Текст книги "Семь раз отмерь"

Кэрролл задохнулась от негодования:

– Вечно ты так: «Ладно-ладно, детка», когда не хочешь ничего обсуждать! Вот что я тебе скажу, Лепски. Дювины – чудесные люди, и нам очень, очень повезло, что мы с ними познакомились!

Лепски негромко захрапел.

– Ты слышал, что я сказала? – спросила Кэрролл.

– Конечно, детка. Сладких снов, – пробормотал Лепски якобы сонным голосом и захрапел громче.

Пьер с Клодетт вернулись в отель вскоре после половины второго ночи.

Оба были расстроены тем, что проигрались в рулетку.

У себя в номере они приняли душ и улеглись по отдельным кроватям, слабо освещенным одной из ламп на тумбочке.

– Не повезло сегодня, – мрачно произнес Пьер.

– Мы ведь не можем постоянно выигрывать, сокровище мое, – сказала Клодетт. – Меня больше беспокоит, что Лепски заскучали.

– Американцы! Большинство из них не способны принять европейский образ жизни. Но уже недолго осталось, сладкая. Двадцатого числа приедем в Монтрё. Лу будет ждать там, чтоб передать мне копию несессера. Как только ее получу, ты отправишься с Лепски на водную прогулку. Лу, отдав мне копию несессера, уедет в Цюрих, где будет ждать нас. Как только он уедет, я поменяю несессеры. А когда ты вернешься с Лепски, я скажу, что получил телеграмму: моя мама опасно заболела, и мы должны немедленно возвращаться в Париж. Когда отделаемся от Лепски, поедем в Цюрих, и оттуда я свяжусь с Радницем.

– Вот только отделаемся ли мы от Лепски? Вдруг они скажут, что возвращаются в Париж вместе с нами?

Пьер нахмурился:

– Хороший вопрос. Надо нам разузнать, какие у них планы после Монтрё. Давай убедим их поехать в Гштад. Займись этим, сладкая. Поговори с Кэрролл, скажи, что она просто не имеет права уехать из Швейцарии, не увидев Гштад.

– Да. Но есть еще один момент. Когда мы не появимся в цюрихском «Эдеме», Лу поймет, что мы его кинули. Он может нам все испортить.

Повисло долгое молчание, пока Пьер думал, затем он произнес:

– Давай действовать по порядку. У нас имеется общий план. Пусть Лепски пока задумаются насчет Гштада. Мне же надо раздобыть икону.

Клодетт свесилась со своей кровати и погладила Пьера по руке:

– Ненавижу отдельные кровати.

– А у меня тут полно места, – сказал Пьер, откидывая простыню с одеялом.

Клодетт перебралась из своей постели в его и любовно обняла Пьера.

Лу Брейди и Мэгги Шульц вошли в фойе отеля «Монтрё палас» в сопровождении носильщика, который доставил их багаж.

Было восемнадцатое сентября, осеннее утро выдалось ярким и прохладным, время близилось к полудню. Пока ехали от Женевы по проложенному вдоль озерного берега шоссе, Мэгги была зачарована видом озера Леман[12]12
  Леман – второе название Женевского озера.


[Закрыть], горами и акрами виноградников. Вход в отель тоже ее зачаровал. Она решила, что носильщик явился прямо из сновидения, а клерк за стойкой и вовсе пришелец из иного мира.

– Мы всего на две ночи, – сказал Брейди, подавая портье фальшивый паспорт на имя Льюиса Шульца, который достал ему Эд Хэддон.

– Да, сэр, для вас забронирован номер.

– Я хочу еще заказать номер для друга, который прибудет днем двадцатого числа, – продолжал Брейди. – Мистер Джон Уиллис. Он остановится у вас на несколько дней.

– Мистер Уиллис? Разумеется, сэр. В это время года у нас полно свободных номеров. – Портье сделал себе пометку.

– Кажется, мистер и миссис Лепски зарезервировали у вас номер с двадцатого числа?

– Мистер и миссис Лепски? – Портье сверился с регистрационным журналом. – Верно. Они прибудут с мистером и миссис Дювин.

– Мистер Уиллис наш общий старый друг. Мне бы хотелось, чтобы он поселился с ними на одном этаже.

Портье снова сверился с журналом, затем кивнул:

– Все отлично складывается, сэр. У вас номер 251. Мистер и миссис Лепски будут проживать в номере 245. Если вы уезжаете утром двадцатого, а мистер Уиллис прибывает после обеда, можно зарезервировать за ним ваш номер. Вас это устроит?

