что вы там делаете? – окликнул их чей-то голос. – Возвращайтесь к цивилизации! Сейчас здесь будут устрицы!

Синклер рассмеялся:

– Устрицы! Только устриц нам не хватало!

– Кажется, они действуют как афродизиак?

– Именно. Нам нужен афродизиак? – Его взгляд задержался на ее лице достаточно долго, чтобы она почувствовала, как кровь прилила к щекам.

– Я никогда не пробовала устриц.

– Никогда?! Что ж, придется исправить это упущение. – Он подал ей руку.

Жест, который был одновременно формальным и очень интимным. Энни взяла его под руку и почувствовала жар, исходящий от него. А может… ей только показалось?

Пары прогуливались по лужайке, так же как и они, рука об руку, болтая и смеясь. Официанты в черно-белой униформе разносили устрицы на подносах. Маленькие столики появились на террасе, словно грибы после дождя, на каждом – две тарелки и два прибора для устриц и бутылка шампанского в ведерке со льдом.

Синклер отодвинул для Энни стул, украшенный серебристыми бантиками, и она села, устроив вокруг ног широкую юбку.

Три соусника – каждый с маленькой ложечкой – стояли в центре стола рядом с длинным блюдом с нарезанными лимонами. Синклер разлил по бокалам шампанское. Открытые устрицы в жемчужных раковинах матово мерцали под лунным светом. Взяв с тарелки одну, он полил ее соусом.

– Открой рот.

Энни послушалась. Он поднес угощение к ее губам. Прохладный морской вкус встретился на ее языке с острым взрывом пикантного соуса.

– Глотай.

Она слегка поморщилась от странного ощущения, когда устрица скользнула по горлу.

– Да… это… нечто.

Синклер улыбнулся:

– Ну а теперь твоя очередь.

Она посмотрела на него из-под прищуренных ресниц.

– Мои обязанности начинают расширяться в довольно-таки странных направлениях. – Энни не знала, зачем ей понадобилось все время напоминать Синклеру – и себе, что она его подчиненная? Лучше было забыть об этом.

– Сейчас ты не моя экономка. – Синклеру не понравились ее слова. – В любом случае теперь твоя очередь. – В его голосе слышался намек на предложение, от которого дрожь пробежала по ее коже.

Энни потянулась к тарелке и взяла устрицу. Потом посмотрела на соус. Один был похож на томатный, другой – посветлее и менее плотный – вероятно, горячий, а в третьем плавали какие-то пряные травы. Может, чесночный? Она решила выбрать проверенный классический вариант – выжала на устрицу дольку лимона.

Губы Синклера дрогнули в легкой улыбке, когда он открыл рот, чтобы принять угощение из ее рук. Она едва смогла удержать дрожь, когда он втянул в себя эту устрицу, а затем проглотил ее.

– Восхитительно.

Выражение его лица и то, как это слово отозвалось внизу ее живота, позволило предположить, что он говорил не только о вкусе. А может, это был результат действия афродизиака?

– Теперь вы.

Их шампанское так и осталось нетронутым. Он накормил ее еще одной устрицей, потом опять настала ее очередь. В этот раз Синклер поймал ее пальцы и поцеловал их, послав волны возбуждения по ее руке.

– Ты так и сияешь сегодня, – тихо сказал он.

– Словно раковина, – усмехнулась Энни.

Его комплимент смутил ее. В его глазах заиграли искорки.

– В большинстве случаев скромность в женщинах говорит, что они нуждаются в комплиментах. – Синклер еще раз поцеловал ее пальцы, прежде чем отпустить их.

– Вряд ли кто-то в моей семье мог страдать избыточным самомнением.

Он наклонился:

– Я ничего не знаю о вашей семье, кроме того, что вы хотите купить собственный дом, чтобы не жить с ними.

Она рассмеялась:

– Они совсем не плохие. Просто очень шумные и любят покомандовать. Они действительно очень милые… кроме бабушки, когда она в одном из своих настроений. Настоящий диктатор – что ни скажет, то непременно должно быть исполнено.

– Ну, это же ее дом.

Энни рассмеялась:

– Вот именно. Вам это совсем не трудно себе представить.

– У меня не бывает «настроений», – запротестовал он.

