Текст книги "Барин и крестьянин в России IX–XIX веков. Влияние исторических событий на земельные отношения во времена Киевской Руси, в монгольский период и последние 150 лет крепостного права"

Часть третья
XVI и XVII века

Глава 8
Новая эпоха экономического развития

В течение XV в. постепенно намечались признаки оживления экономической жизни. Действительно, уже во второй половине XIV в. русские ремесленники стали применять новые технологии и воскрешать старые, улучшать качество и увеличивать количество своей продукции, а также выпускать новые виды изделий. Среди нововведений того времени можно назвать водяные мельницы, отливку артиллерийских орудий и других тяжелых изделий, таких как большие колокола, которые требовали сложного оборудования, а также резкое увеличение использования каменного строительства. Возникло и новое, поначалу осторожное и неуверенное, оживление интереса к внутренней жизни. Главенствующая роль в этом принадлежала не горожанам, а крупным землевладельцам, особенно монастырям. Коммерческие привилегии, которые предоставляли им князья, позволяли этим собственникам создавать торговые предприятия в городах и обладать судебной властью над людьми, которые жили и работали на них, гарантировали, что правительственные чиновники не будут вмешиваться в их мануфактурные и торговые операции, а также освобождали их от различных пошлин. Сначала такой деятельностью занималась лишь горстка собственников, но с течением десятилетий их число стало увеличиваться все больше и больше. Из 90 известных грамот XV в., которые предоставляли монастырям торговые привилегии, только 14 были пожалованы до середины века, остальные были выданы позже этого времени.

Городское предприятие собственника, заинтересованного коммерцией, служило административным и экономическим центром управления деловыми интересами помещика. Им управлял проживавший в нем чиновник. В его обязанности входило наблюдение и исполнение роли судьи над людьми, работавшими и жившими там, надзор над деятельностью любого из промышленных предприятий, которые могли быть расположены в городе или рядом с ним, таких, как солеварни. Он также распоряжался торговлей товарами, произведенными в сельском поместье землевладельца или в его мастерских, а также покупкой того, что было необходимо для существования помещичьего хозяйства и чего оно не могло произвести само. По мере неуклонного роста торговли и промышленности в последние годы XV в. и первые десятилетия XVI в. деятельность этих городских центров настолько возросла, что для некоторых из них возникла необходимость захватить больше земли и зданий для размещения своего расширяющегося производства и работников.

Внешняя торговля тоже начала приобретать большое значение. Монгольское владычество значительно облегчило русским купцам возможность путешествовать и торговать в Причерноморье, Каспийском регионе и на Востоке. Иосиф Барбаро, служивший венецианским послом и ездившим к монголам на протяжении большей части середины XV в., сообщал, что русские купцы каждый год плавали по Волге в Астрахань. Московские дипломатические миссии, в свите которых находились и купцы, посылались к восточным правителям, а иноземные дипломаты и торговцы с Востока, Центральной Европы и Италии вновь стали пробираться вглубь России.

История денег дает еще одно свидетельство медленного подъема российской экономической жизни. В правление киевского князя Владимира Мономаха (1113–1125) прекратилась чеканка новых монет. С упадком торговли с другими землями иссяк приток иностранных монет, и в качестве средства обмена стали широко использоваться меха и мелкие серебряные слитки, что отражало низкий уровень внешней торговли. Затем, в конце XIV в., в правление московского князя Дмитрия Донского, возобновилась чеканка новых монет. Иностранные деньги снова начали поступать в государство. В первой половине XV в. серебряные монеты чеканились и в других княжествах, а также в Новгородской и Псковской республике. Медные деньги снова вернулись в хождение. Общее количество отчеканенных монет оставалось небольшим до конца столетия, когда Иван III объявил выпуск денег монополией правителя Московского государства и монетная чеканка удельных княжеств была практически прекращена. Теперь монеты, отчеканенные от имени государя Ивана III, использовались во всем Русском государстве.