– Просто прекрасно.

Сергас Хольц, сидевший недалеко от стойки портье и притворявшийся, будто читает «Геральд трибьюн», весь обратился в слух. Он просидел в фойе отеля больше часа, ожидая развития событий. И слегка напрягся, когда увидел, как носильщик занес багаж вновь прибывших. Он заметил синий дамский несессер, близнеца того несессера, который был заперт у него в шкафу.

Значит, это Брейди, понял он. Его дядя объяснил, что Брейди привезет копию несессера и передаст его Дювину, чтобы тот подменил несессер миссис Лепски. Но кто такой этот Джон Уиллис, о котором толкует Брейди? Еще одно затруднение?

Наверху, в номере 251, Брейди, дав носильщику на чай, вышел на балкон к Мэгги.

– Какое великолепие! – воскликнула Мэгги. – Пойдем же туда! Смотри, какой пароходик! Я бы прокатилась на нем! Какой миленький маленький городок!

– Мэгги, – негромко начал Брейди, – пойдем присядем. Я хочу с тобой поговорить.

Мэгги поглядела на него, и в ее глазах отразилась тревога.

– Ну да, конечно, милый. Что-то не так?

Они вернулись в номер и сели.

– Я вот-вот заработаю миллион долларов, – сказал Брейди, понимая, что начать с денег разумнее всего.

– Миллион долларов! – воскликнула Мэгги. – Не может быть!

– Слушай, крошка, тебе лучше не знать всех подробностей, однако это факт: миллион долларов. – Брейди улыбнулся. – Хочешь выйти за меня замуж?

– За тебя и миллион долларов? Только попробуй теперь отказаться! Обожаю!

Брейди подавил вздох. Интересно, подумал он, как бы она отреагировала, если бы он не упомянул миллион долларов.

– Прекрасно! Как только вернемся домой, крошка, мы поженимся, однако, чтобы получить эти деньги, мне потребуется твоя помощь.

– Только скажи, Лу. Только скажи, чем я могу помочь.

– Мы уедем отсюда послезавтра. Направимся по приозерному шоссе в сторону Вильнёва, тут недалеко. Там я тебя оставлю. Ты возьмешь машину и сама поедешь в Цюрих, остановишься в отеле «Баур о лак». Я присоединюсь к тебе где-то на неделе.

– Сама поеду в Цюрих? – Голос Мэгги взлетел. – Но, Лу, я не могу. Я…

– Тут нет ничего страшного, – терпеливо продолжал Брейди. Он вынул из бумажника сложенный листок. – Вот твой маршрут. Он простой. Здесь план улиц, на нем показан путь до отеля. Номер на твое имя уже заказан. – Он пододвинул свой стул поближе. – Давай вместе пройдемся по плану.

Спустя четверть часа Мэгги с сомнением сказала, что, кажется, найдет дорогу.

– Но разве мне нельзя остаться с тобой? – жалобно спросила она. – Неужели обязательно ехать одной?

– Если хочешь получить меня и миллион долларов в придачу, придется поехать! – заявил Брейди строго.

– А ты что будешь делать?

– Зарабатывать миллион, но об этом тебе знать не нужно. – Он вынул из кармана брюк еще один бумажник и протянул ей. – Здесь чистые дорожные чеки на пятнадцать тысяч швейцарских франков. Пока ждешь меня в Цюрихе, оторвись там как следует. Идет?

– Это все мне?

– Да, только тебе придется оплатить из этих денег гостиничный счет. Справишься?

Мэгги восторженно взвизгнула:

– Ты самый милый из всех самых милых!

– Прекрасно. – Брейди кивнул. – И еще одно. Синий несессер. Он мне нужен. Пока будешь в Цюрихе, купишь себе другой. Ладно?

Зеленоватые глаза Мэгги широко распахнулись.

– Ну нет! Это же твой первый подарок мне! Я его обожаю! Ты не можешь его забрать!

Брейди предвидел ее возражения. Он улыбнулся ей своей подкупающей улыбкой:

– Он мне нужен, детка. Поэтому мы с тобой пойдем, вот прямо сейчас, в один из лучших часовых магазинов, и вместо этого несессера я куплю тебе красивые часики, с автозаводом, из чистого золота, с бриллиантами. Как тебе?

– Чистое золото с бриллиантами, и я смогу купить другой несессер?

Брейди улыбнулся ей:

– Слово мужчины.

