Текст книги "Достоинство"

Глава 29

– Доброе утро, мадам… сэр Брайан. – Граф вошел в библиотеку и учтиво поклонился. – Прошу вас принять мои извинения за вынужденное беспокойство. Я причинил его вам против своей воли.

– Простите, а как ваше имя?

– Граф Редмайн, к вашим услугам. – Он еще раз поклонился. – В данный момент я представляю интересы леди Эджкомб ввиду того, что ее супруг, виконт Эджкомб, очень болен и нуждается в немедленной медицинской помощи. Позвольте представить вам моего брата, лорда Квентина Кортней. – Квентин, в свою очередь, поклонился и учтиво произнес приветствие.

Джулиана с интересом наблюдала за этим церемонным обменом любезностями и думала, когда же наконец Тарквин обратит на нее внимание. Он словно прочитал ее мысли и вплотную подошел к Джорджу.

– Оставьте ее, – сказал он, не повышая голоса.

– Нечего приказывать мне, Редчайн, – ответил Джордж, спесиво надувшись. – Она – моя пленница, и я сдам ее с рук на руки только судье.

– Нет, вы ошибаетесь. Этого не будет. Повторяю, оставьте ее.

Джордж нерешительно опустил руки. Он не мог долго противостоять Тарквину, который обладал такой колоссальной внутренней силой, что Джордж, сталкиваясь с ней, мгновенно превращался в пустое место.

– На этот раз я ни в чем не виновата, ваша светлость, – с трудом ворочая языком, прошептала Джулиана. – Я ничего не сделала для того, чтобы накликать беду. Она сама нашла меня. Я, как невинное дитя, спала в своей постели…

– Да, я знаю, – перебил ее Тарквин, взяв за руки. – Тебе не причинили вреда?

– У меня очень болит горло, и еше я подвернула ногу, – пожаловалась Джулиана, больше всего на свете желая, чтобы Тарквин заключил ее в объятия и перестал смотреть на нее таким холодным, бесстрастным взглядом.

Тарквин заметил следы от пальцев Джорджа на горле Джулианы, и жесточайшая ярость захлестнула его. Он едва коснулся ее шеи руками и спросил:

– Это он?

Джулиана кивнула и смущенно покраснела, ожидая, что вот сейчас Тарквин обнимет ее и прижмет к груди, но граф с каменным лицом обернулся к Джорджу.

– Нам лучше выйти отсюда. Я не хочу обагрить вашей кровью ковер леди Форсет, – сказал он спокойно. Серые глаза Тарквина были безжалостны, как приговор Страшного Суда. Он неуловимым движением вытащил из-под плаща трость, и в следующий миг в его руке блеснуло острие клинка. – Идите вперед, сэр. – Шпага коснулась спины Джорджа.

Джордж почувствовал страшную тяжесть в желудке, колени у него задрожали. Безжалостные глаза графа сверкали такой ненавистью, что, казалось, один его взгляд может испепелить. Тарквин потихоньку подталкивал Джорджа к двери, не отнимая шпаги от его спины.

Джулиана, завороженно следившая за этой сценой, вдруг опомнилась и взволнованно обратилась к Квентину:

– А что с Люсьеном?

Священник молча пересек комнату и подошел к Джулиане.

– Бедное дитя, – сказал он. – Сколько вы выстрадали!

– Не так уж много, – грустно улыбнулась она. – Вы не представляете, как я рада вас видеть.

– Неужели вы могли предположить, что Тарквин оставит вас в беде? – произнес Квентин почти укоризненно.

– Там, в холле моего дома, умирает твой муж, – неожиданно вмешалась в разговор Амалия. – Это непростительное легкомыслие с твоей стороны, Джулиана: причинять нам такие хлопоты!

– Мадам, Джулиана вовсе не виновата в нашем вторжении, – заступился за нее Квентин. – Если вы позволите, я вернусь к виконту и побуду с ним, пока не придет врач.

Джулиана вышла из библиотеки вместе с Квентином. Люсьен лежал на софе. Он как-то съежился и казался совсем юным. На лбу его вокруг раны запеклась кровь, посиневшие губы были чуть приоткрыты. Казалось, он не дышит. Джулиана коснулась рукой его уст и ощутила слабое движение воздуха.

– Он все еще жив, – сказала она, вдруг почувствовав острую жалость к человеку, который принес ей столько бед. Она оглянулась на Квентина и прочитала в его глазах то же самое.

А на улице возле конюшен происходило следующее: неожиданно для себя Джордж вмиг оказался распластанным по стене хозяйственной пристройки. В какой-то момент он перестал ощущать острие шпаги между лопатками, потом его ноги оторвались от земли, и тяжелое полено уперлось ему в затылок и едва не расплющило его о стену сарая. Джордж попытался вырваться, но у него ничего не получилось – в руках графа была сосредоточена какая-то нечеловеческая сила.

– Что, не нравится, милейший? – ледяным голосом спросил Тарквин и тут же отбросил полено в сторону.

