Текст книги "Достоинство"

Джулиана снова посмотрела на ложу напротив и с удивлением увидела, что леди Мелтон пристально разглядывает ее. Очевидно, предметом их разговора с графом была она сама. Тарквин приветственно помахал ей рукой, когда их взгляды встретились, а леди Мелтон слегка склонила голову. Джулиана ответила ей тем же.

– Что он говорит ей обо мне? – поинтересовалась Джулиана.

– Я думаю, он объясняет леди Мелтон, что вы – супруга Люсьена, – предположил Квентин. – Она вправе поинтересоваться, почему мы с графом оказались в ложе с незнакомой женщиной.

– А не выглядит ли странным то, что моего супруга нет с нами?

– Нет, – не задумываясь ответил Квентин.

Снова раздалась барабанная дробь, и Тарквин исчез из ложи леди Мелтон. Через несколько минут он занял свое место позади Джулианы.

– Вы не говорили мне, что помолвлены, – укоризненно прошептала она, когда действие началось.

– Это не важно. А теперь тихо. Смотри на сцену.

Джулиана так и не смогла до конца пьесы сосредоточиться на игре актеров. Она думала о том, что Тарквин не смог бы до бесконечности скрывать от нее, что у него есть невеста. А что было бы с ней, когда в дом на Албермарль-стрит вошла бы новая графиня Редмайн? Вероятно, любовницу графа с ребенком поместили бы на одной половине дома, а графиню с ее потомством – на другой. А Тарквин стал бы делить свое внимание между ними.

Наверное, спальня и будуар, которые она занимает теперь, на самом деле предназначались для графини. Если не считать потайной двери в шкафу, то в остальном эти комнаты вполне достойны великосветской дамы. Так что, очевидно, после свадьбы Тарквина ей придется перебраться в покои поскромнее.

Джулиана раздраженно открыла и захлопнула веер. От сильного и резкого движения несколько раскрашенных деревянных пластинок, из которых он состоял, треснули. Оба ее спутника от неожиданности вздрогнули и удивленно переглянулись.

Граф протянул к Джулиане руку и попробовал взять у нее веер, но она с такой яростью взглянула на него, что Тарквин отшатнулся. Ему показалось, что в ее глазах прыгают настоящие языки дьявольского пламени, которые могут обжечь того, кто опрометчиво приблизится на рискованное расстояние. Одно он теперь знал о Джулиане наверняка: человек, который находится рядом с ней, всегда должен быть начеку. Она настолько переполнена самыми противоречивыми страстями, что не всегда может сдержать их.

– Если ты намерена ссориться, давай повременим, – прошептал граф. – Не стоит скандалить на публике, Джулиана. Прошу тебя.

Джулиана отвернулась и, выпрямившись, словно внутри у нее был стальной стержень, стала смотреть на сцену. Тарквин взглянул на брата, и тот укоризненно покачал головой.

Леди Мелтон, как и предполагал Квентин, уехала перед началом фарса. Она сделала это, не привлекая ничьего внимания, так что, когда Джулиана в очередной раз посмотрела на ненавистную ложу, она уже была пуста.

В антракте Тарквин перегнулся через барьер и подозвал торговку апельсинами. Она с обворожительной улыбкой бросила ему в ложу два спелых плода. Тарквин ловко поймал апельсины и кинул ей шестипенсовик. Девушка засмеялась и сделала книксен, пряча деньги в ложбинку между пышными грудями, приподнятыми узким корсетом.

– Не хотите спуститься и забрать деньги обратно, сэр? – крикнула она, сопровождая свои слова вульгарными телодвижениями. – Но при одном условии: без помощи рук. А если вы дадите еще столько же, монетка провалится ниже.

Тарквин со смехом отказался от такого предложения. Он достал маленький складной ножик из кармана и принялся чистить апельсин. Потом отломил от него дольку и поднес к губам Джулианы.

– Открой ротик, моя дорогая.

– Мне не до шуток, ваша светлость, – ответила Джулиана, плотно сжав губы; взяла из рук графа сочный кусочек и вежливо поблагодарила его.