Однако в течение XV в. происходило постоянное обесценивание монет. К концу века содержание серебра в деньге, наиболее часто выпускаемой монете, составляло менее половины того, что было до возобновления чеканки. Пара возможных объяснений этого феномена напрашивается сама собой. Так, несмотря на признаки подъема, XV в. оставался еще эпохой лихолетья. Правители нуждались в наличных деньгах и не могли сопротивляться истончению монет. Это стало особенно очевидным в годы политического кризиса: в период между 1441 и 1453 гг., когда московский князь Василий II вел борьбу за престол с соперниками, вес монет упал более чем на 40 процентов. В то же время начало экономического возрождения должно было породить спрос на большее количество монет. Поскольку в России не имелось источников новых слитков серебра, эту потребность удовлетворяли путем увеличения чеканки монет из имеющегося серебра. В частности, увеличение количества денег в обращении, произошедшее в результате их обесценивания, какой бы ни была его причина, вполне могло послужить стимулом для дальнейшего экономического роста.

Советские ученые утверждали, что с середины XIV в. свидетельства возрождения наблюдались и в сельском хозяйстве. Они настаивали, что улучшенная технология земледелия и усовершенствованные орудия производства, а в особенности трехпольная система, навоз, железные плуги и водяные мельницы, стали применяться на землях князей, светских и церковных магнатов в гораздо более широких масштабах, чем до сих пор. Ими утверждалось, что подобные нововведения привели к увеличению обрабатываемой площади и урожайности. Дошедшие до нас документы не поддерживает эти огульные обобщения. Тем не менее с учетом других признаков обновления экономической жизни кажется вполне вероятным, что в сельскохозяйственное производство были внесены некоторые улучшения, которые привели к увеличению объема продукции.

Эти признаки восстановления, появившиеся в XV в., послужили прелюдией к значительному подъему в следующем столетии. Но не все отрасли экономики были задеты с одинаковой интенсивностью, и к тому же значительная часть натурального хозяйства, характерного для более раннего периода, все еще сохранялась. Однако не вызывает сомнения, что в XVI в. Россия вместе с остальной Европой вступила в новую эру экономического подъема.

Одним из наиболее ярких свидетельств этому стало увеличение площади и населения государства. В XVI в. Россия, как и атлантические государства Западной Европы, принялась осуществлять масштабную программу колониальной экспансии. Крах монгольского могущества и образование единого Русского государства под руководством московских князей предоставили возможность для безграничных территориальных приобретений на обширной евразийской территории, лежащей за пределами Московии. Начиная с 1552 г. завоевания Ивана IV отодвинули границы на юге к берегам Каспия, а на востоке – в бассейны рек Камы и Волги и склоны Урала. Затем началось завоевание Сибири, которое проникало все глубже с каждым последующим десятилетием, пока в середине XVII в. Россия не достигла Тихого океана, а Иван IV унаследовал Российское царство, размером более 2 000 000 кв. км (900 000 кв. миль). К тому времени, когда в 1613 г. на трон взошел Михаил Романов, оно разрослось до приблизительно 8 500 000 кв. км (3,3 млн кв. миль), а к началу царствования Петра I в 1682 г. площадь государства охватывала около 14,5 млн кв. км (5,6 млн кв. миль).

Новая колониальная империя в большей ее части имела лишь малочисленную коренную популяцию, и многие ее земли были полностью безлюдны. Однако имеются свидетельства, которые указывают на значительное естественное увеличение общей численности населения России в XVI в. Из-за скудности демографической информации невозможно определить фактическое количество населения, и среди современных оценок существуют широкие расхождения. Однако грамоты и другие поземельные записи первой половины столетия для центра Московии – региона между Окой и верхним и нижним течением Волги – и для Новгорода на северо-западе свидетельствуют об этом увеличении. В отличие от аналогичных источников предыдущей эпохи, они показывают, что число брошенных земельных участков было небольшим и что появлялись новые вырубки. Писцовые книги Водской пятины на Новгородской земле свидетельствуют, что в 1500 г. около 4400 поселений было занято крестьянами. Из 41 поселения, значившихся в писцовых книгах (поземельных описях) Московского уезда, только в 6 упоминаются «запустелые» деревни, а в 8 указываются новые вырубки. В 43 грамотах другого уезда только в 4 из них упоминается о запустелых деревнях и в 3 говорится о новых вырубках. Из 58 деревень, перечисленных в писцовых документах Бежецкой пятины, 7 упоминаются как запустелые и 9 – как содержащие новые вырубки и т. д. Поземельные книги Тверского уезда 1548 г. показали, что из более чем 5100 населенных пунктов пустовали немногим более 5 процентов и почти 13 процентов составляли новые вырубки. В 1553 г. Ричард Ченслор, английский мореплаватель, по пути в Москву после высадки на берег Белого моря проезжал через некоторые центральные районы и был поражен густотой населенных пунктов. «Местность между Ярославлем и Москвой очень хорошо застроена небольшими деревнями, которые так плотно заполнены людьми, что диву даешься», – писал он. Наблюдения Ченслора подтверждают поземельные записи той эпохи. Они показывают, что в центральной части княжества на одно поселение приходилось в среднем от 7 до 10 дворов. По мере продвижения к границам среднее количество дворов падало до 4–6, а в самой северной части государства в большинстве поселений имелось только по одному двору.

