Текст книги "Обольщение"

Глава 19

– Мы все так волновались, миледи, боялись, что с вами что-то стряслось. Вы даже не можете себе представить. Конюхи были вне себя, когда ваш мерин пришел один. Они кинулись искать вас, но нигде никого не нашли. Поехали к старой Бесс, и она так разволновалась, узнав, что вы не вернулись домой.

– Я прошу прощения, Мэри, что вызвала такой переполох.

Софи вполуха слушала болтовню горничной. Все ее мысли были направлены на предстоящую беседу с мужем. Итак, он ей не поверил. Не стоило и надеяться, что он поверит, будто ее сбросил мерин. И что же теперь рассказать ему, лихорадочно соображала Софи.

– А потом главный конюх, трубным голосом всегда что-то пророчащий, заявил, что надо искать в пруду ваше тело. Бог мой, я чуть не умерла на месте, услышав такое. Но вся эта суматоха пустяки по сравнению с тем, что началось, когда появились его светлость. Даже те, кто служил здесь при первой графине, говорят, что никогда не видели его светлость в такой ярости. Он грозился выкинуть всех на улицу. И был близок к выполнению своей угрозы.

Подробное описание событий дня прервал стук в дверь. Мэри открыла, оказалось – это горничная с подносом для чая.

– Давай я возьму. А ты ступай. Графине надо отдохнуть. – Мэри закрыла дверь и поставила поднос на стол. – О, смотрите-ка, кухарка положила для вас печенье. Поешьте, подкрепитесь.

Софи посмотрела на чайник и почувствовала тошноту.

– Спасибо, Мэри. Я не хочу есть.

– Это, наверное, от удара головой, – заметила Мэри со знанием дела. – Действует на желудок, я знаю. Но выпейте по крайней мере чашку чаю.

Дверь снова открылась, Джулиан вошел без стука. Он все еще был в костюме для верховой езды и, очевидно, слышал последние слова горничной.

– Иди же, Мэри. Я прослежу, чтобы она выпила чай. Испуганная его появлением, горничная присела в реверансе и попятилась к двери.

– Да, милорд, – пролепетала она, берясь за ручку двери. Девушка уже выходила, потом остановилась:

– Мы все очень беспокоились за мадам.

– Я знаю, Мэри. Но сейчас она дома, в безопасности, и надеюсь, все вы будете гораздо лучше заботиться о ней в будущем, не так ли?

– О да, милорд. Мы не будем спускать с нее глаз.

– Вот и хорошо. А теперь можешь идти, Мэри.

Девушка не мешкая удалилась.

Софи стиснула лежащие на коленях руки, когда дверь за горничной закрылась.

– Не надо пугать слуг, Джулиан, Они все хотели как лучше. И то, что сегодня случилось, не их вина. Я… – Она откашлялась. – Я ведь ездила по этой дороге десятки раз. И незачем было брать с собой конюха. И потом, это деревня, не город.

– Но почему тебя не нашли? Не нашли в бессознательном состоянии где-нибудь по дороге к Бесс? – Джулиан уселся в кресло у окна, окинул комнату взглядом:

– Я вижу, ты кое-что поменяла здесь, и не только здесь, моя дорогая.

Быстрая смена темы смутила Софи.

– Я надеялась, что ты не будешь возражать, – проговорила она немного напряженным голосом. У нее было ужасное предчувствие, что он решил вывести ее из себя, чтобы она сама во всем призналась.

– Нет, Софи, я, конечно, не возражаю. Одно время я просто ненавидел этот дом. – Взгляд Джулиана снова обратился к ее взволнованному лицу. – Любым переменам в аббатстве я буду только рад. Уверяю тебя. Ну как ты себя чувствуешь?

– Очень хорошо, спасибо. – Слова застревали у нее в горле.

– Я рад это слышать. – Он вытянул ноги в сапогах и откинулся в кресле. Пальцы сложил пирамидкой перед собой. – Ты всех заставила переволноваться. Ты знаешь?

– Я сожалею об этом. – Софи глубоко втянула воздух и попыталась вспомнить подробности своей истории. Она считала, чем больше подробностей будет в ее рассказе, тем легче ей удастся выпутаться. – Похоже, какое-то животное испугало мою лошадь. Наверное, белка. Но такого никогда не случалось. Потом, не забывай, я довольно искусная наездница.

