Текст книги "Серебряная роза"

Ариэль взглянула на Саймона:

– Ты никогда не рассказывал мне про леди Келберн.

– Да, – он задумчиво почесал в затылке. – Я думал представить тебя моей старинной и самой близкой подруге, когда ты переберешься в мое поместье. Похоже, однако, что у Елены другие планы.

– Я знаю этот постоялый двор. Он хорош для проезжих торговцев и местных фермеров, но совершенно не подходит для женщины из общества, – медленно произнесла Ариэль.

Леди Келберн, давняя и самая близкая подруга Саймона, могла сослужить ей в ближайшие два дня хорошую службу. Она могла отвлечь внимание Саймона от его жены.

Ариэль обвела взглядом зал.

– Хотя возможно, милорд, вы сочтете и это место неподобающим для леди.

– Но что ты предлагаешь? – Голос Саймона прозвучал недоуменно и резко, в тон Ариэль.

– Думаю, надо послать Эдгара с каретой и привезти ее сюда на ночлег. Могу заверить, что у нас простыни будут сухими, а если вам будет угодно поужинать наедине с ней, я могу приказать, чтобы ужин подали в зеленую гостиную и протопили там, – сбавила тон Ариэль.

Саймон нахмурился, и она поняла, что он думает о предстоящем ему буйном пиршестве. Во взоре его была тоска – сейчас большой зал манил своим уютом, но что будет тут через пару часов?

– А что это за зеленая гостиная?

– Моя личная гостиная… та, что в северной башенке…

Он нахмурился еще сильнее.

– Но ты сказала в самый первый день, что у тебя в замке нет собственной гостиной или будуара.

Она пожала плечами.

– Сказать по правде, я вообще-то не слишком охотно приглашаю туда кого-либо.

– Ясно.

Саймон помолчал еще несколько секунд, раздумывая. Почему, собственно, он должен что-то подозревать в ее предложении? Да, сейчас они между собой не в лучших отношениях, но с ее стороны только естественно предложить гостеприимство попавшему в трудное положение путешественнику. К тому же она прирожденная хозяйка.

Он выдавил на лице улыбку.

– Ладно, спасибо за твое любезное предложение, Ариэль. Елена сгорает от желания познакомиться с тобой и ненавидит поездки, даже на такие короткие расстояния. К тому же она терпеть не может постоялых дворов. Я съезжу верхом и сам приглашу ее.

Поплотнее завернувшись в плащ, Саймон направился было к выходу из зала.

– Я поеду с тобой.

Он удивленно остановился и повернулся к жене:

– Но зачем?

– Думаю, будет только вежливо со стороны хозяйки самой пригласить гостью.

Саймон кивнул:

И в самом деле.

Затем, повинуясь порыву, он протянул руку и шутливо дернул Ариэль за длинную косу цвета меда.

– Почему-то мне кажется, что тебе столь же не терпится удовлетворить свое любопытство, как и Елене. И с моей стороны было бы только глупо лишать вас обеих такого удовольствия.

Так как Ариэль сразу не ответила, он намотал ее косу на руку и притянул голову жены к себе.

– Мне отнюдь не улыбается быть с тобой в ссоре, Ариэль. Если я сделал или сказал что-то не так вчера, прости меня.

Ариэль закусила губу. Он взял жену за подбородок и повернул лицом к себе, пристально глядя ей в глаза.

– Что ты скажешь?

– Мне тоже не улыбается быть с тобой в ссоре, – едва слышно произнесла она, потом отвела взгляд. – Я пойду отдам распоряжения слугам относительно леди Келберн. И через несколько минут приду на конюшню.

После ее ухода Саймон несколько минут постоял со сложенными на груди руками. Он попытался снова найти взаимопонимание с ней, несколько секунд она, кажется, была не против, но потом все же отказалась. Почему?

Нетерпеливо встряхнув головой, граф Хоуксмур направился к стойлам. Хотя он предпочел бы сам устроить эту встречу между бывшей любовницей и своей женой так, как ему представлялось нужным, может быть, появление Елены будет и к лучшему. Если она сможет подружиться с Ариэль – если Ариэль доверится ей, – тогда и он сможет лучше понять свою молодую супругу. Женщина может задать другой женщине вопросы, на которые он сам никогда не осмелится, и Елена сможет помочь ему понять Ариэль и добиться ее расположения.

