Текст книги "Охотники"

9

Даже восхитительный аромат приготовленной Анной яичницы с ветчиной не заставил Дейва позавтракать. Но понять, что с ним произошла разительная перемена, можно было не только по пропавшему аппетиту. Как же хотелось вернуть время назад, забыть те выстрелы, багровую лужу крови на асфальте. Мы ведь предупреждали его! У нас не было другого выбора!

Вчера, после произошедшего, Дейв взял в каждую руку по канистре и без передышек поднялся до ресторана. А мы, хотя и тащили всего две канистры на троих, постоянно останавливались отдышаться. И руки теперь просто отваливались! Ближе к вечеру того дня я нашел Дейва в мужском туалете: он сидел на полу, разговаривать со мной не стал.

К завтраку Дейв не притронулся. Так и просидел над тарелкой, глядя в окно. Девчонки смотрели на Дейва.

– Я опять пойду вниз. Открою двери лифта, проверю шахту и попробую соорудить подъемник, чтобы поднять остальные канистры.

Анна бросила на меня обеспокоенный взгляд.

Я сказал:

– Нет, ты оставайся здесь – будешь тащить веревку, – а я спущусь и займусь подъемником.

– Я хочу найти родителей. Пойду на восток, может, через Вильямсбург или через тоннель.

Но по голосу было понятно, что Дейв сам не верит в то, что говорит.

– Я возьму полицейскую машину и попробую проехать через тоннель Квинс-Мидтаун.

– Ты нужен нам здесь. – Анна взяла его за руку. – Останься.

Я тоже хотел, чтобы Дейв остался, но по другой причине. А вдруг Дейву удастся найти родителей, а они окажутся мертвы или заражены?

– Дейв, пожалуйста… – повторила Анна.

Он посмотрел на нее так, будто видел впервые. Понятно, что Анна права: Дейв нужен нам здесь, – но понятно и другое: будь я на его месте, она бы не стала просить меня остаться. Анна, Дейв и Мини с самого начала были вместе, а я всегда оставался лишним. Ну и пусть… пусть я им не нужен, зато они нужны мне.

– Она права, Дейв, – сказал я. – Тебе нельзя уходить. Вы трое должны держаться вместе.

– Ты про что?

– Про то.

– Почему ты так решил?

– Потому что решил. Пойду я. Попробую добраться до твоего дома. Так будет лучше для всех.

Ребята вопросительно смотрели на меня.

Я начал объяснять:

– Дейв, кроме тебя, никто не умеет стрелять. Поэтому будет лучше, если ты останешься. Я выйду завтра на рассвете. Привяжу канистры к веревке – на том этаже, где шахта будет свободна. А потом на полицейской машине попробую найти дорогу через Ист-Ривер. Я управлюсь до темноты и вернусь.

– Джесс, ты же не…

– Я возьму карту.

У меня вырвался сдавленный смешок.

– Анна права, Дейв. Ты нужен здесь. Если мне удастся найти дорогу, в следующий раз мы пойдем вместе. И еще – уж одно я точно делаю лучше вас всех: бегаю. Если машину придется бросить, я легко убегу. Ни один охотник меня не догонит, как, впрочем, и никто из вас.

Пожалуй, я больше пытался убедить себя, чем остальных. Первой согласилась Анна. Стало обидно – уж очень быстро она приняла решение.

– Отлично. Дейв останется с нами, а ты пойдешь на рассвете и попробуешь выяснить что-нибудь полезное.

Дейв молча пил кофе. Анна долила себе чаю, потом мне, а потом и Мини, которая впервые протянула кружку. Я смотрел на парок от горячего чая и старался ни о чем не думать.

Днем была моя очередь дежурить на смотровой площадке. Я изучал город через бинокль и пытался представить, как будет выглядеть моя самостоятельная вылазка. Глядя сверху на разрушенный город, сложно было поверить, что все это настоящее. Будто мы оказались в какой-то игре – игре, которая после тех выстрелов стала превращаться в реальность.