– Да, я нередко восхищался твоим умением ездить верхом, – согласился Джулиан.

Софи почувствовала, как покраснела.

– Да, и вот что случилось сегодня. Я ехала от Бесс, купив у нее много трав, и раскладывала пакетики по карманам юбок. Я боялась, как бы по дороге они не выпали. Понимаешь?

– Понимаю.

Софи смотрела на него и чувствовала, как его взгляд гипнотизирует ее. Он был так серьезен и терпелив, но она понимала – это терпение хищника. И она убегала от него как жертва.

– И… Я думаю, что отвлеклась от дороги, когда завозилась с пакетиком сухого ревеня… Да, наверное, это был ревень… как вдруг мерин испугался. И я не удержалась на нем.

– Значит, ты упала на землю и ударилась головой?

Софи вдруг вспомнила его слова: «Но ведь тебя не нашли на дороге…»

– Нет, не совсем так, милорд. Я начала сползать с седла. Но, видимо, мерин пронес меня еще сколько-то по лесу, и уже потом я выпала из седла.

– Может, я помогу тебе, сообщив, что я полчаса как вернулся с дороги, которая ведет к домику Бесс.

Софи с чувством неловкости посмотрела на мужа:

– Ты ездил?

– Да, Софи. Не сомневайся. С факелом. И рядом с прудом, кстати, нашел интересные следы. Похоже, еще какая-то лошадь с наездником были сегодня на той же дороге.

Софи вскочила:

– О Джулиан! Ради Бога! Не говори мне больше ничего сегодня. И не спрашивай. Я не могу говорить… Я слишком устала. Я сказала не правду, что хорошо себя чувствую. Я чувствую себя совершенно разбитой.

– Возможно. Но очевидно, это не из-за того, что ты ударилась головой. – Голос Джулиана стал еще тише. – Может быть, ты себя плохо чувствуешь из-за того, что волнуешься, дорогая? Так вот, я даю слово: тебе не следует так переживать.

Софи не поверила в мягкость его слов.

– Я не понимаю, что ты подразумеваешь под этим.

– А почему бы тебе не подойти и не посидеть рядом со мной, пока ты не успокоишься? – Он протянул ей руку.

Софи долго смотрела на его руку, потом перевела взгляд на его лицо. Нет, она должна быть сильной.

– Но ведь… Но ведь в кресле для меня нет места, Джулиан.

– Я тебя жду, Софи. Все не так мрачно и не так сложно, как тебе кажется.

Она сказала себе, что совершит ошибку, если подойдет к нему. Последние силы оставят ее, если она разрешит ему приласкать себя сейчас. Но ей хотелось снова оказаться в его объятиях, и протянутая им рука – это такой соблазн, которому невозможно сопротивляться.

– Я бы лучше немного полежала, – отозвалась Софи, шагнув к Джулиану.

– Да, ты скоро отдохнешь, малышка. Я тебе обещаю. Он ждал с хитроватым выражением безграничного терпения, когда Софи сделала второй… третий шаг к нему.

– Джулиан, мне не следует этого делать, – сопротивлялась Софи, когда его пальцы обхватили ее запястье.

– Я же твой муж, моя дорогая. – Он посадил ее к себе на колени и положил ее голову на свое плечо. – С кем, если не со мной, ты могла бы поговорить о том, что на самом деле случилось сегодня?

Софи потеряла последние остатки стойкости. Слишком много ей сегодня пришлось пережить: похищение, угроза изнасилования, бегство, ее палец на спусковом крючке пистолета, мысль о том, что она не может убить Уэйкота, – все происшедшее отняло у нее слишком много сил.

Если бы Джулиан кричал на нее или был в холодной ярости от гнева, у нее нашлись бы силы сопротивляться. Но против его успокаивающего нежного тона она не могла устоять. Она уткнулась лицом в ямку между его шеей и ключицей и закрыла глаза. Его руки надежно обнимали ее, а широкие плечи, как никогда прежде, обещали защиту.

– Джулиан, я люблю тебя, – проговорила она ему в рубашку.

– Знаю, дорогая. Знаю. Так что расскажи мне все. Всю правду, да?

– Не могу, – сказала она непреклонно.

Он не стал спорить. Просто сидел и гладил ее по спине своей рукой. В комнате было тихо, и Софи почувствовала, что напряжение отпускает ее.

– Ты доверяешь мне, Софи?

– Да, Джулиан.

