Текст книги "В западне"

– Может быть, эту черту ты от нее унаследовала?

– Жалко, что именно эту. – Шери вздохнула. -Лучше бы у меня была такая же фигура. Моя мать куда красивее меня… Тебе так не показалось?

– Терпеть не могу толстых женщин. – Парис поцеловал ее в губы. – Запомни раз и навсегда: если располнеешь, я умру от горя.

Шери отвела взгляд, краснея от радости.

– Смотри не поддавайся на провокации, – шепнул Парис ей на ухо, на прощание прижимая любимую к груди. – До скорого свидания. Я тебе позвоню.

Шери взяла с туалетного столика подаренное накануне кольцо и решительно надела на палец. В передней уже слышался голос Париса, учтиво желающего Мэри всего самого лучшего.

Совладав с собой, Шери вышла наконец в гостиную. Там ожидала ее мать, потягивая сваренный Парисом кофе. Она сидела на стуле, закинув ногу на ногу, и пытливо поглядывала на дочь. Париса уже и след простыл.

– Шери, малышка, ну разве ты не темная лошадка? Кто бы мог подумать, ведь всегда была такой скромницей!.. Я уж было решила, что моя дочь избрала судьбу старой девы.

Шери чуть заметно вздрогнула.

– Увы, оказалось, что подобная участь меня не прельщает.

– М-да. – Мэри слегка хмурилась, окидывая Шери взглядом. Ничто не ускользало от ее внимания – ни пылающие от смущения щеки дочери, ни небрежность одежды. – Как он там представился? Парис? Странное имя. Что-то из греческой мифологии.

– Так уж его назвала мать, – с вызовом ответила Шери и вздернула подбородок.

– Понятно. – Судя по тону, Мэри развлекал этот разговор. – Имена не выбирают. И не бросайся сразу в бой, дочка. Я же не говорю, что мистер Парис плохой человек только потому, что его так странно зовут. Мать приезжает к тебе не каждый день, а он проживет без тебя еще немного – жил же он как-то до вашего знакомства!.. Вилье, Вилье, – повторила она задумчиво, как будто что-то вспоминая. – Знаешь, мне откуда-то известна эта фамилия. Может, я встречала какого-нибудь Вилье в Италии?

Шери покачала головой.

– Парис живет во Франции, в Лилле. У него там картинная галерея.

– Он связан с миром искусства. Как это романтично, – протянула Мэри с полнейшим равнодушием в голосе. – Кроме того, я встречалась вовсе не с ним. Тот Вилье, которого я знала, был ловким авантюристом. Я с ним познакомилась в казино. Он ободрал меня как липку.

Она отпила еще кофе.

– А где ты познакомилась со своим Парисом? Неужели тоже в казино?

– Представь себе, на балу. А потом оказалось, что мы живем совсем рядом. Такое вот совпадение…

– Мой опыт подсказывает, что совпадений не бывает. – Мэри подозрительно прищурилась. – А что говорит об этом молодом человеке твой дед?

– Он его не видел… пока.

– Это твой жених или просто очередное увлечение?

– Жених, – с гордостью произнесла Шери. -Кроме того, тебе не кажется, что слишком поздно проявлять материнскую заботу о ребенке? Я, в общем-то, совершеннолетняя.

Мэри задумчиво посмотрела на нее.

– Может, ты и права. – Взгляд ее упал на руку дочери, теребящую пояс халата. – Какое красивое кольцо! Откуда оно у тебя?

– Парис подарил.

– В знак любви и преданности. – Мэри улыбнулась. – Как мило с его стороны! Послушай, солнышко, вызови для меня такси. Я, пожалуй, поеду к Норману, а то у меня начинается клаустрофобия в твоей тесной квартирке.

– Подожди минут пять, пока я оденусь, и мы поедем вместе, – попросила Шери. – Мне нужно на работу.

Мэри скривилась.

– Ты собираешься одеться за пять минут? И это моя дочь! Вообще я бы посоветовала тебе уделять побольше внимания своей внешности, тем более если ты вздумала завести себе красавца кавалера вроде мистера Вилье. Разве тебе нравится выглядеть серой мышкой на его фоне? Между прочим, твой отец никогда не видел меня по утрам в халате, без косметики, непричесанную.

