Текст книги "В западне"

– Я просто… просто не хочу.

Парис обнял ее – так обнимают не возлюбленную, а маленького ребенка – и какое-то время они молча лежали в темноте. Шери старалась сдержать душащие ее слезы, но они неожиданно прорвались долгим всхлипом. Парис мгновенно встрепенулся, выпуская ее из объятий, только для того, чтобы повернуть к себе лицом.

– Ма cherie, больше не пытайся убедить меня, что с тобой все в порядке. Что случилось?

– Ты увидел… какая я на самом деле, – стараясь не всхлипывать, произнесла Шери. Слезы уже катились по ее щекам, капали на шелковую подушку. – Что я ничего не могу… Ни на что не способна…

– Ты всего лишь стыдлива, как и любая девушка, – ласково сказал Парис, ладонью вытирая ей слезы. – В остальном ты прекрасна. Неужели никто не говорил тебе, как ты потрясающе красива, Шери?

Она помотала головой, вымученно улыбаясь.

– Не смейся надо мной. Я тощая как скелет, и груди у меня почти нет, и еще… еще… я бледная до синевы.

Парис, к ее удивлению, тихо рассмеялся.

– Если мы решили считать недостатки, то вот я, например, слишком высокий. А еще у меня квадратный подбородок и чересчур большой нос. Кроме того, у меня скверный характер, почти нет музыкального слуха, и я всегда забываю аккуратно сложить перед сном одежду.

– Перестань! Я же не шучу…

– Я тоже не шучу, – резко перебил ее Парис. – А ты, похоже, смеешься надо мной, расписывая свои недостатки. Ты потрясающе стройная. О такой фигуре, как у тебя, мечтает множество женщин. У тебя изумительная кожа и волосы, как лунный свет. Почему же ты не хочешь просто заняться со мной любовью, придумывая дурацкие отговорки?

Шери уткнулась лицом ему в плечо. Какое-то время она всхлипывала, стараясь успокоиться, а Парис гладил ее по голове – нежно, как отец. Наконец она смогла заговорить вновь.

– Парис, это не отговорки. Не обижайся на меня, пожалуйста. Просто я в самом деле не могу… получать удовольствия, потому что… фригидна. Это правда. Больше всего на свете я не хотела, чтобы ты это узнал.

Худенькие плечи ее снова задрожали. Парис отстранил девушку от себя и приподнял ее лицо за подбородок. Несколько секунд она смотрела ему в глаза, моргая мокрыми ресницами.

– Это полный бред, Шери, – твердо сказал Парис, не позволяя ей отвести взгляда. – Не смей больше так говорить о себе.

– Даже если это действительно так?

– А все остальное – только притворство? – Он нахмурился. – Не пытайся меня обмануть. Я целовал тебя и помню, как твое тело оживало и горело от одного поцелуя. Ты одна из самых страстных женщин, которых я знаю.

Шери не нашла, что ответить. Только отчаянно замотала головой.

– Я сказал уже, что хочу доставить тебе удовольствие, – настойчиво продолжал Парис. – Почему ты не веришь, что я знаю, как это сделать?

– Потому что я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо, – еле слышно прошептала Шери, радуясь, что в темноте не видно, как пылает от стыда ее лицо. – А со мной… ты не получишь ничего. Ничего!

Парис вместо ответа наклонился и поцеловал ее в губы, соленые от слез. Потом несколько секунд сидел и смотрел в темноту.

– Кто этот негодяй, – неожиданно спросил он, кладя ей на плечи, – из-за которого ты стала такой? Я должен это знать, чтобы исправить причиненный им вред.

Шери снова замотала головой.

– Пожалуйста… Я не хочу об этом говорить. Он сжал зубы, и даже в сумраке было видно, как жестче обрисовались его скулы.

– Но ты должна. Тебе нужно избавиться от яда, отравляющего твою жизнь. Сделай же это! Доверься мне!

Шери молчала, и Парис подумал было, что она так и не заговорит. Однако она все-таки начала, чуть хрипловатым голосом, совсем тихо.

– Мы собирались пожениться. Его звали Уилл. Он был сыном одного из дедовских компаньонов. Мы были знакомы едва ли не с детства, он ухаживал за мной по всем правилам. Наши родители считали нас женихом и невестой лет с пятнадцати… С его сестрой Сарой я училась в одном классе…

– И что же Уилл?

