Текст книги "Безумный полдень"

– Ты ведь не против, что я немного тороплюсь? Нет, я просто сгораю от нетерпения!

– М-м-м, где же эта экономка… – промурлыкала Энни ему на ухо, пока он возился с ключами.

– Ей нездоровится. – Справившись с замком, он ногой распахнул дверь и бросил ключи на столик. – Постоянно нездоровится… – Его горячее дыхание щекотало ей кожу, посылая горячие волны через все тело.

– Эй… а там еще что такое? – Что-то на столе в гостиной привлекло ее внимание. – Давай вернемся. Кажется, нам оставили записку.

– Лучше бы она была покороче, – буркнул Синклер. – У меня сейчас другие приоритеты. – Он поцеловал ее в щеку и повернул обратно. – Что за черт?.. – На столе стояла какая-то грубо сколоченная деревянная коробка. Рядом лежала записка: «Мы нашли ее».

– Что? Чашу? Думаю, тебе лучше отпустить меня, – изумленно прошептала Энни.

– А что, если я не хочу?

Синклер посадил возлюбленную на стол и прижался к ее губам, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства. Его пальцы прошлись по пуговицам ее блузки, пока она стаскивала с него майку, обнажая широкую грудь с темными волосами, убегающими вниз под ремень. Повозилась с его пряжкой, а в это время он осыпал поцелуями ее шею и грудь.

Потом настала его очередь. Он стянул с Энни брюки, оставив сидеть на гладкой поверхности дубового стола. Она рассмеялась:

– Мы будем заниматься этим прямо здесь?

– Точно. – Синклер нагнулся и снял брюки.

Его готовность только подстегнула ее желание. Нежно прижавшись к губам Энни, он мягко и уверенно наполнил ее, заставив застонать от наслаждения. Стол оказался на редкость устойчивым и вполне годился для подобных занятий. И лишь у самой грани он подхватил ее на руки и отнес на софу.

– О господи, похоже, ты решил тут осчастливить всю мебель, – выдохнула она, погружаясь в мягкие, обтянутые парусиной подушки.

– Ну и что? Пусть разделят с нами удовольствие…

Синклер сменил позицию и вошел в нее глубже.

Она таяла под ним, отдаваясь чувственному наслаждению. Теперь Энни уже не волновалась, что может случиться потом или что за ужасную ошибку, возможно, совершает. Теперь в ее сердце была радость. И надежда и страх – чувства, которые она так долго сдерживала, – вылились в безудержную страсть. Они двигались, словно на волнах – то сливаясь, то разделяясь, пока, наконец, вместе не пришли к завершению.

– Мне это не снится? – спросила Энни, переведя дыхание.

– Если тебе это снится, то у нас одни и те же сны. И вообще, давай не будем просыпаться. – Его ресницы коснулись ее щеки.

– А в коробку мы так и не заглянули.

– В какую коробку? – Грудь Синклера поднималась и опускалась, на лбу выступили капли пота. – Ах да… на столе… В любом случае, что бы там ни было, оно может подождать.

– Не то что мы. – Энни прикусила губы, чтобы не рассмеяться.

– Говори за себя. Я мог бы запросто охладить свой пыл, искупавшись в заливе. – Его глаз приоткрылся ровно на столько, чтобы увидеть ее насмешливую улыбку.

– Лгунишка. – Она провела пальцем по его позвоночнику, и он слегка поежился. – Но я рада, что у тебя не хватает самоконтроля, когда это касается меня. Иначе бы мы еще лет шесть ходили друг вокруг друга.

– О, это была бы страшная трагедия. – Синклер шутя укусил ее за подбородок. – Ладно. Пошли посмотрим на сей таинственный предмет. – Он слез с софы и потянул ее за собой.

По пути в гостиную Энни прихватила из шкафа пару белых скатертей, и теперь, стоя возле стола, они походили на древних римлян в тогах.

Синклер отступил:

– Ты первая. Ты новый член семьи Драммонд.

– Пока еще нет.

– Не имеет значения. Проклятье начинает работать, как только ты даешь согласие выйти замуж за Драммонда. – Его лицо приняло лукавое выражение.