Тарквин дольку за долькой отдал Джулиане весь апельсин, потом почистил другой и поделился им с Квентином, который к той минуте окончательно уверился, что Джулиана вовсе не была беззащитной жертвой, каковой он считал ее все это время.

Джулиана так искренне и заразительно смеялась, когда представляли фарс, что скованность и напряжение, возникшие было в ложе, растворились без следа. Обычно братья никогда не оставались на эту низкопробную комедию после спектакля, которая неизменно вызывала истерический хохот партера. Но Джулиана была в восторге и даже откровенно непристойные шутки находила веселыми, поэтому ее спутники терпеливо высидели до конца, радуясь ее хорошему настроению.

– Я давно так не смеялась. С тех пор, как видела Панча и Джуди на ярмарке в Винчестере, – сказала Джулиана, вытирая платочком выступившие на глаза слезы.

Джорджу Риджу тоже понравилось представление, и особенно фарс. Пространные и патетические монологи трагедии были ему скучны, хотя поединки на шпагах произвели на него впечатление, поскольку выглядели очень натуралистично.

Джорджа вынесло из партера людской волной. У выхода собралась толпа ищущих развлечений на предстоящую ночь мужчин. Они обступили старую, размалеванную бандершу, окруженную целым выводком шлюх, и наперебой выкрикивали цену, которую были готовы дать за ту или иную из них. Мадам внимательно следила за тем, чтобы аукцион проходил по всем правилам. Джорджа привлекла глазастая блондинка в платье канареечного цвета. Но тут старая сводня выкрикнула:

– Десять гиней. Джентльмен в зеленом камзоле, – и подтолкнула блондинку в объятия означенного господина, который тут же вытащил деньги, через секунду исчезнувшие в объемистом кожаном кошеле на груди у бандерши.

Тогда Джордж подумал, что уже достаточно потратил на девочек днем и что пора вернуться в «Веселого садовника» и поужинать, а если будет настроение, то пару раз перекинуться в кости. Он решил строго ограничить траты, чтобы не остаться без денег к концу своего пребывания в столице.

Пробившись сквозь толпу гуляк, Джордж вышел на улицу и полной грудью вдохнул свежий вечерний воздух. Похоже, он стал привыкать к обычному городскому зловонию. Джордж размышлял, взять ли кеб до Чипсайда или прогуляться пешком, сэкономив фартинг, и вдруг увидел ее.

Он отказывался верить своим глазам, сердце гулко заколотилось в груди. Джулиана стояла на другой стороне улицы, как раз напротив него. Она оживленно беседовала с двумя господами, которые были одеты таким образом, что собственный наряд вдруг показался ему безвкусным и провинциальным. И не важно, что он шил у портного на Бонд-стрит. По сравнению с роскошным платьем спутников Джулианы его камзол напоминал грубую рабочую блузу.

А Джулиана! Джордж никогда не видел ее такой. Если бы не ее волосы, черты лица и восхитительная фигура, которая так давно будила в нем желание, он решил бы, что это наваждение. Джулиана была одета, как те благородные леди, которых он видел в соборе Святого Джеймса и в Гайд-парке. В одежде девушки и в умении носить ее был тот едва заметный налет высокой моды и вкуса, который напоминал Джорджу Риджу, что он всего лишь грубый, неотесанный мужлан. Он подумал, что леди Форсет изошла бы желчью, если бы увидела свою бывшую воспитанницу в таком наряде: кринолин, шелка, умопомрачительное декольте.

Джордж немедленно отступил в тень, чтобы Джулиана, даже вздумай она посмотреть в его сторону, не заметила его, и из своего укрытия продолжал наблюдать за всей троицей. Кто эти господа? Неужели Джулиана стала проституткой? Другого объяснения Джордж придумать не мог. Наверное, оказавшись в Лондоне без средств и друзей, она нашла богатого и могущественного покровителя. Или двух покровителей. Она смеялась и болтала с этими джентльменами с такой легкостью и непринужденностью, которые возможны или при долгом знакомстве, или при интимной связи.

