Текст книги "Звездный хирург"

14

После того, как план эвакуации госпиталя был приведен в действие, дела пошли более-менее гладко. Пациенты не доставляли никаких хлопот: для них покидать госпиталь было в порядке вещей, просто сейчас обстоятельства были слегка драматичнее обычного. А вот эвакуацию медицинского персонала рутинной процедурой назвать было трудно. Больные относились к пребыванию в госпитале как к неприятному и в общем-то малозначительному эпизоду в жизни, а для врачей, медсестер и санитаров он и был жизнью. Впрочем, в первый день персонал тоже не выкидывал коленца. Все беспрекословно повиновались распоряжениям, быть может, оттого, что к тому побуждали состояние прострации и привычка. На второй день прострация сменилась возбуждением, посыпались вопросы и возражения, и тяжелее всех пришлось, естественно, доктору Конвею. На третий день он вынужден был связаться с О'Марой.

– В чем дело?! – повторил он вопрос главного психолога. – Да в том, чтобы заставить это… сборище гениев проявить хоть капельку разума! И ведь чем толковее, тем настырнее! Возьмите Приликлу: яичная скорлупа на ножкак спичечках, а себе туда же – желает остаться! Или доктор Маннон… почти диагност, а ведет себя ничуть не лучше остальных. Он утверждает, что лечение исключительно людей будет для него чем-то вроде отдыха. А прочие приводят совершенно фантастические доводы. Растолкуйте им, сэр. Вы же главный психолог…

– Три четверги медицинского и обслуживающего персонала, – отозвался О'Мара, – владеют информацией, которая в случае, если они попадут в плен, может пригодиться нашему врагу. Поэтому все они должны быть эвакуированы, неважно, кто они там – диагносты, компьютерщики или младшие санитары. У них нет выбора. Кроме того, определенное количество врачей прикреплено к пациентам на время перелета. Что касается оставшихся, разбирайтесь сами: они – взрослые, разумные, здравомыслящие существа, которым не требуется мое вмешательство.

Конвей недоверчиво хмыкнул.

– Прежде чем подвергать сомнению здравомыслие других, – сказал О'Мара, – ответьте-ка на мой вопрос. Вы остаетесь?

– Ну… – протянул Конвей.

О'Мара отключился.

Конвей долю глядел на интерком. Он всё ещё колебался. Он знал, что натура у него отнюдь не героическая, и его так и подмывало бросить всё и бежать. Но он не мог покинуть своих друзей, ибо, если он улетит, а Мэрчисон, Приликла и прочие останутся, он не вынесет того, что они будут думать о нём. Быть может, они все считают, что он твёрдо вознамерился остаться и лишь притворяется, будто не собрался с мыслями, но на деле-то он просто трусит и лукавит перед друзьями, не желая признаваться в трусости.

Самобичевание Конвея прервал резкий голос полковника Скемптона.

– Доктор, на подходе келгианский звездолет и грузовик с Илленсы.

Будут оба через десять минут. Шлюзы номер пять и семнадцать.

– Хорошо, – сказал Конвей и, едва ли не выбежав из кабинета, устремился в Приемный покой.

Все три пульта управления были заняты: за двумя сидели нидиане, за третьим – лейтенант-монитор. Конвей расположился позади нидиан, откуда ему были видны оба обзорных экрана. Он уповал на то, что сумеет справиться с трудностями, которые непременно возникнут.

Келгианский корабль уже пришвартовался к шлюзу номер пять. Это был огромный межпланетный лайнер, временно переоборудованный под полевой госпиталь. Несмотря на то, что переделка была завершена не полностью, на звездолет поспешили перейти несколько врачей в сопровождении бригады ремонтников с роботами – проверить палаты и подготовиться к приему пациентов. А тех, в свою очередь, готовили к перемещению. Из стен безжалостно выламывалось необходимое лечебное оборудование. Часть приборов свалили кучей на самодвижущиеся носилки, и те покатились к шлюзу.

На первый взгляд операция представлялась совсем несложной. Атмосфера, давление и гравитация на корабле соответствовали заданным параметрам, поэтому дополнительной защиты не требовалось. Звездолет был достаточно большим для того, чтобы на нем разместились все пациенты-келгиане. Он заберет всех ДБЛФ и частично захватит тралтанов-ФГЛИ. Но в любом случае от начала загрузки до старта пройдет как минимум часов шесть. Конвей повернулся к другому экрану.