– Сомневаюсь, что у меня хватит времени на подобную ерунду, – возразила Шери. – Знаешь, жены художников часто ходят перемазанные в краске, в старых полотняных штанах…

– Пока ты еще не жена художника, – отрезала Мэри. – Приведи себя в порядок, а я сейчас позвоню Норману и скажу, что это я тебя задержала. Тем более нам с тобой есть о чем поговорить. А потом мы с Норманом устроим семейный совет.

– Посвященный мне и моему будущему? – тоскливо спросила Шери. Мэри вздохнула.

– Милая моя, может, я и не самая лучшая мать на свете, но все-таки я твоя мать. Хочешь верь, хочешь нет, но я беспокоюсь о тебе. Так же, как и твой дедушка. Поэтому конечно же мы с ним будем говорить о тебе. И о твоей жизни. Почему бы тебе не принять это как должное и не встретиться с нами, например, за обедом, когда мы все уже обсудим?

Наконец Мэри ушла, оставив после себя слабый запах духов. Шери без сил опустилась в кресло, обняв себя за плечи, словно бы от холода.

Кто бы мог ожидать, что все так получится? – вздохнула она. В кои-то веки ее навестила мать – и именно тогда, когда дочери куда лучше без нее. Теперь все запутается, и придется всем все объяснять…

Шери и без того знала, как трудно будет убедить дедушку, что она наконец встретила мужчину своей мечты. Того, с кем хочет провести свою жизнь. Слишком много «но» появится у консервативного Нормана: одно то, что Шери с Парисом знакомы меньше месяца, возбудит его подозрения… Хотя изо всех людей на свете именно дедушка должен был бы понять внучку. Ведь он сам когда-то влюбился с первого взгляда…

Если бы Шери удалось поговорить с ним первой! Но нет, теперь взбалмошная мать опередит ее, и кто знает, каких ужасов она нарасскажет?

Да уж, ситуация не из простых. Но сейчас было некогда над ней размышлять, хотя Шери, причесываясь перед зеркалом, снова и снова возвращалась мыслями к происшедшему.

Мэри недвусмысленно дала понять, что Парис ей не нравится. Все прежние сомнения Шери в этом человеке сейчас испытывала ее мать, и дочь не могла ее в этом винить. В самом деле, что она знает о своем избраннике?

И еще одно страшное подозрение, разбуженное матерью, шевельнулось в глубине ее души. С чего бы такому мужчине захотеть жениться на девушке вроде Шери? Ведь пожелай он, любая красавица бросится к нему в объятия… А вдруг в романтической истории кроется подвох?

– Но Парис меня любит, – вслух сказала Шери, стараясь отогнать сомнения звуком голоса. – Мы встретились и влюбились друг в друга. Это был перст судьбы.

Однако все волшебство этой ночи в объятиях любимого слегка померкло. И как Шери ни старалась, не могла вернуть его назад.

Она подняла руку с кольцом и полюбовалась на блеск аметиста.

– Мой талисман, – прошептала она, – защити меня.

Шери поднесла кольцо к губам, поцеловала прохладный камень. И сама не заметила, как по щеке ее поползла слезинка.

Едва переступив порог особняка свекра и поставив в передней саквояж, Мэри не стала терять времени понапрасну.

– Сегодня утром я зашла к Шери и застала в ее квартире мужчину, – заявила она Норману.

Тот распорядился отнести саквояж в гостевую комнату и только после этого неторопливо обернулся к Мэри.

– Неужели вы решили стать викторианской матушкой, моя дорогая? Нынче двадцатый век, вы немного отстали от жизни. Мэри нахмурилась.

– При чем тут это? Просто меня волнует, с кем встречается моя дочь. Разве это удивительно? Кроме того, что вы знаете об этом ее увлечении?

– То есть об этом мужчине? Немного, – уклончиво ответил Норман, приглашая сноху в гостиную. – Шери предпочитает пока держать все в секрете, и это ее право.

– В общем-то, я могу понять дочь, – фыркнула Мэри. – Если бы такой красавец принадлежал мне, я бы его держала взаперти, прикованным к кровати, и никому бы не показывала. Кстати, он представился как Парис Вилье.

Норман Макдугал подумал несколько секунд, потом покачал головой.

– Нет, имя мне незнакомо.