– Пока нет. Но если бы они у вас были, мне пришлось бы под них подстраиваться, верно?

– Вовсе нет. Я не хотел бы, чтобы люди вокруг меня ходили как безропотные овцы.

– Возьму себе на заметку. Хотя и не знаю, нужно ли? Я и так делаю все, как считаю нужным, и вас, похоже, это устраивает.

На его лице появилась улыбка.

– Идеальная ситуация. Ты все делаешь совершенно. – И, наклонив голову, добавил: – Для меня, во всяком случае.

Энни почувствовала жар во всем теле. Это прозвучало как приглашение. Или… он просто вел легкий разговор на вечеринке? Ей недоставало опыта, чтобы уловить разницу. К тому же ее смущали его глаза.

Синклер поднял бокал:

– За совершенство. Пусть оно всегда царит в замке Драммондов.

Она улыбнулась. Их бокалы издали мелодичный звон.

– Замок Драммондов. Мне нравится. У дома, кажется, нет имени?

– Мы называем его так же, как и этот городок, – Дог-Хабор. Хотя, конечно, зря. Все, что торчит здесь больше трехсот лет, должно иметь собственное имя.

– Особенно если оно из дерева. Трудно представить, что балкам на чердаке уже больше трехсот лет. Этот дом строился, чтобы выдержать испытание временем. Вы думаете, чаша, вернее ее часть, действительно может быть где-то на чердаке?

Он пожал плечами:

– Вполне возможно. Сам по себе этот кусок металла не имеет никакой ценности, так что вряд ли на него кто-то мог польститься или продать. И если его не выбросили, он должен быть где-то там.

Синклер скормил Энни еще одну устрицу. И она снова почувствовала дрожь, когда эта холодная мягкая плоть скользнула по ее горлу. Мягкий блеск в его глазах делал этот жест почти интимным. «Не увлекайся. Это всего лишь одна ночь».

Но трудно было не увлечься. Она взяла еще одну устрицу. Он не отводил от нее глаз. Вспышка предчувствия охватила ее.

Высокий официант подошел к их столику, держа пустую бутылку. Энни и Синклер взглянули на него с удивлением. Он улыбнулся и достал из кармана два листа тонкой бумаги и два позолоченных карандаша.

– Вам предлагают написать друг другу послание. То, чего вы никогда бы не осмелились сказать вслух. Потом бутылки с посланиями будут отправлены в океан – путешествовать вокруг света.

Энни моргнула. Чего бы она никогда не посмела сказать вслух? «Я без ума от тебя».

Хотя, наверное, он и сам об этом догадывался.

Сдвинув брови, Синклер наклонился над листком. Он поднял глаза:

– Давай напишем и не будем показывать друг другу.

– Хорошо. – Энни почувствовала беспокойство. А что, если потом он все же захочет посмотреть? Она подняла карандаш и рассеянно погрызла его кончик. – По крайней мере, они не сказали, что это надо зарифмовать.

– А было бы забавно! – Еще мгновение он колебался, потом сделал вдох и начал писать.

Она не могла разобрать ни единого слова. Во-первых, потому, что свеча в центре стола была их единственным источником света, кроме луны, разумеется, а во-вторых, его почерк был хуже, чем у врача. Энни посмотрела на свой по-прежнему девственно чистый лист.

– А что, если все это окажется на какой-нибудь мусорной свалке?

– А что, если это найдет человек, попавший на необитаемый остров в результате кораблекрушения?

– О, как романтично. – Энни наблюдала, как Синклер скручивает листок в тонкую трубочку. – Интересно, что вы там такое написали?

Он загадочно улыбнулся:

– Возможно, когда-нибудь я тебе скажу.

«Синклер, я думаю, что ты очень красивый и умный человек, который заслуживает счастливой жизни (хорошо бы со мной)».

Последние слова были написаны так мелко, что, наверное, никто бы не смог их прочесть.

«P. S. Я люблю тебя».

Энни быстро скрутила листок и засунула его в бутылку. Руки слегка дрожали от чувства гордости. Пусть ей и придется заплатить за это, но сейчас она могла позволить себе помечтать. Хотя бы одну ночь.

Неужели она действительно любит Синклера? Одно было ясно – она еще никогда в жизни никем так не восхищалась.