– Он сделал мне предложение, я его приняла. Где-то месяца два было очень хорошо. Мы часто встречались, ходили в театр, в рестораны… Казалось, он любит то же, что и я, даже в искусстве. Мы часто беседовали о живописцах эпохи Возрождении, о прерафаэлитах… Потом я догадалась, что Сара рассказала ему обо всем, что я люблю, а Уилл ловко подстраивался.

Рука Париса, лежащая на плече девушки, была тяжела, как каменная.

– Дальше.

– А дальше мы ходили вместе по выставкам, по театрам… Но мы не были любовниками. Я считала, что с этим нужно подождать до свадьбы. Наверное, это влияние бабушки, но я всегда отличалась некоторой старомодностью. И когда до свадьбы оставалось недели две, я заночевала на квартире Уилла, и он потребовал, чтобы мы занялись любовью. Сказал, что незачем ждать и так все решено, а это поможет нам лучше узнать друг друга… Что это несовременно – отказывать жениху, что нельзя быть такой трусихой…

– И ты согласилась?

– Да… – Шери почувствовала, как в горле снова поднимается горький комок. – Я ведь любила его… то есть мне так казалось. А Уилл говорил, что это такая мелочь и можно сделать ему маленький подарок. Я согласилась, но я не знала, что это окажется настолько… неприятно. Он раздел меня и принялся тискать моя грудь. Я попросила его остановиться, сказала, что мне больно. И тогда…

– Что же тогда? – Голос Париса был странен, просто-таки преисполнен ледяного холода.

– Тогда Уилл попытался принудить меня. Он был большой и сильный мужчина. Я начала вырываться… Но Уилл стал заламывать мне руки. Я закричала, что, если он не прекратит, позову полицию, расскажу деду, сделаю все, что угодно… Уилл отпустил меня, но был ужасно зол. Он стоял голый, тяжело дышал и говорил… разные ужасные вещи. Что я фригидна, что заниматься со мной любовью – все равно что с вешалкой, что я никогда не смогу удовлетворить ни одного мужчину…

Шери услышала нечто вроде сдавленного рычания и посмотрела Парису в лицо. Он сидел белый как полотно, закусив нижнюю губу. В ответ на ее взгляд коротко кивнул: продолжай.

– Я быстро оделась, схватила сумочку и ушла. Была глубокая ночь, но я не могла оставаться в его квартире. Не могла больше видеть этого человека. Мне удалось поймать такси, но тут Уилл выскочил на балкон в одном халате и крикнул, чтобы я не глупила и вернулась. Что кроме него я не найду идиота, готового жениться на ледышке вроде меня, даже за все мои денежки. Я зажала уши и вскочила в такси… Но все равно запомнила его слова. Очень хорошо запомнила.

Помолвка была расторгнута, но я никому не объяснила почему. А дедушка сказала, что передумала. Уилл несколько раз звонил мне: то просил прощения, то ругал меня на все лады. Последний его звонок был просто насмешкой: он умолял меня прийти и попробовать еще раз, убеждал, что тогда просто потерял голову, а на этот раз он постарается, чтобы мне было хорошо.

– Он лгал, Шери, – заверил ее Парис. – Тебе не было бы хорошо с этим человеком.

– Я и не пришла. Сказала ему, что, если он позвонит мне еще раз, заявлю в полицию, что меня преследуют. Больше он не появлялся на моем пути… А всем друзьям я объяснила, что мы не сошлись характерами. Не говорить же, как оно случилось на самом деле. Это слишком больно.

В спальне повисло тяжелое молчание. Шери сидела, низко опустив голову, и светлые волосы скрывали ее лицо.

Неожиданно Парис встал, запахнул халат.

– Мне нужно выпить чего-нибудь. Принести тебе вина?

– Нет, спасибо, – покачала головой Шери. Хотя сердце ее кричало: не оставляй меня, прошу тебя, побудь со мной! Разум твердил, что это желание неисполнимо. Не сегодня, так завтра Парис непременно покинет ее. И ей останется только холод и отчаяние одиночества. Да, может быть, немного воспоминаний.