Грум оседлал коня для Саймона и симпатичного спокойного мерина для Ариэль. Чалая кобыла еще не совсем поправилась, но с ней все обстояло хорошо, по словам Эдгара, который появился из денников аргамаков, чтобы узнать, почему седлают коней в столь необычный час.

Ариэль вышла во двор, надвинув на голову капюшон плаща для верховой езды.

– Скорее всего у леди Келберн есть свой собственный экипаж и лошади?

– Да, а еще ее, я уверен, сопровождает служанка. Елена обычно ездит с размахом.

– О!..

Что же является размахом в ее понимании? Лакированная карета и упряжка шестерней? Гора вещей? Эскорт из верховых слуг и форейтор для безопасности? Служанка в наколке и накрахмаленном фартучке? Может быть, она разъезжает даже со своими собственными простынями?

– Эдгар, приготовь на конюшне стойла для упряжки лошадей, – велела она, не высказав вслух ни одного из одолевающих ее сомнений. – Будут еще кучер, форейторы… не знаю, сколько точно. Устрой их на ночь в надвратной башне.

Она подвела серого к высокому плоскому камню и, встав на него, вскочила в седло.

– Вы не будете возражать, милорд, если мы поедем напрямик?

Саймону показалось, что он уловил в голосе жены все тот же упрямый вызов, что и раньше, но решил сделать вид, что не замечает его.

– Я куда увереннее чувствую себя верхом, чем на ногах. Так что показывайте дорогу, мадам.

Этих его слов для Ариэль было вполне достаточно, и они выехали со двора замка, окунувшись во все более густеющий туман. Миновав подъемный мост, лошадь Ариэль свернула с дороги прямо в поле. В темноте, невидимая в ночном тумане, тихо поскрипывала крыльями ветряная мельница.

Это была самая обычная для этих мест погода. Туман мог висеть несколько дней подряд, а это как нельзя лучше способствовало планам Ариэль. Ни лунный свет, ни мерцание звезд не пробьются сквозь его плотную пелену, а любой звук утонет в нем, как в пуховой подушке. Баржи с ее лошадьми смогут бесшумно спуститься вниз по каналу и в целости и сохранности добраться до фермы Дерека.

Через два дня все будет закончено. Странно, однако, что от этой мысли у Ариэль не стало легче на душе.

Голос Саймона отвлек ее от размышлений.

– Но ведь замок полон гостей. Куда ты собираешься поселить Елену?

– Я велела Тимсону перенести твои вещи в мою комнату, а леди Келберн может занять

твою, – ответила Ариэль.

– Ну разумеется, – отозвался Саймон, нахмурясь.

Сможет ли Елена заснуть, зная, что ее бывший любовник уютно спит со своей молодой женой в комнате напротив? Одно дело, что Елена умом понимает необходимость этого брака, но совсем другое – женские эмоции в конкретной ситуации. Саймон благоразумно не стал делиться своими опасениями с Ариэль.

Елена с некоторым подозрением рассматривала то, что в представлении кухарки должно было изображать омлет, когда на узкой деревянной лестнице, ведущей к ее апартаментам, послышались звуки шагов. Потом раздался короткий, отрывистый стук в дверь. Сердце ее дрогнуло; она встала и подошла к двери. Эта манера стучать была ей хорошо известна – так стучал только Саймон. Она уже ждала, что он, как всегда, сразу же откроет дверь и войдет, но вместо этого он, выждав пару секунд, снова постучал.

– Войдите!..

Дверь открылась, и на пороге появился Саймон; капли тумана собрались на его камзоле, мелким бисером покрыли его волосы. Он заполнил собой весь дверной проем и, улыбаясь, глядел на Елену; голубые глаза его сияли счастьем.

Вскрикнув от восторга, Елена бросилась ему на шею, и лишь тогда заметила неподвижную фигуру, стоявшую за Саймоном на слабо освещенной площадке лестницы. Инстинктивно она умерила свой страстный порыв, легонько поцеловала его в щеку и отступила назад, вопросительно подняв бровь.