К ним тут же подошел официант и пригласил следовать за ним. Они прошли через лужайку и вышли к заливу, где собрались уже почти все гости.

Луна окутывала все вокруг призрачным серебристым светом. Лужайка казалась мягчайшим ковром.

Узкая полоска берега мерцала, словно покрытая россыпью бриллиантов. Защищенная от Атлантики Лонг-Айлендом, водная гладь залива была похожа на огромную чашу, наполненную ртутью. А дом позади них напоминал волшебный замок – теплый желтый свет струился из высоких окон и от фонарей, развешанных на террасе.

Приблизившись к воде, они увидели лодки, выстроенные в ряд вдоль причала, напоминающие венецианские гондолы. Мужчины, одетые в черные жаккардовые костюмы, помогали парам спускаться в лодки. Потом передавали мужчинам весла и показывали на едва виднеющийся вдали островок.

– Мы поплывем туда, в темноту? – спросила Энни.

– О, это уже похоже на настоящее приключение. – Синклер взял ее за руку и повел вдоль причала.

Статный мужчина в жаккардовом костюме помог ей забраться в лодку и передал Синклеру весла.

– Остановитесь на Пикок-Айленд, чтобы перекусить. – Мужчина махнул в сторону мерцающих в черноте ночи огоньков – фонариков, развешанных на деревьях.

Синклер оттолкнулся от причала и, сделав несколько мощных гребков, оказался впереди первой отплывшей лодки. Теперь перед ними расстилалась только темная гладь залива и виднеющийся вдалеке островок.

Еще одна бутылка шампанского, покрытая мелкими каплями конденсата, стояла в ведерке на носу лодки. Энни решила не прикасаться к ней.

– Остров правее, – сказала она, когда нос лодки отклонился в левую сторону от намеченного курса.

– Я знаю. Но мы плывем в другое место.

Глава 8

Сидя на веслах, Синклер наслаждался упругим сопротивлением темной воды. Напряжение между ним и Энни, нарастая весь вечер, начинало переходить из приятного в болезненное.

Энни смотрела на узкую кромку берега. Холодный лунный свет серебристым контуром четко обрисовывал ее профиль. Ему нравилось ее лицо. В нем была свежесть и естественность – то, что всегда притягивает к себе взгляд. Сияющие глаза, мягкие губы, готовые к улыбке, задорный маленький нос с россыпью веснушек. Даже в этом экстравагантном платье и вечернем макияже она выглядела невинной и одухотворенной.

Именно это и привлекало. Он так устал от сильных мира сего, что спокойная красота и мягкость казались ему неотразимыми.

А ее тело… Широкая юбка не могла изгладить воспоминания о ногах, обвившихся вокруг его талии. Узкий лиф приподнимал ее грудь и открывал узкую ложбинку, заставляя быстрее бежать его кровь. Золотистые волосы были собраны в мягкий узел с несколькими выбившимися прядями, падающими на милое лицо.

Так ли была хороша идея увезти Энни на частную пристань, подальше от любопытных глаз? Может, и нет.

Но Синклер с такой силой налегал на весла, словно сама судьба вела его.

– Как здесь тихо. Я люблю, когда тихо. – Энни повернулась к нему. – Хорошо, что здесь нет огней. Можно увидеть звезды. – Она подняла голову и посмотрела наверх. Луна залила ее лицо своим серебристым светом.

Синклер едва не вздрогнул, увидев сияющий покров ночного неба – тысячи миллиардов звезд, заполнивших все небо.

– Даже не помню, когда я в последний раз смотрел на звезды…

Она рассмеялась:

– А они были там все время, ожидая, когда вы вспомните о них.

– Наверное, я много чего забыл. Говорят, что с возрастом становишься умнее… я в этом не уверен.

– Это еще не в тот возраст, когда достигают мудрости. Нужно пройти и другие фазы. Сначала ты много мечтаешь, потом твои мечты рушатся, и тогда… становится страшно.

– А чего ты боишься?

Энни казалась такой самодостаточной в своем аккуратном домашнем мирке. Трудно было представить, что она могла чего-то бояться.