Джордж окончательно убедился в своем предположении. Удивительно, как быстро и до неузнаваемости изменил образ жизни лондонской проститутки неопытную, неуклюжую деревенскую девочку! И как она теперь отнесется к перспективе вернуться в Хэмпшир в качестве супруги сэра Джорджа Риджа, если привыкла разъезжать по столичным театрам в компании сиятельных господ?

У тротуара остановился экипаж и скрыл Джулиану и ее спутников от Джорджа. Выступив из тени, он увидел, как один из мужчин помог Джулиане войти в экипаж, потом сел сам и, наконец, за другим из них закрылась дверца. Графские гербы, глянцем сверкнувшие в свете фонарей, потрясли Джорджа, который хотя и не мог разобрать девиза, начертанного по-латыни, и сложной символики, догадался, что коляска принадлежит знатной особе. Похоже, Джулиана теперь высоко летает! Возможно, чересчур высоко для простого провинциального землевладельца, пусть даже и очень богатого.

Джордж кинулся к кебу, который остановился возле подвыпившей компании, не сошедшейся во мнениях по поводу того, где провести ночь. Он грубо растолкал гуляк и занял кеб, прежде чем они поняли, что произошло.

– Поезжай вон за тем черно-желтым экипажем! – крикнул Джордж, стукнув шпагой по крыше.

Повозка сорвалась с места под грубую брань обойденных джентльменов, которые даже пытались броситься вдогонку, оставив своего приятеля, прислоненного к стене, без поддержки, вследствие чего тот рухнул на тротуар.

Джордж высунулся из окна, чтобы не упускать из виду графский экипаж, который так и норовил скрыться в узких улочках. Кучера, похоже, захватила погоня: он лихо завернул за угол, поставив кеб на два колеса, и Джорджа с такой силой отбросило назад, что он стукнулся головой о противоположную стенку. Он с проклятиями выпрямился и снова высунулся в окно.

– Эй, сударь! Ранела-Гарденс, – сказал кучер, останавливая кеб перед железными воротами и наклоняясь к высунувшемуся из окна сэру Джорджу. – Дальше поедем?

– Нет, я пойду пешком. – Джордж выпрыгнул из кеба, заплатил кучеру и ринулся к будке у ворот сада, где купил входной билет. Он направился прямиком к ресторану, куда, как он догадался, отправились ужинать Джулиана и ее спутники.

Джордж провел остаток вечера, неотступно следуя за Джулианой. Он видел, как они ужинали в открытом летнем ресторане, где играл маленький оркестр. Джулиана была весела, но Джордж не мог понять по ее поведению, была ли она близка с кем-либо из сопровождающих ее мужчин. Если бы она была шлюхой, то застолье не обошлось бы без поцелуев, любовных прикосновений и флирта. Но на самом деле Джулиана больше напоминала маленькую девочку, которую вывели на прогулку двое взрослых, благовоспитанных дядюшек.

Потрясенный и немало озадаченный, Джордж до рассвета прятался в кустах, пока интересующая его троица не закончила ужин. Потом он вышел следом за ними из сада, снова нанял кеб и выследил их до Албермарль-стрит, где графский экипаж остановился и высадил седоков. Джордж велел вознице проехать мимо дома, в дверях которого они скрылись, и хорошенько запомнил его. Затем он откинулся на спинку сиденья и погрузился в размышления.

Джулиана вошла в дом в компании двух мужчин. Это может означать только одно: она избрала древнейшую в мире профессию. Причем весьма преуспела за такой короткий срок. Но она не перестает оставаться убийцей его отца. А шлюхе, пусть даже имеющей могущественного покровителя, он не позволит избежать наказания.

Он должен узнать, кто эти люди, и подождать подходящего момента. И уж тогда Джулиана от него не ускользнет!

Глава 12

– Доброе утро, мадам.

Джулиана высвободилась из прочных сетей дремоты и приподнялась на локте, щурясь от заливающего спальню солнечного света.

Маленькая седовласая женщина с яркими голубыми глазами, полная, словно сдобная булочка, стояла возле ее кровати. Увидев, что Джулиана проснулась, она немедленно сделала книксен.

– Доброе утро, – сказала Джулиана. – Вы, должно быть…

– Миссис Хенлей, мадам. Мои домашние называют меня Хенни. Если вы не против, я хотела бы, чтобы вы звали меня так же.