– Тогда вам не мешало бы навести о нем справки, – посоветовала невестка. – Он подарил Шери кольцо.

– По случаю помолвки? – удивился Норман. – И моя внучка его носит?

– Да, все именно так. Очень красивая вещь, похоже старинная. – Мэри прищурилась, вспоминая. – Крупный аметист среди сапфиров. Аметист называют вдовьим камнем, но, надеюсь, Шери не суеверна.

– Аметист? – В голосе Нормана что-то неуловимо изменялось. – Вы уверены? А вокруг – сапфиры?

– Уж в чем-чем, а в драгоценных камнях я разбираюсь. А почему вы спрашиваете?

Молчание, повисшее между ними, слегка затянулось.

– Просто это странный камень для кольца по случаю помолвки, – ответил Норман наконец. – Бриллиант смотрелся бы привычнее. Я подумал: может, это просто перстень и не было никакой помолвки.

Мэри поудобнее устроилась в кресле у камина. – Не похоже, что этот мистер Вилье – ценитель традиций. Нам предстоит узнать о нем еще много интересного, поверьте моему предчувствию.

Норман, казалось, не слушал ее. Взгляд его был устремлен на огонь, а губы плотно сжаты, словно он вспомнил что-то неприятное.

Обед в особняке Макдугалов проходил в странной обстановке. Ни общей легкой беседы, ни обычных застольных шуточек, а раньше дедушка часто добродушно подтрунивал над внучкой, она отвечала ему тем же. Однако сегодня Норман молчал, Шери, чувствуя неладное, тоже не говорила ни слова, и только Мэри смеялась и болтала за троих. Но ее веселье казалось несколько наигранным. Теплой семейной трапезы явно не получалось.

Такое ощущение, будто все это уже происходило, думала Шери, вяло ковыряя вилкой в салате. Есть не хотелось, она чувствовала себя актрисой, которая за минуту до выхода на сцену понимает, что не помнит ни слова своей роли. Или моделью, которая выходит на подиум и тут до нее доходит, что она стоит перед публикой в стареньком домашнем халате.

Когда обед завершился, Мэри поднялась из-за стола. Выражение ее лица было неестественно веселым.

– Прошу прощения, но мне пора к массажистке. Еще я сегодня собиралась к визажисту. Запомни, доченька, настоящая леди всегда заботится о своей внешности.

Она ушла стремительно, будто спасаясь бегством, и Шери осталась наедине с дедом.

Некоторое время они сидели друг против друга в молчании. Шери не знала, что сказать, и вертела в руках салфетку, складывая из нее розочку. Впервые в жизни она не решалась заговорить с дедом, а только сидела и ждала его вопросов.

И те наконец последовали.

– Малышка, скажи мне одну вещь.

– Да, дедушка…

– Мы вчера говорили о мужчине, с которым ты встречаешься. Я спросил тебя, насколько это серьезно. Но ты не упомянула, что вы с ним уже живете вместе. Почему?

Шери замялась.

– Ну, потому что мы не то чтобы живем вместе… Он просто зашел ко мне в гости.

– Понятно, – протянул Норман. – Ты позволяешь мужчине использовать тебя, когда ему этого захочется. Безо всяких обязательств, да?

Шери вздрогнула, заливаясь краской.

– Дедушка, как ты можешь такое говорить? Зачем все опошлять?

– Затем, Шери, что, похоже, так оно и есть. Мне кажется довольно пошлым, что моя единственная внучка и наследница пустила в свою постель человека, с которым познакомилась менее месяца назад.

Шери почувствовала, что слабеет. Однако сдаваться она не собиралась.

– Разве это такая уж редкость? Мы влюбились друг в друга с первого взгляда, совсем как вы с бабушкой Марджи. Если бы в ваши времена нравы были менее строгими, вы тоже не стали бы дожидаться…

– Не смей сравнивать! – Норман оборвал ее непривычно резким тоном. – В наши времена, как ты выражаешься, мужчина предлагал женщине не только страсть, но уважение и безопасность.

Он помолчал, сверля внучку взглядом. И Шери постаралась не прятать глаз.

– Что ты знаешь об этом человеке? Твоя мать сказала, что как-то познакомилась с неким Полем Вилье в Монте-Карло. Он был игроком, карточным шулером. Этот Поль не родственник твоему… избраннику?