Саймон полуобернулся и протянул руку к стоявшей за ним молчаливой фигуре.

– Елена, познакомься, пожалуйста, с моей женой.

Только теперь Елена как следует рассмотрела юную особу. Та была стройной, среднего роста, но казалась выше благодаря своей полной достоинства осанке. Молодая женщина отбросила назад капюшон плаща, выпустив на волю густую волну волос цвета меда. Серые глаза смотрели на Елену так пристально, что та почувствовала себя даже неловко. «Вряд ли это было сделано намеренно», – подумала про себя Елена, делая шаг навстречу женщине и протягивая ей руку.

– Леди Келберн, я приехала сюда, чтобы лично просить вас пожаловать в замок Равенспир, – произнесла девушка, опередив Елену, и холодно, но твердо пожала протянутую ей руку. – Мой муж, так же как и я, хотел бы вернуться вместе с вами.

Девушка обвела взглядом неуютную темную комнату и неожиданно улыбнулась.

– Вы чрезвычайно обяжете нас, если не станете задерживаться в столь непривлекательном месте, да еще в такую ночь. Я уверена, что постельное белье здесь влажное, и вы рискуете простудиться.

Эта улыбка очаровала Елену. Серые глаза девушки просияли, словно солнце выглянуло над затянутым тучами озером, черты лица смягчились, напряженность, которой веяло от ее фигуры, пропала.

– Я очень рада познакомиться с вами, леди Хоуксмур, – произнесла Елена, обеими руками беря ладонь девушки. – Моя горничная уже сказала, что простыни и в самом деле влажные, так что я без всякого сожаления расстанусь с этим постоялым двором.

Саймон с явным облегчением рассмеялся:

– Тогда давайте трогаться в путь, пока не стало еще темнее. Ариэль и я приехали сюда верхом, но я взял на себя смелость приказать конюху заложить ваш экипаж.

– Даже если этот постоялый двор и не по вкусу мне, я все же должна хоть что-то заплатить.

– Я уже сделал это, – сказал Саймон. – Сейчас сюда придет слуга, чтобы забрать ваши вещи. Все, что требуется от вас, дорогая, так это только накинуть ваш плащ, позвать горничную и последовать за нами.

Ариэль обратила внимание, как радостно порозовели щеки Елены, как заблестели ее глаза от удовольствия, когда оказалось, что Саймон принял все решения за нее. Он был совершенно уверен, что Елена примет их приглашение и отправится в замок. «Возможно, он был вправе рассчитывать на это», – подумала Ариэль, хотя сама она на месте Елены вряд ли позволила бы решать за себя.

Тем не менее она ничего не сказала, провожая Елену к карете, и подробно объяснила кучеру дорогу. Ариэль с удовольствием отметила, что леди Келберн не такая уж пугливая путешественница – ее сопровождали лишь два верховых и два форейтора. Служанка оказалась милой и живой девушкой, а услышав ее местный акцент, Ариэль поняла, что та не пропадет в отведенных для слуг комнатах замка Равенспир.

– Не составите ли вы мне компанию в карсте, Ариэль? – спросила Елена, кладя руку ей на плечо и уже поставив ногу на подножку кареты. – Вашу лошадь может взять один из форейторов. Я знаю, что Саймон должен ехать верхом, – ему не стоит трястись в карете; но я была бы рада вашему обществу.

Ариэль удивленно приоткрыла рот, пытаясь найти предлог, чтобы деликатно отказаться от этого предложения. Она терпеть не могла ездить в тряских и тесных экипажах, но ей не хотелось показаться невежливой.

– Ариэль укачивает в каретах, Елена, – пришел ей на помощь Саймон. – Всякий раз после такой поездки у нее страшно болит голова. Так что садись в седло, Ариэль, нам пора. Вечер чересчур мерзкий, чтобы болтать.

Ариэль извиняюще улыбнулась Елене, пробормотав что-то насчет того, что она отвратительная попутчица в карете, и вскочила в седло.

– Откуда ты знаешь, что я терпеть не могу ездить в каретах?

Саймон, бок о бок выезжая с ней с постоялого двора, бросил на жену веселый взгляд.