– Тогда почему не расскажешь все, что сегодня случилось?

Она подавила вздох.

– Я боюсь, милорд.

– Меня?

– Нет.

– Я рад. По крайней мере уже хорошо. – Он помолчал, а потом задумчиво произнес:

– Некоторые жены на твоем месте имели бы основания бояться именно мужей.

– В том случае, если мужья не уважают жен, – сказала быстро Софи. – Несчастные, мужья не доверяют им. Мне их жаль.

Джулиан тихо не то застонал, не то засмеялся и потянул бархатную ленточку на халате Софи.

– Ты, конечно, не из тех женщин, дорогая. Я тебя уважаю, ценю и доверяю тебе.

– Во всяком случае, ты так говоришь. – И Софи печально подумала, как хорошо было бы добавить к этому списку еще и «люблю».

– Да, ты совершенно права, что не боишься меня. Я прекрасно понимаю, что ты ничего плохого не совершила. Ты ведь никогда не предала бы меня, Софи?

Ее пальцы вцепились в его рубашку.

– Нет, Джулиан. Никогда. Никогда – ни в этой жизни, ни в другой. Я очень рада, что ты понимаешь.

– Я понимаю, моя радость. – Он снова умолк и долго молчал, а Софи еще больше расслабилась под его успокаивающими руками. – К несчастью, хотя я полностью доверяю тебе, мое любопытство разбужено. Я действительно должен знать, что с тобой случилось. Признай же наконец, что я твой муж, Софи. И это звание обязывает меня быть твоим защитником.

– Пожалуйста, не заставляй меня говорить. Со мной все в порядке. Я клянусь.

– Я не собираюсь заставлять тебя что-то делать. Давай лучше порассуждаем логически.

Софи сжалась:

– У меня нет желания.

Он не обратил внимания на ее протест:

– Ты говоришь, что не хочешь рассказывать всю историю, потому что боишься. Однако ты также утверждаешь, что боишься не меня. Поэтому можно сделать вывод, что ты боишься кого-то еще. Ты не веришь, что я способен тебя защитить, дорогая?

– Нет, не в этом дело, Джулиан. – Софи вскинула голову. Она не сомневается в его способности защитить ее, и он должен знать это. – Я прекрасно понимаю, что ты пойдешь на все, чтобы меня защитить.

– Правильно, – кивнул Джулиан. – Ты для меня важнее всего на свете, Софи.

– Я понимаю, Джулиан. – Она слегка коснулась живота. – Ты, без сомнения, беспокоишься о наследнике. Но тебе не надо волноваться о ребенке. Правда…

Зеленые глаза Джулиана гневно блеснули. Но тут же гнев этот погас. Он взял ее лицо в ладони.

– Давай объяснимся, Софи. Ты для меня важна, потому что ты, Софи, – моя дорогая, необычная, честная, любимая жена, а не потому, что ты носишь моего ребенка.

– Ох. – Она не могла отвести глаз от его ясного взгляда. Еще немного, и он признается ей в любви. Никогда прежде он не был так близок к признанию. – Спасибо, Джулиан.

– Не благодари меня. Это я тебя должен благодарить. – Он прижался к ней губами в долгом нежном поцелуе. Когда он поднял голову, его глаза блестели. – Ты очень отвлекаешь меня, дорогая. Но пожалуй, на этот раз я смогу сопротивляться какое-то время.

– Но, Джулиан…

– Теперь надо закончить нашу игру. Ты боишься еще кого-то, кто был возле пруда. И ты боишься не за себя, значит – за меня.

– Джулиан, ну, пожалуйста, я прошу тебя…

– Если ты боишься за меня и в то же время не предупреждаешь честно об опасности, делаем вывод, что ты боишься не прямого нападения на меня. Ты же не будешь скрывать то, что важно для моей безопасности? Так?

– Да, милорд. – Теперь она поняла всю безнадежность попытки скрыть правду. Охотник подошел к жертве совсем близко.

– Итак, у нас остается только одно, – продолжал Джулиан рассуждать, используя железную логику. – Ты боишься, что я вызову на дуэль таинственного третьего.

Софи сползла с его колен, взялась за его рубашку:

– Джулиан, ты должен мне поклясться, что не сделаешь этого. Ты должен пообещать мне хотя бы ради нашего пока не родившегося ребенка. Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью. Ты меня слышишь?