– Родственник. Поль был его отчимом.

– А кто его настоящий отец?

Шери прикусила нижнюю губу.

– Парис никогда его не видел.

– Понятно, – холодно отозвался Норман, потом перевел взгляд с лица внучки на ее левую руку, мнущую салфетку. – Я вижу, он подарил тебе кольцо Очень необычная вещь, таких на свете мало. Ты знаешь, откуда мистер Вилье взял это кольцо?

Шери поднялась на ноги, хотя ее тело стало как будто ватным. Лицо побледнело, только на щеках горели алые пятна.

– Что ты хочешь сказать? Что Парис украл его?

– Необязательно украл. Может быть, выиграл в карты. – В голосе Нормана звучала странная надежда.

– Ты ошибаешься. Это фамильная вещь, – ледяным тоном ответила Шери – Кольцо досталось Парису по наследству. Такое объяснение тебя удовлетворит?

– Досталось по наследству, – медленно повторил дед. – Но от какого члена семьи, хотел бы я знать?

– А какое это имеет значение? – Внучка упрямо тряхнула головой – Ты же всегда говорил, что только и ждешь, когда ко мне придет любовь Вот, любовь пришла, ты должен радоваться. А вместо этого ты подозреваешь моего любимого во всех смертных грехах.

– Тебе кажется, что я несправедлив к нему. -Норман говорил скорее сам с собой, а не с внучкой и смотрел как бы сквозь нее, так что Шери сомневалась, видит ли ее дед. – Может быть, я и в самом деле несправедлив. Если да, я готов извиниться. Но это произойдет не раньше, чем ты представишь мне этого человека. Мне нужно поговорить с ним и убедиться в чистоте его намерений. Довольно тебе за него заступаться.

Глаза Шери наполнились слезами.

– Хорошо, я передам ему твое приглашение. Но я хочу сказать тебе кое-что раньше, чем вы встретитесь. Я люблю Париса, дедушка. И не могу жить без него.

– Это только сейчас тебе так кажется, девочка, – уверенно произнес Норман. – Многие так думают о своей первой любви. Но им порой проходится не раз ошибиться, прежде чем удается найти свою половинку.

– А если бы тебе такое сказали о бабушке Марджи, ты бы послушал? – воскликнула Шери, принимая вызов. – Да ты спустил бы советчика с лестницы и был бы совершенно прав! Наша любовь с Парисом – это дело нас двоих, и больше ничье.

В глазах Нормана промелькнуло странное выражение, нечто среднее между страхом и гневом.

– Откуда тебе знать? Как можешь ты говорить наверняка?

– Потому что я доверилась Парису так же, как бабушка когда-то доверилась тебе. Я ее внучка, и доверять любимому – это, наверное, у меня в крови… И еще одно. Не называй меня больше девочкой. Я теперь женщина, женщина Париса Вилье!

Норман поднял на нее тяжелый взгляд.

– И тебе неважно, к добру это или к худу?

– Да! – ни секунды не медлила она с ответом. С этими словами Шери направилась к двери, понимая, что еще немного – и она расплачется.

Норман Макдугал какое-то время сидел неподвижно. Потом поднялся, с шумом отодвинув кресло, и направился к телефону.

Глава 12

– Это был самый ужасный день в моей жизни, – жалобно сказала Шери.

– Вот спасибо. – Парис усмехнулся. – Может, мне лучше одеться и уйти?

– Извини, я не тебя имела в виду. – Она торопливо поцеловала жениха в плечо. – Я хотела сказать: все было ужасно до твоего прихода. У меня состоялся очень неприятный разговор.

– Я же тебе посоветовал не поддаваться на провокации, оставляя вас с матерью наедине. – Парис ласково чмокнул ее в ухо. – Нельзя было позволять ей на тебя давить.

– Дело не в маме, – грустно объяснила Шери. – Мы с ней почти и не виделись. После обеда она убежала по своим делам, оставив меня на растерзание деду.

Шери зябко передернула плечами.

– Ох, он разговаривал со мной, как с кем-то чужим, смотрел, недобро прищурившись… Вообще вел себя как прокурор в суде А подсудимым, похоже, был ты.