– Да ничего не стоило прочитать это по твоему лицу, девочка.

– Я и в самом деле не переношу карет, – настойчиво повторила Ариэль. – Но это не значит, что я не хотела ехать с твоей подругой. Мне она показалась очаровательной.

– Так и есть, – подтвердил Саймон. – Она умеет очаровывать и очень хочет подружиться с тобой.

Он взглянул в лицо жены, которое сквозь туман казалось бледным пятном.

– Надеюсь, ты не отвергнешь ее дружбу, Ариэль? Меня бы это очень порадовало.

– Разумеется, – ответила она.

И он так и не смог понять, почему в ее безжизненном голосе не было ни одной радостной нотки.

Глава 20

Когда они подъехали к замку, лишь догорающее масло в чашах да дымящие факелы напоминали о недавнем состязании. Из-за плотно закрытых дверей большого зала доносились громкие вопли, но во дворе никого из гостей не было видно.

Елена вышла из кареты, опираясь на руку Саймона. Она обвела взглядом двор конюшни и сразу насторожилась, заслышав приглушенные крики, доносившиеся из замка.

– Не беспокойтесь, леди Келберн, – поспешила успокоить гостью Ариэль. – Сегодня вечером вам не придется встречаться с моими братьями или их гостями. Мы поужинаем наедине.

– Я не хотела бы показаться хозяевам невежливой, – нерешительно произнесла Елена, бросая взгляд на Саймона.

Не успел он открыть рот, как вмешалась Ариэль.

– Заверяю вас, мадам, что они даже не подозревают о вашем появлении здесь. И вам же будет спокойнее, если они и в дальнейшем останутся в блаженном неведении.

Горечь, прозвучавшая в голосе девушки, несколько ошеломила Елену. Ей была знакома репутация Равенспиров, но все же ее покоробило такое явное пренебрежение Ариэль своими родными братьями… людьми, которые вплоть до ее замужества обладали властью над ней. Она снова бросила взгляд на Саймона.

– Ариэль порой немного несдержанна в словах, – спокойно ответил он. – Но в данном случае я бы не стал ставить это ей в вину. Она сказала истинную правду.

Глаза Ариэль вспыхнули при его словах «в данном случае». Ее муж давал понять Елене, что вынужден порой преподавать уроки своей жене. Словно она была ребенком, чье не совсем приличное поведение он мог обсуждать со своим близким другом.

Все то, что он сказал или сделал, не имеет никакого значения. Это всего лишь мимолетное раздражение. Она не должна позволять себе сердиться на это.

– Прошу извинить меня. Раз уж я здесь, пойду брошу взгляд на моих лошадей. Тимсон проводит вас в зеленую гостиную, милорд, если вы войдете в дом через боковой вход. И он же проводит служанку леди Келберн в комнату ее госпожи и поможет перенести багаж. Я уверена леди Келберн будет приятно выпить рюмку шерри… или возможно, ратафии . Вам надо будет только распорядиться. С этими словами она повернулась так энергично, что плат ее взвился в воздух, и удалилась.

– О Боже! – пробормотал Саймон. – Боюсь, я наступил моей молодой жене на какое-то неизвестное мне больное место.

– Она и в самом деле… э… несколько необычна, – произнесла Елена, чуть помедлив в тщетных поисках нужного слова.

– Правильнее было бы сказать, очень странная, – ответил на это Саймон, впрочем, без особой убежденности. – Я еще в жизни не встречал человека, хоть немного похожего на мою жену, Елена.

Взяв ее под руку, он направился к боковому входу в замок.

Там их почтительно приветствовал Тимсон, и уже через несколько минут Елена с облегчением и наслаждением осматривалась в небольшой, но уютной комнатке, расположенной в башенке замка. Свое название она получила, очевидно, благодаря бледно-зеленым гобеленам, закрывавшим стены, и коврам на полу. Около камина с пылающими поленьями стоял накрытый на троих стол; на сервировочном столике у стены виднелись графины и рюмки.

– Я никогда еще не был здесь, – заметил Саймой, с одобрительным кивком обводя комнату взглядом.