– Ну тогда ладно. Если я все равно уже проклята…

Энни осторожно подняла крышку. Внутри оказалась изъеденная молью шотландка, в которую было что-то завернуто. Она достала предмет – он был тяжелым – и положила на стол. В воздух поднялось облачко пыли. В носу у нее защекотало, ей захотелось чихнуть. Под тканью матово блеснул темный металл.

– Надо же. Я думала, здесь будет часть знаменитой чаши.

– Может, так оно и есть. – Синклер протянул руку и развернул ткань. Поверхность металла сплошь покрывали какие-то знаки, а на каждом конце стержня было что-то вроде когтей. – Должно быть, это ее средняя часть.

– То есть другие ее части – это основание и сама чаша? В жизни бы не догадалась! Они сделаны как застежки. Интересно, и где они это нашли?

– Мне интересно, когда они это нашли. И совпало ли это событие с тем моментом, когда я, наконец, понял, какая женщина мне нужна. – Синклер посмотрел на Энни.

Его лицо было странно серьезным. Сердце ее затрепетало от глубины чувств, которые она увидела в его глазах.

– Я люблю тебя, Синклер.

– А как я тебя люблю. И спасибо небесам, что я это понял, пока не стало слишком поздно. Добро пожаловать в наш дом, Энни. – Он нежно поцеловал ее в губы. – Добро пожаловать в древний род Драммондов.

Эпилог

– Кэтрин, ну зачем… – смущенно пробормотала Энни, снимая тисненую бумагу с большой коробки. – Ведь еще не Рождество.

– Зачем мне дожидаться какого-то специального дня, чтобы подарить своему внуку пару вещей?

Под бальзаминовым деревом, которое они вместе с Синклером срубили и принесли в дом, уже громоздилась куча коробок.

– Во всяком случае, стоило хотя бы подождать, пока он родится, – прозвучал позади них голос Синклера.

Энни почувствовала его руки на своем животе. Даже сквозь толстый свитер ее кожу слегка покалывало от нежных прикосновений.

– Мое нетерпение вполне естественно, дорогой. Ты это знаешь. И Энни тоже, верно?

Энни достала из коробки еще один восхитительный маленький костюмчик – французский, конечно, – с вышитым по краям орнаментом в виде маленьких яхт. В той же коробке лежали маленькие ботиночки и легкая шапочка.

– Конечно. Трудно быть терпеливым, когда на свет вот-вот должен появиться новый Драммонд.

– О, он ни в чем не будет нуждаться, – поспешила заверить их Кэтрин. – Как вы думаете, стоит ли покупать санки на распродаже? Обещали двухдневный снегопад. Наш тихий Дог-Хабор до самых окон завалит снегом, и он совсем уснет.

Синклер рассмеялся:

– О да, конечно! Самое время! Они будут ему нужны не раньше чем через два года. Кроме того, на чердаке есть отличные санки. Уж наверняка лучше тех, которые можно найти на распродаже.

– Я уже вошла во вкус, и мне трудно остановиться. Как только врач разрешит мне путешествовать, я успокоюсь. Хотя, по его словам, период восстановления после таких заболеваний обычно занимает не меньше года. А это еще четыре месяца! Меня просто сводит с ума, что я не могу отправиться в Шотландию и встряхнуть этого чертова Драммонда. Пусть уже наконец займется поисками чаши!

– Почему бы тебе не поехать в Калифорнию и не встряхнуть другого Драммонда? – Синклер нежно поцеловал Энни в щеку, когда она сложила детскую одежду. – Туда недолго лететь.

Кэтрин пожала плечами:

– Вики сказала, что сама туда съездит. У нее там много знакомых. Похоже, ей действительно этого хочется.

– Или она мечтает получить награду, которую обещала тому, кто найдет часть чаши, – добавил Синклер, разливая по стаканам сок.

– Синклер! Зачем Вики эти деньги?! У нее их и так предостаточно. Ее семья сделала состояние на… ну, не важно на чем. Но в любом случае деньги ей не нужны.

– Ладно, оставь. Надеюсь, ей повезет. Думаю, не только мы, но другие Драммонды заслуживают счастья.

– Вот видишь, я знала, что ты можешь обрести счастье. Просто нужно было найти женщину, которая тебе подходит, – произнесла Кэтрин.