– Это, Уэйкот, да?

Глаза Софи расширились.

– Как ты догадался?

– Это не так уж трудно. Что же случилось на дороге?

Она беспомощно посмотрела на него. Вся нежность исчезла из глаз Джулиана, словно ее и не бывало. Вместо этого она увидела холодный взгляд хищника. Он выиграл в поединке с женой и теперь разрабатывает стратегию будущего мщения своему заклятому врагу.

– Я не позволю тебе вызвать его на дуэль, Джулиан! Ты не встанешь под пулю Уэйкота! Ты понимаешь?

– Что случилось на дороге?

Софи едва сдерживала рыдание.

– Джулиан, пожалуйста…

– Что сегодня случилось, Софи?

Он не повышал голоса, но она чувствовала, что его терпение на исходе. Он должен получить ответ на свой вопрос. Софи поднялась. Он следил за ее лицом, за тем, как она беспомощно прячет глаза. Она медленно пересекла комнату, встала у окна, устремив взгляд в ночь. Коротко и ясно рассказала ему, что произошло.

– Он убил их, Джулиан, – закончила она и сцепила руки перед собой. – Он убил их обеих. Утопил Элизабет, потому что она дразнила его тем, что хочет избавиться от его ребенка. И он убил мою сестру, потому что видел в ней игрушку.

– Я все знаю о твоей сестре. Я сложил вместе кусочки мозаики перед отъездом из Лондона. И раньше догадывался о том, что на самом деле случилось с Элизабет в ту ночь. Только не мог поверить, что один из ее любовников мог зайти так далеко.

Софи уткнулась лбом в холодное стекло:

– Боже, помоги мне. Я не смогла нажать на спусковой крючок, когда у меня был такой шанс. Я оказалась трусихой.

– Нет, Софи, ты не трусиха. – Джулиан подошел к ней. – Напротив, ты самая храбрая из всех женщин. И я доверил бы тебе и свою жизнь, и свою честь. Сегодня вечером ты поступила очень достойно. Никто не может стрелять хладнокровно в человека. Не важно, кто он.

Софи медленно повернулась и неуверенно посмотрела на него:

– Но если бы я его застрелила, все было бы кончено. И мне не пришлось бы беспокоиться за тебя.

– Тогда ты жила бы с сознанием, что убила человека. А я не хотел бы тебе такой судьбы, моя дорогая, не важно, что Уэйкот не заслуживает снисхождения.

– Джулиан, я должна тебе сказать, – в ее голосе звучало нетерпение, – что меня не так уж беспокоит, достойно ли я себя вела. Другое – я могла бы закончить это раз и навсегда. Этот человек убийца, и он на свободе.

– Но ему не так долго осталось быть на свободе.

Софи охватило волнение.

– Джулиан, пообещай мне, что не вызовешь его. Уэйкот может убить тебя даже на честной дуэли, хотя драться по правилам не в его характере.

Джулиан улыбнулся:

– Насколько я понимаю, в данный момент он совсем не годится для дуэли. Ты сказала, что он без сознания. Я правильно тебя понял? Я могу догадаться, что в таком состоянии он пробудет еще некоторое время. Мне самому довелось испытать действие твоего чая, не так ли?

– Не смейся надо мной, Джулиан.

Он поймал ее за запястье и положил ее руки к себе на грудь:

– Я не смеюсь. Просто я очень благодарен тебе, что ты цела и невредима. Одному Богу известно, что я пережил сегодня, услышав, что ты пропала.

Она не могла успокоиться, зная, что его ждет впереди.

– Что ты будешь делать, Джулиан?

– Это зависит от того, как долго он проспит.

Софи нахмурилась:

– Я думаю, еще часа три-четыре.

– Прекрасно. Им я займусь позднее. – И он стал развязывать ленточки на ее халате. – А этим временем я немного подкреплю себя, убедившись, что ты невредима.

Софи смотрела на него очень серьезным взглядом, а халат спадал с ее плеч.

– Джулиан, дай слово чести, что ты не вызовешь Уэйкота на дуэль.

– Не беспокойся об этом, моя дорогая. – Он поцеловал ее в шею.

– Поклянись, Джулиан. Дай слово.

Сейчас у нее не было другого желания, кроме как оказаться в объятиях Джулиана. Но его клятва была важнее. И она стояла непреклонно, не обращая внимания на жаркие прикосновения его губ к ее коже.