– Это собственная гостиная леди Ариэль, милорд. Она почти никого здесь не принимает, так что их сиятельства братья Равенспир тоже ничего не знают про эту комнату, – непринужденно произнес Тимсон, словно для молодой женщины в мужском окружении было самым обычным делом держать в секрете свой личный будуар.

На лице Елены появилось удивленное выражение, однако Саймону, знакомому с обстановкой в замке, все это было куда более понятно. Гостиная располагалась в башенке замка как раз над спальней Ариэль и атмосферой очень напоминала ее. Такой же замкнутый оазис в песчаной пустыне.

– Леди Ариэль сказала, что вы справитесь с ужином сами, милорд, так что я оставлю вас и покажу спальню служанке леди, – с поклоном сказал Тимсон, закрывая за собой дверь.

– Хозяйство здесь ведется, насколько я могу судить, просто идеально, – заметила Елена, снимая перчатки. – Даже не понимаю, почему это меня так удивляет?

– Меня это тоже сначала удивляло. Но Ариэль – весьма разносторонняя женщина, и ты это очень скоро узнаешь, моя дорогая.

С этими словами Саймон положил на плечи подруге обе руки, намереваясь снять с нее плащ. Елена прикрыла его руки своими.

– Мне не следовало приезжать, Саймон, не правда ли? Но я хотела сделать все, чтобы помочь тебе.

Он даже не попытался убрать свои руки, более того, прижался лицом к ее волосам.

– Если ты сможешь завоевать доверие Ариэль, любовь моя, я буду вечно обязан тебе. Есть так много всего, чего я совершенно не могу понять в ней. Причем я искренне пытался это сделать, но она не впускает меня в свой мир.

Саймон нахмурился, и с минуту они стояли так, молча прижавшись друг к другу с небрежностью давних бывших любовников.

Ариэль замерла на пороге гостиной, глядя на пару, не замечавшую ее. По их спокойным позам она, как по книге, читала истинную историю их взаимоотношений. Гневная волна ревности захлестнула ее, и она тихо отступила на площадку лестницы, осторожно выпустив из пальцев ручку двери.

У нее нет права возмущаться этим. Разумеется, у ее мужа были любовницы. Вдобавок ему пришлось противостоять охваченному злобной ревностью Оливеру Беккету. Причем в их первую брачную ночь.

Нет, у нее нет никакого права даже на мимолетный гнев в этой ситуации. Хотя бы потому, что она не собирается чересчур долго нести узы брака. Если Саймон решит завести себе любовницу, ей нет никакого дела до этого.

И Ариэль решительно вошла в комнату, громко говоря:

– Я оставила собак на ночь с Эдгаром, потому что не была уверена, захочет ли леди Келберн ужинать в обществе двух волкодавов.

Саймон отстранился от Елены, держа в руках ее плащ.

– Елена предпочитает скорее комнатных собачек, – сказал он, вешая плащ на спинку кресла. – Могу я налить вам по бокалу вина?

– Комнатных собачек? – переспросила Ариэль с удивлением в голосе. – Но ведь их вряд ли можно назвать настоящими собаками, леди Келберн.

– Пожалуйста, зовите меня Еленой, дорогая, – попросила Елена, поправляя слегка сбившуюся под капюшоном прическу и улыбаясь Ариэль. – Саймон преувеличивает, но все же мои спаниели никак не могут сравниться с вашими волкодавами.

Она взяла протянутый ей Саймоном бокал с вином и опустилась в кресло у камина, мимолетным движением руки машинально расправив складки юбки.

Ариэль села в кресло напротив и отпила глоток вина из своего бокала. Заметив, что одна ее нога заброшена на другую, она поспешила принять подобающую леди позу. Широкая юбка ее старого костюма для верховой езды была измазана и лежала далеко не так изящно, как темно-синий бархат платья Елены.

Саймон, прихрамывая, приблизился к женщинам и сел на диван неподалеку от Елены, рассеянно потирая свою ногу.

– Твоя рана все так же болит? – заметила Елена.

– Сегодня больше, чем обычно, – сморщился Саймон, отхлебывая вино. – Но у Ариэль волшебные пальцы и целый набор мазей и притирок.