– Хорошо, Хенни. – Джулиана села на кровати и огляделась, вспоминая вчерашний вечер. Она вспыхнула, заметив, что вся ее одежда кучей свалена у окна. Граф настоял на том, чтобы сыграть роль ее горничной, когда они вернулись из ресторана, нимало не заботясь о том, в какое состояние придут ее шелковое платье и нижнее белье после этого. – Простите, что моя одежда в таком беспорядке.

– Господи, мадам! А как по-вашему, зачем я здесь? – весело ответила Хенни. – Не успеете вы выпить чашку шоколада, как я все соберу и аккуратно разложу по местам. – Она взяла со столика поднос и поставила его Джулиане на колени. От серебряной чашки поднимался аппетитный запах.

Джулиана была потрясена таким роскошеством. В доме опекуна ей приходилось рано вставать, быстро одеваться и к семи часам спускаться в столовую завтракать. Леди Форсет была сторонницей сурового воспитания молодых девушек, поэтому зимой по утрам Джулиане подчас приходилось разбивать ледяную корку в кувшине с водой, чтобы умыться.

Китайская фарфоровая чашка с серебряной каемочкой казалась такой хрупкой, что ее было страшно взять в руки. Джулиана приподняла подушки и полусела, откинувшись на них. Потом сделала глоток шоколада, взяла с блюда печенье и обмакнула его в чашку. Когда она вытащила печенье из чашки и поднесла его к губам, несколько коричневых капель упало на белоснежное покрывало. Джулиана невольно вскрикнула.

– Что случилось, мадам? – Хенни, которая чистила платье хозяйки щеткой, отвлеклась от своего занятия и подошла к кровати.

– Я испачкала постельное белье шоколадом, – сказала Джулиана, от досады кусая губы и пытаясь ногтем отчистить пятнышки. – Боюсь, что это нельзя отстирать.

– Прачка с легкостью с этим справится, – возразила Хенни, рассмотрев как следует покрывало. – Поверьте, мадам, такая малость не стоит вашего беспокойства.

– Все же будет лучше, если я допью шоколад за столиком, – ответила Джулиана и, передав Хенни поднос, выскочила из постели.

– Доброе утро, мадам.

Джулиана резко обернулась к двери. В комнату вошел Люсьен. Он был полностью одет, но выглядел как человек, который спал в одежде. В руке он держал рюмку коньяка, а взгляд его воспаленных, бегающих глаз был полон едкого сарказма.

– Милорд! – Джулиана невольно отпрянула, натягивая подол ночной рубашки на колени.

– Похоже, вы не ожидали моего прихода, мадам. Я полагал, что нет ничего странного в моем желании навестить супругу поутру после первой брачной ночи. – Люсьен сделал глоток коньяка и с насмешкой взглянул на Джулиану. Ей показалось, что в его глазах промелькнуло отвращение, когда он пристально изучал формы ее тела, едва прикрытые сорочкой.

– Вы испугали меня, милорд, – холодно сказала Джулиана и вернулась в постель, натянув одеяло до самого подбородка. – Хенни, подайте мне шоколад.

Камеристка выполнила ее распоряжение и сделала книксен.

– Мне уйти, милорд? – спросила она у виконта.

– Нет, – поспешно ответила за него Джулиана. – В этом нет необходимости.

Люсьен понимающе улыбнулся и сел на краешек кровати.

– Надеюсь, вы хорошо провели время вчера вечером?

Джулиана решила, что лучше всего хладнокровно поддержать беседу. Пусть это будет обычный светский разговор с человеком, который находится в ее спальне по праву.

– Да, сэр, спасибо. Мы были в театре, а потом поужинали в Ранела-Гарденс. – Она с независимым видом обмакнула печенье в шоколад и, к своему большому удовольствию, благополучно донесла его до рта.

– Скучно это все! – презрительно скривился Люсьен. – Если вы действительно хотите узнать, что такое настоящий Лондон, мадам, доверьтесь мне.

– Сомневаюсь, что его светлость одобрит ваше предложение, – ответила Джулиана, откидываясь на подушки и зло прищуриваясь.