За последние четыре дня я видел много такого, во что поверить было почти нельзя. Здания, прежде сиявшие огнями и неоном, превращались в пыль. Повсюду на улицах лежали мертвые. Люди перестали быть людьми и страдали от дикой жажды, которую утоляли кровью. Все это я видел наяву днем и в кошмарах по ночам. Но к самому ужасному я оказался не готов. Спущенный курок, отнятая жизнь. Я закрывал глаза и видел ту лужу крови на асфальте. Никогда, никогда я не забуду звук выстрела, раздавшийся так близко, не в кино – в обычной жизни. Выстрел ради спасения. Выстрел в охотника, переставшего быть человеком. Достаточно ли этих оправданий? Я вздрогнул от первого выстрела, от второго, от третьего – и не вздрогнул от четвертого. Я видел, как последняя пуля вошла в человека и убила его, и он просто упал, даже не дернувшись. С этого момента смерть перестала быть просто словом – она заполнила мир вокруг.

Мои размышления прервала Мини:

– Вот!

Она подсела ко мне и плюхнула между нами сумку, набитую шоколадками и леденцами.

– Спасибо, Мини.

Я открыл «Сникерс» и съел его за четыре укуса.

– Завтра я один пойду в город и попробую вытащить нас отсюда.

– Ты справишься.

Мне понравились ее слова, понравилось, что в них прозвучал не вопрос, а уверенность.

– Но ты не обязан идти.

Мини улыбнулась, сверкнув белыми карамельными клыками. Мы засмеялись, и клыки выпали ей на колени.

– Я знаю, Мини. Но я сам хочу пойти. Нельзя упускать шанс найти спасшихся. А если я никого не найду, я быстренько вернусь сюда. Ну, то есть я в любом случае вернусь.

Она кивнула. Она верила моим словам больше, чем я сам. Мини протянула мне небольшой флакончик – ингалятор от астмы:

– Пожалуйста, принеси мне один такой из города.

– Без проблем. А что, ты уже все использовала? Мы же вроде нашли для тебя несколько штук внизу?

– Нет, еще есть, так что особо не парься. Просто если попадется на пути аптека – захвати несколько ингаляторов этой фирмы.

– Не переживай. Буду смотреть в оба.

– Чего?

– В смысле «чего»? А! Ну, «смотреть в оба» значит «смотреть внимательно». Я обязательно зайду в аптеку.

– Спасибо.

– Кстати, в Австралии до сих пор аптекарей называют фармацевтами.

– Да у нас в принципе тоже, но «аптекарь» услышишь чаще: американцы и сюда добрались.

– До нас тоже, – кивнул я, пропуская Мини в двери ресторана. – От них вообще нигде не спрятаться.

– От кого? – спросил Дейв. Он сидел за столиком, на котором мы разложили карты Манхэттена и восточного побережья США.

– От американцев и влияния Штатов, – ответил я, снимая куртку. – Весь мир американизирован.

– Особо не переживай по этому поводу. Может, кроме нас, от Америки вообще ничего не осталось.

Несмотря на такие слова, Дейв выглядел чуть бодрее. То ли отдохнул, то ли снова вошел в образ сильного, бравого парня, которому все нипочем. Но если и так, то образ явно утратил часть былой убедительности.

– Отец как-то сказал, что две страны, в которых есть «Макдоналдс», никогда не станут воевать друг с другом. Это что-то да значит.

– Ага, только если «что-то».

Меня удивило, что Дейв так быстро пришел в себя. Весь день я готовился к разговору с ним, подбирал слова. Представлял, как скажу ему, что у него не было другого выбора. А вообще, хорошо, что он сумел принять произошедшее.

Под руководством Дейва я стал изучать карту. Он отметил несколько маршрутов и обвел места, которые были заблокированы развалинами. Где-то через час я занялся рюкзаком, приготовил вещи на утро. Анна к этому времени соорудила обед, а Мини помогла ей накрыть на стол. Мы пировали при свечах куриными ножками гриль под острым соусом, с рисом и пресными лепешками. Клянусь, ничего вкуснее я в жизни не ел. Я несколько раз ловил на себе взгляд Анны, пока Дейв и Мини болтали. Почему-то на душе стало еще тревожнее.

Мы сыграли пару партий в карты, а потом Мини врубила на полную «Superstition», и мы танцевали, пока не попадали на кровати от усталости. Мы еще с полчаса болтали и смеялись, дурачились и разговаривали ни о чем, будто старые настоящие друзья, – просто старались не думать о завтрашнем дне.