Мэгги вскочила с места, глаза ее искрились от предвкушения.

– Пошли! – Она кинулась к двери, затем притормозила. – А мы потом покатаемся на том пароходике?

– Обязательно покатаемся, – заверил Брейди.

Они спустились на лифте в фойе, затем, провожаемые взглядом Сергаса Хольца, вышли на солнечный свет и, держась за руки, направились в ближайший магазин фирмы «Омега».

Брейди повезло, что Мэгги было так легко угодить. Она пришла в восторг от поездки в Эвиан на пароходе. Она пришла в восторг от прогулки по узкой главной улице с магазинами. Она рассматривала все витрины подряд, а когда не рассматривала, то восторгалась новыми часиками. Брейди, думая о том миллионе, который ему предстоит получить, таскался за ней, тупея от скуки.

Вечером они посетили казино Монтрё, и Мэгги выиграла двадцать франков, что привело ее в безумное восхищение.

Он сводил ее в дискотеку «Хэйзиленд», где они танцевали вместе с молодежью, парни свистели Мэгги вслед, что очень ей нравилось. Вернувшись в номер, они как безумные занимались любовью, а потом заснули.

На следующее утро Брейди повез Мэгги взглянуть на старый дом Ноэла Кауарда[13]13
  Сэр Ноэл Пирс Кауард (1899–1973) – английский драматург, режиссер, актер, композитор и певец.


[Закрыть]. Мэгги восторгалась горами и поездкой. Она вышла из машины перед входом в дом Кауарда и изумленно разинула рот. Оставшийся в машине Брейди, хотя его голова была занята предстоящей работой, смотрел на нее, говоря себе, что для него все могло бы кончиться куда хуже женитьбы на этой красотке.

После ланча в «Ле Сигри», гриль-баре отеля «Монтрё палас», Мэгги уговорила Лу еще раз прокатиться на пароходике. Они съездили в Лозанну и вернулись в отель к ужину.

Вот так и прошел день. Мэгги объявила, что она в восторге от всего.

Когда она уже спала в его объятиях, Брейди думал о завтрашнем дне.

Приедут Дювины вместе с Лепски. Он лишь надеялся, что они нигде не задержатся. В этой операции главное – уложиться по времени. В ту ночь он спал плохо.

Чтобы миновать итальянскую таможню и крупный пропускной пункт на швейцарской границе, Дювин выбрал путь через Гренобль, оставив в стороне Женеву и следуя вдоль озера Леман по французскому берегу, с намерением пересечь границу со Швейцарией в городке Сен-Жингольф[14]14
  Граница между Швейцарией и Францией до Шенгенского соглашения проходила по реке, протекающей через этот город.


[Закрыть].

Оба Лепски, прожившие всю жизнь во Флориде, никогда не видели таких огромных и таких величественных гор, как те, что они созерцали, повторяя маршрут Наполеона. Даже Лепски находился под впечатлением. А уж Кэрролл была в экстазе.

– Том! – прокричала она. – Только посмотри, какой вид! Он стоит всей остальной поездки!

Дювин выдохнул с облегчением. Ну наконец-то хоть что-то порадовало эту капризную парочку.

– Ну да, – ворчливо отозвался Лепски. – Наверное, это здорово, однако наши Скалистые горы не хуже.

– Лепски! Когда это ты в последний раз видел Скалистые горы? Нечего демонстрировать всем свое невежество! – едко отозвалась Кэрролл.

– Но у нас еще и Гранд-Каньон имеется, – примирительно продолжал Лепски. – Он тоже чего-нибудь стоит.

– Когда ты в последний раз видел Гранд-Каньон?

Лепски издал звук, похожий на грохот камнепада, и Клодетт поспешила вмешаться.

– Сейчас поедем вдоль озера Леман. Один берег швейцарский, а другой – французский. Правда, здорово придумано?

– Какая прелесть! – сказала Кэрролл. – Знаешь, Клодетт, я просто влюблена во все это.

– Когда будем есть? – поинтересовался Лепски.

– Недалеко отсюда имеется небольшой ресторан, – сказал Дювин.

Он уже махнул рукой на то, чтобы порадовать эту парочку хорошей едой. К чему тратить на них деньги, рассудил он про себя, когда им только подавай проклятый стейк? Дювинам понравились заказанные ими креветки с карри, тогда как Лепски признали свое мясо жестковатым.

– Надо было прихватить с собой твою мясорубку, дорогая, – сказал Лепски, усердно работая челюстями. – Сделали бы из этого фарш.