– И в чем же меня обвиняли? – шутливо отозвался Парис – В чем угодно Тебя назвали лжецом, международным шпионом, а заодно обвинили в воровстве. Полный список преступлений. – Шери невесело улыбнулась. – В конце концов я не выдержала и сбежала. А дома не меньше часа простояла под душем. Ощущение было такое, будто меня вываляли в грязи.

Парис помолчал, затем напряженно произнес:

– Похоже, пришло время поговорить с твоим дедом серьезно.

– Вот и ему так кажется, – призналась Шери. -Знаешь, никак не решалась тебе сказать, но дедушка просил тебя прийти к нему завтра для разговора. Вместе со мной, конечно.

– Ты сказала, что я согласен?

– Нет еще. Хотела сначала спросить у тебя… Дедушка ждет нас к ужину, но мне почему-то не хочется идти. Кажется, я не вынесу всех этих вопросов. Наверное, показания придется давать за жарким, а смертный приговор нам вынесут во время десерта.

– Думаю, нам все же стоит явиться, – задумчиво произнес Парис. – Продемонстрировать наши добрые намерения, помахать оливкой ветвью, так сказать. А вот если мы не придем, то нас признают виновными без суда и следствия.

Шери состроила гримасу.

– Ну да, мы принесем оливковую ветвь, а нас этой ветвью высекут.

– Пустяки, – успокаивающим тоном сказал Парис. – Нам с твоим дедом в самом деле нужно поговорить. После этого проблем не должно остаться.

– Да, не получилось у нас тайной любви, – вздохнула Шери. – Сказка про Амура и Психею не удалась…

– А я не жалею. – Парис притянул ее к себе. – Не всегда хорошо иметь тайны от тех, кого любишь. – Взгляд его затуманился. – Чем больше проходит времени, тем сильнее все запутывается. Лучше уж разрубать узлы одним ударом.

– Ты говоришь, как умудренный опытом старик, – хихикнула Шери.

– Я вовсе не умудрен опытом… По крайней мере, этого не скажешь по количеству глупостей, которые я успел натворить. А что до старости…

Рука Париса, до того спокойно лежавшая на ее талии, скользнула вниз по бедру.

– Ну что, мадам, не желаете ли проверить, гожусь ли я на что-нибудь?

– О да. – Губы Шери разом пересохли. – Да, Парис, иди ко мне…

Следующим утром на работу она не пошла, и Норман не позвонил внучке узнать, что случилось. Должно быть, по-прежнему был рассержен и не хотел делать первого шага к примирению.

Шери ненавидела ссориться с дедушкой – кроме Париса это был ее единственный близкий человек. Но сейчас она утешала себя тем, что после предстоящего разговора все окончательно встанет на свои места. Любимые ею мужчины подружатся, и они втроем заживут единой семьей. Ведь нельзя же не полюбить Париса!

Для торжественного случая Шери надела новое платье – золотистое, красиво сочетающееся с ее бледной кожей, – и кольцо с аметистом.

– Ты выглядишь потрясающе, – сказал Парис, явившийся к ней в дом в черном вечернем костюме. Однако несмотря на улыбку, он держался напряженно.

– Ты тоже очень красив. – Шери запечатлела на его идеально выбритой щеке легкий поцелуй. – Похож на жениха из романов Джейн Остин. Дедушка просто не устоит перед нами.

Перед выходом она взяла из вазы одну из чайных роз – тех самых, подаренных Парисом, – и вставила цветок ему в петлицу.

В машине оба напряженно молчали. Шери очень нервничала. А Парис и вовсе вцепился в руль, как утопающий – в протянутую руку помощи.

– Милый, а ты готов к разговору? – робко спросила она. – Стоит ли так волноваться из-за формального благословения. Может быть, махнуть на этот разговор рукой и повернуть обратно? Главное у нас есть, и это – наша любовь.

– Я готов к разговору, – твердо ответил Парис. – И он должен непременно состояться. Я уверен в этом как ни в чем другом! Но, Шери… сначала я хочу тебе кое в чем признаться.

– Надеюсь, не в том, что у тебя уже есть во Франции красавица жена и десять детей? Потому что дедушка… как бы это сказать… слегка старомоден. Вряд ли он тогда одобрит наш союз.

Парис покачал головой. Он уже собрался с духом, чтобы заговорить, но тут Шери воскликнула:

– Да мы уже приехали!