Он бросил на жену наполовину жалобный, наполовину вопросительный взгляд, и она густо покраснела, вскочив на ноги.

– Я приготовлю сонное питье для тебя чуть позже. Мы будем ужинать? Что до меня, то я проголодалась.

Ужин протекал в весьма приятной атмосфере. Ариэль вошла в роль заботливой хозяйки, а Елена явно наслаждалась комфортом, с содроганием вспоминая убогую обстановку постоялого двора. Саймон все более и более убеждался в том, что она со всей пристальностью присматривается к Ариэль. Елена знала о прошлом Ариэль практически все, что можно было знать, и пользовалась безграничным доверием Саймона – она знала его отношение к этому браку и к его невесте. Он надеялся, что ее оценки будут полезны для него.

Но что думает о Елене Ариэль? Какое впечатление складывается у нее о старинной и самой близкой подруге своего мужа? Захочет ли она узнать все об их взаимоотношениях? Саймон поймал себя на том, что мечтает об одном: пусть Ариэль это будет настолько небезразлично, что она задаст ему такой вопрос.

Ариэль предоставила Саймону показать Елене ее спальню и, любезно пожелав гостье спокойной ночи, удалилась в свою собственную комнату. На несколько секунд она задержалась у приоткрытой двери, ругая себя, что не в силах пересилить искушение. С болью в душе она слушала, как Саймон хмуро говорил Елене и ее служанке, чтобы на ночь они заложили дверь доской и не открывали ее до утра. Он не сказал им, для чего это нужно, а Елена предпочла не спрашивать о причине таких предосторожностей.

Ариэль закрыла за собой дверь и направилась к камину, рассеянно расстегивая пуговицы костюма для верховой езды. Она не хотела больше подслушивать. Пусть Саймон и Елена вдоволь наговорятся. Тем более что в комнате была еще служанка.

В расстройстве она закусила губу. Стоит ли ей так задумываться над этим? Ревность была совершенно незнакомым Ариэль чувством, и она абсолютно не представляла, что ей теперь делать… особенно если оно так не к месту и не ко времени.

Ариэль раздумывала над всем этим, грея у огня руки, когда Саймон вернулся. Он спокойно закрыл за собой дверь, прислонил трость к стене и опустился в кресло с тихим вздохом облегчения.

– Елена – твоя любовница? – вырвалось у нее против воли.

– Нет, – ответил Саймон, откидываясь в кресле и привычным жестом забрасывая руки за голову. – Теперь уже нет.

– Ох!..

Ариэль не ожидала подобного ответа и решила выяснить все до конца. Она повернулась, чтобы посмотреть мужу в лицо. Взор его был спокоен, как всегда при обсуждении важного вопроса, но глаза слегка улыбались.

– И когда она перестала быть ею? Когда ты решил обзавестись женой?

– Ага.

Его речь, похоже, стала этим вечером чересчур лаконичной.

– И сколько, же вы были любовниками?

Еще не договорив до конца, Ариэль поймала себя на мысли, что задает ему точно такие же вопросы, что и он ей про ее взаимоотношения с Оливером. И если ее вопросы рождены таким глупым, но непреодолимым чувством, как ревность, то и его тогдашние вопросы, возможно, были рождены не только презрением, но и ревностью.

Саймон, зевнув, лениво потянулся.

– Мы стали ими в неприлично молодом возрасте. Мне было тогда лет пятнадцать. Мы были развиты не по годам.

– Но… но… тогда… – быстро прикинула в уме Ариэль. – Девятнадцать лет!

– Да, вроде бы так. Разумеется, не все время. Когда я отправлялся на войну, мы не виделись годами. – Он уже не скрывал улыбки. – Что еще ты хотела бы знать?

– Почему вы не поженились? Ваши родители были против?

– Нет, думаю, они бы приветствовали наш брак, но мы были молодыми и глупыми. Мы думали, что с этим можно еще повременить… или по крайней мере, – поправился он, – я думал так. Я хотел проявить себя на поле брани. И не хотел оставлять дома жену. Еще я, в своем тупом эгоизме, думал, что Елена может подождать, пока я созрею для семейной жизни.

– А она не хотела ждать?