Энни пожала плечами:

– Жизнь повернулась не так, как я надеялась. Думаю, мы оба вступили в ту фазу, когда начинаешь понимать, что для многих вещей пришло время. Либо сейчас, либо никогда.

– Ты прямо как моя мать. Она думает, что если я в течение это года не заведу детей, то все – род Драммондов исчезнет с лица земли.

– А чего вы боитесь? – Она пристально смотрела на него, не ожидая ничего, кроме правды.

– Неудачи, – честно ответил он. – Несмотря на успех в бизнесе, кое в чем я так и не преуспел.

Энни смотрела на него с пониманием:

– Вы хотели бы иметь семью, но боитесь, что ее никогда у вас не будет.

– Я в этом уверен.

С ней было легко разговаривать. Ему совсем не хотелось прятаться за непроницаемой маской.

– Я уже дважды пытался и знаю, когда признать поражение. Если бы мои брачные перспективы можно было выставлять на торги, я бы обрушил весь рынок. – Он невесело рассмеялся. – А ты бы так не подумала?

– Нет. – В ее глазах заиграли смешинки. – Я бы подумала о том, как модифицировать стратегию, чтобы увеличить шансы на успех. Что-то вроде нового подхода к управлению с более тщательно разработанными принципами.

Он улыбнулся:

– Другими словами, мне нужно улучшить свой вкус.

Она пожала плечами:

– По крайней мере, попытаться.

Была ли Энни подходящей для него женщиной? Вопрос повис в воздухе. Вероятно, она думала о том же. Никто в здравом уме не посоветовал бы человеку в его положении искать любви с необразованной экономкой. Но его предыдущие браки доказали, что выбор высокообразованных и амбициозных подруг вовсе не являлся гарантией успеха.

– Так куда мы направляемся?

Этот вопрос заставил его вздрогнуть.

– Не знаю. Просто мне очень нравится твое общество. Я думаю, ты самая красивая, самая очаровательная женщина, которую я когда-либо встречал.

Мгновение Энни смотрела на него, потом мягко рассмеялась:

– Я ценю ваш откровенный ответ, но… я имела в виду, куда мы плывем? Огней на берегу уже почти не видно.

– Не беспокойся. Я знаю этот залив как свои пять пальцев. Нет – лучше. Кто, в конце концов, знает свои пять пальцев? – Он загадочно улыбнулся.

– Вы так и не ответили на мой вопрос. – Энни пыталась говорить серьезно, но улыбка невольно растягивала ее губы. – Думаю, многим было бы не по себе вот так плыть в темноте, не имея ни малейшего представления о цели.

– Тебе не по себе?

– Немного.

Синклеру захотелось дотронуться до ее руки, но он не мог отпустить весла.

– Мы направляемся к пристани моего друга. У меня там яхта. Это буквально за следующим мысом. – Он махнул рукой куда-то в сторону.

Кроме блестящей лунной дорожки и смыкающимся с ней звездным небом, там ничего не было видно.

Но Синклер, казалось, наизусть знал все изгибы береговой линии, и, когда впереди наконец замаячил поросший лесом берег, он уверенно направил лодку в знакомую бухточку. Прямо от причала начинались белые каменные ступени, ведущие прямо к дому. Сам дом был погружен в темноту, но широкая каменная терраса с крытыми зонами отдыха матово мерцала под серебристым лунным светом.

Пришвартовав лодку, Синклер привязал ее к железному кольцу. Энни нервно рассмеялась, когда он протянул ей руку, чтобы она смогла, подхватив юбки, перебраться из лодки на мостик.

– Такое ощущение, что мы в Тадж-Махале, – сказала она, оглядываясь.

– Скорее всего, именно так и задумывалось. Прапрадед моего друга занимался поставками чая из Индии, и ему захотелось и здесь, на Лонг-Айленде, сделать что-то вроде павильонов Ассама. – Он провел ее через каменную арку к ряду покрытых подушками сидений. – Здесь удобнее, чем в лодке.

Искусно раскрашенный шатер защищал их от лунного света, проникающего сквозь деревья.

– Удобней для чего? – Она подняла тонкие брови.

– Мне хотелось найти место, где мы хоть немного могли бы побыть одни. Теперь даже в собственном доме это невозможно.