Люсьен громко расхохотался. И сразу же поплатился за свою опрометчивость, потому что взрыв хохота вдруг перешел в приступ кашля. Его душили спазмы, тщедушное тело сотрясалось от конвульсий, лицо побледнело как полотно.

– Ничего, ничего, милорд, сейчас все пройдет. – Хенни взяла из его трясущихся рук рюмку и терпеливо ждала, пока его дыхание выровняется. – А теперь выпейте это, сэр. – Она протянула виконту рюмку с видом лекаря, знающего способ исцеления. Возможно, как близкий семье Кортней человек, она была в курсе всех ее трудностей и бед.

Люсьен залпом выпил коньяк и вздохнул с облегчением.

– Простите, моя дорогая. Мне очень неловко всякий раз делать вас свидетельницей этих отвратительных приступов. – Он широко осклабился, и Джулиана впервые заметила, что у него не хватает четырех верхних зубов. Определить возраст виконта было очень трудно, но в любом случае он был не настолько стар, чтобы терять зубы.

– Чем же вы меня так рассмешили? Ах да… Тарквин станет возражать, если я предложу вам прогуляться со мной по городу. – Он осторожно хмыкнул.

Джулиане показалось, что граф скорее всего и вправду воспротивится такой идее. Но с другой стороны, не исключено, что эта поездка была бы веселой и небезынтересной.

– Доброе утро, леди Эджкомб… А, Люсьен! Я вижу, ты зашел навестить свою супругу. – Казалось, граф Редмайн материализовался из ее раздумий. Джулиана обернулась к двери и увидела Тарквина в утреннем халате, непринужденно прислонившегося к косяку, но оглядывающего присутствующих беспокойным, подозрительным взглядом.

– Доброе утро, ваша светлость, – ответила Джулиана, подумав, что среди обитателей этого дома, наверное, не принято стучаться, прежде чем открыть дверь и войти. Она отпила из чашки глоток шоколада, стараясь держаться спокойно и с достоинством, как будто для нее нет ничего более привычного, чем, лежа в постели, поутру принимать в своей спальне мужчин. Конечно же, это вполне подходящее время и место как для визитов мужа, так и любовника. Джулиана почувствовала, что сейчас рассмеется. Она постаралась сдержаться, но на всякий случай все же отставила поднос с шоколадом.

– Не кажется ли тебе, Тарквин, что ты довольно свободно обращаешься со спальней моей супруги? – насмешливо улыбнулся Люсьен. – Может, мне стоит устроить сцену ревности, а?

– Не говори глупостей. – Тарквин, не обращая внимания на слова кузена, прошел в комнату. – Похоже, ты еще не ложился?

– Правильно, дорогой кузен. – Люсьен огорченно заглянул в свою рюмку. – Снова пуста. Странно, наверное, в ней есть трещинка. Послушай, Редмайн, у тебя в спальне есть коньяк?

– Иди лучше к себе, Люсьен, – посоветовал Тарквин. – Там ты сможешь спокойно выпить и лечь наконец спать.

– Да, наверное, ты прав. – Люсьен тяжело поднялся. – Я искренне огорчен, что мы так и не довели наш разговор до конца, мадам.

– Я уверена, что он откладывается ненадолго, милорд.

– Что такое, Джулиана? – Тарквин обеспокоенно посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Люсьена.

– Я сказала мужу, что надеюсь в ближайшее время продолжить наш разговор. Что-нибудь не так, ваша светлость?

Тарквин был настолько ошеломлен и возмущен, что с трудом держал себя в руках.

– Ты не можешь запретить жене общаться с собственным мужем, Тарквин. – Люсьен видел замешательство кузена и не понимал, зачем Джулиане понадобилось раздражать его, но сразу же с готовностью встал на ее сторону.

Тарквин подошел к двери и распахнул ее.

– Всего хорошего, Люсьен.

– Ты хочешь вышвырнуть меня вон из спальни моей жены, кузен? – изумленно спросил виконт. – Мне кажется, что подобным образом я должен поступить с тобой, а не наоборот.

– Убирайся. – Голос графа оставался спокойным, но глаза сверкали от гнева.