Глава 9

Парис затворил за собою дверь спальни и привалился к ней спиной, с трудом сдержав тяжелый стон. Он дышал часто, как после быстрого бега.

На самом деле ему нужно было сейчас не выпить, а подумать. Привести в порядок мысли и эмоции, осознать услышанное от Шери.

Парис подошел к окну и рывком распахнул его. Дождь кончился, только с деревьев порой сыпались тяжелые капли под порывами ветра. Холодный осенний ветер слегка отрезвил молодого человека, до того шатавшегося точно пьяный.

Пожалуй, самое порядочное, что я могу сделать, сказал он себе, так это одеться и уехать прочь отсюда, пока не причинил Шери еще больше вреда. Не сделал еще хуже, чем этот чертов Уилл!

С каким наслаждением Парис свернул бы негодяю шею!

Но, если судить здраво, разве сам он намного лучше? Разве не задумал обмануть Шери самым подлым образом – и тоже из-за денег?

Выругавшись, Парис лег грудью на подоконник, жадно вдыхая сырой осенний воздух. Он попался в свою же собственную западню. И теперь, что бы ни сделал, все получалось одинаково плохо.

А кроме того, Парис не мог заставить себя расстаться с этой девушкой. Он не знал, когда она стала так необходима ему – как воздух, как солнечный свет. Но понимал, что жизнь без нее не имеет смысла. Даже в музей пошел по единственной причине: невозможно было и дальше находиться вдали от Шери.

Однако весь мир был против них, и Парис не видел, как изменить ситуацию в свою пользу.

Стоит сказать правду о себе, и Шери посмотрит на него, как на чудовище, как на подлого обманщика. А потом повернется и уйдет, чтобы больше никогда не возвращаться. Если же случится чудо и Парис убедит ее в чистоте своих намерений, что он сможет предложить внучке миллионера? Ведь у него не будет даже галереи. Не будет ни гроша, чтобы кормить семью, зато появится множество могущественных врагов – от Дюрфорта до собственного деда.

Пусть так, устало подумал Парис, выпрямляясь и закрывая окно. В конце концов честь дороже. Кроме того, сейчас есть дела поважнее – например, утешить девушку, которую он уже любил.

Парис думал, что она плачет, но Шери не плакала. Лежала на спине, глядя в потолок, и глаза ее блестели, словно, стеклянные. Парис подошел и тихо лег рядом. Она не шевельнулась, словно бы не заметив его, но Парис знал, что это не так.

Итак, это его последний шанс остаться самим собой, сделать то, к чему так стремится его сердце. А заодно исправить зло, некогда причиненное негодяем Уиллом.

Парис нежно коснулся ее щеки. Шери чуть вздрогнула, но не повернула головы. Тогда он приподнялся, чуть нависая над ней, и провел ладонью по теплой шелковистой коже – от шеи до низа живота, прикрытого батистом светлых трусиков. Желание пронзило его – желание быть с нею, слиться воедино со стройным, млечно сияющим в темноте телом.

– Парис… – одними губами проговорила она, но он прикрыл ее дрожащие губы теплой ладонью.

– Тес, любимая. Не говори ничего, просто доверься мне.

И он начал целовать ее.

Когда все кончилось, они просто лежали рядом, крепко обнявшись.

– Я думала, что умерла и попала в рай, чуть слышно призналась Шери, пряча лицо в его волосах.

– Некоторые писатели утверждают, что это похоже на смерть. На смерть – и возрождение. – По голосу Париса она поняла, что тот улыбается. – Может, докажешь, что ты все-таки живая? Она удивленно распахнула глаза.

– Хочешь сказать, что мы можем… сделать это опять?

– Ну, не прямо сейчас. – Он дразняще провел кончиками пальцами по ее спине. – Но скоро. Я еще не насытился тобой, дорогая.

Шери молчала несколько секунд, тихо улыбаясь.

– Парис, а это… всегда так бывает?

– Это всегда так будет у нас с тобой.

– Спасибо тебе.

– За что?

– Я стала совсем другой. – Шери принужденно улыбнулась. – Ты излечил меня. И я всегда буду благодарна тебе за это.

Парис приподнялся на локте, чтобы взглянуть на нее.