Изображение во многом напоминало предыдущее зрелище. Правда, илленсанский грузовик был меньше звездолета с Келгии, команда его была малочисленнее, а потому размещение пациентов на нем продвигалось довольно туго. Конвей отрядил туда на подмогу санитаров, подумав, что им повезет, если они смогут погрузить на борт шестьдесят ПВСЖ за то же время, какое понадобится экипажу первого корабля, чтобы очистить целых три уровня.

От невеселых размышлений его отвлек лейтенант, на пульте которого тоже вспыхнул экран.

– Корабль «скорой помощи» с Тралты, – доложил монитор. – Полностью оборудован для приема шести ФРОБов, чалдера и двадцати своих сородичей. Говорят, мер предосторожности не требуется.

Обитатели Чалдерскола, бронированные рыбоподобные АУГЛ с телом длиной в сорок футов, являлись вододышащими существами, которые могли находиться во всякой иной среде всего лишь несколько секунд. А классификация ФРОБ обозначала массивных толстокожих созданий, привычных к чудовищной гравитации Худлара. Дыхание как таковое у худлариан отсутствовало, а чрезвычайно прочная шкура позволяла им долгое время пребывать в условиях нулевой силы тяжести, так что поход через отделение АУГЛ вреда ФРОБам не причинит…

– Чалдера грузим из шлюза двадцать восемь, – сказал Конвей, – ФРОБы пускай пройдут через секцию ЭЛНТ в главный бассейн АУГЛ и к тому же шлюзу.

Потом корабль должен будет перелететь к шлюзу номер пять…

Постепенно эвакуация набирала обороты. Грузовик с Илленсы принимал ПВСЖ, то возникавших, то пропадавших в заполнявших обзорный экран желтых клубах ядовитого хлористого дыма. Другой экран показывал медленно бредущую вереницу келгиан, вдоль которой сновали медики и ремонтники с оборудованием. Кому-то решение эвакуировать первыми выздоравливающих пациентов могло показаться нелепым, однако у Конвея были на то свои основания. Когда ходячие больные удалятся, в коридорах и шлюзах будет меньше толкотни, что позволит спокойно перевозить тяжелых пациентов; к тому же, чем дольше пробудут последние в госпитальных палатах, тем лучше.

– Ещё два корабля с Илленсы, доктор, – сказал лейтенант. – Малой вместимости, примерно на двадцать больных каждый.

– Шлюз номер семнадцать занят, – проговорил Конвей. – Пусть подождут на орбите.

Потом прилетел звездолет с земной колонии Грегори. Людей в первоначальном смысле слова – больных людей – в госпитале было раз-два и обчелся, но грегорианский корабль мог взять на борт других теплокровных кислорододышащих – только, разумеется, не тралтанов. Конвей принялся давать указания капитану, и тут принесли обед. Не прекращая распоряжаться, доктор с жадностью накинулся на еду.

Внезапно вспыхнул экран внутренней связи, и на нем появилось утомленное лицо полковника Скемптона.

– Доктор, вы не забыли про два илленсанских корабля на орбите?

– Нет! – огрызнулся Конвей, которого разозлил тон полковника. – На уровне хлородышащих нет дополнительных шлюзов, кроме семнадцатого, а через тот идет погрузка. Подождут.

– Не получится, – возразил Скемптон. – В случае вражеского нападения они окажутся под угрозой. Так что или принимайте их, или отправляйте обратно. Мне очень жаль.

Конвей раскрыл было рот – и тут же плотно сжал губы, проглотив то, что собирался сказать. Он попытался взять себя в руки и мыслить логически.

Выведение боевых кораблей на позиции для отражения атаки займет не день и не два, а навигаторы, ответственные за операцию, улетят так скоро, как только будет возможно – на разведывательных звездолетах или вместе с пациентами. План мониторов предусматривал устранение из госпиталя всех, кто мог бы стать источником сведений о планетах Федерации. Боевым кораблям вменялось в обязанность защищать госпиталь и причаленные к нему звездолеты, а потому факт нахождения на орбите двух безоружных грузовиков довел, должно быть, командующего флотом мониторов до белого каления.