– Не думай об Уэйкоте. Я все улажу. Никогда больше он не попадется на твоем пути.

– Черт побери, Джулиан! Я получу, наконец, от тебя обещание не вызывать его на дуэль?! Твоя безопасность для меня важнее, чем глупое мужское чувство собственного достоинства. Тем более дуэли ничего не решают. Но ты так легко можешь погибнуть. Поклянись, Джулиан, что не вызовешь Уэйкота.

Его губы замерли на ее плече. Он медленно поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз. Впервые за все это время он нахмурился:

– Я не такой уж плохой стрелок, Софи.

– Меня не волнует меткость твоей стрельбы. Я против того, чтобы ты рисковал. Категорически.

Он медленно поднял брови:

– Да?

– Да, черт побери! Я не хочу потерять тебя в глупой дуэли с мошенником. Я чувствую то же, что ты испытывал тем утром, когда я встречалась с Шарлоттой Физерстоун. И этого я не вынесу.

– Я даже не представлял, насколько ты можешь быть непреклонной, моя дорогая, – сухо сказал Джулиан.

– Твое слово, Джулиан! Дай мне его. Сдаваясь, он вздохнул:

– Ну хорошо, если для тебя это так много значит, клянусь не вызывать Уэйкота драться на пистолетах.

Софи закрыла глаза с необыкновенным чувством облегчения:

– Спасибо, Джулиан.

– А теперь мне будет позволено заняться любовью с моей собственной женой?

Она томно улыбнулась:

– Да, милорд.

Джулиан приподнялся на локте, поглядел на взволнованное лицо Софи. Блеск ее глаз, который всегда возникал после занятий любовью, исчез, снова сменившись озабоченностью. Ему было приятно сознавать, как важна для нее его безопасность.

– Ты будешь осторожен, Джулиан?

– Вполне.

– Может, тебе взять с собой кого-то из конюхов?

– Нет, это дело касается только Уэйкота и меня. Я сам справлюсь.

– Но что ты сделаешь? – с жаром спросила она.

– Заставлю его оставить страну и перебраться в Америку.

– А как ты можешь его заставить?

Джулиан наклонился над ней:

– Перестань задавать столько вопросов, любовь моя. У меня нет времени отвечать на них. Я отчитаюсь перед тобой, когда вернусь. Торжественно обещаю тебе. – Джулиан еще раз коснулся губами ее губ. – А теперь отдыхай.

– Смешное приказание. Я глаз не сомкну, пока ты не вернешься.

– Тогда почитай хорошую книжку.

– Уоллстоункрафт, – пригрозила Софи. – Я буду изучать права женщин, пока ты не вернешься. И то, как их защищать.

– Да, при такой угрозе я потороплюсь вернуться. – Джулиан встал. – Я не могу допустить, чтобы эта чушь о правах женщин, которыми ты и так пользуешься сполна, развращала тебя дальше.

Она села и взяла его за руку:

– Джулиан, я боюсь.

– Знакомое чувство. Я испытал нечто подобное, когда приехал сюда и не нашел тебя. – И он медленно отнял свою руку и стал одеваться. – Но тебе нет нужды бояться. Я обещал, что не вызову его на дуэль.

– Да, но… – Она осеклась, прикусив нижнюю губу. – Но мне все это не нравится, Джулиан.

– Все скоро завершится. – Он застегнул бриджи, сел в кресло и натянул сапоги. – Я вернусь до зари. Если, конечно, ты не настолько отравила Уэйкота своим чаем, что он не в силах понимать простой английский язык.

– Я дала ему меньшую дозу, чем тебе, – сказала она, чувствуя неловкость. – Я боялась, что он заметит странный вкус.

– Ах, как некстати. Я бы предпочел, чтобы он также страдал от головной боли, как я.

– Так ты был пьян, – объяснила она. – Вино влияет на воздействие трав. Уэйкот пил только чай, и он проснется с совершенно ясной головой.

– Я это запомню.

Он прошел к двери, немного задержался и обернулся. Его вдруг охватило странное чувство: она – его собственность. А после этого его захлестнула небывалая волна нежности. Софи была для него всем. В мире нет ничего важнее, чем его милая, умная, нежная, страстная жена.

– Ты что-то забыл, Джулиан? – спросила она из кровати.