Территориальная экспансия и рост населения имели огромное значение и способствовали экономическому развитию. Меха, соль, шкуры и другие товары текли рекой в старые регионы из колоний, создавая новые богатства и стимулируя торговую и промышленную деятельность. Увеличение населения обеспечило обширный потенциальный рынок сбыта товаров и предоставило дальнейшие возможности для торговли и новых рынков сбыта в других странах.

О новом значении обмена в экономической жизни свидетельствовало возрождение города как центра промышленности и торговли, а также рынка сбыта сельскохозяйственных и других товаров, произведенных в России и за границей. Возрождались старые города, возникали новые, а некоторые сельские поселения (как показывают новгородские писцовые книги) начали отказываться от сельского хозяйства в пользу торговли и промышленности.

Россия в конце XVI в.

Москва была самым крупным городом государства. Барон фон Герберштейн отметил в своих записках, что перепись, проведенная за 6 лет до его прибытия в столицу в 1517 г., показала, что там насчитывалось более 41 500 жилых построек. Герберштейн счел эту цифру «маловероятной». Но другие иноземные гости Москвы были ошеломлены ее размерами: отчет за 1517 г. утверждал, что Москва была вдвое больше, чем Прага или Флоренция, а Ричард Ченслор в 1553 г. и его соотечественник Флетчер в 1587 г., оба утверждали, что она была больше Лондона[14]14
  Свои впечатления о Москве Ричард Ченслор выразил так: «Сама Москва очень велика. Я считаю, что город в целом больше, чем Лондон с предместьями. Но она построена очень грубо и стоит без всякого порядка. Все дома деревянные, что очень опасно в пожарном отношении. Есть в Москве прекрасный замок, высокие стены которого выстроены из кирпича. Царь живет в замке, в котором есть девять прекрасных церквей и при них духовенство».


[Закрыть].

До второй половины XVI в. Новгород и Псков также оставались крупными центрами. Более мелкие города тянулись вдоль больших торговых путей, пронизывавших Русское царство от устья Северной Двины на юг до Москвы, вдоль Волги от Ярославля на восток до Нижнего Новгорода и его соперника Казани, а также вдоль западных маршрутов на дорогах, ведущих в Европу. Лишь в немногих из этих городов могло проживать от 7500 до 15 000 человек, в большинстве случаев их население составляло от 3 до 5 тысяч человек, а чаще всего – немногим более тысячи. Новое значение городов в экономической жизни проявлялось, однако, не столько в размерах отдельных городских поселений, сколько в увеличении их общего числа. Новые города возникали как в старых частях государства, так и на присоединенных территориях. В первой половине века было около 160 городов, к концу века их насчитывалось уже около 230. Многие из новых городов изначально служили укрепленными пограничными заставами. Но затем, когда быстро передвигающиеся границы вытеснились за их пределы и вокруг частоколов поселились купцы и ремесленники, они выросли в настоящие города. Некоторые из них, как старые, так и новые, стали торговыми или промышленными центрами благодаря своему расположению на торговых путях или близлежащим источникам природных ресурсов, таких как соль или железная руда.