Кэрролл велела ему помолчать.

Полчаса езды – и они были уже на швейцарской границе. Дювин, сознавая, что осталось преодолеть последний барьер, с трудом сдерживал волнение.

– Швейцарские таможенники бывают вредными, – сказал он Лепски, пока они ехали по шоссе вдоль озера. – Их я возьму на себя. Скажу им, что ты заслуженный офицер полиции из Америки. Они могут потребовать, чтобы мы открыли чемоданы. Надо сунуть им что-нибудь, чтобы отвлечь. Вот остановимся в следующей деревне и купим скотч, чтобы внести в декларацию.

Лепски просиял:

– Скотч? Отличная мысль!

Они остановились у винного магазина перед самой границей и купили две бутылки скотча и две бутылки шампанского.

– Этого должно хватить, – сказал Дювин, укладывая бутылки в багажник.

Поглядев на багаж и решив, что синий несессер слишком уж бросается в глаза, он, поддавшись порыву, передвинул его поближе к своим вещам, набросив сверху их с Клодетт плащи и выставив напоказ новенькие чемоданы Лепски.

Он снова сел в машину и поехал по узкой улице к французскому таможенному посту. Ладони у него вспотели, а во рту пересохло.

Французские таможенники махнули им, чтобы проезжали. Они преодолели несколько метров, отделявших их от швейцарской таможни.

На улицу вышли двое высоких парней в серой униформе.

– Беру их на себя, – сказал Дювин, опуская стекло.

Лепски насторожился. Полицейский опыт подсказывал, что Дювин ведет себя неестественно напряженно, и это вызывало у него недоумение. Интересно, с чего это Дювин разволновался на пустом месте? Он велел себе не обращать внимания. Наверное, Дювин просто знает, что́ им предстоит. Он передал Дювину их с Кэрролл паспорта, а тот, добавив к ним свои, протянул документы таможеннику, дружески ему кивнув.

Таможенник окинул его холодным, непроницаемым взглядом, затем отступил назад, изучая паспорта. Документы он после долгой проверки все же вернул.

– Будете что-нибудь декларировать? – спросил он по-французски.

– Нет, ничего. Только две бутылки виски и две шампанского, больше ничего, – ответил Дювин.

– Откройте, пожалуйста, багажник.

– Что он говорит? – спросил Лепски, раздраженный тем, что разговор ведется на французском.

– Хочет, чтобы я открыл багажник, – пояснил ему Дювин, выходя из машины.

– Зачем?

– Имеет право, – коротко ответил Дювин, мечтая, чтобы Лепски заткнулся уже, ради всего святого.

Он обошел вокруг машины и откинул крышку багажника.

К его негодованию, Лепски тоже вылез из машины и пошел вместе с ним.

– Какой багаж принадлежит американскому джентльмену? – спросил таможенник.

– Вот эти два чемодана.

– Пожалуйста, скажите ему, чтобы нес их на таможню.

Дювин обернулся к Лепски:

– Они хотят досмотреть ваши чемоданы.

– Да какого черта? – Лепски выхватил свое удостоверение и сунул таможеннику под нос. – Объясни ему, кто я такой!

Чувствуя, как по лицу стекает струйка пота, Дювин произнес:

– Этот джентльмен – высокопоставленный американский полицейский. Он не желает, чтобы трогали его вещи.

Таможенник изучил удостоверение и значок Лепски.

Судя по выражению его лица, все это не произвело на него впечатления.

– Джентльмен не говорит ни по-французски, ни по-немецки?

– Нет. Он же американец.

– Что он сказал? – спросил Лепски и принялся переступать с ноги на ногу, ощущая, как в нем вскипает злость.

Таможенник с интересом наблюдал за ним. Он никогда еще не видел ничего похожего на ритуальные пляски Лепски, предшествующие взрыву эмоций.

– Джентльмену нужно в туалет? – поинтересовался он у Дювина.

– Что он говорит? – спросил Лепски, переходя на свой «полицейский» тон.

– Спрашивает, не хочешь ли ты по-маленькому, – прошептал Дювин. – Он не понимает, почему ты приплясываешь на месте.

Лепски с усилием взял себя в руки. Он издал звук электрической дрели, вонзившейся в сучок в древесине. Таможенник отпрянул на шаг и уставился на Лепски, разинув рот.

– Лепски! Прекрати выставлять себя на посмешище! – крикнула Кэрролл, выскакивая из машины и подходя к ним. – Делай то, что приказал этот человек!