– Благодарность должна быть взаимной. Все, что сейчас между нами произошло, было одинаково прекрасно для обоих.

Шери, отвернувшись, теребила край простыни.

– Но это не одно и то же для нас с тобой. Ведь ты… У тебя это был не первый раз.

– Это был мой первый раз с тобой, Шери. И ничего подобного я никогда не испытывал. Правда. Неужели ты до сих пор думаешь, что я занимался с тобой любовью из… жалости?

Она все еще не глядела на него.

– Но если бы я не рассказала тебе про Уилла, разве ты стал бы…

– Я возжелал тебя в первый раз, когда еще слыхом не слыхивал ни про какого Уилла, – перебил Парис. – Это было на балу. А потом, в ресторане, я едва заставил себя оторваться от твоих губ. И не далее как сегодня утром, на дороге… Шери, милая, пойми же наконец, что нас одинаково влечет друг к другу.

Он помолчал, потом все-таки добавил:

– Честно говоря, Уилл тоже сыграл свою роль. Мне ужасно хотелось, чтобы ты поскорей выкинула эту скотину из головы. Чтобы ты поняла: он далеко и не может больше портить тебе жизнь. Забудь о нем. А если он вздумает появиться… – Парис сжал кулак в красноречивом жесте.

Шери робко улыбнулась, и он, склонившись, поцеловал ее в кончик носа.

– Ты не проголодалась, та cherie? Она не смогла удержаться от смеха.

– Вот что называется – сменить тему!

– Дело в том, что, если ты хочешь есть, нужно сделать это сейчас, – объяснил Парис, и в глазах его заплясали озорные огоньки. – С каждой минутой мне все труднее к тебе не прикасаться, и если ты решишь поужинать позднее, то просто не сможешь. Я не отпущу тебя.

Он наклонился и снова поцеловал ее – на этот раз в губы, долгим и чувственным поцелуем.

– У нас впереди долгая ночь, – прошептал Парис, наконец отрываясь от губ возлюбленной. – Нам нужно подкрепить наши силы. Последний раз тебя спрашиваю: ты проголодалась?

К своему изумлению, Шери поняла, что действительно хочет есть.

Парис заказал отбивные и фруктовый салат, и Шери поужинала прямо в постели. Никогда еще она не чувствовала себя такой счастливой. И такой красивой.

Перепуганная девочка исчезла, уступив место женщине, осознающей свою привлекательность. Словно солнце растопило корку льда и пробудило к жизни молодую зелень.

Но тут неожиданная мысль заставила сердце Шери болезненно сжаться. А как она будет жить без этого человека? Что с ней станет, когда он уйдет?

– О чем ты призадумалась? – От внимания Париса не ускользнула внезапная бледность, покрывшая ее лицо.

– Просто собираюсь с силами перед боем, – беззаботно улыбнулась Шери, стряхивая оцепенение.

– Честно?

– Конечно, – солгала она. – Не желаешь ли проверить?

Лицо Париса оставалось серьезным, зато глаза улыбались.

– Как всякий учитель, я хочу знать, хорошо ли усвоен урок. Давай только сначала избавимся от этих тарелок.

Парис вернулся помрачневший, будто по дороге в гостиную его посетила какая-то неприятная мысль.

– Что с тобой? – тревожилась Шери. – Что-то не так?

– Не знаю. – Он присел на край кровати, сверля Шери взволнованным взглядом. – Не знаю, но надеюсь, что все в порядке. Ответь мне только: ты принимаешь таблетки?

– Таблетки? – Она не сразу поняла, что ее возлюбленный имеет в виду. Когда же поняла, то зарделась до корней волос. – О, таблетки… Нет, не принимаю. Я же еще никогда не…

– Вот этого я и боялся, – оборвал ее Парис, в отчаянии замотав головой. – О Господи, каким же я был безмозглым дураком!

Шери испуганно уставилась на него. Горло перехватила судорога.

– Ты не виноват, – с трудом произнесла она. – Это я не подумала.

– Нет, это я должен был позаботиться о тебе! Несколько мгновений Шери собиралась с силами, чтобы сказать то, что хотела.

– А это так важно? Ну, если я вдруг забеременею?

– Конечно, важно, – раздраженно бросил он, словно объясняя школьнице элементарные вещи. – У тебя может родиться ребенок.