– Хорошо, полковник, – произнес Конвей. – Пускай швартуются к шлюзам пятнадцать и двадцать один. Хлородышащим придется миновать по дороге родильное отделение ДБЛФ и часть секции АУГЛ. С учетом всех осложнений пациенты будут на борту часа через три…

«И впрямь – осложнения», – подумал он, отдавая необходимые приказы. По счастью, и палата ДБЛФ, и тот закуток секции АУГЛ к тому времени, когда в них очутятся хлородышащие илленсаны, будут пустыми. Однако у соседнего шлюза грузятся на корабль с Грегори ЭЛНТ, которым помогают медсестры-ДБЛФ в скафандрах. А потом через хлорные палаты нужно будет провести птицеподобных МСВК…

В Приемном покое слишком мало обзорных экранов, решил вдруг Конвей, а потому полную картину происходящему получить невозможно. Он был уверен, что вот-вот допустить промах, который приведет к катастрофическим последствиям. И он его наверняка допустит, если будет пребывать в неведении. Надо взяться за дело самому. Он связался с О'Марой, объяснил ситуацию и попросил замену.

15

Сменил его доктор Маннон, который жалобно застонал, увидев экраны и множество мерцающих огоньков на пультах, а потом без лишних слов принял бразды правления. Лучшего сменщика Конвею и пожелать было трудно. Он повернулся, чтобы уйти, но тут Маннон чуть ли не прижался носом к одному из экранов и изрек:

– Угу!

– Что стряслось? – спросил Конвей.

– Ничего, ничего, – ответил Маннон, не оборачиваясь. – Теперь я понимаю, с чего вдруг вас потянуло туда.

– Я же вам объяснил! – воскликнул Конвей, топнул ногой и сказал себе, что Маннон совершает преступление, ведя бессмысленные разговоры в столь напряженное время. Потом ему подумалось, что пожилой доктор, наверно, устал или обзавелся очередной, на редкость зубодробительной мнемограммой, и ему стало стыдно за свою несдержанность. Он не ощущал вины за то, что срывал злобу на Скемптоне или на операторах у пультов, но вот друзей оскорблять не стоит – даже если он раздражен и утомлен, а кругом творится черт-те что. Однако за хлопотами раскаяние скоро забылось.

Три часа спустя Конвею показалось, что суматохи стало ещё больше. На деле это объяснялось тем, что его личное участие помогло добиться желаемых результатов вдвое быстрее. Расположившись у входа в отделение АУГЛ, Конвей наблюдал за цепочкой ЭЛНТ – шестиногих, крабоподобных существ с Мелфа-4, которые ковыляли или передвигались на носилках по дну огромного бассейна.

В отличие от своих пациентов-амфибий мохнатые, дышащие воздухом санитары-келгиане вынуждены были облачиться в скафандры, внутри которых было, по человеческим меркам, жарко, как в преисподней. Через транслятор до Конвея долетали обрывки переговоров. Эвакуация продолжалась – и велась достаточно резво.

По коридору за спиной Конвея двигались илленсаны – в скафандрах или на каталках, поверх которых были натянуты специальные палатки. Их сопровождали люди и келгиане. Транспортировка шла гладко, словно полчаса назад Конвей и не переживал за возможность её осуществления.

В заполненном водой отделении АУГЛ палатки раздулись как пузыри и всплыли под потолок. Тянуть их вдоль по коридору было небезопасно, поскольку они могли зацепиться за какую-нибудь трубу, а опускать вниз усилиями пяти-шести медсестер – неразумно. Конвей велел доставить с верхнего уровня самодвижущиеся носилки – не предназначенные, но годившиеся для работы под водой. Однако кожух аккумулятора носилок лопнул, и вокруг них немедленно образовался водоворот быстро темнеющей жидкости. Конвей ничуть не удивился бы, узнав, что с пациентом на тех носилках случился приступ. Ему удалось справиться с затруднением благодаря озарению, которому, как он подумал, следовало снизойти на него через две секунды после возникновения проблемы. Он перевел регуляторы искусственной гравитации в коридоре на «нуль», и палатки тут же обрели прежние размеры.

Правда, пациентам и медсестрам пришлось теперь плыть, но это уже были мелочи.

Именно разбираясь с ПВСЖ, Конвей выяснил причину сорвавшегося с уст доктора Маннона «Угу» – на этом уровне дежурила Мэрчисон. Она его не узнала, а он сразу отличил её по тому изяществу, с каким она носила скафандр. Заговаривать с ней он, впрочем, не стал, сочтя обстановку неподходящей.