– Вы много заботитесь о своей матери. Это очень мило. О мужчине можно все узнать по тому, как он относится к собственной матери.

– Значит, я все же не такой негодяй, как все эти Драммонды. По крайней мере, так говорится в легенде.

Она посмотрела на него:

– Я всегда знала, что вы очень внимательный и очень добрый.

Он рассмеялся:

– Не преувеличивай. Естественно, у тебя есть причины для беспокойства. Любому мужчине было бы сложно устоять перед искушением, оказавшись с тобой наедине.

В полумраке шатра его взгляд скользнул по ее нежной щеке, мягким губам. Его так и тянуло поцеловать эту белую шею, плавным изгибом переходящую в высокую грудь, скрытую под серебристым шелком платья.

– Должна признаться, что и мне нелегко. – Лукавые искорки танцевали в ее глазах. – Во фраке вы просто неотразимы.

Синклер усмехнулся:

– Не стоит бороться с инстинктами. Им лучше просто поддаться.

– Ага. Значит, вы считаете, что я должна уступить своему желанию? Снять этот элегантный галстук-бабочку и расстегнуть верхнюю пуговицу на вашей рубашке?

– Не уверен, что это такая уж хорошая идея… Но проверить можно лишь одним способом.

Мышцы Синклера напряглись, когда Энни потянула за его галстук. Он почувствовал легкий аромат ее кожи. Ему нравилось, что она не пользовалась духами.

Он ощутил прохладу ее пальцев, когда она расстегивала воротник, посылая по всему телу дрожь желания. Нет, вряд ли это была хорошая идея.

Сейчас Синклер не видел ни одной причины, почему ему не стоило сближаться с Энни Салливан. Они были взрослыми людьми и сами могли распоряжаться своей судьбой. Он ни к чему ее не принуждал.

И если оценивать желание Энни по тому, как ее губы медленно, но неуклонно приближались к его…

Их губы встретились, как два урагана над океаном. Его руки взлетели, и он с силой прижал ее к себе. О боже, как долго он об этом мечтал!

Ее пальцы скользили по его волосам, груди, шее, вызывая волнение во всем его теле. Прежде чем Синклер успел остановить себя, его рука расстегнула пуговицу на ее платье и проникла внутрь, встретив вместо жесткого корсета гладкую нежную кожу.

– Под платьем ничего нет? – изумился он.

– Возможно. Тебе придется самому это выяснить.

Приглашение еще больше раззадорило его, подействовав, как порция кислорода для разгорающегося костра. Он разделался с остальными пуговицами и спустил лиф платья.

Энни тоже не стала мешкать. Она сбросила с его плеч пиджак и начала быстро расстегивать рубашку.

– Тебе, наверное, жарко, после того как ты столько времени посидел на веслах, – пробормотала она.

Охвативший Синклера жар говорил больше о предвкушении, чем об усталости. Однажды освободив ее от покрова – просто сорвав его, – теперь он знал, какая чувственная и страстная женщина скрывается под спокойной и мягкой внешностью.

Энни вытянула рубашку из брюк, открыв его грудь прохладному ночному воздуху.

– Разве так не лучше?

– Лучше. Конечно, лучше. – Синклер нежно поцеловал ее. – Особенно потому, что я теперь могу сделать это. – Он притянул ее к себе.

Они прижались друг к другу, кожа к коже, окруженные шепотом деревьев и мягким плеском воды. Впервые за несколько месяцев – нет, уже во второй раз – Синклер почувствовал, как внутри его начинает расти чувство гармонии. Прямо сейчас, здесь, все казалось ему совершенным. Их поцелуй напоминал вкус меда, фруктов и шампанского, дразня не только его вкусовые сосочки, но и каждую часть его тела.

Почему такое чувство возникало у него только с Энни? Он не мог вспомнить, чтобы ему было так хорошо с другой женщиной. Было ли их влечение друг к другу чисто сексуальным?

Наверное, нет. Было и что-то еще в том удовольствии, которое он испытывал. Но что именно?

На мгновение Синклер прервал поцелуй, давая ночному воздуху слегка остудить губы, прежде чем наклонить голову к ее груди. В лунном свете ее кожа отливала серебром, словно поверхность античной статуи. Он коснулся губами ее соска и насладился ее удовлетворенным вздохом. Пальцы Энни скользили по его твердым мышцам, увеличивая напряжение.