Люсьен взглянул на Джулиану, которая благоразумно решила устраниться от конфликта и избегала смотреть на мужа. Встречаться глазами с графом ей тоже не хотелось, поскольку в таком случае она неминуемо столкнула бы их с виконтом. А подходящий момент для этого еще не настал, потому что у нее не было хорошо продуманного плана.

Люсьен пожал плечами и направился к двери, понимая, что в борьбе с графом ему не выстоять без союзника. Он недоумевал, поскольку, очевидно, Джулиана не была пешкой в игре Тарквина. Теряясь в догадках, Люсьен отвесил кузену шутовской поклон и вышел в коридор.

– Леди Эджкомб позвонит, когда ей понадобятся ваши услуги, Хенни, – сказал граф, продолжая держать дверь открытой настежь.

Камеристка сделала книксен, взяла с кровати поднос и вышла из комнаты.

– Ну, и что все это значит? – спросил граф, подходя к кровати.

– Что именно? – невинно улыбнулась Джулиана. – Мой муж пришел проведать меня. Мы с ним разговаривали.

– Понятно. – Тарквин пристально посмотрел на Джулиану. – Значит, ты бросаешь мне вызов?

– Зачем мне это надобно?

– Не знаю. Но если ты все же намерена так поступить, предупреждаю, что я не откажусь его принять.

– Бросать вызов, не будучи уверенной в том, что вы его примете, было бы неразумно, – спокойно заметила Джулиана. – Нет, я не собираюсь этого делать.

Тарквин хмуро посмотрел на нее. Джулиану, казалось, переполняла разрушительная сила, которая светилась в глазах и пылающим пламенем разливалась по волосам. Он не мог представить себе, что Джулиана заключит союз с Люсьеном, чтобы досадить ему, – виконт чересчур отвратителен, чтобы она захотела общаться с ним даже из чувства противоречия. Тарквин решил не углубляться в размышления на эту тему и сказал с обворожительной улыбкой:

– Вчера вечером я забыл сказать, что, возможно, сегодня леди Лидия Мелтон с матерью нанесут тебе визит, чтобы поздравить с бракосочетанием.

– Да? Ваша невеста очень любезна, – сдержанно ответила Джулиана.

– В том, что она хочет нанести визит ближайшей родственнице своего жениха, к тому же живущей с ним под одной крышей, нет ничего особенно любезного.

– А она знает, что ее новая родственница занимает апартаменты, соседствующие со спальней графа и предназначенные явно для нее?

– Не говори глупостей!

– Я полагаю, что мне придется переехать отсюда, когда состоится ваша свадьба, – не унималась Джулиана. – Или это произойдет раньше, когда станет ясно, что я зачала от вас ребенка?

– Похоже, ты всерьез настроена поссориться со мной нынче утром, – сказал Тарквин. – А я проснулся полчаса назад с ощущением какого-то таинственного волшебства… – Его голос вдруг стал гуще, глаза заблестели, на губах заиграла чувственная улыбка. – Мое тело до сих пор помнит твои ласки.

Он склонился над ней, упершись руками в подушку. Джулиана не могла отвести взгляд в сторону. Так близко были его глаза, так жарко дыхание на ее щеке, так соблазнительно алел его рот, что она не выдержала и, притянув его к себе, с блаженным стоном впилась в его губы. Он полностью отдался ей и оставался неподвижен до тех пор, пока Джулиана, обессилев, не откинулась на подушку.

– Совсем другое дело. Это приветствие куда радушнее, – улыбнулся Тарквин. – Ты всегда по утрам бываешь в плохом настроении? Или мало спала?

– У меня есть все основания задать вам жизненно важные вопросы, решение которых полностью зависит от вас, – ответила Джулиана, но в ее голосе и взгляде уже не было резкости.

Тарквин сел возле нее на кровати.

– Наверное, мне раньше следовало сказать тебе, что я собираюсь жениться, но, поверь, я промолчал лишь потому, что считал это неважным для нашего с тобой соглашения. Что же касается женитьбы, то это мой долг. Мы были помолвлены много лет назад, и рано или поздно, хочу я этого или нет, свадьба состоится. Я обязан дать продолжение роду Редмайнов.