Иных кризисных ситуаций пока не намечалось. Келгианский звездолет у шлюза номер пять был готов к старту и дожидался лишь появления на борту кого-то из старших врачей и корабля сопровождения. Вспомнив, что на нем улетают многие из тех, с кем он поддерживал приятельские отношения, Конвей решил воспользоваться временным затишьем и попрощаться с ними. Он вызвал Маннона, сообщил о своем намерении и отправился к пятому шлюзу.

Когда он добрался туда, келгианский звездолет стартовал. Конвей увидел его на видеоэкране, с крейсером мониторов на хвосте, а в глубине экрана сверкали подобно новоявленным звездам боевые корабли. Их размещение происходило строго по плану; со вчерашнего дня кораблей заметно прибавилось. Успокоенный и где-то даже потрясенный величественным зрелищем, Конвей двинулся в обратный путь. Придя на место, он обнаружил, что коридор закупорен растущим на глазах ледяным кубом.

На звездолете с Грегори имелась холодная палата для существ классификации СНЛУ. Это были хрупкие кристаллические создания, которые дышали метаном и незамедлительно испарились бы при повышении температуры до минус ста двадцати градусов. На излечении в госпитале находилось семеро таких пациентов, и всех их для перемещения на корабль поместили в охлаждаемый куб десяти футов в поперечнике. Из-за трудности их транспортировки они грузились на звездолет последними. Если бы в их палате был прямой выход в космос, тогда куб можно было бы подвести к кораблю по наружной обшивке, а так санитары вынуждены были тащить его через четырнадцать уровней к шлюзу номер шестнадцать. На всех прочих уровнях коридоры были просторными и заполненными воздухом, либо хлором, поэтому куб лишь покрывался инеем и понижал температуру в помещениях. Но в отделении АУГЛ он начал обледеневать.

Конвей знал, что подобное возможно, но не придал значения, ибо по расчетам куб должен был находиться в воде какие-то секунды. Однако один буксирный канат лопнул. Инерция прижала куб к трубопроводу, и вскоре между ними возникла ледяная спайка. Теперь же куб обволакивал ледяной панцирь четырех футов толщиной, который грозил вот-вот окончательно запереть проход.

– Давайте сюда газовые резаки! – крикнул Конвей Маннону.

Трое мониторов с резаками явились как раз вовремя: ещё чуть-чуть и было бы поздно. Установив регуляторы на максимальное рассеивание, они атаковали ледяную глыбу, расплавили панцирь и попытались придать кубу более транспортабельную форму. Вода вокруг закипела. Ни у Конвея, ни у кого другого охладителей в скафандрах не было. Конвей начал искренне сочувствовать устрицам, которых варят в кипятке. Глыба то и дело норовила зажать кого-нибудь между собой и стеной, в полупрозрачной воде было легко потерять ориентировку и угодить под струю пламени. Но наконец со льдом было покончено. Куб с его семерыми обитателями выволокли через шлюз в соседнюю секцию. Конвей провел перчаткой по стеклу шлема в неосознанной попытке стереть пот со лба и призадумался над тем, какие новые каверзы его ожидают в будущем.

Ответ доктор Маннона гласил: никаких.

Маннон с энтузиазмом сообщил Конвею, что келгианский звездолет забрал ДБЛФ со всех трех уровней, и в госпитале остались только несколько медсестер. Три грузовика с Илленсы заканчивали погрузку ПВСЖ. Что касается вододышащих, АУГЛ и ЭЛНТ в порядке, а СИЛУ с их кубиком сейчас как раз принимают на борт. В общем и целом эвакуировано четырнадцать уровней, что не так уж и плохо. Доктор Маннон посоветовал доктору Конвею подложить под голову подушку и вздремнуть сколько получится, чтобы завтра быть бодрым и свежим. Конвей устало поплыл к внутреннему шлюзу, размышляя о бесконечно привлекательном сочном бифштексе и продолжительном сне, и тут его словно ударили чем-то тяжелым. Удар пришелся одновременно в три места – в живот, грудь и по ногам, то есть туда, где скафандр плотнее всего прилегал к телу. В глазах у него потемнело. Он перегнулся пополам, сознание отказывалось повиноваться, он жаждал умереть и отчаянно хотел, чтобы его стошнило. Однако в моменты просветления он понимал, что так поступать нельзя, и твердил себе, что рвота в шлеме скафандра – непозволительная роскошь…

Постепенно боль немного унялась и сделалась переносимой. Конвей по-прежнему чувствовал себя так, будто тралтан пнул его в пах всеми шестью ногами, но уже стал замечать, что творится вокруг. Он услышал громкое бульканье и увидел трепыхающегося в воде келгианина без защитного костюма.