Джордж коснулся ногами земли и развернулся лицом к Тарквину и тут почувствовал, что острие графской шпаги коснулось его толстых ляжек. Джордж замер и выпучил на Тарквина глаза.

– А теперь слушай меня внимательно, приятель. Сейчас ты пойдешь в ближайший магистрат и заявишь там, что Джулиана не имеет никакого отношения к смерти твоего отца. Ты скажешь, что твой отец был стар, слаб здоровьем, к тому же много пил и умер от сердечного приступа во время исполнения супружеских обязанностей, а его юная жена так перепугалась, что бежала куда глаза глядят.

Джордж попытался было что-то сказать в ответ, но из его горла вырвался лишь сдавленный хрип, поскольку Тарквин, не желая терпеть никаких возражений, поднял клинок выше и сильно прижал его к тому месту, которое не без основания являлось предметом мужской гордости сэра Джорджа.

– А теперь я объясню тебе, почему ты это сделаешь, – заявил Тарквин. – Так вот. Если ты ослушаешься, я подам на тебя в суд за похищение леди Эджкомб с целью убийства. Кроме того, за незаконное проникновение в мой дом, воровство, нанесение телесных повреждений. Ты сполна заплатишь за все. Я скажу на суде, что ты преследуешь леди Эджкомб и лжесвидетельствуешь против нее, чтобы отобрать ее законное наследство, которое она получила после смерти мужа. Более того, мне ничего не стоит доказать, что леди Эджкомб не является вдовой сэра Джона. Поверь мне, приятель, ты разозлил меня не на шутку, и я могу сделать с тобой все, что угодно. Я могу добиться, чтобы тебя, а не Джулиану сожгли на площади. Как ты думаешь, кому поверит судья: графу Редмайну или тупоумному деревенскому выродку?

Джордж взглянул в стальные глаза графа и понял, что проиграл. Ему не удастся оправдаться, если граф приведет свои угрозы в исполнение. Судьи все как один встанут на сторону графа, и тогда в лучшем случае ему самому придется провести остаток дней в Винчестерской тюрьме. Шуточное ли дело! Обвинение в преступлении против лондонской знати. Если его сразу же не вздернут на виселице, то, можно считать, ему крупно повезет.

– Если мои слова недостаточно убедительны, я найду другой способ объяснить, что мне от тебя надо, – сказал граф, и шпага в его руке стала медленно подниматься.

Джордж оцепенел и разинул рот от ужаса.

– Да, это действительно очень неприятно. Как я тебя понимаю, друг мой, – сочувственно покивал граф. – Кастрация – это варварский способ наказания за преступление, не так ли?

Джордж ощутил прикосновение холодной стали к своей разгоряченной плоти. Он не мог поверить, что граф способен на такое злодеяние, но с другой стороны, от этого дьявола можно ждать чего угодно. Шпага Тарквина медленно передвигалась от одной ляжки к другой. У Джорджа потемнело в глазах, и неожиданно для себя он всхлипнул – жалобно и тонко. Тарквин отступил от него с презрительной ухмылкой.

– Ты – кретин, Ридж, – веско сказал граф. – Как тебе только пришло в голову преследовать Джулиану, если ты знал, что она находится под моей защитой и покровительством? Безумная затея! И потом, она ведь еще невинное дитя… в каком-то смысле. Когда ты решил скрестить со мной шпагу, Ридж, ты совершил величайшую ошибку в своей паскудной жизни. Так вот, это мое последнее предупреждение – другого не будет. Если ты еще раз подойдешь к Джулиане ближе, чем на десять миль, я тебя кастрирую. Надеюсь, ты мне веришь. – Он круто развернулся и пошел к дому, оставив Джорджа рыдать в бессильной злобе.

В холле он нашел Джулиану и Квентина, которые в скорбном молчании стояли возле софы, на которой лежал Люсьен. Ни сэра Брайана, ни его жены нигде не было видно. Джулиана по-прежнему держала руку у лица виконта, хотя в этом уже не было необходимости. Когда Тарквин подошел совсем близко, она взглянула на него и сказала:

– Он умирает.

– Он вот уже несколько лет умирает, – ответил граф. – Что с ним стряслось?

Джулиана принялась рассказывать, как было дело, и вдруг осеклась, заметив, что Люсьен открыл глаза. Он обвел присутствующих остекленевшим взглядом, и кривая усмешка исказила заострившиеся черты его лица.

– Чтоб вас всех черти взяли! – прошептал Люсьен, голова его опрокинулась, глаза так и остались открытыми.

Джулиана испуганно отшатнулась и, не сказав ни слова, опрометью кинулась в библиотеку. Когда дверь за ней захлопнулась, Тарквин склонился к кузену и закрыл ему глаза. Квентин сложил ему руки на груди. Братья еще долго стояли у смертного одра Эджкомба и молчали, думая каждый о своем.

– Он умер, – объявила Джулиана супругам Форсет, которые сидели в библиотеке.

– Кто? Твой муж или эта скотина Ридж? – поинтересовался сэр Брайан.

– Эджкомб.