– Ей не позволили сделать это.

– Ясно.

Ариэль снова повернулась к огню, глядя на танцующие язычки пламени. Если бы Саймон женился на Елене, было бы ее собственное будущее хоть сколько-нибудь отличным от того, которое ей предстояло? Скорее всего нет. Ведь эти несколько последних недель – не более чем краткая помеха в ее планах.

Из-за ее спины снова раздался голос Саймона, и теперь он звучат напряженно и требовательно:

– Иди сюда, Ариэль.

Вытянув руки, он обнял жену за талию и притянул к себе на колени.

С минуту она робко сидела, держась настороженно и скованно. Он провел ладонью по спине Ариэль, лаская се пальцами. Она попыталась противостоять растущему в ней от этой ласки восторгу, близости его сильного тела, запаху его кожи, твердости его вздымающейся плоти. Потом сказана себе, что не должна сопротивляться наслаждению. В этом не было никакого смысла, раз уж они сейчас наедине. Но, припав к нему в истоме после любви, Ариэль знала, что играет с огнем. За каждую секунду восторгов ей придется потом заплатить вечными муками одиночества.

Когда Ариэль на следующее утро направлялась в конюшню, туман был так плотен, что, вытянув руку, она не могла рассмотреть своих пальцев. Кухарки и поварята двигались как сонные – туман въелся в суставы даже самым молодым и поворотливым. Ревматизм и малярия были постоянными хворями обитателей этих мест, поэтому настойка опия, притупляющая боль и заволакивающая сознание, была самым популярным лекарством у жителей окрестных деревушек.

Выходя из теплой кухни, Ариэль поплотнее завернулась в плащ и зашагала через огород к конюшне. Она могла бы испробовать на Саймоне горячий компресс из листьев мальвы, если бы ей удалось убедить его провести день около огня камина в зеленой гостиной. Но он мог также захотеть провести этот день в компании Елены и своих друзей. А если бы ей удалось занять мужа и отвлечь его внимание от собственных занятий, то была бы решена серьезная проблема.

Эдгар уже ждал свою хозяйку, дыхание его вырывалось паром изо рта в тесной каморке, которую не могли согреть даже пылающие в жаровне угли.

– Сегодня будет хорошая ночь для нашей затеи, – сразу перешел он к делу.

– Да, отличная, – ответила Ариэль, стуча зубами, несмотря на овевающее ее теплое дыхание собак, стоявших передними лапами у нее на плечах и восторженно лизавших ей лицо. – Абсолютно безлунная. Я вчера получила весточку от Дерека. Он сообщает, что готов принять сегодня после полуночи всех лошадей. Лодочники готовы?

– Ага. Готовы и будут держать язык за зубами, как и всегда. Забавно наблюдать, как немеет человек, зажав в зубах золотую гинею, – ответил ей с саркастической улыбкой Эдгар, выплевывая изжеванную соломинку и выдергивая свежую из охапки, на которой он сидел.

– Надо будет обмотать им тряпками копыта. Мы не можем рисковать тем, что их услышат, даже в таком тумане, – заметила Ариэль, выходя из каморки Эдгара к денникам.

Аргамаки тихонько заржали, ударяя в пол копытами. Все кони были укрыты от холода попонами, и в торцах низкого помещения горели жаровни.

Она прошла вдоль стойл, заглядывая в каждое из них чтобы погладить лошадей, внимательно оглядывая их – не появились ли хоть малейшие признаки какого-нибудь недомогания. Сердце ее взволнованно билось. Час, когда она обретет независимость, был уже так близок!..

Ариэль села на охапку сена, привалившись спиной к дощатой стене конюшни. Что предпочтет Саймон – развод или признание брака недействительным? Он должен будет предоставить ей формальную свободу, чтобы идти в жизни своим собственным путем. Он может жениться еще раз, чтобы обрести наследника. Скорее всего он найдет такую жену, которая удовольствуется в жизни положением графини и матери его наследников, удовольствуется жизнью при нем, будет зависеть от его расположения и его щедрот.

Со вздохом Ариэль поднялась на ноги. Развод… признание брака недействительным… Какая, собственно, разница?