Таможенник обернулся к Дювину:

– Скажите, пожалуйста, этому джентльмену, что у нас приказ досматривать весь багаж американцев. Мы сожалеем о доставленных неудобствах, но приказ есть приказ.

– Я понимаю, – сказал Дювин, чувствуя, что рубашка прилипла к спине от холодного пота. – Будете осматривать и мой багаж?

– В этом нет необходимости.

– Что он говорит? – спросил Лепски.

Дювин перевел.

– Это недолго, Том. Просто пройди с ними.

– Давай! – рявкнула Кэрролл. – Вечно тебе надо все усложнять!

Лепски стиснул кулаки, проглотил рвавшиеся наружу ругательства и произнес придушенным голосом:

– Ладно-ладно, пусть этот поганец роется в наших вещах! Мне-то какое дело?

Дювин вытащил два больших чемодана, принадлежавшие чете Лепски.

– Только эти два? – уточнил таможенник.

– Остальное мое, – сказал Дювин. Он передал чемоданы Лепски. – Тащи их на таможню, Том. Это недолго.

Таможенник вернул Лепски его полицейское удостоверение, затем пошел вперед, показывая Лепски с чемоданами дорогу к зданию таможни.

– Он забыл взять мой несессер! – крикнула вдогонку Кэрролл.

Дювин едва не отвесил ей пощечину.

– Молчи! – приказал он взволнованным шепотом. – Из-за твоих духов у нас могут быть неприятности.

– Ну как скажешь. – Кэрролл вернулась в машину. – И почему с Томом всегда так трудно!

– У него очень сильный характер, – заметила Клодетт, заставляя себя ободряюще улыбаться. – Но эти швейцарцы! Лучше бы ему их не дразнить.

– На самом деле ему нравится, – сказала Кэрролл. – За него, милочка, не переживай. Будет что рассказать друзьям, когда вернется домой.

Дювин нагнал Лепски уже на таможне. Оказалось, тот жмет руку начальнику, который понимает по-английски. И начальник, представившийся как Ганс Ульрих, рассыпается в извинениях.

– Мистер Лепски, – говорил начальник таможни, – это все из-за русской иконы. На все пограничные посты пришла инструкция досматривать багаж всех американцев без исключения. Мой человек просто выполнял приказ. Разумеется, нет необходимости проверять ваш багаж. Я даже не помню, чтобы американский полицейский когда-либо проезжал через наш пост. Позвольте заверить вас, что для нас это большая честь. – Он обернулся к своему подчиненному. – Отнесите вещи мистера Лепски обратно в машину.

Дювин закрыл глаза и облегченно выдохнул.

Оставив Лепски, который уже сиял от счастья, и дальше беседовать с Ульрихом, он вышел вслед за таможенником, забрал у него оба чемодана, уложил в багажник и захлопнул крышку.

– Что там происходит? – спросила Кэрролл.

– Тома обхаживают по высшему разряду. Никаких проблем, – сказал Дювин, усаживаясь за руль.

Они с Клодетт быстро переглянулись.

Последний барьер позади. Икона доставлена в Швейцарию.

Остался только Лу Брейди.

Осталось только поменять несессеры.

А потом – к Радницу.

Глава восьмая

За завтраком, поданным прямо в номер, Лу Брейди втолковывал Мэгги, чего он от нее хочет. Он сидел в кресле, а Мэгги, все еще лежа в постели, уплетала хрустящий рогалик, густо сдобренный черешневым джемом.

– Я жду людей, которые должны приехать сегодня утром, – говорил Брейди. – Точного времени не знаю, но до полудня. У меня к ним дело. И я не хочу, чтобы ты была рядом, пока я занимаюсь делами. Я собираюсь вести с ними переговоры в номере. Ты следишь за ходом моих мыслей, крошка?

Мэгги потянулась за новым рогаликом и начала намазывать его маслом.

– Ты хочешь, чтобы меня здесь не было? Правильно?

– Точно. Но прежде всего я хочу, чтобы ты уложила свои вещи. Затем вынула все из своего несессера. Твой несессер нужен мне пустым. Ты улавливаешь суть?

Мэгги намазала на рогалик черешневый джем, и ее хорошенькое личико чуть сморщилось от умственных усилий.

– Но что мне делать с вещами из несессера?

Брейди вздохнул:

– Положи их в какой-нибудь из чемоданов.

Мэгги кивнула, и лицо ее разгладилось. Она снова принялась жевать рогалик.