И в самом деле особняк Макдугалов показался из-за поворота.

Берясь за дверной молоток, Шери спросила:

– Так что ты мне хотел сказать?

– Нет, не сейчас, – покачал головой ее жених. – Наверное, лучше мне сначала встретиться с твоим дедом.

Он положил руки на плечи молодой женщине и серьезно посмотрел ей в глаза.

– Помни одно, Шери: я тебя люблю. Что бы ты сейчас ни услышала, что бы ни случилось, прошу тебя, помни об этом;

– Не пугай меня, – прошептала она, приникая головой к его груди. – Все будет хорошо, Парис. Я это знаю.

Горничная отворила дверь, и Шери повела жениха по просторному холлу к дверям столовой.

– Смотри, как все благопристойно, – шепнула она, пытаясь развеселить Париса. – Не видно ни одного наемного убийцы с отравленным кинжалом или шпиона в черной маске. Может, мы ошиблись и дедушка назначил нам другой день?

– А может, он просто осторожен и пошлет мне отравленный кубок за ужином, – усмехнулся Парис. – Но ты права, все действительно будет хорошо.

Кажется, они и впрямь волновались понапрасну. В просторной столовой горели свечи, и сам Норман поднялся навстречу молодым людям из-за накрытого стола.

Шери представила мужчин, и они обменялись любезным рукопожатием, при этом меряя друг друга взглядами.

– С моей снохой Мэри вы уже знакомы, – сказал Норман, и мать Шери подошла поприветствовать гостя.

Парис отвесил легкий поклон и склонился поцеловать ей руку.

– Да, мы уже были представлены друг другу, – улыбнулась Мэри, как всегда элегантная в облегающем черном платье, с бриллиантовым колье на шее. – Можно сказать, мы с мистером Вилье – старые друзья. Рада видеть, мистер Вилье, что вы оделись к ужину совсем иначе, чем одеваетесь к завтраку.

– Больше гостей сегодня не будет, – сообщил Норман. – Я хотел устроить ужин в семейном кругу. Не желаете ли шерри?

– Благодарю.

Парис взял бокал, но бдительности не потерял. Шестое чувство говорило ему, что эти приветливые люди припасли для него острый нож за пазухой, несмотря на любезный тон и ласковые улыбки.

– Надеюсь, у нас будет возможность поговорить наедине, мистер Макдугал? – спросил он как бы невзначай. – Например, после ужина.

– О, я полагаю, у нас не будет нужды уединяться и секретничать, – протянул Норман. – Все, что должно быть сказано, мы обговорим прямо за ужином. Здесь все свои, а меж своими не должно быть тайн. Вы что-то хотели у меня спросить, не так ли?

Брови Париса против его воли поползли вверх, но тон оставался спокойным. Он слишком долго готовился к этой встрече, чтобы Позволить себе потерять контроль над собой.

– Да, именно так. Но я планировал это сделать немного иначе.

– Мужской разговор, бренди и сигары? – усмехнулся старик, но в этой улыбке не было ни веселья, ни дружеской приязни. – А я, как назло, не люблю кулуарных разговоров. Говорите же, зачем вы явились, мистер Вилье. Я внимательно вас слушаю.

– Хорошо. – Парис держал себя в руках, и голос его звучал ровно. – Если вы хотите сейчас услышать всю правду, я покоряюсь. Дело в том, что мы с вашей внучкой Шери любим друг друга. Я пришел просить у вас разрешения сочетаться с ней браком.

– И это вся правда? – Норман странно улыбнулся. – Правда, только правда и ничего кроме правды? Почему-то мне не верится.

– Дедушка! – запротестовала Шери.

– Помолчи, моя милая. – В голос Нормана зазвенела сталь. – Боюсь, у меня есть для тебя неприятный сюрприз. Дело в том, что твой жених вовсе не тот, за кого себя выдает. Похоже, ты уже знаешь, что он не француз. Но известно ли тебе, «что Вилье – это не настоящая его фамилия, а только унаследованная от приемного отца?

– Да, – с вызовом сказала Шери., – Известно!

– А знаешь ли ты, как его настоящая фамилия? Пожалуй, что нет. Мистер… Вилье, не будете ли вы так любезны просветить вашу невесту?