День тянулся мучительно медленно. Хозяева замка и их гости коротали время за карточной игрой, и страсти накалялись по мере того, как росли ставки и опорожнялись графины вина. На отсутствие друзей Хоуксмура почти никто не обратил внимания, а слуги появлялись в большом зале только по самой крайней необходимости.

В зеленой гостиной замка, выходящей на север, тоже шла карточная игра, но ставки были скорее символическими, а разговоры куда более живыми и интересными; к тому же слуги выполняли свои обязанности с гораздо большим вниманием. Саймон лежал на диване в ночной сорочке и халате, горячий компресс из листьев мальвы смягчал боль в его раненой ноге. Елена склонилась над вышивкой; мужчины играли в карты. Ариэль то входила, то выходила из комнаты, и Саймон, занятый игрой и разговорами, не сразу сообразил, что она чаще отсутствует, чем находится в их обществе.

Проведенная вместе с ней ночь позволила ему на время забыть о своих опасениях.

– Чем это ты так занята сегодня? – рассеянно спросил он, когда Ариэль после довольно долгого отсутствия снова вошла в комнату.

– Да так, обычные хозяйственные дела, – ответила молодая женщина, двигаясь по комнате с графином в руке и наполняя бокалы. – Такая погода – отличный повод, чтобы сделать все то, до чего обычно не доходят руки.

Саймон, тасуя карты, взглянул на жену. Глаза его лукаво сощурились. Волосы Ариэль были в беспорядке, влажные пряди прилипли ко лбу. Но она не выглядела разгоряченной или вспотевшей. Как раз наоборот. Почувствовав на себе его пристальный взгляд, она тоже искоса взглянула на мужа, и уши ее порозовели. Под его взглядом румянец разлился шире, покрыв щеки и даже лоб.

– А что именно за дела? – настаивал он, ловко и быстро сдавая карты.

Ариэль остановила взгляд на его руках, заворожено наблюдая за быстрыми движениями пальцев. Ей казалось, что двигаются только пальцы Саймона, а запястья остаются неподвижными. Из всех любовных утех ей больше всего нравились ласки этих пальцев. Большие, с длинными фалангами, они были так нежны, что их прикосновение не повредило бы даже кожицы перезревшего персика.

– Да вожусь в кладовке и бельевой. Вся эта штопка и шитье…

– Но мне казалось, что ты не в ладах с иглой, – прервал Саймон жену, перекладывая свои карты, и бросил на стол гинею. – Держу банк, джентльмены.

– Ариэль вовсе не хочет сказать, что она сама занимается штопкой, – заметила Елена, несколько удивленная расспросами Саймона – они явно пришлись Ариэль не по вкусу.

– Именно так, – сказала Ариэль, благодарно улыбнувшись Елене. – Но мужчины ведь совершенно ничего не понимают в домашних делах.

– Да и как нам понимать, Ариэль? – спросил со смехом лорд Стэнтон, делая свою ставку и перевертывая карты рубашкой вниз. – Ведь мужчины такие примитивные существа! Искусство создавать вокруг себя комфорт нам недоступно. Хорошо мы умеем создавать лишь войну и хаос.

– Говори за себя, – отозвался Саймон, беря прикуп из лежащей посредине стола колоды. – Банк выиграл, Джентльмены.

– Что-то уж больно часто банк выигрывает, – заявил Джек, беря в руки бокал с вином.

Со всех сторон раздался хор согласных голосов, и Саймон со смехом передал банк Стэнтону.

Обрадовавшись тому, что Джек своим замечанием отвлек от нее внимание мужа, Ариэль подошла к окну. Приближались сумерки, хотя трудно было понять, отчего на дворе стало темнее – то ли опускалось за горизонт солнце, то ли сгустился туман. Она только что сбегала на реку, проверив, все ли готово на баржах для перевозки лошадей. С ее страстью делать все как можно лучше, она не смогла успокоиться, пока сама не проверила каждый крюк, каждую веревку, каждый блок и каждый гвоздь, которые могли понадобиться, чтобы устроить лошадей. Ариэль понимала, что своими требованиями может довести паромщиков до белого каления, но она хорошо заплатила им и имела право строго спрашивать.