– Какой вкусный джем! – воскликнула она с набитым ртом. – Но я понимаю, что нельзя есть столько мучного. А то растолстею!

Брейди снова вздохнул:

– Не отказывай себе в удовольствии, крошка, и слушай меня.

– Я внимательно слушаю, котик. Я выну все из несессера, уложу свои вещи… и что потом?

– Когда соберешься, спустишься на лифте в цокольный этаж, пройдешь через тоннель к плавательному бассейну.

– Но ведь я же уложу купальник в чемодан или нет?

Брейди провел пальцами по волосам.

– Забудь о своем купальнике. Плавать ты не будешь. Просто посидишь у бассейна на солнышке и подождешь, пока я приду. Поняла?

– Мне просто сидеть и ждать?

– Я дам тебе книжку. Только что вышел новый роман Гарольда Роббинса[15]15
  Гарольд Роббинс (1916–1977) – настоящее имя Гарольд Рубин, популярный американский писатель, чьи остросюжетные и динамичные бестселлеры, замешенные на сексе, власти и деньгах, переведены на множество языков.


[Закрыть]. Ты же любишь его, правда?

Лицо Мэгги просияло.

– Обожаю! Меня заводят те места, где про секс.

– Отлично. Значит, ты сидишь у бассейна и читаешь, а я приду к тебе, как только освобожусь. Понятно?

Мэгги покончила со своим рогаликом, подлила себе кофе, затем кивнула:

– Если ты так хочешь, золотце.

Брейди выдохнул с облегчением:

– Прекрасно. После деловых переговоров мы с тобой уедем. А теперь, Мэгги, самое важное: оставайся у бассейна. У меня не будет времени искать тебя, если ты куда-нибудь отойдешь. Я хочу уехать сразу, как только закончатся переговоры. Понимаешь?

– Мне просто сидеть у бассейна и читать Гарольда Роббинса?

– Именно так. Ладно, если ты уже позавтракала, займись вещами, пожалуйста.

Мэгги внимательно посмотрела на поднос, удивилась, что на нем больше не осталось рогаликов, вздохнула и с неохотой выбралась из кровати.

На часах было пятнадцать минут десятого.

– Пока ты собираешься, крошка, я спущусь оплатить счет. Не забудь вынуть все из несессера.

Оставив ее, Брейди спустился на лифте к стойке портье.

Сергас Хольц устроился в фойе, откуда было хорошо видно стойку портье. Чтобы не возникало недоуменных вопросов, почему он постоянно торчит в фойе и никуда не уходит, Хольц потрудился объяснить и портье, и швейцару в дверях, что ожидает важного звонка и не может отлучаться. Это объяснение удовлетворило любопытство гостиничного персонала.

Хольц наблюдал, как Лу Брейди оплачивает счет. Он как бы невзначай подошел к стойке и принялся изучать какой-то туристический буклет, слушая разговор Брейди с портье.

– Я очень скоро уезжаю, – говорил Брейди служащему за стойкой. – Мистер Уиллис прибудет часа в два пополудни. А вы через полчаса пришлите кого-нибудь наверх за моим багажом.

– Разумеется, сэр.

Затем Брейди вышел из отеля, быстро заскочил в книжный магазин чуть дальше по улице и купил новый роман Роббинса. Вернувшись в отель, он поднялся в номер. Мэгги, уже принявшая душ, лениво одевалась.

– Пошевеливайся, цыпа! – приказал он. – Через полчаса придут за багажом.

Это известие немедленно повергло Мэгги в панику. Она принялась заталкивать в чемодан все, что попадалось ей под руку.

– Ну не гостиничные же полотенца! – взревел Брейди. – Ради бога, одевайся уже! Я сам все уложу!

Когда носильщик постучал в дверь, Брейди успел уложить чемоданы, опустошить несессер и спрятать его с глаз долой. К этому времени перенервничавшая Мэгги была наконец одета.

Брейди велел носильщику отнести чемоданы к машине.

– Вот, крошка, – твердым тоном обратился он к Мэгги, – твоя книжка. Спускайся к бассейну и жди меня. Хорошо?

Мэгги кивнула:

– Ты ведь правда придешь за мной, золотце? Мы ведь правда поженимся?

– Просто жди, – сказал Брейди, у которого уже лопалось терпение. – Я приду за тобой, и мы поженимся.

Когда она, расцеловав его, ушла, Брейди написал записку, положил в конверт и адресовал его мистеру Пьеру Дювину. Отнес конверт на стойку портье:

– Передайте, пожалуйста, мистеру Дювину, как только он приедет.