Наконец все разошлись спать. Я лежал и ждал, пока Анна, как всегда, начнет что-то бормотать во сне, а Дейв захрапит, однако он вдруг сказал:

– Нам нужно придумать какой-нибудь сигнал на крыше.

– Можно нарисовать какой-нибудь знак или написать что-нибудь крупными буквами, чтобы было заметно со спасательного самолета, – предложил я. – Наверняка в одной из квартир или в подсобке найдется краска.

– Я вообще думал о сигнальном огне, чтобы его и ночью было видно, – сказал Дейв.

– А крыша не загорится? Мне кажется, это опасно, – возразила Анна.

– Не загорится, если мы найдем железную бочку или разложим огонь на кирпичах, – стал объяснять Дейв. – Кроме того, огонь не будет гореть все время: зажжем его, если увидим или услышим что-то.

– Дейв прав, – сказал я. – Под покрытием бетонная основа, скорее всего. Можно посмотреть строительные чертежи – думаю, найдутся где-нибудь, – тогда мы точно будем знать, можно ли устроить костер на крыше.

Дейв как-то невнятно пообещал проверить основание крыши утром.

– А что мы будем жечь? Бумагу? – спросила Мини.

– Мебель. Книги. Скатерти, в конце концов. Да что угодно, главное – полить бензином, тогда и пламя будет хорошее, и дым что надо, – стал объяснять Дейв.

– Но зачем жечь нужные вещи? – возразила Анна. Подумала и добавила: – Бензин нам нужен. И еще – книги жечь нельзя!

А я вот спокойно смогу жечь и книги. Да вообще, какая разница, что жечь?

– А если поискать в той квартире с огромным камином, помните? – предложила Мини. – Там точно найдутся дрова или другой подходящий хлам.

– Да это ненастоящий камин – он на газе работает, – объяснил я. – Мы не сможем поддерживать огонь на крыше непрерывно. Дейв прав: просто нужно все приготовить, чтобы быстро разжечь пламя, когда мы увидим спасателей. Но и жечь вещи, которыми мы пользуемся, тоже нельзя. Нам и так приходится носить все наверх. У нас сил не хватит через день тягать сюда канистры с бензином. В общем, завтра в городе постараюсь найти что-нибудь подходящее для этого дела – буду смотреть в оба.

Мини засмеялась, услышав уже знакомое выражение.

– А генератора не хватит, чтобы запустить лифт? Тогда мы бы смогли поднять сюда что угодно, – сказала Анна.

– Не хватит. У него три выхода питания, каждый мощностью как обычная домашняя розетка, а лифт весит несколько тонн. И кроме того, придется переделывать проводку, чтобы лифт заработал. Так что даже и думать нечего, – подытожил Дейв.

– Но ведь в здании должен быть большой генератор, – не сдавалась Анна. – Если запитать лифты от него?

– Он рассчитан на аварийное освещение. И где мы возьмем электрика, чтобы он все подключил, где мы возьмем столько бензина… или на чем он там работает? Не выйдет, – снова убил надежду Дейв.

Все молчали.

– Нужно подготовить сигнал как можно быстрее, – сказал я. – Вообще непонятно, почему мы об этом раньше не подумали. А то пока на горизонте не видно армии желающих спасти нас.

Пока вообще ничего не видно, подумал я, но не стал говорить. Ни спасателей, ни самолетов, ни других людей, кроме охотников.

– Я завтра поищу краску и подумаю, какое горючее использовать. Буду обыскивать подряд все квартиры и офисы под нами: наверняка там найдется много интересных и нужных вещей, – сказал Дейв.

– Погоди. Вот смотри: заметим мы самолет или вертолет, у нас будет всего пара секунд, чтобы подать сигнал. Нужен не только огонь на крыше. Может, сигнальные ракеты. С огнем может вообще ничего не выйти, если пойдет дождь или снег, – возразила Анна.

Я согласился с ней:

– Ты права. Завтра в городе постараюсь найти ракеты. Думаю, они должны быть в пожарных машинах на случай непредвиденных ситуаций.

– Я все же займусь сигнальным огнем, – сказал Дейв. – Вытащу наверх кресло, уложу на него груду скатертей, пропитаю их горючим и накрою какой-нибудь клеенкой. Пока других вариантов все равно нет.