А ведь Шери так надеялась на утешение! Вместо этого ее снова обидел. Дали понять – пусть не в открытую, – что прекрасный секс еще не причина для продолжения отношений. Ребенок же, если он родится, явится на свет нежеланным, никому не нужным…

Сейчас Шери молила только об одном: чтобы не расплакаться навзрыд. В конце концов, бывают ситуации и похуже, утешила она себя. Разве легко было матери самого Париса? Потом, по прошествии времени, она решит, как жить дальше. А пока…

Шери откинулась на подушки и улыбнулась.

– Снявши голову, по волосам не плачут – ведь так? Почему бы нам в таком случае не получить от этой ночи все хорошее, что она может дать?

Парис простонал.

– Ма cherie, будь благоразумна…

– Кажется, быть благоразумной слишком поздно, – покачала головой Шери и призывно протянула руки. – Ну же, милый. Видишь, мое терпение иссякает…

Парис шумно выдохнул, не в силах оторвать взгляда от ее обнаженной груди, и, закрыв глаза, упал в ее объятия…

Много позже Шери лежала рядом со спящим возлюбленным и смотрела в окно. Комнату уже заливал серый утренний свет. Дыхание Париса было ровным и глубоким, огненные волосы пламенели на подушке. Он в самом деле заслужил отдых, подумала Шери с нежностью. Краска залила ее щеки при воспоминании о том, что они проделывали всего пару часов назад. Тела их сливались воедино в такой удивительной гармонии, будто были созданы друг для друга.

А теперь все кончилось. И это нужно принять как данность.

Стараясь не разбудить спящего, Шери выскользнула из постели, оделась и ушла. Перед уходом она еще раз взглянула на Париса. Он не проснулся, только положил руку на ее половину постели, словно ища Шери.

Портье с учтивой улыбкой объяснил ей, как добраться до ближайшей железнодорожной станции, посмотрел по расписанию, когда ближайший поезд до Эдинбурга. Заказал такси.

– Мой супруг собирался ненадолго задержаться в ваших краях, – объяснила Шери. – А мне, к сожалению, пора уезжать.

– Какая жалость! – покачал головой гостеприимный толстяк. – Денек обещает быть ясным, вот увидите, что к полудню облака развеются. Что-нибудь передать вашему мужу?

– Нет, не беспокойтесь, – улыбнулась Шери, подхватывая сумочку и зонт. Кто бы знал, чего ей стоила эта улыбка! – А вот, кажется, и такси. Всего вам доброго. У вас очень мило. Надеюсь, когда-нибудь еще у вас остановиться.

Но сердце знало, что больше она сюда никогда не вернется. Это было бы слишком больно. Мудрее всего попытаться забыть происшедшее и попробовать жить как прежде.

Обратный путь показался Шери сплошным кошмаром. Облака и впрямь развеялись, и солнце сияло вовсю, слепя до слез. А может быть, слезы текли из глаз по совсем другой причине. Но когда Шери садилась в такси в Эдинбурге, она была уже совершенно спокойна.

Расплатившись с таксистом у своего дома, она нашарила в сумочке ключи и уже приготовилась было отпереть дверь, как вдруг спиной ощутила взгляд. От неожиданности Шери едва не выронила ключи.

Она нервно обернулась – и увидела Париса. Волосы его отсвечивали на солнце красным, лицо было смертельно бледным. Его длинная тень коснулась ног Шери, и та едва не попятилась.

С минуту оба молча смотрели друг на друга. Парис заговорил первый:

– Почему ты сбежала?

– Потому что ненавижу прощаться.

– Тогда не делай этого – не прощайся. Просто открой эту дурацкую дверь, пригласи меня войти и выслушай, что я скажу.

– Не нужно ничего говорить. – Шери отважно вскинула подбородок. Только не извиняйся, мысленно твердила она. Я этого не вынесу! – Случилось то, что случилось, и это было прекрасно. Но теперь нам обоим пора вернуться к привычной жизни.

Парис сокрушенно покачал головой.

– Шери, это не так просто…

– Если ты беспокоишься насчет ребенка, то это только моя проблема, – быстро продолжала она, не давая ему договорить. – Я ничего не буду от тебя требовать, не беспокойся. Обещаю.