– Я не знала этого человека, но если он – приятель Джорджа, то туда ему и дорога, – заявила леди Форсет. – Хотя, конечно, умереть в прихожей чужого дома – незавидная судьба.

– Никто и никогда не мог заподозрить Эджкомба в наличии вкуса к жизни, мадам, – раздался язвительный голос Тарквина.

Все обернулись к двери. Тарквин продолжал:

– Тем не менее я вынужден еще раз извиниться за причиненное беспокойство. Со стороны Люсьена весьма нелюбезно умереть в вашем холле.

– Что поделаешь! Вряд ли у бедняги был другой выход. Это Ридж притащил его с собой в Хэмпшир или он приехал следом за Джулианой? – поинтересовался сэр Брайан.

– Джордж похитил меня из дома графа и силой привез сюда. А Люсьен был его сообщником…

– Раз уж ты теперь снова вдова, что с тобой будет? – спросила Амалия.

– Когда закончится время траура, Джулиана станет моей женой. – Невозмутимый, даже равнодушный тон, каким Тарквин сделал это заявление, поверг всех в изумление. Сэр Брайан часто-часто заморгал, Амалия вытаращилась на девушку, словно относилась к такому повороту событий не иначе, как к веселому розыгрышу, и ждала, что она первая рассмеется над шуткой графа. Джулиана и Квентин, отказываясь верить своим ушам, смотрели на Тарквина.

– Но… а как же Лидия? – выдавил из себя Квентин.

– Она тайно бежит с тобой из дома, – заявил Тарквин, хитро улыбнувшись. Он явно наслаждался произведенным эффектом. – По-моему, это единственно возможное и правильное решение. Вы с Лидией сбежите из Лондона. Я же поступлю, как подобает истинному джентльмену. Разумеется, сначала буду очень огорчен, что невеста меня обманула, но не стану же я разбивать ей сердце, если она любит другого, тем более моего брата. Леди Мелтон придется простить вас и благословить. Ну, какова идея, мой мальчик? – спросил Тарквин у Квентина, хлопнув его по плечу.

– Но… как же мы убежим? Меня же отлучат от церкви! – Квентин похолодел от такой мысли.

– Глупости, – ответил Тарквин. – Об этом никто не узнает. Леди Мелтон будет молчать и делать вид, что никакого побега не было: зачем ей скандал? Что касается меня, то я с удовольствием дам вам свое благословение. Так что твой епископ только порадуется, что у его любимца появится такая достойная супруга. Все будет шито-крыто, уверяю тебя.

Слова брата вмиг осветили затуманенное смятением сознание Квентина. Все это выглядело так просто в устах Тарквина! Он взглянул на Джулиану, по щекам которой разливался румянец счастья, посмотрел на брата, который молча улыбался Джулиане. И вдруг для Квентина стало очевидно, что такой выход из сложной ситуации был спасением для них всех.

– Вы хотите жениться на мне? – прошептала Джулиана, смущенно оправляя на плечах дорожный плащ Джорджа.

– Именно.

– Я всегда поражался твоей энергии, Джулиана, но сменить трех мужей за один год – это непростительное легкомыслие, – сухо заметил сэр Брайан.

– Насколько я понимаю, тебя устраивает предложение графа, не так ли? – спросила Амалия. – Никогда бы не подумала, что из тебя получится графиня.

– Из Джулианы получится прекрасная графиня, мадам, – заступился за нее Квентин. – Джулиана на редкость умная и утонченная женщина.

– Вы правда так думаете? – удивленно приподняла бровь Амалия. – А мы всегда считали ее серенькой мышкой.

– Смею вас заверить, вы были непростительно слепы, леди Форсет. – Тарквин подошел к Джулиане и обнял ее. – Мы с братом хорошо узнали ее за это время, и, поверьте, общение с этой женщиной доставляло нам сущее удовольствие.

Джулиана вспыхнула и опустила глаза.

– Это правда, Тарквин?

– Правда. – Он наклонился и поцеловал ее.

– Я должна кое-что сказать тебе.

– В этом нет необходимости. – Он ласково положил ей руку на живот.

– Ты догадался?

– Да, дорогая. Это было нетрудно. – Тарквин от души рассмеялся, глядя на изумленное лицо Джулианы. – Вот уже много-много дней, Джулиана, я понимаю и чувствую тебя, как самого себя, и нет ничего, что ты могла бы сохранить от меня в тайне.

– А мне вообще ничего не хочется скрывать от тебя, – сказала Джулиана и взглянула в его серые бездонные глаза. Она увидела в них свое прошлое, полное тревог и житейских невзгод, свое будущее, которое тоже будет непростым, но счастливым. Она не заметила, как Квентин выманил Форсетов из библиотеки и вышел вслед за ними.

Джулиана и Тарквин остались одни в комнате, одни во всей вселенной, и в их сердцах одновременно и необратимо вспыхнуло пламя любви, которое разгоралось все жарче и жарче и превратилось в стихию, уничтожающую на своем пути недоверие и злобу, равнодушие и глупость – все то, что мешало этим двоим обрести свое счастье.