Несмотря на возросшее значение, города составляли мизерную часть всего населения государства. Более того, города, большие и малые, сохранили сельские черты, выращивая большую часть потребляемых продуктов в своих пределах или в непосредственной близости от сельской местности. Даже в Москве вдоль рек тянулись широкие поля и луга, при домах имелись многочисленные сады и огороды, а сам город был окружен широкой полосой пастбищ, на которых москвичи пасли своих лошадей и крупный рогатый скот. Многие небольшие населенные пункты – особенно те, которые в основном служили военными поселениями, – на самом деле представляли собой большие деревни, жители которых обеспечивали себя, возделывая поля вокруг поселений. Однако крупные города, так же как и множество мелких, были не в состоянии выращивать достаточно продовольствия для удовлетворения своих нужд. Венецианский дипломат Амброджо Контарини, приехав в Москву в 1476 г., отметил большое количество продовольствия, ввозимого в город для продажи, а Ченслор 80 лет спустя писал об огромном количестве зерна и рыбы, ежедневно доставляемых в город. Новгород долгое время зависел от ввоза продовольствия из более плодородных частей государства. Возникшие в XV в. многочисленные еженедельные рынки в больших и малых городах, на которых помещики и крестьяне продавали свою продукцию горожанам, свидетельствуют о зависимости горожан от сельских производителей в приобретении значительной части продуктов.

Москва являлась ведущим экономическим центром государства не только из-за своего географического положения и политической функции, но и из-за благосклонности, оказанной ей государями. Цари были полны решимости усилить значение своей столицы, которая переходила к ним по наследству, за счет соперничающих городов. Они заставляли купцов и ремесленников переселяться из этих городов в Москву, тратили много денег на новое строительство и содержание царских дворов, а сами занимались обширной торговой деятельностью. Со всех концов России и из-за границы в Москву съезжались купцы, чтобы покупать и продавать товары, и с конца XV в. иноземные гости поражались масштабам коммерческой активности, которую они наблюдали.

Из Москвы товары отправлялись во все стороны, иногда преодолевая сотни километров, прежде чем добраться до места назначения. Другие центры, такие как Новгород, Рязань, Вологда, Ярославль, Астрахань, Нижний Новгород, Казань и Путивль, также служили важными центрами, откуда во многие части России поставлялись как отечественные, так и иноземные товары. Небольшие города часто имели обширные торговые связи. Устюг, расположенный на стыке торговых путей, идущих из Белого моря в Москву, Сибирь и Волгу, вел дела с купцами со всех концов государства. Вязьма, находящаяся между истоками Днепра и Москвы-реки, в середине XVII в. имела прямые торговые связи с более чем 40 другими городами, разбросанными по всей России. Тихвин, расположенный к югу от Ладожского озера, вел дела с 30 или более городами, протянувшимися от берегов Белого моря до западной границы и до Казани на востоке. Помимо участия в межрегиональной торговле, эти меньшие рынки, как и крупные города, служили основными поставщиками товаров для окружающих их сельских районов.

Возрождение городского ремесла явилось важным свидетельством расширения рыночной экономики и той роли, которую играл город. Как указывалось в предыдущей главе, когда в эпоху монгольского владычества города пришли в упадок, спрос на промышленные товары удовлетворялся в основном крестьянами или холопами-ремесленниками, работавшими в поместьях или общинах и производившими продукцию для местных нужд. Эта практика, конечно, сохранялась, и, по сути, ремесленники оставались важной частью сельского общества и в XX в. Однако в XVI в. деревенское кустарное производство уже не удовлетворяло местный спрос и должно было дополняться закупками у городских ремесленников, а сами растущие города представляли собой расширяющиеся рынки сбыта для промышленных товаров. Промышленное производство вновь стало концентрироваться в городах, как это было задолго до этого в киевскую эпоху. В отличие от Западной Европы, цеховая система не развивалась (хотя можно видеть некоторые признаки рудиментарной организации кузнецов), так что разделение труда между отраслями или внутри них было гораздо в меньшей степени принято в России, чем на Западе. Тем не менее наблюдалась существенная специализация: один историк насчитал 210 различных ремесел в городах, а более поздний автор утверждал, что этот список был неполным. Появилась и региональная специализация, когда отдельные городские районы стали центрами производства определенных видов товаров. Новгород и Псков, например, служили центрами изготовления изделий из железа и серебра. Новгород, наряду с Казанью и Серпуховом, был также крупным производителем кожаных изделий; Можайск специализировался на шерстяных тканях и т. д. В Москве имелись ремесленники всех мастей, но главной специализацией столицы было изготовление оружия.