– Я не о том хотел поговорить, – резко сказал Парис. – Изо всех проклятых страхов, одолевавших по дороге сюда, менее всего меня огорчала перспектива стать отцом. Но мне кажется, что нам есть что обсудить, коль скоро мы решим создать семью.

Шери моргнула, думая, что ослышалась. Светлые глаза ее стали очень большими.

– Кажется, один из нас сошел с ума, – неуверенно произнесла она. – Извини… что ты сейчас сказал?

Парис перевел дыхание.

– Ну, об этом как-то не принято говорить на улице… А ладно, пустяки. Шери, я прошу тебя выйти за меня замуж. Ты согласна?

Глава 10

– Никак не могу в это поверить. Мы же так недавно познакомились…

Парис в ответ притянул ее к себе.

– Тогда мне не терпится стать твоим близким другом.

Он подхватил ее на руки и так, кружась, внес в спальню, стараясь сдержаться и не сорвать с Шери одежду немедленно.

Ничего срывать не пришлось – Шери сама помогла ему раздеть себя. И теперь они лежали в постели, обнявшись, ощущая блаженную усталость.

– Сдается мне, – сказал Парис, – что в некотором смысле мы узнали друг друга. Может быть, знали всегда, ждали друг друга всю жизнь.

Шери вздохнула.

– Тогда я должна быть благодарна тому ужасному балу. Я ведь мне так не хотелось на него идти, помнишь, я рассказывала?

– Конечно, помню. Ты удивишься, но я тоже ужасно не хотел туда идти.

В голосе Париса прозвучала странная нотка, но Шери чувствовала себя слишком счастливой, чтобы обратить на нее внимание.

– Видишь, как непредсказуемы пути судьбы. Ведь если бы мы не пошли на бал, то не встретились бы, – тихо рассмеялась она.

Ее возлюбленный какое-то время молчал. Потом неожиданно попросил:

– Шери, пожалуйста, сделай для меня одну вещь. Тебе, наверное, моя просьба покажется странной, но это очень важно для меня.

– Какой ты таинственный. – Она насмешливо сдвинула брови. – Просто миф про Амура и Психею! А что ты хочешь, чтобы я сделала?

Он нежно поцеловал ее в шею, стараясь поцелуем смягчить слова.

– Я хочу, чтобы ты никому не рассказывала про нас. Про то, что мы решили пожениться. Я не прошу тебя молчать вечно. Потерпи всего пару месяцев, ладно?

Шери внимательно посмотрела на него. Взгляд ее сделался настороженным, почти как в первый день их знакомства, и Парису на миг стало стыдно.

– Совсем никому не говорить? Даже дедушке? Но он бы только порадовался за нас, Парис! Он уже давно мечтает, чтобы я встретила свою любовь. Кроме того, мне самой не терпится вас познакомить, ведь ты и дедушка – мои самые близкие люди. Если бы вы понравились друг другу, вот было бы здорово!

Парис скривился, как от зубной боли.

– Милая, поверь, я тоже был бы рад. Но есть причины, по которым наше знакомство с мистером Макдугалом нужно отложить. Я не могу тебе сказать больше – по крайней мере, пока.

Шери продолжала настороженно глядеть на него, и молодой человек был вынужден продолжить:

– Возможно, твой дедушка и не был бы так рад за нас, как ты думаешь. Честное слово, я не лучшая партия для внучки миллионера.

Она помолчала, обдумывая сказанное.

– Ну, дедушка и впрямь несколько старомоден… Вряд ли ему понравится, если я выйду замуж без его согласия. Отцовское благословение и все такое прочее… А дедушка всегда был мне вместо отца.

– Я со временем попрошу у него твоей руки как положено, – пообещал Парис. – Но сейчас нужно немного подождать. Ты можешь это сделать для меня?

– Конечно, – просто ответила Шери, обвивая его шею руками. – Я для тебя все сделаю. – Она рассмеялась по-детски беспечно и радостно. – Кто бы мог подумать: сначала любовь с первого взгляда, теперь тайная помолвка! Похоже на волшебный сон. И скоро я, наверное, проснусь. Мы оба проснемся…

– Не говори так, Шери. – Голос ее возлюбленного звучал непривычно резко, и она смешалась. – Не смей даже думать об этом!