– Разумеется, сэр.

Все еще провожаемый взглядом Сергаса Хольца, Брейди вернулся к себе в номер, вынес стул на балкон, откуда мог наблюдать за всеми приезжающими, и уселся ждать.

В номер вошли две горничные. Он велел им приступать к уборке, пояснив, что дожидается друзей. Они сняли постельное белье и прибрались в ванной, готовя номер к прибытию мистера Джона Уиллиса.

В четверть двенадцатого Брейди увидел, что Дювины и Лепски приехали. Он ушел с балкона, закурил сигарету и заметался по комнате. В записке, которую он оставил для Дювина на стойке портье, был указан номер, куда Дювину надо прийти безотлагательно.

Сергас Хольц наблюдал, как Дювины и Лепски регистрируются у стойки.

Он наблюдал, как носильщик грузит на тележку четыре чемодана и синий несессер и увозит все в номера. Он наблюдал, как Дювины и Лепски, сопровождаемые портье, входят в лифт. Сергас Хольц кивнул своим мыслям. Уже очень скоро скучное ожидание закончится и он перейдет к действиям.

Перед дверью своего номера Дювин предложил:

– Давайте встретимся в фойе через полчаса. Сходим посмотреть город.

– Мы согласны, – ответил Лепски. – Отель отличный. А какая здесь еда?

– С голоду точно не умрешь, – заверил Дювин, увлек Клодетт в номер и закрыл за собой дверь. – Брейди здесь. Хочет видеть меня немедленно. Его номер рядом с нашим.

– Будь осторожен, сокровище мое, – сказала Клодетт немного встревоженно. – Лу такой хитрец.

Дювин поцеловал ее.

– Так и я не промах. Сразу же вернусь.

Брейди перестал метаться по комнате, услышав стук в дверь. Он подскочил к двери и открыл ее.

– Пьер! – воскликнул он. – Как я рад тебя видеть! – Он схватил Дювина за руку и втащил его в номер. – Потрясающе выглядишь!

Чтобы не остаться в долгу, Дювин потряс Брейди руку, восклицая:

– Да и ты как огурчик! Боже! Приятно встретиться снова.

Оба были жулики высшего разряда. Они буквально источали дружелюбие и искреннюю радость при виде друг друга.

– Рассказывай же, – начал Брейди, все еще не выпуская руки Дювина. – Не томи. Проблемы были?

– Ни одной, если не считать того, что эти Лепски выводят нас из себя.

– А таможни?

– Прошли без сучка без задоринки.

Брейди просиял:

– Я знал, что могу на тебя положиться. Осталось подменить несессер.

– Да. – Дювин слегка поморщился. – Тут потребуется ловкость, но я справлюсь. Ты привез мне копию?

– Естественно. – Брейди достал несессер. – В нем пусто, Пьер. У тебя уйдет всего несколько минут, чтобы переложить сюда барахло миссис Лепски, после чего сразу отправляйся в Цюрих, в отель «Эдем», я буду ждать тебя там с двадцатью тысячами звонких швейцарских франков.

Дювин потер руки:

– Чудесно!

– Как думаешь отделаться от Лепски?

– Скажу, что моя мать заболела и нам надо вернуться в Париж. Предоставь это мне. Боже! Как же мы будем счастливы распрощаться с ними навсегда!

– Ясно. Мне пора ехать. – Брейди одарил Дювина широкой фальшивой улыбкой. – Ты проделал безупречную работу. Буду настаивать, чтобы Эд накинул еще десять тысяч.

– О, спасибо, Лу! Грандиозно!

Они пожали друг другу руки.

– До встречи в Цюрихе… скорее всего, через пару дней?

– Как только подменю несессер, сразу примчусь к тебе. Все зависит от Лепски. Прилепились ко мне как пиявки. Да, наверное, через два дня, может, три. Позвоню тебе в «Эдем».

– Блестяще! Удачи, Пьер.

Они снова обменялись рукопожатиями и дружескими улыбками, и Брейди поспешил к лифту, чтобы забрать Мэгги.

Когда Клодетт увидела несессер, лицо ее просветлело.

– Все хорошо, сокровище мое?

– Никаких проблем. Он даже пообещал добавить еще десять тысяч. – Дювин радостно хохотнул. – Он и не подозревает, что мы собираемся его надуть. Подумать только! Жалкие тридцать тысяч швейцарских франков, когда мы сможем получить по меньшей мере четыре миллиона долларов!