– И вашей женой непременно должна стать леди Лидия? – Джулиана явно выходила за рамки дозволенного, но уже не могла остановиться.

– Послушай, моя дорогая, это обычный брак по расчету. Люди моего круга не женятся по другой причине. Для наслаждения, страсти, даже любви существуют любовницы. Я надеюсь, ты понимаешь меня?

– Да, понимаю. А у вас есть еще любовницы? Или… может быть, женщина, которую вы любите? – Джулиана опустила глаза и перебирала кружева на покрывале.

Лицо Тарквина вдруг стало каменным, глаза пустыми, а в голосе зазвенели металлические нотки.

– Дорогая моя, любовь – это недоступная роскошь для человека моего положения, и я обхожусь без нее.

– А почему без нее надо обходиться? – Джулиана взглянула на графа, почувствовав горечь в его словах, которую не могла скрыть внешняя бесстрастность.

– До чего же ты любознательна! – Тарквин прочел в ее глазах искреннее любопытство. – Если человек наделен властью и богатством, он не вправе доверять людям, которые его окружают. А если в сердце человека поселяется недоверчивость, места для любви в нем уже не остается.

– Какой ужас! – Джулиана коснулась руки графа и с неподдельным состраданием поинтересовалась: – Значит, вы встречали людей, которые притворялись, будто любят вас, а на самом деле преследовали корыстные цели?

Тарквин задумчиво посмотрел на девушку и вновь подивился: почему он говорит с ней об этом?

– Да, – ответил он беззаботно. – Тогда я был молод и глуп, но зато хорошо усвоил преподанные мне жизнью уроки.

– По крайней мере они хоть притворялись, что любят вас, – грустно сказала Джулиана. – А вот меня никто никогда не любил и даже не делал вид, что любит. И еще неизвестно, кому из нас было хуже.

– Не может быть, – возразил граф, потрясенный таким откровенным заявлением юной прекрасной девушки.

– Да, – настойчиво твердила Джулиана. – Я никогда никому не была нужна. Кроме сэра Джона, конечно. Я думаю, что по-настоящему нравилась ему… хотя, возможно, это было всего лишь вожделением. Джордж как-то сказал мне, что отец на старости лет рехнулся и преследовал девочек-школьниц.

Тарквин наклонился к ней и взял за подбородок, чтобы поймать ее взгляд.

– Ты нравишься мне, Джулиана.

Она ела глазами его лицо, стараясь понять, зачем ему понадобилось кривить душой, ведь она не искала в нем ни жалости, ни сочувствия. Черная бездна сияющих глаз Тарквина была непроницаемой и безответной, загадочная улыбка заставила ее почувствовать себя неуютно. Джулиана собралась с духом и одним махом разрушила гипнотическое влияние этой улыбки.

– И все же, куда вы поселите меня, когда леди Лидия станет графиней и войдет в этот дом?

– Я никуда не намерен тебя переселять, – ответил Тарквин, выпуская ее подбородок. – Разумеется, если ты родишь Эджкомбу наследника, тебе будут отведены покои как здесь, так и в загородном доме. Если тебя не устраивает мой дом, ты можешь переехать отсюда и жить отдельно. Но ребенок останется здесь.

– А если у меня не будет ребенка?

– По-моему, мы уже обсудили эти вопросы с Коплетвэйтом, разве не так? – В голосе графа слышалось нетерпение.

– Да, но мы не учитывали то, что вы собираетесь жениться.

– После моей свадьбы… после смерти твоего мужа… родишь ты ребенка или нет – ты вольна жить здесь на правах жены, или вдовы виконта Эджкомба, – взяв себя в руки, спокойно разъяснил Тарквин. – Ребенок, если таковой родится, при любых обстоятельствах будет жить со мной. Если у тебя не будет ребенка, соглашение все равно останется в силе. Если он родится, а ты захочешь жить отдельно, ты можешь уехать, но не прежде, чем официально откажешься от прав на него в мою пользу. Теперь, я надеюсь, понятно?

– Прошу прощения, ваша светлость. Наверное, я немного бестолкова.