– Парис! Я что-то не так сказала? Извини, если…

– Не извиняйся. – Теперь в его голосе слышались едва ли не страдальческие нотки. – Ты сказала все правильно.

– Ты в порядке?

– Да, конечно. – Он поцеловал ее в губы, желая обратить все в шутку. – Более того, я в порядке впервые за последние несколько лет. И все благодаря тебе.

– А ты действительно не можешь мне сказать, в чем причина такой таинственности? – робко спросила Шери. – Ты не думай, я не болтушка, как многие женщины. Я умею хранить тайны. Еще в школе девочки говорили…

– Очень скоро я все тебе объясню. – Парис снова поцеловал ее, но поцелуй его был горьким на вкус. – А пока, прошу тебя, не спрашивай ни о чем.

– Но, может быть, я могла бы помочь…

– Нет, здесь ты помочь не можешь, та cherie, – грустно засмеялся Парис. – Но обещаю, скоро все будет хорошо. Ты мне веришь?

Она в ответ улыбнулась, гладя его по щеке.

– Да, любимый. Верю.

Шери так безоглядно отдала свою судьбу в руки этого мужчины, что теперь оставалось только слепо ему довериться. Полчаса назад она стояла на тротуаре и самозабвенно целовалась с ним, невзирая на изумленные взгляды прохожих. Потом, в спальне, едва не сошла с ума от страсти… И вот теперь Парис требует от нее сохранить в тайне их отношения. Что же, она готова на такую жертву.

Если бы выбор остался за ней, она предпочла бы кричать о своей любви на каждом перекрестке, писать о ней в газетах крупным шрифтом: «Шери Макдугал и Парис Вилье решили пожениться! Ура! Да здравствует любовь!» Настолько сильно Шери гордилась своим возлюбленным, так хотела поделиться радостью с близкими. Но судьба, увы, рассудила иначе.

Правда, Дженни с детства умела распознавать, когда у подруги есть от нее тайна. И поэтому для Дженни надлежало придумать подходящую легенду о том, что произошло. Но Шери готова была солгать даже лучшей подруге.

Я люблю Париса, думала она. Значит, надо уметь доказать свою любовь.

Шери о многом хотелось расспросить возлюбленного, но она умела ждать.

А Парис тем временем начал опять целовать ее, ласковые теплые пальцы нежно коснулись груди, заставляя все тело трепетать и наливаться жаром. И Шери забыла обо всех сомнениях, отдаваясь неге его объятий.

Позже вечером они поужинали в маленьком уютном ресторанчике. Затем дома посидели перед телевизором, смеясь над ужимками Чарли Чаплина.

Шери почему-то была уверена, что Парис останется на ночь у нее. Но он разочаровал невесту, сказав ей; что ночевать намерен у себя.

– Мне предстоит деловая поездка на пару дней, – объяснил он. – Нужно собраться, чтобы с утра выехать пораньше.

– А тебе обязательно уезжать прямо сейчас? – робко спросила Шери. – Мы же, можно сказать, только что обручились…

– Чем скорее я уеду, тем скорее вернусь обратно, – утешил ее Парис, но от слуха молодой женщины не ускользнула тревога в его голосе.

– Хорошо, пусть так. – Шери прижалась к нему и поцеловала в щеку. – А что у тебя за квартира? Там уютно?

Она надеялась услышать в ответ приглашение поехать с ним, помочь собраться в дорогу, а также провести вместе ночь перед отъездом.

Но Парис почему-то нервно вздрогнул.

– Обыкновенная меблированная комната вроде гостиничного номера. Тебе там не понравится.

– Вообще-то я ничего не имею против гостиничных номеров, – игриво протянула Шери, намекая на паб в Коррингтоне. – Наоборот, они вызывают у меня приятные воспоминания. Но если тебе не нравится твое жилье, почему бы не переселиться ко мне? Нам вдвоем не будет тесно.

– А как же твое обещание сохранить все в тайне? – спросил Парис суховато. – Кроме того, ты узнаешь меня слишком близко, посмотришь, как я разбрасываю одежду по квартире… и раздумаешь выходить за меня замуж. Я не хочу так рисковать. Куда благоразумнее подождать до свадьбы.