Клодетт бросилась в его объятия, и они завальсировали по комнате.

Мэгги, устроившись в шезлонге, с головой ушла в роман Роббинса.

– Пошли, цыпа, – позвал Брейди. – Нам уже пора.

Но Мэгги выпала из реальности, она читала дальше, водя глазами по строчкам.

Брейди выхватил у нее книжку:

– Идем!

Она захлопала на него ресницами:

– Ой, Лу, ну дай же дочитать, что там было дальше. Он как раз затащил ее в постель…

– Не важно! Нам пора!

Он повлек ее на другую сторону улицы, где стояла их машина.

Пока они ехали в Вильнёв, он снова повторил свои указания: как ей выехать на шоссе до Цюриха, как называется гостиница, где ей предстоит его дожидаться.

Когда они прибыли в Вильнёв и пришла пора расставаться, Мэгги всплакнула бы, но, поскольку у нее были новые часики, и деньги, которые дал ей Лу, и еще не дочитанный роман Роббинса, она сумела сдержать эмоции. Наконец она уехала в направлении Цюриха, но только после того, как Брейди сто раз повторил, что не пройдет и недели, а он уже вернется.

Брейди заранее арендовал в местном гараже «фольксваген-гольф». Он зашел за машиной, затем поехал к общественному бассейну, где снял кабинку для переодевания. Бассейн буквально кишел молодежью, наслаждавшейся последними днями каникул. Никто не обратил на Брейди ни малейшего внимания. Он занес в кабинку свой чемодан, запер дверь и принялся превращать себя в сморщенного, прилично одетого старичка, вероятно удалившегося от дел банкира или юриста. В отель «Монтрё палас» он вернулся только к половине второго, где и зарегистрировался под именем Джона Уиллиса.

Сергас Хольц, который все еще сидел в фойе, был бы совершенно одурачен великолепным гримом Брейди, если бы тот не допустил одну оплошность: он приехал с тем же чемоданом, с каким был, регистрируясь под именем Льюиса Шульца. Хольц, наученный подмечать детали, узнал чемодан, когда носильщик ставил его в лифт, куда затем вошел Брейди. Хольц вспомнил слова дяди о том, что Лу Брейди – непревзойденный мастер маскировки.

Хольц удовлетворенно кивнул. Теперь действие может начаться уже в любой момент. Он видел, что Дювины с Лепски недавно вышли из отеля. Он направился в бар, чтобы наскоро перекусить.

У себя в номере Брейди раскрыл чемодан. Достал оттуда «смит-вессон» 38-го калибра.

Следуя наставлениям Эда Хэддона, он заехал в Женеву и сходил по тому адресу, который дал ему Хэддон.

Рослый толстяк лет тридцати, едва ли не сплошь поросший грубыми черными волосами, которые пучками торчали на лице и выбивались из-под воротничка рубашки, с готовностью продал ему оружие, как только Брейди назвал имя Хэддона.

Брейди ненавидел огнестрельное оружие. Он ненавидел любые формы насилия. Он особо подчеркнул, что пистолет должен быть разряжен, и понаблюдал, как рослый толстяк вынимает пули. Довольный, что теперь пистолет не причинит никому вреда, Брейди положил его в карман и расплатился.

Сейчас он сидел на кровати и с тревогой рассматривал пистолет. Он надеялся, что ему не придется угрожать Дювину. Если придется, он не знал, сумеет ли сделать это убедительно. Дювин ведь казался таким дружелюбным. Трудно поверить, что он задумал их облапошить. Хэддон ко всем относится с подозрением, однако Брейди решил, что и ему не стоит рисковать с Дювином. Все же миллион долларов – это миллион долларов. Затем он вспомнил о Мэгги. Может, он несколько поторопился, пообещав жениться на ней.

Брейди вздохнул.

Он не представлял себе, как будет много лет жить бок о бок с Мэгги.

Она из тех женщин, чья красота очень рано увядает.

Ладно, пора за дело. Прежде всего заполучить икону. Он убрал пистолет в чемодан и, поняв, что проголодался, отправился на ланч.

Лепски не одобрил Монтрё. Он признал, что вид на озеро с пароходиками довольно мил, зато сам городок показался ему мертвее Джорджа Вашингтона. Кэрролл тоже была слегка разочарована, зато ей понравились часовые магазины, и она все еще застревала у каждой витрины, хотя Лепски уже начал раздраженно насвистывать.