– Да нет, ты просто не о том думаешь.

Джулиана старалась подавить горькую обиду, захлестнувшую ее сердце. Все ее существо возмущалось против такого холодного, рационального ограничения ее материнских прав. А вдруг она поссорится с графом и окончательно порвет с ним отношения? Как после этого она останется в его доме? А с другой стороны, разве решится она на то, чтобы уехать и бросить своего ребенка на его попечение?

Разумеется, граф Редмайн относится к ней и к ее будущему ребенку как к собственности. Ни для кого не секрет, что женщин продают и покупают на любой ступени общественной лестницы. Голодающие оборванцы продают своих жен и дочерей за кусок хлеба на рынке. Высокородных принцесс отправляют в чужеземные страны, чтобы кровными узами скрепить мирный договор между враждующими государствами. Джулиана прекрасно понимала это. Такова реальная жизнь, которую познаешь с колыбели, но с которой очень трудно мириться, если она касается тебя самого.

Тарквин обеспокоенно смотрел на притихшую Джулиану, которая, очевидно, витала мыслями очень далеко.

– Какие у тебя на сегодня планы? – поинтересовался он, аккуратно меняя тему разговора.

Вопрос вывел ее из задумчивости и вверг в замешательство. Джулиана привыкла к тому, что ее временем и желаниями распоряжались другие: так было в доме сэра Форсета, так было и на Рассел-стрит. Ей не приходило в голову, что, заключая сделку с графом Редмайном, она действительно обретет свободу и независимость.

– Я еще не знаю, – ответила Джулиана.

– Ты ездишь верхом?

– Да. Зимой в Хэмпшире, когда дороги развезет, только на лошади и можно проехать.

– Ты хотела бы иметь свою лошадь?

– А где здесь можно на ней ездить?

– Например, в Гайд-парке, там прекрасное место для спокойных прогулок шагом и рысью. А если хочется устроить скачки, то лучше это сделать в Ричмонде. – Тарквин с удовольствием наблюдал за тем, в какой восторг пришла Джулиана, когда он заговорил о лошадях. Как легко и приятно было ему радовать эту девушку! Но как легко ее можно было обидеть! – Если хочешь, я завтра же закажу тебе лошадь в конюшнях Таттерсэлс.

– А можно я сама поеду туда и выберу? – Джулиана откинула покрывало и вскочила с кровати. Прозрачная ночная рубашка подчеркивала ее соблазнительные формы.

– К сожалению, нет. Леди, как правило, не посещают конюшни. – Тарквин не спускал глаз с округлых холмиков ее грудей и темных сосков, различимых сквозь тонкую ткань.

– Но ты вполне можешь довериться моему умению разбираться в лошадях, – медленно произнес Тарквин и после паузы добавил: – Сними рубашку.

– Сюда в любой момент могут войти, – ответила Джулиана, облизнув пересохшие от волнения губы.

– Делай, как я говорю, – срывающимся от внезапно нахлынувшего вожделения голосом сказал Тарквин.

Джулиана послушно развязала ленты у воротника и стала медленно разоблачаться, чувствуя, что Тарквину нравится смотреть, как постепенно обнажается ее тело. Когда она наконец разделась и предстала перед ним нагой, Тарквин даже не попытался приблизиться к ней, только пожирал ее глазами, а потом промолвил:

– Повернись спиной.

Не сводя глаз с Тарквина, Джулиана неторопливо повернулась, ощущая, как по телу разливается тепло, словно он ласкал ее не восхищенным взглядом, а умелыми, сильными руками. Он развязал свой халат неуловимым движением, потянув за конец пояса, и подошел к ней сзади. Положил руки ей на талию, потом сжал нежные груди, и Джулиана почувствовала прикосновение набухшего фаллоса к своим ягодицам. Он провел рукой по ее животу, потом по плавному изгибу бедра. Когда его пальцы скользнули во влажную, разгоряченную бороздку, у Джулианы перехватило дыхание и закружилась голова. Сладостное желание наполнило лоно, адским жаром разлилось по жилам. Она потянулась к нему, ласками выражая готовность и нетерпение принять его в себя.