В голосе старика было столько яда, что Парис вздрогнул. Но он выдержал его взгляд, не опуская глаз, затем повернулся к побледневшей Шери.

– У меня нет тайн от тебя. Мою мать звали Беатрис Лесли, та chene. Она была младшей дочерью Малкома Лесли. – Парис взглянул на Нормана, стоящего, скрестив руки на груди. -Это вы хотели услышать?

– Да, и не только это, – кивнул Норман, напоминающий статую Правосудия. – Не думайте, что разговор доставляет мне удовольствие. Я очень люблю мою внучку, о чем, я полагаю, вы знали с самого начала. Больше всего на свете мне не хотелось бы ранить ее чувства, но, боюсь, теперь без этого не обойтись.

В комнате было жарко натоплено, чтобы угодить изнеженной Мэри. Но Шери внезапно пробрала ледяная дрожь.

– Я не понимаю, что происходит, – недоуменно прошептала она. – О чем вы говорите?

– Мы говорим об обмане, – пояснил Норман мрачно. – О подлом обмане, который замыслил мстительный негодяй и взялся осуществить его корыстолюбивый внук. Твоего возлюбленного, Шери, наняли, чтобы он соблазнил тебя. Малком посулил ему выкупить его картинную галерею, находящуюся на грани краха. Такова была цена твоей невинности. Разве не так, мистер Парис Лесли? Вам есть что возразить? Или я ошибся и вам обещали что-то еще за совращение моей внучки? Но, может быть, я оболгал вас, тогда успокойте же вашу невесту. Скажите ей, что я лгу.

Шери смотрела на своего избранника огромными от отчаяния глазами. Она все еще не верила. Парис сглотнул ком в горле и сказал:

– Он не лжет, Шери.

– Нет! – Из ее уст вырвался крик, полный боли. – Нет, лжет! Вы все лжете мне! Парис, скажи, что все это не так, скажи мне…

– Это так, любовь моя, – покачал головой Парис. – Точнее, было так в самом начале. Но теперь все изменилось. Все изменилось после того, как я полюбил тебя. Ты должна поверить мне. Ты же знаешь правду.

– Поверить?.. – Голос ее сорвался. – После того как ты обманывал меня столько времени? После того как ты променял меня на деньги? Как я могу верить тебе после всего этого хоть на миг?

Она закрыла лицо руками, и Мэри бросилась к дочери, обняла ее за хрупкие плечи. Красивое лицо женщины исказилось от ярости.

– Почему бы тебе не убраться отсюда? крикнула она Парису. – Мало ты причинил ей зла, подлец!

Парис смотрел только на Нормана.

– Я сам хотел вам сказать об этом сегодня вечером, но собирался сделать все иначе. Не при Шери. Потому что знал, как ей будет больно, и жалел ее. А вот вы ее не пожалели…

– Не тебе говорить о жалости, – оборвал его старик. – Шери имеет право знать, что за человек ее любовник. Чтобы потом мерзавец не прикидывался невинно оклеветанной овечкой.

– Оскорбляйте меня сколько хотите, – тихо отозвался Парис. – Все равно не найдете слов хуже, чем я сам находил для себя. Но времена предательства прошли. Мой дед уже знает об этом. Теперь я хочу только одного – жениться на Шери, и я это сделаю, с вашим позволением или без него.

– Только через мой труп! – прорычал Норман. – Поищи другую богатую наследницу, чтобы спасти свой бизнес. Твой отчим хорошо научил тебя шулерскому ремеслу. Тебе даже почти удалось выиграть мою девочку. Ты хотел использовать мою любовь к внучке, чтобы управлять мной, но этого не будет. Ты не получишь ни ее, ни ее денег! Видишь, я знаю больше, чем ты думал, и причина того очень проста.

Норман пересек столовую и распахнул еще одну дверь.

– Теперь вы можете войти, – сказал он. И в столовую медленно вошел Малком Лесли в сером костюме, опираясь на массивную трость. На лице его застыла воистину дьявольская усмешка.

Парис замер как вкопанный.

– Ах, так вот откуда у мистера Макдугала столько информации, – наконец произнес он. – Поздравляю, дорогой дедушка. Вам в самом деле удалось меня удивить. В цирке бы выступать с таким талантом.