Я думал, Анна, как всегда, найдет что возразить, но она только улыбнулась и еле заметно кивнула. Еще пару дней назад никто из нас и подумать не мог, что мы будем радоваться таким пустякам.

– Слушайте, а может, это Годзилла? – сказала Мини, не отрываясь от экрана телика.

Дейв захохотал.

– Ага, или эта хрень из «Монстров». – Я решил поддержать игру.

– Нет, я точно знаю, это инопланетяне из «Дня независимости», – продолжил Дейв.

– А может, мы попали в новое реалити-шоу? Мы на огромной съемочной площадке, повсюду спрятаны камеры, и вот-вот все раскроется. – Это Анна.

Мы молчали, а потом заговорила Мини:

– Как хочется, чтобы мы просто попали в шоу, чтобы все оказалось ненастоящим, как камин в той квартире. Очень хочется.

10

Мы склонились с фонариком над картой, и Дейв начал инструктировать меня:

– Быстрым шагом на каждый квартал у тебя будет уходить около двух минут. А еще лучше возьми машину. Двигаться будешь с севера на юг. Начни вот отсюда…

Указательным пальцем Дейв очертил на карте нужный участок. Солнце почти скрылось за горизонтом, и я светил на карту фонариком.

– Тоннель Квинс-Мидтаун. Вот он. Понял. – Я запоминал завтрашний маршрут.

– Пешком у тебя уйдет как минимум час, даже если ты будешь почти бежать. Поэтому лучше попробуй проехать на машине, если тебе повезет и дорога будет свободна. Если там все заблокировано, двигайся на юг, по Третьей авеню, например. Она в паре кварталов от побережья Гудзона.

– Почти все охотники ушли с побережья. Ты можешь наткнуться на них где угодно, – сказала Анна.

Действительно, с каждым днем охотников на берегах Гудзона становилось все меньше, там остались лишь самые больные и слабые с виду, другие постепенно уходили в сторону Центрального парка. Если по пути кто-то падал от усталости, они проходили мимо. Но если вдруг падавший разбивал об асфальт голову, остальные налетали на него, как стая стервятников.

Наблюдая за охотниками, я сделал кое-какие выводы:

– Думаю, они не станут гнаться за мной. Они нападают неосознанно, только если добыча сама идет в руки.

Анна посмотрела на меня:

– Особо не обольщайся по их поводу. Они гораздо опаснее, чем мы думаем.

– А как насчет тоннелей метро? – спросила Мини. – Вряд ли они разрушены, через них можно будет пройти, наверное.

– Наверное, можно. Только там темно и жутко. Все эти дни шел то дождь, то снег, поэтому там полно воды, а значит, и охотников. Так что я буду держаться подальше от метро.

Я вспомнил, как в вагоне выхватил лучом фонарика лицо того парня из банды, как он вздрогнул перед смертью и как я боялся этой банды до того, как все вокруг превратилось в ад.

– Если через тоннель Квинс-Мидтаун можно проехать, то это лучший вариант, – стал рассуждать Дейв. – Прежде всего, до него рукой подать. И это не тоннель метро, Джесс, он гораздо шире и совершенно прямой, так что ты быстро увидишь, свободен ли проезд. Если там чисто – сразу возвращайся к нам. Черт, а вдруг тебе повезет и ты сможешь проехать на ту сторону! Мама, наверное, готовит в убежище бургеры для пострадавших, а отец вступил в Национальную гвардию и уже ищет меня.

Я кивнул. Пусть Дейв сам не очень верил в свои слова, все равно было приятно, что он немного воспрянул духом – разочаровывать его не хотелось.

В найденный в одной из квартир рюкзак я сложил воду и еду на сутки, запасной фонарик и заряженный Дейвом пистолет, засунул куртку Спасательной службы Нью-Йорка на случай дождя. Раздобытые там же, где и рюкзак, кроссовки, хоть и были мне на размер велики, туго шнуровались, поэтому отлично держались на ногах. Под широкие брюки в стиле «милитари» я поддел велосипедные штаны, а под футболку и толстую пайту с капюшоном – безрукавку из термоткани, чтобы уж точно не замерзнуть. Видок у меня был такой, будто я собрался в школьный турпоход, а на самом деле мне предстояла вылазка в огромный пустой город, где воздух еле-еле прогрелся чуть выше нуля, а по улицам бродили странные люди, готовые убить меня и выпить мою кровь.