Он вздрогнул, всем телом откликнувшись на прикосновение Энни, когда ее рука скользнула под ремень.

– Я хочу заняться с тобой любовью. – Это прозвучало ужасно старомодно, но ему некогда было искать другие слова.

– Я тоже, – выдохнула она. – Снова.

Его глаза закрылись. Воспоминания об их первом свидании смешались с ощущениями настоящего момента. Он расстегнул последние пуговицы… Платье упало, образовав вокруг ее ног серебристое озеро. Темные тени подчеркивали ее высокую грудь, мягкую округлость бедер. Ему казалось, что он мог бы смотреть на нее всю жизнь.

– Ты уверен, что мы здесь одни? – Энни с беспокойством оглянулась на темный лес.

– О, там на деревьях целые толпы восхищенных поклонников. – Его пальцы скользнули по изгибу ее бедра.

Ее глаза расширились.

– Ты шутишь?!

– Нет, конечно. Но обещаю, они сохранят нашу тайну. Им и без того хватает забот – строить гнезда, прятать в дуплах орешки.

Встревоженный взгляд растаял в улыбке. Потом лицо ее снова стало серьезным.

– А это будет еще одним нашим секретом?

Синклер почувствовал себя виноватым. Тогда он был просто в шоке. Едва успел развестись, как уже снова затащил кого-то в постель.

– Если только ты сама этого захочешь.

Она долго смотрела на него:

– Не люблю секреты.

– Я тоже. Они заставляют меня вспоминать о Комиссии по ценным бумагам и обвинении в использовании внутренней информации. – Он увидел, как к ней снова вернулась улыбка. – К тому же зачем? Мы оба взрослые люди.

– Кто бы спорил. – Энни прищурилась. – Ты настоящий мужчина.

Его рука скользнула по ее спине.

– А ты – настоящая женщина.

Энни опустилась на мягкие подушки под узорчатым балдахином. Ее тело так и манило предаться греху. Сладчайшему из всех грехов. Синклер чувствовал себя самым счастливым человеком на земле.

– Не время говорить об этом, но… у меня нет с собой презервативов, – пробормотал он.

– Лучше до, чем после, – улыбнулась Энни, принимая еще более соблазнительную позу. – Не беспокойся. Я предохраняюсь.

Слава богу. У него не было уверенности, что даже прыжок в холодную воду залива помог бы снять напряжение.

– Меня это не удивляет. Похоже, ты всегда ко всему готова.

Он приник к ее теплой коже, вдыхая восхитительный аромат. Руки Энни обвились вокруг него, пока он осыпал поцелуями ее лицо и шею. Синклер едва не задохнулся от чудесного ощущения упругого нежного тела в своих объятиях.

С Энни все было по-другому. И он не понимал почему. Сейчас Синклеру не хотелось думать об этом.

Он медленно вошел в нее, целуя жаждущие губы. Они двигались вместе в каком-то гипнотическом, завораживающем ритме. Мягкие вздохи, легкие стоны, словно музыка, наполняли его сердце. Ему нравилось чувствовать ее руки на своей коже, даже когда ее ногти, в пылу страсти, впивались в его спину.

Гибкая и живая, Энни изгибалась под ним, унося его к новым высотам лихорадочного наслаждения. И когда Синклер подумал, что не продержится больше ни секунды, она с улыбкой приникла к нему, чтобы поменять положение.

Ему удалось перевернуться, оставаясь внутри ее. Каждый дюйм его тела, каждый мускул вибрировал от напряжения. Какая-то его часть хотела прийти к завершению и закончить эту восхитительную агонию, другая же – жаждала вечности.

Не будут ли они жалеть о содеянном, когда шампанское выветрится из их крови и на смену серебристому лунному свету придет ослепительное сияние дня?

– Я не пожалею об этом, – прошептала Энни.

Ее слова потрясли его. Она словно слышала его мысли.

– Я тоже.

– Что бы ни случилось, эти минуты навсегда останутся с нами. – Обхватив его ногами, Энни прильнула к нему. Жар ее возбуждения, сравнимый с его собственным жаром, накалил воздух. – Я никогда этого не забуду.