Возрождение торговли не ограничивалось городами. Рынки, обычно проводившиеся раз в неделю, открывались во многих деревнях, где выставлялись на продажу товары местного производства. Покупателями были в основном жители деревни и ее окрестностей, но иногда среди покупателей появлялись купцы и более крупные потребители, например монастыри. На большинстве таких рынков располагалось до 20 торговых лавок, но их могло быть и намного больше – в Млеве, деревне на реке Мета в Новгородской земле, в 1551 г. насчитывалось 332 лавки. Появились также ярмарки, которые собирались один-два раза в год. Часто они находились под покровительством монастыря и проводились в дни церковных праздников, когда многие люди совершали паломничества в монастыри. На такие периодические рынки приезжали купцы из многих областей России, а иногда даже из-за границы, чтобы покупать и продавать товары.

Продукты земледелия, и прежде всего зерно, являлись важнейшими товарами внутренней торговли. Другими основными рыночными товарами служили лесохозяйственная продукция, рыба и соль. Наиболее активная торговля как земледельческими, так и другими товарами шла в центре, самой густонаселенной части царства. Хозяйства этого района не только производили продукцию для нужд самого центра, но и служили житницей северо-запада. Зерно также доставлялось из центра в некоторые недавно присоединенные колониальные территории, где сельское хозяйство отставало на первых этапах заселения.

Высокая стоимость транспортировки, особенно таких крупногабаритных товаров, как зерно, служила серьезным препятствием для торговли. Данные конца XVI в. показывают, что перевозка бочки зерна из Москвы в Архангельск, на расстояние в 1000 км, обходилась в 75 процентов от покупной стоимости товара. В 1596–1597 гг. представители Спасо-Прилуцкого монастыря закупили в Вологде 4100 четвертей зерна, переправили его за 1000 км на север, в Холмогоры, и продали там с валовой прибылью в 228 рублей. Но транспортировка обошлась настолько дорого, что монастырь получил чистым доходом всего в 125–150 рублей. Такие чрезмерные расходы были связаны не только с фактическими транспортными издержками, но и с высокими тарифами и сборами, которые приходилось платить в пути.

Во внешней торговле оживление, начавшееся в XV в., во многом стимулировалось территориальной экспансией XVI в. Присоединение южных и восточных земель предоставили России контроль над Доном и Волгой и укрепили торговые связи с Востоком. Возвращение Смоленска в 1514 г. распахнуло двери для торговли с Литвой, Польшей и Германией, а завоевание во время Ливонской войны в 1558 г. балтийского порта Нарвы, хотя и сохранявшегося лишь до 1581 г., способствовало дальнейшему развитию торговли с Западом. Весь водный путь между Россией и приатлантическими государствами был открыт в 1553 г., когда английские мореплаватели в поисках северо-восточного прохода в Индию проплыли выше Скандинавии в Белое море и достигли устья Северной Двины. Начался оживленный англо-русский обмен товарами, и вскоре голландские корабли также отправились в опасное путешествие. В 1584 г. был основан порт Архангельск. Его гавань была открыта только в течение трех летних месяцев, к тому же она находилась далеко от главных русских торговых центров, но преимущества морского пути перевесили все затруднения, поскольку частые политические разногласия России с ее западными соседями препятствовали потоку товаров по более доступным и прямым маршрутам. К тому же пошлины и другие расходы, которые приходилось платить при наземном транспорте, увеличили стоимость доставки товаров. Поэтому Архангельск стал узловым пунктом торговли России с Западной Европой. Каждый год здесь устраивалась большая ярмарка, сначала только раз в августе, но в 1663 г., по просьбе иноземных купцов, она была продлена с 1 июня до 1 сентября. Первоначально самыми важными иноземцами в этой торговле были англичане, но в начале XVII в. лидерство перешло к голландцам.