– Все будет в порядке, – сказал я, затягивая потуже стропы рюкзака. – Выйду прогуляюсь. Если повезет, найду брошенный «порш» и прокачусь по Третьей авеню с ветерком, а может, и цыпочку какую-нибудь рядышком усажу.

Дейв улыбнулся своей белоснежной улыбкой. Щетина на подбородке у него была не в пример гуще моей: я мог на пальцах посчитать, сколько раз за всю жизнь я брился, а Дейв, похоже, познакомился с бритвой чуть ли не после начальной школы.

Он положил руку мне на плечо, взглянул на часы и сказал:

– Ну, пора.

Спуск больше не был проблемой, потому что мы придумали новый способ борьбы с темнотой. Дейв с пистолетом в одной руке и мощным фонариком – в другой шел впереди, я спускался сразу за ним и двумя фонариками светил в лестничный проем справа, так что лучи попадали на следующую лестничную клетку и ступеньки ниже нее. Анна и Мини несли по паре садовых светильников, работающих от солнечных батарей. Наверное, мы напоминали огромный маяк, пламя которого было заточено в бетонные стены.

Через час в вестибюле мы попрощались. Я заскочил в полицейскую машину и дал задний ход – пожалуй, чересчур резко: по сравнению с отцовским «фордом», педаль газа в ней была гораздо мягче. Тело вчерашнего убитого слегка припорошил снег. Мы с Дейвом попытались заслонить его от девчонок, но, по-моему, не успели.

Я двинулся на юг вниз по Шестой авеню. До самого поворота на Сорок седьмую улицу я видел в зеркале, что мои друзья машут мне вслед с крыльца нашего небоскреба. Дорога впереди хорошо просматривалась. Я старался ехать не быстрее двадцати километров в час и аккуратно объезжал другие машины. Несколько раз меня заносило на снегу, и два боковых зеркала на брошенных авто я все же сбил: как ни старался, затормозить вовремя на скользкой дороге не удавалось. Список нарушений я дополнил еще и ездой против направления движения на этой улице. А с другой стороны, за рулем полицейской машины можно было похулиганить на дороге. Радио настроить не удалось – в FM-диапазоне из динамиков доносился только треск.

На пересечении Сорок седьмой авеню и Парк-авеню я стал тормозить, но машину занесло, и я врезался в крышу перевернутого белого грузовичка. Я вжался в сиденье, ожидая, что сработает подушка безопасности, но ничего не произошло – видимо, на полицейские машины подушки не ставили. Неудивительно, что я поздно заметил грузовичок: он почти сливался с белой заснеженной улицей. Я посмотрел, не привлек ли шум внимания охотников. Вроде всё было спокойно. Не выключая зажигание, я вылез из машины, оставив дверь открытой. До Парк-авеню оставалось несколько метров. Однако с водительского места я не заметил главного: почти сразу за белым грузовичком дорога кончалась. Здание, когда-то стоявшее на углу Сорок седьмой улицы и Парк-авеню, рухнуло, превратившись в самую настоящую снежную гору. Сначала я хотел вернуться в машину за пистолетом, но передумал: на то, чтобы залезть на грузовик и оценить ситуацию, уйдет не больше тридцати секунд.

В северном направлении дорогу завалило обломками: было похоже, что два небоскреба, некогда стоявшие между Сорок седьмой и Сорок девятой улицами, разбомбили, почему-то помиловав роскошный отель «Уолдорф-Астория»: целехонький, он возвышался среди руин нелепым символом былых времен. Проехать в этом направлении было нельзя.

Я слез с грузовика и быстро вернулся в машину. Все время, пока я был снаружи, мне казалось, что за мной наблюдают, что кто-то подкрадывается все ближе, неслышно ступая по снегу. Я заблокировал изнутри двери, сдал назад, развернулся в семь приемов и поехал по Сорок седьмой улице на восток, но уже значительно быстрее, свернул на Мэдисон-авеню и двинулся на юг по направлению к Сорок первой улице. Время от времени я сбрасывал скорость, чтобы свериться с разложенной на пассажирском сиденье картой. Кое-где мне приходилось заезжать одним колесом на бордюр или ехать по тротуару. Один раз я даже решил не объезжать такси, а просто легенько подтолкнул его своей машиной, чтобы не стояло на дороге: раздался противный скрежет металла по металлу со стороны пассажирского сиденья. Через сотню метров стало ясно, что проехать не получится: дорога была завалена обломками и грудами мусора. Придется идти пешком.