– Только одно, – тихо сказал он затем убрал руку от двери, вернулся к ее кровати, склонился и еще раз нежно поцеловал Софи в мягкие губы. – Я люблю тебя.

Он увидел, как ее глаза удивленно расширились. Но у него уже не было времени отвечать на ее вопросы, что-то объяснять. Он снова пошел к двери, открыл ее.

– Джулиан, подожди.

– Я скоро вернусь, дорогая, и мы поговорим.

– Нет, подожди, Я еще кое-что должна тебе сказать. Изумруды.

– А что изумруды?

– Да я чуть не забыла. Они у Уэйкота. Он украл их в ночь убийства Элизабет. Они в корзине на очаге. Как раз под его пистолетом.

– Интересно. Не забыть бы захватить их с собой, – сказал он и вышел в прихожую.

Руины старого нормандского замка являли собой мрачную груду камней, которые отбрасывали зловещие тени в бледном лунном свете. Впервые за эти годы Джулиан испытал здесь те же чувства, что испытывал еще мальчиком: здесь легко можно поверить в привидения. Мысль, что Софи схватили и держали здесь, подлила масла в огонь его гнева. Он сумел скрыть от Софи ярость, охватившую его, поскольку он понимал – это ее встревожит. Он собрал всю свою волю в кулак, когда Софи рассказывала ему о своих злоключениях. Теперь Уэйкот заплатит за то, что попытался сделать с Софи, решил Джулиан.

Никаких признаков жизни. Джулиан пешком прошел к ближайшим деревьям и привязал коня к толстой ветке. Потом мимо остатков старой каменной стены направился к сохранившейся части замка. В узких оконных проемах не было света. Софи говорила, что в очаге горел огонь. Должно быть, он уже стал горячей золой.

Джулиан верил в ее умение обращаться с травами, но решил не испытывать судьбу. Он вошел очень осторожно в комнату, где держали Софи. Внутри все тихо. Он постоял в дверном проеме, пока глаза не привыкли к темноте. Потом разглядел скорчившегося у стены возле очага Уэйкота.

Софи была права. Проще всего взять пистолет, приставить его к виску виконта и спустить курок. Но есть на свете вещи, которые джентльмен сделать не может. Он покачал головой, отбрасывая эту мысль. Подошел к очагу, помешал угли. Потом подвинул скамейку и сел. Джулиан заглянул в корзинку и увидел изумруды, лежащие под пистолетом. С удовлетворением взял ожерелье, посмотрел, как в свете пламени сверкают камни. Эти изумруды будут замечательно выглядеть на новой графине Рейвенвуд.

Через двадцать минут виконт зашевелился и застонал. Джулиан не двигался, он наблюдал, как Уэйкот медленно приходит в себя. Потом, нахмурившись, он уставился на огонь, подождал, пока Уэйкот сядет и наконец догадается, что рядом с ним кто-то есть.

– Да, верно, Уэйкот. Софи в безопасности, и теперь ты будешь иметь дело со мной. – Джулиан осторожно перекладывал, как бы переливал, с ладони на ладонь изумрудный каскад огней. – Я думаю, следовало ожидать, что ты зайдешь так далеко. Ты ведь одержимый.

Уэйкот пятился назад, пока не уперся спиной в стену. Он высокомерно вскинул голову и, стукнувшись головой о влажные камни, с ненавистью уставился на Джулиана сквозь приспущенные ресницы.

– Так, значит, маленькая драгоценная Софи кинулась прямо к тебе. И ты поверил всему, что она рассказала? Я, может, и одержимый, Рейвенвуд, но ты дурак.

Джулиан посмотрел на изумруды:

– Отчасти ты прав, Уэйкот. Однажды я был дураком. Но давно. Не распознал ведьму под шелковым бальным нарядом. Но те дни давно прошли. А сейчас мне жаль тебя. Мы все сумели выпутаться из паутины Элизабет. Ты один все еще в ловушке.

– Потому что я один любил ее. Вы все только хотели ее использовать. Вы хотели забрать ее невинность и красоту, поэтому лишились ее навсегда. Я же хотел ее защищать.

– Я же говорю, что ты одержимый, каким и был всегда. Если бы ты страдал один, я по-прежнему не обращал бы на тебя внимания. К сожалению, ты решил использовать Софи как средство мести против меня. А этого я не могу тебе простить. Я тебя предупреждал. Теперь ты заплатишь зато, что втянул Софи в свои грязные игры, и мы наконец по – , кончим с этим делом.