В торговле с Западом Россия обменивала сырье и полуфабрикаты на готовые изделия. Ее главным экспортным товаром служили овощи и продукты животного происхождения, такие как веревки из конопли, лен, смола, поташ, меха, щетина, шкуры, солонина, жир, воск и мазут. Зерно, основной экспорт современной Польши и Восточной Германии, не имело большого значения во внешней торговле России. В XVI в. на вывоз зерна из страны требовалось специальное разрешение царя, а в следующем столетии позволялось экспортировать лишь ограниченное количество зерна, несмотря на усилия западноевропейских правительств добиться разрешения на увеличение поставок русского зерна. Российский импорт с Запада включал в себя в основном предметы роскоши, но также и более прозаические товары, например цветные металлы, военное снаряжение и химикаты.

Восточная торговля, вероятно, имела для России большее значение, чем ее торговля с Западом. Безусловно, русские иностранные торговцы играли в ней гораздо более активную роль, чем в обмене с Европой. Продолжалась практика сопровождения купцами дипломатических миссий к правителям Востока, а иногда и сами купцы выполняли функции царских посланников. Развилась целая сеть маршрутов, но основная часть торговли шла по Волге и Дону. В отличие от торговли с Западом, большую часть российского экспорта на Восток составляли промышленные товары. Самыми главными считались изделия из металла, текстильные изделия, изделия из кожи, оружие и доспехи. Среди сырьевого экспорта наибольшее значение имели меха. За границу отправлялось лишь небольшое количество сельскохозяйственной продукции. Русские купцы также реэкспортировали западные товары на восточные рынки, хотя эта деятельность, по-видимому, не имела большого значения в XVI в. С Востока Россия ввозила предметы роскоши, а также более дешевые товары, такие как хлопчатобумажные ткани. Завозилось большое количество лошадей и овец, главным образом татарами Ногайской Орды, чьи лошади высоко ценились русскими за резвость и выносливость.

В отличие от Западной Европы, где торговля считалась преимущественно занятием среднего класса, коммерцией занимались представители всех слоев российского общества. Австрийский посол фон Майерберг, приехавший в Россию в 1661 г. из мира, где аристократы пренебрегали бизнесом, был встревожен, обнаружив, что тамошняя знать активно занималась торговлей. «Все знатные люди и даже послы, посылаемые к иноземным князьям, торгуют открыто. Они покупают, продают и обменивают без колебаний, тем самым подчинив свое высокое положение, столь почтенное, своей жажде наживы», – писал он. Сам царь, как и его древние предки, киевские князья, был самым главным предпринимателем во всей империи. Через его представителей велась обширная внутренняя и внешняя торговля, а правительственному ведомству вменялось ведение его коммерческой деятельности. Излишек товаров, произведенных на личной собственности царя, продавался на рынке и приносил, по словам английского доктора Джайлса Флетчера, посетившего Россию в 1588–1589 гг., при Иване IV, 60 000 рублей в год и 230 000 рублей при царе Федоре (который, по словам Флетчера, жил менее претенциозно, чем его отец). Не чуждались государи и торговли продукцией своих собственных хозяйств. Они сохраняли монополию на многие товары, в том числе (в разное время в XVI и XVII вв.) на такие товары, как соболь, зерно на экспорт, шелк-сырец, икра, поташ, ревень, весьма почитаемые как очищающее средство, и моржовые клыки (из которых изготовлялись ножи и ручки для плетей). Кроме того, у них была монополия на спиртные напитки. Иногда царь через своих торговых агентов и чиновников прибирал к рукам весь выпуск товара, повышал его цену, а затем принуждал купцов купить у него товар. Или он мог поднять цену на некий товар, а затем не позволить никому продавать такой же товар до тех пор, пока он не избавлялся от собственных запасов. Все товары, привозимые иноземными купцами, должны были быть предложены сначала царским представителям, и только после того, как они закупали для своего государя столько, сколько ему было надобно, купцам дозволялось продавать товары другим лицам.

Установление монополии не ограничивалось царем, хотя другие купцы не обладали его уникальной возможностью завладевать товаром и поэтому были вынуждены прибегать к менее эффектным приемам. В грамоте, пожалованной царем Борисом в 1601 г., упоминались купцы, имевшие повсюду своих агентов, которые скупали зерно и придерживали его для продажи по повышенным ценам. Практиковалось также скупка товара заранее с целью контроля цен. Та же грамота сообщала, что крестьяне, направлявшиеся на базар, были встречены по дороге купцами, которые перекупили у них зерно.