Машину я глушить не стал: бак был полный, если вдруг скрежет металла привлек чье-то внимание, я дам по газам и уеду. Выходить не хотелось, и я старательно изучал в зеркалах улицу. Никого не было видно, но я не мог отделаться от мысли, что, как только я выключу мотор, из ниоткуда появятся толпы охотников и набросятся на меня – тогда придется возвращаться по Мэдисон-авеню, чтобы развернуться. Интересно, у меня получится рвануть с ручника, как показывают в кино? В четвертый, а может, и в пятый раз я сверился с картой, наконец сложил ее и засунул в задний карман брюк.

Повалил густой снег, и сразу стало почти ничего не видно – мне это было только на руку. Я пару раз глубоко вздохнул, выключил зажигание и вышел из машины.

Снаружи было холодно. Сидя в машине с включенной на полную мощность печкой, я и забыл, что на улице подмораживало. А может, стоит залезть в теплую машину, вернуться по Мэдисон-авеню, поехать на запад, затем на восток, объехать вокруг? Но я быстро отбросил эту мысль.

Ну да, подумал я, доставая из рюкзака куртку, так можно часами наматывать круги на машине в поисках проезда, а тут всего пара кварталов пешком напрямик. Я засунул ключи от машины поглубже в карман и заодно решил проверить багажник. Там оказались несколько конусов дорожного ограждения, два тяжелых бронежилета, таких, как надевают полицейские на разгон демонстраций, аптечка и упаковка сигнальных ракет – ее-то я и взял. Не торопясь захлопывать багажник, я рассматривал улицу. Огромные сугробы издали можно было принять за людей. Вспомнилась книжка из детства, в которой взрослые никак не желали увидеть на рисунке удава, только что проглотившего слона, а утверждали, что это всего лишь шляпа. Вот уж правда, каждый видит только то, что хочет.

Я взял один бронежилет, захлопнул багажник и пошел на юг. Нести жилет оказалось тяжело, поэтому я надел его прямо поверх куртки, а сверху пристроил рюкзак. Теперь я точно напоминал надувного Бибендума – символ шинной компании «Мишлен», но зато чувствовал себя гораздо увереннее и даже сильнее.

В полной тишине большими липкими хлопьями падал снег. Его не убирали снегоочистители, не растапливало жаркое дыхание большого города, и он быстро завладевал улицами. Совсем скоро пришлось идти почти по колено в снегу. Небо затянули тяжелые, мрачные тучи. Я вспомнил о друзьях, ждавших меня в нашем небоскребе. Захотелось скорее вернуться и тоже смотреть кино, слушать музыку, пить какао. Я ускорил шаг.

Следующие вылазки нужно будет тщательно планировать. На улицах стояло полно машин с ключами в зажигании, но только одна из пяти заводилась, главным образом такси, полицейские машины, иногда грузовики. Рабочие машины я стал помечать, поднимая «дворник» со стороны пассажира. В следующий раз мы придем вместе с ребятами и отметим на карте оставшиеся на ходу машины. Может, даже составим для каждой описание: сколько бензина в баке, марка и все остальное, – а потом перегоним парочку к нашему убежищу.

Еще я наткнулся на несколько курьерских мотоциклов, но ни один не сумел завести либо просто не смог поднять. Попался мне и наполовину заправленный скутер: на этом бензине можно почти весь день мотаться по городу. Я хотел было взять его, но сразу передумал: пешком получится быстрее – на дорогах слишком много препятствий даже для такого маневренного транспорта. Кроме того, шума от него было больше, чем от большинства легковых машин. А мне совсем не хотелось собирать охотников со всей округи или просто не услышать их приближение. Да и шансы вновь уткнуться в гору обломков и все равно идти пешком были велики.

Эх, а вот если бы погонять на этом скутере по крыше нашего небоскреба! Но вот только как его втащишь по лестнице? Никак. А жаль.