Уэйкот грубо расхохотался:

– А что поведала тебе твоя сладкая драгоценность про то, что сегодня произошло? Она рассказала, что я нашел ее у пруда? Она призналась, что ездила к старухе по тем же делам, что и Элизабет? Твоя дорогая, сладкая, невинная Софи собралась избавиться от твоего наследника, Рейвенвуд. Она не хочет носить в себе твое отродье, как не хотела и Элизабет.

На какой-то миг слова Софи вспыхнули в голове Джулиана, и он почувствовал укол совести.

«Я не хочу торопиться быть привязанной к детской колыбели».

Джулиан покачал головой и мрачно улыбнулся Уэйкоту:

– Ты такой же умный, как вор, который крадется, чтобы всадить нож в спину человека. Но в данном случае не выйдет. Видишь ли, Уэйкот, мы с Софи достаточно близко узнали друг друга. Она прекрасная, честная и искренняя женщина. Мы заключили соглашение – она и я. И пока, к сожалению, должен признаться, что я не всегда выполняю свою часть договора. Она же безукоризненно верна своим обещаниям. Я знаю, что она ездила к старой Бесс, но только для того, чтобы пополнить запасы трав. И только.

– Ты и на самом деле дурак, если в это поверил. А что она наврала тебе про то, что делалось вот на этом ложе? Она рассказала, как быстро она задрала свои юбки и раздвинула ноги для меня? Она еще недостаточно искусна в этом деле, но, я думаю, после постоянных занятий у нее станет получаться лучше.

В этот миг ярость Джулиана сорвалась с цепи. Он швырнул изумруды на пол, вскочил и в два прыжка пересек комнату. Он схватил Уэйкота за грудки, поставил виконта на ноги и с силой ударил кулаком в его красивое лицо. Что-то хрустнуло в носу Уэйкота, хлынула кровь. Джулиан ударил еще раз.

– Ты, сукин сын! Не хочешь признать, что женился на потаскухе? – Уэйкот вытирал тыльной стороной руки кровоточащий нос. – Но ты женился на такой. Ты, проклятое отродье! Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем ты это поймешь?

– Софи никогда не опозорит ни себя, ни меня. Я знаю, что она не позволила тебе даже дотронуться до нее.

– И потому ты так отреагировал, когда я сказал, что было между нами? – не унимался Уэйкот. Джулиан приглушил свой гнев:

– Бесполезно говорить с тобой, Уэйкот. Когда речь заходит о подобных делах, ты не можешь размышлять. Мне надо бы пожалеть тебя, но боюсь, даже сумасшедшему я не могу позволить оскорблять мою жену.

Уэйкот посмотрел на него:

– Но ты никогда не вызовешь меня на дуэль. Мы оба это знаем.

– К несчастью, ты прав, – согласился Джулиан, думая о клятве, данной Софи. Он и так уже не выполнил несколько своих обещаний. Он не может еще раз нарушить свое слово, хотя сейчас он ничего другого на свете не хотел бы так сильно, как быть свободным от обещания, данного жене. Он подошел к очагу и уставился на пламя.

– А я это знал. Я и ей говорил, что ты никогда не рискнешь своей шеей на дуэли ради женщины. Ты потерял вкус к мести и не вызовешь меня.

– Нет, Уэйкот, я не вызову тебя. – Он сцепил руки и повернул голову, с усмешкой глядя на Уэйкота. – Но не по той причине, о которой ты думаешь. А по личной. Тем не менее не сомневайся, что я приму вызов, если ты мне его бросишь.

Уэйкот озадаченно посмотрел на Джулиана:

– Что за черт, о чем ты говоришь? Я – тебе?

– Я тебя не буду вызывать, потому что связан клятвой на этот счет, но ты можешь вызвать меня на дуэль. А когда ты это сделаешь, обещаю, что без раздумий встречусь в честном поединке. Я уже наметил секундантов. Ты, наверное, помнишь Дарегейта и Таргуда? Они будут счастливы помочь мне, и, я уверяю, мы подготовимся очень тщательно. Дарегейт всегда поймает мошенника за руку. Я сам могу достать пистолеты. Так что я сделаю все, чтобы тебе не напрягаться.

Уэйкот в шоке раскрыл рот. Потом засмеялся:

– А зачем мне тебя вызывать? Не моя жена предала меня.