– Кто тут опять говорит о благоразумии?

– Кажется, пришло время вспомнить о нем, – ответил Парис, не глядя ей в глаза. – А то, неровен час, случится беда.

– Какая беда? Кроме разве что твоего отъезда на целых два дня! – Шери пыталась обратить все в шутку, но на самом деле ей было как-то не по себе. – Да еще не позволяешь мне перемыть тебе косточек в компании подружек!

Парис взял ее лицо в ладони и серьезно посмотрел в светло-голубые глаза. Его взгляд излучал нежность.

– Как только поженимся, – заверил он, ты будешь рассказывать про меня гадости кому угодно. Придумывать про меня анекдоты. Писать обо мне в газеты. Только потерпи до свадьбы, любимая, прошу тебя.

– Это, конечно, глупости, – потупилась Шери, – но я боюсь тебя потерять. Мне надо привыкнуть к мысли, что ты есть в моей жизни. Хочется схватить тебя обеими руками и никуда не отпускать хотя бы несколько дней.

– Ты меня и не потеряешь, потому что я увезу тебя с собой, в моем сердце. Я буду тебя видеть, как только закрою глаза. А когда вернусь, мы больше не расстанемся до конца жизни… если ты этого захочешь.

Шери прижалась щекой к его груди, слушая удары сердца под шелком рубашки.

– Ты в этом сомневаешься? – шепнула она чуть слышно, закрывая глаза.

О да, думал Парис, входя в свою квартиру. Я в этом сомневаюсь, и еще как. Можно сказать, тащу на плечах гору сомнений. Потому что за последние сутки он несколько раз был на волосок от того, чтобы открыть Шери всю правду.

Хотя, по сути, это был единственный способ покончить с ложью, не дающей ему соединиться с возлюбленной. Однако исход мог оказаться и прямо противоположным: вполне возможно, после его признания Шери просто укажет ему на дверь.

Правду нужно было сказать прежде, чем предлагать руку и сердце. Только полный идиот мог поступить так, как он. Похоже, что любовь к этой белокурой девочке лишила его способности мыслить здраво. Сделала полной противоположностью своему идеалу – сдержанному, расчетливому мужчине, никогда не теряющему голову от женской красоты.

Почему-то теперь все старые принципы потеряли свою ценность. Важным казалось только одно: чтобы Шери принадлежала ему. Так было в Коррингтоне, когда весь остальной мир за стенами гостиничного номера – даже картинная галерея – перестал существовать. А потом Парис проснулся и увидел, что Шери рядом нет.

Дорога в Эдинбург превратилась в сумасшедшую гонку, дважды Парис едва не попал в аварию. Он без конца спорил с собой, пытаясь понять, где же правильный выход. Убеждал себя, что Шери сделала единственно верную вещь. Им надо расстаться, все равно ничего хорошего из их союза не получится. Давняя вражда семей не даст им быть счастливыми. Да что там – не даст просто жить спокойно.

Шери больше всех на свете любит своего деда – не нужно быть психологом, чтобы это понять. Как она отреагирует, узнав, что Парис – внук его злейшего врага? Что Лесли заплатил ему за услугу – опозорить, морально уничтожить Нормана Макдугала? Шери просто решит, что все гадости, которые она слышала про семейство Лесли, – чистая правда. И Парису нечего будет ответить. Вряд ли он даже осмелится посмотреть ей в глаза.

Подобные мысли приводили молодого человека в отчаяние, и он запретил себе им предаваться – как раз тогда, когда с трудом разминулся с огромным трейлером. Кроме того, его гнало вперед острое желание увидеть Шери, во что бы то ни стало увидеть ее еще раз. Выложить ей, что творится сейчас у него в душе. Попросить ее ради всего святого дать ему последний шанс стать честным человеком. Рассказать все как есть, оправдаться перед ней, попросить прощения. И уйти из ее жизни – навсегда.

Но стоило Парису увидеть Шери – как она растерянно обернулась, едва не выронив ключи, и глаза ее стали большими-пребольшими – вся его решимость куда-то подевалась. И вместо того чтобы мужественно сообщить ей всю правду, он сделал ей предложение руки и сердца, сам того не ожидая.