Было уже почти три часа дня. Я потерял много времени, пытаясь завести и помечая машины. Наверное, пора было возвращаться, чтобы завтра на рассвете снова двинуться тем же маршрутом. До метро я никогда не боялся темноты. А теперь мне было жутко от одной мысли, что я останусь на улице ночью, один…

Однако я решил отложить возвращение и пошел на восток по Сороковой улице. Казалось, здания нависают надо мной, как огромные чудища, и хотят схватить. Я перелезал через столкнувшиеся машины, как скалолаз, карабкался на груды обломков и спускался, обошел по самому краю огромную воронку. На пересечении Сороковой улицы со Второй авеню я остановился сделать пару глотков воды, а когда засовывал бутылку обратно в рюкзак, увидел пистолет и вытащил его…

За спиной раздался почти неуловимый писк. Белки? Оказалось, нет: ко мне бежали две крысы. В витрине на противоположной стороне улицы я увидел свое отражение и не узнал его. Там стоял мужчина в огромной куртке, в бронежилете – и только «глок» в руке был точно мой. Я перехватил пистолет двумя руками и резко вскинул, целясь в отражение, опустил руки – и снова вскинул, опустил – и снова прицелился.

Крыс стало больше. Уже не меньше десятка серых тварей, сбившись в стаю, бежали прямо ко мне. Интересно, откуда они берутся? О, вот еще стайка. На снежном фоне бурые и почти черные крысы были хорошо заметны. Да их не меньше трех десятков! Но подбежать ко мне они не успели: что-то загрохотало, заглушая крысиный писк. Грохот стал быстро нарастать, а когда достиг максимума, мне показалось, будто я в самом центре грозы.

На противоположной стороне Второй авеню, как в замедленном кино, рушился единственный небоскреб. На самом деле падал он не так уж и долго: через пять секунд здание сложилось как карточный домик, а звук превратился в оглушительную барабанную дробь. Сначала меня сбило с ног и опрокинуло на спину воздушной волной, а потом долетела пыль. Она лезла в горло и не давала дышать. Шум оглушал. Закрывая лицо руками от падающих обломков, я пролежал несколько минут. Кое-как восстановил дыхание. Наконец поднялся на ноги, попытался откашляться. Вздрогнул, увидев в витрине напротив человека, и выбросил вперед руку с пистолетом. Только через пару секунд до меня дошло, что я целюсь в самого себя: с ног до головы я был покрыт толстым слоем светло-серой бетонной пыли, лишь на лице остались два пятна от ладоней.

Я медленно пошел вперед, выставив перед собой пистолет. На плечи ложился снег, в воздухе кружилась густая пыль. И только через двадцать минут я понял, что иду, совершенно не запоминая дорогу. От страха тошнота подступила к горлу. Захотелось просто сесть и отдохнуть. Заснуть и проснуться, когда все кончится, когда все станет как прежде или даже лучше. Проснуться и увидеть, что мама не уходила, что отец не женился во второй раз, что по воскресеньям они весело смеются на кухне, пока вместе готовят завтрак, а потом отец берет меня на рыбалку… И мы снова вместе – навсегда. Но отгородиться от реальности удалось ненадолго: через пару минут я оказался у тоннеля Квинс-Мидтаун. Пройти через тоннель было нельзя, а внутри творилось такое, о чем я не хочу ни говорить, ни вспоминать. Наверное, именно через тоннель пытались покинуть Манхэттен тысячи людей, и там их нагнал огненный шар. Более страшную смерть было трудно представить. Из тоннеля все еще шло тепло, пахло горелым пластиком, паленой резиной, бензином и еще пахло… Не в силах выносить эту вонь, я развернулся и побежал прочь.

Не замечая дороги, я бежал на юг, выставив над головой пистолет. Боже, как хотелось сейчас встретить тех, кто натворил все это. Я остановился, только когда во рту у меня появился привкус крови, попытался отдышаться. Из глаз полились слезы. Умывшись водой из бутылки, я вновь двинулся вперед. Ноги устали, рюкзак казался страшно тяжелым. Сил не было. Я ступал по снегу… Было невыносимо одиноко и хотелось лишь одного: разрядить обойму в виновного.