– Да дело не в предательстве жены. Предательства не было, так что не трать слова, не пытайся убедить меня, что ты наставил мне рога. Я знаю правду. Снотворное в чае и веревка, которой ты привязывал Софи, – тому свидетельство. Но я в первую очередь верю ей: я знаю свою жену как честную женщину.

– Честная женщина! Честность – это бессмыслица по отношению к женщине.

– Да, по отношению к такой женщине, как Элизабет, но не к такой, как Софи. Вообще, не будем больше обсуждать проблемы чести, ты об этом не имеешь никакого понятия. А теперь давай вернемся к нашей проблеме.

– Ты сомневаешься в моей чести? – прорычал Уэйкот.

– Конечно. И более того, я буду продолжать подвергать ее сомнению перед обществом до тех пор, пока ты не вызовешь меня или не уедешь в Америку. У тебя только два пути, Уэйкот.

– Ты не сможешь заставить меня сделать ни то ни другое.

– Если ты так думаешь, то я припас для тебя сюрприз. Разумеется, я заставлю тебя сделать выбор. Я буду охотиться за тобой. Я сделаю твою жизнь в Англии невыносимой. Как волк, я буду ходить у тебя по пятам, пока не пущу кровь.

В свете пламени очага было заметно, как Уэйкот побледнел.

– Ты хочешь запугать меня?

– Рассказать тебе, как это будет? Ну так слушай. Я предскажу тебе судьбу. Что бы ты ни делал, куда бы ни поехал, я или мой агент будем следовать за тобой по пятам. Если ты увидишь лошадь в Тоттерсоллзе и захочешь ее купить, я перебью цену, и животное попадет к другому. Ты попытаешься купить новую пару сапог у Хоби или пальто у Уэстона, но у тебя ничего не получится, ибо я сообщу всем торговцам, что, обслуживая тебя, они обанкротятся.

– Ты не посмеешь этого сделать, – прошипел Уэйкот.

– Но это только начало, – безжалостно продолжал Джулиан. – Я дам знать всем владельцам земель, окружающих твое имение в Суффолке, что хочу вею ее выкупить. И в один прекрасный день твои земли окажутся в окружении моих земель. Более того, я постараюсь сделать так, чтобы твоя репутация стала такой, что ни один уважающий себя клуб или уважаемая хозяйка дома не захотят видеть тебя под своей крышей.

– У тебя ничего не получится.

– Получится, Уэйкот. У меня есть деньги, земли, достаточно влиятельный титул, чтобы мой план сработал. И более того, рядом со мной Софи. А ее имя сейчас ценится на вес золота в Лондоне, Уэйкот. Когда она отвернется от тебя, все общество сделает то же самое.

– Нет! – закричал Уэйкот, дико вращая глазами. – Никогда она так не поступит! Я ей не сделал ничего плохого. И она поймет, почему я сегодня так себя вел с ней. Она благоволит ко мне.

– Ты ошибаешься.

– Потому что я привел ее сюда? Но я могу ей все объяснить.

– У тебя не будет такого шанса. Даже если бы я разрешил тебе приблизиться к ней и умолять ее – чего я не собираюсь делать. Ты больше не найдешь у нее ни симпатии, ни снисходительности. Видишь ли, Уэйкот, ты сам подписал себе приговор еще до того, как встретился с Софи.

– На что ты намекаешь?

– Помнишь молодую женщину, которую соблазнил здесь три года назад и бросил, когда она забеременела? Ту самую, что взяла твое дьявольское кольцо, которое, как ты сказал Софи, ей ни к чему? Ту, которую ты называл деревенской потаскухой?

– Ну и что с ней?! – закричал Уэйкот.

– Она была сестрой Софи.

Лицо Уэйкота исказилось от ужаса.

– О мой Бог!

– Совершенно верно, – тихо сказал Джулиан. – Что, начинаешь понимать всю глубину твоих проблем? Я не вижу больше смысла оставаться здесь. Так что выбирай, Уэйкот. Я бы на твоем месте выбрал Америку. Я слышал, ты не очень меткий стрелок.

Джулиан повернулся спиной к Уэйкоту, взял изумруды и вышел. Он отвязал поводья и услышал приглушенный выстрел в старом замке.

Он ошибся. Перед Уэйкотом было три пути на выбор, а не два. Очевидно, виконт нашел пистолет и предпочел пойти третьим путем.