Энни с улыбкой посмотрела на Синклера:

– Я тоже ему говорила.

– В этом году у нас какое-то особенное Рождество. Даже и не помню, чтобы когда-нибудь наш дом был таким красивым, – заметила Кэтрин.

Веточки сосны украшали камин и балясины. Принесенные с чердака елочные игрушки, вычищенные и отполированные, нашли себе место на елке.

– Это потому, что обычно на Новый год вы ездили в свой дом в Колорадо.

Энни еще раз окинула взглядом свою работу. С начала зимы она с нетерпением ждала момента, когда можно будет украсить дом к Рождеству.

Свадьбу они решили устроить прямо в саду. Иногда Энни чувствовала себя такой счастливой, что ей становилось немного больно. А может, это просто разыгрались гормоны?

– В следующем году Рождество будет еще более радостным, – сказала Энни.

Кэтрин крепко обняла ее.

– Ты сделала меня счастливой. – Она повернулась к Синклеру. – А тебя надо бы отругать, что заставил нас с Энни так долго ждать. Ты слишком затянул.

Он пожал плечами:

– Ты же знаешь, я не самый шустрый ученик. Но в конце концов справился с заданием. Даже не понимаю, почему мне никогда не хотелось жить в этом доме?

– О, теперь здесь все по-другому. Он стал настоящим, – улыбнулась Энни, глядя на празднично украшенную гостиную. – Прежде у меня всегда было чувство, что здесь вот-вот должно начаться какое-то шоу.

– Ну, а сейчас ты просто живешь здесь, верно? – подмигнул ей Синклер.

– В любом случае, – Кэтрин взяла с блюда большой грецкий орех и потянулась к замысловатой викторианской орехоколке, – у Энни всегда все выходит стильно и со вкусом.

– Мне нравится жить в окружении старых красивых вещей. Они придают месту какое-то особое очарование. Наверное, поэтому Драммонды никогда от них не избавлялись.

– Я хотел бы всегда жить в этом доме. – Синклер обнял Энни за плечи, и она почувствовала тепло его рук. – С тобой.

Она вздохнула.

– Я тоже. Уехать отсюда – все равно что уехать от тебя. – Она легко толкнула его локтем. – Я с удовольствием осталась бы здесь навсегда.

– Синклер говорил, что ты хочешь открыть свой магазин. – Кэтрин расколола орех и теперь аккуратно доставала его из скорлупки.

– Да. – Энни посмотрела на Синклера. Она по-прежнему чувствовала дрожь от одной мысли о смелом плане. – Там будут продаваться шедевры местных мастеров. Кое-что, вероятно, я могла бы и сама делать. Я собираюсь открыть его в следующем году. Но пока все еще посещаю бизнес-курсы и продумываю план. – Она мягко похлопала по своему животу. – К тому же какое-то время я буду очень занята совсем другим.

– Я знала, что, если мы найдем чашу, это принесет нам удачу. – Кэтрин так и сияла. – Кстати… где она? Я до сих пор не могу понять, как мы догадались, что это ее ножка. Она лежала на самом дне ящика вместе с курительными трубками. Было бы обидно найти две другие части, а эту снова потерять.

Энни рассмеялась:

– Не волнуйтесь. Она на камине рядом с бутылкой.

– А почему вы держите на камине пустую бутылку?

Энни загадочно улыбнулась:

– Мы нашли ее на берегу и решили оставить у себя.

Как-то раз они с Синклером гуляли по берегу, мечтая о будущем, когда вдруг заметили качающуюся на волнах бутылку. Синклер выловил ее, и – о сюрприз! – внутри ее оказались две свернутые в трубочки записки. Но прочесть ничего было невозможно: бумага была полностью выбелена морской водой, просочившейся сквозь треснувшую пробку. Чьи были эти записки? Их? Кого-то еще? Этого уже никто никогда не узнает. Тогда они наконец признались.

Синклер сказал:

– Энни, я никогда не понимал, чего ищу, пока не поцеловал тебя.

А она ответила, что пожелала тогда ему счастья, и хорошо бы вместе с ней. А потом, положив листы бумаги обратно в бутылку, они поставили ее рядом с ножкой чаши, которая, возможно, и покончила с несчастливой судьбой рода Драммондов, соединив их сердца.