Монастыри с давних времен играли ведущую роль в торговле, несмотря на церковный запрет духовенства на торговлю с целью получения прибыли. В отчете, составленном в 1558 г. одним из первых английских посетителей России, сообщалось, что монахи Троице-Сергиевой лавры, самого богатого монастыря в стране, «являются крупными торговцами, как и все в земле русской, и впрямь занимаются покупкой и продажей не в меньшей мере, чем любые другие люди, и у них есть лодки, ходящие туда и сюда по рекам и перевозящие товары с места на место, где кто-либо из их соотечественников занимается торговлей». Монастыри продавали свою собственную продукцию, а также покупали товары для перепродажи на других рынках.

Ведущие профессиональные купцы назывались гостями. Помимо собственной торговли, они являлись торговыми агентами царя, выбиравшимися из числа самых успешных купцов в государстве. На них также возлагалась ответственность за сбор некоторых налогов, и им надлежало сдавать в казну сумму, установленную правительством. В обмен на эти обязанности им предоставлялся особый статус, родственный статусу служилой знати. Среди таких людей самыми известными были купцы Строгановы. Будучи крестьянского происхождения, они поднялись на ноги во второй половине XIV в., торгуя солью. Со временем Строгановы расширили свою деятельность на другие промышленные и коммерческие предприятия. Став крупными землевладельцами на присоединенном к тому времени севере, они сыграли ведущую роль в коммерческой разработке месторождений богатств Сибири.

В местной торговле активно участвовали и крестьяне. Несомненно, повышенные требования наличных денег, предъявляемые к ним землевладельцами, во многом способствовали их выходу на рынок. Но многие из крестьян, по-видимому, оставили свое занятие сельским хозяйством, чтобы стать владельцами торговых палаток и лавок в больших и малых городах. В некоторых небольших городах почти все хозяева лавок были выходцами из крестьянского сословия. К тому же крестьяне-ремесленники приходили на рынок и продавали свою продукцию непосредственно потребителю или купцам, надомная система организации труда, столь распространенная на Западе, в России была еще неизвестна.

Расширение экономической деятельности привело к увеличению использования денег в повседневной жизни. Правительственные чиновники, которым прежде платили в натуральной форме, теперь переводились на денежное содержание, все больше и больше налогов собиралось наличными, и, что наиболее важно, многие из крестьянских повинностей перед помещиком заменялись деньгами, особенно в тех регионах, где торговля шла наиболее активно. Увеличение спроса на монеты у людей, которые были вовлечены в денежный оборот, не могло быть удовлетворено за счет правительственной чеканки монет, и меха, которые издавна использовались в качестве средства расчета, продолжали широко играть эту роль в XVI и в XVII вв.

Основным металлом для чеканки монет служило серебро, хотя медь также использовалась. Медные деньги, по словам Джона Хассе, одного из первых английских купцов в России, «использовались только для мелких покупок бедняков». Золотые монеты чеканились по особым случаям, когда царь хотел наградить ими отличившихся приближенных. Рубль – самое раннее известное употребление этого термина встречается в документе 1316 г. – на самом деле не чеканился, а служил расчетной валютой. Он приравнивался к серебряной гривенке (серебряной палочке) весом в 48 золотников (1 золотник = 4,26 грамма). Выпускаемые монеты представляли собой маленькие серебряные монетки, которые назывались «деньга». Из-за обесценивания металлических монет в XV в. и первой половине XVI в. количество деньги в рубле и серебряный эквивалент самого рубля менялись в зависимости от времени и места.

Московская деньга в конце XV в., после того как Московское княжество захватило Новгородскую республику в 1478 г., составляла половину веса новгородской деньги. Более того, рубль в Москве ценился всего в 200 московских денег, так что равнялся лишь 22 золотникам, или был вполовину меньше новгородского рубля. Московский рубль, ценившийся в 200 московских денег или 100 новгородских денег, стал расчетной единицей. Однако продолжала использоваться и новгородская деньга, которая была настолько популярной, что к концу XVI в. московскую систему перестали использовать. С тех пор российский рубль стал стоить 100 копеек (то есть деньгу).