Малком бросил на него торжествующий взгляд.

– А ты думал, я позволю тебе так просто ускользнуть от меня? И разве я мог отказать себе в удовольствии посмотреть в глаза старине Норму, когда он узнает, что его драгоценную девочку соблазнил бастард моей дочери! – Старик хрипло рассмеялся. – Пожалуй, ты все-таки сделал свою работу, малыш, даже лучше, чем я думал.

Внезапно раздавшийся голос Шери был очень тихий. Однако все посмотрели в ее сторону.

– Почему вы так ненавидите меня, мистер Лесли?

Малком прищурившись уставился на нее. Шери была очень бледна, на ресницах ее еще блестели слезы, но она уже полностью владела собой. На руке ее, прижатой к груди, поблескивал аметист – подарок Париса. Взгляд Малкома остановился на кольце.

– Это кольцо… Где ты взяла его?

– Мне отдала его тетя Бет, – ответил Парис за свою невесту. – Она просила подарить кольцо моей любимой женщине. Что я и сделал.

– Бет не имела права! Она поступила как воровка! – Малком жадно глотнул воздух, словно задыхаясь. – Это кольцо я подарил… моей Маргарет.

– Оно вас и выдало, – мрачно пояснил Норман. – Марджи его носила, когда познакомилась со мной. Я хорошо его помню. Как только увидел кольцо, я сразу догадался, кто стоит за всем этим.

Он взглянул на Малкома с откровенной ненавистью. Затем, усмехнувшись, обратился к Парису:

– Но твой дед обманул тебя, юноша, он ведь всегда обманывает. Для него это обычное дело. Он не даст тебе ни гроша, как, впрочем, и я не позволю тебе больше приближаться к моей внучке. Сегодня же она улетает в Америку со своей матерью.

Парис не отрываясь смотрел на своего деда.

– Маргарет вернула тебе кольцо, когда расторгла помолвку, и ты отдал его своей жене, моей бабушке. Но она никогда не носила его, потому что чувствовала: раньше оно принадлежало другой женщине. Той, которую ты на самом деле любил. А до чувств жены тебе никогда не было дела.

– Мне ни до кого, кроме Маргарет, не было дела, – хрипло подтвердил Малком. Он сделал неверный шаг вперед, протянул высохшую руку к Шери, словно хотел к ней прикоснуться. – Пусть она носит это кольцо, – прошептал старик. – У нее те же глаза. И те же губы… Марджи, о, моя Марджи…

– Нет! – возразил Парис, становясь у него на пути. – Это Шери. Моя Шери, женщина, которую я люблю.

– Как ты смеешь? – взорвался Норман. – После всего зла, что ты причинил ей!

– Я не оправдываю моего поведения, – покачал головой Парис. – Когда я увидел Шери в первый раз, я действовал по наущению деда, и мне смертельно стыдно в этом признаваться. Но потом я следовал только велению собственного сердца.

Он тряхнул непокорными кудрями.

– Да, сначала я согласился на план Малкома, чтобы сохранить галерею. Тогда это было все, что для меня имело значение, дело моей жизни. Но знакомство с Шери многое изменило. Теперь она значит для меня больше, чем все галереи мира, и так будет всегда, даже если она прогонит меня прочь, на что имеет полное право. Но моя жизнь станет пустой без нее.

Он справился с собой и посмотрел в глаза Норману.

– Я пришел сегодня к вам просить руки вашей внучки. И несмотря ни на что, продолжаю надеяться на ваше согласие.

Ему ответил Малком:

– Забудь об этом. Все кончено – для тебя. Ты ничего не получишь от Макдугала, а как только я разберусь с твоей чертовой галереей, тебе придется пойти побираться. Впрочем, можешь устроиться куда-нибудь младшим клерком. На это даже можно содержать жену, если она неприхотлива.

Он снова засмеялся, и смех его напоминал кашель больного.

– Ты еще трижды проклянешь тот день, когда посмел противоречить мне. Вы все пожалеете, слышите?

Старик окинул присутствующих злобным взглядом.

Шери тем временем высвободилась из объятий матери и шагнула к Парису. Теперь они стояли друг против друга, не замечая никого вокруг.

– Ты об этом хотел мне сказать в машине? Парис смотрел ей в глаза с болезненной нежностью.