Приглядевшись, он сообразил, что костюм в наличии, но порван и полон воды.

Поодаль плавали двое других келгиан, их тела были распороты от головы до хвоста; по счастью, все остальное скрывала красноватая муть. У противоположной стены бассейна, в которой зияло неправильной формы отверстие, вода словно дрожала. Странное бульканье доносилось именно оттуда.

Конвей выругался. Ему казалось, он догадывается, что произошло.

Предмет, проделавший отверстие, причинил тем, кто находился в бассейне АУГЛ, немалый вред из-за того, что вода не подвержена сжатию. А его самого и третьего келгианина спасло то, что они были в коридоре. Впрочем, спасло ли?..

На то, чтобы дотащить келгианина до шлюза, располагавшегося на расстоянии десяти ярдов от него, Конвею понадобилось три минуты. Он включил насосы, которые принялись откачивать воду, и одновременно стукнул кулаком по кнопке пневмоклапана. Потом подобрался к лежащему на боку у стены телу. Серебристый мех келгианина свалялся в грязно-серые колтуны, пульса не прослушивалось. Конвей быстро улегся рядом, раздвинул третью и четвертую пару ног ДБЛФ, чтобы было куда надавить плечом, уперся в стену шлюза и начал ритмично двигаться вперед-назад. Обычный способ искусственного дыхания для ДБЛФ не годился. Через несколько секунд изо рта келгианина потекла вода.

Конвей замер: кто-то пробовал открыть шлюз со стороны отделения АУГЛ.

Он схватил коммуникатор, но ничего не добился. Тогда он снял шлем, прижался губами к люку и крикнул:

– Здесь воздуходышащий без скафандра! Не открывайте шлюз, иначе вы нас утопите! Зайдите с другой стороны.

Пару минут спустя второй люк шлюза распахнулся, и Конвей увидел лицо Мэрчисон.

– Д-доктор Конвей… – проговорила девушка каким-то не своим голосом.

Конвей резко выпрямил ноги, ткнул плечом в брюхо келгианина поблизости от места, где у того помещались легкие, и спросил:

– Что?

– Я… Вы… Взрыв… – пробормотала она растерянно, потом оправилась и заговорила деловым тоном:

– Произошел взрыв, доктор. Ранена медсестра ДБЛФ, в нее угодила напольная пластина; мы применили коагулянт, но боюсь, он не поможет. Коридор, в котором я её оставила, заливает водой, которая, вероятно, вырывается из отделения АУГЛ. Воздушное давление слегка упало наверно, пробита наружная обшивка, и отчётливо ощущается запах хлора…

Конвей застонал и бросил свои попытки оживить келгианина, но прежде чем он успел произнести хоть слово, Мэрчисон прибавила:

– Все доктора ДБЛФ эвакуированы. Ваш и остальные – медсестры и санитары.

«Ну и ну, – подумал Конвей, вставая, – все сразу: и загрязнение среды, и декомпрессия. Раненую нужно срочно убирать из коридора, потому что, если давление упадет слишком сильно, люки разгерметизируются, а тому, кто не сумеет вовремя улизнуть, в случае такого исхода не позавидуешь. Отсутствие же квалифицированного врача-ДБЛФ означает, что ему придется впитать в себя келгианскую мнемограмму и выполнить операцию самому, а для этого надо сбегать в кабинет О'Мары. Нет, сначала следует взглянуть на пациента».

– Позаботьтесь об этом, сестра, – распорядился Конвей, указывая на распростертую на полу тушу. – По-моему, он уже дышит самостоятельно, но массаж ему не помешает. – Он наблюдал за тем, как Мэрчисон легла на бок, поджала колени и уперлась обеими ногами в стену. Как ни неуместны были сейчас подобные мысли, он, глядя на нее, облаченную в деморализующе плотный защитный костюм, забыл на мгновение обо всех и всяческих пациентах, мнемограммах и эвакуациях. А потом капли воды на костюме девушки напомнили ему, что она тоже была в бассейне АУГЛ за несколько минут до взрыва, и внезапно он увидел мысленным взором ужасную картину: стройное тело Мэрчисон, распоротое сверху донизу, как у тех двоих ДБЛФ…

– Между третьей и четвертой парами, а не пятой и шестой! – буркнул Конвей. А на языке у него вертелись совсем другие слова.